Текст книги "Стамбульская мозаика"

Иван Захаров или Стамбульская мистификация

– Странный человек, – протянул мужчина, потягивая густой крепкий кофе.

– Он не странный, он – русский, и этом все объясняется, – со знанием дела ответил ему хозяин кофейни, – это русский путешественник.

Но любитель кофе не успокаивался.

– Вот скажи мне, Фазиль, – продолжал он, – разве он нормальный? Каждую пятницу я захожу к тебе на кофе, приправленный последними базарными новостями, и каждую пятницу я вижу его. Сидит, особняком, ни с кем не говорит, и все копошится в своих бумажках… Странный он, нормальный бы путешественник завел беседу, узнал для себя что-то новое да рассказал бы другим что-то о своей стране. Разве такие нелюдимые путешественники бывают?

Эээх!

Мужчина махнул рукой, вложив в этот жест все свое презрение к нелюдимому посетителю.

– Пускай его, – усмехнулся Фазиль, одной рукой взвешивая коричневые зерна на высоких, до блеска начищенных весах, а другой параллельно давая щелбан мальчику-прислужнику, который неловко пролил кофе и запачкал стол, – сидит и сидит. Зато щедро платит за сладости, мне большего не надо.

Между тем, предмет их обсуждения действительно не обращал внимания ни на что, кроме своих бумаг. Его не волновали досужие сплетни, снующие туда-сюда разносчики, и даже три сирийца, что сидели у самого выхода и привлекали всеобщее внимание пышностью костюма и громкими гортанными словами не заставили его оторвать головы от кипы листов, занимавших всю поверхность стола.

Как одержимый, он что-то чиркал на листе и бормотал себе под нос:

– Вот так вот, еще уши… Я забыл уши… Ну ничего, в следующий раз, а нос вот…

От своих почеркушек нелюдимый посетитель отвлекся только когда хозяин кофейни потряс его за плечо:

– Уважаемый, – медово пропел он, не переставая при этом трепыхать несчастного туда-сюда, – кофейня закрывается, уважаемый!

– А! – вздрогнув, мужчина поднял на него глаза и будто бы впервые увидел, – а, да, да, я сейчас заплачу и уйду, не переживайте.

Бережно собрав со стола листы и упаковав их в видавшие виды кожаную папку, мужчина бросил на стол несколько монет и вышел из кофейни на улицу.

В нос ему ударил пряный запах стамбульского вечернего базара, в котором аромат специй причудливым узором сплетается с ароматом кофе и запахом переспелых овощей, что за день нагрелись на солнце, несмотря на все старания торговцев, закрывавших их от палящих лучей.

Золотые лучи скользили по стенам, город, прощаясь с дневной жарой, готовился к вечерней прохладе. Где-то за забором слышался задорный детский смех, до уха путешественника долетел было обрывок песни, но налетевший с Босфора ветер унес слова куда-то вдаль, рассеял.

Благодатное время – время визитов, прогулок, разговоров, пятница.

Что может быть приятнее, чем посидеть в хорошей компании пятничным вечером да послушать последние сплетни?

Но все это не интересовало нашего героя. Ускорив шаг, он повернул вглубь дешевых, слепленных друг к другу домишек и исчез в одной из дверей, за которой скрывалась нищая гостиница.

Открою вам тайну – проницательный хозяин кофейни угадал, путешественник действительно был из России.

Он был молод, нищ – и амбициозен отчаянно и безнадежно, как может быть амбициозен только провинциал, которому неоткуда ждать милостыни Всевышнего.

Хорошо жить, рассчитывая на покровителей сильных мира сего да на родительские барыши, но Иван Дмитриевич не обольщался – в этом мире он мог полагаться только на себя. Мечтал стать художником – да в Академию художеств не взяли, как говорится, «рылом не вышел», то есть ни деньгами, ни знатностью не подошел.

Мечтал о военной карьере – так тоже от ворот поворот.

Идти в бесперспективное услужение Иван Дмитриевич не хотел. Рассудив, что в Российской империи без денег и связей ничего хорошего его не ждет, он пошел ва-банк – собрал свои пожитки, подвизался на военный корабль «Грозный», и через некоторое время сошел на берега Константинополя.

В его голове был дерзкий план, который должен был оставить его имя в истории.

Очень уж хотелось Ивану Дмитриевичу остаться в истории, грех тщеславия, так сказать.

Захаров хотел написать портрет султана.

Легко сказать, да сложно сделать – к султану абы кого не пускают, но наш герой не отчаивался. Прознав, что каждую пятницу султан выезжает на намаз, Иван Дмитриевич начал караулить свиту султана около мечети, запоминал отдельные черты лица, жесты, мимику, а потом уже переносил их на бумагу, делал многочисленные наброски, которые постепенно выдавали полную картину.

Дело шло медленно – но шло же!

Летят недели, ездит на намаз султан, трудится Захаров, в глубине маленькой комнатушки понемногу рождается портрет.

И вот работа закончена, но что толку?

Мало написать портрет султана, его же нужно еще султану как-то продать!

Захаров обивал пороги приёмных визирей и пашей, и наконец добился аудиенции у великого визиря, который не устоял перед напором молодого человека и выдал тому разрешение присутствовать на смотре, где будет султан.

Итогом смотра был безоговорочный успех Ивана Дмитриевича – портрет понравился султану, и тот поручил художнику из России написать портреты его детей. По окончании написания этих портретов во дворце была устроена персональная выставка художника. Заголовки зарубежных газет пестрели сенсациями – первая выставка русского художника в Константинополе!

Русский художник покорил османского султана!

Небывалый гонорар – 25 тысяч пиастров за портреты!

А Захаров собрался – да и поехал дальше, в Грецию.

А потом вернулся в Петербург, где устроил в Манеже свою персональную выставку – небывалое для России, до этого момента организовывались выставки только членам Академии художеств и только с Академии же благословения. Вход на выставку стоил невозможных денег – аж 1 рубль серебром, и в «Петербургских ведомостях» написали коллективную жалобу, на зарвавшегося художника, которому султан выдал 25 тысяч пиастров, а он грабит бедных любителей искусств.

По завершении выставки, Захаров пробует еще раз поступить в Академию художеств, но получает жесткий отказ, после чего с картинами он завязал и обратил свой взор на литературу – написал «Записки русского путешественника» в трех томах, в которых подробно описал свои приключения на Востоке вообще и в Турции в частности.

Забрал гонорар за книгу и куда-то уехал, и больше о нем не слышали.

Где мистификация, спросите вы?

А вот это все, по видимому, и есть мистификация, пример того, как грамотно распущенный слух может принести своему создателю неплохой гонорар, славу и место в истории.

Итак, что же было на самом деле, то есть чему есть реальные подтверждения?

Был такой Иван Дмитриевич Захаров – человек из ниоткуда, прибывший в Петербург для поступления в Академию художеств и получивший отказ, о чем есть соответствующие записи.

На борту корабля «Грозный» он действительно прибывает в Константинополь, но – упоминания об этом человеке в записках современников, живших при дворе в Османской империи нет, хотя должны были бы быть, персональная выставка, портрет султана, события для жизни султанского двора значительные. Да и во дворце художник должен был провести много времени, пока писал портреты детей, неужели же он ни с кем не контактировал?

Опять же, куда делись картины?

Где они – прославленный портрет повелителя и портреты детей?

Нет их, ни в России, ни в Турции.

Статьи о выставке в Константинополе в зарубежной прессе были, но – не забывайте, что выставка проходила во дворце и устроена была якобы только для членов династии, и иностранные газеты писали о ней со слов… самого Ивана Дмитриевича, так как во дворец посторонних, и тем более журналистов, не пускали, а соцсетей в девятнадцатом веке не было.

Статья в «Петербургских ведомостях» о дороговизне выставки художника в Петербурге есть, но вот что выставлялось, и главное – куда потом делось? Из-за невозможно дорогого входного билета ее почти никто и не посетил…

Еще вопрос – гонорар в 25 тысяч пиастров, была ли она, эта космическая сумма? И если была – куда дел ее предприимчивый Иван Дмитриевич? Ведь после издания своей книги он исчез в никуда, пропал, уйдя в небытие, из которого появился.

Растворился в пространстве.

Книги, кстати, есть, и их даже можно увидеть и потрогать в Государственной публичной исторической библиотеке города Москвы, там хранится экземпляр с того самого тиража.

Там же, в книге, отпечатанная единственная гравюра – якобы Фатимы-султан.

На этом все.

Но одно я знаю точно – место в истории Иван Дмитриевич Захаров себе обеспечил, как и хотел.

Так что цели своей он достиг.

Как ни крути.

Фонтан Расставаний

Стамбул – кубышка с секретами.

И идти за ними в туристический центр вовсе даже не обязательно – можно просто спуститься в метро.

Вот, станция Мармарай под названием «Ayrılık Çeşmesi», например.

А ведь если перевести с турецкого, то «Ayrılık Çeşmesi» – это «фонтан расставаний».

Название, как и все в Городе Души, не случайное. И каждый раз сталкиваясь с этой станцией, думаю – сколько же слез, надежд и молитв повидало это место?

Дело в том, что издавна, именно отсюда отправлялись в дальнюю дорогу путешественники и паломники, здесь же был пункт сбора османской армии перед выступлением в поход. На три дня разбивали лагерь уходящие на войну, три дня приходили сюда прощаться матери, жены, невесты, братья и сестры.

На третий день в лагерь приезжал султан и армия выходила в поход.

Здесь, с этой точки, бросали последний взгляд на Стамбул уходящие и не знающие – вернутся ли?

Здесь молились, расставались, провожали друг друга, плакали, надеялись на лучшее сотни тысяч людей, за веком век.

Здесь же в семнадцатом веке Газанфер-ага поставил фонтан с питьевой водой. Была раньше такая традиция – ставить фонтаны, чтобы каждый мог напиться и мысленно поблагодарить тебя, давно уже ушедшего в мир иной.

Фонтан этот, кстати, дожил до наших дней, только воды в нем больше нет. Как нет и старенького намазгяха, и даже огромного кладбища, от которого осталось лишь несколько могил.

Зато тут сейчас есть дорожные развязки, эстакады, метро и железная дорога… Сумасшедшему двадцать первому веку нужна скорость, ему не до старых камней. Его тоже можно понять.

Но каждый раз, проносясь мимо в современном вагоне, смотрю на закрывающиеся двери и невольно думаю о том, что там, наверху, среди гула машин, стука колес железной дороги и звонков мобильных телефонов тихо и грустно стоит маленький, давно пересохший фонтанчик, на который давным – давно не обращают внимания.

Кому нужен фонтан, вода сейчас есть в любом магазине.

А он – стоит.

Немой мудрый гость из прошлого Османской империи, помнящий молитвы и надежды миллионов уходящих вдаль.

Оборона замка Поенарь

В бытность мою в Румынии довелось мне пожить в старинном городке Брашов. Это один из тех городков у Карпат, где в старой части все еще бьют в полдень часы на городской ратуше, а туман, спускаясь с гор, по утрам плывет мимо твоего окна, рождая в рассветных сумерках странные образы.

Но речь не об этом.

Брашов окружен древними, по-настоящему средневековыми замками. Какие-то из них восстановлены, принимают туристов, но большинство – руины на вершинах, окруженные лесами, в которых до сих пор легко встретить волков прочих диких животных.

Но, признаться, меня эти руины привлекают более, нежели туристические известные объекты, поэтому в свободное время я занимаюсь исследованием окрестностей и мотаюсь от одной горы к другой. В один из дней еду в Поенарь, вчера соседи по дому рассказали, что там сохранился прекрасный заброшенный замок на горе, среди вековых елей, все как я люблю.

Денек, помнится мне, был туманный, что в этих местах обычное явление. Добравшись до подножия, долго и трудно взбиралась по ступеням туда, наверх, где щерятся в небо мощные каменные стены.

Наверху выдыхаю. Полторы тысячи ступеней – это не шутки. Клоки тумана проплывают внизу, в обрыве, мимо замковых стен, сине-зеленые ели на склонах гор молчат, храня свои тайны.

Тишина.

Кроме меня по замку ходит еще один человек, что удивительно, посетитель в этих местах редкость. Подъем крутой, местность пустынная и делать тут в принципе нечего – разве что смотреть, как я, на туманы, слушать птиц да воображать себя то ли сказочной принцессой, то ли отшельником, которому хочется ощутить связь времен.

У замковой башни мы и столкнулись – он фотографировал обрыв. Пытаясь разойтись на узкой дорожке, я прижалась к стене, что выходила на каньон реки Ардеш, рокочущей далеко внизу.

– Надо же, – пробормотал незнакомец, обходя меня, – почти, почти, не хватало ей только перегнуться через перила и броситься вниз в поток. Да…

– Что вы сказали? – понимаю, что он говорит на турецком языке.

– Вы знаете турецкий? – мужчина удивленно посмотрел на меня.

Знание языка сближает, особенно если вы – в чужой для обоих стране, где вас обычно мало кто понимает.

– Я говорю, что вы так стояли у края башни, прям как Лидия в тот далекий год. А вот здесь они и умирали, – он показал на один из склонов.

– Кто?

Речи незнакомца пугают.

– Вы не знаете?

– Нет.

– Не бойтесь, – незнакомец рассмеялся, – я в своем уме и вовсе не собираюсь сбрасывать вас в Ардаш. Но скажите, неужели вы никогда не слышали имя Влада Третьего?

Увидев мою заминку, он улыбнулся.

– Вы, наверное, больше знаете о нем как о кровавом графе Дракуле, – сказал он, – а между тем это был смелый человек, великий политик и названный брат султана Фатиха Мехмета Завоевателя. И поэтому я здесь, хотел увидеть своими глазами место, где полыхал огонь того сражения.

– Я ничего не знаю об этом, – признаюсь я, – и разве замок Дракулы не Бран? Это совсем в другой стороне, я была там пару недель назад.

– Вам понравилось? – в уголках губ его скользнула усмешка.

– Нет, – честно отвечаю я. – Не люблю туристические толпы, новодел в реставрации и завышенные цены.

– И самое удивительное, что Бран – это просто бренд для туристов да место съемок фильмов. А настоящая резиденция Влада была здесь, на приграничье Валахии и Трансильвании. Здесь же была и та кровавая осада… Ну да вам это вряд ли интересно.

– Еще как интересно, – торопливо говорю я, – расскажите, пожалуйста…

Мы устраиваемся у замковой стены, приваливаемся к вековым камням спинами, расчехляем сумки. В моем рюкзаке есть большой термос с травяным чаем, у моего неожиданного собеседника в сумке обнаруживается несколько сандвичей с сыром и пачка печенья – почти королевский пир.

– Это было очень давно, минуло пятьсот лет с той страшной ночи, – начал свой рассказ мой собеседник, – Валашский господарь Влад Цепеш Третий стоял у замкового окна и смотрел, как корчились на кольях пленные османские воины. Ему было противно от того, что он видел, но выбора у него не было…

***

Валашский господарь Влад Цепеш Третий стоял у замкового окна и смотрел, как корчились на кольях пленные османские воины. Ему было противно от того, что он видел, но выбора у него не было – османскую армию нужно было напугать, их собственной, так любимой казнью. Может быть, это поможет остановить наступление. Поэтому он отдал приказ, не колеблясь ни минуты.

Ночь была холодная и звездная. Отойдя от окна, господарь завернулся в длинный черный плащ.

Когда-то давно такой же плащ носил его отец, Влад Второй, а еще его сторонники – те, кто осмелились основать Орден Дракона, в попытке противостоять завоеваниям Османов. Победным шествием шли османы, и Валахии невольно пришлось стать турецкой провинцией. Отец сопротивлялся как мог – вел с султаном двойную игру, основал орден, но однажды султан открыл его замыслы – и потребовал заложников. Двух сыновей, которых убьют, если он поднимет мятеж.

Влад почти не помнил отца, слишком рано их разлучили. В памяти остался только плащ, сильные, крупные руки, что держали его плечи, черные глаза и его голос, те слова, что отец говорил на прощание:

– Свобода. Сын, запомни – только свобода является по-настоящему ценным в этом мире. Ты сейчас уйдешь с ними, но ты будешь помнить – ты мой сын. Наблюдай. Учись. А когда вернешься, закончи то, что начал я.

Эти слова, плачь брата Раду, цепляющегося за полы отцовского плаща, страх да гортанные голоса янычаров – вот то немного, что Влад помнил из той, другой ночи.

Эти слова он никогда не забывал. Они жили в нем, как ядовитое растение, что пустило корни в самое сердце, как зуд незаживающей раны.

Потом была дорога – долгая, бесконечная. Скудная еда, долгие переходы, незнакомцы с саблями и два испуганных брата, не понимающие, куда их ведут.

Когда их наконец привезли в Эдирне, он приготовился умирать – маленький, испуганный, оторванный от родины и семьи ребенок.

Но – смерти не было, были унылые, похожие один на другой дни, а потом к ним пришел незнакомый мальчик в сопровождении янычар. Он подошел к Владу и что-то сказал, но тот не понял, и мальчик, разозлившись, ударил его. Этого Влад стерпеть уже не смог – он бросился на него со всей яростью мальчишки, решившего во что бы то ни стало наказать обидчика. Янычары начали было растаскивать детей, но повелительный оклик остановил их.

– Сами разберутся, – сказал статный вошедший мужчина, – оставьте.

На полу дворца отчаянно мутузили друг друга шехзаде Мехмет и будущий наследник Валахии Влад Цепеш Дракула.

И разобрались, а после даже подружились. Понемногу Влад и Раду начали понимать язык чужеземцев, а Мехмет, оценив храбрость нового знакомого, начал испытывать к нему симпатию – Влад оказался там самым человеком, что не боялся говорить юному шехзаде правду, какой бы она не была, да и на учебных поединках не страшился, в отличии от других, противостоять сыну султана.

В детстве все было проще – можно было просто дружить. Вместе ходить на уроки, вместе постигать искусство боя, и вместе учиться военной стратегии.

Разница лишь в том, что один из друзей – пленник, никогда не забывавший об этом.

Так проходили годы.

Ночами Влад пробирался к младшему брату, к Раду, и вдвоем они мечтали, как однажды убегут, разыщут дорогу домой, отца. Но жизнь распорядилась иначе, и это господарь тоже отлично помнил.

У княжества Валахии всегда было много врагов – соседи-венгры, бояре, мечтающие посадить на трон своего кандидата, османы, обкладывающие маленькую страну непосильной данью. И однажды в Эдирне докатилась весть – валашский господарь Влад Второй и его старший сын убиты, власть захватили бояре, а маленький, четырнадцатилетний пленник – теперь единственный наследник трона.

От воспоминаний сводило челюсть.

Влад хрустнул пальцами.

Влад помнил, как той ночью пробрался к Раду, как говорил ему – надо бежать, нужно домой, отца убили и брата больше нет. Помнил, как шептал в ухо Раду страшные обрывки новостей:

– Говорят, их похоронили живыми, брат? Слышишь? Живыми! Воины рассказывают, как они выли из-под земли.

Но Раду не хотел слышать. Ему нравилась жизнь во дворце.

– Там ничего не осталось, брат, – лениво отвечал он, – оставь. Забудь, живи, мы обласканы султаном, зачем нам куда-то бежать?

Ночами Владу не спалось. Сквозь маленькие окна он видел, как османы казнят пленных – насаживают их на тонкие колья, что медленно пронзают тело и заставляют мучиться сутками, издавать предсмертные крики.

И тогда ядовитое растение в душе распустилось цветами ненависти.

– Я знаю ваш язык. Я выучу все ваши приемы и обычаи. И когда у меня появится возможность, я буду убивать вас, я буду убивать вас вашим же способом, – шептал мальчик одними губами в тишине ночей вместо молитвы, – я буду вас убивать.

Так прошло еще шесть лет, и вот наконец уже не шехзаде, но султан Мехмет, позвал к себе друга и сказал:

– Езжай домой. Теперь ты будешь мне служить там, и будешь делать это лучше, чем делал здесь.

И тогда он вернулся – в свою израненную страну, где боярские войны за власть порождали хаос, соседняя Трансильвания грозила войной, а в городах процветали самосуды.

И тогда он поклялся – отомстить за отца и брата.

Вытащить из плена Раду.

Освободить страну от власти империи Османов.

Но сначала нужно было набраться сил.

Четыре года потратил Влад – писал султану Мехмету смиренные письма, клялся в верности, исправно собирал дань.

А сам тайно собирал и обучал армию, устанавливал дружеские отношения с королем Венгрии.

И каждую ночь просыпался от ночных кошмаров.

В тишине валашских ночей то чудились ему крики заживо погребенного отца, то вставала перед ним вереница мучающихся пленников при османском дворе, то будил его голос, шепчущий:

– Свобода, сын мой, запомни – только свобода является по-настоящему ценным в этом мире.

И, спустя четыре года, Влад решился.

Как раз выдался удобный момент – папа Римский выделил средства на крестовый поход против турок, король Матеуш обещал поддержку.

И тогда Влад перестал платить султану дань.

На тот момент султан вел войну с Грецией и не сразу начал действовать против мятежного господаря, и, пользуясь моментом, Влад железной рукой наводит в стране порядок.

Вспоминая об этом, господарь усмехнулся – все же так просто.

Хочешь порядка – карай смертью за беспорядки.

И не нужно разбирать, во имя чего или кого этот беспорядок был учинен.

Это были великие четыре года – он основал столицу, Бухарест, наладил торговлю. И самое главное – ни разу за все это время не отправил дань.

Но затишье не могло продолжаться вечно, назревала война. И в этой войне его предали – друг, король Матеуш, давно потратил деньги папы римского и не собирался давать Владу войско. Он поступил хитро – велел войску выдвинуться, встать на границе Словакии и ждать, чем еще больше разозлил султана. Мехмет Фатих Второй, покоритель Константинополя, выслал на мятежную Валахию 250 тысяч воинов, что мог он, Влад, противопоставить им?

Свою жалкую армию в тридцать тысяч?

Но он нашел выход – войско отступило, и началась партизанская война. Войско Влада теперь атаковало только ночью, во тьме они выли, будто волки, и османская армия не понимала, кто атакует?

Влад?

Звери?

А может быть, это нечисть восстала против них?

В темноте, не видя противника, непобедимая османская армия страшилась, боясь, что бьется с оборотнями, и делала ошибку за ошибкой.

Армия господаря постоянно пополнялась – в те кровавые дни в войско брали даже детей и женщин.

За свободу они решили стоять до конца.

В 1462 году под покровом ночи Влад переодел свою армию в турецкое платье и повел в атаку. Перепуганные разбуженные турки в панике поубивали друг друга, не понимая, кто атакует и с какой стороны.

Лишь по счастливой случайности в общей панике не убили султана – по воле судьбы османы перепутали повелителя с визирем.

– Долго вы будете помнить эту ночь, – прошептал Влад, вспоминая свой триумф.

И султан помнил – утром его встретил целый лес кольев, на которых умирали захваченные в плен османские воины, более четырех тысяч человек.

И тогда султан Мехмет Фатих сказал:

– Я не могу покорить страну, которой правит такой кровожадный и великий воин.

И османы отступили.

А король Матеуш, узнав о победе, быстро написал в Рим, отчитался перед папой римским за деньги и сообщил – все в порядке, османы изгнаны, я руководил Дракулой.

Это господарь тоже помнил.

И сделал вид, что поверил жалким объяснениям – мол, не успел собрать войско.

Но времени на обиды не было – нужно было добивать оставшиеся небольшие османские отряды.

О том, как в бою он столкнулся с командиром небольшого турецкого отряда, он тоже помнил. И как сбил с его головы шлем, и как узнал Раду, которого мечтал освободить из плена.

Но порой мечты ничего общего с реальностью не имеют.

Пришлось усвоить и этот урок.

Влад не смог убить брата, пусть и предателя, пусть и изменника.

И это стало началом конца – мятежные бояре заключили договор с турками и сделали Раду новым претендентом на престол. Османы вновь начали наступление, с другой стороны – мятежные войска бояр, воевать на два фронта было невозможно, и он отступил глубоко в горы.

Господарь понимал – это конец.

Оборона замка Поенарь – не что иное, как агония.

Но сдаваться он не был намерен. Маленькая, робкая надежда все же теплилась в нем. Он успел перевести в Поенарь жену, уже несколько месяцев замок выдерживал осаду, может быть, опомнится и поможет Матеуш, может быть, брат все же вспомнит кто он и перейдет на сторону защитников замка?

***

– Но никто не помог. При очередном штурме замка, в самый разгар битвы из последних сил Влад бежал к башне – там был тайный ход, он мог увести остатки людей и жену, но ворота уже трещали под ударами османов, он торопился – но опоздал.

Лидия, ожидавшая мужа в башне, поняв, что конец близко, приняла решение не сдаваться в плен. Слишком хорошо она знала от мужа пытках и нравах османов, и, не дожидаясь, шагнула с башни вниз, туда, в обрыв.

Он опоздал на несколько секунд, которые стоили ему жены.

Сам же господарь бежал через подземный ход, но на этом его победам и войне пришел конец – жена была мертва, брат предал, союзники отреклись. последней надеждой был король Матеуш, но когда Влад с горсткой людей добрался до него, король отдал приказ схватить его и обвинил в измене, сказав, что тот сговорился с турками и хотел вместе с ними захватить Венгрию и лишить его престола.

Отсидев в тюрьме 12 лет, он был выпущен и вместе со Штефаном Батори вновь воевал против турок, захватив Тырговиште и Бухарест, но – снова измена, и на этот раз валашский господарь был убит.

И голову его отвезли в Стамбул в подарок турецкому султану Мехмету Фатиху, его названному брату и товарищу детских игр…

Выныриваю из далекого прошлого в настоящее, смотрю совсем другими глазами на развалины, ставшие свидетелями столь драматичных событий, задаю вопрос, что крутится на языке:

– А вы..?

– А я всего лишь любитель старины, в свободное время езжу по миру и пытаюсь понять масштабы Османской империи. Вот сейчас приехал сюда, вы, кстати, в Брашове остановились?

Мы спускаемся вниз, неспешно беседуя и размышляя, как бы добраться до Брашова в этот уже довольно поздний час.

За спиной в молчаливом одиночестве стоит замок Поенарь, настоящая, не туристическая резиденция Влада Цепеша III Дракулы, в котором остались похоронены его надежды на освобождение от османского владычества, продолжавшегося еще долгие века, аж до заключения Бухарестского мира 1812 года…

PS. Синематограф и роман Брэма Стокера сделали из Влада Дракулы классический образ вампира, овеянный легендами и кровавыми преданиями, но на самом деле это был великий человек, боровшийся за освобождение своей страны и вошедший в реальную, не мифологическую историю как названный брат султана Мехмеда и его же злейший враг, осмелившийся поднять восстание против господства Османской империи.