Текст книги "Андрогин. Запретная тема. 18+"

Веселый солнечный зайчик выпрыгнул из циферблата твоих часов. Маленькое отражение солнца скачет по тротуару. Бездумное лето накрыло нас с головой. Твое веселье – веселье ребенка, заразительно и красиво. Аромат бесконечности – твое дыхание… Тебе неведома грусть, тебе неведомы тревоги, пока ты со мной. Это лето – подарок тебе. И ни к чему тебе знать, что чувствую я, какая печаль приближения осени овладевает мной этими жаркими, сухими ночами недолговечного лета. Ни к чему тебе знать, как из далекого далека я смотрю на тебя… Тысячи лет лежат между нами. Я сделаю тебе еще один подарок – самый дорогой и нежный. Ты забудешь меня – но не это лето. Так надо тебе… Трудно земле жить с небом…

Прошло несколько месяцев. Жизнь наладилась, правда, пришлось потратить много сил на то, чтобы убедить дочь в том, что она не должна уговаривать меня переехать к себе. Бабуля к тому времени умерла, оставив о себе самую светлую память. Девочка, закончив институт, стала жить самостоятельно, я же, со своим сумасшедшим расписанием и постоянным потоком людей в любое время дня и ночи, просто сделала бы невозможной ее личную жизнь. У нас с ней были замечательные отношения, без лишних «усипуси» и постоянного присутствия в жизни друг друга. Иногда, смеясь, она называла меня «папочка» и всегда была благодарна за то, что я подарила ей жизнь и красоту, устроила быт, помогала деньгами, но главное – она всегда знала и, надеюсь, знает, что я люблю ее и в случае необходимости всегда приду на помощь – днем, ночью, и даже – во сне… С Ветой тем летом мы виделись часто, она приходила после работы, попрежнему старательно впитывая всю информацию, которую я ей давала. Умная девочка с холодным сердцем, именно такие добиваются многого, зная, чего хотят. Мои риелторы ее не жаловали, возможно, ревновали, и все больше погружали меня в свою жизнь. Безусловно, иногда мне хотелось побыть одной, отключиться от чужих проблем, но обстановка в офисе, где я жила, этого практически не допускала. Маня могла прийти туда после полуночи, поработать, а затем на несколько часов нагрузить меня своими личными проблемами по полной программе, а с раннего утра ко мне уже приходили люди, и спать порой приходилось по два-три часа. Если вообще получалось. И тут на помощь приходила Алена, которая решительно приезжала за мной и увозила к себе за город, где я могла отсыпаться, как младенец – чего я была лишена у риелтеров, – приходить в себя и мечтать.

Вот так мечтала я, мечтала, и пришла к выводу, что с этим пора завязывать – уж больно несбыточной была эта самая мечта.

Когда вступила страсть в свои права, чужая женщина купалась в иллюзии моей любви. И ей хватило тех мгновений, чтобы понять меня, услышать. Но горькая морщинка на губах появилась так скоро. Она ходила и шептала какие-то слова. И незнакомы мне были эти звуки. Ни радости в них не было, ни дна… Чужая женщина хотела всего меня… С душой и сердцем, с незнакомым миром, с той тихой яростью, что есть во мне. Она не понимала, что ей не стать тобой, что никому тобой не стать. Мелькали уверенья, любви бессмысленный поток… Бесследно, незаметно ушла чужая женщина, как плитка шоколада, когда хотелось лишь воды глоток. Твое лицо – во мне осталось…

То, чего я хотела – практически не могло существовать – в силу противоречий. Потому как напридумывала я, что в женщине моей мечты должно сочетаться несочетаемое: черное и белое, дикость и нежность, добро и зло, покой и страсть… У меня было много женщин, и все они по-своему были интересными – и внешне, и внутренне. Но всякий раз чего-то да не хватало! Мне как мужчине нравились умные женщины с нестандартной психикой, взрывные, эмоциональные, способные на неожиданные поступки, непредсказуемые, но при этом у них должна была быть какая-то космическая, неземная красота – не стандартная сусальная, а именно неземная, та, которая идет изнутри и которую невозможно приукрасить никакой косметикой и пластической хирургией.

Попробуйте представить себе, что вы входите в очень красивый лес, с прекрасными ароматными цветами, изумрудной травой, иногда мимо проходят какие-то звери, но они не приближаются, а неслышно исчезают в лесных зарослях. Вы идете по лесу, вам хорошо и уютно на душе, но появляется вполне объяснимое любопытство: «А что же дальше? Где сердце этого леса? И каково оно?» Неожиданно вы выходите на опушку с уродливыми деревьями, а рядом – неприятное, грязное озеро, которое уже почти высохло, и на дне его – мусор и мертвые тушки мелких животных. Здесь уже ничего не может быть. Все умерло. Это озеро никогда не оживет и не станет другим. К сожалению, такая безобразная и бесплодная сердцевина скрыта в тайной глубине многих женских душ.

О чем же мечтала я? О… Когда входишь в лес, и удивляешься: «Да вообще лес ли это?!» То ли саванна, то ли горная местность, то ли роща со странными деревьями, красивыми и некрасивыми, высокими и низкими, появляются поляны с невиданными странными цветами всех оттенков радуги, и снова возникает знакомый вопрос: «А что же дальше?» И вот, когда вы идете уже довольно долго, деревья неожиданно расступаются и перед вашим взором возникает потрясающий пейзаж, как сказочный сон или мираж, которого нет, не было и не будет никогда и нигде в этом мире. А в центре – огромное озеро с чистейшей прохладной водой, тихое и спокойное, но только на первый взгляд, потому что каждую минуту из его недр раздается странный рокот и начинаешь понимать, что в нем дремлют десятки гейзеров, готовых вот-вот взорваться клокочущими горячими фонтанами. Красота, которая предстает перед вами – неописуема и непередаваема, и уйти из ее плена – немыслимо и невозможно, даже покинув этот бренный мир…

И однажды Алена показала мне фотографию. «Посмотри, с кем я познакомилась! Такая женщина, умная, тонкая, красивая… Прямо до сих пор под впечатлением!»

Я взяла в руки фото и меня пронзила странная радость. Это была она – мечта, пришедшая с небес. Женщина со сказочным озером в душе…

Обычно ведь как бывает? Мечтает человек, мечтает о чуде, а потом ему сверху спускают некий компромисс – мол, полностью того, о чем ты мечтал, сотворить не смогли, так что получай нечто похожее. Ты смотришь, и, почесав затылок, соглашаешься: «Ну да, в принципе я примерно об этом и мечтал!» И это касается не только встреч с каким-то человеком, но и событий, которых ждешь всей душой. А там, наверху, наблюдают за нами и смеются: «Надо учиться лучше формулировать задачу!» Здесь же было даже больше того, о чем я мечтала, и это можно было понять сразу, в первые секунды. Лицо необыкновенной красоты, энергетика, взгляд, самодостаточность… и в то же время какая-то странность. Словно человек сам не понимает, что он представляет собой на самом деле, что приводит к своеобразному несовпадению внешнего и внутреннего. И взгляд, который невозможно забыть или спутать с каким-то иным взглядом.

«Познакомь!» – вцепилась я в Аленино плечо. После долгих ожиданий был назначен день встречи на нейтральной территории. Никогда в своей жизни никого так не ждала. Я боялась ошибки, флера, окутавшего реальность. Я металась по балкону, как тигр, курила одну сигарету за другой. Наконец я увидела ее. Она была безгранично очаровательна, и это была именно она… В чем я убеждаюсь каждую минуту и сейчас.

Семь цветов радуги – маленький спектр той огромной палитры, что я вижу в тебе. Эти цвета есть в других измерениях, но не здесь. Как удивительно, что это не все видят. Тебя любят. И что в этом кроется? Спрятавшись в гуттаперчевом шаре чужих желаний, ты тратишь время. Оно уплывает сквозь пальцы, оно уходит в ничто. Не забывай меня в чужих объятиях, мой взгляд, ласкающий тебя легким ветром, прикосновение – одно, но настолько большое, что кощунственны слова. Фиолетовое марево сдерживаемой страсти. Может быть, тебе станет легче, может ты станешь сильней. Может, ты увидишь себя моими глазами, и прекрасное одиночество знания не испугает тебя, потому что у тебя есть я… есть так близко… рядом…

Тайная грусть и неповторимая изысканная нервозность сквозила в каждом движении, в каждом взгляде. Дикая, сдерживаемая, как в атомном реакторе, сексуальность и странное внутреннее одиночество покоряли воображение. Подлечившись известным русским безотказным лекарством я, естественно, осмелел, и полностью, насколько было возможно, прокололся. В смысле – прокололась.

Я часто начинаю говорить о себе в мужском роде. Это у меня еще в детстве бывало. Помнится, матушка потащила к зубному врачу, пообещав: «Дашь себе зубик полечить – встанешь с креслица – сразу же будешь мальчиком!» Я мужественно терпела, сопела, с кресла слезла – бегом к зеркалу. Другого способа быстро проверить, состоялось ли чудесное превращение, тогда еще не знала. Вижу – никаких изменений. Губы поджала и решила: «Но я-то знаю, что я – мальчик!» Вот и сейчас иногда прихожу куда-нибудь и с порога режу правду-матку: «Извините, опоздал!» Или в магазине могу заявить: «Я хотел купить баранины, а у вас ее нет!» Варианты сказанного различны, вариантов изумленной реакции людей на сказанное – нет. Без вариантов.

Прокололась я, значит, и в ужасе начала что-то рассказывать, чтоб как-то отвлечь внимание. А она смотрела на меня, как на экспонат, неведомый доселе – с искренним любопытством и с некоторым недоумением. (Этот взгляд я и сейчас ловлю иногда.) При этом я совершенно забыла, что она успешно замужем!

Такое было со мной впервые. Как, впрочем, все с этой женщиной, как выяснилось, впервые. Я познала, что такое унижение, высочайшее чувство любви, боль, которой нет названия и определения, необъяснимую печаль и счастье, переполняющее до краев все мое существо…

Так же впервые я стала забрасывать свою любимую эсэмэсками. Она даже выписывала их в блокнот, перечитывая время от времени. Кстати, однажды мне позвонила сотрудница одной сотовой сети, которая сказала, что чтение моих посланий помогло ей пережить расставание с любимым. «Простите, а вы кто – мужчина или женщина?» – поинтересовалась она. «И то и другое!» – рассмеялась я.

Конечно, редчайшее явление – на гранях времени встретить то существо, чье появление практически невозможно. Дело не в двух половинках – это банально. Дело не в идеалах – идеалы меняются со временем и ситуациями. Дело в личностных, странных пристрастиях. Я никогда не встречала человека, сотканного из абсолютных противоречий. Я не видела женщины до умопомрачительности прекрасной и восхитительной, которая не понимает, насколько она умопомрачительна; нежной и грубой, бестактной и одаренной высочайшим пониманием такта… Не встречала женщины, в которой собраны все нелепости, которые можно только себе представить! Нелепости, вкупе создающие абсолютную гармонию. Пикантность образу придает еще и мудрость ребенка, зрелость внутреннего мира и очаровательная наивность. Банальные женские пристрастия, диеты, бесконечные натягивания образа, созданного не ею, только умиляют. Эта женщина не имеет образа, она – прекрасная стихия! Я не хочу и думать о ее многочисленных поклонниках, окружающих ее всю жизнь, бьюсь об заклад – ее до конца никто не понял… даже человек, который был столько лет рядом… Человек, которому безумно повезло в жизни, и который, тем не менее, постоянно норовил воспитывать ее и перекраивать под свои мерки и представления. Забавно – он не понимал, что она – сама природа, а попытки покорить ее всегда терпели и будут терпеть фиаско.

Словом, передо мной была моя мечта – дитя небес. Я пропала. Долгое время я кружила над ней, удивляя и настораживая, и каждый прожитый без нее день говорил мне, как быстро уходит время и как глупо мы его теряем…

Я сижу у открытого окна. Чудесный тихий вечер, бездумный и легкий. Напротив много домов, весело и равнодушно светятся окна, множество окон. Только одно окно в доме напротив, на последнем этаже, никогда не светится. Я много дней ждала, каждый вечер ждала. От этого темного проема веяло странной печалью и пустотой. Я придумывала разные истории, фантазировала и ждала. Но оно было безмолвно и безлико. Выпавшее из времени окно. Я медленно достаю бинокль прошлого из запыленного ящика несбывшихся желаний. Калейдоскоп ярких, глубоко запрятанных картинок обжигает память. Прекрасные ошибки, нелепость счастья, боль и хаотичность ощущений. Множество лиц – попутчиков и друзей, любимых и чуждых. Снова и снова пробегаю пути этих долгих лет. Как многое хотелось бы изменить. Для чего, для кого это было? Бездонная безвозвратность – мощное начало для нового, непостижимого, для ожидания чуда. И я опять жду – но уже знаю, чего. Я не хочу любить человека – свое отражение и быть чьим-то отражением. Не хочу одновременности и обыденности понимания, не хочу кровности и родства, банального перестука сердец, затертости слов и ассоциаций. Наверное, ничего этого не хотеть – значит хотеть всего! Немота рождения и смерти, пик дикой страсти и тишайшей любви, соприкосновение начала и конца, что суть – бесконечность, ее можно перекрыть за один день. Но так хотелось бы долгого. Целую жизнь. Стряхнув как пыль, воспоминания, я вдруг поднимаюсь и решаюсь пойти туда, где окно. Странная интуиция влечет меня. Ощущение завершенности, как магнит. Взбегаю по лестнице, как на эшафот, и близость звезд захлестывает горло. Я знаю, я знаю, что ты там, и мне все равно, кто ты и что ты такое! Дверь приоткрыта, и я переступаю порог. Ты у темного проема окна – огонек сигареты, лицо в полутьме, на котором печать расставания с прошлым. Удивление и испуг. Я стою, опустив руки, нелепо и прямо. Тысячи скрипок играют мелодию белой нежности во мне. Ослепляют и скидывают навзничь перед тобой. Сотни прошлых жизней и тебя в них. Только тебя. Ты что-то говоришь, удивленно и волнуясь. О чем-то спрашиваешь, но я не слышу, не внемлю. Меня накрыло безумной волной счастья и радости. Ты замолкаешь и прикрываешь глаза рукой. Одиночество знания овладевает мной, но я улыбаюсь и говорю обычные слова, шучу, курю, говорю о пустяках. Отблески дежавю мимолетно мерцают в твоих глазах и быстро гаснут. Наверное, так и надо. Мне надо включить свет, родиться и умереть с тобой, вновь и вновь… и ничего иного…

Сначала ее пугала нестандартность наших отношений. Меня стыдились! Это было непостижимо. Всегда жила как хотела, и никто и никогда не осуждал меня за своеобразный образ жизни. Наверное, еще и потому, что я автоматически отсеивала людей, неспособных понять. Меня всегда изначально воспринимали как личность, не задумываясь об интимной стороне моей жизни. Были женщины, которые были моими, о наличии у них мужей не было и речи. Я понимала ее духовную связь с мужем и привычку к определенному образу жизни. Высокопоставленный муж, жизнь между двумя странами… Это ведь тоже любовь – не разрушать жизнь любящего.

Однажды я сказала ей: «Когда вижу тебя после даже небольшого перерыва, в первый момент у меня мурашки по телу бегать начинают!», а она засмеялась: «Что еще за мурашки?! У тебя должна быть только одна мурашка – это я!» И все. К ней прилепилось это имя, которое удивительно ей подходит: «Мурашка». Кроме всего прочего, меня поражает ее способность делать сразу невероятное количество дел: говорить по телефону, иногда сразу по двум линиям, читать книгу, бросая взгляд в телевизионный экран, вслушиваться в мой разговор по мобильному, быстро записывать внезапно всплывшие в памяти планы на следующий день, комментировать статью в журнале, просто лежащем на столе – и все это в одно и то же время. Кроме этого, у нее есть загадочное свойство быть сразу в нескольких местах. Допустим, я вижу ее выходящей из кухни с цветочной вазой, одновременно она же выходит из комнаты с молотком в руке, при этом стук этого самого молотка раздается откуда-то с балкона. У нее изумительный врожденный вкус, которому может позавидовать любая женщина. Она может, открыв дверь ключом, вплыть в квартиру в изысканном платье в облике кинодивы, в мгновение буквально взлететь на стол с видом озорной девчонки, чтобы я могла лучше рассмотреть ее новые туфельки, а еще через минуту – небрежно сбросить и туфельки, и платье и, натянув на себя мужскую рубашку, отправиться на кухню варить кофе, через миг – выходя из спальни с мобильным телефоном в руке. Она естественна во всем, во всех проявлениях – в поведении, желаниях, в том как говорит, смеется, злится, пьет, ест, как занимается сексом, во всем!

Манера есть у нее прелестна. Она может быть необыкновенно культурна, прекрасно управляясь многочисленными приборами, вилочками, ножичками и щипчиками, а может – в своем кругу, обычно не снижая градуса изыска, вдруг забыть обо всем и наброситься на пищу, как львица, и наблюдать за этим – сущее наслаждение! Если ей что-то нравится, она может есть, не оглядываясь, азартно, страстно, отложив вилку и нож, но не залюбоваться этим просто невозможно! У многих прием пищи получается показательно-красивым, а на самом деле – безобразно-утрированным, потому как все выглядит весьма неестественно. Известно, что по тому, как женщина ест, можно понять, какова она в постели. Да, Мурашка любит все красивое, но, когда у нее вылезают инстинкты, ей плевать на эту красоту, и эти инстинкты она подает гораздо красивее, чем это было бы обустроено свечками, лепестками роз и прочей лабудой.

Время от времени она начинает над собой издеваться, придумывая различные запреты – то она не ест сладкое, то не ест после шести, то не пьет ни капли вина или виски, то несколько дней молчит, не издавая ни звука, чтобы восстановиться после какихто энергозатратных мероприятий – фантазии ее нет предела. Я прекрасно понимаю, что такая натура как она не должна никогда ставить себе табу. Она не должна вообще думать – будет ли она, к примеру, есть сладкое, уплетать по несколько сортов сыра после еды в качестве десерта, пить вино, или нет – и тогда сможет этого не делать долго. А когда она придумывает себе какое-то табу, у нее существует определенный срок действия организма, которого ее издевательства, судя по всему, неимоверно возмущают. И тогда он мстит – слабостью, перепадами настроения и прочей ерундой. В этот момент Мурашка понимает – нужно срочно это самое табу нарушить! Я бы вообще ее назвала: «нарушитель запретов»! Потому что для того, чтобы она не совершала необдуманных поступков, ни она сама, ни кто другой не должны ничего запрещать. «Делай все, что хочешь!» – единственно правильная фраза. И единственно верная, потому что, в силу своей генетической уникальности, она в таком случае никогда не сделает ничего, чего делать бы не стоило. Она никогда не воспользуется отсутствием запретов, как пользовались бы другие женщины, потому что у нее, кроме всего прочего, еще и редкие для красивой женщины рамки совести. Но, говоря об этом, нельзя не упомянуть диеты. Ненавижу это слово! Думаю, она перепробовала все диеты мира. Соблюдает-соблюдает, демонстрируя свою мощную силу воли, все идет прекрасно, потом вдруг организм, который ошалел уже от ее издевательств, приступает к активному сопротивлению. Как только организм завопит, что ему это все уже осточертело, моя Мурашка начинает хулиганить. Со смурным лицом она ходит по квартире, выискивая, к чему бы придраться. Допустим, я ей говорю: «Мурашка, я придумала короткий сценарий для Каннского фестиваля. Начало такое. Кухня. Со стола, на который просыпаны кедровые орешки, свисают листики салата. На столе – нож, несколько долек помидора и открытая баночка «Песто». На полу – веточка петрушки. Внизу кадра надпись: «Здесь была Мурашка». Спальня. На кровати – гора брошенных платьев, брюк, блузок и шалей. На полу – шесть пар обуви, причем одна из туфелек – небрежно заброшена на кровать: «Здесь была Мурашка». Комната. На пороге появляется шикарная женщина в узком платье с голыми плечами. Взгляд – холодный и надменный. Внизу кадра: «Угадайте, кто это?»

Я смеюсь. Мурашка мрачнеет. Чем больше она мрачнеет, тем сильнее я смеюсь!

«Ты хочешь сказать, что я не аккуратная?! – рычит она. – Ты же сама мне не разрешаешь ничего убирать на кухне и мыть посуду, потому что я якобы не туда брошу мусор и не так поверну кран, который ты, кстати, никак не починишь! – с кайфом продолжает она, все больше распаляясь. – И я не могу, если тороплюсь на встречу, развешивать в шкаф все перемеренные платья, иначе я опоздаю, а я отличаюсь тем, что за всю свою жизнь никогда… – ее несет еще больше – …не опоздала ни на одну встречу, потому что считаю это верхом неприличия и невоспитанности, и я не признаю, когда ссылаются на пробки – выезжай раньше, уважай время других, и нечего мне под предлогом своего Каннского фестиваля рассказывать завуалировано, что я тебя так раздражаю, и что ты меня не любишь, не любишь – не надо, и вообще…»

Я спокойно развертываю конфетку и, смяв фантик, говорю ей ангельским голосом: «Мураш, хочешь конфетку?» С женщиной, которая выходит из себя, к слову, никогда нельзя спорить. Надо ее обезоружить неожиданным вопросом или фразой. Желательно – нежным голосом. К примеру: «Ты не знаешь, сегодня дождик не обещали?» Или: «Всегда замечал, что тебе идет зеленый цвет!» Только – искренне, нежно, заботливо… никакой фальши. Мы должны быть снисходительны к их слабостям, потому что настоящая сила – не в кулаках, не в громком голосе, не в истерике, а в снисходительности. Руководствуясь только этим одним словом можно прожить жизнь.

Начало и конец, конец и начало. Начало и конец, конец и начало… какая странная любовь… то вдох – я мчусь на парусах по непонятным океанам, то выдох – и падаю так долго вниз в глазах жестокого ребенка… такая карусель, такая чехарда. В тебе все блики женщины, все грани. Не видишь неделю – как года прошли в никуда, приходишь – побежала светлая вода в иссушенное горло. Ты не волнуйся, ты не бойся – я успокоюсь, я пойму. Я научусь дышать иначе, чтоб не потерять тебя… я научусь дышать, как ты хотела…

Итак, я протягиваю Мурашке конфетку, глядя на нее влюбленными глазами. Мне это не трудно – никого нет лучше нее. Она замирает и смотрит на конфету. В глазах – смятение. Сила воли берет свое. Через мгновение хлопает входная дверь и раздается стук ее каблучков на лестнице. Однако вскоре она возвращается, с оскорбленным и вызывающим видом ставит на стол свой любимый сметанник из «Азбуки вкуса», после чего берет почему-то сразу столовую ложку и с упоением на лице аккуратно снимает крышку, словно торт, который она выстрадала, может сейчас вспорхнуть и улететь в форточку. То есть в тот момент, когда она понимает, что ей осточертела диета, она выдумывает себе переживание, тут же это переживание переходит в плаксивое состояние и после этого ей требуется сладкое. Она машет на все рукой и заявляет: «Вот я расстроилась, переживала и пришлось съесть целый торт».

Но на этом ее страдания не заканчиваются и, доев весь торт целиком и облизав ложку, она тут же начинает переживать, что нарушила диету и теперь придется начинать все сначала.

Однажды она разбуянилась по какому-то поводу во время выступления Геллера по телевизору, который с азартом гнул вилки на глазах изумленной публики.

«А ты не пробовала, Мураш? У тебя должно получиться!» Она села рядом со мной, взяла вилку со стола, и принялась, сосредоточенно глядя на нее, слегка потирать большим и указательным пальцем. Через минуту вилка дрогнула и, обернувшись вокруг своей оси, скрутилась в узел. Мурашка привстала, обошла вокруг стола, задумчиво посмотрела на вилку, подняла ее, зачем-то посмотрела на свет, аккуратно положила на место и, молча удалившись на кухню, вернулась с коробкой, в которой лежали недавно купленные новые вилки. Вскоре их постигла та же участь – скрученные, завернутые вокруг своей оси, завязанные в странные узлы вилки горой возвышались на столе. Я знала, что энергетика у нее убойная, но как она это делала без малейшего применения каких-либо усилий – не понимала. Мурашка пространно объяснила, что сама толком не понимает. Представляет полый ствол одуванчика, затем мысленно наполняет его горячим воздухом и ствол, то есть в данном случае – столовый прибор, превращается в податливую травинку.

Надо ли говорить, что вскоре в нашем доме не осталось ни одного столового прибора. Последний удар был нанесен по цептеровскому набору. До сегодняшнего дня пользуюсь скрученным в узел цептеровским половником, который даже мужик-то с силой узлом завязать не может.

Мурашка – потрясающий рассказчик. Но, так как я уже упомянула, что все, что она делает – делает со всей свойственной ей страстью, следует с большой осторожностью задавать вопросы. Если в ходе разговора вдруг необдуманно поинтересоваться каким-то украшением на ее руке или новой книгой – она с упоением начнет (не спорю, очень интересно) рассказывать, как эта вещь у нее появилась. Истории, действительно, очень занимательные, у нее в жизни все всегда происходило очень интересно и достаточно мистически, но нужно просто иметь ввиду, что в ближайшие двадцать минут о начинающемся международном футбольном матче или статье в журнале можно забыть. Особо осторожно следует задавать ей уточняющие вопросы. Она не поступает, как Манечка, например, которая, ответив на вопрос, начинает свой рассказ сначала, нет! У Мурашки в глазах появляется зловредный огонек, она продолжает рассказ с того же слова, на котором ее прервали, но уже гораздо подробнее, при этом на ее губах блуждает змеиная улыбка. Не дай бог ей сказать: «Ты мне это уже говорила!» Это же значит – сбить ей весь кайф! Ей надо снова рассказать все с теми же и даже новыми красками, начиная с истории древнего мира.

Но у нее есть ужасная манера – она может, услышав что-то, чего слышать не хочет, просто прервать разговор по телефону. Ее, видимо, сильно избаловали прежние поклонники, она бросала трубку и ей ничего за это не было. И подсознательно она принялась искать того, кто поставит ее на место, после чего она, понятное дело, должна была злодея уничтожить презрением. Если я, вопреки ее желанию, мешаю ей поссориться, не обращая внимания на ее колкости и поддевки, она тонко и изощренно умеет задать невинный с виду вопросик, ответ на который вызывает бурю негодования и моментальную реакцию в виде прерывания разговора. Что и требовалось. Я понимаю – Мурашке нужен адреналин. Тут же возникает целая история: кто кому первым позвонит; ах, какая сволочь, не звонит; ах, звонит – думает, что я отвечу, размечтался; что-то не звонит, так и быть – я позвоню; а с какой стати это я ему буду звонить… Словом – масса чувств и эмоций, которые потерять невозможно. Поэтому каждые три-четыре недели она ссорится с кем-нибудь, причем может сделать это даже с ангелом. Со мной ей это не удается. Я просто время от времени позволяю ей это сделать, потому что понимаю, что это необходимо для ее неуемной натуры. Правда, пару раз она меня хорошенько достала с этими фокусами, но своей кошачьей натурой моментально почувствовала, что переборщила, и через некоторое время перезвонила, как ни в чем ни бывало.

Как жаль кленовых листьев, не подаренных тебе… Рассветов бледно-голубых у ласковых озер. Чудесных снов – не рядом, не с тобой… Мне жаль растраченных впустую слов и разговоров у окна, где лунные дорожки – прямо в сердце – серебряным лучом. Воды, так щедро и бездумно ушедшей в кремовый песок. Летал, как бабочка, к огням дневного света, так бездумно, теряя маски многоликости своей… Но, окольцованный тобой, я знаю: прошлое – фантом. То было все тебе, все для тебя и все с тобой, мое реальное безумие! Ты знаешь, мне уже не жаль…

В связи со всеми этими моментами, я еще сильнее поняла, как же это интересно – любить! Потому что все, что делает моя любимая – делает настолько красиво, что не любить этого невозможно! Она даже эту несчастную трубку бросает красиво, мстит красиво, у нее врожденное чувство прекрасного. Кроме одного, что остается для меня загадкой: она сама не знает, насколько красива во всех своих проявлениях. Ко всему прочему у нее странная нетерпимость к комплиментам, причем яростная нетерпимость, потому как любой комплимент для нее – фальшь, а фальшь она не приемлет ни в каком виде.

А как она отстаивает свою точку зрения! Это неподражаемо! А спорит? Вот, допустим, ей говоришь: «Это красное». Она тут же возражает: «Это вообще-то белое». Спокойно так, весело, с озорными огоньками в глазах. Допустим, мне очень нужно, чтобы она согласилась, что это – красное. Тогда я говорю: «Мураш, это, конечно, белое, но давай присмотримся, может это все же красное?» Тогда она принимает – конечно, красное! То есть ей надо давать право и возможность высказать свою точку зрения первой.

Каким-то непостижимым образом родители заложили ей в детстве невероятное чувство вины, необходимое для того, чтобы держать этакое чудо в ежовых рукавицах. И это выработало у нее привычку постоянного контроля над собой, что перешло в своеобразные мужские черты характера. У всех нормальных женщин последовательность какая? Понятное дело: девочка – девушка – женщина. У Мурашки все по-другому. И эта непоследовательность – потрясающа! В ней до сих пор удивительно уживаются маленькая, искренняя, очень ранимая девочка и роскошная, зрелая женщина. Девушки же просто нет – это пространство занимает мужчина. Она и любовников себе всю жизнь выбирала сама – последнее слово было только за ней. Затащить ее в постель только потому, что кто-то в нее влюблялся, мужикам было просто невозможно. Но это тоже связано с чисто мужской особенностью: «Решаю я!» Собственно говоря, поэтому она постоянно и носится со своей независимостью. Не любит зависеть от своих привычек, людей, обстоятельств. Для нее всегда зависимость связана с чем-то унизительным. Она не может позволить зависимости и часто этим лишает себя чего-то приятного. К примеру, терпеть не может мелодрамы. Я понимаю, откуда это идет – когда человек смотрит такого рода фильмы, его тянет на расслабуху, любовь, слабость, нежные моменты, а мужчина внутри нее говорит: «мне нужна крепость духа и никаких ненужных «уси-пуси»!

И эту крепость духа она сама в себе воспитала, как мужчина. Имея при этом в душе бездну романтизма, она автоматически уже не хочет в это въезжать больше, чем ей надо.

Из этого противоречия – изумительное и редкое сочетание культуры и цинизма. Может, допустим, в определенный момент сказать такую фразу, которую ни одна женщина не скажет. Это может быть, к примеру, нежным голосом произнесенная грубость. Скорее всего, в том числе, зная, что внутренне может быть разнузданной, сексуальной, разбивающей все законы и нормы, и не позволяя себе этого, она и стала подавлять многие инстинкты, что тоже в свою очередь выработало у нее многие мужские черты.