Текст книги "Музы героев. По ту сторону великих перемен"

В 1830 году в Нидерландах произошла очередная европейская революция[25]25
  Толчком к восстанию послужило представление в брюссельском театре «Де ла Моннэ» одной из наиболее известных опер Д. Обера «Немая из Портичи».


[Закрыть], и королевство распались на две части, северную и южную, в результате чего княжество оказалось на территории новообразованного королевства Бельгия. Терезу эти события волновали мало. Бывшая красавица располнела до безобразия, вообще перестала покидать замок и в хорошую погоду предпочитала сидеть на террасе, откуда открывался великолепный вид на окрестности. Она либо писала многочисленные письма родственникам, либо вязала вещички для крошечных внуков. В августе 1830 года Жозеф, ее старший сын от принца де Шиме, женился на молодой вдове, графине де Бригод, урожденной Эмили де Пеллапра (1806-1871), дочери богатого финансиста, составившего себе состояние во времена Империи. Но Наполеон сам признавал Эмили своей внебрачной дочерью, рожденной от короткой интрижки с ее матерью. Наверняка, Тереза чувствовала себя отомщенной. Если бы Наполеон уступил ее домогательствам, ее плодовитое чрево наверняка произвело бы на свет дитя императора. Но, хотя и одним поколением позже, их кровь все равно смешалась.

– Что за изумительный сон моя жизнь! – восклицала Тереза, вспоминая те времена, когда она находилась в самой гуще политических страстей. Она скончалась в январе 1835 года. В последний путь ее проводило множество народа, непритворно скорбевшего по этой добрейшей женщине, отдававшей столько сил и средств благотворительной деятельности. На могиле установили мраморную плиту с короткой надписью: «Утешать, помогать, чаровать – вот вся ее жизнь».

Тереза не дожила до рождения в 1837 году внучки от своего второго сына от принца де Шиме, Альфонса. Ее окрестили Мария Клотильда Элизабет Луиза, она с детства проявляла исключительные способности к музыке и по мере взросления превратилась в красивую девушку и талантливую пианистку, чью игру заслуженно оценил Ференц Лист. Но урожденная принцесса Караман-Шиме не могла посвятить жизнь исключительно искусству и вышла замуж за графа де Мерси-Аржанто, в результате чего была представлена ко двору императора Наполеона III, племянника великого дяди. Известно, что племянник был весьма охоч до любовных похождений, и именно Мария-Луиза стала его последним увлечением. Их роман продолжался четыре года, о чем она и написала в своих воспоминаниях. Когда Наполеон был пленен пруссаками после разгрома французской армии под Седаном, она приезжала в замок Вильгельмсхоэ, где утешала сломленного монарха игрой на рояле.

Император вскоре скончался в изгнании, а графиня де Мерси-Аржанто полностью посвятила свою жизнь музыке. В начале 1880-х годов она заинтересовалась творчеством русских композиторов, принадлежавших к объединению «Могучая кучка», и даже начала изучать русский язык. Ее покровительство дало возможность композитору Цезарю Кюи увидеть постановку своей оперы «Кавказский пленник» в 1886 году в Льеже. Он не остался в долгу и посвятил ей цикл пьес для фортепиано. Примечательно, что помимо фотографий ее облик известен нам по портрету, написанному Ильей Репиным. Он трогательно изобразил умирающую, измученную онкологическим заболеванием женщину, которая вскоре скончалась в Санкт-Петербурге в 1890 году.

Несомненно, роман внучки с племянником Наполеона, к тому же внуком ее подруги Жозефины, равным образом обрадовал бы Терезу – то, что не удалось ей, блестяще удалось Марии-Луизе де Мерси-Аржанто, пленившей эту бледную тень великого императора.

Жозефина, раба любви

23 июня 1763 года во французской колонии на острове Мартиника, в господском доме на скверно управляемой плантации сахарного тростника родилась девочка, которую окрестили Мари Жозефа Роза. Отец, Жозеф-Гаспар Таше де Лапажери[26]26
  В обиходе Жозеф-Гаспар использовал только вторую часть своей фамилии, а именно, «де Лапажери», во избежание путаницы со своим младшим братом Робером-Маргерит (1740-1806). Тот дослужился до должности коменданта форта в главном городе Мартиники Форт-Рояль и именовал себя «барон Таше».


[Закрыть] (1735-1790), был глубоко разочарован, он ожидал рождения сына, наследника фамильного имени. Мать же, Роза-Клэр, сообщала в письме к золовке:

«В противоположность нашим надеждам Богу было угодно дать нам дочь… Моя собственная радость оттого была ничуть не меньше. Почему мы не примем более благоприятный взгляд на наш собственный пол? Я знаю нескольких особ, каковые сочетают в себе столь много хороших качеств, что было бы невозможно найти их все в любой другой персоне».

Жозеф-Гаспар счел рождение дочери очередным ударом судьбы, которая никак не позволяла ему ни вырваться из цепких лап хронического безденежья, ни продолжить достойным образом свой род. Фортуна уже не раз поворачивалась спиной к этому семейству. Его глава Гаспар-Жозеф (1705-1767) уехал из Франции на Мартинику в 1726 году, прельщенный перспективами быстрого обогащения. Он принадлежал к старинному провинциальному дворянскому роду, гордившемуся пращурами, участвовавшими в крестовых походах и верно служившими королю в бесчисленных военных кампаниях. Это было типичное дворянство шпаги, всегда готовое сражаться «за веру, короля и честь», но не нажившее состояния и глубоко погрязшее в долгах. По прибытии на остров он немедленно зарегистрировал грамоты о своем безупречном происхождении в Верховном совете острова – без этого новоприбывший лишался права допуска к политической и коммерческой жизни Подветренных островов и не смог бы вступить в подобавший его положению брак. Эта креольская[27]27
  Креолы – белые, родившиеся в колониях.


[Закрыть]аристократия осела на островах во второй половине ХVII века и образовала очень спаянное и закрытое общество, приверженное патриархальному образу жизни, стремившееся сохранить светские обычаи и ценности. Естественно, богатство креолов было основано на бессовестной эксплуатации труда черных невольников. Широко известна схема дурной памяти маршрутов морских торговых судов по «треугольнику»: купленных на невольничьих рынках Берега Слоновой Кости рабов переправляли в порты Бордо, Нанта и Шербура, там на суда догружали кое-какие товары, востребованные в Вест-Индии, вывозили весь груз на Антильские острова, где успешно сбывали, и возвращались во Францию с кофе, какао, табаком, индиго и сахаром. Больше всего прибыли давал сахар, и удачливая семья за два поколения ухитрялась составить кругленький капиталец. Неудивительно, что в языках Франции, Англии, Голландии и Дании в ту пору бытовало выражение «богат как креол». Отчизна не забывала этих людей, проживавших на краю света, они могли посылать дочерей во Францию для обучения в самом престижном заведении для девиц-дворянок, Сен-Сир, а младших сыновей определять в пажи при королевском дворе. Это тоже была отличная школа, после которой они выбирали либо военную, либо духовную стезю.

Увы, Гаспар-Жозеф не принадлежал к категории счастливчиков. У него не было ни капитала для покупки земли и рабов, ни энергии и терпения для успешного ведения дел. Он вскоре набрал долгов и был вынужден работать управляющим на плантациях других собственников. Правда, его родовые грамоты позволили ему жениться на состоятельной невесте, но он очень быстро промотал ее приданое. В семье родилось пятеро детей, из которых в судьбе будущей императрицы Франции решающую роль сыграли сын Жозеф-Гаспар и дочь Мари Эфеми Дезире (1739-1803).

У Гаспара-Жозефа во Франции остался брат Франсуа-Станислас, священник, сделавший очень недурную карьеру при дворе: он дослужился до духовника королевы Марии Лещинской, супруги Людовика ХV, а затем занял ту же должность при супруге дофина, наследника короля, Марии-Жозефе Саксонской, матери будущих королей Людовика ХVI, Людовика XVIII и Карла Х. Он пристроил своего племянника пажом к дофине, и пять лет в Версале с 1751 по 1557 год навсегда запечатлелись в памяти Жозефа-Гаспара как время пребывания в раю, в тесном соприкосновении с сильными мира сего.

Обязанностью пажей было привносить во дворец и городок Версаль улыбки и веселье их молодости. Всего этих юношей насчитывалось при дворе сто пятьдесят. Для того, чтобы быть допущенным к пажеской службе, необходимо было доказать герольдмейстерам дворянское происхождение, восходящее не менее чем к 1550 году, причем все свидетельства подвергались тщательнейшей проверке. Кандидаты должны были быть «хорошего сложения, хорошего нрава, ростом от 1,72 м до 1,75 м, пригожими лицом и иметь возраст от пятнадцати до шестнадцати лет».

Первая часть дня посвящалась обучению: верховая езда, владение оружием, танцы, манеры и общее образование, ибо идеальному дворянину надлежало иметь представление буквально обо всем. Важным элементом было участие в королевской охоте, соколиной или псовой. Вечерами на приемах пажи стояли около буфетов и обслуживали кавалеров и дам. Они носили факелы, дабы освещать дорогу своей повелительнице в темных коридорах Версаля. Согласно обычаю, паж должен был нести два факела в одной руке, другая оставалась свободной, дабы иметь возможность убрать с дороги какую-нибудь персону, не вовремя подвернувшуюся на пути члена королевской семьи. Эта задача была не так проста: известен случай, когда наклонившийся слишком низко паж поджег парик короля (к счастью, это не имело губительных последствий для юноши, хотя по закону приравнивалось к покушению на жизнь монарха).

В отличие от рядовых дворян, для которых найти пропитание в Версале составляло проблему, пажей хорошо кормили. Им строили глазки смазливые служанки, они носили шлейфы за прекрасными разнаряженными, благоухающими всеми мыслимыми ароматами дамами, мечтая когда-нибудь заключить одну из них в свои объятия и заручиться ее покровительством – такие случаи были не так уж редки. Обязанности пажей были необременительны, дофина Мария Саксонская слыла понимающей и доброжелательной повелительницей, проявлявшей неустанную заботу о членах своего штата, поэтому расставание с Версалем для юноши было тяжким. Именно в память об этой умной и прекрасной принцессе он впоследствии назвал дочь-первенца Марией-Жозефой. Опять же не без содействия дяди Жозеф-Гаспар поступил на службу в королевский флот в звании младшего лейтенанта и был откомандирован в гарнизон на Мартинике. Права государств Старого Света на различные острова Антильского архипелага еще не были окончательно закреплены, в результате непрекращавшихся военных действий извечных противников они переходили то под власть британской короны, то в руки французов.

В 1757 году в Форт-Рояль прибыл новый губернатор и главнокомандующий Франсуа де Богарне (1714-1800). Он называл себя маркизом, но это незаконное присвоение титула могло сойти с рук только в таких Богом забытых местах. Впоследствии, когда его землям во Франции в 1764 году был дарован королем статус маркизата, придворные герольдмейстеры отмечали, что семья де Богарне и ранее была неоднократна оштрафована за незаконное пользование титулом. Новый генерал-губернатор состоял в браке с богатой женщиной, Анриэт де Шастюлле, супруги привезли с собой годовалого сына Франсуа. Пока новый главнокомандующий знакомился с подведомственными территориями, включавшими в себя, помимо Мартиники, Гваделупу, Мари-Галант, Сен-Мартин, Сен-Бартельми, Дезирад, Доминик, Сан-Люсия, Гренаду, Гренадские острова, Тобаго, Сен-Венсан, Кайенну и Наветренные острова, его жена выяснила, что коротать время в просторных апартаментах губернаторских хором страх как скучно и решила, как оно и полагалось знатной даме, обзавестись компаньонкой.

Её выбор пал на белокурую красавицу Дезире Таше де Лапажери, и она пригласила ее поселиться в губернаторском доме. Франсуа де Богарне, человек с богатым любовным опытом и на четверть века старше юной компаньонки, по уши влюбился в нее и срочно занялся устройством судьбы этого небесного создания. По неписаным правилам того времени девицу надлежало выдать замуж и, таким образом, приличия для продолжения романа считались соблюденными. Губернатор считал, что Дезире будет счастлива, если обвенчается с его адъютантом Алексисом де Реноденом, недавно прибывшим на Мартинику после службы в полку королевских мушкетеров и еще не вполне осведомленном об особенностях треугольника, сложившегося в губернаторском доме. Однако против этого воспротивился отец Алексиса, состоятельный плантатор с острова Сан-Люсия. Ему не нравилась неважная репутация отца невесты, да и ее брат Жозеф-Гаспар, недавно прибывший на Мартинику, также зарекомендовал себя не с лучшей стороны. Он вмиг успел набрать долгов и стать завсегдатаем питейных заведений Порт-Рояля, не обходя также своим вниманием туземных красоток. Но и де Ренодену-старшему особого доверия в обществе не было, ибо он обладал вспыльчивым характером, граничившим с безумием. Вскоре после прибытия сына в родные пенаты папаша потребовал заключить своего отпрыска в тюрьму, утверждая, что тот пытался отравить его. Местное общество стало на сторону молодого человека. Дабы желаемый брачный союз состоялся, необходимо было примирить этих двух человек, отличавшихся неукротимым нравом, что и надлежало сделать губернатору. Отсюда переговоры по поводу заключения этого брака затянулись, тем более, что от этой насущно важной для него темы Франсуа де Богарне отвлекали британские военные корабли, появившиеся около Мартиники в конце 1758 года.

Англичане попытались высадиться на берег, потерпели неудачу, но не убрались восвояси, а взяли в кольцо остров Гваделупа. Гарнизон острова отважно и с большими потерями отбивался три месяца, тщетно умоляя де Богарне прислать подкрепление. 19 апреля 1759 года состоялась свадьба Алексиса де Ренодена и Дезире, 23 апреля корабли под командованием губернатора отчалили и достигли Гваделупы 27 апреля, ровно для того, чтобы узнать, что 26 апреля Гваделупа сдалась на милость победителя. Командующий даже не предпринял попытки отбить остров, корабли немедленно взяли курс обратно на Форт-Рояль. Вину за потерю Гваделупы де Богарне свалил на командование острова, что грозило пожизненным заключением. Когда в военно-морском министерстве разобрались, что к чему, де Богарне лишили командования и отозвали в Париж, но он задержал свой отъезд на год, выставив в качестве предлога беременность жены.

Тем временем у Алексиса де Ренодена открылись глаза на связь жены с губернатором, он в сердцах избил ее и отправился в Париж добиваться права на раздельное проживание «ввиду предосудительного поведения моей супруги» – развода тогда практически не существовало, но подобная отдушина была. Дезире решила последовать за ним, чтобы подать встречный иск и потребовать денег на свое содержание. Многие историки, в основном из числа тех, кто имеет склонность порицать императрицу Жозефину, очень любят в подробностях излагать интимную жизнь ее тетки, дабы обоснованно подводить читателя к выводу, что, мол, яблочко от яблони недалеко падает. При этом как-то в тень уходит ее безусловная преданность семье и горячее стремление Дезире оказывать родне всю помощь, которая была в ее силах. Перед отплытием она ухитрилась женить своего брата Жозефа-Гаспара, причем подыскала ему такую невесту, которую он вряд ли бы заполучил без помощи сестры и покровительства бывшего губернатора.

Это была подруга Дезире, Роза-Клэр де Вержер де Саннуа (1736-1807), отпрыск одной из самых уважаемых и богатых семей на Мартинике. Родословная этого старинного дворянского рода была безупречной: по матери будущая императрица Жозефина приходилась родней очень многим историческим семьям Франции и была прямым потомком короля Людовика VI Толстого и его сына Людовика VII, женатого на Алиеноре Аквитанской. Однако, в ХVIII веке в этой безупречной родословной появилось темное пятнышко: отец Розы женился на некоей Кэтрин Браун, якобы ирландке, – и это все, что о ней известно. Подобный мезальянс был крупным недостатком в глазах островной аристократии, где каждая запись в регистрационной книге Верховного совета тщательно изучалась и оценивалась старейшинами среди плантаторов.

Именно этот факт, а также возраст 25 лет – по тем временам вековухи, которой замужество уже не светило (возможно, именно по причине безродной мамаши), – послужил основанием для того, что родители невесты скрепя сердце дали согласие на этот брак. Более того, они обеспечили дочь хорошим приданым: плантацией сахарного тростника под названием «Три островка» (именно столько было расположено в небольшой бухте, на которую открывался вид с плантации) площадью в 527 гектаров и рабочей силой в количестве 327 рабов. Плантация была оборудована всеми необходимыми строениями: господский дом, мельница для размола стеблей сахарного тростника, сахароварня, хижины негров, лазарет и даже каталажка для особо недисциплинированных и буйных. Там имелось все для того, чтобы вести обеспеченную и спокойную жизнь, но это было не по нраву Жозефу-Гаспару. Он предпочитал проводить дни в Форт-Рояле среди офицеров гарнизона, флибустьеров и авантюристов, где основными развлечениями были игра в карты и дуэли. Управление плантацией легло на плечи Роз-Клэр, которая занималась им с большим знанием дела и энергией. Это была умная, хорошо образованная женщина превосходных черт характера, на которой и держалось все благосостояние семьи.

Приняв участие в свадьбе брата, состоявшейся 9 ноября 1761 года, Дезире отплыла в Париж. Супруги де Богарне покинули Мартинику еще в апреле 1761 года. В мае 1760 года у них родился второй сын, Александр, на момент отъезда родителей ему исполнилось всего 13 месяцев, и были все основания полагать, что он не сможет перенести длительное плавание во Францию. Эти путешествия были настолько чреваты опасностями, что взрослые, как правило, перед отплытием составляли завещание. Поэтому малыша оставили на попечение матери Жозефа-Гаспара и Дезире, мадам де Лапажери, которая и воспитывала его до пятилетнего возраста.

По возвращении во Францию мадам де Богарне отправилась в принадлежавший ей замок Лаферте, где и прожила до самой своей смерти в 1767 году. Все это время она вела оживленную переписку, исполненную самых теплых чувств, с Дезире де Реноден, в открытую сожительствовавшей с Франсуа де Богарне. Когда маленького Александра окрестили по прибытии во Францию, Дезире стояла у купели в роли крестной матерью. Она взрастила его и стала истинной матерью, по признанию самого Александра, полюбившего ее как настоящую родительницу. Официальный брак с Франсуа де Богарне был заключен лишь в 1796 году, когда скончался Алексис де Реноден, и Дезире обрела полную свободу. В скобках скажем, что престарелый маркиз умер в 1800 году, и через год Дезире, которой было за шестьдесят, вышла замуж в третий раз. Последнему браку не было суждено продлиться долго: в 1803 году эта энергичная женщина, патриотка своей семьи, также отошла в мир иной.

Дезире быстро освоилась в Париже, где, невзирая на скандальность своего сожительства с маркизом де Богарне, сумела обзавестись друзьями. Она вела деятельную переписку со своей родней на Мартинике, где дела обстояли не самым блестящим образом.

Брат Жозеф-Гаспар служил командующим артиллерийскими батареями, но в 1763 году король отправил его в отставку с небольшой пенсией, что этот бравый офицер счел натуральным оскорблением. Жена Роз-Клэр, к его великому неудовольствию, родила трех дочерей: Мари Жозефу Розу (1763), Катрин-Дезире (1764) и Мари-Франсуазу (1766). Помимо этих девочек он прижил еще трех побочных дочерей от местной красавицы-туземки, каковой факт лишь умножал его головные боли из-за хронической недостачи финансов, но никак не отвлекал от приятного времяпрепровождения в кругу подобных же бездельников.

Супруга Жозефа-Гаспара, препоручив дочек кормилицам, полностью отдавалась управлению плантацией, состояние которой был весьма далеко от блестящего. Дела пошли еще хуже после разрушительного урагана, который буквально опустошил остров в ночь с 13 на 14 августа 1766 года. Бешеный ветер и огромная приливная волна погубили 48 судов, унесли жизни 440 человек, а уж покалеченных никто и не потрудился сосчитать. На плантации «Три островка» ураган разметал деревянный господский дом, хижины рабов, лазарет и мельницу, уничтожил весь урожай сахарного тростника. Семья[28]28
  Следует напомнить, что мадам де Лапажери произвела на свет свою третью дочь всего-навсего через две с половиной недели после урагана, 3 сентября 1766 года.


[Закрыть] укрылась в сахароварне с толстенными каменными стенами. После урагана над сахароварней спешно возвели временную деревянную надстройку с галереей, надеясь возродить старый дом, когда Бог пошлет хороший урожай. Этого так и не случилось: всем членам семьи, за исключением Розы, было суждено умереть на втором этаже этой фабричной постройки под шум колес, перемалывавших тростник в однородную массу, из которой потом выгоняли сахар.

Конечно, семья не была нищей – полунатуральное хозяйство, орава слуг-рабов, готовых услужить по мановению руки, расслабляющий климат и неспешный ритм жизни создавали впечатление полного довольства и сызмальства воспитывали в креолах леность, безудержное стремление к наслаждениям и полную безответственность. Детство Розы протекало в окружении сказочно прекрасной природы с ее райскими птицами радужных расцветок, огромными бабочками, порхающими над буйно цветущими буганвилией, жасмином и орхидеями. Она на всю жизнь сохранила страсть к цветам и экзотическим птицам. Это детство с полным правом можно назвать счастливым – девочка была сыта, присмотрена, пользовалась относительной свободой и любовью родителей. Жизнь на природе и в тепле создала у нее привычку к купанию в речушке, протекавшей по территории поместья – обычай, совершенно несвойственный француженкам из общества того времени. Недостаток гигиенических процедур они возмещали чрезмерным употреблением духов, практически обливаясь ими. Роза же с самого детства привыкла ухаживать за своим телом и не отказывалась от этого обычая до конца жизни. Сохранилось одно из писем, которое Наполеон послал жене перед возвращением из похода: «Не мойся, я хочу чувствовать запах твоей кожи».

В возрасте десяти лет, в 1773 году, Розу и ее сестру Дезире отправили в Форт-Ройяль проходить курс наук в «Заведении обучения девиц и призрения бедных женщин». Это было нечто вроде пансиона для приходящих учениц, сестры жили в городе у бабушки по отцовской линии. Заведение было основано женским благотворительным обществом под руководством главного настоятеля миссии монахов-капуцинов на Антильских островах и имело своей целью воспитывать девиц в «почтении к религии и обществу». Это было бледное подражание образцу воспитательного женского учреждения, каковым являлся институт для благородных девиц Сен-Сир, основанный морганатической супругой короля Людовика ХIV мадам де Ментенон. На Мартинике готовили будущих хозяек креольских плантаций, а потому особенно бездной премудрости девочек не утруждали: грамматика, чистописание, арифметика, священное писание и немного истории, а также начала светских наук, манеры, танцы, рисование, музыка и рукоделие, прядение, шитье и вышивание.

Каждое утро в семь часов девочки собирались в заведении к утренней службе. Далее их разводили по четырем классам, и преподавательницы внушали им основы наук. Час отводился на рукоделие, которым девочки были обязаны заниматься в полном молчании. С 11 до часу был перерыв, а после обеда, до пяти часов, обучались танцам, рисованию и музыке.

Такое образование может показаться весьма поверхностным, но тем не менее оно привило Розе те качества, которые весьма пригодились ей впоследствии при исполнении придворных обязанностей императрицы: выдержку, терпение, умение совершенно естественно вести себя в любой обстановке. Оно также отшлифовало ее природный вкус и впоследствии позволило безошибочно выбирать туалеты и задавать тон моде.

Девочек часто возили в гости к родственникам, те наносили ответные визиты. Мир островной жизни был узок, разговоры мужчин вертелись в основном вокруг видов на урожай да политических событий. Хотя при заключении Парижского мира по итогам Семилетней войны Людовик ХV с легкостью обменял заснеженные просторы канадских владений на Антильские острова, приносившие Франции огромную прибыль, это совершенно не означало, что с угрозой со стороны англичан было покончено. Они всего за три месяца до рождения Розы покинули оккупированную ими Мартинику; кто знает, как сложилась бы ее жизнь, родись она подданной Великобритании.

Женщины политике были чужды. Тут в основном обсуждались семейные события в большом семейном клане и новости из Франции: парижские моды и сплетни, жизнь приближенных короля в Версале. Отец во время редких появлений дома в кругу родни с чувством нескрываемого восхищения рассказывал о версальских чертогах невиданной красоты, редкостных увеселениях, короле Людовике ХV, несомненно, самом великом монархе Европы, утонченных дамах и красавице из красавиц маркизе де Помпадур, блиставшей нарядами невиданной роскоши и высокого вкуса. Затем стали доходить вести о новой фаворитке короля, графине Дюбарри, поражавшей всех изысканными туалетами и немыслимой стоимости драгоценностями. Роза не переставала мечтать о том, что она тоже когда-нибудь должна приехать в Париж и быть представлена ко двору. Здесь не было ничего исключительного – самой сокровенной мечтой каждого креола было возвращение на историческую родину. Родители уже заводили разговор о замужестве – в те времена были нередки случаи, когда на Мартинике в одиннадцать-двенадцать лет дочери владельцев плантаций уже были помолвлены. Для родителей наличие дочерей представляло самую настоящую головную боль – надо было тщательно продумать, с кем породниться, как обеспечить дочь приданым – это был особо болезненный вопрос для семьи де Лапажери, как не прогадать с будущим зятем.

Розе все эти заботы были неведомы, ей по ночам снился кавалер, очень похожий на портреты короля, только моложе. Он, несомненно, будет из очень родовитой семьи. Ей предстоит явиться перед королем и королевой в придворном туалете с длиннющим шлейфом и сделать три особенно глубоких реверанса, а потом отступить назад, ловко отбросив ногой тяжеленный шлейф. Розе уже было ведомо, что это демонстрирует особое искусство истинной придворной дамы, и все будут дивиться тому, сколь сноровисто она справляется с этим. В Париж, только в Париж! Там живет тетя Дезире, которая в каждом письме непременно справляется о здоровье своих племянниц.