Текст книги "Пари"

– Не горячись, Палыч, я же не виноват, что ты поставил на теннисиста, которого потом убрали.

– Ладно, без обид, – быстро отмяк Зотов, – Я на планерку не опаздывал, можешь спросить у ребят.

– О`кей, Палыч, тогда отбой, – сказал Мамедов и положил трубку.

* * *

Минут через двадцать Мамедов припарковал «Ниву» возле здания промышленного типа, в котором размещалась оптовая база компании «Компас».

Войдя внутрь через металлическую дверь, оклеенную пленкой «под дерево», он очутился в просторном помещении, заставленном стеллажами со всевозможными цветными пакетами, коробками, пластиковыми бутылками. Отдельный стеллаж занимали спиртные напитки.

Долговязый, нескладный парень в синем фирменном комбинезоне и в бейсболке такого же цвета с надписью «Компас», подошел к нему, держа в руках блокнот и карандаш.

– Добрый день, будете делать заказ? – с настойчивой вежливостью поинтересовался он.

– Нет, мне нужен Симягин Констанитн Федорович. – любезным тоном ответил Мамедов.

– К сожалению, его нет и сегодня уже не будет. Попробуйте заехать завтра. – неловко улыбнулся парень.

– Слушай, Леша, – прочитал Алискер его имя на бэйдже, приколотом к кармашку его комбинезона, – я только что звонил Константину Федоровичу, он меня ждет. Так что не тяни резину, проводи меня к нему.

– Так бы сразу и сказали, – с обидой в голосе произнес Леша, очевидно досадуя на то, что теперь выглядел дураком в глазах посетителя.

– Константин Федорович с утра «лечится» у себя в кабинете. – с легкой усмешкой он щелкнул средним пальцем себя по горлу.

– Мне без разницы. – равнодушно сказал Алискер.

– Пойдемте.

Мамедов направился следом за Лешей вглубь помещения. Тот, подведя его к конторке, отгороженной в дальнем углу склада, показал на дверь:

– Здесь.

Еще не открыв ее, Мамедов услышал громкие возгласы и смех. Из вежливости он постучал и, не дожидаясь ответа, легонько толкнул дверь, которая бесшумно отворилась.

– Добрый день, – Мамедов увидел раскрасневшиеся физиономии двух молодых мужчин и женщины лет сорока.

Оживленно жестикулируя, они говорили в один голос, стараясь перекричать друг друга. На столе, стоявшем в центре небольшой, скудно обставленной комнаты, царил «праздничный» беспорядок, видно, «лечение» осуществлялось ударными дозами и грозило перейти в очередную попойку.

– Я звонил вам, – попытался пробиться Мамедов сквозь нестройный хор голосов.

– Проходи, садись, – как старому знакомому бросил полноватый, с довольно приятным лицом и бородкой султана.

В комнате пластами висел сизый дым. Поморщившись, Мамедов шагнул вперед.

Пара порожних бутылок из-под шампанского валялись под столом, на котором среди развороченных коробок конфет, открытых банок с помидорами и огурцами, блестящих оберток из-под салями и пластиковых – из-под ветчины, возвышалась почти пустая бутылка водки «Финляндия».

Все остальное пространство стола было погребено под апельсиновыми корками, банановой кожурой и яблочными огрызками, припорошенными пеплом.

– Вы – Константин Федорович? – Мамедов вопросительно посмотрел на парня с бородкой.

– Да. Это вы звонили? – даже не привстав он протянул руку, – ты не обращай внимание, мы здесь масленицу встречаем.

Темно-карие глаза Симягина излучали пьяное благодушие. В его облике барское самодовольство сочеталось с самоиронией.

– Так ведь масленица через два дня еще, – пожимая протянутую руку и перенимая беззаботно-веселый тон Симягина, сказал Алискер.

– А мы уже вышли ей на встречу, – рассмеялся Константин Федорович.

Его смех был поддержан остальной компанией.

– Меня зовут Алискер Мамедов.

– Вам повезло, – сказал Симягин, обводя жестом присутствующих, – здесь собрались все, кто спорил… Ой! Нет… те, кто не спорил… Вернее…

– Сви-де-те-ли, – помогла запутавшемуся Симягину рыжеволосая дамочка довольно разбитной наружности.

Ее густые, покрытые толстым слоем лака волосы были не очень аккуратно подобраны сзади. Толстый слой макияжа делал ее лицо похожим на карнавальную маску.

– Знакомьтесь – Маргарита Львовна, а это – Юрий Владимирович.

– Очень приятно, – Мамедов пожал руку круглолицему русоволосому мужчине, с улыбкой кивнул Маргарите Львовне и сел на предложенный Юрием Владимировичем стул.

– Юра, налей гостю, – скомандовал Симягин.

– Нет, нет, я за рулем, – попытался отказаться Алискер.

– Мы все за рулем, причем за одним, – изрек старую присказку Константин Федорович.

Юрий Владимирович уже наполнил четвертую рюмку водкой и пододвинул ее Алискеру.

– Давай выпьем за знакомство, – поднял свою Симягин, – а то разговора не получится.

«А ведь и правда, может не получиться, – подумал Алискер, – теперь я понимаю, зачем Антонов пил „Анапу“ с соседом Федорова».

– Может, сначала поговорим, – попытался отвертеться от выпивки Мамедов.

Но они разговаривали на разных языках. Теплая компания ничего не хотела слышать.

«Придется пить», – обреченно подумал Алискер, поднимая хрустальную рюмку, в которой поблескивала прозрачная жидкость.

– Ну ладно, за знакомство – так за знакомство, – Алискер осушил рюмку.

– Вон – огурцом закуси, – выпив с Мамедовым одновременно, порекомендовал Симягин.

Алискер надкусил аппетитный, пупырчатый огурчик. Симягин не закусывал.

– Ну а теперь говори, – с явным удовольствием разыгрывая добродушного барина, милостиво разрешил Константин Федорович.

– Не так давно вы с Зотовым заключили пари, так? – начал Мамедов.

– Ну так, и что дальше?

– Вы ставили на Сулейманова, а Зотов – на Федорова. Речь шла о пяти тысячах долларов. – излагал Мамедов.

– Именно. Сережка мне звонил прямо перед тобой, сказал, что Федорова кокнули, и о тебе рассказывал, кто ты и чем занимаешься. Так что я в курсе, что ты – из службы безопасности и расследуешь это убийство, – создавалось впечатление, что только что выпитая Симягиным рюмка прибавила ему не опьянения, а трезвости.

– Вы были уверены в победе Сулейманова?

– Конечно, иначе не поставил бы на него.

– Откуда такая уверенность? Говорят, что Федоров играл сильнее.

– Мне так не казалось.

– Вы сами играете в теннис?

– Только как любитель. И потом, мне кажется, не обязательно быть чемпионом, чтобы оценить шансы спортсменов.

– А вы спорили с Зотовым, я извиняюсь, по трезвой?

– Ну, было, самую малость…

– Да чего мы там выпили, – прокомментировал Юрий Владимирович, – по бутылке шампанского на брата, да пивком догнались немного, вот и все.

– Я пила только шампанское, – кокетливо добавила Маргарита Львовна и икнула.

– Да ладно, только шампа-а-нское, – опять встрял Юрий Владимирович, – а кто зудел, найдите мне «Гессер», а после согласился на пятую «Балтику»?

– Ой, Юра, хватит заливать, – пыталась пристыдить его Маргарита Львовна, – лучше наливай.

– И то правда, – встрепенулся Константин Федорович, – Юрок, свистни там Лешку, пусть еще пузырек притащит.

Юрок, слегка пошатываясь, подошел к двери и, крикнув Лешку, передал ему приказ шефа. Через минуту на столе уже красовалась новая бутылка «Финляндии». Юрий Владимирович, который сегодня был за банкующего, свернул ей головку и разлил.

– У меня есть тост, – Юрий Владимирович поднялся со стула.

– Валяй, – сказал Симягин, вальяжно развалившись в кресле.

– Я предлагаю выпить за то, – торжественно провозгласил Юрий Владимирович, – чтобы все самое хорошее в прошлом, стало самым плохим в будущем.

Повисла долгая пауза, в течение которой компания пыталась добраться до сути сего глубокомысленного изречения. В то время, как Юрий Владимирович, довольный собой и произведенным эффектом, обводил всех торжествующим взглядом.

– Сам придумал? – наконец спросил Симягин, прервав всеобщее молчание.

– Какая разница, главное – как звучит! – назидательно сказал Юрий Владимирович и опрокинул стопку.

Едва пригубив рюмку Мамедов, поставил ее на стол и посмотрел на часы. «Похоже, я отсюда сегодня не выберусь, – отметил он про себя с невеселой иронией, – нужно форсировать события».

– Константин Федорович… – начал было он, но Симягин не дал ему договорить.

– Просто Константин, зови меня просто – Константин, – великодушно преложил Симягин, хотя, из-за властной интонации, звучавшей в его голосе, казалось, что он скорее не предлагает, а навязывает угодный ему стиль общения, – а моих друзей зови Юра и Рита.

– Хорошо, Константин, – решил подыграть ему Мамедов, – скажи мне, пожалуйста, где ты был восемнадцатого рано утром, а точнее между четырьмя и шестью утра.

– В четыре утра! Спал, конечно, где же мне еще быть?

– Это может кто-то подтвердить?

– Жена, пожал плечами Константин, – мы пока спим вместе.

– Понятно, а семнадцатого в пять вечера? – произнес Алискер.

– Что семнадцатого? – не понял Константин.

– Где ты был семнадцатого февраля, в среду, в пять часов вечера?

Константин задумался.

– Погоди-ка, дай вспомнить… Ага, в среду же я ездил к Иришке. Отсюда я уехал в четыре и был у нее до семи, потом поехал домой.

– Она это может подтвердить?

– Кто, Иришка? – он рассмеялся, – да она тебе что угодно подтвердит.

– Ну, спасибо, мне пора, – Алискер посмотрел на часы и поднялся.

– Нет, Алискер, мы так тебя не отпустим, – категорическим тоном произнес Константин, – давай на посошок. Юрик – наливай.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

* * *

«Иван Кузьмич милостиво согласился меня принять, хотя и предупредил, что в моем распоряжении не более получаса. По телефону он разговаривал довольно любезно, объяснил, как к нему доехать и сказал, что предупредит охрану, дежурившую в подъезде.

Сергей остановил машину у нового девятиэтажного дома в центре города, недалеко от нашей конторы.

– Приехали, – сказал он, повернув голову ко мне, – я поставлю машину вон там.

– Погоди ставить машину. Я хотела тебя кое о чем попросить.

– Пожалуйста, о чем речь, – с готовностью отозвался он.

– Пока я буду у Коломийца, сгоняй на базар, купи пару кило свининки, пучка три зелени, и фруктов – хурмы, яблок, апельсинов. Вот, – я протянула ему две сотни, – думаю, этого хватит.

– Нет проблем, – Болдырев спрятал деньги в карман куртки.

– Я вернусь через полчаса, – сказала я ему, выходя из машины.

Один из двух подтянутых парней в камуфляже вежливо попросил меня предъявить паспорт и, внимательно изучив его, вернул мне со словами:

– Третий этаж, квартира девять.

Я поднялась на лифте и позвонила. Дверь мне открыла женщина лет пятидесяти, в белоснежном накрахмеленном переднике.

– Здравствуйте, моя фамилия Вершинина, Иван Кузьмич ждет меня.

– Я вас провожу, Иван Кузьмич у себя в кабинете, – сказала она деловито, принимая у меня пальто.

Я прошла за ней по длинному широкому коридору мимо гостиной и столовой. Остановившись перед массивной дубовой дверью в кабинет, женщина, которую я определила как домработницу деликатно постучала в нее.

– Входите, – раздался из-за двери приятный баритон.

Домработница открыла дверь.

– Иван Кузьмич, к вам Вершинина, – сказала она плотному мужчине, чьи короткие волнистые волосы еще не были тронуты сединой, хотя ему можно было смело дать «полтинник».

Коломиец вышел из-за стола мне навстречу.

– Пожалуйста, проходите, – слабо улыбнулся он и, повернувшись к домработнице, сказал, – Евгения Петровна, сделайте нам чаю.

Одну из стен кабинет Коломийца целиком занимали книжные полки, на которых, поблескивая позолотой переплетов, ровными рядами выстроились собрания сочинений русских и советских писателей-классиков. С ними соседствовали тома по истории, социологии, политике и разнообразные справочники.

По степени изношенности переплетов и обложек можно было судить о том, как часто та или иная книга бралась в руки. Если справочной литературой изредка пользовались, то остальные книги по новизне ничем не отличались от печатной продукции, выставленной на полках и в витринах книжных магазинов.

У противоположной стены стоял огромный дубовый стол с резными ножками, со старинным бронзовым прибором для письма. Рядом с ним покоились разложенные аккуратными стопочками бумаги.

– Присаживайтесь, – Коломиец указал на одно из черных кресел, входящих в «кожаный» гарнитур, которым был обставлен его домашний кабинет.

– Вам даже поболеть как следует не удается, – посочувствовала я ему и понимающе улыбнулась.

– Вы не представляете себе, сколько приходиться работать! – пожаловался он и осторожно опустился в соседнее кресло.

– У вас замечательная библиотека, – польстила я ему.

– Вот только читать времени нет, – с сожалением в голосе сказал Коломиец, – все дела да хлопоты!

– Иван Кузьмич, я не собираюсь у вас отнимать много времени, – успокоила я его, – мне только нужно задать вам несколько вопросов.

– Ну что вы, что вы, я готов выслушать вас. – любезно отозвался Коломиец.

«Неужто я ему приглянулась?» – с веселой иронией спросила я себя.

– Иван Кузьмич, – начала я, тщательно подбирая слова, и стараясь быть предельно деликатной, – это, конечно, дело внутрисемейное, но уж так случилось, что мне необходимо задать вам эти вопросы…

– Да вы не стесняйтесь, спрашивайте о чем угодно. – подбодрил меня Иван Кузьмич, довольный тем, что ему представился случай явить свое квази-монаршее благорасположение женщине, в которой видел не обычную просительницу, а вполне самостоятельную особу, зависящую от него постольку-поскольку, к тому же вызвавшую в нем интерес и симпатию.

Постучав, вошла Евгения Петровна с блестящим металлическим подносом, на котором стоял большой фарфоровый чайник, чашки, ваза с печеньем и конфетами и блюдо с фруктами.

– Угощайтесь, Валентина Андреевна, – Коломиец сам налил мне чаю и пододвинул вазу с печеньем.

Судя по цвету и аромату чай был очень хорош.

– Вы, конечно, знаете Чебакова? – спросила я, сделав небольшой глоток.

– Вячеслава Алексеевича? – уточнил Коломиец.

– Да, генерального директора акционерного общества «Жилстройиндустрия».

– Конечно, знаю. А у него что, какие-то неприятности? – поинтересовался Иван Кузьмич.

– Мне об этом ничего неизвестно. Я хотела поговорить о его дочери и вашем сыне.

– А с ними что случилось? – оживился Коломиец.

– Почему обязательно что-то должно случиться, Иван Кузьмич? – я улыбнулась, – просто я интересуюсь их отношениями. Вы что-нибудь можете сказать по этому поводу?

– Знаю, что сейчас они отдыхают вместе, – он откусил кусочек печенья и запил его чаем.

– Вы ничего не имеете против этого? – поинтересовалась я.

– Я только – «за». Светлана девушка умная, рассудительная, может сумеет образумить моего оболтуса.

– Они, что, собираются пожениться?

– Ничего бы не имел против, – ответил Коломиец, – но их, молодых сейчас не поймешь. То сходятся, то разбегаются.

– Да, вы правы, – поддержала я его, – у меня у самой сын, и хотя ему только двенадцать, он мне уже задает перца. – я рассмеялась.

Впрочем, и Коломиец расплылся в отечески благодушной улыбке.

– Маленькие детки – маленькие бедки, большие детки… – лукаво глядя на меня, привел мудрую поговорку Иван Кузьмич.

– Вы знали, что ваш Сергей был не единственным поклонником Светы Чебаковой и что она собиралась ехать с ним в Швецию?

Похоже это было новостью для Ивана Кузьмича. Он округлил и поднял брови, сделав недоуменную гримасу.

– Первый раз слышу.

– Так вот, этого юношу, Дмитрия Федорова, убили. Как раз это печальное обстоятельство и привело меня к вам.

– Какое это имеет ко мне отношение? – Коломиец напрягся.

– Это всего лишь одна из версий, сейчас мы выясняем кто мог быть заинтересован в его смерти.

– Во всяком случае не я, – отрезал Иван Кузьмич, – для меня он вообще не существовал.

– Об этом не идет и речи, – успокоила я его, – дело совсем в другом. Не секрет, что ваш сын является выгодной партией. Чебаковым, к примеру, был бы выгоден брак Сергея и Светланы.

– Я как то не думал об этом, но наверное вы правы. А что касается Вячеслава Алексеевича, то он вполне независимый и обеспеченный человек и, как мне кажется, довольно разборчив в средствах достижения своих целей.

– А вы не знаете про других подружек Сергея?

– Об этом вам лучше поговорить с моей женой, я просто не слежу за этим, – Иван Кузьмич взялся за чайник, – вам понравился чай?

– Чай замечательный, – похвалила я действительно чудесный напиток.

– Может быть чего-нибудь покрепче? – предложил Иван Кузьмич».

«Уж не преувеличила ли ты, Валя, силу своего обаяния?» – спросила себя Вершинина, пряча рукопись в ящик рабочего стола.

«Довольно трудный отрывок, да и разговор был не из легких. Верно ли я передала его атмосферу? Сможет ли читатель составить себе представление об Иване Кузьмиче по этому наброску? Правильно ли я определила его реакцию на мое сообщение об убийстве Федорова? Не лучше ли было бы вместо слова „напрягся“ употребить „насторожился“?

Внутреннее напряжение не покидавшее меня в течение всего разговора, не смотря на любезно-обходительный тон Коломийца, немного спало после того как мы выпили по рюмке коньяка. Он стал более откровенным.

Выяснилось, что Чебаков все-таки зависел от Коломийца, а именно: получал заказы от обладминистрации на строительство объектов, которые финансировались из федерального бюджета, что в свою очередь гарантировало своевременное поступление денежных средств на расчетный счет ЗАО «Жилстройиндустрия».

Кроме того, из федерального бюджета финансировалась реконструкция нефтеперебатывающего завода имени Менделеева, где ЗАО «Жилстройиндустрия» выполняло большой объем работ. При этом оплата за выполненные работы осуществлялась бензином и дизтопливом, которые легко можно было превратить в наличные деньги».

* * *

Планерка была назначена на пять часов вечера.

Без десяти пять в кабинете Вершининой уже «заседали» Маркелов и Антонов-старший. Алискер еще не появлялся. Вершинина несколько раз пыталась с ним связаться, но телефон в машине отвечал безнадежно-длинными гудками. Валентина Андреевна недоумевала: где он может быть? Неужто с ним опять что-нибудь стряслось?

– Ладно, – сказала Вершинина когда часы показали ровно пять, – начнем пока без Алискера, надеюсь он не попал снова в какую-нибудь передрягу и вскоре подойдет.

Словно подтверждая ее слова дверь кабинета распахнулась и вошел Мамедов в кожаной куртке нараспашку.

– Я не опоздал? – спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Валентина Андреевна, мне нужен Болдырев минут на сорок.

– Хорошо, бери, – сказала Валандра, глядя на него с подозрением.

Выйдя из кабинета, Мамедов направился в дежурку.

– Сергей, – позвал он Болдырева, – бери такси, езжай к базе «Компас», найдешь там нашу «ниву» и пригонишь сюда, вот ключи.

Болдырев вопросительно посмотрел на Мамедова.

– Давай быстрее, потом объясню. Деньги есть?

– Есть пока, – забрав ключи, Болдырев начал собираться.

Алискер снова вернулся в кабинет Вершининой, где Маркелов уже начал свой отчет.

– …что был у него последний раз в пятницу поздно вечером и застал его с Анжелой. Когда Зернов спросил, что со Светой, то Федоров ответил, что он с ней поругался и добавил, что не позволит собой командовать. Естественно, об этом они разговаривали на кухне, без Анжелы. Он еще сказал, что Анжела классная баба, хоть и проститутка, но с него она денег не берет, потому, что влюбилась в него, а Светка слишком высокого мнения о себе, – Маркелов заглянул в свой блокнот и продолжил:

– Похоже, что и в Швецию он передумал ее с собой брать.

– Видно, ссора серьезная была, – Валандра подняла взгляд на Вадима.

– Скорее всего так, – согласился он.

– И как долго Зернов был у Федорова?

– Около часа.

– И что же, Анжела все это время просидела в комнате?

– Выходила пару раз – покурить.

– Где Федоров познакомился с Анжелой?

– Сказал, что в кафе, только Зернов не понял, в «Ретро» или в «Виноградине», Федоров иногда ужинал то в том, то в другом.

– Когда это произошло?

– Недели полторы назад, точнее выяснить не удалось, – с сожалением ответил Вадим.

– Алискер, – Вершинина обратилась к Мамедову, – когда уехала Светлана с Сергеем Коломийцем?

– Они улетели в Москву в понедельник, пятнадцатого февраля, первым рейсом – быстро ответил Алискер, не заглядывая в записи.

– Вадим, что у тебя еще по Андрею Зернову? – Вершинина снова посмотрела на Маркелова.

– Зернов характеризует Федорова в основном положительно.

– Ясно. Тогда перейдем к Зотову и Симягину, – Вершинина кивнула Алискеру.

* * *

«После доклада Мамедова отчитывался Антонов. Он подтвердил, что место „работы“ Анжелы Голубевой, подруги Федорова – кафе „Виноградина“. Одна из официанток по описанию опознала ее.

После планерки я задержала в кабинете Мамедова, который был явно «под газом», что для него, да и для всех остальных сотрудников отдела безопасности, было довольно странным.

Мамедов не отличался пристрастием к алкогольным напиткам, хотя и не был ярым борцом за поголовную трезвость. По праздникам он позволял себе пропустить пару-тройку рюмок. Случаи, когда он напивался «до чертиков», можно было пересчитать на пальцах одной руки.

Один из них пришелся на нынешний Новый год, другой – на девятнадцатое апреля прошлого года, когда Алискеру сообщили о гибели его девушки в автомобильной катастрофе.

С большей или меньшей уверенностью можно было сказать, что в рабочее время никто из сотрудников «Кайзера» не видел его выпившим. А может, видели, и не видела лишь я?

– Алискер, что-то я не пойму… – начала я.

– Выпил я, Валентина Андреевна, – не дав мне договорить и виновато глядя на меня, сказал он, – пришлось!

– Тот же случай, что и с Колей? – я усмехнулась.

– Примерно. Суть разговора вы уже знаете. Когда я приехал в «Компас», Симягин со товарищи был уже на взводе. Если бы я не принял пару рюмок, со мной бы вообще не стали разговаривать, а так, кое-что узнать удалось, – удовлетворенно произнес Мамедов.

– Ладно, все в порядке, – улыбнулась я.

А что оставалось делать?»

«Не слишком ли сухо написано? С другой стороны – это же детектив, а не сборник анекдотов, хотя юморку добавлять не мешает», – прокомментировала Вершинина отрывок, только что вышедший из-под ее пера.

Она встала из-за широкого кухонного стола, покрытого клеенкой в красную клетку, и, подойдя к плите, открыла дверцу духовки. Плоские куски свинины, удачно выбранной Болдыревым, весело шипя в пузырящемся жире, начали покрываться аппетитной золотистой корочкой.

Валентина Андреевна собрала ложкой с противня жир и оросила им подсыхающую поверхность мяса.

«Должно получиться неплохо, – облизнулась она, – и рис вот-вот будет готов».

Валентина Андреевна ссыпала мелко нарезанную петрушку, укроп и кинзу с деревянной доски на тарелку. Где-то прочитав, что зелень положительно влияет на процесс пищеварения, она старалась по возможности чаще добавлять ее в пищу.

Помытые фрукты лежали на металлическом, раскрашенном «под хохлому» блюде, радуя глаз яркими, сочными красками.

Вершинина любила не только вкусную, зачастую обильную пищу, но и красиво, с изяществом и выдумкой сервированный стол, поэтому всегда, прежде чем купить новую посуду, неторопливо и тщательно выбирала ее.

– Максим, – позвала она сына, который в своей комнате играл в «Денди», слушая очередной диск «Сепультуры», – иди, мой руки, ужин готов.

Разложив мясо и рис по тарелкам, Валентина Андреевна включила электрочайник. Максим, занятый переходом на очередной уровень, не торопился за стол, и ей пришлось тащиться в его комнату.

– Ты что, не слышал меня? – строго спросила сына, выключив магнитофон.

– Сейчас, мам, еще минуточку! – ответил увлеченный игрой Максим.

– Останешься без ужина, – пришлось ему пригрозить.

Конечно, она не выполнила бы своей угрозы, но это, во всяком случае, подействовало. Отложив в сторону пульт, Максим поспешил в ванную.

– Здорово пахнет! – с детской непосредственностью восхитился он, садясь за стол.

Вершинина избегала вести за едой серьезные разговоры, и поэтому они говорили о максимовских тренировках, новых дисках и приключенческих романах, которые Максим потреблял в немеренном количестве, иногда в ущерб школьной программе.

Для своих двенадцати лет он неплохо разбирался в компьютерах, и Вершинина собиралась посоветоваться с Маркеловым, какой компьютер лучше купить мальчику, тем более, что отец Максима предложил взять часть расходов на себя. Вершинина была в состоянии и сама оплатить эту покупку, но Олег тоже захотел принять в этом участие. А так как алиментов она с него не брала, ей пришлось согласиться.

– Ты уже выбрал место для машины? – спросила она Максима, расправившегося с мясом и теперь налегавшего на фрукты.

– Ага, я поставлю его на своем столе. А когда мы поедем за ним?

– Может быть, завтра, – Вершинина с усмешкой посмотрела на сына, которому не терпелось скорее сесть за свой личный компьютер, – вот только договорюсь с Маркеловым, лучше него никто не посоветует.

– Я бы хотел также разбираться в компьютерах, как он, – с «белой» завистью к Вадиму, сказал Максим, положив в рот последнюю дольку апельсина.

– Чай будешь? – Вершинина достала керамические чашки и чайные ложки.

– Конечно. – ответил Максим, хотя по его отсутствующему взгляду Вершинина поняла, что он все еще думает о предстоящей покупке.

– Вымой посуду, – сказала Валентина Андреевна сыну после ужина.

Тот вначале заартачился, но натолкнувшись на строгий взгляд матери, уступил и, открыв воду, нехотя принялся за дело.

Пройдя в гостиную, Вершинина щелкнула пультом. Усевшись перед телевизором, она взяла телепрограмму.

«Так, посмотрим, чем нас сегодня порадуют? – она бегло просмотрела столбцы программы, – а вот это стоит посмотреть», – отметила она фильм Ларса фон Триера, хотя засомневалась, сможет ли досидеть до конца – «Европа» начиналась заполночь.

Телефонный звонок отвлек ее от газетно-телевизионных штудий. «Наверное, Виктор», – предположила Вершинина и перед ее внутренним взором возник высокий, статный, что называется «в теле», вечно улыбающийся и шутящий Виктор Романов.

Этот тридцатисемилетний русоволосый бонвиван при очках и усах работал биржевым брокером. Его веселый легкий характер позволял ему справляться с каждодневными стрессами и нервными перегрузками – следствием напряженной работы.

Но каково же было ее изумление, когда подняв трубку, Вершинина услышала приятный баритон Ивана Кузьмича:

– Добрый вечер, Валентина Андреевна, надеюсь вы меня узнали?

– Узнала, Иван Кузьмич. Вы хотите что-то добавить к нашему разговору? – поинтересовалась она.

– Только не по телефону, – вкрадчиво произнес Коломиец.

– Вы хотите, чтобы я к вам приехала? – спросила Вершинина.

– Сегодня уже поздно, а завтра мы могли бы встретиться где-нибудь на нейтральной территории, например в ресторане, и обсудить все за чашкой кофе.

«Значит ты не ошиблась, Валентина, ты ему, действительно приглянулась. Седина в бороду, бес в ребро, хотя седины-то у него как раз и нет. А может, правда, что-то вспомнил? Да не съест же он тебя, в конце концов в ресторане! Что ты теряешь?» – за доли секунды эти мысли пронеслись в голове Вершининой.

– Только желательно ближе к вечеру, днем мы с сыном едем ему за подарком.

– Я хотел вам предложить то же самое, – обрадованно произнес Иван Кузьмич, – значит, я пришлю машину часам к шести? Вы где живете.

Она продиктовала ему адрес.

– До завтра, Валентина Андреевна, – попрощался Коломиец и положил трубку.

Звонок Коломийца заставил мысли Вершининой вернуться к делу Федорова.

«Практически закончился второй день расследования, в понедельник должен прийти Никита Петрович. Что у нас есть ему сообщить? То, что его брат не виновен? Это, во-первых, нужно доказать, а во-вторых он и сам в этом не сомневался. Надо искать настоящего убийцу. Приблизились ли мы хоть немного к разгадке? Зотов и Симягин, по сути, не имеют железного алиби, хотя косвенно Зотову смерть Федорова, как бы не выгодна, Дмитрий был фаворитом в предстоящем турнире.

С другой стороны, Симягин говорит, что не сомневался в победе Сулейманова. Нельзя сбрасывать со счетов и то, что Симягин, когда спорил, был изрядно «подшофе». Если он поспорил сгоряча и утром понял, что придется выложить пять тысяч баксов, что по сегодняшнему курсу почти сто двадцать тысяч рублей (деньги и для директора крупной фирмы приличные), вполне мог «заказать» Федорова за гораздо меньшую сумму.

Жена Чебакова, довольно экспансивная особа, уговорила своего мужа спонсировать Дмитрия. Для чего ей это было нужно? Как она говорит, чтобы мужу легче было выбивать кредиты. Может быть и так. Надо проверить, не кроется ли за этим что-то другое?

Ее дочь, отвергнутая Федоровым, наверное, могла бы решиться на убийство из ревности, но она уехала на три дня раньше, чем произошло убийство. Да и настолько ли сильны были ее чувства? Кстати, необходимо узнать, когда она приезжает.

Сын Ивана Кузьмича тоже не мог убить в силу своего отсутствия, с таким алиби не поспоришь. Хотя мотив у него был, Светлана ушла от него к Дмитрию. Слишком много версий, и не одну из них просто так не отбросишь.

Может быть, Анжела Голубева сумеет что-то прояснить. Хорошо бы Антонов нашел ее сегодня. Но он не звонит, значит еще не встретил ее».

Вершинина набрала номер телефона Антонова-старшего. Собственно говоря, старше своего брата-близнеца Николая он был всего на полчаса и похож был на него как две капли воды, но вот характеры у них сильно отличались.

Трубку взяла жена Александра.

– Оля, добрый вечер, это Вершинина, Саша еще не вернулся?

– Валентина Андреевна, здравствуйте, – похоже, что Ольга уже спала, голос ее был вялым и сонным, – он звонил, сказал, что задержится, но еще не приходил.

– Я тебя разбудила, ты уж извини меня.

– Ну что вы, я просто задремала перед телевизором, теперь хоть конец фильма досмотрю.

– Напомни Александру, чтобы позвонил, как появиться, хорошо?

– Напомню, если снова не усну, – усмехнулась она.

– Ладно, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Валентина Андреевна.

Решив, что «Европу» не осилит, Вершинина выключила телевизор. Она прошла в комнату Максима, где танковое сражение было в самом разгаре.

– Голубчик, не пора ли тебе спать? – она ласково посмотрела на сына.

– Сейчас, мам, – он ожесточенно давил на кнопки пульта.

– Я наверное, еще подумаю, покупать ли тебе компьютер, – она хитро прищурила глаза, – если уж ты от этой игрушки не можешь оторваться…

– Все, я уже кончил, – Максим тут же выключил экран и отложил пульт.

– Быстро – умываться, чистить зубы и спать, – приказала Валентина Андреевна.

Выполнив вечерний туалет, Максим чмокнул мать в щеку и отправился в постель.