Текст книги "Город под созвездием Близнецов"

Лабиринты

 
Ты был лабиринтом из белых торосов,
С Полярной звездой на крутом потолке,
И с болью зеркал от невнятных вопросов,
И с тенью драккара на правой руке.
 
 
В тебя я входила, стараясь согреться,
Ведь раньше манил на отсветы костра,
Но только во льдах нет причины раздеться
И жгут равнодушьем и сталью ветра.
 
 
И чтоб не плясать на пути Карнавала,
Где осень калечит сердца и любовь,
Я – птицей молчащей – себя оторвала
От стен лабиринта, чтоб чувствовать вновь.
 
 
И вот я стою перед хитрым сплетеньем
Кустарников, снов и былой маеты.
Направо – смешки в ореоле творенья,
Налево – святые в колючках мечты.
 
 
Опять лабиринт. Только жажда согреться
Уже не владеет прозревшей душой.
Иду нагишом, чтоб хотелось одеться
В ночные луга, где всё дышит росой.
 

Золотистый ковш и неразлучная птица

 
Отраженье моста – золотистым ковшом —
Воду черпает с запахом тмина.
По-над речкой октябрь чуть помятым листом
Отмечает в себе середину.
 
 
За перила держусь, чтобы вверх не взлететь,
Не исчезнуть, не кануть, не скрыться.
Буду светом стоять и от радости петь —
Неразлучная странная птица.
 
 
А по берегу бродят чужие мечты:
Кто – монетно, а кто и без края,
Кто-то ищет признанье своей красоты,
Кто-то падок до сизого грая.
 
 
А фонарь не горит, благо солнечный день
И на вязах вскипает зарница.
Под мостом кормит уток прозрачная тень
Булкой сдобною, кислою ржицей.
 

Волшебная арфа

 
Волшебная арфа из почек и веток,
Из белок-летяг и из струн паутины,
Из жарких костров и из мускусных меток,
Из пятен оленьих, простора равнины.
 
 
Волшебная арфа из плача ребёнка,
Пришедшего в мир с сокровенною вестью,
Из рыжей девчушки, смеющейся звонко,
Из дружбы заветной, не связанной с лестью.
 
 
Волшебная арфа из женского лона,
Поющего бархатом роз и сирени,
Из яро-весеннего волчьего гона,
Из памяти, пепла, разрухи и тени.
 
 
Волшебная арфа из пальцев слепого,
Поймавшего сердце в силок ощущений,
Из ветра, из птицы, из тёплого крова,
Из мягкой подушки и нежных «хотений».
 
 
Волшебная арфа из лодки и моря,
Из рук кузнеца и чутья капитана,
Из рвов и лафетов, сражений и горя,
Из вечных смешений – «не поздно, так рано».
 
 
Волшебная арфа из жизни бегущей,
Ложащейся кольцами в сонное древо,
Из магии слов – кружевной и поющей,
Из древней воды под названием Нево.
 

Саксофон и фонтанная чаша

 
По осени сохнет фонтанная чаша,
Оставив для лета густые дожди.
Теперь лист осенний прошепчет: «Не наше»,
Мелодия струек добавит: «Не жди!»
 
 
Но «чёрная шляпа» с душой саксофона
По-прежнему ищет счастливые дни,
И голос, чуть вязкий, со знанием тона
Хрипит у фонтана: «А мы не одни!»
 
 
И тот заливает беспечной строкою
Остывшие плитки под быстрой ногой.
А город кивает бродяге-герою,
Посмевшему стать музыкальной волной.
 

На улицах

 
На улицах – размытость октября,
Крикливость чаек, снег с дождём и лужи.
А где-то плещут тёплые моря
И нет «колодцев» постосенней стужи.
 
 
На улицах – шуршанье октября
И «бутерброды» с рынка листопада.
А где-то плещут тёплые моря
И солнце продают, как сливы с сада.
 
 
На улицах – бездонность октября,
Такая, что залезет даже в душу.
А где-то плещут тёплые моря
И за бочок «кусают» тётку-сушу.
 
 
На улицах – мерцанье октября,
Смешливый зонт – от радуги наследство.
Пусть где-то плещут тёплые моря,
Ношу с собой проверенное средство.
 
 
Ношу с собой косматых старых львов,
Кафе, глинтвейн и шарф чуть-чуть колючий,
Кусочки неба, вольности стихов…
Что вам налить? Помягче иль пожгуче?
 
 
Что вам налить? Открытость всем ветрам,
Высокий шпиль в придачу к капучино?
А может, просто прогуляться нам,
Чтоб целый город улыбался в спину?
 

Кто-то ждёт прилив

 
Кто-то ждёт прилив, чтоб, царапнув дно,
Стать обшивкой тел – быстрым кораблём,
Чтобы штормы пить, как в загул вино,
Подливая жизнь к смерти – окоём.
 
 
Чтоб ломать волну «замком на песке»,
Обтирая пот сизой тряпкой дней,
Чтоб познать себя в счастье и тоске —
От высоких звёзд до стальных цепей.
 
 
Чтоб ценить в ночи «фаллос» маяка,
Обругав святош за недельный пост,
Чтобы чёрный жгут «райского» венка
Обменять в порту на чертячий хвост.
 
 
Чтоб с кривой душой не копить камней
От семи долгов за любовь-приют,
Чтобы выбрать толк из морских ролей,
Разглядев строку: «Ты моряк иль шут?»
 

Десятое небо

 
Над городом – море из странных видений.
Над городом – штормы, покой и туман.
Там пляшут матросами Боги и тени
И лунным грузилом свисает карман.
 
 
Там тонут рекламы нагих и одетых,
Медузно скользящих над сумрачным дном.
А в небе седьмом раскаляется лето,
Чтоб людям казаться загаданным сном.
 
 
За тучами – лодка, не лодья поморов,
И в ней ловит солнце досужий рыбак.
На небе восьмом можно выказать норов,
Поскольку ты сам себе – родич иль враг.
 
 
С приливом приносит опять наважденье,
И гнётся циклон рыжей мачтой-сосной.
На небе десятом кричат мне: «Гвапенья,
Беги по волнам за толстухой луной!»
 

Июньский дождь

 
Дождь мелко моросил и пах цветком сирени,
Подкошенной травой и чистою землёй.
Ложились тополям под ноги светотени,
Покрытые водой, как чудною резьбой.
 
 
И хлопали зонты – крылом – над головами,
Ловя июньский дождь за пуговки пальто,
Не ведая, что он пришёл, как маг, с дарами —
Не как публичный шут в дешёвом шапито.
Мой трепет незрим
 
 
Мой трепет незрим – спрятан жизнью в сапфире
И впаян в кольцо, что на пальце ношу.
В прозрачности синей – легенды о мире,
Который – к несчастию-счастью – бешу.
 
 
Я так забавляюсь, представив двояко
Страстишки и страсти – водицу с вином!
Наждак убирает огрехи под лаком,
А лёгкая кисть размягчает залом.
 
 
Гляжу, доверяя страницам и стенам,
В которых от двери остался проём.
А дальше – дороги с возами и сеном
И солнце гулящее – в стон, в окоём.
 

Пахнет морем, хоть волны речные

 
Пахнет морем, хоть волны речные
Обливают прохладой гранит.
Утро гасит потёмки свечные,
Признавая, что город не спит.
 
 
На ступенях, продрогнув от ночи,
Кружат парой платков сизари,
Возвещая о дне и толоче,
О незрелости жёлтой зари.
 
 
Ветер бросил песок расставанья,
Разгулявшись под властью грозы,
И затих, не добившись признанья,
Уговоров и вечной слезы.
 
 
И теплеют опять парапеты,
Ветви лип и корабль облаков…
Как белеют к июню приметы,
Коль не вешать на души замков!
 

Что в тебе, жизнь?
(Акростих)

 
Соединяет жизнь закаты и рассветы,
Объятия и плен, восторг и красоту,
Любимое лицо и бесшабашность лета,
Небрежное письмо и нежную мечту,
Еловый лак воды, прохладный у причала,
Чердак, где солнце прёт с востока колесом,
Нижайшее «Прости» – великое «Как мало!»,
Озноб по вечерам и пение с котом,
Ендову с киселём и ковш с медовой брагой,
Лукавый завиток и взгляд из-под ресниц,
Елей случайных встреч и страсть в ряду с отвагой,
Тавро благих небес и вольнодумье птиц…
О, как познать её, себя совсем не зная?!
 

Наталья Самошкина

Интуитивный художник, писатель и поэт.

Ведьма из клана Огненного Дракона. Энергопрактик. Ведьмовское имя – Найра.

Проживает в Санкт-Петербурге.

Её творчество не ограничивается созданием загадочных, чувственных и непредсказуемых произведений для взрослых. Оно также приглашает в мир волшебства детей и подростков, способных получать удовольствие от мудрых и в то же время увлекательных сюжетов.

Наталья Самошкина – автор романов «Ловец заблудших душ», «Тиур – вестник Рарога», сборника прозы и поэзии «Признание в любви и абрикосовая косточка», сборника хокку «Книга гаданий Найры. Как жизнь длинна…» и «Сказок волшебницы Найры. Дракончик Волли и большая звезда». Её произведения можно найти во многих проектах издательства «Четыре».

Имеет награды от Российского союза писателей и петербургского издательства «Четыре».