Текст книги "Смена климата"

ГЛАВА 7

Угроза ползет сквозь подвальные двери из ада;

Потешную ночь обещают кривые клинки.

…Вселенная на волоске, и все то, что ей надо, —

Находится в ножнах на голени правой ноги…

Егор Белоглазов

Противник выставил оцепление и на поверхности, и в тоннелях под «Крепостью». Улицы оцепили венаторы, а комес и его бойцы, знавшие подземелья Лондона и домашних графств, как свою ладонь, перекрыли выход в катакомбы. Они тут обитали с незапамятных времен, еще до того, как Рейвен стал тийрмастером, а за такой срок даже слепой склеротик изучил бы территорию во всех трех измерениях.

Венаторам и вампирам нельзя было встречаться в бою – они инстинктивно могли начать убивать друг друга. Заноза вообще не представлял, как обществу Мюррей и Рейвену удалось договориться хоть о каком-то взаимодействии. Мертвые под землей, живые – на улицах; и те, и те знают друг о друге… На месте комеса, он поднялся бы на поверхность и истребил всех, кого увидит. Этой ночью не ошибешься: любой вооруженный человек в квартале либо венатор, либо боец «Турецкой Крепости». Спускаться в подземелья на месте командира венаторов, правда, не стал бы. В прямом боевом столкновении у живых против мертвых шансов было немного. Даже у таких необычных живых, как бойцы Мюррей. Но будь Заноза командиром охотников, он все равно постарался бы предпринять что-нибудь, чтобы как можно меньше бойцов комеса уцелело этой ночью.

Потому что… надо убивать.

Он не очень понимал, как пришел к этой мысли. Все случилось быстро: солнце пошло к закату и вместе с сумерками появилась уверенность, что надо убивать.

Кого?

Получалось, что всех.

Но почему?

Следовало думать не о том, почему, а о том – как?

Но если не понять, почему, то он придумает – как, и тогда убьет… всех.

Кого?

Нет, не Хасана, не его людей и Слуг. Всех остальных. Кого увидит. Кого успеет. Пока не убьют его. И хорошо. Почему-то – еще одно «почему», на которое не было ответа – хорошо было все, что касалось глагола «убить» и существительного «смерть». Это было хорошо для Хасана. Это было плохо для Хасана.

Так хорошо или плохо?

Получалось, что и то, и то.

Но почему так получалось?

– Где бы ты расставил снайперов, чтобы никого не выпустить из «Крепости»? – спросил Хасан.

Они были в зале для тактических занятий. Тот кишел вооруженными людьми, но перед доской, на которой висела подробная карта квартала, Заноза с Турком оставались вдвоем. Неподвижный элемент в слаженно работающем механизме «Крепости». Мертвецкий островок покоя.

– Я не из тех, кто их расставляет, – напомнил Заноза, прикидывая, откуда бы он ожидал выстрела, выйдя из-под защиты этих стен, – я из тех, на кого они охотятся. Здесь? – он воткнул кнопку в крышу одного из зданий на карте, – еще здесь и здесь. Больше не надо, по-моему. Одновременно всех троих ниоткуда не видно. Как ни крутись, а пулю поймаешь.

– Здесь, – Хасан вытащил вторую кнопку и переткнул на соседний дом. – Два из трех. Неплохо.

– Зачем спрашивал?

С самого начала ясно было, что Турок знает, где расставлены снайперы. Вопрос он задавал не для того, чтобы их найти, и уж точно не для того, чтобы получить тактический совет. Заноза вообще не был тактиком.

– Чтобы мозги твои запустить, – Хасан постучал его пальцем по лбу, – бесценные. Ты без стартера не включался, не заметил?

Не заметил. Хуже того, только что снова чуть не выключился, когда понял, что остался стоять рядом с Турком, вместо того, чтоб отойти, не дать снова до себя дотронуться.

Он позволил это вчера, когда Хасан приковывал его к Раме. Позволил куда больше. Но вчера все было иначе. Наркотик действовал, изменял его, делал другим и для себя, и для Турка. Разве нет?

Сегодня только началось, а дозы уже ощутимо не хватало.

– Я думал, – сказал Заноза, снова пытаясь сообразить, о чем же он думал, если додумался до того, что без смерти не обойтись.

– Дело хорошее, но несвоевременное. Сосредоточься лучше на наших задачах. Мы должны быстро и незаметно проложить выход из оцепления. По поверхности. Потому что подземелья…

– Искажены, – не так-то просто оказалось перестать думать, но «стартер» сработал. – Трое из бойцов комеса владеют «туманом».

– Нам известно о пятерых. Двое освоили «туман» настолько, чтобы искажать пространство, сравнительно недавно.

– Когда я уже забил на них на всех. Они знают, что вы заминировали тоннель, ведущий к «Крепости», и ищут мины.

– Это займет их на какое-то время, – хмыкнул Хасан.

Быть не могло такого, чтоб тоннель оказался не заминирован. Если мины нельзя найти, это не означает, что их нет, это означает, что их нельзя найти. Выход из тоннеля сейчас тоже нельзя найти, но он есть.

– При необходимости, выход мы найдем. Мои люди многое могут. Но столкновение с вампирами чревато столкновением с духами, помогающими Рейвену.

– Здесь, внутри, все тоже должно было исказиться, – сообразил Заноза.

Хасан лишь едва заметно пожал плечами. Уж точно, его люди могли многое, если им хватало умений противостоять «туману», наведенному старыми мертвяками. И ни хрена они были не люди, они были Слуги, но Хасан называл их людьми, и поправлять его Заноза не собирался.

Значит, пока бойцы комеса наводят «туман» на подвалы и первый этаж «Крепости», и ищут мины в тоннеле, нужно прорвать оцепление венаторов на поверхности. Сделать это так, чтобы вампиры не пришли на помощь охотникам, даже если вампирам ударит в голову такая блажь.

– Они контролируют перекрестки, – Хасан сделал на карте новые отметки. – Четыре «Саксона»1616
  Бронемашины, предназначенные, преимущественно, для сил внутренней безопасности.


[Закрыть]. Три с пулеметными башнями, один – командный центр. В каждом двенадцать бойцов: два члена экипажа и десять десантников. В каждой группе есть хотя бы один экстрасенс, так что они не могут видеть сквозь «туман», но могут почуять его использование. Кроме того, в квартале полтора десятка собак, две лисицы и около сотни крыс. Животные опаснее людей, «туман» они игнорируют и, увидев нас, поднимут тревогу, но ты говорил, что на них действуют твои дайны.

– Зверье не проблема.

Турок принял его слова как данность. Ни одного дополнительного вопроса, ни одного уточнения, как работает дайн, как поведут себя животные. Не проблема, значит, не проблема – этого ему оказалось достаточно.

– Моя задача, – продолжил он, – разместить на «Саксонах» заряды взрывчатки. Твоя – прикрыть меня, на случай, если мы не сможем остаться незамеченными. О чем ты думал так напряженно, что с самого заката не приходил в сознание?

– О том, что…

надо убивать

… – это сложно, – Заноза помотал головой, пытаясь вытряхнуть мысли, – слишком просто, чтобы объяснить так, чтоб было понятно. Я должен убить тех, кто увидит или почует тебя?

– С этим ты точно справишься. Но сможешь ли не убить тех, кто меня не увидит и не почует?

– Ты собираешься заминировать все «Саксоны»?

– По возможности.

– Значит, они и так умрут.

Именно в этот момент цепочка мыслей начала разматываться назад. От смерти к смерти, от прорыва оцепления – к Рейвену, который это оцепление поставил. Рейвена нужно было уничтожить. Не договариваться, не пытаться решить дело миром, для сохранения мира в тийре. Его не удалось бы призвать… то есть, нет, удалось бы, от чар нет спасения, но на призыв Рейвен явился бы с комесом и всем его отрядом. И сам комес, и любой из его бойцов, почуяв чары, которым невозможно противостоять, позаботились бы о прикрытии. Это вам не венаторы, знающие о действии дайнов убеждения лишь понаслышке. Да и фейри стали бы помогать тийрмастеру сразу, как только он подпал бы под действие дайнов. Договор обязывает их вмешиваться при любой угрозе, а чары – это не просто угроза, это захват власти над властью. В общем, Рейвена не удалось бы призвать, но что мешало прийти к нему? Два L71717
  Пулемёт L7 – лицензионный вариант FN MAG, состоит на вооружении ВС Великобритании.


[Закрыть] с модифицированными патронами – отличное подспорье для получения аудиенции.

В резиденции Рейвена тоже охраняет комес, и фейри, возможно, успели бы вмешаться, но, может, и нет.

Получалось так на так.

Призванный, Рейвен не успевал толком подготовиться к бою, со всей возможной скоростью устремлялся на неизведанную территорию, но фейри защищали его, и бойцы комеса защищали его, и один парень с двумя пулеметами, даже очень хорошо устроивший засаду, вряд ли справился бы сразу и с фейри, и с вампирами. Честно сказать, что делать с фейри вообще непонятно. Против них нужен колдун, притом, сильный, найти такого можно, но подставлять жалко. Сильные колдуны, они все наперечет.

Рейвен, не призванный, атакованный прямо в резиденции, подготовиться к бою успевал хотя бы потому, что резиденция, в принципе, готова к обороне. Но не к обороне от психа с двумя пулеметами и атрофированным инстинктом самосохранения. А фейри в этом случае могли и не успеть его защитить.

Могли, правда, успеть. С той же вероятностью.

Получалось, что смысл не в устранении Рейвена, как угрозы для «Турецкой крепости» и лично для Турка. Смысл – в устранении угрозы. Не тийрмастера…

На этом месте и случился сбой, из-за которого Заноза запутался в собственных мыслях и забыл их, запомнив лишь, что для решения проблемы необходима смерть. Угрозой «Крепости», угрозой Турку был он сам. Ему нужно было умереть, чтоб обеспечить безопасность Хасана. Хороший вариант. Надежный и простой, и не было никаких сомнений в том, что Турок стоит окончательной смерти, потому что раньше существование Занозы не стоило вообще ничего, а теперь приобрело немалую ценность.

Не существование, а прекращение существования, но это одно и то же.

Однако Хасан потому и оказался в опасности, что хотел его защитить. Сам, добровольно, выбрал войну с Рейвеном, поставил под угрозу «Турецкую крепость», собственное посмертие и безупречную доселе репутацию Посредника. Хасан заплатил за существование Занозы, и перестать быть значило обесценить эту плату.

Неудивительно, что мозги отключились, не в силах разрешить противоречие. Зацепившись за смерть, как существительное, за убийство – как глагол, вне смысла, вне контекста.

– Они умрут, – подтвердил Хасан. – И бойцы комеса тоже. Не обещаю, что все, но к ним у тебя счетов нет, только к венаторам.

Счет у Занозы был к себе. До получения дозы наркотика, до хотя бы глотка наполненной героином крови, счет будет расти. Но Турок… почему-то… почему-то он был нужен Турку. Не зачем-то. Не для чего-то.

Не из-за дайнов.

Значит, в нем был смысл, а не польза. Смысл, а не выгода.

Какой?

Он поймет. Как только вмажется, как только героиновый кайф вправит мозги и вернет его в нереальный мир, в котором он и правда имеет ценность.

Ценность. Не цену.

Пока его ценой была «Турецкая крепость», и сам Турок, который сейчас не улыбался даже в глубине черных, внимательных глаз. Охренеть, как же дорого стоит Уильям Сплиттер! Нельзя это потерять. Если это будет, если это останется, если Турок и дальше будет смотреть на него так – или смеяться над ним, или удивляться ему, или считать его ребенком и не принимать всерьез – если он просто будет рядом, то… Шайзе, весь героин, сколько есть в мире, не заменит знания, что чокнутый наркоман, на всю башку долбанутый псих, нужен этому странному парню любой ценой.

* * *

Начали с «Саксона», контролирующего ближайший перекресток к югу от «Крепости». Если с ним получится, остальные нужно будет взрывать лишь для деморализации противника и создания сумятицы. Если нет, то прорываться с боем все равно лучше здесь.

В ста метрах позади, в «Турецкой Крепости», ждали команды Слуги, равно готовые и рвануться на прорыв, убивая все, что окажется в секторе стрельбы, и тихонечко прокрасться, пока взрывы разносят вражеские бронетранспортеры, а венаторы и их снайперы не понимают, с какой стороны нанесен удар.

Дайн, позволяющий Турку оставаться не только невидимым, но и неслышным, в непосредственной близости не работал. Что, понятное дело, не означало отказа от приборов связи. От диверсанта, минирующего окруженные злыми пехотинцами бронетранспортеры, лучше держаться больше, чем в двух футах. А за их пределами дайн неслышности, как бы он ни назывался, уже действовал. За пределами двух футов Заноза порой почти терял Турка из вида, несмотря на то, что точно знал, где тот находится – внимание рассеивалось, как только пропадал звук.

И это было к лучшему. Необходимость видеть Турка, чтобы держаться в пределах действия «тумана» требовала сосредоточенности, поглощала часть ресурсов, которые иначе ушли бы на более тщательный поиск оцепивших улицу венаторов. Сейчас Заноза смутно чуял охотников сквозь их собственный, ведьмачий, отвод глаз, но напряжением и стремлением уничтожить врага не проникался. Своего хватало, не вопрос, однако со своими-то желаниями он худо-бедно справлялся. До тех пор, во всяком случае, пока не учует кого-нибудь с героином в крови.

Хасан взял его с собой, держал рядом, не для того, чтоб отвлечь от непрестанных мыслей о дозе, нет, от него и правда могла быть польза в боевой вылазке. Но понимание того, что Турка никак нельзя подвести, а значит, психу-наркоману нельзя позволить взять верх над психом-с-пушкой, помогало не поддаться медленно подступающей абстиненции.

Тихо было. Пока было тихо. Венаторы ждали, заняв посты вдоль улицы, следя за перекрестком, но не видя двух вампиров, один из которых размещал пластит на днище их бронетранспортера.

Вампиры их, правда, тоже не видели. Но изменения в эмоциях, предшествующие объявлению тревоги, началу боя, Заноза мог засечь и вслепую.

Обошлось. Никто не почуял их с Хасаном, а ему самому удалось не выйти из зоны покрытия «тумана». Оставив заминированную машину за спиной, они направились к следующему «Саксону».

А потом – к следующему.

Мобильный командный пункт был четвертым в списке. Последним.

И эмоции внутри него взметнулись языками костра из-под сухих дров. Без намека на предупреждающее задымление. Сразу, резко – страх на грани паники.

Командный пункт. Связь с остальными тремя машинами. Со снайперами. С командирами рассредоточенных по кварталу бойцов.

С вампирами.

Заноза не предупредил Хасана. Не успел бы предупредить до того, как увидевший их сквозь «туман» венатор поднимет тревогу. Он метнулся к «Саксону», вырвал боковой люк, швырнул внутрь связку гранат, и прижал люк к проему, надеясь, что этого хватит, чтоб заглушить звук взрыва.

И только поймав короткий, вопросительный взгляд Хасана, понял, что машина в зоне дайнов, и никто ничего не услышал бы, даже если б взрыв разметал ее на кусочки по всей улице. Объяснять, правда, ничего не пришлось. Зачем понадобилось закидывать гранаты внутрь бронетранспортера Турок понял и сам.

– Шестьдесят секунд до детонации, – доложил Блэкинг.

Венаторов по-прежнему было не видно и не слышно, они оставались под прикрытием отвода глаз. Хасан кивнул на воротную арку ближайшего дома, заранее выбранную как укрытие от взрыва, и они отступили туда.

Шестьдесят секунд. Заноза машинально считал. Хасан, наверное, тоже.

И когда рвануло, это было… Это было круто! Все четыре «Саксона» – с боеприпасами, с полными топливными баками, взорвались громко, страшно, в огне и черном дыму. В домах повылетали стекла, венаторов вышибло из-под их «тумана».

В поднявшейся суматохе бойцы «Крепости» могли бы уходить, не скрываясь. Может, они так и поступили, отсюда было не видно.

– У нас пять минут, – сказал Хасан, – можешь убивать, кого захочешь.

Лучшие слова за последние сутки. Да что там, за последние несколько лет Заноза не слышал ничего прекраснее. Он не любил убивать, не стремился к убийствам, но венаторы – так много сразу, в одном месте – это же совсем другое дело. До точки сбора десять минут, если идти по улицам, как люди. Ну, не идти – бежать. Как подготовленные люди в боевой выкладке. Так что, да, пять минут на истребление всего живого в квартале у него было по-любому.

Он думал, Турок уйдет вслед за своими. Прикрыть их, присмотреть, чтоб все было нормально…

Вдвоем, из четырех стволов, то выпадая из-под «тумана», то вновь скрываясь за ним, они выстелили задымленную улицу телами венаторов. По четыре пули каждому. Ни разу не выбрали одну и ту же цель, ни разу не взглянули друг на друга, чтобы скоординировать действия. Десять трупов с пробитыми черепами. Три секунды на все.

Надо на крышу. Оттуда дальше видно и по крышам удобнее передвигаться.

Заноза даже обдумать эту мысль не успел – хотя, что там думать, это и мыслью-то не назвать, – когда Турок взглядом указал вверх.

У него не было дайнов силы. Заноза знал это. Чуть не списал знание на остаточный эффект чар…

Вообще-то, не сказать, чтоб он сильно за это заморочился. Пистолеты – в кобуры. Схватить Турка в охапку. И – вверх. Одним прыжком. Жалкие пятнадцать метров, говорить не о чем.

Сообразил, что если б у Хасана были дайны силы, тот не ждал бы, запрыгнул на крышу сам. Отсюда и знание, что их нет. И чары ни при чем.

В это время они уже расстреливали снайперов на соседних домах. Троих, как и предполагалось. Именно там, где отмечал их расположение Хасан. Уничтожение «Саксонов» и стрельба на северном перекрестке не внесли корректив. Это для вампиров, для таких вампиров, как Турок, как Заноза, три секунды – огромный запас времени. Для людей, даже для венаторов, это мгновение. «Саксоны» взорвались сейчас. Стрельба шла – сейчас. Отставание человеческого «сейчас» от мертвецкого оказалось фатальным. Снайперы не успели сориентироваться, не успели даже попытаться понять, что происходит и как действовать. Не удержали прикрывающий их отвод глаз – он требовал сосредоточенности, так же, как требует сосредоточенности «туман».

С крыши на крышу. С северо-востока – на север. Перехватить группу венаторов, бегущую к «Крепости» с северного перекрестка. Накрыть огнем бегущих с запада. Грохот выстрелов и щелчки сменяемых обойм сливались в единую ленту звука.

За окнами-бойницами «Крепости» полыхнуло пламя. Здание провалилось внутрь себя. Медленно. Неохотно. Почти гордо. Трещинами пошла мостовая, выгнулась вверх, потом – осела. Вампиры комеса, которые уже должны были ломиться к выходам на поверхность, не нашли заложенные в подземельях мины. Вряд ли они сдохнут там, внизу, но откапываться будут долго. Снова звенело разбитое стекло, вздрагивали дома, что-то рушилось, ломалось. Оставалось надеяться, что необратимого ущерба взрывы не нанесли. Блэкинг хороший сапер, ведь так? Даже очень хороший.

Теперь – на юг.

Слуги не успели уйти далеко. Заноза не видел их – что за хрень творится с миром, если и Слуги, и венаторы пользуются дайнами получше вампиров?! – но Хасан спрыгнул вниз, и Заноза слетел вслед за ним, и они оказались в авангарде группы.

На полную зачистку квартала от венаторов ушла минута. От взрыва «Саксонов» до последних четырех пуль в голову последнего живого. Тридцать восемь бойцов. У лондонского подразделения Мюррей еще оставались функционеры, но они лишились солдат и остались один на один с Рейвеном, которого больше не контролируют.

Долго им будет помниться охота на Хасана Намик-Карасара.

…Использовать автомастерские как прикрытие… для всего, было общепринятой традицией. Удобно же. Если умеешь пользоваться, конечно. Заноза умел, и пользовался сразу пятью в разных районах тийра. Сколькими владела «Крепость» он не знал, да и не интересовался. Чтобы смыться из города хватит одной.

Увидеть на крытой стоянке фургон с аппаратурой, целый и невредимый, оказалось приятно, хоть Арни и раскорячился в дверях, всем своим видом показывая, что без специального приказа Занозу внутрь не пустит.

Специальный приказ был отдан незамедлительно.

– Он поведет, – бросил Хасан, проходя мимо Арни и забираясь в кабину фургона с пассажирской стороны. – Пристегнись.

Остальные разбежались по машинам, не дожидаясь дополнительных указаний. Каждый знал свое место, с этим тут было четко, никакого бардака, никаких заминок.

Где-то по краю сознания скользнуло ощущение себя частью этого порядка. Неприятно настолько, что Заноза рефлекторно выставил колючки, ежей и надолбы, и моментально выкопал противотанковый ров.

Быть частью системы, выполнять приказы, делать, что говорят… неприемлемо. Невозможно. Бесит настолько, что хочется убраться как можно дальше, и похрен на безопасность, венаторов, войну с Рейвеном.

На Турка – не похрен.

Значит, убегать нельзя.

Шайзе!

– Сможешь донести до Ясаки слухи о том, что венаторы убили тебя по приказу Рейвена? – спросил Хасан, когда вырвались в пригороды.

– Это не очень-то хорошо.

– А я его не очень-то и люблю.

Ехать с привычной скоростью было нельзя – фургон возглавлял колонну, указывал дорогу по путанной сети проселков. Так что Заноза мог позволить себе вопросительный взгляд в сторону Турка.

Тот говорил… не о Рейвене. Точно не о Рейвене.

И, вообще-то, Ясаки его тоже – не очень.

Сколько у японца было шансов добраться до тийрмастера? Нет, не так. Сколько у него было шансов добраться до тийрмастера раньше, чем выяснится, что слухи преувеличены? Маловато данных для анализа. Ясаки слишком старый и слишком странный, чтобы о нем когда-либо удалось собрать достаточную информацию. Значит, надо пользоваться любой возможностью узнать побольше.

– Смогу, – сказал Заноза.

Хасан кивнул. «Смогу» для него, видимо, означало «сделаю». Что ж, так оно и было.

* * *

Взлетная полоса замка Доуз впечатляла. Или аллея впечатляла? Хотя, какая, к шайтану, аллея, если ближайшие деревья растут метрах в пятидесяти от нее. Правда, по обе стороны. Без конца и края.

Ночью замковый парк больше походил на лес, чем на культурные насаждения. Возможно, днем он походил на лес еще сильнее. Англичане, со своей любовью к естественности, порой перегибают палку.

Сам замок, неосвещенный, вроде бы нежилой, высился вдалеке как черная гора. Огромный. Древний. Соотнести его с Занозой, вцепившимся в руль автомобиля, на полной скорости летящего к ожидающему на полосе самолету, как-то не получалось. Этот юный панк с десятком сережек в каждом ухе, с накрашенными глазами, с веселой кривой ухмылкой, просто не мог быть графом Доузом, вообще никаким графом. Владеть парком, замком, деньгами, достаточными, чтобы обеспечивать поместье – нет, не мог.

– «Клиппер», – сказал Заноза, – Стив прислал за нами «Клиппер». Нет, ты прикинь, у него первый полет был в этом году. Они на вооружение встанут только в конце девяностых. Чувак, разве это не охрененно?

– Нет.

– Ну, прости, он помоложе «Скайтрейнов»1818
  Douglas C-47 Skytrain американский военно-транспортный самолёт. Совершил первый полёт 23 декабря 1941 года.


[Закрыть], – Заноза оскалился, демонстрируя клыки и просто оглушая сарказмом, – да ладно, тебе понравится.

Хасану не могло понравиться лететь через океан на экспериментальном самолете, даже если б он не застрял в сороковых. И, да, он не находил недостатков в «Скайтрейнах». У ВВС США не было никакой необходимости менять эти машины на новые, непонятные, наверняка, имеющие массу еще не выявленных недостатков.

Едва последний из трех автомобилей въехал в трюм самолета, пандус начал подниматься. Взревели двигатели. Погони не было, но это не повод откладывать взлет, и «Клиппер» пошел на разбег, едва бойцы разместились в пассажирском отсеке.

– Мистер Намик-Карасар, мистер Сплиттер, – красивая брюнетка в подобии униформы с поклоном пригласила их двоих дальше, за перегораживающую салон бронированную стену. В салон, вряд ли предусмотренный в нормальных моделях военно-транспортных самолетов. Даже экспериментальных.

Четыре кресла вокруг круглого стола. На столе поднос с медицинским жгутом, и тонким, уже наполненным каким-то зельем шприцем.

За раздернутыми плотными шторами видны две койки. Иллюминаторов нет, или они закрыты так, что их не видно.

Еще одна женщина – почти девочка – в такой же униформе, но со светлыми, в рыжину, короткими волосами, улыбнулась им на входе. Села в одно из кресел, деловито перехватила руку жгутом и воткнула шприц в вену.

Действительно, Лерой хорошо знал Занозу.

На мгновение Хасан почувствовал неприязнь к французу, почти такую же острую, как к Минамото. Но Лерой, в отличие от Минамото, желал мальчику только добра.

Заботился. Цыганское семя!

– Я обещал хорошо себя вести в полете, – пробормотал Заноза, не отводя взгляда от медленно двигающегося в шприце поршня, – я буду. Теперь без проблем, веришь?

– Я и так верил.

– В тебя очень легко влюбиться, Хасан. Но тебе этого никто, кроме меня не скажет, потому что об этом никто, кроме меня, не знает.

Блондинка предназначалась Занозе. Брюнетки – Хасану. Брюнеток оказалось двое, вторая ожидала своей очереди в служебном помещении. Лерой помнил о том, что для Занозы в «Крепости» сделаны запасы пищи, поэтому обеспечил его наркотиком, рассудив, что уж голодным-то мальчик не останется.

Хасану он предоставил суточную дозу крови.

Вампиры не охотятся вместе, если только они не связаны отношениями ратуна и най или если они не любовники. Но Заноза плевать хотел на традиции, он впился клыками в вену на локтевом сгибе своей блондинки, и Хасан, далекий от эмпатии настолько, насколько это вообще возможно, почувствовал расходящиеся от него и от девчонки волны эйфории, как будто сам пил полную наркотика кровь.

Они ведь не охотились сейчас. Это не было охотой. В замкнутом пространстве между землей и небом две женщины покорно ожидали, пока он возьмет их. Не добыча – жертвы. А если бы даже и добыча. Какая разница?

Традиции – не повод оставаться без еды, когда еда сама идет в руки.