Текст книги "Лорнет герцогини де Рошфор"

И в душе зрело предчувствие, что эта смерть не будет единственной…

Ко мне подъехал высокий красивый мужчина в темно-зеленом камзоле – мой супруг, господин герцог.

– Мадам, – проговорил он ласково и приветливо, – отчего вы так невеселы в такой превосходный день?

– У меня болит голова, – солгала я.

– Вам следует выпить глоток бургундского – и все пройдет!

– Должно быть, так! – ответила я с вымученной улыбкой.

Мы выехали на дорогу, которая вела к замку.

По этой дороге брела толпа нищих паломников.

Они отошли на обочину, чтобы пропустить нашу кавалькаду. Только один из пилигримов остался на дороге. Он подбежал к лошади моего мужа и господина, протянул руку за подаянием, загнусил низким, неприятным голосом:

– Подайте, подайте хоть сколько-нибудь, господин! Я не ел уже несколько дней!

Я разглядела лицо нищего – тяжелый квадратный подбородок, глубоко посаженные, маленькие злобные глаза… это лицо показалось мне смутно знакомым и опасным. Определенно, я его видела совсем недавно!

Я хотела сказать супругу, чтобы он держался подальше от этого подозрительного пилигрима, но не могла вымолвить ни слова, словно мой язык приклеился к гортани.

– Подайте хоть пару грошей, господин! – повторил наглый нищий и схватил за повод коня.

Герцог поморщился, но достал кошель, извлек из него монету и протянул нищему. Но тот словно не заметил подаяния. Он крепче ухватился за повод, потянулся к герцогу. В его руке невесть откуда появился длинный кинжал, и в следующую секунду этот кинжал пронзил горло моего мужа, моего господина…

Я горестно закричала и послала кобылу вперед, догнала мужа, обхватила, чтобы не дать ему упасть…

Кровь толчками хлестала из страшной раны.

Глаза герцога помутнели. Я прижимала его к себе в последнем объятии и в то же время глазами искала кого-нибудь из герцогской свиты, чтобы помогли снять мужа с лошади и поймали подлого убийцу…

В свите начался переполох, все бросились ловить убийцу, но тот словно сквозь землю провалился. Вот только что был тут, на дороге – и вдруг исчез!

– Ушел! – выкрикнула я в отчаянии.

– Ушел! – повторила я… и проснулась.

Сон все еще стоял перед моими глазами – яркий, отчетливый.

Теперь я вспомнила, почему мне показалось знакомым лицо убийцы. Он был как две капли воды похож на Кастета.

Мне стало тревожно. Разумеется, это был сон, но что, если сон в руку? Что, если люди Осетрова упустят Кастета?

Нет, я не могу такого допустить и не могу переложить месть на других. Это мое и только мое дело.

В тот же вечер виконт де Мариньи снова вошел в гостиную герцогини.

Она взглянула на него с неудовольствием.

Когда он подошел к ней и поклонился, чтобы поцеловать руку, герцогиня тихо проговорила:

– Виконт, вы скверный мальчишка. Вы не понимаете хорошего к себе отношения. Вам же дали совет, который мог покончить со всеми вашими неприятностями!

– Простите, герцогиня, я не смог…

– Мужчина должен быть сильным!

– Герцогиня, я постараюсь исправиться… а сегодня я хотел бы еще раз попытать счастья… еще раз сыграть с вами…

Герцогиня взглянула на него, удивленно округлив глаза:

– Вот как? Вы не боитесь еще больше проиграться?

– Счастье переменчиво. Когда-то мне должно повезти…

– Ну, что ж… коли вы сами попросили… садитесь. Аббат, мой друг, сдайте карты!

Первый роббер виконт снова проиграл.

На второй раз он увеличил ставки.

Герцогиня насмешливо взглянула на него и приняла вызов.

На второй раз она позволила виконту выиграть, чтобы он больше увлекся. «Коготок увяз – всей птичке пропасть», – подумала она.

Выиграв, виконт снова повысил ставки.

Герцогиня сама сдала карты, взглянула на виконта через лорнет.

У того были хорошие карты, но, помня наставления черного человека, он представил себе другой расклад, куда более слабый.

Герцогиня хищно ухмыльнулась, начала игру… и, к своему удивлению, проиграла.

Она снова повысила ставки, сдала карты, поднесла к глазам лорнет…

Прочитала мысли виконта, сделала первые ходы – и снова проиграла… и еще раз…

Вскоре виконт отыграл весь свой долг.

Герцогиня не понимала, что происходит.

А виконт снова удвоил ставки…

Он поставил на кон такую сумму, что у него самого закружилась голова.

Вокруг их стола сгрудились все посетители салона.

Они перешептывались, с изумлением глядя на герцогиню.

У нее тряслись руки, лицо покрылось красными пятнами. То и дело она подносила к глазам лорнет…

– Ставлю весь свой выигрыш против этого дома и всего вашего состояния! – проговорил виконт, мрачно глядя на женщину.

– Я согласна! – ответила та и снова поднесла к глазам лорнет.

Она ясно видела, какие карты на руках у виконта, и положила на стол даму пик…

И виконт ответил королем.

Как же так? У него не было старших пик…

– Ваши карты биты, миледи! – отчеканил виконт. – Угодно ли вам будет рассчитаться?

Герцогиня с трудом сохранила лицо до конца вечера, проводила гостей и только после этого ворвалась в свой будуар, швырнула лорнет на пол и злобно выпалила:

– Чертовы стекляшки! Убирайтесь в ад!

Вечером, когда она ушла в спальню, чтобы рыдать в последний раз в собственной постели, горничная поднял лорнет с пола.

Какая изящная вещица, подумала она. Хорошо, что не разбилась. Можно будет продать за хорошие деньги… а то не продавать, оставить себе…

На следующее утро я мучительно раздумывала, что такое мне сказать на работе. Боюсь, что флюс больше не прокатит. Может, наврать, что у нас пожар? Или потоп?

Нельзя, а то и правда сглазить можно. Сегодня – открытие конференции, сегодня, как выражаются в шпионских сериалах, – день икс, а я должна торчать в осточертевшем офисе и любоваться на мрачную физиономию начальника?

И вот, пока я тяжко вздыхала и выбирала между пожаром, потопом и землетрясением, позвонила Рената и сообщила, что в офисе, а точнее, во всем нашем здании, отрубилось электричество, перегорел какой-то там самый главный трансформатор и света не будет до вечера. А посему начальник распорядился обзвонить всех сотрудников и сказать, чтобы мы работали дома, как говорится, удаленно.

Выслушав Ренату, я подняла глаза к небу, благодаря высшие силы за то, что позволили мне не ходить сегодня на работу. Вместо неба был потолок, который давно пора было побелить, но на такие пустяки я не обращаю внимания.

Итак, судьба сегодня явно на моей стороне, а это значит, что у меня все получится.

Прежде всего требовалось кардинально изменить образ.

Вот именно, не только внешность, а полностью весь образ. Потому что люди Осетрова, разумеется, следят за домом, за подъездом, за крышей и вообще за всеми подходами к тому дому, откуда Кастет собирается стрелять в того человека, которого ему заказали.

Так что кофточка с рюшами и соломенная шляпа людей Осетрова не впечатлят.

Больше того, если я повяжу старушечий платок и попрошу у Алевтины Ивановны какое-нибудь старое ее вылинявшее платьице, в котором она расхаживает исключительно в собственной квартире и даже на балкон не выходит, и стану в том дворе кормить голубей, то вряд ли меня примут за старушку.

К тому же к Алевтине от греха подальше лучше не обращаться, не то замучает потом вопросами.

Стало быть, обойдемся своими силами. Я постучалась к Нинке, подняла ее с постели, что было странно, потому что обычно она ранняя пташка.

Ах да, что-то она в последнее время зачастила в ресторан Викентия.

В ответ на мою просьбу Нинка сонно махнула рукой в сторону шкафа и снова заснула.

Нинкин сын Ванька, несмотря на то, что от роду имеет всего двенадцать лет, парень здоровый. Вымахал он и отрастил мускулы летом в деревне у бабки.

Нинкина мать нравом крута, сама работает в огороде с утра до ночи и Ваньку сумела приспособить к делу.

Ванька вообще-то парень покладистый, от работы не отлынивает, оттого и вырос рано. На свежем воздухе и натуральном питании так раздобрел, что не на двенадцать, а на все шестнадцать тянет.

Я быстро вытащила из шкафа широченные штаны и плотную рубашку с длинными рукавами. Затем в коридоре нашла старую потрепанную кепку с огромным козырьком, которая осталась, надо думать, от какого-то Валеркиного жильца.

У себя примерила все это перед зеркалом и осталась довольна. Штаны упорно сползали с бедер, так что пришлось закрепить их ремнем, зато не видно было, что кроссовки все-таки женские – у Ваньки уже сорок третий размер.

Волосы отлично уложились под кепку, так что я вымазала руки карандашом и им же нарисовала над верхней губой едва проступающие усики.

На улице я довольно быстро приноровилась к широченным штанам, волочащимся по асфальту. Нужно было просто как можно сильнее сутулиться и загребать ногами. Еще шмыгать носом и смотреть исключительно в землю.

В своем подростковом обличье я вошла в нужный двор и огляделась. Там никого не было, то есть наблюдатели располагались так, чтобы не бросаться в глаза.

Тут передо мной возник парнишка лет четырнадцати в клетчатых штанах и надвинутой на глаза черной бейсболке.

– Эй, пацан, ты чего тут делаешь? – процедил он, смерив меня неприязненным взглядом.

– А тебе что? – ответила я невозмутимо.

– А то, что это мой двор и посторонние тут должны платить налог!

– А по ушам не хочешь? – спросила я с растяжкой. – Это был твой двор, а теперь он к Кабану переходит! А Кабан, между прочим, мой старший братан!

– Кабан? – переспросил мальчишка и заметно поскучнел. – Я же не знал…

– Незнание не освобождает от ответственности! – отчеканила я… и абориген тут же испарился.

Я огляделась и на всякий случай обошла двор.

Сейчас в нем не было ни души. Только откуда-то с верхних этажей доносилась музыка.

Если где-то здесь затаились люди Осетрова, то они спрятались удивительно хорошо.

Я пересекла двор, вошла в подъезд и стала подниматься по лестнице.

Без коляски это восхождение не представляло большого труда, и скоро я уже стояла перед чердачной дверью.

Я достала ключ, который прихватила со связки, и попыталась вставить его в замок…

Но ключ не подходил.

Как же так? Ведь прошлый раз я легко открыла этот замок…

Я внимательно взглянула на ключ… и поняла, что он не тот. Более массивный, с фигурной бородкой…

Выходит, я перепутала ключи и сняла с Машиной связки вместо ключа от чердака какой-то другой.

На ключ от квартиры он тоже не был похож. Но тогда что же он открывает?

И тут я вспомнила, что Маша говорила – у них внизу есть подвал, где они держат коляски и прочие габаритные вещи.

Наверное, это ключ от того подвала…

Я расстроилась – выходит, зря сюда приехала.

Я попыталась открыть замок гвоздиком, который валялся на лестнице, но из этого, разумеется, ничего не вышло. Это только киногерои и особенно героини запросто открывают замки шпильками для волос и канцелярскими скрепками!

Я подумала, что это знак – нужно уходить отсюда, оставив операцию на профессионалов Осетрова. Уж им-то не составит труда открыть этот несчастный замок…

Напоследок я выглянула в окошко, выходящее во двор.

И как раз в это время в дальнем конце двора показались двое – рослый мужик средних лет в синем рабочем комбинезоне и очень худая девица в сером мешковатом платье, с волосами, забранными в конский хвост.

Что-то в этих двоих, особенно в мужчине, показалось мне подозрительно знакомым и определенно опасным.

Я бросилась вниз по лестнице, но, добежав до второго этажа, еще раз выглянула в лестничное окно.

Двое незнакомцев, определенно, шли к моему подъезду и были сейчас гораздо ближе, так что я смогла разглядеть лицо мужчины…

Это был человек лет шестидесяти. Тяжелый квадратный подбородок, глубоко посаженные, маленькие злобные глаза, низкий бугристый лоб неандертальца.

Передо мной был не кто иной, как Кастет. Только сегодня вместо дорогого итальянского костюма на нем была невзрачная униформа водопроводчика. Ну, идет работяга по вызову, его небось заждались в квартире какой-то, с ночи без воды сидят. Дело житейское, кто на сантехника подумает?

Честно говоря, я очень испугалась. А кто бы на моем месте не испугался?

А Кастет, словно почувствовав мой взгляд, поднял глаза…

Я едва успела отскочить от окна.

А потом задумалась.

Если они идут сюда – а куда же еще, – они наверняка поднимутся на чердак… а мне и спрятаться-то негде! И моя песенка спета… Вряд ли Кастет меня узнает, трудновато сопоставить замурзанного подростка и мамашу с коляской, которая напялила соломенную шляпу своей бабушки, скорее он просто не захочет оставлять свидетелей. В любом случае никак нельзя попадаться ему на глаза.

И тут я увидела какую-то темную нишу в глубине лестничной площадки.

Я юркнула туда в надежде, что Кастет со своей спутницей пройдут мимо, не заметив меня.

Я замерла, вслушиваясь в звуки, доносящиеся снизу.

Вот хлопнула дверь подъезда…

Я ждала шагов на лестнице, но никто не поднимался, зато снизу донеслись голоса.

Говорил Кастет:

– Значит, помнишь – вход за грибом. Там коридор прямой, не потеряешься. Переоденешься официанткой, а дальше ты свою задачу помнишь.

– Все помню, – отозвался женский голос.

– Не подведи. От тебя все зависит! Если ты облажаешься и операция провалится, сама знаешь, что я с тобой сделаю!

– Не сомневайся, Кастет!

– Тише ты! Никаких имен!

Затем раздался громкий скрип открываемой двери, и только после этого послышались мерные шаги и тяжелое дыхание поднимающегося по лестнице человека.

Одного человека.

Я очень осторожно выглянула из своего закутка и увидела, как мимо меня прошел наверх по лестнице Кастет. Без своей спутницы.

Он поднимался вверх по лестнице – наверняка на чердак, куда же еще-то ему идти.

А я застыла в своем закутке и думала.

Помешать самому Кастету я не смогу. Не могу же я вот сейчас бежать за ним и кричать: «Помогите! Убивают!» Возможно, кто-то из соседей откроет дверь, и на виду Кастет меня не тронет. Но толку-то что?

Во-первых, операция по его поимке сорвется, и люди Осетрова, которые хотят поймать его с поличным, спасибо мне не скажут.

Во-вторых, я не смогу отомстить Кастету, и вряд ли представится скоро такой удобный случай. Так что не следует мне приближаться к этому уголовнику.

А вот его напарница… Кастет сказал, что от нее зависит успех операции…

Что же она должна сделать? И не смогу ли я ей помешать?

Я выждала, пока Кастет поднимется на самый верх, тихонько спустилась по лестнице на первый этаж и еще на один марш – к двери подвала.

На этой двери висел массивный замок.

Я вставила в него ключ – и он подошел.

Значит, я действительно перепутала ключи, вместо чердачного взяла ключ от подвала…

Я открыла дверь и заглянула внутрь.

Заранее я решила, что если напарница Кастета все еще там, скажу, что пришла за коляской…

И только открыв дверь, вспомнила, что одета подростком. Ай да ладно, может, у меня сестренка маленькая…

Но, к счастью, в подвале никого не было.

С одной стороны, это хорошо… но с другой – куда же подевалась та девица?

В подвале стояли штук пять детских колясок, несколько санок, пара старых стульев и розовый ломаный велосипед.

На стене висел старый выцветший плакат «Что делать в случае ядерного или химического поражения». Видимо, когда-то здесь было бомбоубежище. Ну да, дом старый.

На плакате было очень достоверно изображено лиловое облако ядерного взрыва…

И тут я вспомнила слова Кастета.

«Вход за грибом».

Да вот же оно – облако в форме гриба! Ведь так его и называли – ядерный гриб!

Я подошла к стене и осторожно приподняла край плаката.

Сперва я ничего не заметила, но, внимательно приглядевшись и посветив на стену телефоном, нашла на стене за плакатом едва заметный шпенечек защелки.

Нажала на этот шпенечек. Защелка отъехала, и в стене открылась небольшая дверка.

Вполне достаточная, чтобы в нее мог протиснуться не слишком крупный человек – вроде меня или той девицы.

Я протиснулась в дверку и закрыла ее за собой.

Потом снова посветила телефоном.

Передо мной был узкий прямой коридор. Ну да, Кастет ведь сказал – коридор прямой, не потеряешься!

И я пошла по этому коридору.

Шла я по нему недолго, минут пять. Под ногами было довольно чисто, не пахло сыростью и, упаси бог, не бегали крысы, из чего я сделала вывод, что подвальным коридором пользуются.

Наконец он кончился.

Передо мной была узкая железная лесенка.

Я поднялась по ней и оказалась перед дверцей.

Немного выждала, прислушалась и осторожно толкнула эту дверь.

И оказалась среди чего-то мягкого, матерчатого.

Стараясь не шуметь, посветила телефоном – и поняла, что нахожусь в большом платяном шкафу, среди висящих на плечиках одинаковых синих платьев с белыми воротничками.

Ну да – это форменные платья официанток… а Кастет велел своей напарнице одеться официанткой! Надо же, как удачно все вышло! А скорее всего, Кастет тщательно подготовил операцию.

Шкаф был закрыт неплотно.

Я осторожно выглянула в щелку и увидела снаружи небольшую комнату. Видимо, это была гардеробная, где официантки могли переодеться перед началом мероприятия, а также сменить случайно испорченную одежду.

В этой комнате был единственный человек – та самая девица, которая сопровождала Кастета. В данный момент она закончила переодеваться в платье официантки, расчесала волосы, взглянула на себя в зеркало и вышла из комнаты.

Тогда я выскочила из шкафа, прихватив одно из платьев подходящего размера. Переоделась в него, свой подростковый наряд свернула в тюк и спрятала в шкаф. Волосы заколола гладко и стерла карандашные усики над верхней губой.

И конечно, сунула в кармашек кокетливого фартучка свой заветный лорнет.

Переодеваясь, я думала.

Допустим, мне удалось выследить напарницу Кастета и прийти сюда следом за ней.

Куда я пришла? В этом у меня не было сомнений: наверняка это тот самый дом Разумовского, где сегодня проходит ювелирная конференция. Ведь он находится совсем близко от Машиного дома, с чердака видно.

Кастет должен убить одного из участников этой конференции, и в этом ему должна помочь та девица…

На этом мои знания заканчиваются.

Я не знаю, кого заказали Кастету, и не знаю, в чем должна заключаться помощь его напарницы.

И что я в такой ситуации могу сделать?

Правильно: положиться на свое удивительное везение и на свой заветный лорнет…

Я перестала колебаться и вышла из гардеробной, предварительно оглядев себя в зеркале.

В нем отражалась весьма легкомысленная и самоуверенная девица, которая влезла в опасную и рискованную игру…

Но про это знаю только я. А окружающие видят только официантку, которая в данный момент не выполняет своих обязанностей. А многие и вообще меня не видят, обслуживающий персонал замечают, только когда он нужен.

В коридоре я тут же наткнулась на сутулую особу в черном платье с бейджем на груди и стервозным выражением лица.

– Почему не работаешь? – прошипела она, смерив меня взглядом. – За что я тебе деньги плачу?

– Платье меняла, – ответила я, – какой-то козел облил вином.

– Не козел, а клиент! – оборвала меня женщина. – И почему это ты в кроссовках?

Вот откуда, интересно, мне лодочки взять? Но вслух я, конечно, ничего не сказала, а вместо ответа взглянула на ноги стервозной бабы. У нее на ногах были туфли, которые я не надела бы ни за какие коврижки. Уж лучше босиком всю жизнь ходить! Она перехватила мой взгляд и стала наливаться злостью, но тут заметила кое-что еще:

– А руки? Что у тебя с руками?

Ну надо же, усы-то я стерла, а про руки забыла.

– Ой… – растерялась я. – Что это?

– Вот беда с персоналом! – прошипела моя начальница. – Быстро в зал, там шампанского не хватает!

Я устремилась в зал.

Там было шумно и людно, по залу перемещались, оживленно переговариваясь, многочисленные мужчины, по большей части средних лет. Среди них были загорелые атлеты и бледные рыхлые толстяки, унылые зануды и оживленные бодрячки.

Попадались и женщины, по большей части ухоженные и холеные, но их было заметно меньше.

Возле входа какой-то тип вложил мне в руки поднос с бокалами. Я ввинтилась в толпу, посматривая по сторонам.

У каждого из присутствующих на груди был бейдж с именем и фамилией. Я торопливо читала эти имена, пытаясь отыскать среди них знакомые.

Некоторые из них действительно казались мне знакомыми – но лишь потому, что они то и дело мелькали в новостных лентах или на рекламных щитах. Нинка вечно в курсе всех событий, следит за жизнью известных людей и мне пересказывает.

Довольно скоро я заметила напарницу Кастета.

С подносом в руке и приклеенной улыбкой на губах она шныряла среди гостей, так же, как я, читая имена на бейджах.

Я перехватила поднос с бокалами одной рукой, а второй вытащила из кармашка лорнет.

Я направила лорнет на подручную Кастета, но в это мгновение ее заслонил крупный рыхлый господин с блестящей лысиной и маленькими хитрыми глазками, и вместо мыслей шустрой девицы в моей голове зазвучали его мысли. Они были такие пошлые и отвратительные, что я скорее отвела лорнет в другую сторону.

В это время ко мне потянулся тощий долговязый тип с волчьей ухмылкой. Он взял с моего подноса бокал и тут заметил старинный лорнет в моей руке.

– Эй, что это у тебя? – и протянул уже руку.

Он попробовал взять лорнет, но я сумела развернуться, ускользнуть и смешаться с толпой гостей. Долговязый тип не стал меня преследовать.

При этом я оказалась близко к напарнице Кастета и поспешно направила на нее лорнет.

И сразу у меня в голове зазвучал озабоченный голос:

«Да где же этот Сандаловский… если я его не найду и не поставлю метку, Кастет будет…»

Тут девицу опять кто-то загородил от меня, и я не услышала окончание ее внутреннего монолога.

Зато я увидела квадратного мужчину в темно-синем костюме, с зачесанными на лысеющую макушку седеющими волосами, с тяжелым пронзительным взглядом. На груди этого человека был прикреплен бейдж «Олег Иванович Хруничев».

Вот как! Я встала на месте как вкопанная, толпа гостей обтекала меня, кто-то толкнул под локоть, кто-то наступил на ногу. Я ничего не замечала, уставившись в спину Хруничеву. Так вот он какой… Немолодой, но крепкий, при богатстве и при власти. За эти двадцать лет он преуспел, в то время как мой отец…

Я смотрела на Хруничева таким взглядом, что казалось, шея его сейчас станет дымиться. Мне хотелось наброситься на него прямо здесь, я с трудом удержалась, но кто бы знал, чего мне это стоило.

Вот он, человек, виновный в смерти моего отца! Виновный в том, что я лишилась семьи, лишилась детства!

Он, видимо, почувствовал мой взгляд и повернулся.

К счастью, я успела отвернуться и спрятать лорнет. Но в последний момент сумела прочитать обрывок его мысли – тяжелой, мрачной, медлительной:

«Ну, все, сегодня дело будет сделано, и чертов Сандаловский не будет путаться у меня под ногами».

Вот оно как!

Выходит, как и двадцать лет назад, Кастет работает на Олега Ивановича. Значит, это по его заказу Кастет должен устранить какого-то Сандаловского… Я невольно вздрогнула, представив, сколько людей Кастет отправил на тот свет за эти двадцать лет. Поднос качнулся, я едва успела подхватить бокалы. Дама впереди с негодованием обернулась, я сделала каменное лицо, и гневный окрик застыл у нее на губах.

Я сделала пару шагов в сторону и увидела шустрого невысокого мужичка лет сорока с небольшим, с острой бородкой, в стильном сером пиджаке, на лацкане которого красовался бейдж с именем «Михаил Борисович Сандаловский». Он оживленно разговаривал с хорошенькой блондинкой в открытом бирюзовом платье.

Ага, вот он, тот человек, на которого охотится Кастет по заданию Олега Ивановича! Вот кто перешел ему дорогу! Болтает себе спокойненько и понятия не имеет, что жить, возможно, ему осталось несколько минут.

Тут рядом с Сандаловским возникла официантка с подносом.

Разумеется, это была шустрая напарница Кастета.

Она поравнялась с объектом, предложила ему бокал шампанского.

Сандаловский машинально взял бокал, кивнул и отвернулся, что-то сказал на ухо своей собеседнице, и она звонко засмеялась.

А официантка скользнула мимо него, на мгновение дотронувшись до плеча, словно стряхивая пылинку…

Я навела на нее лорнет и прежде, чем девица скрылась в толпе, успела услышать:

«Дело сделано!»

Тогда я постаралась пробиться поближе к Сандаловскому и взглянула на его пиджак.

В том месте, которого коснулась шустрая официантка, что-то чуть заметно блеснуло.

Я навела на это место лорнет – и увидела крошечную круглую метку вроде конфетти. На эту метку упал луч света от люстры, и она ярко вспыхнула.

И тут меня осенило.

Кастет состарился, зрение у него не такое острое, как в молодости, издали не может разглядеть и узнать свою цель, и он послал девицу, чтобы она поставила на цель эту отметку, по которой он сможет тщательно прицелиться.

Так что теперь часы… да нет – минуты Сандаловского сочтены!

Правда, оттуда, где сейчас, как я думала, находится Кастет, зал с участниками конференции не виден, но у старого убийцы наверняка есть какой-то план.

А вот интересно, люди Осетрова в курсе, как все должно произойти? Не зря никого не было ни во дворе, ни на лестнице. Понятно, не хотят Кастета спугнуть, возьмут его в самый последний момент, чтобы не отвертелся. Но что, если они не успеют? Кастета они, допустим, возьмут, а он все же успеет убить этого чудака Сандаловского.

Но не могу же я спокойно смотреть на то, как убивают человека!

Я подошла к Сандаловскому и постаралась незаметно снять с его пиджака блестящую метку…

Тем не менее он почувствовал мое прикосновение, оглянулся и недовольно проговорил:

– В чем дело?

– Извините, у вас на пиджаке была пушинка…

– А, ну ладно… – И Сандаловский снова повернулся к своей блондинке.

А я пошла прочь, подальше от него.

Тут у меня на пути снова возник тощий, долговязый тип, заинтересовавшийся лорнетом. Состроив кривую волчью усмешку, он проговорил:

– Эй, это у тебя был лорнет? Ну-ка, покажи!

– Ничего не знаю! Ни про какой лорнет! – огрызнулась я и ввинтилась в толпу.

– Эй, постой-ка! – закричал он и даже схватил меня за руку, но я ловко наклонила бокал, так что ему пришлось отскочить, чтобы липкое шампанское не залило дорогущий пиджак.

Нейтрализовав настырного типа, я хотела как-нибудь пробиться к выходу и поскорее скрыться отсюда.

В это время прямо передо мной выросла знакомая квадратная фигура в темно-синем костюме.

Это был Олег Иванович Хруничев собственной персоной.

Он стоял посреди шумной толпы, разговаривая по мобильному телефону.

И тут у меня возник неожиданный импульс.

Я подошла сзади к Хруничеву и незаметно приложила к его спине блестящую метку, которую сняла с пиджака Сандаловского.

Вот так вот. Получите, дорогой Олег Иванович, от меня подарочек. Как там дальше получится, я не знаю, достанет вас выстрел или нет, но я свое дело сделала. И кто уж мне помог встретиться с вами, не знаю, но, наверно, это не простое совпадение. Впрочем, за последнее время со мной случилось столько всего удивительного, что я уже ничему не удивляюсь.

Увлеченный разговором, Хруничев ничего не заметил.

В это время в дверях зала появился представительный господин с микрофоном в руке.

– Дамы и господа! – произнес он на весь зал. – Сейчас я попрошу всех участников конференции пройти на террасу, где мы сделаем общий снимок. Это будет историческая фотография!

Публика, переговариваясь, двинулась к дверям.

А я поняла, что наступает роковой момент.

Именно там, на террасе, Кастету будет удобно подстрелить свою жертву…

Сработает ли моя подмена? Скоро узнаем.

Очень скоро все люди вышли на террасу, зал опустел. Я стояла в уголке, наблюдая за происходящим.

Распорядитель конференции суетился, расставляя всех по влиянию и значимости. Наконец он остался удовлетворен.

Перед публикой появился фотограф.

В это время ко мне подошла прежняя стервозная особа в черном облегающем платье.

– А ты что здесь делаешь? – прошипела она. – Почему не работаешь вместе с остальными? И вообще, кто тебя прислал?

Я не успела ничего ответить, потому что в это время с террасы донесся испуганный крик, к которому тут же присоединились десятки взволнованных голосов.

Капитан Осетров (вообще-то, никакой не Осетров, да и не капитан, а майор) подошел к чердачной двери и взглянул на часы.

По его прикидкам, самое удобное время для покушения наступит через десять минут.

Разрабатывая сегодняшнюю операцию, он сразу отбросил вариант, который предложил его помощник: спрятаться заранее на чердаке.

Кастет – киллер опытный, он может что-то заметить и отказаться от акции. Или перенести ее в другое место. А его нужно непременно взять с поличным. Чтобы никакие адвокаты не смогли его в очередной раз отмазать…

Поэтому Осетров решил войти на чердак перед самым выстрелом, чтобы Кастет никак не смог отвертеться.

Его люди, скрытно наблюдавшие за подъездом, видели, как Кастет туда вошел, переодевшись в униформу сантехника. Его однозначно опознали при помощи системы распознавания лиц.

И вот сейчас Осетров с двумя бойцами подошел к чердачной двери. До предполагаемого времени операции оставалось не больше десяти минут. Значит, нужно выдвигаться на линию огня…

Осетров обменялся со своими подчиненными скупыми лаконичными жестами и отошел в сторону.

Один из бойцов смазал дверные петли, чтобы они не скрипели, и бесшумно открыл дверь. Второй проскользнул внутрь чердака, огляделся, занял удобную позицию и подал знак – чисто, можно входить.

Осетров с другим бойцом вошли на чердак и, стараясь не шуметь, двинулись к окну, возле которого были обнаружены следы подготовки к акции.

Они бесшумно обошли пыльные балки, увидели впереди чердачное окно…

Кастета там не было.

– Его нет! – с умным видом сообщил Осетрову один из спутников.

– Ага, а я как-то не заметил! – огрызнулся тот.

Что же пошло не так?

Неужели Кастет заметил людей Осетрова и отменил операцию?

Если отменил, это плохо, но это полбеды. А вот если он сейчас затаился в другом месте и целится в кого-то из участников конференции… Вот это уже будет полный провал!

Осетров выглянул в окно.

Отсюда было хорошо видно дом Разумовского…

Стоп!

Было хорошо видно парадный вход, над которым висел приветственный транспарант. Но, по сообщениям своих людей, Осетров знал, что участники вышли на террасу для парадного снимка. Самый удобный момент для киллера… но как раз терраса отсюда не была видна.

Значит, позиция, подготовленная Кастетом, находится не здесь.

А где?

Там, откуда хорошо видна терраса…

Осетров оглядел чердак, представил себе план дома Разумовского.

Терраса была слева от главного входа…

Соответственно, чтобы увидеть ее, нужно пройти в левую часть чердака. Но слева была глухая стенка.

Осетров переглянулся со своими подручными, взглядом показал им на эту стенку. Они поняли все с полувзгляда, подошли к стенке, прощупали ее…

И оказалось, что эта стенка легко снимается с пазов.

За ней оказалась еще одна часть чердака.

И там, возле небольшого окна, стоял, слегка сгорбившись, Кастет со снайперской винтовкой.

Получасом раньше Кастет открыл чемоданчик, похожий на те, с какими ходят обычные сантехники. Внутри его, однако, вместо обычных инструментов водопроводчика были сложены оружейные детали. В частности, то, что можно было принять за кусок водопроводной трубы, было стволом этой винтовки. Из этих деталей Кастет быстро, отработанными движениями собрал снайперскую винтовку.