Текст книги "Роковые жемчуга. Любовь и страсть, трагедии и тайны"

В подражание Клеопатре

Как это ни странно, в новые времена у великой царицы Клеопатры нашелся последователь, повторивший ее безумный каприз, но поставивший этот опыт, так сказать, в более чистом виде.

Им оказался английский купец и финансист сэр Томас Гришем (1519–1579). Он родился в состоятельной купеческой семье, его отец даже побыл некоторое время мэром Лондона. За заслуги в обеспечении денежных займов для дурной памяти короля Генриха VIII (можно представить себе, какие расходы были связаны с содержанием шести жен, а также с операциями по избавлению от этих бедняжек), Гришем-отец был возведен в рыцарское звание и решил сделать из своего сына истинного джентльмена, для чего отправил его грызть гранит науки в Кембриджский университет. История умалчивает, сколько времени Томас провел в этом почтенном учебном заведении и какие успехи выказывал, однако же он стал не только успешным купцом, но и ловким финансистом, верой (но не совсем правдой) служившим последним королям из династии Тюдоров: уже упомянутому Генриху VIII, Эдуарду VI, Марии Кровавой и великой Елизавете I. Значительную часть времени Гришем прожил в Антверпене (тогда этот город принадлежал Нидерландам и представлял собой финансовый центр Европы) и, по-видимому, именно там приобрел огромную необыкновенной красоты жемчужину, привезенную нидерландскими мореходами откуда-то из заморских стран. Она оценивалась в пятнадцать тысяч фунтов, что звучит впечатляюще даже для нашего времени, но для определения примерного соответствия этой суммы деньгам нынешнего дня следует умножить ее на семьдесят.

Финансы Англии постоянно пребывали в плачевном состоянии вследствие войн, а также религиозных и феодальных распрей, терзавших королевство, и призванный для их спасения Гришем не останавливался ни перед чем, дабы хоть как-то оздоровить оные, прибегая подчас к весьма сомнительным способам. Он не брезговал ввозить контрабандой из Нидерландов золотые и серебряные слитки, оружие и заморские товары. Работая на благо королевства, финансист за свой счет построил здание первой английской биржи, но с лихвой вернул затраченное, сдавая в аренду помещения верхнего этажа. Свой интерес он блюл постоянно, а потому нажил огромное состояние. Как-то проверка выявила, что Гришем должен казне 100 тысяч фунтов, но тот обернул дело таким образом, что казна оказалась должна ему 11 500 фунтов, и добился их выплаты.

Королева Англии Елизавета I

Королева Елизавета выказывала ему чрезвычайное благоволение, произвела в рыцари и несколько раз почтила его дом своим посещением. В благодарность Гришем всячески старался подчеркнуть, что является подданным величайшего из монархов. Испанский посол в Англии – а во владениях Испании, в то время самого могущественного и крупнейшего государства на земле, – как-то закатил роскошный пир в честь своего повелителя. Сэр Томас Гришем поклялся переплюнуть спесивого испанца. Он также устроил обед, на котором при всем честном народе растер прекрасную жемчужину в порошок, высыпал его в кубок с вином и выпил содержимое за здоровье королевы. Заносчивый соперник был посрамлен.

Грехи юности «Короля-Солнца»

Жемчугами увлекалась и невестка Марии Медичи, жена короля Людовика XIII прекрасная Анна Австрийская (свидетельством тому ее многочисленные портреты, в том числе кисти П. Рубенса), хотя в памяти заядлых любителей исторических романов ее имя больше ассоциируется с пресловутыми алмазными подвесками. Кстати, на том балу, когда Людовик ХIII замыслил уличить супругу в пропаже двух подвесок, она появилась в платье из зеленого атласа, расшитого жемчугом, золотом и серебром. В свое время свадебное платье Анны Австрийской было украшено 92 тысячами мелких жемчужин, и передвигалась она в нем с трудом. Кстати, часто встречающееся в романах Дюма при описании общения героев с королевскими особами и аристократками выражение «она оперлась о его руку» следует воспринимать как тонкое знание обстоятельств тех времен. Туалеты знатных дам были настолько тяжелы, что женщин приходилось водить за руку, а в некоторых случаях даже и носить, сами они не были в состоянии и шагу ступить. У Анны, помимо 5 гарнитуров (или, как их тогда называли, парюры) жемчужных украшений, было, к примеру, великолепное ожерелье из чрезвычайно крупных зерен, числом всего тридцать одно, и небольшая корона с жемчугами.

Та же Анна Австрийская некоторым образом своим августейшим примером освятила и закрепила обычай носить жемчуг в трауре. Тут уже упоминалось о том, что ее супруг, Людовик XIII, конфисковал уникальные жемчужные украшения матери, Марии Медичи, передав их жене. Ей же достались бриллианты и жемчуга казненной по обвинению в колдовстве Леоноры Галигаи, фаворитки Марии Медичи. Впоследствии все личные жемчуга Анны Австрийской согласно ее завещанию перешли в собственность сыновей королевы, Людовика XIV и его брата Филиппа Орлеанского. Правда, кроме чисто светских украшений там были и 86 предметов религиозного культа (кресты, чаши, реликварии для хранения святых мощей), которые можно было использовать лишь как таковые.

Анна Австрийская, королева Франции

Во время своего правления Людовик XIV довольно широко использовал этот резерв, доставшийся от родителей, для подарков, как любимым женщинам, так и приближенным.

Любопытным образом пара серег из этого собрания дошла до наших дней. Когда в 1625 году дочь Марии Медичи, французская принцесса Генриетта, выходила замуж за английского короля Карла I, она получила в подарок от матери великолепное жемчужное ожерелье и пару бриллиантовых серег с грушевидными жемчужинами (во время венчания принцессы на современников произвели огромное впечатление также ее инкрустированная бриллиантами диадема «с необыкновенной жемчужиной посередине» и платье из золотой и серебряной парчи, расшитое жемчужным узором в виде королевских лилий). Однако судьба у английской королевы сложилась драматически: в 1640 году в Англии произошла революция, в 1649 году короля законопослушные подданные после суда отправили на эшафот, а семье еще раньше пришлось бежать в Европу, где им буквально негде было голову приклонить. Генриетта с дочерью еще могла рассчитывать на приют во дворце племянника, Людовика XIV, но ее сыновей, принцев Карла и Иакова (будущих королей Англии), попросили поскорее убраться из Франции. Дело в том, что Франция была заинтересована в союзе с Испанией, которая практически состояла в положении войны с Англией за право быть владычицей морей. Дабы иметь возможность профинансировать скитания сыновей по Европе, а также их попытки восстановить королевскую власть в Англии, овдовевшая королева продала жемчуга племяннику за семьдесят восемь тысяч ливров, и Карл с Иаковом уехали в Нидерланды.

В то время фактическим правителем Франции являлся премьер-министр кардинал Мазарини. Он был несметно богат (в пересчете на современные деньги его годовой доход составлял 180 миллионов евро), но, будучи священником, в браке не состоял (хотя и имеются свидетельство того, что был тайно обвенчан с Анной Австрийской) и детей не имел. Однако же судьба подарила ему двух племянников и семерых племянниц, которым кардинал пожелал обеспечить не просто достойное, но блестящее будущее. Весь этот выводок был выписан из Рима в Париж, и при дворе одна за другой стали появляться «мазаринетки». Дочек худородных итальянских дворян дядя быстро пристраивал замуж за представителей самой титулованной знати, включая принцев крови. В Версале сохранился портрет Анны-Марии, принцессы Конти, в день ее свадьбы. На ней платье из серебряной парчи, расшитое крупным жемчугом, причем на корсаже вышит бант из оного, на шее ожерелье, в ушах – роскошные серьги из четырех грушевидных жемчужин каждая, а на голове – повязка в виде ниспадающего водопада из подобных же грушевидных жемчужин. Конечно, по тем временам столь ослепительный наряд могла позволить себе только родственница несметно богатого человека.

«Мазаринетки» были привлекательны, хорошо воспитаны, и не удивительно, что молодой король обратил внимание сначала на Олимпию, а затем на ее сестру Марию, волоокую красавицу-брюнетку с пышными волосами, к тому же еще и умную, начитанную девушку. При ее рождении матери было предсказание, что над девочкой тяготеет дурное предзнаменование и потому лучше всего отдать ее в монастырь. Однако мать довольно рано умерла, а дядя не стал настаивать на том, чтобы Мария посвятила себя Богу. В результате Мария всей душой отдалась первому всепоглощающему земному чувству. Считается, что этот роман и был единственной истинно чистой любовью Людовика XIV, прославившегося впоследствии своими неуемными амурными похождениями и множеством внебрачных детей. Надо сказать, что переживать платонический роман молодому человеку было не так уж мучительно, поскольку для плотских утех угодливые придворные подыскали ему некую юную садовницу. Тем не менее, он настолько сильно подпал под обаяние и ум Марии, что заявил о своем намерении жениться на ней. Но соображения внешней политики требовали заключения союза Франции с Испанией, который скреплялся женитьбой Людовика на испанской инфанте Марии-Терезии. Невзирая на сильнейшее давление со стороны матери (Анна Австрийская совершенно не понимала, почему сын не может жениться на дочери испанского короля и сохранить Марию в качестве любовницы) и кардинала, Людовик отчаянно сопротивлялся, отчего страшно нервничал, потерял сон и даже исхудал. Любвеобильная родительница призвала на помощь придворных лекарей, которые пичкали молодого человека снадобьем из отвара цветков пиона и красной розы с добавлением жемчуга, растворенного в купоросном масле.

По требованию Мазарини молодой король в конце концов дал согласие на этот брак государственной важности, а свою племянницу кардинал сначала отправил в изгнание в Ла-Рошель. При расставании король преподнес девушке нитку редкой красоты жемчуга, купленную у своей тети[17]17
  Известно, что Мазарини был невероятно скуп и всячески ограничивал расходы короля – разумеется, в свою пользу. Король приказал ему оплатить драгоценности, купленные у вдовствующей королевы Генриетты Английской, но кардинал впоследствии взыскал их из государственной казны, по поводу чего сохранилось его письмо о возмещении ему 78 тысяч ливров, направленное распорядителю финансов Кольберу.


[Закрыть]. Впоследствии она никогда не расставалась с этим подарком неверного возлюбленного.

Мария Манчини, племянница кардинала Мазарини

Невзирая на данное Марии обещание жениться на ней, король повел к алтарю испанскую инфанту. При дворе считали, что ничто не мешает покинутой Марии стать любовницей Людовика XIV, но гордость удержала девушку от этого постыдного, по ее мнению, шага. Ее срочно просватали за итальянского князя Лоренцо Колонна из древнего рода, восходящего чуть ли не к римским патрициям. На прощание Людовик подарил бывшему предмету своей страсти серьги, купленные когда-то у английской королевы. Разлученным влюбленным более не было суждено увидеться вновь.

Дурное предзнаменование оправдало себя – дальнейшая судьба Марии сложилась скверно. Хотя ее муж во всеуслышание объявил после свадьбы, что новобрачная, к его удивлению, оказалась девственницей, семейная жизнь не заладилась. В последующие семь лет молодая женщина стала матерью трех сыновей, но отношения между супругами со временем ухудшились настолько, что Мария из страха быть умерщвленной своим мужем бежала к сестре Гортензии, захватив с собой всего-навсего нитку жемчуга и семьсот пистолей. Она долго скиталась по Европе, и ей удалось вернуться в Рим только после смерти супруга.

Что сталось с ниткой жемчуга – неизвестно. Серьги же Марии Манчини, получившие название теперь уже по ее имени, переходили из поколения в поколение князей Колонна, затем в качестве приданого перекочевали в не менее аристократическое итальянское семейство Роспильози. По-видимому, нужда заставила владельцев пожертвовать ими, и эта пара серег в ХХ веке дважды появлялась на аукционе «Кристис». В последний раз она была продана в 1979 году за двести тридцать тысяч долларов и теперь, несомненно, занимает почетное место в чьей-то частной коллекции. Ну, а мы до сих пор можем любоваться этими серьгами на портрете Генриетты Английской кисти Ван Дейка и нескольких изображениях прекрасной княгини Марии Колонна.

Агент влияния в жемчугах

Невзирая на яркую красоту, будущее не сулило ничего хорошего Луизе-Рене де Керуаль (1649–1734), происходившей из старинного, но обедневшего дворянского рода и вынужденной прозябать в жалком поместье родителей в Бретани. Все изменил случай, когда навестивший своего старого друга герцог де Бофор счел эту черноокую брюнетку достойной лучшей участи и пристроил ее фрейлиной к жене брата Людовика ХIV, герцогине Орлеанской, урожденной принцессе Генриетте Английской. Провинциальная девушка быстро приобрела тот лоск, которым славились женщины, вкусившие от жизни при дворе Короля-Солнца.

В 1670 году Генриетта Орлеанская отправилась в Англию якобы навестить своего брата, короля Карла II, а на самом деле с негласным дипломатическим поручением содействовать подписанию тайного договора между Англией и Францией. В поездке ее сопровождала Луиза, и красота девушки (впрочем, по мнению ряда современников, несколько кукольная) немедленно привлекла внимание Карла II, известного любителя женщин.

Король Карл был женат на португальской принцессе Катарине Браганса, которая принесла с собой в приданое города Танжер, Бомбей, полмиллиона фунтов, роскошные жемчуга и свиту из набожных, немолодых и безобразных придворных дам (дабы доказать, что английские жемчуга ничуть не хуже, сэр Ричард Уинн преподнес новобрачной королеве на свадьбу украшение из прекрасных жемчужин, выловленных в реке Конуэй в Северном Уэльсе). Новоиспеченный муж с первым же судном отправил всех португальских дуэний обратно в Лиссабон и постановил, что отныне фрейлин жене будет подбирать самолично. Он немедленной предложил Луизе поступить на службу к нему, но та, естественно, не захотела покидать свою покровительницу и возвратилась с ней на родину. Через некоторое время герцогиня выпила стакан цикорной настойки и в муках скончалась, по всеобщему подозрению отравленная либо мужем, либо кем-то из его многочисленных фаворитов-«миньонов». Луизу же, потерявшую и покровительницу, и место при дворе, король Франции Людовик ХIV отправил в Англию с особым тайным заданием (недаром он называл девицу la seductrice plenipotentiaire[18]18
  Полномочная искусительница (фр.).


[Закрыть]), и очень скоро она стала любовницей Карла II. Нелишне будет упомянуть, что тому активно способствовали посол Франции в Лондоне де Круасси и английский государственный секретарь Генри Беннет.

Впоследствии Луиза родила сына, из-за чего была немедленно проклята отцом, заявившим, что «королевский бастард все равно остается бастардом», а потому дочь опозорила весь его род. Дабы утешить убитую горем женщину, Карл пожаловал ей титулы герцогини Портсмутской, графини Феэрхем и баронессы Петерсфилд, а их сын стал герцогом Ричмондским. Луиза была осыпана деньгами, драгоценностями и милостями, ей предоставили роскошные апартаменты в королевском дворце, являвшие собой островок изысканного французского вкуса среди по-пуритански скудно меблированных покоев королевской четы. Лучшими мастерами кисти той эпохи с нее были написаны десятка полтора портретов, но для нас особый интерес представляет собой творение француза Пьера Миньяра. На этом холсте герцогиня в жемчужных серьгах и платье, украшенном жемчугом, положила руку на плечо черного как смоль арапчонка, чья кожа кажется еще темнее от контраста с жемчужным ожерельем на его шее. Мальчик протягивает ей огромную раковину морской улитки, наполненную жемчугом. Вот оно, совершенно недвусмысленное указание на то, что изображенная художником женщина – любовница высокородной особы!

История Луизы показывает, что она была женщиной сильной воли и незаурядного ума. Герцогиня Портсмутская сумела сохранить положение главной фаворитки короля вплоть до его смерти в 1685 году, невзирая на то, что Карл никогда не мог довольствоваться только одной любовницей, а обычно развлекался одновременно с несколькими. При всем этом следует учитывать, что Луизу, как католичку и чужеземку, яростно ненавидели все, начиная с племянницы Карла, будущей королевы Анны, и кончая столичной чернью. Однако сам король Карл обладал каким-то необыкновенным обаянием, благодаря которому простой люд прощал ему все грехи, включая его безбожное распутство. В народе любили его другую фаворитку, бедовую рыжеволосую актрису Нелл Гвинн, которая за словом в карман не лезла и сохранила чисто плебейские повадки. Широко известен случай, когда актриса ехала в карете, ее остановила разъяренная толпа, принявшая женщину за Луизу и угрожавшая расправиться с «католической шлюхой». Нелл не испугалась и во весь голос заорала: «Люди добрые, ведите себя пристойно и дайте мне проехать. Я – шлюха протестантская!»[19]19
  Менее известен другой случай, когда король явился к ней домой, и она приказала рожденному от Карла сыну: «Бастард, иди, поздоровайся с отцом». Король возмутился, но Нелл совершенно безбоязненно заявила: «А как мне еще его называть, если вы не соизволили дать ему никакого имени?» Король устыдился и даровал мальчику титул герцога Сент-Олбанс.


[Закрыть] Кстати, она тоже любила щеголять в жемчугах, которые дарили ей многочисленные любовники.

По-видимому, работа, которую Луиза проводила в пользу своего отечества, заслуживала чрезвычайно высокой оценки, ибо Людовик XIV пожаловал ей титул герцогини д’Обиньи вместе с соответствующим поместьем, не считая многочисленных подарков, среди которых наиболее известны бриллиантовое колье и пара серег, купленная за невероятную цену восемнадцать тысяч фунтов. При французском дворе Луизу всегда принимали с большим почетом.

Именно под ее влиянием Карл II на смертном одре перешел в католичество и, умирая, попросил наследовавшего ему брата Иакова «как следует позаботиться о герцогине Портсмутской». Но Иаков продержался на троне недолго, и Луиза вернулась во Францию, где проживала в своем поместье, занимаясь благотворительностью. Мотовство сына, герцога Ричмондского, почти разорило ее, и лишь пенсия, полученная от Людовика ХIV, и его защита от кредиторов позволили этому отставному агенту достойно дожить до смерти в возрасте 85 лет.

Любопытен тот факт, что беспутный сын Луизы все-таки сумел удержаться в высшем свете Великобритании и стал предком обеих жен нынешнего наследного принца Уэльского, Чарльза: Дианы, принцессы Уэльской, и Камиллы, герцогини Корнуэльской, в первом браке миссис Паркер-Боулз. Обе они, как истинные английские леди, также проявляли склонность к ношению жемчуга: Диана часто появлялась в известных всему свету жемчужных украшениях династии Виндзоров, например, королева Елизавета II еще до свадьбы позволила ей носить знаменитую диадему «Узелки любви» с грушевидными жемчужинами. Венчалась она в фамильной тиаре графов Спенсеров из бриллиантов и жемчужин, подаренной ей мачехой. Королева-мать, одна из инициаторов брака между Дианой и Чарльзом, преподнесла ей брошь с огромным сапфиром в обрамлении из бриллиантов, но жена внука чаще носила ее в виде фермуара на жемчужном «ошейнике» из 7 нитей. Именно Диане принадлежало и на редкость изящное современное колье под названием «Лебединое озеро» с несколькими грушевидными жемчужинами. Так его стали именовать потому, что владелица надела этот шедевр ювелирного искусства на свое последнее официальное появление на публике в качестве принцессы Уэльской – посещение спектакля «Лебединое озеро» в королевском Альберт-холле. Помимо великолепных украшений Диана могла позволить себе платье, расшитое жемчугом. Оно сохранилось до наших дней, и время от времени его демонстрируют на различных выставках. Туалет с воротником-стойкой носит негласное название «Платье Элвиса», ибо его верхняя часть напоминает сценическое одеяние короля рок-н-ролла Элвиса Пресли.

Камилла же чрезвычайно любит надевать жемчужные ожерелья-ошейники, которых у нее с полдюжины. Разнятся эти украшения фермуарами из драгоценных или полудрагоценных камней – крупного изумруда, аквамарина, розового топаза, доставшихся ей по наследству. Жемчуга и драгоценные камни чрезвычайно любила и прабабка Камиллы, Элис Кеппель, одна из красивейших женщин своего времени и, пожалуй, самое сильное увлечение любвеобильного короля Эдуарда VII. Правда, основная часть коллекции ювелирных украшений миссис Кеппель была распродана еще в 1989 году на аукционе «Сотбис». Зная, насколько Камилла с детства обожала рассказы о своей прабабке, позднее принц Чарльз приобрел для нее кое-какие из ее украшений, в частности, бриллиантовую диадему и брошь с черными жемчужинами, изготовленную специально для Элис по заказу короля Эдуарда VII.

Жемчуг для прекрасных дам

Вместе с Марией Манчини из атмосферы французского двора навсегда исчезла иллюзия о возможности существования чистого чувства среди интриг, корыстолюбия и распутства. Последовала длительная эпоха царствования Короля-Солнца с невероятным придворным титулом «maîtresse-en-titre»[20]20
  Официальная любовница (фр.).


[Закрыть] правителя. И Луиза де Лавальер, и маркиза Атенаис де Монтеспан, и Анжелика де Фонтанж, и прочие дамы, отмеченные вниманием Людовика XIV, обожали жемчуга, а поскольку происходили они из обедневших дворянских семей, можно представить себе, откуда брались все эти нити, обвивавшие их прелестные шейки и локоны. Король щедро раздаривал жемчуга из своей сокровищницы, сильно обогатившейся после смерти Мазарини, страстного коллекционера как драгоценных камней, так и жемчуга.

Миньяр. «Портрет маркизы Атенаис де Монтеспан»

Лукавая Монтеспан в попытках завоевать любовь короля прикинулась, что движима отнюдь не корыстными соображениями, но исключительно охватившей ее непреоборимой страстью. Она заявила Людовику, что не может принимать от него драгоценности в качестве подарков, но только брать их взаймы. Сохранилось письмо Людовика XIV от 6 июня 1667 года его главному контролеру финансов Ж. Б. Кольберу, в котором он приказывает подготовить шкатулку для маркизы Монтеспан и положить туда «жемчужное ожерелье, причем я желаю, чтобы оно было прекрасным, пару бриллиантовых серег, пару из самоцветов и пару жемчужных». Однако хитрость маркизы вышла ей же самой боком. Именно это ожерелье из двадцати одной чрезвычайно крупной жемчужины бедной фаворитке пришлось возвратить королю, когда после двенадцати лет привязанности и рождения восьмерых побочных детей ее вытеснила из сердца монарха набожная мадам Ментенон (впоследствии Людовик подарил сей жемчуг в день свадьбы жене своего внука, Марии-Аделаиде Савойской, матери будущего короля Людовика ХV). Кичившаяся своим благочестием мадам Ментенон, впоследствии морганатическая супруга Короля-Солнце, чрезвычайно гордилась тем, что не носит светских украшений, но ее крест был инкрустирован самыми лучшими бриллиантами из коллекции короля и подвешен на длинной нитке огромных, с чрезвычайным тщанием подобранных жемчужин.

Фаворитка Людовика XIV Анжелика де Фонтанж

Хотя нравы, царившие при дворе, были более чем вольными, уже тогда среди знатных женщин зарождается так называемая тенденция «rouge et esprit»[21]21
  Румяна и разум (фр.).


[Закрыть]: женщина должна быть не только привлекательной и элегантной, но и неглупой и хотя бы поверхностно образованной. Возникают многочисленные салоны, где дамы в шелках и жемчугах совершенно полноправно принимают участие в беседах мужчин на самые различные темы, причем зачастую ничуть не уступают им в проникновении в суть вопроса. Познакомимся хотя бы с самыми известными из них.