Текст книги "Андрогин. Запретная тема. 18+"

Люди о-очень любят сочувствовать тем, кому плохо. Это происходит автоматически – с радостью сочувствуешь тем, кому хуже, чем тебе. Именно поэтому я выбираю друзей по тому, как они умеют искренне радоваться за меня, когда мне хорошо. А мне тогда было действительно хорошо! Сутки растягивались, как резиновые, и я успевала сделать все, что намерена была сделать. Пришлось окончательно забросить свою работу, уйдя с головой в парапсихологию. Однажды Машка, которую я по-прежнему продолжала содержать, в надежде, что она возьмется за ум, найдет постоянную работу и встанет, наконец, на свои поэтические ноги, попросила сходить с ней к одной женщине, которая обладала способностью гадать. Я к тому времени все гадания прекратила, а поэтессе нужно было срочно что-то выяснить про перспективы своей бурной личной жизни с Люсей. Мы отправились в тихий московский переулок. Дверь открыла женщина средних лет, ухоженная, с умным, открытым лицом. Мы устроились в большой комнате – Машка с хозяйкой за столом, я – в кресле около книжного шкафа, корешки книг которого сразу же приковали мое внимание. В дальнем углу комнаты сидели двое мужчин, которые о чем-то негромко оживленно беседовали, один из них время от времени оборачивался в мою сторону. «А вот мы сейчас спросим у нейтрального человека, что она скажет?» – весело произнес он и, привстав, пригласил меня подойти. Вскоре я сидела между седовласым статным красавцем и полным мужчиной с веселыми глазами. «Девушка, – произнес седовласый, хозяин дома, судя по вальяжности поведения, – мы с другом поспорили, можно ли, просто глядя на человека, рассказать о нем что-то или нет? Я уверяю – можно, он – не верит. Вот – посмотрите на него, и подумайте, что можно сказать?» – и он потянулся к сигарете. Я внимательно посмотрела на его собеседника и начала говорить. По мере того, как я говорила, лица мужчин вытягивались, седовласый потушил сигарету, подался вперед, словно хотел лучше рассмотреть меня. Закончив свой рассказ о прошлом, настоящем и будущем его друга, о здоровье и семье, о проблемах детей и о том, как неожиданно они решатся, я замолчала, весело глядя на мужчин. После небольшой паузы мне был устроен просто перекрестный допрос, в ходе которого я отвечала на самые неожиданные вопросы. «Потрясающий дар яснознания!» – наконец, воскликнул разрумянившийся хозяин и представился. Оказалось, неожиданно для себя, я оказалась в нужное время в нужном месте. Вскоре у меня на руках оказался ко всем прочим еще один серьезный диплом, затем – диплом Бостонского университета парапсихологии и пограничных наук, а уже через несколько месяцев я принимала клиентов в помещении самой крутой клиники в стране. Люди приходили разные, как и их проблемы, работать было интересно, и без того большой круг моего общения очень расширился. Как-то летним днем ко мне обратилась милая полноватая женщина средних лет с приятным лицом, бывшая актриса. С Аленой мы подружились сразу же, с первой минуты. Она была очаровательным большим ребенком, маленькой девочкой, которая играла роль взрослой дамы, что выходило забавно и мило. Тогда же возобновились наши отношения с Машкиной «разлучницей», которая стала заниматься риелторством и к тому времени рассталась с бывшей пассией моей поэтессы, неожиданно для всех влюбившись в молоденькую девушку. Это была умопомрачительная история! Прожив какое-то время с нашей «разлучницей», эта самая девушка осознала, что она – мужчина, причем в полном смысле этого слова, и сделала операцию по смене пола – превратившись из Елены в Василия. Василий, оперившись и сменив кроме пола еще и паспорт, как полагается, быстренько изменил «перспективной» риелторше и женился на женщине, которая буквально не вылезала из церкви. Видимо, надеялся, что она сможет замолить все его грехи. «Разлучница» с горя вышла замуж за нормального мужчину, который круглосуточно лежал на диване и ел колбасу батонами. Каждый вечер, накормив мужа, несчастная звонила мне, и я приводила ее в чувство. Жизнь вокруг кипела и бурлила, иногда создавая иллюзию пребывания в сумасшедшем доме. А я – ждала свою любовь, вглядываясь в новые и новые лица – а вдруг это она?

Приходи ко мне в гости. У меня одна комната – это вселенная. Ты можешь посидеть у большого океана и смотреть на оранжевую луну, можешь босиком бежать по траве, держа на ладони божью коровку, и она не улетит… можешь бродить по улицам незнакомых городов, удивляясь причудливым формам многообразных сущностей… послушать у костра незабываемую музыку сфер. Можешь танцевать, перелетая с облака на облако. Мелкими глотками пить воздух – такого нет на земле. Потрогать любую звезду, которая только зарождается. Я открою дверь и бесшумно отойду… Приходи ко мне в гости…

Как-то раз меня пригласили на одну рублевскую дачу, где среди гостей было несколько моих клиенток. Я приехала позже других, и многочисленные гости огромного особняка были уже порядком навеселе. Несколько молодых дам сразу обратили на меня внимание – я, конечно, выделялась среди них – брюки, легкая рубашка, отсутствие макияжа, да и поведение «не бабское». Стою, внимательно изучаю обстановку. Подплывает ко мне хорошенькая особа, протягивает бокал шампанского: «Пейте!» Я говорю, мол, этот напиток не для меня, предпочитаю что-то более крепкое. Она взяла с подноса бокал виски, вложила мне в руку, оглядела всех присутствующих и, пренебрежительно фыркнув, произнесла обличительный спич, явно дистанцируясь от «всех этих рубляшек»: «Бал-маскарад! Съезд обеспеченных рублевских бабенок, мающихся от неудовлетворенности и тщательно маскирующих золотые кандалы, в которые закованы своими денежными папиками! Все они хотят одного – секса, но боятся завести любовника, потому что папик даст коленом под зад и оставит без денег, а то и, как сейчас модно, отнимет детей!» Слово за слово, мы вышли на балкон, выпили, и она неожиданно предложила: «Поехали в один клуб? Вы там точно не были!» Сбежать я согласилась с радостью. Приехали в Москву, водитель ее «Бентли» припарковал машину у одного солидного здания, обошли его, остановились перед небольшой металлической дверью. Вывески не было – только домофон. Моя спутница нажимает кнопочку тонким пальчиком с ярко-красным маникюром. Мужской голос строго произносит: «Домоуправление». Я – ну смеяться, что мы не иначе как ошиблись адресом. И тут она торжественно в этот самый домофон произносит: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!» Пароль у них был такой. Сейчас, наверное: «Мечты сбываются!» Тут дверь открывается, и мы оказываемся на пороге шикарного ночного клуба, понятно, закрытого, только для «своих». «Пароль меняется раз в три дня!» – весело попыталась перекричать музыку моя спутница. Мы прошли в зал. Сели за столик в самом центре, на сцене заканчивал выступление джаз-бэнд, в котором солировала длинноногая саксофонистка. Ориентация присутствующих женщин была понятна с первого взгляда, но публика сильно отличалась от расплодившихся в последнее время подобных заведений, где крутились восемнадцатилетние девочки в поисках скучающих дам с деньгами. Посетительницы этого клуба были не столь юны – от тридцати, просто и дорого одеты, с умными лицами и изысканными манерами. Многие сидели парами, где-то по четыре человека, а кое-кто был один, цепким взглядом оглядывая присутствующих и вновь прибывающих. Несколько дам танцевали у сцены, их движения были настолько красивы, что невольно притягивали взгляд. Мы заказали по порции виски со льдом и начали негромко разговаривать. История моей визави оказалась простой – гибель мужа-нефтяника в авиакатастрофе, свобода, море раздражающих поклонников-альфонсов и результат – роман с юной киевской красоткой. В результате дитя Украины получило в подарок шикарную квартиру, «Мерседес» и личный счет, после чего решило выписать своего жениха из Харькова и отправиться с ним в загс. «А что делать? Что?! – неожиданно всхлипнула моя спутница. – В суд на нее подавать, за то, что я, как дура, поверила ей? Чтобы меня все засмеяли?» Тут меня охватило желание пожалеть бедную рублевскую жительницу, но в этот момент передо мной материализовалась особа неземной красоты – рыжеволосая красотка в обтягивающем великолепную фигуру леопардовом платье. «Можно вас на минутку?» – низким голосом произнесла она, слегка улыбнувшись. Я поднялась с места и сделала в ее сторону несколько шагов. «Да, я вас слушаю?» От нее исходил еле уловимый запах любимых мною «Шанель №5», которые обладают редкой способностью смешиваться с запахом кожи самой женщины, приобретая в каждом случае разный аромат. Я вообще не люблю, когда женщины злоупотребляют, пусть даже самим дорогим, парфюмом. Здесь был не тот случай. «Как вы смотрите, если в среду за вами придет машина? Назовите адрес и время», – с полуулыбкой женщины, которая может купить все, она неотрывно смотрела мне в глаза. «На предмет?» – сыграла под дурочку я. Дама вынула из маленькой сумочки визитку и сунула мне ее в карман рубашки: «На предмет потрахаться». Я офонарела от такой наглости! Взяла визитку, покрутила, повертела, изображаю, что думаю. Потом ей в декольте визитку пихнула и говорю: «Не получится! Все расписано!» Вернулась к столику, положила деньги за виски и говорю: «Пойдем отсюда». В машине оказалась еще бутылка виски, и в результате утром воскресенья я проснулась в огромной, определенно четырехспальной кровати. Скорее всего, на супружеском ложе нефтяника было предусмотрено два места по краям – для охраны. В ту ночь охраны не было, а жаль, может, это бы меня несколько отрезвило. Пока мне готовили кофе, я лежала и размышляла о том, что у большей части рублевских особ своеобразная психология. Многие из них вышли в дамки из моделей, часть – листермановские произведения. Они окунаются в эту красивую жизнь и думают, вот оно, счастье, вот сейчас они будут блистать в обществе, мир будет у их ног! Но тут выясняется интересная подробность – мужья, оказывается, ходят на работу! Причем большинство из них посвящают почти все свое время именно ей – работе! А вернувшись из своих государственных кабинетов, банков, фирм и корпораций, почему-то не проявляют себя в постели половыми гигантами. Вот ведь незадача! А красота, отполированная пластическими хирургами, салонами и личными косметологами, требует признания, в том числе и общественного! Последние коллекции эксклюзивного нижнего белья тоже необходимо кому-то оценить! У женщин вообще есть такая особенность – шикарное белье появляется одновременно с потребностью его оценки кем-то одушевленным. Завести роман? Боже сохрани! А охрана, служба безопасности мужа (иногда целые подразделения в ней берегут супругу босса от неверности), видеокамеры и прослушки на что? И некоторые из дам, перепробовав до замужества многое, приходят к выводу – завести роман с женщиной – высший шик! К тому же, безопасный! Кроме того – эпатажно, да и об измене говорить не приходится! А некоторым мужьям, и их немало, это выгодно, потому как не унизительно и ничем не умаляет их достоинства. И очень многие сами способствуют тому, чтобы в их домах поселились пассии их жен, замаскированные, как у многих знаменитостей, под экономок, подруг или массажисток. У меня была одна клиентка, красивая блондинка-модель, которую муж обожал до потери сознания. А она, походив ко мне на консультации, что-то такое просекла и влюбилась, да так, что я не знала, как ее в чувство привести. Обижать не хотелось, она девчонка-то хорошая, а на тормозах такую ситуацию спустить всегда сложнее. И вот однажды ко мне заявился ее муж – тоже чудесный парень, и прямо заявил, что его жена без меня жить не может, а он не мыслит свою жизнь без нее, но мужчине ее, понятное дело, не отдаст никогда, поэтому предлагает переехать к ним в особняк, мне будут выделены свой водитель, содержание и прочее, главное, чтобы я была рядом с женой. Я засмеялась: «Вы вообще понимаете, что говорите?!» Еле его отправила из квартиры, а когда вышла на балкон, увидела сидящую на скамейке у подъезда модель, какую-то маленькую, жалкую, растерянную, скрючившуюся в ожидании. Вышел муж, она вскочила, подбежала к нему, он головой покачал, она ему в плечо уткнулась и разрыдалась. А он по голове ее гладит, шепчет что-то… Так мне на душе тяжело стало, не передать!..

…Лежу я, значит, в этой огромной кровати, вспоминаю все это, размышляю, и тут входит мое ночное приключение в немыслимом наряде, как там у женщин эта штуковина называется – полупрозрачная с кружавчиками, не помню, что-то французское… Пеньюар. Точно – пеньюар! Вот в нем она, значит, вплывает, кофе на подносике, садится на край кровати, томно смотрит, и говорит: «Поехали в Испанию? У меня там дом. Поехали? А хочешь в Париж?» Черт, в Париж-то я всегда хочу, тем более, я там еще ни разу не была, но я вида не подаю, говорю, мол, сейчас кофе выпью и удалюсь восвояси. И вот тут меня уже окончательно такая тоска взяла за горло! Так захотелось встретить ее – единственную, на всю оставшуюся жизнь, в которой сконцентрировалось бы все самое лучшее, изысканное и сумасшедшее, что только может быть в Женщине!

Не бойся заблудиться во мне, этого я не боюсь. Не бойся остаться одной на распутье духовных дорог. Я тебя поведу… Не бойся чужих городов, незнакомых движений лица. Это другая страна. Я тут живу… И ты была здесь когда-то… Ну, где же ты?..

Я продолжаю работать, принимаю людей, общение мне всегда интересно. Новый человек – новая книга, а читать я всегда обожала! И тут Мария, видимо, почувствовала, что в нашей квартире мне становится тесно, и меня начал манить воздух свободы. Ей-то было очень комфортно – она бегала на свидания с Люсей, я зарабатывала деньги, покупала продукты, вещи, технику, с Антошкой возилась в редкое свободное время, а она жила себе, не обремененная обязательствами и работой. Стихи писать стала реже, попивала потихонечку. После очередного воспитательного разговора с ней я тихо слиняла к Алене, которая вместе со своей дивной мамой приютили меня на время в их загородном доме. Думаю, она тогда очень любила меня, заботилась, оберегала мой сон, мы были хорошими друзьями. Она была славная, но время от времени баба, сидящая в ней, переигрывала женщину. У каждой в этом плане свой баланс, однако женщина, в которой очень мало от бабы – большая редкость. Мелкие интрижки, осуждения других, сплетни и оговоры – это прерогатива баб. Женщины – выше этого. Они обладают даром быть снисходительными к чужим слабостям и недостаткам. А снисходительность – признак силы. Мария, выждав неделю моего пребывания у Алены, вышла на поиски. Через несколько дней я почувствовала себя участницей детективного сериала. Выйдя из проходной поликлиники, сразу заметила за собой «хвост» в лице невысокого мужчины в сером пальто. Пальтишко явно было не по сезону – тонковато, – а на улице уже свирепствовала зима. На третий день число участников наружки увеличилось вдвое. Я решила не выдавать своего приюта и запутать следы. В тот холодный вечер я умотала их настолько, что, зайдя в кафешку и заказав две порции пельменей, через десять минут увидела их за соседним столиком выгребающими мелочь из карманов – Машка явно обошлась без аванса. Я развернула кубик масла, бросила в дымящиеся ароматные пельмени, и жестом пригласила бедолаг за свой столик. Они растерянно огляделись по сторонам, убедившись, что я зову именно их, и неуверенно приблизились ко мне.

«Мужики, я так понимаю, что в некоторой степени ответственна за ваше здоровье, поэтому, – я бросила взгляд на их красные с мороза лица, – предлагаю согреться!» – и кивком указала на стоящий рядом графинчик с водочкой, предусмотрительно заказанный мною десятью минутами ранее. «Мы на работе не пьем!» – неуверенно промычал тот, кто постарше, а его напарник в этот момент со всей силой надавил мне под столом на ногу, явно перепутав наши со старшеньким конечности. Я, проявляя мужскую солидарность, исправила его оплошность со всей силой жертвы частного сыска. Намек был понят правильно и вскоре, под общее веселье, я заказала второй графинчик и еще три порции пельменей. Вечером следующего дня, выйдя из поликлиники с парочкой врачей, с которыми успела подружиться, я уже не заметила своих новых приятелей. Но меня ждал сюрприз. Оживленно разговаривая, мы свернули за угол и… наткнулись на Марию. Не теряя времени, поэтесса бухнулась на колени, крепко обхватив меня за ноги. Врачи остолбенели. Я позеленела. «Умоляю, вернись! Я не буду тебе изменять с Люсей!» – проорала хулиганка, явно оценив боковым зрением оказанное ей многочисленными прохожими внимание. Я дернула ногой, попытавшись освободиться из ее цепких объятий. Но не тут-то было! «Чего стоите?! – гаркнула несостоявшаяся актриса на любопытствующих субъектов. – Это мой муж! Валите отсюда!» Народ охнул. Завидев проезжающую мимо машину, я быстро махнула рукой и, запихнув туда Машку, села рядом. Всю дорогу мы не проронили ни слова. Войдя в квартиру, я сразу наткнулась на гаишника. «Ба, какие люди! – радостно хлопнул он меня по плечу. – Ну, и какого хрена ты нас оставила одних на растерзание этой…» – он выразительно кивнул в сторону прихожей, где Мария старательно снимала сапоги. Распахнулась дверь, и мне на шею с радостным криком бросился Антон. «Приехала! Ура! Пойдем скорее в нарды играть!» Я зашла в нашу комнату, которая удивила идеальным порядком. Мы устроились за столиком и начали играть – предложение ребенка оказалось весьма кстати. Мария вошла, как-то бочком, осторожно продвигаясь вдоль стенки, словно обходя невидимую лужу, разлившуюся по полу, и села на диван, поджав ноги.

 
У меня душа
Тобой простужена.
Занеможена,
Завьюжена душа.
Наши дни с тобой —
Разорванное кружево
На дрянном пиру,
Где молят и грешат…
 

томно произнесла она, глядя на потолок. Я не повела бровью. Поиграв, покормив и уложив спать Антона я, по-прежнему молча и под пристальным вниманием Марии, взяла с полки Брэдбери и устроилась в кресле у торшера.

 
У меня лишь одна надежда:
Завтра голос твой
Станет нежным.
У меня лишь одна награда:
Наши слезы и снегопады.
У меня лишь одна тоска:
Седина твоя у виска…
 

проворковала злодейка нежным голосом.

Через пару часов, перекусив на кухне глазуньей, я постелила себе раскладушку и легла, погасив свет.

 
Уже светает. Час Быка.
Я на пороге одиночества,
 

доверительно сообщила мне темнота голосом Марии.

 
Какая на сердце тоска!
Мне так побыть с тобою
Хочется…
Сама себе, своей рукой
Я отмеряю шаг последний.
Никто не скажет мне: «Постой!»
Лишь ужас леденит колени…
 

Я начала трястись от смеха. Всплыла сцена на улице, изумленные лица прохожих при крике: «Это мой муж! Валите отсюда!», Машкина жалостливая физиономия, стихотворные стоны – все это вместе вдруг предстало совершенно в другом, уморительном свете. Уткнувшись в подушку, я расхохоталась, стараясь не разбудить Антона. Через мгновение Мария оказалась сидящей на краю моей постели. «Не плачь! – снисходительно погладила она меня по голове. – Не плачь, дурачок! Я от тебя никуда не денусь». И вот тут мой смех плавно перешел в рыдания…

Утром я обнаружила, что мой паспорт пропал.

«Можешь не искать! – заявила поэтесса. – Паспорт у меня. Чтоб больше не сбежала!» Я усадила ее на диван. «Послушай. Я хочу уйти. Не сбежать, а уйти», – начала я. «Уйти?! А деньги?» – возмутилась Мария.

«Какие деньги? Пока ты не найдешь работу, буду помогать, чтоб Антон с тобой с голоду не помер, а…» —

«Нет! – оборвала меня поэтесса. – Деньги, которые я тебе тогда дала, помнишь? Заплатив твой долг. Да, я понимаю, что все эти годы ты нас содержала и теоретически выплатила мне все с огромными процентами, но для меня и для Люси этот вопрос принципиален. Пребывание со мной для тебя рабство? Так заплати, чтобы стать свободной!»

Я молча смотрела на нее. Близкий человек, в чем-то родной, с которым связано не только плохое, но и хорошее. Что с тобой, девочка? Я-то заплачу, чтобы, как ты говоришь, стать свободной. Но ты уже не будешь свободной никогда. На чаше весов деньги перевесили все. И это будет мешать тебе жить. Потом, когда одумаешься. По ночам, когда не будет приходить сон. В тишине, когда будешь вспоминать, неожиданно для себя, все хорошее, что нас связывало. Ты сделала это под чьим-то влиянием? Сгоряча? Значит, ты уже не свободна. Мне жаль тебя…

«Хорошо», – кивнула я и вышла из квартиры. Я верну ей деньги. Во что бы то ни стало.

Усталость от бессмысленности общения, от невозможности донести, помочь, объяснить. Это тяжело для меня. Для человека, прошедшего через комнату смеха в аттракционе жизни. Раньше у входа в каждый парк была комната смеха. Ты входишь туда, и много зеркал ждут тебя, чтобы развлечь. Но это – иллюзия. Это они смеются и сами развлекаются, играя с тобой. Амальгамные сферы погружают в свой скрытый парадоксальный мир, выворачивая наизнанку, срывая маски всех смехотворных миров человека, боящегося образа и подобия, которое он представляет. Пройдясь мимо зеркал, мне было грустно. Я давно их видел, свои маски. Не пройдя лукавого, не достигнешь Бога. А там, высоко – недостижимая матрица незнания…

В течение дня я обзванивала всех знакомых и друзей и собрала всю сумму. Друзья давали просто так, знакомые – под проценты. Я была согласна на все. Придя домой, собрала свой небольшой рюкзак. С чем пришла – с тем и ушла. Скользнула взглядом по полкам – книги заберу потом. Сейчас главное – вырваться отсюда. Вошла Машка, молча посмотрела на мои вещи и произнесла дрогнувшим голосом: «Что это значит?» Я положила деньги на стол: «Считай и пиши расписку». Она помолчала. «Здесь вся сумма? Я не буду считать. Я тебе верю», – она какими-то замедленными движениями сложила лист бумаги пополам и неторопливо вывела своим аккуратным почерком: «Получено… в сумме… претензий нет…»

Я быстро засунула расписку в карман. Меня слегка подташнивало от происходящего… «Давай паспорт!» – протянула руку я, не глядя на нее. «Паспорт?! – вдруг закричала она, подбоченившись. – Ты меня правда бросаешь? Это из-за Люси? Из-за денег? Из-за чего? Да я… да ты…» – она захлебывалась эмоциями, покрываясь красными пятнами. – Рюкзачок она собрала! – Схватила мой рюкзак и бросила в угол комнаты, поддав его ногой. – Фиг тебе, а не рюкзачок! Ботинки надеть хочешь? Это я тебе их на Новый год подарила! Они мои!» – вцепилась она в ботинки, подхватив их с пола. Я пожала плечами и вышла за дверь, оставив висящую на вешалке около Марии куртку. Шел сильный снег. Прохожие оборачивались на меня – без верхней одежды, в тапочках неспешно ступающей по нерасчищенному тротуару. А куда мне было спешить? Прийти в таком виде – раздетой, без вещей, без копейки денег к дочери, к которой я всегда приходила бодрой, веселой, с сумками, полными продуктов? Нет, это было исключено. К Алене, в загородный дом у черта на рогах? Пока доберусь – околею. Снег шел все сильнее и сильнее, ветер усиливался, идти становилось все сложнее, и это придавало мне сил. Я всю жизнь не боялась ветра в лицо…

Через некоторое время я зашла в небольшое кафе у «Детского мира». Огляделась в поисках телефона.

«Чем-то могу помочь?» – улыбнулась барменша за стойкой. «Да, можно от вас позвонить?» – улыбнулась я, оценив ее очаровательную мордашку. Но кому звонить? И тут я вспомнила об Андрее. Это был муж одноклассницы нашей кудрявой «разлучницы», вышедшей замуж за Леночку, которая превратилась в Василия. Андрюшка с женой были изумительными ребятами, из редкой категории тех, которые становятся близкими и родными вмиг, при первом взгляде. Мы встречались всего несколько раз, но в тот момент я подумала именно о нем, и знала, что не ошибусь – мы с ним были одной крови. «Андрюш, я убежала. Окончательно. Как тебе друг в одних тапочках и без паспорта? Примешь?» – весело сказала я, стараясь не привлекать внимание. «Стой где стоишь! Я сейчас! Ты где? – прокричал он, проговорив в сторону: – Совещание окончено, остальное – завтра». Назвала адрес, положила трубку и направилась к выходу, чтобы подождать на улице, не мозоля посетителям кафе глаза. «Эй, выпить хочешь?» – окликнула меня барменша. Я весело развела руками. «Бог с ними, с деньгами! Угощаю!» – она взяла бокал и налила водки. Через мгновение спасительное тепло разлилось по телу. «Пей, пей! – она подлила еще и мечтательно улыбнулась. – Да-а… вот так уйти – в тапочках, без вещей, по морозу… а мы все со своим мужиком имущество делим… может, правда, ну его, а?»

Андрюшка застал меня в кафе, сидящей за стойкой с бутербродом в одной руке и рюмкой в другой рядом с барменшей, смотрящей на меня влюбленными глазами. Посетителей уже не было. «Вот смотрю на вас, и чувствую, что прямо так вас полюбила, так полюбила, сама не знаю почему…» – ворковала девушка. Андрей обеспокоенно посмотрел на нас, взял меня за руку, строго произнес: «Пойдем от греха подальше!» и положил на стойку несколько купюр. «Ой, что вы, что вы! Не надо! Может, еще увидимся…» – мечтательно потянулась она.

«Не увидитесь! – скорбно сообщил Андрей, подталкивая меня к двери. – Она сегодня улетает. В Африку!»

Вечером этого дня я лежала на маленькой кухне двухкомнатной квартиры Андрея, жена которого, очаровательное создание по имени Ева, постелила мне постель у окна, и смотрела на ночное небо. Все надо начинать сначала. Что ж. Мне не привыкать… Прожить за одну жизнь несколько жизней – разве это не здорово? Вот, встречу ее, родную, единственную и навсегда, и это будет моей наградой за терпение. А сейчас – спать… спать навстречу завтрашнему дню…

…Падает неслышный снег. Пахнет чудесным ароматом будущей весны. Я иду спокойно и упрямо. Вслед за твоим силуэтом. За твоим дыханием. Я иду за своим дыханием. Как нелеп и бессмыслен этот ход. Ты – не остановишься, не взглянешь, не улыбнешься непорочной улыбкой страсти. Как Агасфер – я буду ходить за тобой: мгновения, тысячелетия. Не желая ускорить шаг, не желая приблизиться. Я просыпаюсь. Это всего лишь сон. Как прекрасно недостижимое…

Утром пришлось отменить консультации, потому что необходимо было решить чисто технические и бытовые вопросы, а вечером мы устроили на кухне совет в Филях, чтобы определиться, где мне теперь жить. Очаровательный Гамба – рыжий риджбек хозяев, смешно морща лоб, устроился у моих ног, время от времени забавно поднимая голову, словно прислушиваясь, не нужна ли еще и его помощь. Ребята, которые с того времени остались моими самыми близкими друзьями, предлагали жить у них, но представить себя в небольшой квартире с их маленькой дочкой и огромным псом было уже вершиной бесцеремонности. Но тут неожиданно и очень кстати позвонила одноклассница Евы, та самая незабвенная «разлучница». И через два дня я уже поселилась в квартире ее матери, в которой был устроен их риелторский офис. Маленькая двухкомнатная квартира в центре Москвы, в большой комнате которой находился офис, а в маленькую, как пенал, была втиснута моя кровать. Клиенты, привыкшие приходить ко мне, стали проситься на прием, обрывая мобильный, один из них пришел в мое новое пристанище, затем другой, и неожиданно выяснилось, что сюда, на эту никому неизвестную кухню с радостью повалили все посетители блатной поликлиники, их родные, друзья и знакомые. Сарафанное радио – великая вещь. Всех устраивало отсутствие официальности, посторонних глаз и, самое главное, ушей.

Правда, соседи не могли не заметить моего появления, потому как приезды некоторых особ сопровождались повышенными мерами безопасности, оцеплением подъезда к дому, охраны на каждом этаже и прочими прелестями, но многие вскоре тоже стали заходить ко мне на огонек, пригрелись и напряжение быстро спало. Шло время, весна сменила зиму, лето – весну… С риелторами мы быстро сроднились – ребята были замечательные: Алешка, я его звала «Котик» за почти неприличную для мужчины красоту, небесно-голубые глаза и мягкие манеры обращения с женщинами, Юлька – милое существо с огромными глазами, которыми невозможно было не залюбоваться, и собственно идейный вдохновитель и руководитель – «разлучница», которую в миру звали Манечкой. В свободное время я бегала в магазин, покупала продукты, варила обеды и кормила ребят, часто засиживающихся за полночь, выслушивала их проблемы, помогала, иногда путая день и ночь от бессонницы. Манечка платила матери деньги за аренду квартиры, поэтому с моим появлением это стало проще – я взяла на себя половину расходов. Самое сложное было заполучить обратно мой паспорт. Мне не хотелось стрелять из пушек по воробьям, поэтому я сделала это через Люсю, которая просто вынесла мои документы и самые ценные книги в отсутствии Маши. Все потихоньку наладилось, я постепенно выплачивала долг, который тем не менее как-то не очень уменьшался из-за процентов. Звонил вдруг кто-то из тех, кто меня выручил – срочно нужны были деньги обратно. Я перехватывала в другом месте, тоже под проценты, одному отдавала, другому становилась должна… Вроде бы работала много, на себя вообще, как всегда, денег не тратила, а долг уменьшался очень медленно. Однажды ко мне обратилась знакомая с просьбой принять ее соседку – молодую особу, которая мечтала со мной заниматься. К тому времени у меня были уже две ученицы – очень толковые девочки, и я не хотела увеличивать их число, но принять девушку согласилась. И вот как-то вечером на пороге квартиры появилась невысокая молодая женщина Вета – с длинными темно-русыми волосами и милыми глазами. Прошла на кухню и грациозно опустилась на стул, явно отслеживая все свои движения и жесты. Но вскоре, слово за слово, это прошло. Она расслабилась, начала что-то оживленно рассказывать, даже спорить со мной, смеяться над моими шутками, и нам стало казаться, что мы знакомы очень давно. Надо сказать, при общении со мной создается такая иллюзия. Я просто никогда ничего не изображаю и не играю с людьми, предпочитая оставаться естественной. Людям же очень часто не хватает энергии добра, тепла и внимания, а у меня всего этого – навалом – и энергии, и тепла, и добра, просто неиссякаемый источник, всему миру могу помочь! Изучая психологию, поняла – я не приемлю психологии философствования. Качественная психология должна иметь фантазийность, без предвзятости и косности. Она не должна быть книжной. Большинство психологов как делают? Вот, допустим, конкретный человек таким-то образом выражает свои мысли, описывает свои состояния, так говорит, так смотрит, так депрессирует – значит он «такой-то». Другой человек приходит – у него точно такие симптомы, значит, он – такой же. А это категорически неправильно. Безусловно, систематизация нужна, но специалист должен понимать все нюансы особенностей каждого конкретного человека, его образ жизни, мировоззрение, характер – это же огромная картотека индивидуумов! Надо сказать, давать людям веру в себя, интерес к жизни, не только к своим личным, но и глобальным проблемам – огромное удовольствие! Восстанавливаться после работы мне никогда не надо было, потому что у меня какой-то прямой поток сверху, сколько убыло – столько и прибыло. Так вот, о девушке. Стала она ко мне ходить на занятия, с тетрадочкой, старательно все записывала, умница была – как губка все впитывала, вопросы интересные задавала. И вот примерно через пару месяцев знакомая пригласила меня, Вету и еще несколько человек к себе на день рождения. Жарили шашлыки, пили пиво, танцевали, веселились, кто как мог. И тут «ученица» уселась рядом со мной на качалке, протянула ладонь и говорит: «Посмотрите, вы же разбираетесь в хиромантии? Что там у меня?» Я смеюсь, что все эти хиромантии и астрологии – не мой профиль, а она настаивает. Взяла ее ладонь. Изучаю. Народ в дом подался – комары искусали, мы остались вдвоем. И тут я чувствую, что-то не то происходит – Вета смотрит на меня, не отрываясь, и в глазах плещется своеобразное внимание… Я улыбаюсь: «Все у тебя там нормально, не волнуйся!» и быстренько поднимаюсь с места. А та подходит ко мне близко-близко и говорит: «Странно, очень странно… удивительно… у вас такие потрясающие непонятные мужские энергии!» – поворачивается, быстро идет к машине и, ни с кем не попрощавшись, уезжает. Пару дней после этого она не звонила, а вечером воскресенья вдруг приехала. Входит, тихая такая, нарядная – хотя жила ее простая семья небогато, одевалась Вета всегда со вкусом. Проходит в комнату. «Какое красивое в этом году лето! – произнесла тихо, прикрывая распахнувшуюся от сквозняка створку окна. – И не верится, что наступит осень, правда?» Она обернулась. Смятение чувств захлестнуло меня. Вдруг эта девушка – та, которую я ждала всю жизнь? Та единственная, которая мне послана небом? А я сейчас упущу ее, как испуганную птицу, и уже никогда не смогу ничего исправить? Порыв ветра снова распахнул окно. Занавеска дернулась, окутав ее фигуру воздушным полупрозрачным шлейфом. В это мгновение она показалась мне воплощением мечты… И я сделала шаг ей навстречу…