Текст книги "Хроника «Кабинета психолога»"

Моё одиночество долго не продлилось – на пике краха нашего «банковского» бизнеса я стала жить с молодым человеком. Тогда я снимала квартиру, он переехал ко мне – всё случилось быстро. Он был городским парнем из интеллигентной семьи, но уже с опытом тюремной жизни. Он вернулся из колонии поселения в которой провёл полтора года. Авария – погибла женщина под колёсами его автомобиля. Когда я спросила его: «Как ты живёшь с сознанием того, что убил человека?» Он ответил: «Я не убивал, за рулём был не я, была девушка». Я посмотрела ему в глаза, надеясь увидеть в них как было на самом деле, но ничего не увидела. Больше мы никогда об этом не говорили.

Когда мои дела стали плохи, мы съехали со съёмной квартиры к моей маме, потому что бабушка категорически не приняла его. Она называла его тюремщиком, хотя никто ей не говорил, что он вернулся из колонии поселения. Сейчас я понимаю её, и сама вижу прошлое человека. Потом мы поселились в квартире моего отца, которая располагалась на самой окраине города (мамина квартира была в хорошем районе города, в конце улицы). После развода с мамой отцу дали маленькую квартирку, в ней он появлялся изредка – когда приезжал в город. После всех скитаний небольшая отцовская квартирка стала моим первым счастливым домом, моим раем на земле. Именно там я поняла, что такое «свой дом» и полноценная семейная жизнь. Мой второй муж был хорошим хозяином, а я – хозяйкой так себе. Первое время у нас не было денег, но мы были очень счастливы. У него была дорогая музыкальная труба, красивая в красивом футляре, он с детства играл на ней, два года в армии служил в музыкальном оркестре. Он продал трубу, и мы жили на эти деньги какое-то время. Практически сразу мы начали заниматься бизнесом – купи-продай, стали обрастать совместными вещами: приобрели машину, два телевизора, микроволновку, музыкальный центр. Покупали и были счастливы, как малые дети. Это было как в моём детстве, когда мы распаковывали коробки и радовались. Я влюбилась в него безумно – когда смотрела на него, моя душа трепетала от того, что он мой. Он раскрывал меня как женщину, рядом с ним я ощущала тихое счастье. Он был моим мужчиной, а я была рядом с ним и за его спиной, на своём месте. Он был замечательный муж и отец – моя дочь называла его папой. Идиллии мешало одно обстоятельство: моё душевное беспокойство – мой долг всегда висел надо мной. Но мой муж даже слышать ничего не хотел о моих долгах, говоря: «Ты ничего никому не должна». Но я то, знала, что должна вернуть деньги – рано или поздно.

С моим вторым мужем мы жили не расписываясь – гражданским браком. После первого замужества я поняла, в каком случае надо выходить замуж, это стало для меня очень ответственным моментом в жизни. Через какое-то время я начала замечать, что с мужем творится что-то не то. Возвращаясь домой со смены – он тогда работал сутки через трое в аэропорту, в подразделении своего отца, он спал сутками весь мокрый. Оказалось, мой любимый мужчина наркоман. Он сидел на игле и делал себе уколы, когда уходил на работу. Находясь в заключении, он начал принимать наркотики, чтобы облегчить тюремную жизнь. В то время ни проблема наркомании, ни сами наркомы мне были не знакомы. Сначала я не до конца понимала печаль своего положения, но каждый день стала жить в страхе, каким он придёт домой. Наркоманы хитрые, он обманывал меня, а я ненавидела его, когда он был под дозой, и тогда я ощущала, что от любви до ненависти один шаг. Никогда не смирюсь с тем, что мой мужчина наркоман, мы ругались. Но в каком бы состоянии он ни был, он никогда не обижал меня. Моё сердце разрывалось на части от горя. Мы прожили с ним почти три года, я боролась, но не смогла победить – оказалась слабее наркотиков. Мы расстались, я выгнала его. Всё нажитое имущество мы разделили по-честному – пополам. Он ушёл, ушёл глубоко на иглу, и за пару последующих недель стал совсем другим. Наше расставание увеличило его дозу. Он высох и почернел. Меня не было в городе эти пару недель, но каждую минуту я думала только о нём. Когда вернулась в город, он сразу приехал ко мне. Не могла жить без него, мы сошлись, и тогда я первый раз увидела его настоящую ломку. Он не мог перебороть себя – наркотик, как всегда, оказался сильнее – ему нужна была доза, он собрался идти за ней. Я сказала: «Если уйдёшь, моя дверь закроется для тебя навсегда». Он ушёл. Я закрыла за ним дверь, моя жизнь остановилась, каждый его шаг вниз по лестнице был ударом в моё сердце. В глазах помутнело, воздуха не хватало, я скатилась по стене на пол. У меня не было сил плакать, я поняла – это конец, конец нашей жизни. Я была разрушена.

У меня началась депрессия, кусок не лез в горло, я таяла на глазах. Он гнездился у меня везде: в голове, в сердце, в груди, в животе, в руках и ногах. Я не принадлежала себе, принадлежа лишь ему, не могла избавиться от него. Я старалась вырвать его из себя – заводила романы, делала так, чтобы он узнал, что у меня другой мужчина. Но никто мне не был нужен. Телесные прикосновения других мужчин были для меня недопустимы категорически. Я перестала наряжаться, у меня напрочь пропал интерес к нарядам. До сих пор я не чувствую того драйва от красивой одежды, который был у меня раньше, – у любого горя есть последствия. Мне тогда хотелось сесть в автомобиль и уехать от себя, от него, но не было тех дорог, всюду был тупик.

…В итоге мы с ним встречались ещё в течение года, я обманывала себя, безумно скучала по нему. Моя любовь остывала годами. Спустя десяток лет, когда я случайно встретила его, отчетливо поняла: если и буду любить, то только на большом расстоянии. Настоящая любовь не проходит никогда, теперь я это точно знаю – хоть у меня и были серьёзные романы, но никогда и никого не любила той тихой любовью… Не знаю, единственная ли Он настоящая любовь всей моей жизни? Время покажет, ведь я прожила уже большую половину своей жизни.

Свое решение стать психологом я приняла в то счастливое время, когда мы с моим любимым жили под одной крышей. Я поступила на факультет психологии в университет, на заочное отделение, и успешно закончила его. Шесть лет отчаянно училась, и мне всё нравилось – я отчётливо видела в этой профессии своё счастье. Очень много читала, знала все направления и особенности психологии. Изначально в нашей группе было более сорока человек, но закончили обучение и получили дипломы, только восемь. Все предметы в университете были связаны с психологией. Сейчас я мало что применяю в своей работе, но это база дала основы для моего собственного развития. Я сразу отметила разницу между преподавателями вуза и своего милого училища. В училище преподаватели были заинтересованы в каждом студенте, в университете профессорам не было до нас никакого дела. В училище, если дают старт, обязательно ждут на финише – вот, что такое люди спорта. Тренера – люди особенные. Когда я вижу на пьедестале чемпиона, я знаю, что за его спиной стоит выдающийся человек, а может, и целая команда. Тренера закаляли наш дух посредствам тренировки тела, учебная база в училище была очень сильной. Это делало каждого студента сильнее, выше, быстрее. К сожалению, наш спортивный факультет давно закрыт, многих преподавателей нет в живых, но я всегда помню их как особую касту людей в моей жизни.

В университете были разные преподаватели, но каждый был заинтересован в талантливом студенте, потому что такой студент может сделать научное открытие, а профессор под этим открытием подпишет своё имя. Вуз был другим миром, но я знала, что это мой мир.

Тяжёлое расставание выбило меня из колеи на какое-то время. Пережив его, я начала заниматься бизнесом самостоятельно и через три месяца купила себе машину. Учёба в вузе, работа отвлекали меня от горя, постепенно приходила в себя. Училась и одновременно много работала, вечером всегда читала, но старый долг никуда не делся и висел над моей головой как Домоклов меч. Мы встретились с моей бывшей партнёршей по сомнительному бизнесу и договорились о сумме, которую я должна ей выплатить. В течение года я погасила свой долг, сумма была равнозначна стоимости небольшой квартиры в Москве. Это был счёт оплаты моей глупости. Когда я отдала последний транш, мне стало хорошо – наконец я обрела внутреннюю свободу. Больше не вступаю в сомнительные сделки.

Если бы мы жили с мужем, я бы никогда не вернула этот долг, потому что воровать деньги из семейного бюджета я бы не стала. Противоречивость обстоятельств моей жизни часто ставит меня в тупик. Тупик для меня – тюрьма, в которой надзиратель – моя совесть. Мои чувства, установки, ценности разрушают меня и подвергают сильным испытаниям. Я часто попадаю на крючок своих чувств, и, к сожалению, могу долго висеть на этом крючке.

…Когда я пришла в себя, всё встало на свои места. В университете начались весёлые приключения – у сокурсников появились клички и звания. Конечно, я сбавила обороты по сравнению с училищем, но нам было хорошо. На сессии я жила в шестикомнатной квартире друзей. Квартира была просто шикарной, а хозяева – учёные, супружеская пара, оба старше меня. Ранней весной они съезжали жить на дачу до поздней осени, а я жила у них, у меня всегда были гости. Эта квартира была для меня местом, куда я всегда спешила. Мы собирались на кухне за огромным столом большой компанией и засиживались до утра. Однажды на ужин мы купили две пачки пельменей, на правах хозяйки я должна была их приготовить. Рецепт проще некуда: переложить пельмени из пакета в кастрюлю, можно сразу из двух пачек – зависит от количества едоков (нас было много), залить их холодной водой, накрыть кастрюлю крышкой, поставить на плиту, а когда закипят, попросить кого-нибудь помешать. Я так и сделала, спустя время попросила Мовчу помешать в кастрюле. Когда та увидела наш ужин, то заорала: «Ё……! Кто её пустил к плите?» Девочки достали более-менее уцелевшие пельмени и пожарили их, было вкусно. Я неспециально так варила пельмени – даже не думала о том, как их надо варить. Мы закончили вуз и разъехались по разным городам и странам, и теперь я иногда получаю забавные сообщения от одногруппниц: «Скучаю по пельменям»… Конечно, каждый скучает по нам самим – тогдашним.

Эта шестикомнатная квартира была для меня интеллектуально-развлекательной базой. Я училась у её хозяев смотреть на всё с разных точек. У Сергея бизнес – он кандидат технических наук, бывший замкафедры гидрогеологии Томского Политеха. Сергей всегда с гордостью рассказывает о своём бизнесе, но не о капиталообороте, а о том, сколько детей родилось «в его компании» за всё время её существования – после декретного отпуска сотрудницы возвращаются на свои рабочие места, сколько коллег он выучил – компания оплачивает обучение сотрудников-студентов, их учебные отпуска. В том числе мои любимые друзья выучили и меня, предоставив мне жилплощадь и гараж, моя маленькая квартирка находится в другом городе.

Сейчас они живут в красивом загородном доме, но так и остались для меня завгаром Серёгой и кастеляншей Ленкой. Сергей написал и издал книгу, Лена посадила и вырастила удивительный красоты огород– сад. Мы по-прежнему собираемся у них за столом, только уже меньшим составом. Как-то на одной из наших встреч Сергей сказал: «Многие люди живут в стране иллюзий и ошибаются по-поводу себя. Бывает, смотришь на человека и возникает вопрос: что у тебя в голове? Ведь в жизни всё есть как есть». Это «есть как есть» я хорошо усвоила и применяю в своей работе. Так я назвала свою третью книгу. В трилогии «Атлант расправил плечи» есть книга с названием «А есть А». А это не Б и не В – «А есть А». Но для многих людей А – это всё что угодно, только не А.

В сентябре мне позвонил Сергей: «Как дела?» – «Все мои дела под одеялом в субботу в шесть утра!» – отшутилась я. «Аааа, – протянул Серёга, – у вас ещё рано. Но ничего, у меня к тебе серьёзное объявление – в ноябре приглашаю тебя на свой юбилей.

Не планируй ничего на это время, я тебя жду, позже получишь официальное приглашение. А теперь переворачивайся на другой бок и спи». Он ещё что-то болтал, но я уже отключила телефон.

У меня не получилось поехать на юбилей, но я позвонила Сергею в день его рождения пораньше, когда он сладко спал, и поздравила его. Я знакома с программой их мероприятий, это будет классический вариант. У них соберётся очень много народу, человек пятьдесят минимум – сокурсники, сотрудники, друзья, родственники. Знаю многих, это деловые дядьки и тётки. Это будет весёлое мероприятие, которое растянется не меньше, чем на пару дней. Начнётся всё красиво – в ресторане с конкурсами и концертом. Оттуда все переедут в загородный дом. Дом будет красиво оформлен. В каждой комнате соберётся компания по интересам, в одной будет играть гармонь с песнями и плясками, в другой – обязательно гитара, все будут внимательно слушать и подпевать Саше или Сергею, в зале будет гореть камин и стоять шикарно накрытый стол – Ленка не только «кастелянша», но и изумительная хозяйка – кто-то будет петь под караоке. В четвёртой и пятой комнате будет попеременный сон – час. Потом – русская баня, ныряние в снег, чай и тишина… Настанут будни, все наденут деловые платья, костюмы, повяжут галстуки и вернутся в свою повседневную жизнь.

В вузе я с большим удовольствием слушала лекции, нам преподавали разными стилями и методами, было много тренингов и, конечно, преподаватели – их я не забуду никогда. Одна из них – профессор-психиатр, гениальный специалист. Половина нашей группы была отчислена за несдачу психодиагностики, которую она преподавала. У неё практически невозможно было получить зачёт. На тот момент она отработала в психдиспансере двадцать четыре года и говорила нам, что её пациенты умнее нас. Она всегда ходила в красном плаще, мы её так и звали – Красный плащ, называла нас «дебилами» и дураками. Обычно она садилась за кафедру, доставала из сумки пачку сигарет, два одноразовых стакана и бутылочку с водой, в оба стакана наливала воду – один был пепельницей, а из второго она судорожно пила. Она любила и досконально знала свой предмет, и поэтому почти брезгливо относилась к нашему незнанию – на зачёте всегда нервно курила и бесконечно повторяла «дебилы, дураки». Благодаря своим знаниям и профессиональной интуиции диагностика проблемы и постановка диагноза занимала у неё доли секунд, она могла считывать проблемы на расстоянии до того, как пациент закончит рисунок. Диагностика в моей работе играет огромную роль, а развитая профессиональная интуиция это половина успеха. У Красного плаща я научилась профессиональной психодиагностике, анализу и внимательности к проблеме своего клиента.

Была ещё одна удивительная профессорша. Она увлеклась религиозным течением синкретического типа. Открыто пропагандировала и активно приглашала нас пополнить ряды секты, в которой состояла. Когда мы поступили на первый курс, она была вполне нормальная женщина, но к шестому курсу была уже совсем плохая. Она рассказывала о том, как ей мало надо в жизни – буквально полпомидорки в день для счастья. Она постоянно читала какие-то ритмы. Я удивлялась, как человек, прочитав множество научных книг, имея классическое образование, учёную степень, увлёкся идеологией мошенников. В результате она сошла с ума и умерла. Позже я поняла, почему люди, имея хорошее образование и воспитание, пополняют ряды сект. У них нет стержня Божественной веры. Никогда истинный Христинин, Мусульманин, Буддист, Католик не вступит в секту. У атеиста место веры занято убеждением и доказательством всем и самому себе в то, что он ни во что не верит и Бога не существует. Большинству людей необходимо во что-то верить. Если место Веры внутри человека свободно, его будут стараться занять сектанты, обещая то, чего у этого человека нет, а ему хочется.

Именно обучаясь на психолога, я села в кресло клиента. Обязательное условие обучения на кафедре психологии пройти личную психотерапию. Я регулярно ходила на приём к психологу-психотерапевту и решила проблему, которая есть у большинства провинциальных людей. Развитое чувство стыда – «что подумают люди, что скажут?» Люди в провинциальных городах живут оглядкой, это особенность провинциального общества. Я избавилась от зависимости чужого мнения, чувства долга и разрушающего стыда. Научилась принимать и уважать себя, как личность. Научилась говорить «нет», отрабатывала семейные отношения. Кресло клиента мне позволило стать более свободной внутренне и поверить в себя. Я быстро вышла из депрессии, связанной с расставанием со своим любимым-наркоманом. Я делилась тайнами и на всё получала обратную связь. Психолог научил меня задумываться о последствиях отношений и чувств.

На третьем курсе поняла, что психолог это не образование и мне надо обязательно получить специализацию. В моем училище были факультативы, были факультативные занятия и в университете: можно быть специалистом в узком направлении. Я стала посещать массу дополнительных обучающих программ, летала на обучение в Санкт-Петербург, Москву. Откармливала себя знаниями, и это было самым важным для меня. Я вкладывала огромные деньги в обучение – поступила в Московский институт гештальта и психодрамы, окончила его. Но заниматься гештальтпсихологией мне совсем не интересно. В результате пришла в бизнес-психологию.

Нам преподавали профессора Томского государственного университета. Я защитила дипломную работу с отличием, на защите получила приглашение от декана кафедры психологии ТГУ в аспирантуру. Заниматься научной деятельностью не входило в мои планы – я всегда планировала заниматься бизнесом. Для себя поставила цель – получить образование и заняться консалтингом. Я всегда была самонадеянна, тщеславна, высокомерна, смотрела на всё свысока – в моём городе и даже в масштабе всей области, у меня был везде зелёный цвет, я могла решить любой вопрос, ничего и никого не боялась.

Не могу назвать себя хорошей матерью. Я была слишком молода, чтобы стать её. Как сказала одна моя клиентка: «Мы были сами детьми, когда рожали детей. Разве «большие дети», могу дать опору в жизни – «маленьким»!? Нет». Полностью согласна. Но я очень старалась дать своей дочери то, чего не было у меня. Моя мама всегда принимала активное участие в ее воспитании, помогала мне во всём. Я работала, училась, пыталась построить личную жизнь, поэтому дочь видела меня редко, как и я свою маму, когда была ребёнком, с той разницей, что моя мама не откупалась от меня дорогими подарками, а я свою дочь очень баловала. Дочка почти постоянно была у моей мамы, и бабушкин дом в результате стал для неё тем же местом, что и для меня дом моей бабушки. Как просто всё в жизни.

Давно ответила себе на вопрос – почему мама не сломала меня? Когда говорила мне – у тебя не получится, ты не сможешь, куда лезешь? Но я никогда не слушала её. Мне было обидно, что у неё нет веры в меня. Но я поступала так, как считала нужным. Теперь, когда мне люди говорят, что у меня что-то не получится, в первую очередь думаю от какого сердца говорит человек – «от доброго, от злого, от неверующего?» Я пропускаю эти слова мимо ушей, просто не обращаю внимания, потому что понимаю, что человек говорит от незнающего сердца и немножко от глупой головы – Петровичей в своей жизни встречала предостаточно. Я никого не слушаю – конечно, и сейчас могу спросить совет у человека, но на самом деле его мнение будет промежуточным, – и никогда не ношу обиду на человека. Здесь у меня два варианта: либо расстаюсь окончательно, либо прощаю навсегда – среднего нет. Давно простила маму и отца. Маму – за обиды, а отца – за мою ненужность, ведь это два близких мне человека.

Всё время я жила в маленькой квартирке на окраине, и даже когда мы расстались со вторым мужем, всегда спешила домой. Когда мне было двадцать шесть лет, умерла моя бабушка. Перед смертью она говорила: «Мне пора к дедушке». Дедушкой она стала его называть после того как он умер, при жизни звала деда, дед. Я видела в её взгляде, что свою миссию на земле она выполнила, здесь её уже ничего не держит, нажилась, её контракт с жизнью подходил к концу. Я приняла её смерть как должное. Мы похоронили её рядом с дедом, помянули и разъехались по делам. Спустя много лет я начала скучать по ней. Мне очень хотелось прийти к ней, сесть на стульчик и выдохнуть всё то, что накопилось внутри. Дом стариков был моей отдушиной. С её уходом умерла наша старая семья. Их квартира досталась мне – несмотря на большое количество наследников, никто не претендовал на эту недвижимость. Я продала эту квартиру и сейчас, когда бываю в городе, всегда стараюсь оказаться около этого дома – посмотреть на наши окна. С удовольствием вернулась бы в те времена – в чистую комнату, в ней был особенный запах наших стариков, мне нравился он. Там в углу дивана сидел дед и слушал радио, по которому дикторы выразительно читали произведения Пушкина, Чехова, Достоевского, Драйзера. Хоть дед был неграмотным, но хорошо знал классическую литературу и, затаив дыхание, часами просиживал у радио. Дед погружался в события произведений, и, казалось, сам становился героем каждого. В далёком детстве летним днём приехал отец, мы с ним обнялись, я очень обрадовалась, мне тогда было лет девять-десять. Дед как всегда сидел, слушал радио, в тот момент когда он увидел моего отца – своего сына – кардинально поменялся. Неистовая радость охватила старика, он быстро встал и сказал: «Здравствуй, сыночек, очень рад!», обнял его по-отцовски и радовался как влюблённый, какая-то нежность исходила от деда. Они обнимались. Я начала перетягивать внимание отца на себя и отвлекать его от деда, тогда он строго сказал: «Подожди, мне нужно побыть с отцом!» Отец привёз своему отцу ящик красного вина и кучу каких-то закусок. Они всё выгрузили из машины, сели и долго тихо разговаривали, как отец с сыном. Я им не мешала. После этой встречи стала иначе относиться к деду, мы не разговаривали, но я уважала старика.

Бабушка до глубокой старости работала в санэпидстанции. Когда главный врач санэпидстанции узнала о её кончине от моей подруги, она сожалела, что не проводила её в последний путь. Главный врач с большим уважением отзывалась о моей бабушке. Для меня это важно.

«В большом городе можно много увидеть, в маленьком – много услышать». Я с гордостью ношу фамилию бабушки, хотя родилась с фамилией деда и отца. Часто приходилось слышать отзывы о своих предках, исключительно хорошие отзывы – от случайных людей, старых знакомых. Прожитая жизнь человеком и слава о нём эхом гуляют по белому свету после его смерти ещё несколько поколений. Эта слава отражает дела и поступки человека при его жизни.

Я окончила вуз, получила диплом психолога и была невероятно счастлива, когда этот документ оказался у меня в руках. Я была уверена, что за ним стоит моё большое будущее, моё счастье – работать на кого-то никогда не входило в мои планы. Сразу открыла свой психологический кабинет. Это событие показали по телевизору, и на приём ко мне пошли горожане. У меня было два замечательных менеджера – Костя и Марина. Мой кабинет просуществовал два месяца. Этого времени мне было достаточно, чтобы понять, что не стану в этом городе тем, кем хочу быть. Я закрыла кабинет, всё распродала, купила маме с сестрой маленький бизнес.

У меня было ощущение, что контракт, это был мой первый контракт, закончился: я достигла цели, решила все задачи и пора что-то менять, пришло время уезжать. Без сожаления собрала сумку, закрыла любимую квартирку и уехала. Сейчас я бы очень хотела оказаться в этой квартирке, в своей уютной обстановке, но мама продала её. Квартира не должна пустовать – в ней обязательно должен жить человек. Некоторое время в ней после моего отъезда жила моя сестра. Отец сказал маме отдать деньги от продажи его квартиры нам с сестрой, но мы от них отказались – на эти средства мама сделала капитальный ремонт в своей квартире. Так эта квартирка всем нам очень пригодилась.

В родном городе я достигла всего, что было возможно для меня. Деньги для меня играют второстепенную роль, мой бизнес мне надоел. Мне надоело заниматься купи-продай, в этом я не видела счастья. Никогда не буду работать только ради денег, не буду их слугой, потому что деньги ради денег – бесполезное занятие. Я ощущаю острую потребность в деньгах, только когда их нет. Мой город сделал меня тем, кто я есть, и я благодарна всем и каждому, кто был рядом со мной. Я уехала в Томск, там живёт мой отец, купила квартиру в центре города и начала новую жизнь, но в этой квартире мне было некомфортно, я не спешила туда, мне не хотелось её обустраивать. Я легко продавала себя бизнесменам как бизнес-психолог, работала фрилансером в коммерческих компаниях, проводила тренинги. Мы проводили тренинги в сети аптек приятеля доктора Гаврилова, который сейчас делает всех стройными в России. Тогда он жил и работал в Томске, его часто показывают на федеральных каналах.

Хозяйка компании по продаже компьютерной техники сказала: «Мне очень понравилось, как вы продаёте себя. Я хочу, чтобы мои сотрудники так же продавали компьютеры». А один «чудик» просто поразил. У него была своя оптовая компания и пара розничных магазинов, штат был около тридцати человек. Дела фирмы шли хорошо. В то время, когда я с ними работала, он посетил фабрику производителя продукции в другом городе. По возвращению сразу ввел новые правила в своей компании, ему очень понравилось, что, когда хозяин фабрики заходит в офис или на производство, все служащие встают и тем самым приветствуют его. Чудик захотел таких же почестей, объявил об этом в своей компании. Я его спросила: «А зачем вам это?» Он ответил: «Потому что, если я захочу, они должны снять штаны и показать их перед собой». Он даже выставил вперёд руки. Должны, не должны, но что– нибудь покажут обязательно. Реакция сотрудников не заставила себя ждать. Половина уволилась и увела клиентов компании к его конкурентам. Мне было смешно, человек оказался сам себе «бизнес-враг». Почести надо заслужить, а не требовать. На фабрике такая культура приветствия хозяина существует не один десяток лет, и для людей это является нормой поведения.

Но через три месяца я поняла, что и в Томске не стану тем, кем хочу, и запланировала переезд – в Москву.