Текст книги "Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти"

6.2. Утопаем в нечистотах

 
«Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный…»
 

Эти слова В. Маяковского из поэмы «Во весь голос»[109]109
  Маяковский В. Полное собрание сочинений в тринадцати томах. Том десятый: 1929–1930. Стихи детям. М., 1958.


[Закрыть], завершенной в 1930 г., – не только подтверждение тому, что ассенизация (откачка городских нечистот из стационарных хранилищ) стала важнейшей задачей первых советских лет (и, между прочим, не теряла актуальности до конца 1920-х). Для В. Маяковского ассенизационное дело в определенном смысле – символ необходимости послереволюционного восстановления хозяйства. Не столько декреты, митинги, но грязь, труд, будни, уборка выгребных ям – вот что определяло революционную повседневность.

До революции ассенизационное дело находилось, как правило, в частных руках. И при старой власти санитарное состояние многих городов оставляло желать лучшего, ведь канализационные системы функционировали только в 19 городах России[110]110
  Лопяло К. К. Жилище – рабочим! М., 1931. С. 65.


[Закрыть]. Даже в Москве канализация была обустроена фактически только в 1898 г. Водопровод отсутствовал в десятках крупных городов страны, да и там, где он был, к водопроводной сети было подключено не более 10 % домов. «Самым крупным санитарным злом во всех поселениях Поволжья и особенно в городах, – писал царский сенатор Лихачев, – является отсутствие надлежащей организации удаления нечистот, хозяйственных и других отбросов, которые вывозятся из селений не более одной десятой части. Вследствие этого население в буквальном смысле слова или тонет в собственных нечистотах, отравляя ими воздух, безжалостно загрязняя городскую почву и почвенные воды, или более или менее открыто спускает их в Волгу и ее притоки»[111]111
  Лихачев В. Всеподданнейший отчет и санитарное описание мест Поволжья. Спб., 1898. С. 7.


[Закрыть]. Вода, поступавшая в водопровод, обычно не очищалась. Даже в Петрограде ассенизационный кризис был настолько острым, что возникали очень серьезные проблемы с водоснабжением: нельзя было выпить ни капли некипяченой воды. Знаменитый микробиолог и эпидемиолог Н.Ф. Гамалея по этому поводу вспоминал: «Испражнения столицы России, Петербурга изливаются в протекавшие по городу реки и каналы, а из них в Неву, откуда водопроводные трубы доставляют питьевую воду для снабжения населения. Не удивительно, что каждый приезжий в Петербург заболевал кишечной инфекцией и нередко брюшным тифом»[112]112
  Гамалея Н. Ф. Два отрывка из воспоминаний микробиолога. М., 1940.


[Закрыть]. Постоянные эпидемии холеры, брюшного тифа, дизентерии неумолимо карали людей за пренебрежение к требованиям санитарии и гигиены. Н.Ф. Гамалея указывал: «Если холерный вибрион является санитарным инспектором, производящим периодические ревизии и жестко карающим за санитарные упущения, то бацилла брюшного тифа есть деятельная его помощник, сидящий на месте и непрерывно и неумолимо обнаруживающий те же самые дефекты»[113]113
  Там же.


[Закрыть].

Где проблема ассенизации была сильнее, в столицах или в провинции? Сложно ответить однозначно. В Москве и Петербурге вроде бы было проще найти ресурсы для уборки, но документы свидетельствуют о чудовищном запустении быта. В провинциальных городах дело обстояло еще хуже.

Горожане крайне неохотно привлекались к решению общих проблем, будто привыкнув к разрухе. Лишенные всякого хозяйственного резона мероприятия периода «военного коммунизма» также не содействовали преодолению бытовой «разрухи». Периодически объявляемые в городах «недели труда», субботники и воскресники, обязательные постановления о чистке жителями своих дворов и прилегающих улиц, за невыполнение которых грозили крупные штрафы и даже принудительные работы, – все эти кампании «борьбы» за благоустройство городов были неэффективны: масштабы деградации городского быта были слишком велики, и восстановить его без крупных капиталовложений и методичной и целенаправленной работы было невозможно.

Реальной ли была поставленная цель – очистить города? В. Ленин неоднократно обращал внимание на состояние столицы: «В Москве надо добиться образцовой (или хоть сносной, для начала) чистоты, ибо большего безобразия, чем “советская” грязь в “первых” советских домах, и представить себе нельзя. Что же не в первых домах? Прошу прислать мне самый краткий, но точный, деловой, фактический отчёт, что и где вышло из недели оздоровления? Есть ли хоть одна губерния, где что-либо сделано не бестолково?»[114]114
  Письмо В.И. Ленина к Н.А. Семашко // Н. А. Семашко. Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1957. Ч. 2. С. 644–650.


[Закрыть].

Попытаемся ответить Владимиру Ильичу на этот вопрос и рассмотрим примеры в разных частях страны.

Заглянем в гости к Питириму Сорокину, в его петроградскую квартиру. Там необычайно холодно, согреться можно лишь собственным дыханием, так как отопления нет, а дров достать крайне сложно. Водоснабжение было ужасно, а вода заражена тифом и другими болезнями. П. Сорокин писал в воспоминаниях, что санитарные условия невозможно было описать нормальным человеческим языком. «В сильные холода в размороженных домах полопались все трубы, и на верхних этажах не работали сливные бачки в туалетах и краны.

– Это коммуния, – сказал водопроводчик, пришедший чинить наши трубы.

Мы в полной мере ощутили на себе, что такое “коммуния”. Разбитые оконные стекла приходилось затыкать тряпками. Умыться и выкупаться было практически невозможно. Прачечные, как буржуазный институт, исчезли. Мыло полагалось по продуктовым карточкам, но никогда не выдавалось»[115]115
  Сорокин П. А. Дальняя дорога. С. 130. Его же. Долгий путь: автобиогр. роман / пер. с англ. П.П. Кротова, А.В. Липского. Сыктывкар: Союз журналистов Коми АССР: Шыпас, 1991.


[Закрыть].

Даже вода из Волги-реки – символа жизни для русских людей – могла стать причиной эпидемических заболеваний, особенно кишечных: брюшной тиф, дизентирия, холера и т. д. Например, существовавшая в Ярославле канализация к тому времени имела двадцатилетнюю давность. Она охватывала не все здания даже в центральной части города. Во время пожара и разрушений лета 1918 г., и без того устаревшая, работавшая на честном слове, она была значительно повреждена и требовала отдельного, основательного ремонта. Вторая половина 1918 г. в Ярославле была отмечена беспрецедентными запустением городского хозяйства и одичанием городского быта. Разрушенное, выгоревшее, подверженное всем ветрам и любой непогоде, все ветшало, гнило и приходило в негодность. После разрушений июля 1918 г. город представлял собой страшную картину. «Открытые зияющие выгребные и помойные ямы с твердыми и жидкими нечистотами, количество которых, по подсчету Управления работами по восстановлению Ярославля достигает 2000000 ведер, является вполне реальной угрозой санитарному благополучию всего оставшегося населения. Эти ямы особенно будут опасны весной и летом, именно тем, что будут привлекать к себе разносителей заразы – мух и прочих насекомых», – говорил врач Николай Васильевич Соловьев на заседании медицинской коллегии по санитарно-эпидемиологической секции[116]116
  ГАЯО. Ф.Р.– 3456. Оп.1. Д. 22. Л. 11.


[Закрыть]. Проблемы ассенизации постоянно обсуждались на заседании медицинских коллегий санитарно-эпидемиологической секции, однако после антисоветского восстания 1918 г. город, сгоревший, израненный артобстрелами и измученный пожарами, не имел ни малейшего шанса избежать эпидемии. Сыпной тиф пришел в Ярославль в 1919 г., как к себе домой[117]117
  Подробнее: Миронова Н.А. Ярославль в кольце эпидемий. Ярославль, 2012.


[Закрыть]. Трудности быта и проблемы ассенизации были актуальны в Ярославле, как и во многих городах, на протяжении еще нескольких лет. В 1920 г. в отчете о санитарном состоянии Ярославля говорилось: «Ассенизация и удаление отбросов не может быть налажено удовлетворительным образом уже в течение двух лет. Проект частичной канализации, представленной весною 1919 г. управлением по восстановлению

города Ярославля, не мог быть осуществлен, т. к. здравотдел не нашел в нем достаточных санитарных гарантий против загрязнения речных водоемов. Вывозная система, при наличии для всего города около 60 лошадей с общей подъемностью до 1500 ведер, едва ли в состоянии удовлетворить десятую часть наличной потребности»[118]118
  ГАЯО. Ф. 3456. Оп. 1. Д. 67.


[Закрыть]. Помимо Ярославля чудовищная ситуация с нечистотами наблюдалась во многих городах, особенно весной, когда они буквально заливались оттаявшими нечистотами[119]119
  Нарский И. В. Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 19171922 гг. М., 2000. С. 65.


[Закрыть].

В Вятке массовому распространению тифа способствовало то, что город к весне 1919 г. был перегружен населением, канализация отсутствовала, как отмечали врачи «загрязнений, пока что замерзших, – «по горло»… непринятие городской коммуной мер к тому, чтобы эти Авгиевы стойла были очищены, приведет к катастрофическому влиянию антисанитарных условий на общественное здоровье»[120]120
  ГАКО. Ф. Р-1089. Оп. 1. Д. 9. 11. Л. 42.


[Закрыть]. Вследствие нехватки лошадей городской ассенизационный обоз вывозил лишь десятую часть отбросов. В Вятке, именно в месте с высоким состоянием грунтовых вод, были отмечены заболевания тифом и дизентерией. Плотность городского населения в Вятке к лету 1918 г. была 2,5 человека на комнату, что не было пределом: к зиме 1918–1919 гг. в город хлынула масса эвакуированных уральских партийных работников, здесь же был размещен штаб Третьей армии Восточного фронта со множеством лазаретов. В марте 1919 г. минимальные нормы помещений в Вятке были сокращены до минимума и составляли от 1 до 2 квадратных саженей (4,5–9 кв. м.)[121]121
  Позднякова А. С., Вычугжанина Е. Ю. Организация борьбы с эпидемией сыпного тифа в Вятке в 1918–1920 гг. // Исторический журнал: научные исследования. 2018. № 6. С. 17–28.


[Закрыть]. Из Уфы до начала Первой мировой войны вывозилась лишь четверть нечистот. Остальное поглощалось почвой, уходило в колодцы[122]122
  ИльюховА. А. Жизнь в эпоху перемен. Материальное положение городских жителей в годы революции и Гражданской войны. Москва, 2007. С. 161.


[Закрыть]. В Оренбурге большую проблему создавало санитарное состояние водопровода – одного из старейших в России. Вода, не проходя через фильтры, теряла прозрачность, а весной приобретала цвет кофе. Неудивительно, что Оренбург переживал грандиозные холерные и тифозные эпидемии[123]123
  Там же.


[Закрыть]. По-видимому, ужасная ситуация с загрязнением улиц сложилась повсеместно, в том числе и в Москве: по подсчетам специалистов в столице за 1918–1919 гг. на улицах скопилось около 400 тыс. тонн отходов[124]124
  Федоров А. Н. Повседневность советского города в 1918–1920 годах с санитарной точки зрения // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. 2008. № 1. С. 64–69.


[Закрыть].

Интересно, что проблемы ассенизации после революции настолько важны, что переходят в поэзию, что кажется очень странным: вроде бы менее лирическую тему, чем уборка нечистот, сложно себе представить. Но тем не менее ассенизация перемещается на территорию литературных баталий и в произведениях 1920-х приобретает другое значение. Ассенизация становится аллегорией революции, а именно – очистки страны от людей, «засоряющих» ее. Например, такое мы можем видеть в стихотворении «Ассенизация по-ленински».

В кепке, лысенький чудак

 
С чуть картавой речью
Защитил людей труда
Словом и картечью.
Тех прогнал он с глаз долой,
Кто эксплуататор…
Был он пламенный герой
И ассенизатор.
Посветлело на Руси,
Поднялись посевы…
А потом, Адам вкусил
Яблоко со древа
 

(автор Тамара Крячко).

Обратим внимание также на оттенок героизма, которым наделено слово «ассенизатор», которым назван сам Ленин. Ассенизация была намного более значимой, чем просто вывоз нечистот: как мы видели, от этого зависело благополучие городов.

Любопытно, что термин ассенизация из понятия, обозначающее вполне конкретное действие – вывоз нечистот с улиц, не только переходит в интеллектуальный контекст эпохи, но и сохраняется в нем в течение всего XX в. Современный исследователь, филолог Л. Ф. Кацис, говоря о русском авангарде, приводит многочисленные примеры того, как в советской литературе обыгрывали понятие «ассенизация»: обидевшись на К. Чуковского в связи с оценкой последним ассенизационных текстов А. Ремизова, В. Розанов назвал критика воробушком, клюющим зернышки на мостовой; за статьи Чуковского о футуризме (в том числе и о лежащем на навозе А. Крученых) Д. Философов назвал его «ассенизатором русской литературы». Удивительным было само возникновение понятия «ассенизационный текст». Более того, футуристы и литераторы начала 1920-х гг. оперировали таким термином, как «копрологический монумент», – его соорудил первый журнал русских футуристов и посвятил критике. В. Шершеневич, выступая против Маяковского, сравнивал его то с испражняющейся лошадью, то с «бумажкой, брошенной в клозет». Для И. Сельвинского мотив «ассенизационного обоза» был фирменным знаком борьбы с Маяковским. «Декольтированной лошадью» назвал Маяковского В. Ходасевич; Андрей Белый заговорил о садике поэзии, куда его не пускают профессора, так как от поэта плохо пахнет («Ритм как диалектика»); примеры из «Во весь голос» очевидны и общеизвестны[125]125
  КацисЛ. Ф. Владимир Маяковский и русский литературный авангард в интеллектуальном контексте эпохи. URL: https://www.dissercat.com/ content/vladimir-mayakovskii-i-russkii-literaturnyi-avangard-v-intellektual-nom-kontekste-epokhi


[Закрыть].

Советский плакат. Создан в 1920 г. В. Дени по рисунку М. Черемных 1918 г.

Современный швейцарский исследователь-русист Жан-Филипп Жаккар отмечает, что понятие чистоты и очистки, ассенизации – ключевые понятия, которые являются «выражением постоянного вопроса, который восходит к источникам русской культуры XX в., и в частности – авангарда»[126]126
  Жаккар Ж.-Ф. Литература как таковая. От Набокова к Пушкину: Избранные работы о русской словесности. Чистота, пустота, ассенизация: авангард и власть. М., 2011.


[Закрыть]. «Вероятно, это объясняется отчасти тем, что место укорененного давным-давно, во всяком случае со времен «Домостроя», понятия «чистая совесть» (то есть «чистое сознание»), которое сопровождает чистоту дома и вообще гигиену жизни, – это место почти моментально занял тоталитарный вариант этой парадигмы, основанный на том же корне (чист), на котором основано, например, слово «чистка». Мир надо было очистить от мусора, и за это взялись с самого начала: известны карикатуры-лозунги «Ленин очищает землю от нечисти», где огромный Владимир Ильич со шваброй в руках очищает маленький Земной шар от всякого мусора, то есть от проклятых буржуев, попов, генералов и др.

Известны и стихи Маяковского:

 
Мы разливом второго потопа
перемоем миров города.
 

Жан-Филипп Жаккар отмечает, что в литературе советского времени стремление к чистоте равно стремлению к добру. Тогда, конечно, все, что мешает в этом стремлении, становится эквивалентом грязи, мусора. Показательно, что стражи идеологии нередко употребляли эту метафору – о нечистотах – в борьбе против инакомыслия. Это в некотором смысле отголоски эпидемии сыпного тифа в период Гражданской войны. В знаменитом письме Правительству СССР от 28 марта 1930 г. М. Булгаков отмечает, что о нем писали как о «литературном УБОРЩИКЕ», подбирающем объедки после того, как «НАБЛЕВАЛА дюжина гостей», или как о писателе, который «В ЗАЛЕЖАЛОМ МУСОРЕ шарит». Все помнят, как Д. И. Заславский в «Правде» (27 октября 1958 г.) написал о «Шумихе реакционной пропаганды вокруг литературного сорняка» после выхода в свет «Доктора Живаго», тогда как председатель КГБ В. Е. Семичастный сравнил Б. Л. Пастернака со свиньей, которая гадит там, где ест. М. А. Шолохов в качестве великого ассенизатора советской литературы объяснит позже писателям, которые написали письмо в Президиум XXIII съезда КПСС в защиту А. Д. Синявского и Ю. М. Даниэля, что «клевета – не критика, а грязь из лужи». Таких примеров ругательств, включающих в себя идею нечистоты обвиняемого, к сожалению, много в истории советской литературы [127]127
  Жаккар Ж.-Ф. Литература как таковая. От Набокова к Пушкину: Избранные работы о русской словесности. Чистота, пустота, ассенизация: авангард и власть. М., 2011.


[Закрыть].

Говоря об образе ассенизации в литературе, нельзя не вспомнить и «Великого Ассенизатора» Е. Замятина, – метафорической зарисовки, написанной в 1918 г. Замятин, по существу, описывает то, как «революция очищает». Она – синоним тотальной ассенизации. «В ассенизации все, и от нее все качества». Но Великий Ассенизатор, поэт чистоты «в круглом кожаном фартуке», трудясь над совершенствованием установленного им порядка, сам становится вместилищем грязи, «и скоро от него пошел такой дух, что чиновники, не совсем безносые, переводились подальше». И когда, после отстранения от должности, он возрождается и оказывается уже во главе всей России, то он, «самоотверженный ассенизатор, все глубже пропитывается запахом ассенизационного материала», да так крепко, что «все слышней знакомый дух охранки и жандарма»[128]128
  Замятин Е. И. Собрание сочинений: в 5 т. Т. 4: Беседы еретика М., Дмитрий Сечин; Республика, 2010.


[Закрыть].

6.3. Уплотнение: ждем гостей

 
И стучали два жильца: возвратный и сыпняк.
Занимали чью-нибудь душу, точно особняк.
 

В. Хлебников

К первой годовщине Октября был снят художественный фильм по сценарию А. Луначарского и А. Пантелеева, подсказывавший, как вести себя обеим сторонам «жилищного передела». Название фильма – «Уплотнение» (кстати, именно после этого фильма термин получил распространение). События фильма происходят в Петрограде через несколько месяцев после прихода большевиков к власти. В квартиру профессора вселяется семья рабочих. Хозяин квартиры – старый питерский интеллигент – с пониманием относится к обстоятельствам, но жена и старший сын, бывший офицер, категорически ее не принимают. Сами вселяемые ведут себя тактично и деликатно, выбирая себе далеко не самую большую комнату в квартире. Через некоторое время между семьями вырастает гармония, профессор с удовольствием делится своими знаниями с соседями, а младший сын профессора женится на дочери рабочего. Фильм сохранился не полностью, однако очевидна идея социального мира, которую он должен был транслировать: хозяева жилья должны быть сговорчивы, а пролетарии – вежливы и порядочны.

Афиша фильма «Уплотнение»

Итак, после того как в городах закончилась пустующая площадь, большевики вынуждены были потеснить семьи горожан. Очень многим предлагали покинуть квартиры и передать их людям более ценным для общества. Нередко возникали конфликты, когда домовые комитеты отказывались пускать пролетариев в квартиры законных владельцев. Жилищная политика большевиков была основана на постановлении, утвержденном Петроградским Советом 1 марта 1918 г. и опубликованном на следующий день в «Известиях»[129]129
  Известия. 1918. 2 марта, № 38.


[Закрыть], согласно которому жилье должно было быть изъято у богатых и заселено «семьями бедного населения», а норма заселения экспроприированных квартир устанавливалась в соответствии с ленинской формулой: «К= N+1», где К – количество комнат, а N+1 – количество жильцов, на одного человека превышающее количество комнат. Количество комнат должно быть на одну меньше количества жильцов, иначе квартира считается богатой, то есть «всякая квартира, в которой число комнат равняется или превышает число душ населения, постоянно живущего в этой квартире»[130]130
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т. 54. М.: Изд-во политической лит-ры, 1965. С. 380.


[Закрыть]. Однако в домах буржуазии комнаты могли быть очень большими по площади, и потому со временем большевики корректируют норму 1918 г. С 1919 г. норма заселения ужесточается, так как Наркомздрав РСФСР устанавливает минимальную величину объема воздуха, необходимого человеку для жизни: 25–30 куб. м, таким образом определяется минимальная площадь, необходимая одному человеку, – 8 кв. м или 16 кв. аршин. В Москве санитарная норма жилой площади устанавливается именно такой[131]131
  Постановление Президиума Московского совета РК и КД от 28 июля 1924 г. «Об ответственных лицах по квартирам» // Настольный справочник домоуправлений г. Москвы на 1926 г. Руководство для правлений жилищных товариществ, ответственных съемщиков, арендаторов, застройщиков, жильцов и других лиц и учреждений. М., Издание газеты «Известия административного отдела М.С.Р., К. и К.Д.», 1925. С. 61.


[Закрыть].

Помимо уплотнения, опасного – и одного из ключевых факторов развития эпидемии во многих городах – появляется так называемое самоуплотнение. Чтобы провести самоуплотнение, давали две недели[132]132
  Право самоуплотнения впервые предоставляется в 1922 г. научным работникам. Декрет СНК от 16 января 1922 г. «О мерах к улучшению жилищных условий научных работников».


[Закрыть]. Люди фактически обязаны были поделиться жилплощадью с кем-то, если не хотели подселения посторонних в соответствии с распоряжением властей. Интересно, что право на самоуплотнение дали прежде всего научным сотрудникам и работникам в сфере науки.

Как указывает исследователь жилищного вопроса М. Меерович, несмотря на наличие официальной общероссийской нормы 8 кв. м, реально, по данным Всесоюзной переписи населения, прошедшей 17 декабря 1926 г., в среднем на одного человека по стране приходилось 5,9 кв. м, в Москве – 5,2 кв. м. В провинциальных городах этот показатель был выше (6,3 кв. м), а вот в фабричных центрах типа Иванова-Вознесенска, Богородска, Никола-Павловска (Урал) и др. – значительно ниже (от 4,5 до всего 1,5 кв. м). В 158 городах с населением свыше 20 тыс. жителей средняя площадь колебалась в пределах от 3,7 до 6 кв. м на одного человека[133]133
  Меерович М. Власть и жилище (жилищная политика в СССР в 1917–1940 годах). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vlast-i-zhilische-zhilischnaya-politika-v-sssr-v-1917-1940-godah.


[Закрыть].

Уплотнение. Из газеты «Харакири» (Самара). 1918

С появлением жилищных норм эмоциональный накал уплотнения ничуть не ослабел. З. Гиппиус в своем дневнике описывает психологически напряженную атмосферу уплотнения. Б. Пастернак, например, пережил уплотнение – к нему подселили чужих людей. А. Блок панически боялся уплотнения. «Всеобщая погоня за дровами, пайками, прошениями о невселении в квартиры, извороты с фунтом керосина и т. д. Блок, говорят, (лично я с ним не сообщаюсь) даже болен от страха, что к нему в кабинет вселят красноармейцев. Жаль, если не вселят. Ему бы следовало их целых “12”. Ведь это же, по его поэме, 12 апостолов, и впереди них “в венке из роз идет Христос”!» – писала З. Гиппиус[134]134
  Гиппиус З. Дневники. URL: http://az.lib.rU/g/gippius_z_n/text_0070. shtml.


[Закрыть].

Однако страх потерять возможность пользоваться комнатами – это ничто по сравнению со страхом, который приходит в 1919 г., – страх тифа. Уплотнение означало опасность заражения. Если подселят красноармейца, то сыпняк придет к вам практически наверняка. Таким образом, именно уплотнение, устроенное властями, было одной из причин разгула эпидемий.

В самарской газете «Харакири» этому была посвящена масса «юмористических» историй, чтение их и сегодня, и тогда – смех сквозь слезы. «Харакири» был чрезвычайно интересным явлением Самарской жизни. В 1918 г. он был закрыт «за контрреволюционное направление», и нетрудно понять почему. Однако в 1918 г. авторы статей будто предчувствовали умирание города:

 
Я вижу, бьются в лихорадке
Не только люди. И дома.
А по дворам с улыбкой гадкой
Гуляет черная чума.
И всюду грязь, и всюду кости
Из грязи вилами торчат,
А над крестами на погосте,
Летая, вороны кричат.
Весны, бывало, ожидаю.
Теперь я поезда все жду.
Застрял он где-то, и не знаю,
Дождусь ли в этом хоть году.
 

(Dis)[135]135
  Харакири (Самара). 1918. № 14.


[Закрыть]

Газета «Харакири», на наш взгляд, является постреволюционным феноменом, хоть и выходил только в Самаре и лишь до 1918 г. В нем авторы успели объяснить происходящее вне идеологии большевиков. Фактически своими анекдотами они предсказали то, что будет дальше: мор и голод 1921–1922 гг., так как большевики сделали для этого все. Это они принесли тиф, а потом сделали так, что заболели все. А потом – так, что никто не мог попасть в больницы.

Подселение проводилось во всех городах без исключения.

Из газеты «Харакири» (Самара). 1918

Уплотнения затронули в 1918–1920 гг. в Петрограде большую массу людей – около 225 тыс. человек. При этом население города в годы Гражданской войны сократилось почти на две трети: с 2 млн в 1917 г. до 700 тыс. в 1920 г. Помимо значительного оттока представителей ста

рых элит, бегства большого числа горожан в деревни и более благополучные районы, также голод и болезни косили население. Свободная жилплощадь появилась в избытке, так, по данным переписи населения 1920 г. можно вычислить, что в Петрограде было 21,83 % пустующих квартир[136]136
  Кириллова Е. А. Жилищный передел и повседневная жизнь горожан в годы Гражданской войны (по материалам Петрограда) // Ученые записки Орловского государственного университета, 2019. № 1, С. 36–38.


[Закрыть], этим, вероятно, объясняется то обстоятельство, что сыпняк затронул Петроград относительно слабо.

Опасность подселения в эпоху эпидемии была очевидна, но большевики сознательно шли на это, заражение происходило не только внутри города, но и между городами. Сыпняк, как тот великан-большевик с флагом со знаменитой картины Б. Кустодиева, шагал из города в город.

«Я не знаю, насколько остроумно идти в тот дом, куда только что вошел по парадной лестнице тиф, а с черного хода постукивает бубонная чума. Но знаю, что есть лица, которые нисколько не смущаются такими предшественниками и лезут прямо в гостиную, чуме в глотку. Таковы и лица и учреждения, бегущие из Петрограда в Самару. В красных вагонах лошадиного класса они подъезжают к милой тифозно-чумной Самаре и, конечно, не знают, что здесь уже и без них тесно, как в килькиной банке[137]137
  Харакири (Самара). 1918. № 14.


[Закрыть], – пишет один из авторов в газете «Харакири».

Чтобы оставить потомству хоть маленькое воспоминание о том, как производилось уплотнение населенности города, в журналах помещались характерные истории тех лет. Самый интересный в этом отношении – 1918 г., когда некоторая ирония над властью в прессе еще была возможна.

В Самаре, например, была норма проживания – две кубические сажени на человека. Этому посвящен целый ряд зарисовок: «В переполненную квартиру постановили поселить еще троих. Квартирохозяин возразил: – “Вы совершенно не заботитесь о санитарии!”—“Запиши ему еще двоих, – сказал один обследователь другому. – Пусть другой раз не выражается”»[138]138
  Там же.


[Закрыть].

В той же газете, в шарже «Опять» описывается процесс уплотнения, во время которого квартирохозяин говорит «товарищу»: – «Снимите с воротничка. Ползет». – «Опять ползет?» – спросил обследователь. Что-то отчетливо трякнуло под сапогом и вопрос был ликвидирован[139]139
  Там же.


[Закрыть]. Вселение чужих людей было практически гарантией болезни, и, видимо, часто вши переносились самими же «обследователями».

Несколько историй посвящено «выдаче» мандатов на проживание, тому, как люди стоят в очередях днями и неделями, но и выдача мандата не гарантирует место в квартире. Некоторые не выдерживают, от ожидания практически сходят с ума.

В чем суть подобных анекдотов? Тут и обыденность в восприятии болезни и насекомых, и трагедия революционного быта… Но еще четкое и ясное восприятие советской власти и ее представителей как захватчиков и вредителей, как кровососущих насекомых, как шакалов, которые вымеряют вашу квартиру линейкой, не зная, как поделить ее на сажени и скольких к вам еще подселить… Авторы «анекдотов» прямо говорят: это они, большевики, уплотнили людей так, что они заболевают и умирают.