Текст книги "Суббота Воскресенского"

Женька наблюдала за разминкой и впервые за очень долгое время почувствовала азарт от предстоящего соревнования. Он отличался от того, который был раньше. Раньше все зависело от нее и партнера. Сейчас от нее мало что зависело. И все же… Зал больше не давил. Более того, Жене захотелось показать этому залу, что ничего не закончилось. Что, может быть, все только начинается.

Где-то на трибунах сидел Дан. Женя его не видела, она даже об этом не думала. Она просто знала, что он там, и его присутствие давало ей опору. Как это произошло? Она не знала. Она еще об этом не думала. Подумает потом. Но с его приездом исчез выматывающий липкий страх. Остались волнение и желание выступить хорошо.

В предпоследней разминке Женя выпускала на лед Лику. В последней – Леру. Сердце билось часто-часто, и ладони становились мокрыми. Женя незаметно вытирала их о платок в кармане пальто. Главное, стоять с прямой спиной и высоко поднятой головой, быть уверенной и вселять эту уверенность в девочек.

Они справились. Обе. Лика только немного сбилась в финальном вращении, но это мелочи. А Лера, как и вчера, показала полную собранность и сделала отличный прокат. В итоге она поднялась на четвертое место. Ей не хватило совсем чуть-чуть до призового третьего.

Лика стала седьмой. Обе девочки вошли в десятку.

– В следующий раз я завоюю медаль, – сказала Лера.

Женька подумала, что все так и будет. Эта девочка добьется своего.

Коллеги, еще два дня назад смотревшие на Женьку со снисхождением и даже плохо скрываемой жалостью, теперь ее поздравляли. В большинстве своем неискренне. Лера и Лика обошли большинство их подопечных. Женя мило улыбалась, благодарила, говорила, что рада была повидаться, что теперь они часто будут встречаться на разных соревнованиях, и желала удачи.

А потом позвонила Людмиле Борисовне отчитаться об успехах.

– Молодчинка! – похвалила Людмила Борисовна. – Ну все, Женюха, готовься, будем делать из тебя тренера экстра-класса. Настроила девчонок правильно, программы им подкорректировала, с мамашами справилась. Кстати, как они там, сильно лезли?

– Поначалу пытались, но… мне удалось найти с ними общий язык.

– Умница. Все, жду вас с хорошим настроением обратно.

Потом, ожидая девочек у раздевалки, Женя позвонила маме и приняла от нее порцию поздравлений. Мама была счастлива.

– У тебя все получится, дочка.

Позже, ожидая у служебного входа вместе с Лерой и Ликой родителей, Женя думала о будущем.

При условии, что девочек-участниц в этом соревновании было двадцать три, ее подопечные показали просто замечательный результат. А дальше… О, Женя знала, что будет дальше. Дальше за Леру и Лику начнут бороться другие, более известные клубы. Если девочки продолжат успешно выступать, их станут переманивать к себе более именитые тренеры, подключатся родители со своими амбициями и верой в то, что именитый тренер обязательно сделает из ребенка чемпиона. И года через три Лера, скорее всего, уйдет к такому тренеру, а Людмила Борисовна продолжит набирать малышей, учить их стоять на коньках, укрепляя славу отличного детского специалиста. А насколько она отличный специалист для взрослых – Людмиле Борисовне просто не дадут возможности узнать.

Таковы правила этого мира.

– Женечка, поздравляю! Наши девочки были чудесны! – запыхавшиеся счастливые мамы добрались до служебного входа.

Они обнимали своих дочерей, поздравляли Женю, отвечали на телефонные звонки. Все это происходило очень сумбурно. Но главное – весело.

– Ну что, теперь за обещанными подарками?

– Да! – хором ответили девочки.

– Вы обещали праздничный ужин, – добавила Лера.

– Только без тяжелого десерта, – попросила Женя. – Сегодня праздник, можно сделать послабление, но я прошу, в пределах разумного.

– Конечно, – заверила мама Лики. – Мы возьмем что-нибудь малокалорийное. Может, вы к нам присоединитесь?

– Спасибо за предложение, но у меня, к сожалению, еще дела.

– Жаль.

На улице было уже темно, а недавний снег действительно начал таять, под ногами образовалась слякоть. Фонари рассеивали свет, Женя стояла и наблюдала, как удаляются девочки с мамами, как расходятся участники и зрители соревнований.

Репетиция зимы закончилась. В Петербург вернулся ноябрь.

А у Жени закончились первые после травмы соревнования. И она их прошла. И даже выжила.

Направляясь к служебному входу, Дан издали увидел Эжени и подумал, что она, наверное, замерзла в своем тонком пальто.

– Извини, я задержался, – сказал он, подойдя и целуя ее в щеку. – Что-то случилось на выходе, зрителей не выпускали.

– Не катит, – заявила Эжени, – ты заставил девушку ждать.

– Готов исправиться. Куда держим путь?

– На Невский.

Такси подъехало быстро и отвезло их на Невский.

Они вышли у Мойки.

– А теперь куда? – повторил свой вопрос Дан. Ему интересно было наблюдать за Женей.

– К «Беранже»! – заявила она бодро.

– Ого!

Но у «Беранже» в воскресный вечер оказалось занято. Девушка за стойкой, встречающая и провожающая гостей, долго извинялась, предлагала зарезервировать столик на другой день, но…

– Нам не подходит, – сказала Женя.

И они вышли на улицу.

– Не везет мне с «Беранже» никак, – вздохнула она, остановившись перед табличкой около двери, на которой было написано: «По этим ступеням великий русский поэт Александр Пушкин входил в кондитерскую Вольфа и Беранже». – Ни разу так и не попала.

– И много было попыток?

– Ну, – они поднялись вверх и пошли дальше по Невскому, – сначала у меня на него не было денег. Я тогда жила, каждую копейку считала, да и вообще, считай, мало что видела. Дом-каток, каток-дом и все. На метро только свой путь и знала. В выходные иногда ходила с девчонками в кино, один раз нас тренер вывела в Эрмитаж – приобщиться к прекрасному, и один раз был организованный поход на балет «Дон Кихот». Для расширения кругозора и изучения хореографии. Красиво танцевали, мне понравилось.

– Ты жила в Петербурге? – Дан был так удивлен, что даже остановился.

– Да, – повернулась к нему Женя. – А что такого?

Мимо проходили люди, а они стояли и смотрели друг на друга. «Она, наверное, все-таки замерзла, ветер сильный», – подумал Дан и пожалел, что у него с собой нет шарфа, чтобы замотать им Эжени. Надо куда-нибудь зайти, чтобы она согрелась.

Дан взял девушку за руку и повел вперед.

– Никогда бы не подумал, что ты из Питера.

– А я и не из Питера, я из Челябинска. Мой детский тренер увидела во мне потенциал и посоветовала перебраться в Питер. Вот мы с мамой и поехали, сняли комнату в коммуналке, мама устроилась на работу в супермаркет, а я училась в школе и ходила на тренировки. Правда, все это продлилось недолго.

– Почему?

– Прыжки, – ответила Женя. – Я взрослела, набирала вес, прыжки и так не были моей сильной стороной, а тут совсем исчезли, даже тулупы срывала, каскады вообще стали из области фантастики. Но скольжение у меня всегда было хорошее, ноги мягкие, растяжка приличная. Терять такое добро жалко, поэтому добрые люди посоветовали перейти в танцы, а это уже Москва. Вот я и переехала. Там жила у родственников, а мама вернулась в Челябинск к папе и сестре.

– Танцы – это пары без прыжков? – уточнил Дан, читая на ходу вывески.

– Да, – улыбнулась Женя, – танцы – это пары без прыжков. У нас своя специфика. Существует ритм-танец, когда объявляется короткая программа на сезон, например, вальс. И все показывают свой вальс. А на следующий год танго или латино. Мы переносим паркет на лед, – она посмотрела на Дана оценивающе. – Да ты спец. Вообще считается, что если не стал одиночником, то можешь попробовать себя в парном, а если и с парным не срослось, тогда дорога в танцы. Типа, в танцы набирают бесперспективных, но это не так. У нас есть свои сложности – твизлы, передержанные по времени поддержки. На полсекунды больше положенного партнершу в воздухе задержал, и все – баллы сняли. А что такое полсекунды? Ты и ощутить их не можешь.

– Почему танцы – это Москва? – задал Дан очередной вопрос.

– Потому что Питер и Пермь считаются центрами парного катания, а в Москве лучшие специалисты по танцам.

Дан слушал очень внимательно. Никогда прежде Эжени не пускала его в свой мир, в свою прошлую жизнь, а тут рассказывала, и он не хотел ее останавливать.

За разговором они даже не заметили, как свернули с Невского.

– И вот, когда я здесь жила, то думала о том, что однажды у меня будут деньги и я обязательно пообедаю или поужинаю в «Беранже». Но… Представляешь, я даже зарезервировала там столик во время последнего моего чемпионата. На день после соревнований, конечно… Травма помешала.

Некоторое время они шли молча, а потом, не сговариваясь, остановились перед табличкой «Комната Анны Павловой».

«Здесь можно согреться», – подумал Дан и спросил:

– Зайдем?

– Давай.

Внизу сидел толстый парень с тонкой косичкой на затылке. Он продавал билеты редким посетителям.

– На второй этаж поднимайтесь, – сказал парень, выбивая чек. – Комната сама небольшая, посмотрите другие залы, там любопытно.

Другие залы представляли собой арт-пространство, современные малопонятные полотна, проекции и инсталляции из папье-маше. Наверное, в другое время на это было бы любопытно взглянуть и даже поумничать. Но не сейчас.

А вот комната Павловой оказалась очаровательной. Конечно, там не было ничего из вещей великой балерины, просто небольшая экспозиция, посвященная ей, но сделанная с таким вкусом и мастерством, что посетители сразу переносились в эпоху начала XX века. Старинное трюмо, фотографии танцовщицы, потертые чемоданы, бусы, пачки, пуанты – все это расположено в таком живописном порядке-беспорядке, что комната казалась живой. У противоположной стены – балетный станок.

Сначала Женя рассматривала фотографии и афиши, потом потрогала алые пуанты на сундуке и длинные шелковые перчатки, после этого повернулась к станку. И сразу стало ясно, что с данным предметом она хорошо знакома.

– Ну-ка. – Песочное пальто легло в руки Дана, и через секунду Эжени уже положила ногу на перекладину.

Ее осанка сразу же стала балетной.

– Вообще, – сказала она, высоко подняв свободную руку, – мне кажется, это место используют для фотосессий. Снимают комнату на час-два и делают красивые детские или ретрофотографии.

В черной водолазке и в черных же обтягивающих брюках с забранными волосами Женя казалась настоящей балериной. Дан не мог отвести от нее глаз.

– Интересно, это место как-то связано с ней? – спросила Эжени и вынула из заднего кармана брюк телефон.

Продолжая держать ногу на перекладине, она копалась в смартфоне, а Дан, повинуясь порыву, вынул свой телефон и сделал несколько кадров.

Потом она подняла голову, и он щелкнул еще раз.

В кадр, кроме Эжени, вошли старый потертый чемодан, бледно-голубая пачка и алые пуанты.

– Ах ты…

– Я в курсе, в курсе, – перебил ее Дан, – ну, что ты там накопала?

– Она здесь жила некоторое время. До революции тут были квартиры, в одной из них она и жила.

Женя убрала ногу со станка.

– Наверное, в ее доме тоже был станок, за которым она каждое утро занималась.

– Наверное, – согласился Дан.

Выйдя из комнаты, они остановились перед образцом современного искусства – вариацией на тему дартс. На стене висела мишень-аппликация, а в корзине немного поодаль лежали бумажные шарики. Посетителям предлагалось попробовать свою меткость. Женя, не задумываясь, взяла из корзины бумажный шарик и, прицелившись, попала в яблочко.

Дан сразу вспомнил ее зачетный бросок в спортбаре.

– Где ты научилась так метать?

– В больнице и потом дома. Когда разрабатывала руку после травмы. Чего я только не делала…

– Тебе тогда было очень тяжело? – задал Дан волнующий его вопрос. Вопрос, больше похожий на утверждение.

– Невыносимо, – на Дана Женя не смотрела. Она взяла второй шарик и разглядывала мишень. – Мы были на Европе вторыми, в мире шестыми. Это очень высокие результаты для молодой пары, а мы были молодыми. Одиночницы сейчас заканчивают карьеру в двадцать, а то и раньше, в двадцать четыре ты уже ветеран. В танцах остаются до тридцати. Но туда и не ворвешься сразу, как в другие дисциплины. – Женя кинула шарик и промахнулась. – Прыжков нет, подкруток и выбросов[18]18
  Элементы фигурного катания.


[Закрыть] нет, только твизлы, скорость, быстрота шагов, близкая позиция партнеров, мощь постановки и годами наработанный рейтинг. В танцах существует такое понятие, как очередь. Ветераны после Олимпиады уходят, и ты становишься ближе к пьедесталу. А у нас – второе место на Европе и шестое в мире, это означало, что следующий олимпийский цикл должен был быть мой, – она повернулась и посмотрела на Дана. – Мой, понимаешь? Но теперь мой партнер катается с другой. Как он пытался сбивчиво объяснить, ему намекнули, что я быстро не восстановлюсь, нашего тренера федерация не поддерживает, а у нового есть связи и… Для меня это предательство. Спортивное. И личное. Не хочу больше об этом.

Она опустила голову и стала вдруг очень несчастной. Несчастной и одинокой. Дан сделал шаг вперед, чтобы ее обнять, но Женя выставила вперед руку:

– Не надо. Все в порядке.

Она снова посмотрела на Дана и улыбнулась. Широко. Улыбка отдельно, глаза отдельно.

– То, что после спорта жизнь продолжается, начинаешь понимать не сразу, но со временем это понимание приходит. Знаешь, спортсмены, не ставшие олимпийскими чемпионами, порой становятся очень талантливыми тренерами и доводят своих учеников до олимпийской медали. Я знаю только одного олимпийского чемпиона по фигурному катанию, чьи ученики тоже стали олимпийскими чемпионами[19]19
  Наталья Линичук.


[Закрыть]. После завершения спортивной карьеры олимпийские чемпионы зачастую катаются в шоу наемными артистами как раз у тех, кого победа миновала. Вот так причудливо иногда складывается жизнь.

– Тогда у тебя все впереди, – сказал Дан. Он тоже взял из корзины шарик и подкинул его вверх. – Ты станешь тренером олимпийских чемпионов.

Пойманный шарик Дан вложил в ладонь Жени.

– Третья попытка.

Женя прицелилась и сделала бросок. Шарик снова попал в яблочко.

Неожиданный приезд Дана и удачное выступление девочек на соревнованиях удивительным образом примирили Женю с Питером. Теперь ей хотелось пройтись везде. Про фигурное катание они больше не говорили. После комнаты Анны Павловой снова вышли на Невский. Темно было уже совсем по-ночному, но Жене это не мешало. Она смотрела на колоннаду Казанского собора, тащила за собой Дана к Аничкову мосту, называя его «самым красивым» в Питере, и к «зданию с мужиками», которые поддерживают колонны и балконы высокого розового особняка.

– Мне всегда казалось, что они живые, – говорила Женя, показывая рукой на изваяния, – посмотри на них. Бедные, столько веков держать такую махину. Устали, наверное.

– Эти мужики называются атлантами, – произнес Дан.

– Что еще можно ожидать от аспиранта, – дразнила его Женька. – Только умные слова.

А потом они все-таки завернули в небольшой уютный ресторанчик и поужинали горячими пельменями, поданными в глиняных горшочках. К пельменям прилагалась сметана и мелко порубленная зелень. Вкуснотища.

После ресторана они еще немного погуляли, но быстро замерзли из-за усилившегося пронизывающего ветра и вызвали такси.

До гостиницы добрались в половине десятого вечера, мечтая сразу лечь и, может быть, посмотреть вместе какое-нибудь кино, желательно с хорошим финалом. А перед этим выпить горячего чая. Маленький чайник, чашки и пакетики для заварки в номере имелись. Но как только они зашли в комнату, планы резко изменились.

Чай был, но гораздо позже. И согревалась Женя после стылой улицы теплым телом Дана, его обнимающими крепкими, но нежными руками и жадными поцелуями. Стало горячо, так горячо, что одеяло на кровати сбилось в сторону. Лишнее. Все было лишним – одеяло, одежда, слова, даже свет. Достаточно лампы в прихожей. И не хотелось спешить. Если бы Женю спросили, на что это было похоже, она бы не задумываясь ответила: «На румбу» – самый чувственный из танцев, где страсть соседствует с неторопливостью, где он и она должны совпадать идеально и понимать друг друга без слов, вместе погружаясь в жаркую тягучесть ощущений, дрожа от нетерпения и сдерживая себя.

Все именно так и было.

Неторопливо и страстно.

Идеально и без слов.

Она тонула в этих ощущениях, цепляясь руками за спину Дана, отвечая на поцелуи, переплетаясь ногами. Знойная румба в холодный ноябрьский вечер.

Потом они лежали, Дан водил пальцем по ее скуле, целовал в нос и, наконец, просто положил свою голову Жене на грудь. Она обняла эту темноволосую голову, прижала к себе. Минуты после любви часто бывают важнее самой любви, показывая настоящую степень близости между людьми. Женя лежала и думала о том, как хорошо ей сейчас, именно в эту минуту, как спокойно и совсем не хочется отнимать руки от жестких густых волос.

Чай пили почти в полночь, сидя на кровати и глядя в окно, за которым был огромный, прекрасный и уже дремлющий город.

Заснула Женя быстро, снова тесно прижавшись к Дану, а около трех он ее разбудил – полностью одетый и готовый к выходу.

– Мне пора, – прошептал Дан, целуя ее в щеку. – Через час поезд. В восемь я должен быть в Москве.

– М-м-м… – невнятно пробормотала Женька и, лишь через несколько секунд осознав услышанное, села на кровать. – Ты уезжаешь?

– Мне же надо успеть завтра встретить тебя на Ленинградском, – ответил он с улыбкой.

Потребовалось еще несколько секунд, чтобы понять смысл этих слов. Зато когда поняла…

– Цветы не забудь.

– Не забуду.

Женя поднялась с кровати и проводила Дана до двери, ответила на его короткий прощальный поцелуй.

Как люди становятся важными? Она не знала ответ на этот вопрос. Она вообще не заметила, как из наглого мажора Дан стал для нее… кем? Кем-то, кого бы она не хотела опять потерять.

Вернувшись в кровать, Женя легла на его подушку, обняла ее и почти сразу уснула.

Дан спустился вниз, сдал ключ от номера, в котором так ни разу и не появился, и вышел на улицу, где его уже ожидало такси.

Марк позвонил заранее, как и обещал. Уточнил, все ли остается в силе.

– Да-да, не переживай, – заверила его Ариадна.

Разве могла она забыть об этом заказе? Да она заранее купила все необходимые ингредиенты и уже предвкушала, как закончит с чехлами на стулья и отправится на кухню, включит какую-нибудь романтическую, слезливую музыку и полностью отдастся процессу.

В результате все именно так и было. Романтическая, слезливая музыка очень способствовала безнадежным мечтам и выпеканию марципановых рогаликов. Создание же пирожков неплохо пошло под детективный ретросериал, который Ариадна запустила на планшете.

Результат получился отличный.

Дальше встал вопрос внешнего вида. Надо же как-то… выглядеть. В итоге был пересмотрен и перемерян весь гардероб. Вывод: надеть нечего! Все-таки необходимо прикупить себе пару новых вещей на случай следующего заказа пирожков. Ну вот правда, вдруг Марку еще потребуется выпечка? А пока придется идти в джинсах и полосатой рубашке. Рубашка была старой, зато брендовой и очень шла Ариадне.

Подъехав на такси к офисному зданию, адрес которого прислал Марк, Ариадна на некоторое время застыла перед дверями – здесь все так круто, как в фильмах показывают, – а потом тряхнула головой и решительно сделала шаг вперед.

На ее появление никто не обратил внимания, даже охранник был занят разговором с какой-то длинноногой девицей.

Ариадна поднялась в лифте на нужный этаж, потом пошла по коридору, поворачивая голову в разные стороны, рассматривая кабинеты со стеклянными стенами, из-за чего люди в них казались похожими на рыбок в аквариуме. Все что-то смотрят в компьютерах, разговаривают по телефону, листают папки. И она тут… с пирожками…

– Красная Шапочка, заблудилась? Помочь?

– А?

Ариадна подняла голову и посмотрела на задавшего вопрос парня. Рубашка, костюм, зеленые глаза.

– Я спрашиваю, вам помочь? Вы такая растерянная. Заблудились? Может, офис перепутали? У нас на разных этажах разные конторы.

– А… нет, этаж правильный. Я к Марку. Пирожков принесла.

Парень рассмеялся:

– Ну, точно, Красная Шапочка.

И тогда Ариадна вспомнила, что и правда перед выходом из дома нацепила на голову красную шапку с помпоном.

– Да, забавно получилось, – пробормотала она.

– Антон, – представился парень.

– Ариадна. Марк попросил меня напечь пирожков, сказал, что у вас мероприятие.

– Да, все верно, давайте провожу. У нас уже вовсю идет подготовка.

Антон вел Ариадну по коридору до тех пор, пока они не вышли на оупен-спейс, где рабочий день, судя по всему, был закончен досрочно. На окна развешивались шарики, на сдвинутых в центре столах стояли одноразовые тарелки с колбасой, сыром и фруктами.

– Вы его девушка? – поинтересовался Антон.

– Я? Нет, – Ариадна почувствовала, что краснеет. – Одноклассница. Просто… неплохо пеку.

– Понял. Вы кладите все сюда, сейчас я Марка свистну.

Ариадна, на которую снова никто не обратил внимания, поставила пакеты с выпечкой на край одного из столов, стянула с головы шапку и стала ждать Марка.

– О, привет! Привезла? Молодец!

Он появился, и мир покачнулся. Марк тоже был в офисной одежде. Таким его Ариадна никогда не видела. Смотрела во все глаза, пока сердце вытворяло что хотело, а хотело оно, судя по учащенному и сильному биению, выскочить из грудной клетки.

– Да, тут все, как ты просил. И я еще рогаликов марципановых напекла. Надеюсь, понравится.

– Круто, – похвалил Марк, – ты надежный чел.

– Оставайтесь с нами, – предложил Антон, который уже засунул любопытный нос в пакеты.

– Я?

– А что? – Антон повернулся к Марку. – Девушка старалась, пекла, должно же быть вознаграждение.

Тот в ответ пожал плечами:

– Ну… можно.

– Да я как-то не готова, – пискнула Ариадна.

– Глупости, пойдемте, я вам покажу, где можно оставить верхнюю одежду. Сегодня пятница, конец рабочей недели, впереди выходные.

И Ариадна, оглянувшись на Марка, который уже был занят разговором с кем-то, пошла за Антоном.