Текст книги "Кто первый на виселицу"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
(ПОЛИНА)

Наутро нас с Ольгой разбудил настойчивый звонок в дверь. Вернулся Кирилл с детьми. Все трое хорошо загорели на волжских берегах под яркими солнечными лучами. Артур и Лиза были просто в восторге от своей поездки и торопились поделиться с нами своими впечатлениями.

– Тетя Поля! Тетя Поля! – щебетала Лизонька, забираясь ко мне на колени. – Посмотри, какой у меня купальник красивый! Это мне папа купил! И еще шляпку! И я купалась каждый день, даже плавать почти научилась!

– Ха, научилась! – презрительно заявил Артур. – Где воды по колено только и плавала и руками за дно держалась! Это я плавать умею! И даже нырять!

– А почему же ты тогда чуть не утонул? – злорадно выдала Лиза страшную тайну.

– Господи! – вскричала Ольга. – Как это – чуть не утонул? Что там у вас произошло?

– Да ничего страшного! – немного раздраженно ответил Кирилл. – Ну, поплыл на спине не в ту сторону, не к берегу, а дальше, я его догнал и… Все. Все нормально.

– Ничего себе! Как же ты не уследил? – разволновалась Ольга. – А если бы что случилось? Ведь это Волга!

– Да ладно тебе, успокойся! не оставлял я их одних ни на минуту. Давай, разбирай вещи да я поеду!

Ольга принялась разбирать вещи, а я увела Кирилла в кухню для важного разговора.

Когда я ему рассказала обо всей этой истории, Кирилл встревожился.

– Пусть она поживет у тебя, – сказал он.

– Нельзя! Этот сумасшедший ведь знает мой адрес и мигом найдет ее там! Кира, пожалуйста, поживи здесь немного. Ну, что тебе стоит?

– Да в принципе ничего, но все же… А сама Ольга захочет?

– Да кто ее спрашивает? Речь идет о ее безопасности? Так ты согласен или нет?

– Ладно, согласен, – вздохнул Кирилл. – Но ведь я все время по делам езжу.

– Неважно. Ночью-то ты здесь будешь, – я даже не поняла, обрадовался Кирилл тому обстоятельству, что он будет проводить ночи в одной квартире с бывшей женой или нет.

Мы вернулись в комнату, и я с улыбкой сообщила, что папа теперь будет жить здесь. Может быть, даже все время. Это я уже прибавила от себя. Но такая мыслишка у меня была. Мне очень хотелось, чтобы Ольга восстановила отношения с Кириллом. Что ни говори, а он ей подходит намного лучше, чем этот Кашкин, каким бы талантливым художником он ни был.

Ольга в ответ на мое заявление только вздохнула, Кирилл вытаращил глаза, а вот дети несказанно обрадовались.

– Ура! Ура! – закричали они наперебой.

Я оставила заниматься вещами Кирилла, а в кухню увела Ольгу.

– Я начну заниматься поисками бывшей жены твоего жениха.

– А я что буду делать?

– Ну, пока Кирилл здесь, то ничего. Занимайся мужем и детьми. Видишь, как они его любят. А если что почувствуешь, сразу же отвези Артура с Лизой к бабушке. Договорились?

– Договорились, но налаживать отношения с Кириллом я не буду.

– Ну и зря! – ответила я.

Я пошла собираться. Дел предстояло много. Прежде всего, нужно определиться, к кому обратиться за данными на жену Константина Кашкина. Если она не Кашкина, то в адресном столе ничего о ней не узнаешь. Да я и ни имени-отчества ее не знаю, ни года рождения.

По-видимому, придется обратиться к Жоре. Интересно, он все еще дуется на меня? Ну, дуется – не дуется, а просить его нужно. Извинюсь перед ним, попрошу как следует.

Я позвонила Жоре и предупредила, что сейчас приеду к нему на работу. По его голосу я поняла, что он не дуется. И рад будет меня видеть.

Жора сидел в своем кабинете и листал какое-то дело.

– Садись, Полинушка. Что тебя на этот раз привело ко мне?

– Ты считаешь, что я к тебе прихожу только тогда, когда мне что-нибудь нужно?

– Так я уже сто раз в этом убеждался, – грустно улыбнулся Жора.

– Ты прав, – вздохнула я в ответ. – Мне опять нужна твоя помощь. Видишь, я никак не могу без тебя обойтись. – Я погладила Жору по руке.

– Ладно, говори. Не подлизывайся.

Я без лишних слов бухнула на стол две бутылки коньяка, купленные по дороге сюда.

– Одна тебе, – объяснила я, – а другая – тем, к кому тебе придется обратиться. Мне нужны данные на одного человека. О нем я знаю только то, что это женщина. Лет тридцати с чем-то. Скорее всего, до сорока.

– Ну, таких женщин очень много, – улыбнулся Жора.

– И она была замужем за человеком, которого зовут Константин Сергеевич Кашкин, – не обращая внимание на Жорино замечание, продолжила я.

– Это уже кое-что. Но хотелось бы еще чего-то. Ну, хотя бы имя.

– Имени я не знаю.

– А фамилия после развода у нее осталась мужнина? Или девичью взяла?

– Жора, если б я знала ее имя и фамилию, то пошла бы в адресный стол, а не к тебе!

– Понял. Значит, только имя ее бывшего мужа. Негусто. Ладно, попробую обратиться к нашим компьютерщикам, пусть пороются.

Одна бутылка коньяка исчезла вместе с Жорой. Правда, Жора потом вернулся. Но просидеть в его кабинете одной мне пришлось довольно долго.

Настроение у Жоры было прекрасным, от него попахивало коньячком.

– Вот, нашел, – с гордостью ответил он, как будто для того, чтобы собрать данные на бывшую жену Кашкина, ему пришлось обегать весь город.

Жора помахал перед моим лицом белым листочком бумаги. Он надел очки и начал читать:

– Кашкина Любовь Алексеевна, тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения, разведена. Смотри-ка, она так и не вышла замуж, хотя развелась пятнадцать лет назад. Проживает в городе Горельске, улица Садовая, дом пятнадцать, квартира один.

Горельск – областной центр недалеко от Тарасова. Значит, именно там обосновалась Любовь Алексеевна Кашкина, бывшая жена Константина. Что ж, отпрошусь на работе, съезжу туда.

Я посидела еще немного у Жоры, поболтала с ним о том-о сем и стала прощаться. Овсянников даже не спросил, для чего мне понадобилась эта женщина. Знал, видимо, что я все равно не скажу.

Я вышла на улицу и поехала на автозаправочную станцию. Бензина придется потратить немало, чтобы доехать до Горельска.

Я заправила машину и поехала в Горельск. На дорогу ушло около двух часов. Хорошо все-таки иметь машину, на электричке я потратила бы гораздо больше времени.

Еще около получаса ушло на то, чтобы найти ту самую Садовую улицу и расположенный на ней дом номер пятнадцать.

Дом номер пятнадцать был небольшим, уютным деревянным строением. Он был окружен садом, в котором росли преимущественно яблони и груши.

Я поднялась на высокое крыльцо и позвонила в дверь. Никто мне не открыл. Я прошла в свою машину и стала ждать. Хозяйка, наверное, на работе. Придется подождать.

Ждать пришлось долго. Я сжевала половину припасенных бутербродов и выпила всю минеральную воду, которую купила в тарасовском ларьке.

Наконец, я увидела невысокую, худенькую женщину с черной сумочкой из кожзаменителя, которая подходила к дому. Женщина поднялась на крыльцо и достала из сумочки ключи.

– Простите, пожалуйста, – окликнула я ее, – вы не Любовь Алексеевна?

– Да, я, – ответила женщина. – А вы кто? Из поликлиники? Так я же звонила, говорила, что принесу флюорографию на следующей неделе.

– Не, я не из поликлиники, – ответила я. – Я так, сама по себе. Я… Меня зовут Полина. Мне нужно с вами поговорить.

– Проходите, пожалуйста, в дом, – просто сказала женщина. Я прошла в след за ней.

Любовь Алексеевна поставила на плиту чайник и достала из сумки пачку печений.

– Вы есть не хотите? – поинтересовалась она. – Я-то а работе поужинала.

– Нет, спасибо, – поблагодарила я ее. – Вы не удивляйтесь, пожалуйста, я по поводу вашего бывшего мужа. Мне нужно у вас кое-что выяснить.

Женщина очень удивилась.

– Я уж и забыла, что у меня когда-то был муж, – усмехнулась она. – Так давно это было! А почему вы им заинтересовались?

– Просто моя сестра обирается за него замуж, – выложила я карты на стол, не упоминая истории с телефонным звонком с угрозами. Если эта женщина мешает Ольге, то она, конечно, в курсе дел. А если нет, то пока не стоит ей об этом сообщать.

– Господи, да я-то здесь при чем? – совершенно искренне удивилась женщина. – Если вы думаете, что с моей стороны будут какие-то возражения, то ошибаетесь. мы развелись много лет назад, и я с тех пор даже не видела Константина. И честно говоря, не хочу видеть.

– А почему, простите пожалуйста, за бестактный вопрос? Вы так плохо расстались?

– Да мы как-то не по-людски расстались. Я даже не поняла, из-за чего.

– То есть как?

– Да вот так. Костя даже не объяснил мне ничего. Только бубнил что-то насчет ошибки.

– То есть он считал ошибкой женитьбу на вас?

– Кто его знает, что он там имел в виду! – махнула рукой Любовь Алексеевна. – Раньше ничего такого не говорил. А потом вдруг стал замкнутым, молчаливым… Все сидел в кухне и курил, курил… Я спрашивала его, о чем он думает? Да так, говорит, о жизни… Ну, я сперва не придавала большого значения, он же художник был. У него случались временами такие «заскоки», когда над картиной работал. Сидит, молчит, ходит туда-сюда по комнате, курит… Потом закончит работу над картиной – и опять шутит, веселится, разговаривает, все, как обычно. Я привыкла к этому. Думала, и на этот раз у него «творческий кризис». Только что-то этот кризис затянулся. Стал куда-то из дома пропадать. Раздражительный стал, пить даже начал. Один раз напился, начал кричать, спаси меня, или я пропаду! Я перепугалась, от чего, говорю, спасти-то? Он сразу замолчал, насупился. Ничего, говорит, не слушай меня. А потом собрал вещи и ушел…

– Куда?

– Не сказал. Мямлил только, что нам лучше расстаться. Я спросила: «У тебя другая женщина»? Он как-о по-идиотски захохотал, потом говорит, мол, да, женщина другая…

– А что за женщина, вы не знаете?

– Нет. Он больше ничего не сказал. Да и зачем мне это знать? Я бы все равно не пошла к ней. Для чего? Захотел уйти – пусть уходит. Не удержишь…

– Вы развелись официально?

– Да, я не стала возражать.

– А вы с ним здесь жили?

– Нет. В Ершове. Но мне не хотелось оставаться там после развода. Понимаете, все напоминало о нем…

Я понимала ее.

– Скажите, а как отреагировала его мать, когда узнала о разводе?

– Да не знаю, как. Я же ее ни разу не видела. Она жила в другом городе. Даже на свадьбе у нас не была. Да, собственно, и свадьбы-то никакой не было. Так, собрались студенты в общежитии, выпили, посидели… Я и платье сама шила. Простенькое. Жили сперва в общежитии, потом родители мои умерли, мы переехали в Ершов. Я сама оттуда родом. Стали жить в том доме. После развода я его продала, переехала сюда вот…

Любови Алексеевне, вероятно, хотелось выговориться. Похоже, она была очень одиноким человеком и никогда ни с кем не обсуждала свои проблемы.

– Замуж я больше так и не вышла, – продолжала она, перебирая в пальцах бахрому на скатерти. За разговором я пила уже третий стакан чая, заедая его вкусным печеньем. Любовь Алексеевна не притронулась даже к первому стакану. Чай у нее давно остыл, но она не обращала на это внимания. – Мне предлагали несколько раз, да ведь знаете, как бывает: обожжешься на молоке, а дуешь потом на воду. Вот и я так. Боялась, что опять не повезет. Нет уж, лучше я одна…

– Скажите, а вы совсем ничего не знаете о той женщине, к которой ушел Константин? – спросила я ее. – Ни имени, ни того, кто она? Может, она замужем была?

– Нет, – покачала головой Любовь Алексеевна, – этого я не знаю. А зачем это вам так нужно знать, если не секрет? пусть ваша сестра выходит за него, если он ее любит, и будет счастлива.

– Вот я и беспокоюсь о том, будет она счастлива или нет, – поведала я. – А не появится ли эта женщина? Вдруг она станет препятствовать счастью моей сестры?

– Да как же она сможет это сделать, если Константин с ней расстался? Он ведь с ней расстался, как я понимаю?

– Я тоже так понимаю, но кто ее знает? А сколько вы прожили с Константином?

– Три года.

– А до этого случая он не изменял вам?

– Да вроде нет. Не замечала.

– Вы не переписывались с ним после развода?

– Нет. Ни одного письма он мне не прислал. Только иногда в день рождения приходили поздравительные открытки без обратного адреса. Я думаю, что от него. Больше не от кого. И всегда там было написано одно и то же печатными буквами: «Живи и будь счастлива. А я умер».

– Какие странные слова, – поежилась я. – А что они означают?

– Не знаю, – развела руками Любовь Алексеевна. – Костя любил туманно выражаться. Только сдается мне, он был глубоко несчастлив.

– И вы ничего не пытались узнать о его жизни?

– Нет. Обида меня точила. Я, наверное, больше ничем не могу вам помочь. Извините.

– Ну, что вы. Это вы меня извините за беспокойство, – встала я из-за стола.

– Может быть, переночуете у меня? – спросила Любовь Алексеевна. – Куда же вы поедете на ночь глядя?

– Да нет, спасибо, – вежливо отказалась я. – Я на машине, доберусь нормально.

Я вышла из домика и пошла к машине. Любовь Алексеевна проводила меня, попрощалась и пожелала счастья моей сестре. Но произнесла она это с таким сомнением в голосе, что я и сама окончательно разуверилась в том, что Ольга будет счастлива с Константином.

Уже когда я села в машину, женщина вдруг спросила с тоской в голосе:

– Скажите, а Костя ничего не рассказывал обо мне? Не вспоминал?

– Я не знаю, – ответила я. – Может быть, он что-то говорил Ольге, я-то с ним мало общалась.

Любовь Алексеевна грустно покачала головой.

– Да, конечно. Чего ему меня вспоминать, если уж решил новую семью создать. Столько лет не вспоминал, а теперь что ж…

Я вздохнула и тронулась с места. Потом обернулась. Маленькая женщина стояла на дороге, скрестив на груди руки, и задумчиво смотрела мне вслед. В глазах ее была печаль, поселившаяся там, по-видимому, навсегда… Мне стало ее очень жаль.

Когда я проехала примерно километра три, то захотела перекусить. Я протянула руку к сумке и обнаружила, что ее нет. Вот черт! Я забыла сумку у Любови Алексеевны. Придется возвращаться.

Я развернулась и поехала обратно. Темнеет уже, нужно спешить. Я включила скорость побольше и вскоре добралась до деревянного домика под номером пятнадцать.

Подойдя к двери, я позвонила. Никто не открыл. Странно, в окне горит свет, значит, хозяйка должна быть дома. Может, пошла за водой или к соседям за чем-нибудь?

Тут я заметила, что дверь не заперта. Я толкнула ее, просунула голову в проем и крикнула:

– Любовь Алексеевна! Это я, Полина! Вы дома?

Никто не ответил. Что же мне делать? Войти и взять сумку самой? Как-то неудобно. А с другой стороны, не могу же я торчать здесь до утра? Кто знает, когда вернется любовь Алексеевна? Хотя если дверь незаперта, она вряд ли ушла надолго, но все может быть…

Я решила пройтись пока по саду и подождать. Минут десять погуляю, а если не вернется за это время, возьму сумку сама. Ничего страшного, в конце концов, это моя сумка.

Я прошла по тропинке к большой яблоне. Яблоки уже поспели и выглядели очень соблазнительно. Я сорвала одно и с аппетитом принялась жевать.

Вкусно. Теперь еще бы грушу попробовать… Я прошла по тропинке дальше и остановилась. Вернее, я просто замерла от ужаса. Зрелище было настолько жутким, что ноги мои прилипли к земле.

На толстой ветке дерева раскачивалось на ветру тело женщины. Это была Любовь Алексеевна. Поразительно, что я не заорала во весь голос! Видимо, сработал инстинкт самосохранения: я поняла, что не следует выдавать своего присутствия.

Я смогла оторвать ноги от земли и, подойдя поближе, взяла женщину за руку. Не было никакого сомнения в том, что она мертва. На шее ее была затянута петля из какой-то цветной материи. Я посмотрела вниз. На земле рядом валялся кусочек этой материи, совсем маленький, но я смогла его разглядеть. Машинально, не очень хорошо осознавая, что я делаю, я сунула этот кусочек к себе в карман. Потом бегом бросилась к дому, влетела в него и схватила свою сумку.

До машины я домчалась за секунду, как мне показалось. Села за руль, врубила предельную скорость и понеслась прочь от этого кошмарного места. Помочь Любови Алексеевне я уже ничем не могла.

Не помню, как я доехала до дома, как поднялась к себе, как раздевалась и ложилась в постель. Все это осталось где-то за кадром. Я и не спала, а словно провалилась в черную дыру.

Только наутро я проснулась с чудовищной головной болью. Не могла даже пошевелиться. Потом со стоном поднялась и медленно пошла в кухню за анальгином. Приняв обезболивающее, я опять свалилась в постель. Мне хотелось вновь провалиться в сон, чтоб хотя бы на время отвлечься от этой дикости. Но спасительное забытье больше не приходило.

«Спать нельзя, спать нельзя ни в коем случае»! – твердила я сама себе. Так советовал мне разум. Но чувства переполняли меня, и душа молила об отдыхе. Я поступила с ней жестоко и стала набирать Ольгин номер.

– Алло! – отозвалась сестра после третьего гудка.

– Оля, это я, – тихо сказала я и не узнала собственный голос. – Я уже приехала.

– Откуда? – удивилась Ольга.

Ах, да! Я же не сказала ей, что поеду в Горельск. И не нужно говорить об этом по телефону. На всякий случай.

– Мне нужно тебя увидеть, – произнесла я все тем же чужим голосом.

– А что случилось? Как твои успехи? – поинтересовалась Ольга.

– Успехом это назвать я никак не могу. В общем, приезжай ко мне.

– А ты сама разве не сможешь приехать? – удивилась Ольга. – Тебе же удобнее добираться, ты на машине. И детей мне девать некуда.

– А Кирилл где? – спросила я.

– Кирилл поехал на работу.

Так, похоже, придется ехать самой. Но смогу ли я вести машину в таком состоянии? Вчера смогла, но не помню даже как. Ладно, справлюсь. В крайнем случае возьму такси.

Я умылась, оделась и пошла к выходу. Даже краситься не стала. Мне было совершенно не до этого.

Слава Богу, хоть головная боль немного утихла. Машина стояла во дворе. Как это я еще не забыла ее запереть вчера! Видимо, проделывая эту процедуру несколько раз на дню, я отработала ее до автоматизма, и теперь делала это просто машинально.

Ехала я до Ольги гораздо дольше обычного. Но ни в какую аварию не попала. И то ладно.

Артур с Лизой играли на компьютере в какую-то новую игру, которую загрузил им Кирилл. Ольга была в нарядном костюме, волосы ее были уложены, глаза и губы накрашены.

– Что этот ты? – спросила я ее, зная, что Ольга любит ходить по дому этакой распустехой: непонятно в чем, ненакрашенная, волосы замотаны в пучок и небрежно заколоты шпильками.

– Ну… – смутилась она. – Неудобно все-таки. Кирилл здесь…

Неужели близость Кирилла подействовала на нее? Может, и в самом деле помирятся? тут я заметила в комнате раскладушку и поняла, что пока полное примирение не состоялось. Но всему свое время.

– Ну, что произошло, рассказывай! – Ольга забралась с ногами на диван, удобно устроилась и приготовилась слушать.

Я вздохнула и начала свой рассказ. За это время лицо Ольги выражало то понимание, то сочувствие, то жалость, то страх, а в конце моего повествования глаза ее расширились до предела и оставались таковыми довольно долго.

– Не может быть! – воскликнула она, когда я закончила свой рассказа и перевела дух.

– Как видишь, может. И ты давай срочно отправляй детей к Евгении Михайловне. У этого психа явно серьезные намерения.

– Но кто это может быть? Кто?

– Не знаю я ничего! Делай пока, что тебе говорят!

Ольга сразу засуетилась, стала одевать детей, совать в пакеты продуты и игрушки.

– Собирайтесь! – крикнула она Артуру с Лизой. – Сейчас к бабушке поедем!

– В гости? – спросила Лиза.

– Вы в гости, а я вернусь домой.

– Ну, мамочка! – обиженно загнусавил Артур. – Ты же обещала, что мы будем жить с папой!

– Я так по тебе соскучилась, мамочка! – захныкала Лиза.

Ольга набрала побольше кислорода в легкие и закричала: – А ну хватит мне нервы трепать! Что велят, то и де-

лайте! Никуда не денется ваш папа драгоценный! Не дети, а черт знает кто у меня!

Артур с Лизой зашмыгали носами, но послушно слезли со стульев и стали переодеваться. Ольгу, видимо, довела до ручки эта история, если она так сорвалась.

Я накапала ей валерьянки в стакан, а заодно и себе. Подлечив таким образом нервы, мы обе включились в процесс помощи детям в их сборах и через десять минут уже выходили всей толпой во двор.

Поездка на машине немного развеселила Артура и Лизу, потом они вспомнили, какие вкусные печет бабушка Женя пирожки, и совсем успокоились.

Евгения Михайловна несколько удивилась нашему визиту, но с детьми посидеть охотно согласилась.

Мы посидели немного и поехали домой.

– Ты знаешь, и Константин куда-то пропал! – сказала вдруг Ольга.

– Что ты говоришь? – переспросила я, останавливая машину.

– Вчера должен был позвонить – и не позвонил. Сегодня я ему звоню – никто трубку не берет. Хочу даже съездить туда. Вдруг что-нибудь случилось?

– Значит, вчера его дома не было? – полувопросительно-полуутвердительно сказала я.

– Не знаю. Может, и был. Но не позвонил почему-то. А что?

– Да я вот думаю, может, это он убил бывшую жену?

Ольга уставилась на меня с недоверием и ужасом в глазах.

– Что ты говоришь? – тихо спросила она.

– Ну, а кто еще это может быть? Ведь ясно, что ее убили в связи с этим делом! сразу же после разговора со мной! Значит, она кому-то мешала!

– Но зачем, зачем Косте ее убивать? Какой смысл? Они не виделись столько лет! Зачем ему все это надо?

– Не знаю. Но скорее всего ее убил либо он, либо та женщина, ради которой он ее бросил.

– А кто она?

– В том-то и дело, кто она! Никто ничего о ней не знает!

– А если в милицию сообщить?

– А если меня заподозрят в убийстве? Ведь я там была, там мои следы остались на земле. Спросят, зачем меня туда понесло? Что я скажу? Я и сама теперь задаю себе этот вопрос.

– Но ведь так оставлять это тоже нельзя! И Костю нужно искать!

– Не маленький твой Костя, сам найдется. Если он не виноват, конечно.

– Полина, неужели ты и в самом деле его подозреваешь? Ведь это же абсурд!

Я промолчала.

– Давай заедем к нему, – попросила Ольга.

– Но ведь никто не берет трубку! Значит, никого нет дома!

– Может, он отключил телефон?

– Значит, не хочет, чтобы его беспокоили.

– Так не поедешь? Останови машину, я сама пойду!

Я заметила в глазах Ольги знакомое мне выражение упрямства. Оно означало, что Ольга уперлась, как баран и теперь ни за что не отступит.

– Ладно, поехали, – буркнула я. – Но это, по-моему, пустая затея.

Мы доехали до дома Кашкиных и поднялись в их квартиру. На звонок открыла Алевтина Михайловна. Она была в легком халате золотистого цвета. Седые волосы аккуратно уложены в пышную прическу.

– Здравствуйте! – хором сказали мы.

– Здравствуйте, здравствуйте, – немного удивленно ответила женщина.

– Мы… Это… В общем… – начала Ольга.

– Мы к Константину, – прервала я ее.

– Ну да! – облегченно вздохнула Ольга, покраснев.

– А его нет дома, – ответила мать.

– А где он? – спросила Ольга.

– Не знаю. Я думала, что он у вас. Его нет дома со вчерашнего дня.

– Разрешить нам войти? – нагло сказала я.

– Да-да, пожалуйста, – Алевтина Михайловна посторонилась, пропуская нас.

Мы прошли в комнату и сели на диван. Алевтина Михайловна села напротив нас в кресло.

– Так о чем вы хотели меня спросить? – с улыбкой спросила женщина.

– Мы хотели узнать, когда вы видели сына в последний раз?

– Вчера, – ответила Алевтина Михайловна. – Он весь день был дома, работал над картиной. Потом собрался и ушел.

– А вы не спросили, куда? – задала вопрос Ольга.

– Ну, милая, мой сын уже не маленький, чтобы я приставала к нему с такими расспросами! Я не позволяю себе такого. Повторяю, я думала, что он пошел к вам.

– У меня его не было! – вздохнула Ольга.

– Да я это уже поняла. Но вы не волнуйтесь, может быть, у него просто появились срочные дела перед свадьбой, – Алевтина Михайловна лукаво взглянула на Ольгу. – вы ведь, кажется, договорились пожениться?

– Это вам Костя сказал? – пролепетала Ольга.

– А кто же еще?

– Но мы, собственно… Еще точно ни о чем не договорились!

– Ну, за этим дело, я думаю, не станет. Скажу вам откровенно: я очень этому рада. Сколько же можно Константину жить без жены?

– А что вы знаете о его первой жене?

– О Любе? – спросила мать Константина. – Да почти ничего. Вам это может показаться странным, но я ее даже ни разу не видела. Так вот получилось. Жила в другом городе, болела сильно. Не смогла приехать. Да они особенно и не настаивали.

– А где вы жили? – спросила Ольга.

– В Новосибирске, – ответила женщина. – Очень далеко отсюда. Ведь отец Костика, Сергей Николаевич, был военным. Направили его служить в Новосибирск. Потом он умер, Костик уехал в Тарасов учиться, он ведь здесь родился. А я так и осталась там. Потом помаялась одна, а как Костик развелся, решила приехать. Вдвоем все-таки легче жить, – женщина вздохнула.

– Да, вы правы, – согласилась я. – А что потом было с Любой, вам не известно?

– Нет, – покачала головой Алевтина Михайловна. – Я говорила Костику много раз, чтобы он хотя бы написал ей, но он все отнекивался.

– А вы не спрашивали, почему они развелись? – спросила я.

– Нет. Мне не хотелось это ворошить. Раз Костик не посчитал нужным сообщить, так что я буду вмешиваться?

– Константин как-то говорил мне, что бросил Любу из-за другой женщины. вы ничего не знаете об этом?

– Он как-то раз обмолвился, что влюбился в женщину, будучи женатым, но быстро замял эту тему. Так что про это я тоже ничего не знаю.

– Какой он у вас скрытный! – подивилась я вслух. – От родной матери такие вещи скрывает!

– И не говорите! – подхватила Алевтина Михайловна. – Весь в отца. Из того тоже слова было не вытянуть.

– Немного странно все-таки, отец военный, а сын художник… – сказала я.

– Что же тут странного? Такое часто бывает! – не согласилась со мной Алевтина Михайловна.

Раздался телефонный звонок. Ольга встрепенулась:

– Может, это Костя?

– Сейчас узнаем, – успокоила ее Алевтина Михайловна. Она неторопливо сняла трубку и произнесла своим густым голосом:

– Алло!

Потом она послушала, что говорил собеседник и сказала:

– Я очень рада. Все нормально. Увидимся, целую тебя.

– Это Костя? – спросила Ольга, едва Алевтина Михайловна положила трубку.

– Нет, не Костя, – ответила она. – это моя подруга. Хочет прийти в гости.

Ольга загрустила.

– Скажите, а у Константина есть какие-нибудь друзья? – поинтересовалась я. – Может быть, из них кто-нибудь что-то знает?

– Да почти и нет у него друзей. Я же говорю, он замкнутый у меня, скрытный. Ни с кем меня не знакомил, к нам в дом никого не приводил. Я думаю, что вы лучше меня должны знать его друзей.

– И вы совершенно не волнуетесь за него? – удивленно спросила Ольга.

– Ну, почему же… Как и всякая мать я переживаю за своего сына. Но я пытаюсь рассуждать здраво. Костик взрослый человек. Раньше тоже бывали случаи, когда он не приходил домой ночевать, не предупредив меня. Редко, правда, но бывало. Так что пока у меня нет повода для сильного беспокойства. Вот если бы он пропал на неделю…

– Спасибо вам, Алевтина Михайловна, – сказала я и поднялась с дивана. – Мы, пожалуй, пойдем.

Ольга тоже встала.

– Если Костя появится, вы мне позвоните? – спросила она умоляюще. – У вас есть мой телефон?

– Конечно, милая, – ответила Алевтина Михайловна. – Обязательно позвоню. Но думаю, что он скорее позвонит вам, чем матери, – вздохнула она. – О матерях сыновья всегда забывают, – сказала она с горькой улыбкой.

– Ну, зачем вы так! – укоризненно ответила Ольга. – Константин вас очень любит.

Алевтина Михайловна проводила нас до двери, и мы вышли на улицу.

– Ну, и что мы будем делать? – спросила я, не глядя на Ольгу.

– Знаешь, я вспомнила. Константин как-то говорил мне, что у него есть друг. Коля Завгородний. Он живет на улице Мирной. мы как-то заходили к нему, но никого не оказалось дома.

– Так ты не знакома с ним?

– Нет, не успела познакомиться. Но где он живет, я помню. Давай сходим?

– А что мы ему скажем?

– Ну, спросим, может, он что-то знает про Константина. Может, Костя звонил ему или заходил.

– Ладно, давай, – без особого энтузиазма согласилась я. Мне было жаль Ольгу, она вся была какая-то потерянная. – Поехали.

До Мирной улицы мы с сестрой доехали быстро. Эта улица находится в центре Тарасова. Ольга подвела меня к пятиэтажному дому и сказала:

– Вот здесь. Кажется, третий подъезд. А этаж, по-моему, четвертый.

– Ты давай вспоминай точно. Не будем же мы ходить по всем квартирам и спрашивать, где живет этот Завгородний. Некрасиво как-то. мы же его даже не знаем!

– Нет-нет, я точно помню, третий подъезд, четвертый этаж. Квартира направо.

Мы поднялись на четвертый этаж.

– Точно, эта дверь, – обрадовалась Ольга, ткнув пальцем в дверь, обитую дермантином. – Я помню, дверь была коричневая, а кнопочка зеленая.

Я посмотрела на зеленую кнопку звонка. Да, это обстоятельство Ольга должна была запомнить.

– И звонок такой, как птичка заливается, – продолжала Ольга, нажимая на зеленю кнопку. Тут же раздалась мелодичная трель. Из-за двери слышались звуки ритмичной музыки.

– Кто там? – послышался веселый баритон.

– Извините, пожалуйста, – прокричала Ольга. – Нам нужен Николай Завгородний!

– Да? Это я, – послышалось в ответ, и отвечающий начал отпирать замок.

Дверь открылась, и мы увидели высокого, плечистого мужчину с усами. Он был в голубой футболке и тренировочных брюках. Лет Николаю было примерно сорок. Его волосам можно было только позавидовать: густая, светло-каштановая шевелюра украшала его голову. Ни седины, ни малейшего намека на лысину. Он смотрел на нас несколько удивленным, но приветливым взглядом голубых навыкате глаз.

– Это мной интересуются такие красавицы? – спросил Николай.

– Не совсем, – ответила я.

– Вообще-то мы ищем Константина, – добавила Ольга и уточнила: – Константина Кашкина.

– Так вы, наверное, Ольга, – глядя на меня, догадался Николай.

– Нет, я не Ольга, я Полина. А вот это – Ольга, моя сестра.

– Очень приятно, – улыбка Николая стала еще приветливей. – Давно, признаться, хотел с вами познакомиться. Константин не раз говорил, какая вы удивительная женщина.

– Правда? – обрадовалась Ольга и вдруг всхлипнула.

Я толкнула ее в бок.

– Почему вы плачете? – удивился Николай. – Ой, да что ж это я вас в дверях держу! Проходите, проходите!

Мы прошли в квартиру. Сразу было видно, что Николай тоже художник, как и Кашкин. На стенах висели картины. Но в отличие от кашкинских, это были пейзажи. Некоторые очень красивые. Мне понравилась картина, изображающая море перед рассветом. Завгородний очень удачно подобрал фон и цвета. Казалось, что мы стоим на морском побережье.

– Это вы нарисовали? – спросила я и тут же поправилась: – Написали?

– Я, – просто ответила Николай. – Знаете, всегда завидовал Константину. Ему удается писать замечательные портреты, а у меня вот не получается. Даже собственную жену не могу изобразить. пробовал несколько раз, но она как только видела первые штрихи, сразу набрасывалась на меня с кулаками!

Мы посмеялись. Николай оказался приятным, жизнерадостным человеком.

– Каждому свое, – посмеявшись, сказала я. – У вас великолепно получаются пейзажи!