Текст книги "Суббота Воскресенского"

4

Дан был за рулем, когда услышал звук телефона, и оставил прочтение сообщения до лучших времен. Если четыре ряда пытаются перестроиться в два из-за ремонтных работ, а самые торопливые еще норовят подрезать и забывают о поворотниках – тут не до телефона.

Несмотря на субботу, Дану необходимо было забрать из офиса новые методички. Прославленные учителя русского языка усовершенствовали уже утвержденную методику, и теперь почти готовый блок программного обеспечения предстояло скорректировать с учетом этих улучшений.

Дан влился в двухполосный поток и через десять минут добрался до офиса. В субботу стоянка радовала свободными местами. Вот в чем преимущество выходных. Сунув телефон в карман куртки, он вышел из машины и направился к зданию.

Когда Дан поднимался в лифте, позвонил Серега, уведомил, что сегодня все будут тусоваться в клубе, намечается крутая вечеринка с коктейлями, но Дан отказался, сказав, что работает.

– Как знаешь, – ответил друг. – Мое дело предложить. У тебя на раздумья еще есть несколько часов.

– Я понял.

Разговор закончился, но, прежде чем убрать телефон обратно в карман, Дан открыл полученное сообщение.

Эжени.

Он даже не понял, что именно она ему отправила. Сам факт. Эжени прислала сообщение.

Двери лифта открылись, а Дан продолжал стоять и смотреть на фото. Ни привета, ни пояснения, только непонятная фраза.

Двери лифта уже начали медленно сходиться, когда Дан сделал шаг и вышел на этаж.

Охранник на посту смотрел по телефону футбол, но, увидев, Дана, поднял голову. Дан приложил пропуск к турникету и вошел на территорию офиса. Обычно в выходные офис был закрыт, однако в связи с вчера полученной методичкой некоторые особенно ответственные сотрудники сделали свою субботу рабочей.

«Ольга Мефодьевна тяжело болела воспалением легких и еще до конца не оправилась».

Шифровка какая-то.

Добравшись до своего рабочего места и включив компьютер, Дан набрал номер Жени. Она что-то захотела ему сказать, он должен понять – что, и черта с два упустит шанс поговорить. Он весь извелся без нее за последние полтора месяца.

– Здравствуй, ведьмочка, – сказал Дан беззаботно, когда она произнесла: «Я слушаю», – что за таинственное послание от тебя?

– Включай мозг, ковбой, – прозвучал ответ, и улыбка против воли растянулась на его лице.

– То есть подсказок не будет?

– Я думала, ты настоящий аспирант, умный, сообразительный.

– Я такой и есть, просто сегодня выходной. Ум и сообразительность им воспользовались.

– А тормоз, я так понимаю, остался?

Как же он был рад ее слышать!

– Ладно, – смилостивилась Эжени. – Это отрывок из старого письма. Помнишь, твой профессор рассказывал, что никто не знает, где сейчас потомки владельцев Отрадного? А последнюю представительницу звали Ольга Мефодьевна. Ну вот… моя подруга наткнулась на письмо, в котором упоминается это имя. Может, конечно, и совпадение, но ведь любопытно.

– Очень любопытно, – подтвердил Дан. – А ты чего пыхтишь?

– Я не пыхчу, я собираюсь. Это у вас сегодня выходной, а у меня – нет.

– Тренировка?

Пауза в ответе была ощутимой.

– Не совсем, – сказала Женя осторожно.

И то, каким тоном это было сказано, не очень Дану понравилось.

– А что? – спросил он.

– Слушай, просто пожелай мне удачи.

– Удачи. Ты сейчас где? В своем комплексе?

– Я в Питере.

– O-o-o… – Дан оторвался от экрана компьютера, где на внутреннем корпоративном диске искал методичку, – круто. Чудесный город.

– Да, – последовал односложный ответ.

И это ему тоже не понравилось.

– Эжени, у тебя все в порядке?

– Вполне! – раздалось звонко и беззаботно.

И это уже не понравилось совсем.

То осторожно, то оптимистично. Какие-то эмоциональные качели.

Ничего там не в порядке.

– Круто, выходные в Питере, пусть даже и рабочие, это мечта. Ты в какой гостинице остановилась?

– Тебе зачем?

– Да просто узнать. Я в одно время часто туда мотался и останавливался каждый раз в новом месте. Вдруг я бывал там, где ты сейчас живешь?

– Вряд ли. Это маленький отель.

– И все же…

– «Вас ждут».

– Мы перешли на «вы»?

– Нет, отель так называется, «Вас ждут».

– Понял. Действительно, в таком я не был.

Дан уже вошел в интернет и задал название гостиницы в строке поиска.

– Мне пора. В общем, передай своему профессору про Ольгу Мефодьевну, ладно?

– Да, конечно, – пообещал Дан, бронируя номер и переходя на сайт расписания поездов.

– Пока.

– Пока.

Он отключился. Все же жалко, что у них все осталось в прошлом. Короткий разговор встряхнул, Женька даже улыбалась, когда, забывшись, начала поддразнивать Дана.

Ладно, зато находка Ариадны по цепочке пойдет дальше, а Жене пора выходить. Она посмотрела на себя в зеркало. Не фонтан. Распустила забранные в низкий хвост волосы, накрасила губы яркой помадой. Джинсы сменила на черные облегающие брюки, а песочный джемпер и так был неплох. Мы еще поборемся. Не привыкать.

Через три часа Женя с девочками и их мамами возвращалась в гостиницу после первого соревновательного дня. «Вас ждут» располагалась удачно, вполне можно дойти пешком.

С короткой программой ее подопечные справились неплохо. Лика сделала отличный кораблик, но упала с одного из прыжков. А вот Лера, у которой на тренировке тулуп так и не получился, прекрасно откатала свой номер, исполнив все заявленные прыжки, и сейчас занимала пятое место в общем зачете. Эта девочка явно принадлежит к категории «старт плюс», она умеет собраться к соревнованиям. При условии, что школа Людмилы Борисовны не считалась элитной, той, где проходил строгий отбор и набирались только лучшие дети, результат был отличный. Да и Лика, несмотря на неудачу, за счет других хорошо выполненных элементов и падений соперниц сумела попасть в десятку.

Пока все очень неплохо. Даже мамы стали поглядывать на Женю с уважением.

А сама Женя, выдохнув, с радостью покинула дворец спорта. Эти стены продолжали давить на нее.

5

«Это Питер, детка»

«В Питере жить»

«Счастье живет в Питере»

«Питер – это по любви»

Какое разнообразие надписей на кружках. Последняя стояла неправильно, зато было видно, что на ней изображен питерский дождь. Дан рассматривал привокзальную сувенирную продукцию и ждал заказанное такси. Высунулся было на улицу, но там было промозгло и неприветливо, поэтому решил вернуться в здание вокзала. Его мама, специалист по маркетингу и рекламе, часто приводила Питер в качестве примера грамотной и талантливой раскрутки.

«Да, музеи, да, театры, да, история и культура, – говорила она, – но посмотри на яркие запоминающиеся слоганы и как из котов сделали фактически символ. Это очень здорово. Благодаря котам город предстает не застывшим хранилищем сокровищ, а живым, дышащим. Более того, Питер стал своеобразным брендом. Это город со своей собственной эстетикой».

Рассматривая сейчас майки со Шнуром и чехлы на паспорт с котами в шарфах и надписями «паспорт петербургского интеллигента» и «город ветров и дождей», Дан вынужден был с мамой согласиться.

Такси запаздывало, видимо, машина попала в пробку. В приложении было написано, что серая «Киа» подъедет через пятнадцать минут. Десять минут назад написано было то же самое. Ладно, подождем.

Дану повезло. Он купил билет на поезд, который отправлялся через два часа. Времени оставалось в обрез, поэтому, скачав методичку, он купил в ближайшем от работы ТК зубную пасту, щетку и футболку. Затолкал покупки в рюкзак. Планшет, телефон, зарядки, паспорт и пластиковые карты были всегда при нем. Машину Дан оставил на стоянке перед офисом, а сам спустился в метро и поехал на вокзал. Между Москвой и Питером четыре часа на «Сапсане». За это время он успел прочитать половину методички, сделать по ней заметки, написать маме, что уехал на выходные за город, и перекусить предложенными стюардессой кофе и сэндвичами.

Он думал о Жене, о том, что скоро ее увидит и обязательно поймет, что именно не так. Ее голос в самом начале разговора был такой знакомый и насмешливый, а потом словно что-то произошло. Откуда эти односложность и осторожность? Даже напряженность.

Дан не спрашивал себя, зачем ему это надо, он не думал о том, что, возможно, вмешивается не в свое дело. Он просто вдруг отчетливо понял, что ей плохо. Ей плохо, а у него выходной. И она сделала первый шаг после долгого молчания. Сама. И это «ей плохо, она сделала шаг сама» решило для него все.

Дан вспомнил день рождения Сереги недельной давности и Никитоса, который тогда сильно опоздал и прибыл уже в десять вечера.

– А где же наша гуру футбола? – спросил язвительно, и Дан почувствовал на себе его недобрый взгляд.

Никитос не простил обиды, а Дан никого не посвящал в свою личную жизнь, поэтому ответил односложно:

– Работает.

– Ну-ну.

– Гуру футбола, – протянула стоявшая рядом Кира. – Это он или она?

– Тебе интересен футбол? – ответил вопросом на вопрос Дан.

– Не очень.

– Тогда к чему спросила?

Видно, его голос прозвучал настолько резко, что Кира отвернулась и отошла.

В понедельник она не явилась на семинар, и Дан решил, что так даже лучше. Он был жесток, но он был честен.

Такси наконец подъехало. Дан, поправив удобнее лямку рюкзака, вышел на улицу. Под низким и уже темным облачным небом его приветствовали слова «Город-герой Ленинград».

6

Таксист попался болтливый, по дороге он рассказывал про то, что ожидаются заморозки и вся эта сырость скоро станет льдом, тогда на дорогах начнется веселуха. Дан слушал, смотрел в окно, думал о том, что еще чуть-чуть, и он увидит Женю.

Гостиница оказалась вполне себе приличной. Небольшой, но уютной. Еще бы узнать, где обитает Эжени, но сотрудники такую справку вряд ли дадут заезжему гастролеру. Подождав, пока его оформят, Дан попросил лист бумаги и, быстро написав послание, протянул сложенную записку девушке за стойкой.

– У вас здесь остановилась Евгения Суббота, передайте ей, пожалуйста.

– Да, конечно, – девушка взяла записку, положила ее в конверт, потом защелкала клавишами на клавиатуре и, получив нужную информацию, положила конверт в ячейку номер триста восемь.

– Ваш номер четыреста семь, – тут же обратилась к Дану другая девушка и вернула ему паспорт. – Ваш ключ. – На стойку лег пластиковый четырехугольник. – Завтраки с семи до десяти на первом этаже. Лифт прямо по коридору и направо. Приятного вечера.

– Спасибо, – поблагодарил Дан.

Лифта он дожидаться не стал, поднялся по лестнице. И остановился перед номером триста восемь. На секунду замер. За дверью было тихо.

Дан постучал. Послышался звук легких шагов. И Женя открыла дверь.

Первые неосознанные эмоции – они всегда самые верные. Уже потом подключается рассудок и стирает неконтролируемое, выдавая нужные мимику, жесты, слова, а первые секунды – они всегда самые главные. По ним многое можно понять.

Женя стояла замерев. Глаза ее расширились от удивления, и слов не находилось. Такой потрясенной Дан не видел ее никогда. Один – ноль, красотка.

– Можно войти? – спросил как ни в чем не бывало.

И она отступила на шаг, пропуская.

Дар речи все же вернулся.

– Ты как здесь оказался?

– Есть такой поезд «Москва – Питер», знаешь?

И она, начиная приходить в себя, улыбнулась. Улыбнулась абсолютно искренне и широко. Это все, что Дану надо было знать, – ему рады.

Сняв с плеча рюкзак и устроив его на вешалке вместе со снятой в фойе курткой, он сказал:

– Привет, ведьмочка.

– Привет, ковбой.

Все остальные слова были лишними. Губы нашли друг друга сами. Руки тоже. В этом поцелуе было все, в чем нельзя признаться словами.

Соскучилась?

Очень.

Я тоже скучал.

Тогда где тебя так долго носило?

Ты же сказала не звонить.

И ты поверил?

Дан подхватил ее за талию, приподнял, и ноги Эжени обняли его. Продолжая целоваться, крепко держа, Дан понес ее в комнату. И лишь перед тем, как положить на кровать, спросил:

– Признавайся, ты здесь питалась одними шоколадками? Тяжелая стала…

– Ах ты…

– Сволочь, – закончили они фразу хором, и когда рухнули на кровать, Женя уткнулась ему в плечо.

Замерли оба. Эти секунды до… когда можно еще передумать и все повернуть вспять. Дан ощущал ее горячее дыхание на своей коже, ожидал решения, а потом почувствовал, как рука Жени, забравшись под его джемпер и футболку, медленно двинулась вверх. Так она сказала «да», отнимая возможность сделать вдох и выдох у обоих. Настолько это было интимно. А еще через секунду они уже жадно целовались, и Дан перевернулся, стаскивая с себя одежду, помогая освободиться от одежды Жене.

Соскучился?

Очень.

Я тоже скучала.

Тогда почему так долго не давала о себе знать?

А сам не мог догадаться?

В этот раз не было ни поединка, ни желания что-то друг другу доказать. Только одна большая неприкрытая одна на двоих радость от встречи.

И нетерпение, и желание почувствовать друг друга до конца, переплестись, соединиться, нестись вместе дальше, дальше, дальше… слыша двойное прерывистое дыхание.

И снова целоваться, целоваться, целоваться… до головокружения.

Соскучился?

Очень.

Соскучилась?

А что, не заметно?

Какая же она необыкновенная. И как же ему ее не хватало все это время порознь.

Женя лежала рядом под боком, касаясь губами его плеча, и никак не могла поверить, что Дан здесь, что он приехал к ней и они только что занимались любовью.

Это какое-то чудо. И отнимать губы от плеча не хотелось. Хотелось лежать так долго-долго.

– Что ты здесь делаешь? – услышала Женя негромкий вопрос.

– Вывожу двух девочек на соревнования в качестве тренера.

– Ого.

– Да-да, – впервые за эти дни ей было не просто легко ответить на вопрос о турнире, но даже и подразнить. – Не ты один имеешь учеников.

– Трудно? – Дан приподнялся на локте и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Очень, – призналась Женя. Дурашливость как рукой сняло. – Этот лед… питерский… он для меня непростой.

– Ты справишься, – Дан поцеловал ее в нос.

– Я справлюсь.

А потом они лежали в обнимку, слушали питерский дождь за окном, и Женька думала, что точно справится. Дан приехал и избавил ее от одинокого вечера с изводящими мыслями. С ним сразу стало спокойнее. Теперь все точно будет хорошо.

А еще он все-таки сумасшедший – первое впечатление было верным. И Женя с ним тоже чуточку сумасшедшая. Ну и пусть.

– Слушай, я очень голодный, здесь внизу ресторан работает?

– Он только для завтраков. Но через дорогу есть кафе.

– Пойдем?

– Не знаю. Мне завтра рано вставать, у девочек утренняя тренировка, потом старт.

– Спортивный режим?

– Да. Мне завтра лучше быть с чистой выспавшейся головой.

О том, что последние дни она почти не спит, Женя не сказала.

– Тогда никакого вина тебе на ужин, даже не проси. Быстро по отбивной, или что там будет, и спать.

– А как же чай?

– Чай можно, – согласился Дан.

– Доброта через край, – проворчала Женька, поднимаясь с кровати и направляясь в душ.

На полу у самого входа лежал белый конверт. Кто-то подсунул его под дверь. Женя наклонилась, подняла с пола конверт, открыла его, прочитала послание и пробормотала:

– Ничего не понимаю.

– Что случилось? – Дан тоже поднялся. Он собирал с пола разбросанную в пылу одежду.

– Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет. Что это?

– Есенин, – Дан положил все собранное в кресло.

– Но при чем здесь я? – Женя непонимающе посмотрела на бумагу, потом перевела взгляд на Дана.

– Ну… – почесал он за ухом. – Дело в том, что я не знал, в каком номере ты живешь, и решил написать что-нибудь, а потом посмотреть, в какую ячейку положат мою записку.

– Значит, старушка, да? – Женька подбоченилась и прищурила глаза. – Ты назвал меня старушкой?

– Это не я. Это Есенин.

– Назвал меня старушкой и свалил все на Есенина, – уточнила Женька. – Очень удобная позиция, ничего не скажешь.

– Я тебе, между прочим, подарок купил, – переменил тему разговора Дан.

– Да, и что это?

– Вот выйдешь из душа, тогда покажу, – с этими словами он ее почти запихнул в ванную. – А Есенин, между прочим, великий поэт!

– Я в курсе! – прокричали ему из-за закрытой двери. – Не надо думать, что спортсмены имеют три класса образования! В начальной школе их теперь целых четыре!

А потом послышался шум побежавшей из душа воды.

Когда Женя вышла из ванной, замотанная в полотенце, на столике около кресла стояла кружка.

На кружке был нарисован проливной дождь. Под дождем находилась девушка, она держала раскрытый зонт. Надпись внизу гласила: «Найди солнце в дождь». Солнце с лучами тоже было изображено. На груди у девушки. Там, где бьется сердце. Совершенно волшебная кружка. Женька почувствовала, что просто тает от такого подарка, но сдаваться просто так не собиралась.

– Хм… – она взяла кружку и повертела ее в руках, – сувенир из Питера.

– Абсолютно верно, – ответил Дан с невозмутимым видом.

– И где ты ее приобрел?

– На вокзале.

– Ах, на вокзале… И что тебя подвигло купить кружку на вокзале? – Женя перевела взгляд на Дана.

– Ну… я подумал, что раз еду в Питер, то должен привезти тебе какой-нибудь питерский подарок.

Он был невозможен.

Женька ощутила прилив острого и совершенно неконтролируемого счастья. Она стояла с кружкой в руках и смеялась. Дан смотрел на ее смеющееся лицо и думал, что самое лучшее, что произошло с ним в последние дни, – это ее неожиданное сообщение сегодня.

А потом они промокли, перебегая дорогу от гостиницы до кафе, и ужинали шашлыками с овощами гриль, пили чай с черешневым вареньем и, не засиживаясь, вернулись в гостиницу, потому что Жене утром рано вставать. Впереди у нее важный день.

Засыпала она, тесно прижавшись к Дану. Он поцеловал ее в висок и сказал, что постарается присниться.

– Ну постарайся, – пробормотала Женька. – Спорим, не получится.

– Посмотрим.

Он так и не поднялся в свой номер. Она не прогнала, а он промолчал. За окном не переставая лил дождь.

Это к счастью, подумал Дан.

7

Дан проснулся от звука будильника, который стоял на телефоне Эжени.

Часы показывали половину седьмого. Женя немного поворочалась и села на кровать, потерла ладонями лицо, после чего пошла в ванную.

Сначала Дан хотел встать вместе с ней, но потом понял, что будет только мешать, поэтому остался лежать в кровати и наблюдать.

Это была новая, незнакомая ему Эжени. Молчаливая и сосредоточенная. Она вернулась из ванной, быстро оделась, забрала волосы в высокий узел, проверила телефон, что-то в нем написала и ровно в семь пошла завтракать. Дан понял, что сейчас к ней лучше не присоединяться. В семь двадцать она вернулась в номер, еще раз посмотрела на себя в зеркало, взяла вещи и в семь тридцать стояла уже полностью готовая у двери.

Дан ее поцеловал – эту строгую неразговорчивую Эжени.

– Я пошла.

– Я буду здесь.

Закрыв дверь, он начал свой день. Приняв душ и позавтракав, Дан приступил к дальнейшему изучению методички.

Прогнозы таксиста сбылись, дождь закончился, зато ударил морозец. Деревья за окном облачились в тонкую ледяную корку и казались стеклянными.

Около десяти вернулась Женя и, скинув обувь и верхнюю одежду, рухнула животом на кровать. Она лежала так неподвижно некоторое время, а затем начала шевелить шеей.

– С тобой все в порядке? – спросил Дан.

– Да, сейчас только немного восстановлюсь.

Потом она слезла с кровати, встала на полу на четвереньки и начала, опустив голову вниз, выгибать спину вверх, как кошка, а затем возвращать ее в исходное положение.

– Поясница, – сказала, заметив его взгляд, – дает о себе знать. Стояла слишком долго у бортика, не двигалась и немного подсадила.

– Болит? – спросил Дан.

– Это не болит, так… мелочи. – Эжени поднялась на ноги. – Знаешь, как балетные говорят? Если ты проснулся и все болит, значит, ты жив. Так вот, до балетных мне еще далеко. Но вообще, большой спорт без травм не бывает, и почти все, кто стоят в итоге на пьедестале, здорово поломанные.

На соревнования, с учетом того, что девочки заняли высокие промежуточные места, надо было выходить в три. Времени, чтобы отдохнуть и собраться с силами, было достаточно. Дан, отложив работу, составил Жене компанию за обедом.

Ближе к полудню посыпал легкий снег, и они шли по улице, которая уже готовилась к приходу зимы.

– Жаль, что все это скоро растает и превратится в лужи, – сказала Женя.

– Любишь снег?

– Не люблю слякоть.

Эжени хоть и стала более разговорчивой, внутри оставалась все такой же собранной и сосредоточенной, поэтому Дан старался не сбивать ее ненужными разговорами. После обеда они немного прогулялись по улице, заглянули в пару магазинов с сувенирами, рассматривали кружки. Такой, какую подарил накануне Дан, не нашли.

А вернувшись в гостиницу, Женя переоделась. Она надела черные узкие брюки и черную водолазку, убрала волосы в аккуратный низкий узел, сделала тщательный макияж и совсем не напоминала сейчас девушку, которая вечером так доверчиво прижималась к его боку, молчаливо ища поддержки. Сейчас перед Даном стояла уверенная в себе эффектная молодая женщина. Вместо куртки – укороченное песочное пальто, вместо рюкзака – сумка, вместо кроссовок – изящные кожаные ботинки.

«Во всеоружии, – подумал Дан. – Ты боец, Эжени, и не показываешь свои слабости».

Вернее, показала. Ему. Вчера. И Дан воспринял это как подарок. Она ему доверилась.

– На какие трибуны мне лучше взять билет? – спросил он, любуясь Женей.

– О, у тебя огромный выбор. На такие соревнования сторонние зрители не ходят, там сидят исключительно родители и бабушки с дедушками. Так что можешь сэкономить, купить самый дешевый билет, а потом пересесть на более удобные места.

Дан вместо ответа поцеловал ее в нос.

В ледовых дворцах спорта он бывал нечасто. Пару раз на хоккее, и то давно. И никогда бы не подумал, что станет зрителем на детских соревнованиях по фигурному катанию.

В итоге Дан сидел среди переживающих родителей и ждал выступления девочек Жени. Лики и Леры. Одна из них должна была кататься под музыку из мультфильма «Летучий корабль», а другая под «Детский альбом» Чайковского.

– С музыкой для выступлений вообще все сложно, – рассказывала ему Эжени во время обеда, когда они уже пили кофе. – Можно взять Бетховена, без проблем, но маленькая девочка еще не доросла до него. Часто бывает, что музыка оказывается сильнее катания, и на ее фоне спортсмен выглядит просто жалко. Это очень тонкий момент. Выбрать музыку для программы непросто, иногда неделями только и занимаешься тем, что слушаешь, слушаешь, слушаешь, ищешь.

– Так вот почему ты угадала все композиции, которые я играл.

– Да, – Эжени улыбнулась и сделала глоток, – здесь вкусный кофе, попробуй. На моей памяти одних «Амели» было штук семь.

– А ты под нее каталась? – Дан взял свою чашку, о которой почти забыл.

Кофе и правда оказался вполне приличный.

– Я – нет.

Снег продолжал идти, потихоньку окрашивая улицу в белый цвет.

– С этим городом всегда сюрпризы, – сказала Женя. – Сразу видно, приготовился к нашему приезду, решил удивить.

– А есть музыка – рекордсмен по прокатам? – спросил Дан.

– «Кармен», – не задумываясь ответила она.

– Ты ее катала?

– Иногда мне кажется, ее катали все. – Темный локон выбился из прически и упал на щеку.

Дан протянул руку, заправил волосы ей за ухо. Было очень хорошо сидеть вот так с ней в кафе в Питере, разговаривать и смотреть, как за окном идет снег.

А три часа спустя Дан сидел на трибунах, слушал «Кармен» и вспоминал слова Эжени. Девочка в красном платье и с искусственной розой в волосах не справлялась. Она падала, музыка неслась вперед, мощная, драматичная. На льду за ней пытался угнаться ребенок. Девочку было очень жалко, зал, как мог, поддерживал маленькую спортсменку аплодисментами, Дан тоже начал хлопать. Девочка доехала программу до конца. На лед ей бросили плюшевого зайца.

«Успокоительный приз», – подумал Дан.

После «Кармен» на лед вышла разминаться следующая пятерка участниц, среди которых была Лика, а Женя стояла у бортика и что-то говорила своей подопечной. Дан почувствовал волнение.