Текст книги "Любвеобильные Бонапарты"

Первый сын

Естественно, представители клана Бонапартов не дремали. После того, как Наполеон провозгласил себя императором, а всем братьям и сестрам даровал титулы «их императорских высочеств», борьба за престолонаследие только обострилась. Сначала император, усыновивший сына и дочь Жозефины, Евгения и Гортензию, назначил было наследником маленького Наполеона-Шарля, сына Гортензии и своего брата Луи. Луи счел это оскорблением, обвинил брата в том, что тот обошел его по линии престолонаследия в пользу собственного сына, и даже грозил уехать из Франции и забрать ребенка с собой. Каролина была кровно обижена, что Наполеон не назначил наследником старшего сына супружеской пары Мюрат, Ашиля. И все точили зубы на Жозефину, неспособную родить ребенка. Та тоже не желала выступать в роли бессловесной жертвы и регулярно повторяла, что дети не родятся в капусте и от воды, намекая на некачественное семя супруга. Императрица позаботилась довести это умозаключение до сведения Адель Дюшатель, это дошло и до ушей Наполеона, который устроил жене очередной скандал с ломкой мебели и откровенными угрозами:

– Готовьтесь покинуть Тюильри. Я устал от слежки ревнивой женщины, решил избавиться от этого ига и прислушаться к советам политиков, которые требуют взять в жены женщину, способную дать мне детей.

Жозефина также не препятствовала ходившим при дворе слухам, приписывавшим ее мужу связи с сестрами Полиной и Каролиной, молоденькой кузиной ее первого мужа Александра де Богарне, Стефанией, которую Наполеон выдал замуж за герцога Баденского, и даже со своей дочерью Гортензией. Отсюда многие были твердо убеждены, что первенец Гортензии и Луи Бонапарта, сын Шарль-Наполеон, – плод чресел императора.

Каролина была, пожалуй, самой рьяной и энергичной противницей Жозефины и не упускала ни одного случая подставить ей ножку. После расставания брата с Адель Дюшатель она удвоила свои усилия по поиску женщины, которая могла бы забеременеть от императора. Тому было некогда и незачем тратить усилия на ухаживания и обольщение женщин – ему их поставляли.

От них требовалось соответствовать определенным запросам Наполеона: быть молодой, красивой, веселой, уметь вести себя как светская женщина, не проявлять особого ума, ни в коем случае не заводить разговоров о политике, тем более об искусстве или литературе. Самым главным качеством была способность возбудить чувственность императора. Он был не особенно разборчив, но предпочитал блондинок брюнеткам, пухленьких – худощавым. Женщина должна была быть облачена в одежду ярких цветов, ни в коем случае не пользоваться духами – Наполеон не переносил ни белого цвета, ни – подобно Людовику ХIV – запаха духов. На свидание, происходившее в обстановке глубочайшей секретности, – уходило не более часа. Император не скупился, дарил драгоценности, деньги, другие подарки, устраивал повышение в должности мужу или отцу при наличии таковых.

Но вскоре Каролине представился, похоже, весьма благоприятный случай, которым она не замедлила воспользоваться. 20 марта 1805 года ее посетила мадам Анриэтта Кампан, директриса престижного пансиона для детей элиты времен Консульства и Первой империи. В правление Людовика ХVI эта превосходно образованная женщина дослужилась до положения первой придворной дамы королевы Марии-Антуанетты. Революция низвела ее до такого состояния, что она была не в состоянии прокормить как собственных, так и оставшихся на ее попечении детей погибших родственников. Чтобы свести концы с концами, мадам Кампан открыла свой пансион, задачей обучения в котором было воспитание жен высших военных чинов и сановников французского государства. Она сумела попасть в самую точку, поскольку монастыри, в которых обучали аристократок, были закрыты. Мадам Кампан весьма успешно сочетала обучение светским манерам и развитие зачатков талантов с привитием девушкам основных познаний в науках – времена изменились, и было недостаточно воспитать из девушки только хорошую хозяйку, религиозную женщину и заботливую мать. Она создала настоящий питомник жен первых лиц периода до реставрации Бурбонов на троне Франции.

Мадам Кампан не только полностью подготавливала барышню для вступления в светскую жизнь, но и следила за своими воспитанницами после окончания пансиона. Помимо отпрысков старинных аристократических семей – дочери, кузины и племянницы Жозефины де Богарне, – новых лиц, выдвинувшихся в бурные годы революции – двух сестер Наполеона, Полины и Каролины, – к ней попадали и дети довольно темных личностей. Они желали дать своим дочерям хорошее образование, завести подходящие знакомства, из которых затем можно было бы извлечь выгоду. Пансион быстро стал символом добропорядочности и гарантией успеха в жизни, к тому же мадам Кампан приобрела репутацию отличной свахи.

Каролина с удовольствием приняла у себя свою бывшую директрису, которая после обычных приветствий и общих фраз без дальнейших обиняков заявила, что, собственно, приехала по делу, ибо одна из ее бывших учениц, Элеонора Денюэль де ла Плень, попала в исключительно тяжелое положение и необходимо оказать ей помощь. Каролина смутно вспомнила привлекательную стройную девчушку с карими глазами, подвижную и кокетливую, которую иногда называли Клеопатрой и изъявила готовность узнать, чем она может быть полезна своей бывшей директрисе. Тут приспело время рассказать, какова была семья, взрастившая эту красавицу.

Элеонора родилась в семье Доминика Денюэля де ла Плень, егермейстера королевских вод и лесов и поставщика вин его королевского величества. Происхождения он был мещанского, часть фамилии «дела Плень», указывавшую на дворянские корни и наличие собственных земель, добавил себе исключительно по собственной инициативе. Что же касается должности егермейстера, то она относилась к разряду тех эфемерных вакансий, которые в больших количествах хитроумно учреждал государственный секретарь по финансам с целью изыскания дополнительных источников денежных поступлений. Эти вакансии продавались всем желающим и стоили очень дорого. Никакого дохода они не давали, но престиж имели огромный. Такие вакансии предоставляли некоторые привилегии, освобождение от налога, переход в чиновничье сословие, увеличивали шансы обладателя на уважение окружающих и выгодную женитьбу. Известна шутка главного контролера финансов Поншартрена:

– Каждый раз, когда ваше величество учреждает должность, Господь создает дурака, готового купить ее! – дураки даже платили приличную мзду придворным, извещавшим их всего лишь о создании новой вакансии.

Но Денюэль был отнюдь не дураком и ловко пользовался впечатляющим названием своей вакансии для проворачивания кое-каких сомнительных делишек. Он женился на дочери дворецкого посла неаполитанского короля, и пара стала счастливыми родителями двух дочерей, Элеоноры и Зюльмы. Революция не только лишила главу семьи этой престижной вывески, но еще и заставила пострадать за нее: супругов на некоторое время заключили в тюрьму, правда, спустя несколько месяцев выпустили. С тех пор им приходилось прибегать ко всяческим уловкам, дабы обеспечить себе хлеб насущный.

Мадам Денюэль имела несколько скандальную репутацию, ибо проявляла явную склонность к галантным похождениям и любила жить на широкую ногу. Во всяком случае она старалась поддерживать видимость полного довольствия в их прекрасной квартире на Итальянском бульваре. Для этого плутовка не гнушалась пользоваться своими чарами, завлекая состоятельных поклонников, а затем шантажируя их с помощью мужа, требовавшего оплатить его молчание. Тем временем дочери подрастали, встал вопрос об их будущем замужестве. В надежде запустить Элеонору в приличное общество, родители решились на существенные затраты и отдали подростка в заведение мадам Кампан. Особых успехов в обучении, за исключением несомненного таланта в рисовании акварелью, девочка не проявила, но день ото дня все больше хорошела.

Время шло, долги семейства росли подобно снежному кому, Элеонору надо было срочно выдавать замуж, да не абы за кого, но за человека состоятельного и с положением. Ввиду своего незначительного общественного статуса родители девушки не имели доступа ни в высший свет, ни в парижские салоны. Поэтому семейство усиленно посещало театральные спектакли, убивая двух зайцев: не только насладиться представлениями, но также и людей посмотреть, и себя показать.

Летом 1804 года в театре Гетэ семейство познакомилось с драгунским капитаном Жаном Оноре Франсуа Ревелем, вдовцом с двумя маленькими детьми. Он сообщил, что является правой рукой генерала д’Авранжа д’Ожеранвиля, инспектора двух дивизий, который возложил на него обязанность наведения порядка в бухгалтерских учетах этих воинских соединений. Удалой капитан произвел чрезвычайно благоприятное впечатление на родителей девушки, которые пригласили его в гости.

Уже на следующий день он нанес визит на Итальянский бульвар и в беседе с папашей Денюэлем дал понять, что обладает состоянием в сто тысяч франков[13]13
  Для перевода франков наполеоновской эпохи в евро необходимо умножить цифру на пять.


[Закрыть] и ему в ближайшее время светит повышение. Помимо этого, у него имеется проект поставок в войска, который сулит принести ему золотые горы. Денюэль, почитавший себя специалистом в подобных делах, пожелал ознакомиться с планом. На следующий день Ревель заявился с прожектом и цветами. Пока папаша копался в бумагах, он набрался храбрости и попросил у супругов руки их дочери. Те были несколько удивлены столь скоропалительным решением, но капитан объяснил это тем огнем любви, который красота Элеоноры воспламенила в его сердце. Родители признались, что в настоящее время пребывают в стесненных обстоятельствах и не могут обеспечить дочь приданым, но Ревель счел такое прозаическое препятствие несущественным, для него имела значение только любовь. Родители Элеоноры умолчали, что они задолжали мадам Кампан за два года обучения, и потребовали от жениха предоставить девушке возможность закончить курс до свадьбы.

Ревелю было позволено ухаживать за невестой, он стал в доме настолько своим человеком, что семейство не стеснялось его и вело открытую перебранку по поводу финансовых проблем. Капитан вошел в положение и, дабы умаслить будущего тестя, предложил главе семьи помощь в сумме четырех тысяч франков. Через несколько дней кто-то из слуг проболтался жениху, что семейство регулярно разыгрывало эту комедию перед поклонниками Элеоноры. Это известие неприятно поразило Ревеля, но пылкая страсть застила ему глаза, и он промолчал.

История повторилась, и капитан почувствовал, что такая любовь будет обходиться ему слишком дорого. Ревель потребовал назначить дату свадьбы, но родители продолжали отделываться отговорками: молодость Элеоноры, необходимость завершить обучение, неподходящее время года для свадьбы, коронация Наполеона и ожидаемая давка на улицах. Ревель понял, что его водят за нос и стал настаивать на дате венчания. Родители возмутились и заявили, что отзывают свое согласие, в ответ капитан потребовал возмещения расходов. Денюэли обвинили его в отсутствии такта и указали на дверь.

Ревель оскорбился и отправился к мадам Кампан. Та прониклась сочувствием к молодому человеку, чья сердечная склонность в отношении Элеоноры показалась ей искренней, а желание родителей подороже продать свою дочь – просто мерзким. Она отправилась к родителям и посоветовала им предложить Ревелю брачный контракт, согласно которому он передавал Элеоноре половину своего имущества. Контракт был составлен у нотариуса и подписан в качестве свидетелей Стефани Таше де Лапажери, племянницей императрицы, и Стефани де Богарне, кузиной первого мужа Жозефины. 15 января 1805 года состоялось венчание. Ревель проявил себя щедрым новобрачным: он не только обеспечил приданое невесте, но и устроил роскошный ужин в шикарном ресторане. За ужин жених расплатился векселем, на котором подделал подпись. Он снял дом, но в ожидании завершения ремонтных работ новобрачные поселились в дорогом отеле «Британик».

Но вскоре все изменилось. Ревель стал мрачным, подозрительным, укорял жену в чрезмерных тратах и попрекал тем, что она не принесла с собой в дом ни сантима. В один прекрасный день в гостиницу явилась полиция и арестовала Ревеля по обвинению в подделке подписей на коммерческих документах. Теперь уже Элеонора бросилась за помощью к мадам Кампан, но та взяла за принцип не брать в свой пансион замужних женщин. Поэтому она обратилась к Каролине Мюрат с просьбой принять пострадавшую особу на какую-нибудь должность в ее штате. Каролина как раз родила своего четвертого ребенка, и брат-император подарил ей деньги на покупку Елисейского дворца. Мадам Кампан также предоставила в распоряжение Элеоноры хорошего адвоката Лебона, который занялся изучением дела ее мужа. Оказалось, что Ревель являл собой чистой воды мошенника.

Он действительно был когда-то военным, но ушел в отставку, женился на некой даме Рюзо и пытался получить место секретаря в центральном управлении департамента Соны-и-Луары. Когда у него ничего не вышло, Ревель решил вновь вернуться в армию, но на поля сражений его не тянуло, а более влекла к себе доходная интендантская служба. Его временно назначили казначеем драгунского полка, но через полтора года привлекли к дисциплинарной ответственности по причине «настоятельных жалоб на его ведение дел». Ревель избежал осуждения благодаря какому-то генералу, призвавшему к «проявлению либо жалости, либо справедливости» в отношении этого офицера «чрезвычайно умного, но попавшего под подозрение в отношении честности» и не имевшего «никакого источника средств к существованию и обеспечению содержания своей семьи» – к тому времени его супруга скончалась, оставив ему двоих детей. То ли из жалости, то ли позволив усыпить свою бдительность, генерал д’Авранж д’Ожеранвиль время от времени привлекал его к работе, но остерегался доверять ему денежные суммы.

Мэтр Лебон дал супругам Мюрат отчет о результате своих исследований. Было желательно избежать скандала, который пагубно отразился бы на репутации его юной спутницы жизни. Маршала империи тем временем привлекла красота Элеоноры, и 15 мая 1805 года он написал письмо министру полиции Фуше, прося его вмешаться перед вынесением судом окончательного вердикта:

«Меня равным образом проинформировали, что дело его дурно пахнет и, вероятнее всего, он будет приговорен за подделку подписей. Я уже довел до вашего сведения, насколько нам желательно, чтобы он избежал приговора, позор которого обязательно падет на его горемычную супругу и навсегда изгонит ее с территории Франции».

К несчастью, Ревель признался в содеянном, и судьи отказались закрыть дело. Но 12 августа суд города Версаля вынес на удивление мягкий приговор: всего-навсего два года тюремного заключения. Согласно закону, его должны были выставить к позорному столбу, выжечь каленым железом букву «F[14]14
  faussaire – фальсификатор (франц.)


[Закрыть]» на плече и отправить на каторжные работы, но отнеслись к нему чрезвычайно снисходительно. Разумеется, Элеоноре пришлось выразить свою горячую признательность Мюрату за проявление такого милосердия к ее беспутному мужу.

Тем временем Каролина, которая поначалу поместила Элеонору в семейный пансион в Шантильи, принимавший молодых женщин, ставших жертвой семейных разногласий, поселила ее в своем замке Нейи-сюр-Сен, что сильно огорчило мадам Кампан. Она боялась, что эта обстановка кричащей роскоши ударит в голову юному созданию и наставит его на неверный путь. Так появилось на свет следующее письмо, направленное ею принцессе Гортензии:

«Меня посетила с визитом ее высочество мадам Мюрат. Она вернула Элеонору к себе. Я позволила себе посоветовать ей для блага же этой женщины удалить ее от света и через некоторое время выдать замуж в провинцию. Она очень красива, ей нет еще восемнадцати лет, у нее недостает здравого смысла. Светское общество для женщины, которая не опирается на советы и защиту мужа, в таком случае чрезвычайно опасно. Мне хотелось бы, чтобы принцесса не сожалела, что она не последовала моим рекомендациям».

Мадам Кампан имела обыкновение говорить то, что думала. Однажды Каролина высказалась ей:

– Мне удивительно, что вы больше не робеете перед нами, а разговариваете с нами столь же свободно, как и когда мы были вашими ученицами.

На что мадам Кампан, не моргнув глазом, отрезала:

– Когда вы пребываете со мной, вам лучше всего забыть ваши титулы, потому что я не страшусь королев, которых наказывала.

И, хотя Гортензия пробовала уговорить Каролину отослать Элеонору в провинцию, та даже слушать ее не стала. Она уже придумала план, в котором молодой женщине отводилось главное место в попытке заменить Адель Дюшатель, которая еще не совсем сошла со сцены, ибо император иногда посещал ее. С этой целью Каролина приняла ее в свой штат на должность чтицы. В январе 1806 года победитель битвы при Аустерлице заехал к сестре в замок Нейи-сюр-Сен, и Каролина устроила все таким образом, чтобы красавица произвела на брата нужное впечатление.

Элеонора еще у своей матери выучилась бросать на мужчин томные многообещающие взоры и не собиралась оказывать императору даже ложного сопротивления. Мюраты предоставили в ее распоряжение для свиданий отдельный павильон в парке, причем следили за тем, чтобы она не вздумала принимать там кого-нибудь, кроме своего августейшего любовника. Иногда ее даже возили во дворец Тюильри, в специальное помещение, оборудованное для утех императора. Она никогда не проводила там более двух часов. По ее собственному признанию, ей эти свидания не доставляли особого удовольствия, поэтому, когда Наполеон засыпал, она подводила ногой вперед на полчаса стрелку настенных часов, висевших в алькове. Такое быстрое течение времени удивляло проснувшегося императора, и он спешил вернуться к работе.

По совету Мюрата в феврале Элеонора подала иск по расторжению брака. Объявились свидетели, утверждавшие, что муж бил ее. В середине марта она забеременела.

Эта новость сначала вознесла Наполеона на седьмое небо от радости, но потом он усомнился в искренности любовницы. Тем временем процесс расторжения брака ускорили, и 29 апреля было вынесено решение в пользу истицы. Все было бы прекрасно, если бы Элеонора могла держать язык за зубами. Но она где-то проболталась, что не отказывала в утехах и Мюрату. Эти слова тут же довели до императора, он принялся с пристрастием допрашивать ветреницу, но женщина легкомысленно заявила, что это, собственно, не имеет никакого значения, главное, что отцом ребенка все равно, по слухам, будет считаться Наполеон.

Ей сняли особнячок на имя мадам де Сен-Лоран все на той же улице Победы (где некогда проживала Жозефина), а присмотр за будущей матерью Наполеон перед отъездом в конце сентября в Майнц поручил не более и не менее как генеральному прокурору Реньо де Сен-Жан д’Анжели, пользовавшемуся полным доверием императора. Постарались ограничить посещения мамаши Денюэль, которая то ссорилась, то мирилась с дочерью.

Каролина приставила к ней своего доктора, и 13 декабря 1806 года на свет появился здоровенький мальчик. Любопытно, что в свидетельстве о рождении младенец Леон был записан как «сын мадмуазель Элеоноры Денюэдь и отсутствующего отца», хотя в подобных случаях писали «неизвестного отца». Элеонора получила в дар особняк, крупную сумму денег и шкатулку с драгоценностями.

Поскольку темой данной книги являются фавориты семьи Бонапарт, то раз и навсегда оставим тему Леона, сказав только, что он отличался буйным темпераментом, вел исключительно беспорядочный образ жизни и до конца своих дней доставлял массу хлопот своим высокородным родственникам. Судьба же Элеоноры в дальнейшем сложилась следующим образом.

Она оказалась плохой матерью, совершенно неспособной следить за ребенком, который вскоре начал чахнуть. Его забрали в Елисейский дворец, где он воспитывался вместе с отпрысками супругов Мюрат. Тем временем в тюрьме очнулся заключенный Ревель, решивший, что напал на золотую жилу, которую необходимо немедленно начать разрабатывать. Он накропал рукопись «Шесть месяцев моей жизни, или несчастья необдуманного выбора». Неудачливый фальсификатор решил, что, если его не заковали в кандалы каторжника, как оно надлежало сделать, стало быть, он невиновен и пал жертвой заговора, вдохновителями которого были не более и не менее как Наполеон и Мюрат, вознамеривавшиеся похитить у него жену. Заключенный решил заняться шантажом, угрожая напечатать и распространить свое творение.

Элеонора перепугалась и обратилась к покровителям. За дело взялся министр полиции Фуше, установивший негласный надзор не только за Ревелем, который после окончания срока поселился в Туре, но и за родителями Элеоноры, репетировавшими роль тестя и тещи императора. После возвращения императора в Париж Элеонора тщетно ждала приглашения во дворец и решила заявиться туда сама в компании своей мамаши. Наполеон приказал своему камердинеру Констану выпроводить их и запретить появляться в Фонтенбло.

Поскольку папаша Денюэль продолжал хвастаться высоким положением и связями своей дочери, его вместе с женой и младшей дочерью выслали на жительство в Безансон. Что касается Элеоноры, которая по законам того времени была несовершеннолетней, ее в феврале 1808 года выдали замуж за офицера Пьера-Филиппа Ожье де Ласоссайе. Император обеспечил ее приданым в виде неотчуждаемой и непередаваемой годовой ренты в размере 22 тысяч франков. Муж преданно сражался там, куда его полк отправлялся по команде императора, и погиб при переходе через Березину в России. Элеонора мало видела своего супруга дома и в его отсутствие позволяла поклонникам помогать ей коротать разлуку с ним. Ходили слухи о том, что в числе этих друзей был и генеральный прокурор Реньо де Сен-Жан д’Анжели, на которого император возложил опекунство над молодой женщиной.

После смерти мужа Элеонора горевала недолго: 23 марта 1814 года она вышла замуж за швейцарского дипломата, Шарля-Огюста де Люксбурга, служившего в посольстве королевства Баварии в Париже. Она жила с ним в великом герцогстве Баденском, где родила дочь Амели. Элеонора долго сохраняла свою красоту, полностью освоила манеры великосветской гранддамы. Ее связывала тесная дружба с великой герцогиней Стефанией Баденской, однокашницей по пансиону мадам Кампан, урожденной де Богарне. Ее мужа последовательно переводили с дипломатической миссией то в Пруссию, то в Саксонию, в конце концов граф Люксбург был назначен послом Баварии в Париже. Интересно, что испытала Элеонора, когда в 1840 году в составе членов дипломатического корпуса присутствовала на торжественной церемонии возвращения в Париж праха Наполеона? Ее первый муж Ревель до самой своей смерти в 1835 году пытался безуспешно шантажировать бывшую жену своими грязными книжонками и фантастическими исками в судах.

После смерти Ревеля его дело продолжил погрязший в долгах сын, претендовавший на часть пресловутой наполеоновской ренты. Он даже пытался доказать, что второй муж Элеоноры не погиб при переходе Березины (это утверждал еще Ревель), а остался жив и служит в охране ссыльных каторжников в Тобольске, т. е. третий брак его матери является незаконным. После долгой судебной волокиты Элеоноре присудили выплачивать ему в виде алиментов ежегодно четыре тысячи франков. Этот процесс, как и все, связанное со скандальным образом жизни графа Леона, сопровождался большой шумихой, а потому король Баварии счел невозможным дальнейшее пребывание графа де Люксбурга, чья супруга имела столь подмоченную репутацию, на посту посла и отправил его в отставку. Супруги вернулись в Мюнхен, где их дочь Амели вышла замуж за барона де Крайлсхайма и подарила родителям двух внучек и внука. После смерти мужа и дочери, в возрасте всего 30 лет, в 1856 году Элеонора вернулась в Париж, где поселилась вместе с сестрой Зюльмой в полном довольствии в прекрасной квартире на бульваре Мальзерб. Там она скончалась в 1868 году и была похоронена, с цепочкой и образком, подаренными ей Наполеоном, на кладбище Пер-Лашез подле своих родителей.

Но все это будет потом, а в декабре 1806 года, тотчас же после появления на свет младенца Леона, в Польшу, где наполеоновская армия вела бои с прусскими и русскими войсками, принцессой Каролиной был отправлен гонец со срочнейшей депешей, извещавшей императора о рождении сына. Невзирая на все льготы, которыми обладал такой посланец, он доставил пакет только через две недели, ибо в спешке забыл его на одном из постоялых дворов и был вынужден вернуться и убить шесть дней на его поиски. Всадник уже не мог ехать верхом, настолько велико было раздражение кожи на ногах, и заканчивал свой путь в экипаже, борясь с угрозой окоченения, ибо стояли сильные, по французским меркам, холода, ничуть, впрочем, не сковывавшие ужасающую грязь, которую Наполеон называл «польским пятым элементом». Радость императора при получении сообщения трудно описать, но после первых приступов восторга и последующего хладнокровного размышления в его душу закрался червячок сомнения: а не изменяла ли ему прекрасная Элеонора с кем-нибудь? Донесения Фуше прозрачно намекали на его свояка Мюрата, не гнушавшегося приволокнуться за первой попавшейся юбкой, тем более, проживавшей с ним под одной крышей.