Текст книги "Тест на верность"

В спорткомплексе первым делом заглянула в зал, где проходили занятия шейпингом. Рыжую голову и подпрыгивающие хвостики увидела сразу же. Сердце бешено застучало в груди. Это она! Наконец-то нашлась. Теперь надо дождаться ее в раздевалке… И что потом? Что я ей скажу? Отвали от моего брата? Мне брат потом так по шее накостыляет, что мало не покажется. Так, спокойно, Ярик. Что-нибудь придумаем.

Я подождала, пока занятия шейпингом закончатся, и прикинулась в раздевалке ветошью – повернулась ко всем спиной и сделала вид, что стесняюсь переодеваться при людях. К счастью, шкафчик рядом со шкафчиком Риты оказался свободным, и я тут же его заняла своим шмотьем. Это дало мне возможность прятаться за металлической дверцей в полуметре от нее и все слышать.

– Ритка, слушай, – к ней подлетела какая-то девица. Та распустила волосы и усиленно ими трясла и взбивала руками. Я видела, как на пол полетело несколько рыжих волосин. Тьфу, терпеть не могу, когда чужие волосы на полу валяются. – Завтра наши собираются в «Кубышке». Пойдешь?

– Там скучно и вечно какой-то молодняк толпится, – с нотками каприза отозвалась Рита. – Да и место тухлое…

– Тебе же нравилось, – явно обиделась подруга.

– Нравилось – разонравилось. Я завтра пойду на соревнования SKY WARS в башню «Федерация». Там наши в финал вышли. Буду болеть.

Хм… «Наши вышли в финал»? Хороший повод узнать, что за «наши». И, кстати, вот тут-то нам и пригодится Настькин фотоаппарат.

Рита положила сумку на скамейку и захлопнула дверцу шкафа.

– И вообще, ты знаешь, «Кубышка» не мой уровень, – усмехнулась она. – До пятницы, дорогуша.

Верхнюю одежду и обувь снимали внизу. Я смотрела, как Рита в тапочках на танкетке идет к дверям. Коротенькая юбка, тонкие чулки, хотя на улице холодно и можно запросто отморозить зад, легкий свитерок заканчивается чуть выше талии, открывая всем бронзовую полоску кожи. И огромная копна рыжих волнистых волос. Я посмотрела на часы – половина седьмого. Это ведь ничего, если я пропущу сегодня тренировку?

Спохватившись, я принялась быстро переодеваться. Хорошо, что джинсы не сняла. Водолазка, свитер… Сумку с кэйкоги брать не буду, пусть тут валяется, потом заберу. Номерок. Закрыть шкафчик. Бегом понеслась вниз.

Рита неторопливо натягивала сапожки, аккуратно скидывая тапочки в пакет. Это хорошо, что она на шпильках. На улице как раз подморозило, значит, идти будет небыстро.

Ноги в кроссовки. Шнурки путаются. Шлепки! О, черт! Куда же деть шлепки? Пихнула их под лавку. По-деловому, как паровоз, пронеслась мимо своей потенциальной снохи. Выбежала из комплекса и спряталась за колонной – отсюда очень хорошо видно мне и абсолютно не видно меня. Ха-ха, ну, давай, поиграем в шпионов, детка.

Детка вышла из стеклянных дверей, огляделась и зябко поежилась. Неторопливо пошла в сторону дороги, видимо, кому-то набирая, судя по опущенной голове и прижатым рукам. Эх, знать бы, с кем она встречается. Я опустила шапку на глаза и накинула на голову капюшон, прибавила шагу, почти поравнявшись с ней. В целом из-за того, что я предпочитаю бэгги (это такие широкие рэперские джинсы), ношу просторную куртку и мальчишеские кроссовки Adio Kingsley, меня можно принять за парня, а уж если я чуть изменю походку… Лицо озарила ехидная улыбка. Впрочем, меня и так частенько принимают за парня. Не думаю, что эта цапля на шпильках в темноте будет сильно проницательной и признает во мне сестру Славы. Нельзя, чтобы она поняла, что я за ней слежу. Иначе она может изменить планы, а мне этого не надо.

– Я уже освободилась. Ты меня встретишь? – чирикала она в трубку.

Так-так… И кого же мы сейчас увидим? Достала телефон и проверила, работает ли камера. Фуф, работает. Ну, Маргоша, надеюсь, что вы встретитесь в светлом месте, потому что телефон у меня слабый и в темноте ничего нормально не ловит. Впрочем, он и на свету не сильно качественно фотографирует.

Рита дошла до магазина, у которого мы нашли Малыша. Зашла вовнутрь. Купила бутылку воды. Как же скучно быть детективом. Вот она там в тепле, а я тут на холоде… Сердце только бешено стучит, как перед соревнованиями. Вдох-выдох. Вдох. Задержать дыхание и сосчитать до трех. Медленный выдох. Я заметила, что у автобусной остановки припарковался автомобиль. Небольшой «Мерседес». Спортивный, низкий, похожий на таз, только с крышей. Из него выскочил хорошо одетый молодой мужчина и принялся поправлять дворник, которым очищают стекло. И тут из магазина выпорхнула Рита. Махнув рукой водителю, она легко и изящно посеменила к машине. Мужчина улыбнулся. Пошел ей навстречу, забрал сумку, обхватил за талию и прижал к себе. Потом открыл дверь и любезным жестом пригласил даму садиться. Дама хихикнула, что-то прощебетала ему и опустилась на сиденье, как какая-нибудь мировая звезда. Хм… Острые коленки вместе, потом – оп – и спрятала ножки в салоне. Машина резко сорвалась с места. Я задумчиво почесала затылок – как-то этот крендель совершенно не похож на моего брата, Рита не похожа на беременную женщину, которая собирается замуж. Ой, вот я идиотка! Я же забыла, что хотела ее снять. Черт! Ну вот как так можно? Посмотрела на часы. Тренировка началась. Если бегом, то опоздаю минут на десять, не больше. Так что же я стою?!

Глава 6

Пусть даже у твоего врага тысяча человек, успех будет сопутствовать тебе, если выступишь против них, исполнившись решимости сокрушить их всех до одного.

Ямамото Цунемото. Собрание изречений мастера Хагакурэ

– Она с ним поцеловалась? – вспыхнула Настя красным. Глаза горели любопытством. Варя тоже подалась вперед, боясь пропустить что-нибудь интересное.

– Нет. Но он так ее приобнял, – почему-то обиделась я за своего рогатого брата.

– Приобнял – не значит, что у них отношения, – пожала плечами Женя.

– А Слава-то про нее еще говорил что-нибудь? – шепотом спросила Варя. – Может, между ними и нет ничего? Может, ты не так поняла?

– Что значит не так? – подскочила я. – Я же не глухая и не тупая! Все я так услышала. Славка ходит то какой-то задумчивый, то глупо улыбается. Я за ним слежу все время. Не знаю, что и думать. Девочки, это же ужасно. Она хвостом со всеми крутит! – Я обхватила голову и рухнула на лавочку в раздевалке.

– Ярик, слышь, ну ты так не убивайся… – погладила меня по плечу Настя.

– Ты пойдешь со мной на эти соревнования? Я посмотрела в Интернете, там начало в три часа, как раз после школы успеем.

– Вообще-то мы с Сережей хотели погулять… – замялась она.

– Сходит, – серьезно посмотрела на нее Варя. – Настя с тобой сходит. Она без тебя не справится, Настя. Вся надежда только на тебя.

– Девочки, ну вы что, серьезно? – растерялась Козарева.

– Мое мнение вы знаете. Не надо лезть в чужие отношения, брат у тебя не клинический идиот, сам разберется. – Точка вздохнула и пожала плечами.

– Это мой брат, – набычилась я.

– Женя! – осадила ее Варя. – Славу просто обманули, а он решил повести себя как порядочный мужчина.

– Наглядная иллюстрация закона Торичелли, – лениво протянула она. – Когда у человека в голове пусто, туда какая хочешь дрянь влезет безо всякой задержки.

Точка взяла сумку и пошла в кабинет. Мы поплелись за ней. В целом она права. Когда в голове пустота, никакой компромат не поможет.

Один из учителей по информатике заболел, поэтому нас набили в класс так, что пришлось из другого нести стулья и сильно тесниться. А еще директриса любит сообщить, что в нашей школе на каждого учащегося приходится по три компьютера. Сейчас же у нас на каждый компьютер приходилось по три человека, и это было нездорово! Информатика в самом разгаре. Мы изучали электронные таблицы и математическое моделирование. Я нервно барабанила ногой под партой. Соревнования начнутся в три часа дня. А если нас не пустят в эту башню? Если там по пропускам или еще как-то? Я поздно вечером перечитала про нее всё, что смогла найти. Как нам одеться? Кем представиться? Как пройти? С другой стороны, если там будут соревнования, то должны пропускать всех. Скажем, что мы группа поддержки Ракеты. Или позвонить Лехе и попроситься с ним?

Я пихнула Женьку в бок. Она оторвалась от рисования мотоцикла и повернулась ко мне.

– Слушай, а как туда попасть в этот небоскреб? Вдруг там по пропускам? Все-таки это стройка, там забор везде, нас не пустят просто так, – прошептала я.

– У тебя же там друг какой-то был. Позвони ему и попроси провести. Придешь якобы с ним, но в то же время одна. Пытайся хотя бы иногда думать.

Пришлось бросить на подругу недовольный взгляд. Она какая-то агрессивная. Не знаю, что с нашей Точкой. Говорить она не хочет, как мы ни пытались ее разболтать. Молчит – и все тут.

– Десятый «А»? Сокол здесь? – В класс без церемоний просунулась голова дежурного старшеклассника. – Его к директору вызывают.

В груди подпрыгнуло сердце. Стукнулось о носовую перегородку и рухнуло обратно в желудок. Я подавилась жвачкой и от неожиданности даже проглотила ее. Может, это не меня, а Славку? Он в одиннадцатом «А» учится.

– Это из-за Петровой! – зашипела Женька разъяренной кошкой. – Я с тобой.

– На фиг? – приподняла я бровь. А у самой ноги резко стали ватными. Спокойно, Ярик. Ну, влепят выговор – делов-то. Или это из-за Славки?

– Тебе нужны адвокаты. У тебя есть право на один звонок.

– Точка, расслабься, – хлопнула я ей по плечу, поднимаясь. – Это недоразумение из-за Славки. Я уверена.

Хотя если быть совсем честной, то сейчас я ни в чем не уверена. И ведь этой крысы Петровой сегодня нет.

К Людмиле Адамовне я спускалась на полусогнутых. Стыдно сказать, но я ее панически боюсь с первого класса. Она похожа на Монсеррат Кабалье, начиная от внушительной внешности и аналогичной прически, заканчивая мощным голосом. Когда Людмила Адамовна открывала рот, старшеклассники в ужасе разбегались, младшеклассники начинали плакать от страха, а звонок затыкался и звонил исключительно с ее великого разрешения.

– Людмила Адамовна, – пролепетала я самым сладким голоском, на какой только была способна. Главное, сейчас не паниковать и не показывать, что вот-вот грохнусь в обморок. – Вы меня вызывали?

– Сокол? – прорычала она, взглядом показывая мне на ближайший стул.

Я проскользнула в кабинет и скромно уселась на указанное место. Спокойно. Если разговор будет про Славку, то это наше семейное дело, которое ее не касается. Мама говорит, что я должна уметь отстаивать себя и свое мнение. Если из-за Петровой, то важно держать себя в руках и объяснить, что та пыталась опозорить меня перед всем классом, следовательно, попало ей за дело. Я облегченно выдохнула. Кажется, разобралась.

– Познакомься, это отец Тани Петровой, которой ты вчера устроила сотрясение мозга.

Только тут я заметила сидящего в глубине кабинета мужика. Он был вполне прилично одет, правда, вид имел какой-то… тщедушный. Мелкий, с некрасивыми чертами лица и бегающими глазками. Неприятный тип.

– Я не могла ей устроить сотрясения мозга, потому что даже пальцем ее не тронула, – как можно увереннее ответила я. Язык прошелся по зубам, в поисках успокоительного комка жвачки.

– Вот справка, – толкнула в мою сторону какой-то лист бумаги директриса. Голос звенел, диссонируя с моими натянутыми до предела нервами.

– Ну и что? – усмехнулась я, уходя в глубокую несознанку. – Я ее и пальцем не тронула. О чем очень сожалею.

– Ты – хулиганье, которое должно сидеть в тюрьме! – Голос у мужика оказался таким же противным, как и внешность. Более того, по звучанию он почти не отличался от голоса Людмилы Адамовны – такой же высокий и мощный. Я даже напряглась, подозревая у себя слуховые галлюцинации. – По тебе колония плачет! Сейчас ты руки распускаешь, а завтра за нож схватишься?

– А мне не нужен нож, я и руками могу… – ядовито улыбнулась я дядьке, всем своим видом показывая, что при мне рот лучше держать закрытым.

– Сокол, на тебя написали заявление в милицию! – неожиданно перешла на фальцет Людмила Адамовна. Я вздрогнула, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие хотя бы на лице. Внутри все трепыхается в предсмертной агонии. – Ты как со старшими разговариваешь? У тебя один ветер в голове!

– Ну и что, что ветер в голове? – пискнула я, едва слышно. – Зато мысли всегда свежие.

– Да я тебя поставлю на учет в детскую комнату милиции! – оторвала директриса зад от стула.

Так, надо завязывать с выступлениями, а то уши от ее ультразвука отвалятся. Я опустила голову и сделала вид, что мне мучительно стыдно. Извиняться не буду, пусть даже не мечтают.

– Сокол, я объявляю тебе строгий выговор! И хочу пообщаться с твоими родителями. Жду их завтра у себя в кабинете с девяти до пяти, – громыхала она на всю школу.

Родители у меня нормальные, это не страшно. А вот выговор… Тоже, в принципе, не страшно… Обидно только. Я закусила губу. Потом гордо вскинула голову – буси я или не буси? Воин или вот уже несколько лет фигней страдаю?

– Да, Людмила Адамовна, я скажу моему отцу, чтобы он подошел. Я даже попрошу маму, чтобы она пришла. И мне бы хотелось услышать извинения от семьи Петровой, которая позволила себе при всех назвать меня лесбиянкой. И я хочу, чтобы она смотрела в глаза моей матери, когда будет извиняться.

Директриса покраснела и слилась с панелями из красного дерева за своей спиной. Пухлые губы задрожали, а глаза прищурились. Зря я тут села. Сейчас меня поранят стекла, вынесенные взрывной волной. Руки ледяные, челюсти сводит от страха перед этой громогласной теткой. Мне так плохо, что хочется сжаться до микроскопического размера и затеряться среди пыли под стулом.

– Ты мне еще скажи, что мы, здесь присутствующие, унижаем твое сексуальное меньшинство! – во всю мощь заорала она. – Ты кого оскорбить хочешь? Приличную семью? Да как ты смеешь? Ты себя в зеркало видела? Ты почему в таком виде в школу ходишь? Пугать она меня еще будет! Может, правозащитников пригласишь? Да я на тебя докладную в гороно напишу! Ты без справок от нарколога и психиатра не переступишь порог моей школы!

Что там Женька говорила про адвокатов? Почему я не взяла ее с собой? Вообразив себя Точкой, я спокойно ответила:

– Это еще спорный вопрос, кто на кого заявление писать будет. – Голос дрожит так, что некоторые слоги даже мне не слышно. Повернулась к мужчине. – Ваша дочь распускает про меня мерзкие слухи. Передайте ей, что в следующий раз она клоком волос не отделается. И мы еще посмотрим, кто из нас кто.

Резко развернулась и рванула прочь из кабинета, пока трясущиеся ноги еще способны меня удерживать. Надо подышать свежим воздухом. Надо успокоиться. Господи, ну за что мне это? У меня ведь даже парня-то нет, я даже ни с кем ни разу не целовалась. И к девочкам меня не тянет. Да что они, в самом деле, с ума все посходили?

Если бы я курила, то сейчас выкурила бы сигарету, а может быть, даже две. Говорят, это успокаивает. Но для меня, девушки занимающейся спортом, курение и употребление спиртных напитков неприемлемо. Всё, что я сейчас могла, – это нервно грызть костяшки пальцев и выполнять технику дыхания. Правда, с дыханием получалось не очень, но я старалась. Меня трясло. Все тело трясло от пережитого стресса. А мысли ломались, едва успев образоваться. Лицу было холодно и неприятно. Что-то щекотало щеку. Я смахнула это что-то и только тут поняла, что плачу. По щекам медленно текли слезы. Так вот почему я не могу нормально дышать – нос заложен. Я изо всех сил старалась не рыдать в голос, нервно вытирала слезы рукавом толстовки, а они все текли и текли. Мысленно я проговаривала встречу с директором, пререкалась с ней, хамила и защищалась. В собственной фантазии я не выглядела так бледно и неуверенно, отстаивала себя и свое мнение. Дыши, Ярик, дыши глубоко. Раз. Два. Вдох. Раз. Два. Выдох. Дыши, глубоко. Слезы, чертовы слезы, да прекратите же вы уже течь! Я – буси, я не имею права быть слабой и плакать. Сорвавшись с места, я понеслась на турникеты. Ничто так не приводит нервы в порядок, как физическая нагрузка.

Я пробежала один круг по стадиону на пределе своих возможностей. Потом подтянулась раз двадцать и отжалась. Вроде бы немного полегчало. Во мне проснулся азарт и спортивная злость. Сделала ката. Эх, мне бы катану сюда, я бы всех в салат порубила. И нашу Людмилу Адамовну в том числе. Индюшка напыщенная. А с родителями я вечером поговорю. У меня не только родители придут, но и Ростик с друзьями приедет. Они им всем покажут, как их Ярочку обижать.

Точка, Варька и Настя топтались на крылечке без верхней одежды, явно поджидая меня. Простуженная Варя усиленно хлюпала носом и кашляла. Настя все переживала, что нос у нее теперь красный. А Женя нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, явно собираясь уже бежать и искать меня.

– Что она сказала? – подлетела ко мне Волоточина.

– Родителей завтра ждут в школу. Орала так, что стекла дрожали. Ужас, у меня такой стресс.

– Это из-за Петровой или Славки? – тихо спросила Варя.

– Петровой. Сказала, что ее отец подал заявление в милицию, меня поставят на учет в детской комнате, ну и так далее…

– Боже, какой кошмар! Что теперь будет? – заломила руки Настя.

– Да ничего не будет. Мои подойдут, и мы еще посмотрим, кто на… – я запнулась, – …в очереди последний.

– Спокойно, давайте думать, – рассудительно произнесла Точка. – Директрисе выгодно решить все полюбовно, она несет ответственность за учащихся своей школы. Людмила Адамовна может сделать вид, что накажет тебя, но, скорее всего, просто поорала для виду, и дело с концом. Ее цель – чтобы папаша Петровой забрал заявление, а не разоблачить преступника. За это заявление ей вынесут все мозги. Зачем портить показатели в собственной школе?

– Думаешь, Адамовна ее просто пугала? – переживала Настя.

– Думаю, да. Ей надо уладить конфликт, который не выгоден школе. Вот она устроила показательные выступления, чтобы отец Петровой увидел всю силу наказания и перестал доставать другие инстанции. Это я в книге по психологии школьных отношений вычитала. Ну, поорала она, и всё, забудь, как страшный сон.

– Вы когда-нибудь добьетесь, что я умру окончательно, – вздохнула я. – Идемте в тепло. Я вся мокрая, Варька больная. Не хватает еще, чтобы и вы простыли.

День прошел относительно спокойно, даже несмотря на то что за спиной все равно шушукались и похихикивали. В открытую ко мне лезть никто не решился. Видимо, теперь мне ничего не страшно – у меня репутация отвязного хулигана, так что в случае чего будем поддерживать имидж кулаками. А что? Из любой ситуации, даже самой плохой, всегда есть выход. Только надо подумать, как выпутаться из истории с… тьфу! Даже говорить противно.

– Точка, а что делать с… – Я поморщилась.

– Со сплетней? – задумчиво протянула она. – Понимаешь, Ярик… Как ты думаешь, почему известные люди очень редко дают опровержения той глупости, которую про них пишут?

Я внимательно посмотрела на подругу, совершенно не понимая, куда она клонит.

– Потому что, Ярик, пикантные подробности будут помнить все, а вот опровержения никто. Запомни это.

– Я подумаю на эту тему.

Женя ухмыльнулась и ободряюще мне подмигнула. Интересно, что она имела в виду?

В два часа дня мы с Настасьей стояли на проходной в башню «Федерация» в «Москва-Сити». И дела у нас шли более чем плохо. Настька ныла, что недостаточно хорошо выглядит, а от влажности у нее вьются волосы, к тому же она сильно замерзла. Вообще, я ей удивляюсь! Она выпендрилась в розовую куртку не по сезону, из-за чего у нее покраснели нос и уши, и уже замучила меня вопросом, сильно ли похожа на пьяную снегурочку. Коленки в капроновых колготках задубели и, судя по их синему виду, должны издавать стук при ходьбе. Естественно, она уже восемь раз порывалась вытереть свои бежевые ботиночки, потому что грязно, но они снова заляпываются. До этого она каждые пять шагов просила посмотреть на нее сзади – не попала ли грязь на колготки, а то она вот совершенно не умеет ходить так, чтобы грязь из-под каблуков не летела на икры. Потом она прицепилась ко мне, и я узнала, что ее аутфит не подходит к цвету моей куртки. Мы с ней абсолютно не сочетаемся в цветовой гамме, и она вообще меня стесняется. Смотрите-ка, какая стеснительная нашлась! Моим друзьям очень нравится, как я одеваюсь. Мальчишки говорят, что это стильно. Да, я люблю спортивную одежду. Сейчас я одета в ультрамодную худи, в капюшоне которой «прячется» маска ниндзя. Мне ее из Японии привезли только две недели назад, первый раз надела. Настька, может, и разбирается в моде, но сейчас одета явно не в кассу. Здесь полно райдеров, которые выглядят, как я, а не фиф, одевшихся, как Настя. Так что спорный вопрос, кто из нас тут не сочетается. На небоскреб пускали строго по спискам. Надо ли говорить, что наши с Козаревой фамилии в том самом списке не значились. Вокруг бегала какая-то миловидная девушка с планшетом, отмечала присутствующих, сажала их в микроавтобус и отправляла за КПП.

– Нам туда? – показала Настька глазами за скрывшийся за шлагбаумом микроавтобус. – И как мы туда попадем?

– В любом заборе есть дыра, – пожала я плечами и поправила рюкзак, в котором лежал большой фотоаппарат.

– Издеваешься? Сейчас! Я в юбке и на каблуках буду по заборам лазить.

Мы обе вздохнули и отошли от толпы ребят подальше.

– Фи, – скривилась Настя. – Посмотри на них. Штаны все спущены, трусы торчат. Джинсы какие-то жуткие, обувь раздолбанная. Разве так могут одеваться приличные парни?

– Ничего ты не понимаешь. Это стиль такой.

– Ходить с парашютными трусами навыпуск?

– Рита! – дернулась я, инстинктивно разворачиваясь боком к толпе и пряча лицо.

– Где? – тут же оживилась Козарева.

– Вон, рыжая, видишь?

– Какая фифа, – усмехнулась она. – Говорят, что беременным на каблуках ходить нельзя.

– Голову даю на отсечение, что она не беременная.

– Нуууу… – смешно выпятила Настька губы.

– Что она делает?

– Стоит, общается. Вон на какого-то парня повесилась.

– Быстро снимай! – Я протянула ей свой телефон.

Настя сделала вид, что смотрится в него, как в зеркальце, начала снимать толпу.

– Я не знаю, что тут вообще можно рассмотреть, – ворчала подруга. – Не надо было убирать фотик в рюкзак. Сейчас бы сделали классные снимки. Эти только выкинуть можно.

Меня трясло. Хотелось повернуться и посмотреть, с кем она обнимается. Но нельзя. Вдруг она меня узнает? Так я сорву операцию.

– Отметилась у пиар-менеджера и села в микроавтобус, – прокомментировала Настя. – Нам тоже как-то надо попасть в тот микроавтобус.

– Как?

Козарева неопределенно дернула плечами. Я поджала губы. Потом со злости выдула большой пузырь и лопнула его, обляпав лицо тонкой пленкой жевательной резинки.

– Ну, Ярик! – воскликнула Настя. – Ведешь себя как дикарка! Это некультурно! Тебе волю дай, ты и рот, зевая, прикрывать перестанешь!

– А что тут такого? – невинно похлопала я ресничками.

Рядом с нами остановился автомобиль. Какая-то женщина еще раз сверила распечатку с вывеской. Подъехала к красно-белому шлагбауму, опустила стекло и что-то сказала. Охранник долго изучал список, потом покачал головой, подал знак, чтобы она отъехала. Женщина раздраженно резко сдала назад, едва не зацепив Настьку. Мы отошли на пару шагов назад. Она принялась кому-то названивать.

– Марию Веселову, пожалуйста, – потребовала. – Лариса Ушакова. Издательский дом «Спортивная жизнь». Я просила ее включить нас в списки неделю назад, и вот сейчас на проходной говорят, что меня нет. Я зря ехала?

Мы переглянулись.

– Мария Веселова, – шепотом произнесла Настя, осторожно растягивая губы в улыбке.

– Лариса Ушакова, – хитро прищурилась я. – «Спортивная жизнь».

– Что значит, вы не можете меня с ней соединить? То есть как? – принялась кричать женщина. – У нас договоренность. Я с мобильного, между прочим, звоню… – Она нервно закурила и принялась слушать. Потом зло зашипела: – Знаете что? Пишите письма. – Швырнула окурок в нашу сторону, подняла стекло и была такова.

Мы внимательно смотрели ей вслед – вдруг вернется?

Не вернулась.

Отлично!

– Я буду журналистом, ты моим фотографом. У тебя вид… – Настя презрительно осмотрела меня с ног до головы еще раз. – Творческий.

– Может, лучше наоборот? – неуверенно спросила я, зная, что наша Настасья иногда бывает удивительно тупой.

Она одарила меня самоуверенным взглядом. Я лишь закатила глаза. День сегодня сумасшедший. Мои нервные канаты вот-вот лопнут от такого перенапряга.

Мы подошли к пиарщице.

– Мария? – лучезарно улыбнулась Настя. – Меня зовут Ушакова Лариса. Мы с вами договаривались.

– Вы из «Спортивной жизни»? – расцвела та, отметив галочкой что-то у себя в списках.

– Да, – тут же кокетливо тряхнула головой Козарева. – А это мой фотограф – Ярослава Сокол.

Я кивнула и улыбнулась, как смогла.

– Отлично! Это вам браслеты для прохода в пресс-зал и на фуршет. Садитесь в автобус, вас доставят на место и там встретят. Только придется немного подождать, пока он наполнится.

– Спасибо, – раскланялись мы и моментально запрыгнули в открытые двери. Фуф, кажется, пронесло!

Потом автобус долго петлял по подземному гаражу, а мы с Настей пялились на неровные бетонные стены, торчащие куски арматуры, провода и еще не пойми чего. Все это напоминало бункер из американского фильма про последствия атомной войны. А вот офис был таким шикарным, блестящим и респектабельным, что мы преобразились. Настька гордо шествовала по зеркальному полу, а мне даже стало стыдно, что я жую жвачку – а вдруг мрамор заляпаю?

Сорок третий этаж небоскреба прятался в облаках. Мы смотрели вниз, с трудом узнавая знакомые проспекты, улицы и районы. Машинки-букашки неторопливо суетились внизу, а люди так и вовсе были похожи на маковые зернышки. Как же красива Москва! Огромная, прекрасная, в сероватой дымке дождевой завесы на западе. Вон за теми домами живем мы! А туда дальше мимо деревьев – наша школа. А в том парке мы любим гулять… Удивительное чувство охватывает разум, когда смотришь с высоты на родной город.

– Я не могу, тут так пыльно, противно и грязно, – брезгливо жалась ко мне Настя.

– А что ты хочешь? Тут же еще строят.

В помещении, которое в будущем станет большим офисом, устроили настоящий скейт-парк. Идеально ровные «дорожки», перила, лестницы, бордюры, и даже рампа, прислоненная к колонне. Я засмотрелась на нее, прикидывая, как рассчитать движение так, чтобы не вписаться в потолок и не вылететь в окно. Красиво, конечно, но как-то однозначно опасно. Мальчишки гоняли на скейтах, падали, поднимались и снова взлетали по рампе-колонне, скользили по железному поручню на досках, перепрыгивали ступени. Райдеры не замечали ничего – ни разбитых локтей, ни порванных джинсов, ни строительную пыль на футболках. Развивая потрясающую скорость, они проносились мимо нас, приютившихся у стены зрителей, чтобы совершить очередной элемент. И я бы стояла и смотрела на соревнования, если бы не дело. Я обернулась, чтобы позвать Настьку фотографировать «мероприятие», и обнаружила, что ее нет. Как нет и моего рюкзака. В котором ее дорогущий фотоаппарат. Черт! Неужели сперли?!

Я металась между гостями, отмечая про себя, что моя Настасья выглядит вполне сносно, в сравнении с отдельными личностями. Парни и мужчины одеты просто и удобно – джинсы разной степени рваности, футболки разной степени растянутости. А вот некоторые девушки вырядились в шикарные вечерние и коктейльные платья. Они терлись подолами о пыльный бетон, задевали серые стены, скакали на высоких шпильках через торчащие трубы и кое-как замаскированные гофро-трубки с проводами. Рита, скучая, вальяжно разгуливала с той стороны, откуда лучше всего видно райдеров. Она здоровалась с парнями на скейтах, с кем-то, по всей вероятности, из группы поддержки. Потом к ней подошел высокий черноволосый парень. Она очаровательно улыбнулась, томно посмотрела ему в глаза и обвила тонкой рукой шею, придвинувшись вплотную. Я сжала кулаки, испытывая острое желание выдрать ей лохмы. Да как она смеет после всего этого подходить к моему брату? Рита что-то шептала парню на ухо, звонко смеялась и лукаво строила глазки, гладила его по спине и, казалось, готова была слиться в медленном танце, если бы музыка не была такой электронной. Я заметила, как из-за колонны ведет охоту наш юный папарацци. Настька подошла к ним совсем близко. И снимала-снимала-снимала. Надо будет ее чем-нибудь порадовать. Не знаю, что бы я делала без своей подруги.

Наконец-то спортсменов представили публике. Среди неизвестных имен я услышала и два до боли знакомых – Сергей Ракицкий и Алексей Ершов. Я пристально уставилась на ребят. Ракета проносился мимо, сосредоточенно глядя вперед. По шее и лбу стекал пот. Щеки покрыты красными пятнами. Футболка пропитана потом. За ним следом шел Леха Ершов. Я заметила разницу – Ракета сосредоточен, для него все серьезно, а Леха расслаблен, для него это всего лишь игра, развлечение. Рита стояла недалеко от рампы в обнимку с тем самым долговязым парнем и демонстрировала бывшему возлюбленному полнейшее презрение. Ракета злился, хмурился и старался на нее не смотреть.

– По-моему, она злит вон того парня. – Настя подошла ко мне и показала пальцем на Ракету. – Как только он приближается, она тут же виснет на этой жерди.

– Это ее бывший, – кинула я быстрый взгляд на парочку.

– А, ну тогда все ясно.

Сережа попытался проехать скейтом по перилам, но в середине что-то пошло не так, и он кубарем скатился вниз по толстой фанере. Настя ахнула и зажала рот ладонью. Я тут же повернулась в сторону Риты: ноль внимания, фунт презрения, болтает с друзьями, словно ничего не произошло. Ведущий подбадривал парней. Ракета поднялся и, набычившись, снова понесся к месту старта. Почему-то в тот момент я поняла, что он обязательно победит. И он победил двумя часами позже. Рита не дождалась. Ушла.