Текст книги "Французский ангел в кармане"

Глава 11

– Мама, ты не могла бы мне одолжить немного денег? Через месяц я верну.

Мама согласилась. Она не дала дочери столько, сколько та просила, но кое-какие деньги были у нее припрятаны на «черный день».

У Клавдии никак не получалось собрать необходимую сумму. Единственное тоненькое золотое колечко, подаренное ей на совершеннолетие, она так ни разу и не надела. Теперь оно было ей мало, не налезало ни на один палец, кроме мизинца. Еще она достала с пыльной антресоли картонную коробку, в которой хранились дедушкины медали, какие-то старые удостоверения, похвальные грамоты с профилем Ильича, пожелтевшие газетные вырезки. Среди всего этого старого хлама Клава отыскала завернутые в носовой платок старинные золотые серьги с кораллом, обломок золотого кольца и зубную коронку – все ее сокровища. Приложив к ним колечко и часы, подаренные ей отчимом на день рождения, она отнесла все это в ломбард.

Не хватало самой малости. Клава выгребла все «заначки», все карманы, кошелек – до последней копейки. Она не оставила себе даже на хлеб. Прибавив деньги, одолженные мамой, вздохнула с облегчением. Кажется, теперь все в порядке.

– Что я делаю? – спрашивала она себя, считая и складывая деньги.

Объявление могли дать какие-нибудь жулики, рассчитывающие на таких дураков, как Клавдия Еремина, свихнувшихся от отчаяния и неспособности справиться с собственной жизнью. Только человек, оказавшийся в критическом положении, мог вообще обратить внимание на подобное сообщение в газете, а тем более решиться заказать «амулет» или «талисман» каких-то там мифических духов. Да еще за такие деньги! Может, для кого-то сумма и невелика, но для Клавдии она составляла все, что у нее имелось ценного, плюс одолженное у мамы. Она никогда в жизни ни у кого не брала денег в долг – обходилась тем, что зарабатывала. «По одежке протягивала ножки», как с детства внушила ей мама. Она вела себя слишком благоразумно, слишком правильно. И что это дало ей? Нищету, из которой не вылезти, полную безысходность и одиночество. Где же обещанный подарок судьбы за хорошее поведение?

У нее есть еще шанс что-то изменить, подойти к жизни с другого конца. И она этот шанс хочет использовать! Так всегда поступали героини ее любимых книг. Не все они получали то, к чему стремились. Чаще наоборот. Но все равно – это было движение, действие, а не застой. Когда стоишь на месте, к тебе приходит смерть.

Любое действие несет в себе риск, но многие думают, что если они спрячутся, закроют глаза и откажутся от всего на свете, просто ничего не будут предпринимать, то смогут как-то существовать, избежать горя, потерь или неудач. Клава и сама так думала. Буквально до последних дней. И что же? Она вела почти что праведный, едва ли не святой образ жизни – жила на гроши, много, честно работала и не роптала, «порочащих связей» не имела, довольствовалась малым и ничего не желала, никого не обижала, не обирала, помогала ближним, как могла. Той же Вике. А что преподнесла ей судьба? Ее могут заподозрить в убийстве и воровстве, охотятся за ней, с работы выгнали, деньги закончились, на сердце пусто, как в выжженной степи. У нее даже друзей нет. В данной ситуации это неплохо, но вообще…

Картина получилась настолько безрадостная, что Клавдия пришла к неожиданному выводу: терять ей особенно нечего, кроме с трудом собранных денег. Но денег у нее никогда не было, так что к подобным вещам она как раз привыкла. Будет торговать газетами, отдаст. Ей не впервой.

Она достала из сумки конверт, тщательно написала короткий адрес, вложила внутрь листок, где просила выслать ей наложенным платежом «талисман», мысленно попросила себе удачи, заклеила конверт и отправилась на работу. Сегодня за ней никто не следил, и вообще день оказался хорошим – покупателей было много, газеты мгновенно раскупили, и Клава еще съездила за второй партией, которая тоже до вечера разошлась.

По дороге домой она купила колбасы, печенья, двести граммов сливочного масла, которого не ела со дня смерти Вики, и устроила себе настоящий пир.

С телефонной станции позвонили в офис «Антика», сообщили, что все телефоны проверены, все в порядке, никто к ним не подключался, связь работает удовлетворительно, так что никаких претензий к работникам связи быть не может.

Кирилл Дубровин был мрачен. Зия варила кофе, рассказывая, что уже с восьми часов утра начались странные звонки. Звонившие требовали «главного», которого «в миру» зовут Кирилл, излагая настолько дикие просьбы, что у девушки волосы вставали дыбом.

– Одна истеричка визжала, что если «главный» ее не выслушает и не примет меры по снятию с нее «смертельной порчи», то она явится сама и будет ночевать у его порога, пока он не решит ее проблему, – сообщила Зия, зябко поводя плечами.

– Они что, и адрес мой знают? – в ужасе спросил Кирилл. Аппетит у него окончательно пропал.

– Может, в милицию заявить? – предложил Антон.

Ему тоже все это не нравилось. Что подумают клиенты? Как можно работать в таких условиях?

До обеда телефон не умолкал. На звонки приходилось отвечать, так как не было заранее известно, кто звонит – по работе или все эти полоумные люди, ни с того ни с сего решившие, что «Антик» – резиденция дьявола или кого-то близкого по рангу. Звонившие все больше напоминали одержимых, и Кирилл с ужасом представлял себе, что будет, если они вздумают сюда явиться.

– Что ты расскажешь в милиции? – спрашивал он Антона. – Что нам кто-то звонит и болтает чушь несусветную? Ну и что? Это же не один какой-то маньяк, а все время – разные люди! Каким образом, по-твоему, милиционеры их всех отговорят пользоваться телефонами? Или обращаться сюда со всякими дикими просьбами? Ты не задумываешься, что нас спросят, почему они все вдруг решили нам звонить?

– А ты сам что думаешь по этому поводу? – спросил Антон.

Кирилл Дубровин растерялся. Он не знал, что ответить. Действительно, почему звонят именно ему, откуда узнали его телефон? В чем дело, вообще?

– Может, кто-то подшутить решил? Дал объявление в газете, указал мой телефон…

– Зачем?

– Развлекаются так. Мало ли дураков? – Кирилл пожал плечами.

– Что же делать? – нахмурился Антон.

Кирилл развел руками. Он не знал, что можно было бы предпринять. С ним такого раньше не случалось. Первый раз!

– Знаешь что? – предложил Антон. – Давай не будем обращать на все это внимания. Позвонят, позвонят да и перестанут. Надоест же им в конце концов?! Как думаешь?

Кирилл согласился, тем более что другого достойного выхода из создавшейся ситуации он не видел. Выглядело все это глупо, но здорово действовало на нервы. В самом деле, про объявление, если его действительно кто-то дал, постепенно забудут, поток звонков иссякнет, и все само собой прекратится.

Гридин нервничал. Дни шли, а он никак не мог напасть на след векселя. Милицейское расследование тоже завязло. Оно и так двигалось ни шатко ни валко, а со временем тихо и мирно заглохло.

Собственные меры, предпринимаемые директором «Инвест-сервиса» совместно с Георгием, пока тоже ничего не дали. Мотив ревности отпал. У гинеколога было алиби на весь день, когда умерла Вика: он вел прием в поликлинике и не мог отлучиться ни на минуту. Георгий был подавлен смертью любовницы и неродившегося ребенка, рвал и метал в поисках убийцы. Его горячая кавказская кровь взывала о мести, жестокой и неминуемой.

– Я его найду! – твердил директор «Опала». – Я этого гада из-под земли достану!

Партнеры по бизнесу и сотрудники завода шарахались в разные стороны при виде Георгия, нетрезвого, небритого, с больными, горящими ненавистью глазами. Его люди методично обходили все бары, рестораны, кафе и гостиницы, выясняя, не бывала ли там Вика, а если бывала, то с кем.

Георгий регулярно звонил Гридину, выполняя соглашение, но пока ничего существенного сообщить не мог.

– У нее еще кто-то был, – сказал Георгий мрачно в последнем разговоре с Михаилом Марковичем. – Пока не знаю кто. Эх, Вика, Вика! Чего ей не хватало? А, Миша? Чего этим бабам вечно не хватает?..

Директор «Опала» светскими манерами не отличался и к Гридину обращался, как к своему задушевному приятелю, жаловался на судьбу. Одним словом, «плакался в жилетку». С Гридиным он мог себе это позволить. Тот был неболтлив, тем более их связывало общее дело. А облегчить душу даже такому крутому мужику, как Георгий, было иногда ох как необходимо.

Михаил Маркович не знал, «чего бабам не хватает». Он сам задавался этим вопросом. Его дочь Ксюха, его Рыжик, его любимица, преподнесла папе такой сюрприз, что он до сих пор не до конца оправился от шока. Едва выпорхнув из школьных стен, она собралась замуж «по большой и настоящей любви».

Будущий зять, вертлявый, сладкоголосый и нелепо разодетый, произвел на Гридина отталкивающее впечатление. Его в самое сердце поразило то, что Ксюша с обожанием взирала на это подобие мужчины, Жоржика, как они вместе с мамочкой умильно называли великовозрастного разгильдяя Жоржа Экстера, то ли визажиста, то ли парикмахера, то ли черт знает кого!

Жоржик помахивал длинными, как у женщины, ресницами, которые, кажется, красил, как красил и волосы, укладывая их в модную, стоящую торчком прическу. Гридин едва сдерживался, чтобы не съездить Жоржику по томной физиономии, с которой не сходила слащавая ухмылочка. Вдобавок ко всему этот хлыщ взялся называть его папой!

Михаил Маркович задавал себе тот же вопрос, что и Георгий. Чего этим бабам не хватает? Чего не было у Ксюхи? Она всегда получала все самое лучшее: игрушки, лакомства, наряды, развлечения, учителей – все! У нее вся жизнь впереди, а она… О господи! И Вера, его Вера, придирчивая и строгая светская дама, без ума от этого идиота Жоржика! Она не только не отговаривает их с Гридиным единственную и горячо любимую дочь от такого опрометчивого шага, как ранний брак, но и сама вздыхает и поет дифирамбы «прелестному мальчику». У Жоржика удивительный, тонкий вкус, чудные манеры, он так увлечен искусством, он столько знает о моде, что и как надо носить, он такой… такой… Слов, чтобы описать все достоинства господина Экстера, ни у матери, ни у дочери не хватало. Бесконечный восторг и обожание, неоспоримый авторитет – вот что сумел вызвать в обеих женщинах этот ничтожный альфонс.

Неисповедимы пути твои, Господи! Когда Гридин сделал робкую попытку открыть Вере и Ксении глаза на их кумира, то услышал в ответ много нелестных слов в свой адрес.

– Ты, Миша, груб! – заявила его жена Вера, глядя на него, как на слабоумного и лишенного элементарных понятий человека. – Ты провинциал! Ты отстал от жизни, ничего не видишь вокруг себя, кроме своего бизнеса! Ты стал черствым и эгоистичным, не уделяешь нам с Ксюшей никакого внимания! Вот скажи, пожалуйста, когда ты последний раз ходил с нами в театр? А? Молчишь? То-то же! Ты видел последнюю пьесу Виктюка?

Михаил Маркович последней пьесы Виктюка, конечно же, не видел. Как, впрочем, и всех остальных его пьес. Он был посрамлен, обвинен во всех смертных грехах и выдворен спать в кабинет на неудобный кожаный диван. Вера демонстративно стала избегать разговоров о предстоящей свадьбе дочери. Ксюша перестала чмокать его в щечку перед уходом на работу и вообще дулась, стараясь лишний раз не попадаться отцу на глаза.

После такого Гридин решил быть осторожнее в высказываниях и открыто не осуждал ни Жоржика, ни его манеры, ни его взгляды. Он наблюдал. И то, что он видел, его не радовало. Молодой человек не любил Ксюшу, он просто-напросто устраивался под крылышко «состоятельного папика». Именно так, он, вероятно, рассуждал в кругу своих друзей. Михаил Маркович примерно представлял, какое у Жоржа должно было быть окружение, и приходил в ужас. Но свои эмоции он держал при себе.

Высказывание Георгия, крик души, разбередило сердечную рану Михаила Марковича. Что этим чертовым бабам в самом деле надо? «Праздник им подавай!» – вспомнил он упрек супруги. А деньги, которые он зарабатывает, не зная ни сна, ни отдыха, – не в счет? Они на эти деньги покупают себе все, что хочется, сладко едят, спят до обеда, одеваются у известных модельеров, ездят на курорты, посещают выставки и театры, смотрят пьесы этого чертова Виктюка! Но ведь именно он, Гридин, обеспечивает их, удовлетворяет все их запросы. Теперь он еще должен будет, всеми презираемый, содержать и вертлявого Жоржика! Проклятие! Что ж за жизнь такая?

Особенно обидным ему показалось, что Вера назвала его провинциалом. Да, это действительно так. Он родился и вырос на Кубани, в небольшом поселке Краснодарского края, и приехал в столицу искать счастья. Здесь, в Москве, он начал свой бизнес с небольшого кооператива, расширил дело, шел на риск, не раз разорялся и снова поднимался вверх. Встретив Веру, женился, прописался в ее небольшой квартирке, став полноправным москвичом. Но все эти годы он трудился не покладая рук и давно отработал и прописку, и проживание в квартире Веры.

Гридин был по-настоящему счастлив, когда приобрел для семьи новое жилье, автомобиль, красивую мебель и прочие атрибуты обеспеченной жизни. Он ни разу не упрекнул жену за чрезмерные траты, стараясь побольше заработать и покрыть расходы. Наверное, он уделял ей и Ксюше недостаточно внимания, но это только потому, что работал дни и ночи. «А потому ли?» – спросил он себя и вынужден был призадуматься.

Выходило так, что Вера права и ему неинтересно ходить по музеям или сидеть в душном зале и с умным видом пялиться на сцену, когда на уме совершенно другое. Да, возможно, он расслабился, перестал оказывать жене особые знаки внимания, выражать свою любовь не только деньгами, а еще чем-то другим, чего она ждала от него. Что ж, он готов признать ошибки и измениться.

Гридин любил свою жену. Ситуация с Жоржем открыла ему глаза на его собственные чувства и отношения в семье. Любовь к Вере не только не угасла с годами, но она усилилась и стала другой, более нежной, страстной. Из нее ушли юношеские застенчивость, неуклюжесть и угловатость, безрассудные порывы, но осталась чувственная привязанность, неутоленное желание, стремление быть рядом, прикасаться, смотреть в глаза…

Вера закончила институт, но ни одного дня не работала. Гридину и в голову не приходило быть этим недовольным. Его устраивало, что она всегда была дома, интересовалась его делами, воспитывала Ксюху, которую не пришлось отдавать в садик, пекла пироги, принимала его друзей и партнеров по бизнесу, накрывала хороший стол к праздникам. А было ли ей это интересно?

Как все запуталось с появлением Жоржа! Жена и дочь словно с цепи сорвались. Что они нашли в этом женоподобном альфонсе? Глупую болтовню? Дурацкие наряды? И этот напыщенный попугай – его будущий зять?!

Гридин заскрипел зубами, осознавая, что ему не удастся воспрепятствовать браку своей дочери и господина Экстера, черт бы его побрал! Лучше заняться делами, чем тратить время на пустые сожаления. Смерть Вики и пропажа векселя поставили его фирму на грань банкротства, а он думает о Жоржике! Жизнь сама расставит все по своим местам.

Клавдия ждала. Уже прошло четыре дня с тех пор, как она послала заказ, а долгожданной посылки все не было. Она договорилась на почте, что сама придет за извещением. Почтовый ящик в подъезде слишком ненадежен – то подростки сожгут содержимое, то дети вытащат. Второй вечер подряд она звонила и спрашивала насчет посылки, но ничего не было.

Клавдия не знала, каких размеров этот талисман, но предполагала, что он не может быть большим. Какой-нибудь брелок на цепочке, кольцо, крестик, раковина или камень? Как он выглядит? Какой силой обладает? А вдруг все это обман и ничего она не получит?

«Зато деньги не придется тратить!» – успокаивала себя Клавдия. Но на самом деле ей хотелось получить талисман. Раз она уже решилась на это, то пусть так и будет!

Она то верила, что ей придет долгожданная посылка, то не верила, переходила от отчаяния к надежде и от надежды к отчаянию. То упрекала себя в глупости, ругала за излишнюю доверчивость, то сердилась на себя за сомнения и скепсис.

Прошли еще два дня. Клавдия перестала звонить и просто заходила на почту после работы, чтобы услышать:

– Вам ничего нет.

В один из дней, возвращаясь домой и раздумывая, зайти на почту или не стоит, она все-таки зашла.

– Вам бандероль, – равнодушно сказала женщина за стойкой. – Будете получать?

– У меня нет с собой паспорта, – ответила Клавдия непослушными губами. В горле пересохло от волнения.

– Тогда придете завтра. – Женщина посмотрела на извещение. – Тут наложенный платеж, большая сумма.

– Я знаю. Я сбегаю домой, здесь недалеко!

Получив бандероль, Клавдия удивилась. Сверток оказался довольно большим, но не тяжелым. Что бы это могло быть? Она не решилась распаковать бандероль на почте и всю дорогу гадала, что представляет собой талисман. Может, он хрупкий и завернут в вату? Или это что-то вроде растения, ветки магического дерева? А может быть…

Этих «может быть» было столько, что Клавдия не успела перебрать все варианты. Войдя в квартиру, она закрыла дверь, разделась, осторожно взяла сверток и прошла с ним в комнату. Положив бандероль на стол, она уселась на диван, сложила руки на коленях и задумалась.

«Что со мной? Я боюсь? Или не решаюсь увидеть результат своих собственных усилий? Что скрывается там, под слоем бумаги? Какая-то вещь, предмет, обладающий необыкновенными свойствами? Или вся эта затея – обман, придуманный ловкими мошенниками, чтобы выудить у людей деньги? И я попалась на удочку?»

Клавдия была рада, что она сейчас одна, что никто не знает о ее глупости и не узнает, если она сама не расскажет. А она не станет рассказывать! Зачем? Чтобы над ней посмеялись? Однако хватит гадать! Пора посмотреть, что же ей прислали.

Женщина вздохнула, сходила на кухню за ножницами и принялась распаковывать сверток. Содержимое было мягкое на ощупь, неопределенной формы и размеров. Клавдия затаила дыхание, снимая последний слой почтовой бумаги. Под бумагой оказалась белая ткань, в которую был завернут «талисман» загадочных и всесильных Белых Духов, способный исполнить любое ее желание. Впрочем, в объявлении не совсем так написано, но все же…

Она развернула ткань, и…

«Лучше мне сесть», – подумала Клавдия, потому что ноги у нее подкосились, а в голове появилась необыкновенная легкость, предшествующая обмороку.

Перед ней на столе лежал обыкновенный поношенный мужской пиджак с карманами. Рукава немного потерты, подкладка тоже. Клава зачем-то проверила карманы. Они, конечно, оказались пусты, да еще и с дырками. Господи! Как она могла так попасться? Выложить последние деньги за старую тряпку?! Кто-то здорово повеселился! Интересно, она одна такая дура или нашлись еще такие же?

Она снова тщательно осмотрела пиджак. На нем не хватало двух пуговиц. Какие открытия она надеялась сделать, то выворачивая его наизнанку, то заглядывая под воротник? Просто старая вещь, которую давно пора выбросить. Кто-то придумал неплохой способ избавляться от накопившегося в квартире хлама! Есть же фантазия у людей!

Клава засмеялась, потом заплакала. Ни то, ни другое не принесло облегчения. Так ей и надо! Знала же, что ей всегда и во всем не везет, и все равно попалась! Видно, таких, как она, жизнь ничему не учит. Она вспомнила, что одолжила деньги у мамы, и застонала от досады. Теперь ей придется во всем себе отказывать и отдавать долг. Боже! Какая она все-таки дура! Какая растяпа! Не зря ее Арнольд с работы выгнал! Такая идиотка, как она, не может ни за что нести ответственность! Как это она только не пустила по миру «Спектр» за все эти годы? Арнольду повезло, что он вовремя от нее избавился. Вот уж истинно, лучше с умным потерять, чем с дураком найти!

Но какие люди все-таки бывают?! Негодяи, обманщики! Или наоборот – гении? Такую штуку придумать не каждый сможет! Продавать за деньги старые вещи, вместо того чтобы их выбрасывать, как делают менее умные и находчивые. Да-а… И винить их, главное, не за что. Дураки сами несут свои денежки, никто их не заставляет. «Талисман Белых Духов!» Это ж надо такое выдумать! А она-то, она-то хороша! Уши развесила, губы раскатала… балда! Как есть – балда!

Клавдии было жаль не столько денег, сколько своих обманутых ожиданий. Судьба еще раз показала ей ее место. Сиди и не рыпайся! Вот какой вывод давно пора было сделать. Так нет! Счастье ей подавайте! Любовь романтическую и страстную подавайте! Удовольствия подавайте! Вот и получила!

Клавдия попробовала снова заплакать, но слез больше не было. Глаза резало, но ни одна слезинка из них так и не вытекла. Женщина смотрела на «талисман», и у нее зрело непреодолимое желание разорвать на куски проклятый пиджак. Впрочем, он довольно прочный, так что лучше использовать для этой цели ножницы. Клавдия примерилась было резать и… передумала. Нет! Жизнь не зря преподала ей этот урок! Она должна сохранить память о нем! Пусть пиджак служит напоминанием о глупости, которой нет пределов! Его ни в коем случае нельзя выбрасывать. Его надо беречь.

Клавдия бережно взяла в руки злосчастный пиджак и подошла к шкафу. Нашла свободную вешалку, повесила на нее «талисман Белых Духов» и тихонько засмеялась. Пусть висит – символ людской изобретательности, с одной стороны, и безнадежной глупости – с другой. Тяжелый вздох завершил последний акт трагедии под названием «Клава жаждет чуда». Все возвратилось на круги своя. Надежды на новое будущее рухнули, деньги пропали, долги появились. Все привычно и знакомо. Так что ничего страшного. Просто еще один день из жизни Клавдии Ереминой.

Она прошла на кухню, налила воды из чайника. Вода была тепловатая и невкусная, отдавала хлоркой. Почти как ее настроение сейчас. Да разве только сейчас? Так было всегда: пресно, безвкусно, неинтересно. Безнадежно. Пусто в сердце, в душе, везде…

Это все Арнольд! Он уволил Клавдию из-за своей Нелли – понятно почему. Нелли моложе и красивей. Вот что для мужчин важно. А ум и честность никому не нужны.

«Что же это получается? – удивлялась Клавдия. – Где же справедливость? Сколько я для Арнольда сделала! Сколько ночей не спала, думая, как свести к минимуму налоги, как лучше оформить то или другое, как… Да что толку было так стараться? Разве он это оценил? Ему смазливая мордашка и рыжий начес свет застили! Пусть теперь помучается, пусть хлебнет лиха! Эта Нелли ему наработает! Она ему покажет, где раки зимуют!»

Клава перебирала в уме все обиды и унижения, которые ей пришлось вытерпеть от бывшего шефа, и все больше распалялась. Он платил ей сущие гроши за адскую, почти круглосуточную работу! Он отпускал ее в отпуск только зимой и поздней осенью! Он кричал на нее, оскорблял при других сотрудниках, требовал от нее невозможного! Он презирал ее! Он не замечал в ней женщину! Он ни разу не поздравил ее с днем рождения! Он выкинул ее на улицу, из-за чего она теперь вынуждена торговать газетами в переходе! Из-за него она должна была брать работу у Вики и теперь влипла в неприятности! Он впутал ее в убийство и историю с векселем! Он…

Перечислять провинности Арнольда Вячеславовича Клава могла бы до бесконечности. Он был в ее представлении причиной всех ее бед и несчастий, он был ее роком, ее «черной полосой». Разве ей пришло бы в голову заказывать какой-то дурацкий талисман по какому-то дурацкому объявлению, если бы она не оказалась в отчаяннейшем, критическом положении из-за Арнольда?! Да она всю жизнь смеялась над подобными вещами, а еще больше над людьми, идущими на поводу у мошенников! И теперь сама… О, это все Арнольд! Это он! Свинья! Бессовестная, неблагодарная свинья! Гадина! Так подвести ее, так подставить! До чего надо было довести женщину, чтобы она купилась на идиотский «талисман» каких-то Духов! Боже мой! Неужели это чудовище, этот негодяй останется безнаказанным?! Неужели ему снова все сойдет с рук? Чтоб он сдох! Чтоб ему пусто было!

Клавдия проклинала своего бывшего шефа на все лады, вдоль и поперек… Она просто отводила душу за все долгие годы унижений и обид, подавленного возмущения, затаенного негодования, за все, что не состоялось, не удалось в ее жизни, за этот глупый «талисман», за свою некрасивость, за свое горькое одиночество, за бессонные ночи, за стоптанные ботинки, за все-все-все…

Ночь стояла над городом, черная, полная влаги и приглушенного шороха. Огни фонарей отражались на мокром асфальте. Ветер крепчал, нес с севера тяжелые низкие тучи. Начался дождь. Клавдия уснула под его шум, несмотря на все свои сегодняшние неприятности, и проспала до утра без сновидений…