Текст книги "Чернила. Журналистские истории, профессиональные секреты и практические советы от мастеров слова"

Вероника Бута: Депрессия бывает, но не из-за того, что профессия плохая, или ты не очень журналист. Просто пришло время отдохнуть. Мой рецепт – пойти поспать

фото Оксана Манчук

Когда не получается, самое простое – это бросить всё к чертям. Наверное, нет таланта. А может, просто не судьба. Но журналисты – народ такой: легких путей, в принципе, никогда не ищет. А корреспондент АТН Вероника Бута точно знает: даже если ты – на дне, это хороший знак. Потому как путь из любой ямы только один – наверх. Главное – не переставать верить, что завтра будет лучше, чем вчера, и позволить себе немного отдохнуть. Еще не определившись с профессией журналиста, Вероника выбрала для себя притягательный мир телевидения. Наверное, интуитивно и не очень осознанно. Но бросить якорь в стенах столичной телестудии всё не получалось, как бы она не старалась. Так что же это? Отсутствие таланта? Или просто не судьба? Нет, эта история совсем о другом. О том, что дорога не всегда прямая. И все эти извилистые тропы тоже нам для чего-то нужны.

Справка: В журналистике – с 2005 года. Была журналистом, редактором, специальным корреспондентом. Работала в печатных изданиях «Газета Слонімская»1515
  «Газета Слонимская».


[Закрыть], «Слонімскі веснік»1616
  «Слонимский вестник».


[Закрыть], на радиостанциях «Пилот-FM», «Радиус FM», в Агентстве теленовостей Белтелерадиокомпании. В 2014 г. была награждена Белорусским союзом журналистов дипломом победителя в номинации «Лучший ведущий радиопрограмм». В качестве журналиста АТН получала благодарности от различных ведомств.

Instagram: @verona_buta.

Facebook: @veronika. buta.

О ВЫБОРЕ ПРОФЕССИИ И УЧЕБЕ

– Вероника, вы осознанно пошли в журналистику?

Это был очень спонтанный выбор. В 11 классе я хотела поступать на факультет международных отношений. Меня, конечно, прельщала работа телевизионщика. Но я не связывала это с журналистикой. Мне просто нравилось, как себя ведут ведущие новостей, я кайфовала от этого. Однажды, просто листая свою местную газету, я наткнулась на объявление, что есть школа молодого журналиста: бесплатные курсы – приходите. А я была фанаткой всяких кружков. И подумала: почему бы не сходить? Сходила, мы немножко позанимались, мне дали задание, опубликовали меня в газете и всё – я звезда в школе. Совру, если скажу, что мне это не нравилось. Конечно, нравилось. Потом родители пару раз сказали, что знакомые подходили, говорили: «Слушай, а это не твоя дочка там печатается?» И первые мои стремления были неосознанными на той волне: родители гордились, а я кайфовала от этого чувства. Экзамены на журфак практически не отличались на то время от факультета международных отношений. А еще увидела, что есть международная журналистика – всё идеально сложилось. Когда учителя узнали, что я собираюсь на журфак, что меня печатают в газете, пошли одни «девятки» за сочинения. Не знаю, с чем это связано. Может, они думали, если меня публикуют в газетах, значит, я отлично пишу. Или же на самом деле я стала писать лучше…

– Легко ли было учиться на журфаке?

Не с чем сравнивать, я больше нигде не училась. Но это не было совсем легко. Были предметы, над которыми приходилось ночами сидеть, заучивать практически наизусть. Были предметы, которые давались очень легко. Некоторые – совсем не нужны, как мне казалось. А потом уже, со временем, начинаешь понимать, что да, это на самом деле тоже нужно. Раньше мы как думали? Ай, я любой вопрос загуглю, зачем мне это знать? Сейчас я понимаю, что это, в целом, общее развитие, голова, в любом случае, не может всё удержать, но ты уже понимаешь, где и что искать в google. У меня многие вещи были упущены. Поэтому учиться надо.

Еще много времени у меня уходило на организацию мероприятий, на досуговую часть журфака. Но я об этом абсолютно не жалею, это скрасило мои студенческие будни. Потому что я бы сошла с ума, если бы просто училась. Не представляю себя только в библиотеках или за написанием курсовых. Журналистика – это такая более свободная творческая профессия, когда надо не за книжками сидеть, а смотреть по сторонам, вкушать жизнь и всё впитывать, чтобы потом оно находило отражение в материалах.

– Каких предметов всё-таки не хватило в программе журфака?

Курса по технике речи. Я была обижена тогда на систему образования, потому что этого предмета у международников не было. Я платила деньги, сама занималась с педагогом. Это нужно всем: и газетчикам, и телевизионщикам, и радийщикам, и пиарщикам – все должны грамотно говорить. Когда я работала на радио, первое время занималась речью перед каждым эфиром, потом перестала. Отчасти из-за того, что эфиров становилось больше и хочешь – не хочешь, а ты и так разминаешься. А первое время я очень усиленно занималась: читала газеты вслух, проговаривала сложные словосочетания вроде дырдрар-дырдряр. Но, к сожалению, всё это я проходила за собственные деньги.

И еще, не знаю как сейчас, но тогда не было понимания: международная журналистика – кто мы? Радио? Телевидение? Газетчики? Интернет? У нас не было такого подразделения. Сами преподаватели не знали кто мы. Больше внимания уделяли экономике, политике, анализу. За это отдельное спасибо, потому что научили думать, углубляться, изучать, сравнивать, анализировать. Это самый большой плюс моего образования. Но техники речи не хватило.

– Есть любимое упражнение, которое и сегодня делаете?

Обычно я стараюсь зевать, улыбочку натягивать, чтобы губы разминались. Еще научилась пить воду. Теплую воду с лимоном каждое утро. Уже полтора месяца так держусь. Во-первых, для здоровья хорошо. А во-вторых, теплая вода промывает связки и ты уже можешь говорить. Сейчас, на телевидении, у меня стало меньше начиток, и я подумываю о том, чтобы возобновить свои занятия с педагогом, потому что несколько сюжетов в неделю – это, по сути, всего пару страниц текста. На радио один выпуск новостей – это примерно страница-полторы текста. Новости выходят каждые полчаса, а смена, к примеру, утренняя, с 7.00 до 11.30. Вот и посчитайте количество текстов за смену, которые приходилось проговаривать практически ежедневно, грамотно, с дыханием, с интонацией, четко проговаривая каждое слово. Это уже сама по себе тренировка.

– Есть стереотип, что шоколад, семечки, орехи – всё это плохо для голоса. Так ли это на самом деле?

Когда я активно работала на радио, ела всё. Единственное, что перед эфиром желательно не есть в принципе, потому что увеличивается слюноотделение и трудно говорить. По крайней мере, в моем случае. Можно чуть-чуть попить, но желательно не чай и кофе. Я очень люблю молотый кофе. И бывало, что перед эфиром выпивала чашечку. А как мы завариваем? Просто заливаем кипятком. И вот все эти кофеинки попадают в горло. И ты стоишь со стаканом воды и думаешь: блин, обещала же себе не пить кофе перед эфиром. Получается, что ты сам себе портишь голос этим мусором. Теперь я пью кофе гораздо меньше.

– А какие знания из программы журфака пригодились в профессии?

Международная политика и экономика, однозначно. Это было очень круто. Господин Конев также очень помог. Он с первого курса давал такие задания, которые просто так в интернете не найдешь. Надо было подумать, поискать. Он всегда говорил: «Я хочу, чтобы вы ориентировались в интернет-пространстве и знали по какому запросу что можно найти, чтобы сэкономить ваше время». Таким образом, мы учились формулировать свои мысли, что мы на самом деле хотим найти. Это отличная практика. Помогает сейчас, когда пишешь интервью, понять что ты конкретно хочешь узнать, какой ответ должен дать человек. Литературы на журфаке было очень много. Это классно, но я, конечно, читала не всё, может, половину только прочла. Потому что объем огромный. А я не могу читать литературу быстро, мне надо подумать, прочитать пару страниц и снова подумать. А когда есть программа, и ты обязан ее выполнить, ты не получаешь от этого кайф.

Я вообще сторонник того, что от всего нужно получать кайф. Не впадать, конечно, в крайности. Вот ты живешь, работаешь, а завтра может ведь и не наступить. Кирпич, машина, да всё, что угодно, просто сердце остановится. И думать надо сегодня. Конечно, строить планы каким-то образом. Хотя я сейчас стала меньше строить планов. Раньше жила только завтра, через месяц, через год. Сегодня нет. Надо жить сегодня и получать удовольствие по максимуму, как бы тебе плохо ни было. Предложили сейчас поехать на Минское море – езжай. У меня бывали такие случаи, когда морально плохо, да еще и после работы, утром – очень серьезное мероприятие предстоит, и ты все равно едешь на Минское море с друзьями. Да, было потом тяжело работать. Но сейчас мне есть что вспомнить.

О ЖУРНАЛИСТСКОЙ ПРАКТИКЕ И ОБЩЕСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

– Так кто же, всё-таки, международный журналист: печатник, радийщик или телевизионщик? Какой вы сделали для себя выбор?

Так как я печаталась бешеными темпами перед поступлением, первый курс я продолжала печататься по старой памяти в районных газетах. У меня всегда возникает ностальгия по всем местам работы, поэтому мне очень сложно, когда я ухожу. У меня очень долгий переходный период, где-то год он длится, в это время меня очень ломает. Когда я начала учиться в Минске, стала всё реже приезжать в Слоним, всё реже у них печаталась. Да и честно говоря, за это время я насытилась печатной журналистикой. Не могу сказать, что мне совсем там надоело, просто стало как-то менее интересно. А когда мне становится менее интересно, я начинаю писать одно и то же, чтобы сдать быстренько материал и всё. А это уже не профессионально.

Затем было радио. Туда я попала случайно. Моя лучшая подруга Катя Кирсанова затянула на какой-то семинар. Она еще со школы курировала тематику ВИЧ-инфицирования, была в волонтерских группах и состояла в какой-то общественной организации. И вот от этой организации были курсы на тему того, как составлять резюме, как устроиться молодому специалисту на работу. И мы туда пошли. Итог занятий – надо куда-то устроиться на месяц на стажировку. Я начала думать, чего я вообще хочу в своей сфере. У меня на радио работала знакомая – Аня Гордеева. С ней я тоже случайно познакомилась. Она подруга моего родного брата, это он нас познакомил когда-то давно. И вот тут я о ней вспомнила. И звоню: «Ань, помоги мне найти какую-нибудь стажировку. Без денег, просто на месяц». Я понимала, что я совсем «зеленый» специалист и вообще ничего не умею. Диктофон включить-выключить и всё. Она дала мне номер начальника отдела новостей «Радиус-FM», который впоследствии стал моим непосредственным руководителем в отделе спустя 4 года. И он: «Да, приходи». Делала всякие опросы. Меня отправляли в «поля» – опрашивать людей на улице. Это была мелкая работа, но я на многое и не претендовала. И так низкий поклон, что меня взяли.

– Страшно, наверное, проситься на практику, когда еще совсем ничего не умеешь?

Раньше я была более амбициозная и смелая. Казалось, что море по колено. Я понимала, что ничего не умею делать, но я хочу и могу научиться. Спустя пару месяцев я взяла телефонный справочник. Нашла радио «БиЭй». Потому что на «Радиусе» я уже была, мне было как-то стыдно второй раз проситься на очередную практику. «БиЭй» можно послушать в Слониме, а мне было важно, чтобы родители меня слышали. Хоть какая-то моя аудитория. Мама с папой всегда дают советы: что хорошо, что плохо получилось, они меня хвалят и критикуют. Я позвонила на «БиЭй» и сказала: «Здрасьте, такая-то такая-то, хочу к вам на практику» – «Не вопрос, приходи». Я в шоке: да ну, так просто? Я прошла практику и еще где-то полгода у них подрабатывала без оплаты. Просто ради практики. Я понимала, что меня никто не возьмет без опыта. Мне нужно его наработать. Опросы на улице, написание маленьких материалов – вот на этом я поднатаскивалась. Это была моя первая официальная практика для университета. Все остальные были на «ОНТ». Сразу очень мало поручений, потом уже на четвертом-пятом курсах давали побольше заданий. Но уже тогда я работала на четверть ставки на «Пилот-FM» и на договоре подряда была на «Радиус-FM». И на «ОНТ» мне тоже чуть-чуть платили.

– Вы активно занимались общественной деятельностью на журфаке. А помогло это как-то в поиске работы, например?

Да, немного помогло. Мы организовывали школу молодых журналистов «Бригантина». Моя задача была найти каких-то известных журналистов и пригласить их для мастер-классов. Тогда к нам приехали Арташес Антонян и Алексей Михальченко. Я с ними лично не была знакома до этого. И вот после хорошо проведенных мастер-классов, сдружилась с Михальченко, и когда он уезжал, просто ради смеха сказала: «Возьми меня на практику. У нас как раз через пару месяцев должна быть практика. Ищу себе место». Он сказал: «Да, хорошо, приходи. Я помогу».

Я пришла на «ОНТ», он привел меня к своему начальству, которое, конечно же, было не в восторге. У меня ведь не было никакого опыта в тележурналистике. Для меня это было еще страшнее, чем на радио с опросами. Тогда мне разрешили пройти практику, но под ответственность Михальченко. На то время он был единственным журналистом, который давал мне что-то делать самостоятельно. Он не возил меня, как обычно это принято во время практики, хвостиком: «А вот смотри, как это делается». Он сразу погрузил меня в работу: «Хочу узнать от этого героя вот это и это, приблизительно вот эти вопросы. Узнай». Он отправлял меня одну с оператором. Тогда я очень этим гордилась. И была ему благодарна за этот опыт. Потому что я прекрасно понимаю отношение ко всем практикантам. Их никто не любит, потому что они только используют твое время. Ты сам в пять раз быстрее всё сделаешь, чем всё объяснишь, а потом ты меня не так поймешь, и я всё равно сам сяду и переделаю. Я через это тоже прошла. Но мне по жизни везет с людьми.

О РАДИО И УМЕНИИ ЖДАТЬ

– Как вы устраивались на свою первую работу?

С записью в трудовую – это был «Пилот-FM». И опять же – случайно. Когда мой брат знакомил меня с Аней Гордеевой, в тот же день уже она познакомила меня со своим коллегой Антоном Ждановым. Они тогда работали вместе на «БиЭй», а я была страшной фанаткой Антона. Доходило до того, что я даже какой-то плакат нарисовала. Стыдно вспомнить. Но это было мило и очень искренне. Потом, спустя годы, нас опять свела судьба, Антон говорит: «Послушай, у нас есть небольшой проект, ты можешь с нами поработать, нам как раз нужен человек. Только никто не знает через месяц, через полгода или год тебя смогут взять в штат». Это была редакторская работа, на утро помогать делать материалы.

И в этот же день мне позвонили с «Радиус-FM». Я к ним тогда тоже обращалась, спрашивала, может, есть какая-то работенка. Но вакансий не было. А тут мне звонят: «Вероника, можем предложить тебе работу». И я такая сижу: еще час назад я рыдала взахлеб и не знала, что мне делать. Потому что в то время (это после третьего курса журфака) я четыре месяца работала официанткой на летних каникулах, ушла и опять переживала по этому поводу. У меня не было работы, а тут сразу – два предложения. Что выбрать?

– И как вы решили эту дилемму?

Я поняла, что не могу отказать никому, и согласилась на обе работы. В итоге нормально удалось совмещать. На «Радиусе» меня оформили по договору, там свободный график, я делала всё удаленно. Наверное, года полтора я так проработала. И вот на одно из мероприятий, которое помогали организовать студенты журфака, пришла директор «Радиус-FM», а у меня висит бейджик «Вероника Бута». У нее – «Татьяна Щербина». Я не знаю кто это. Я была знакома только с Владиславом Радюковым, который давал мне задания. Она на меня смотрит, улыбается: «Я вообще-то твой директор на „Радиусе“. Приятно познакомиться спустя полтора года». Я такая красная стою… стыдно. С тех пор и дружим.

Так вот, меня этот график очень устраивал. Я делала всё дома, у себя на компьютере, отправляла им по почте и тексты, и аудио. А на «Пилоте» мой рабочий день начинался в 7.30, как у ребят на утре. Зато он заканчивался в 11.00. Красота, особенно, когда на учебу не надо.

– Вы окончательно перешли на сторону радио или всё еще рассматривали вариант телевидения?

Всё это время я так же стажировалась на «ОНТ». Но там у меня была неопределенность. Ты сидишь и не знаешь: отправят тебя на задание или не отправят. А неопределенность я очень не люблю. В какой-то момент я им сказала: «Ребята, вот мой номер телефона, если нужно дать мне какое-то задание, звоните, я через пять минут у вас», а этим временем работала на «Пилот-FM», офис которого находится на одной территории с телеканалом. Мне не нужна была галочка для университета, что я прошла практику. Я ее и на «Пилоте» могла пройти. Я целенаправленно шла на телевидение. Но всё не получалось. Не получалось, потому что я – девочка. На то время приоритет отдавался корреспондентам-мальчикам. В конце учебы на распределение (а училась я на бюджете) меня взял «Радиус-FM». И тогда уже был полноценный рабочий день, я должна была сидеть в офисе. «Радиус» стал моей единственной работой.

– Разочаровались в телевидении?

Не успела. Я периодически люблю пообщаться с астрологами, тарологами и подобными специалистами. Мне это интересно. Не все друзья меня в этом поддерживают. Но постараюсь объяснить свою позицию. Однажды один из таких специалистов сказал интересную вещь: «Иногда какую-то беду лучше предотвратить. Есть у нас шанс, когда можно еще что-то исправить». Порой я думаю: почему люди прыгают с крыш или режут себе вены? Может, от безысходности? Может, потому что они думают, что выхода из сложившейся ситуации нет? Но если бы они знали: что через месяц-два у них всё наладится, у них будет семья, дети, выздоровеют родственники, они купят квартиру, устроятся на работу, что жизнь наладится, может, и суицидов было бы меньше. Поэтому я иногда общаюсь с такими специалистам. Не хочу оказаться в зоне риска.

И вот когда я была расстроена, что с «ОНТ» ничего не получилось, одна из них мне сказала: «Не волнуйся, ты будешь работать на телевидении, но не на том, которое ты себе в голове придумала и не в то время, когда ты хочешь». Я забыла об этом где-то через год. Но спустя четыре года, совершенно случайно мне позвонили с телеканала «Беларусь 1» и сказали: «Хочешь перейти к нам?» Оказалось, что меня посоветовала предыдущий директор «Радиуса». Я неделю ходила в расстроенных чувствах. Не знала, что мне делать. Меня всё устраивало на радио, я уже не хотела переходить на телевидение. У меня была хорошая зарплата, хороший коллектив, работа, которая мне нравилась, и менять я ничего не собиралась. Понимала, что телевидение – это новый этап. Но я не хотела от старого отказываться.

Думала несколько дней, решающим стал тот факт, что на радио я попробовала все возможные сегменты: информационный блок, развлекательный блок – всё было. И надо что-то делать новое, иначе скоро настал бы тот момент, когда мне перестало бы это нравиться, когда я выполняла бы работу без удовольствия. Я была уверена, что год-второй и настал бы такой момент, когда мне всё надоест. Но тогда мне могли бы не предложить этот вариант. Поэтому я рискнула.

О ТЕЛЕВИДЕНИИ И КОМАНДНОЙ РАБОТЕ

– На телевидение вас сразу взяли по рекомендации или сначала проверяли в деле?

У меня был пробный месяц, потому что мой теперешний начальник не понимал, кто я и что я, ему надо было на меня посмотреть. Тем более, он знал, что у меня ТВ-опыта большого не было, да, я делала-то пару видюшек, помогала снимать сюжеты на «ОНТ», но это были единичные акции, и это было давно. Я сама пыталась понять, нужно ли мне это телевидение или лучше остаться на радио. Вот это притирание длилось около месяца. Я помогала ребятам, где-то надо было расшифровать текст, где-то на видюшку съездить, контакты кого-то найти. По итогу мне надо было сделать сюжет, по которому руководство принимало решение: брать меня или нет. И вот мой официальный первый рабочий день был 1 сентября. Сразу начала делать сюжеты. Времени на раскачку не было. Конечно, все помогали. Я же не знала элементарно, как позвонить оператору, где его найти, а с кем мне ехать, а куда записаться на съемку. Я до сих пор, полтора года спустя работы на телевидении, каждый день прихожу и узнаю что-то новое, даже в организационных вопросах. Постоянное развитие.

– Легко ли было перейти с радийоного формата на телевизионный?

Не могу сказать, что сложно. Хотя не могу сказать, что мне и сейчас просто. Текст мне дается не очень легко. Иногда да, особенно, когда есть какой-то инфоповод, серьезная новость и есть, что сказать, тогда да. Но иногда ты едешь на мероприятие, а там может этой интересной новости и не быть. Когда, правда, нечего написать, ты и не пишешь. Очень редко, но бывает и такое. А вообще никто не запрещал посмотреть, на что другие твои коллеги-журналисты обратили внимание. Но всегда проверяешь информацию. Конкуренция между нами, журналистами, конечно, сохраняется, но мы всё равно делаем общее дело, мы информируем людей.

– Съемки сюжета – это, всё-таки, командная работа, где результат зависит и от оператора, и даже от водителя. Бывают трудности в нахождении контакта?

Из-за этого у меня бывают проблемы в семье, потому что иногда срываюсь на родных. В течение дня надо держать себя в руках, улыбаться. Я бы не хотела, чтобы рядом со мной работал хмурый человек. Стараюсь сама создавать позитивное настроение. Не всегда получается. Я и в слезах бегаю, и в переживаниях, всякое бывает. Но люди, которые едут со мной на съемки, ни при чем. Поэтому ты не обращаешь внимание на свое настроение, свои переживания, едешь, снимаешь и находишь общий язык. Мы – команда, и нам нужно вдохновлять каким-то образом друг друга или что-то подсказывать. Все рады приятному слову: «Слушай, Петя (или Ваня), ты такой молодец, ты так круто снял». И ему захочется дальше снять так же красиво или еще лучше. Водителю говоришь: «Слушайте, мы так быстро домчались сегодня, приехали даже раньше времени на съемку. Красота». Не могу сказать, что идеально со всеми получается. Но чаще всего это работает. В хорошем результате важна атмосфера, в которой работает команда.

– С ленью операторов приходится сталкиваться? И фразами вроде «я столько не зарабатываю, чтобы здесь креативить»?

Бывает. Но ты тоже должен порой думать: а стоят ли эти усилия того, чтобы снять какой-то план красиво? Можно спокойно сказать: «У меня все синхронны записаны в таком формате, извини, надо сделать именно так». А иногда я просто ною: «Петька-Ванька, ну, пожалуйста, это вопрос жизни и смерти, смотри, как это будет круто». Это тоже работает. Для меня важнее человеческие отношения. Все мы иногда делаем ошибки или работаем не с той отдачей, как можем. Я знаю, что в следующий раз он снимет всё как нужно, просто сегодня у него что-то не так, может, нет вдохновения.

О СЮЖЕТАХ, СТЕНДАПАХ И ИНТЕРВЬЮ

– Когда вы едете на съемку, продумываете заранее картинку для закадрового текста?

Это была моя главная проблема, когда я перешла с радио. И до сих пор, сейчас уже в меньшей степени, но первые полгода у меня был вообще ступор. Я не понимала, чем и как мне перекрывать мой текст. Разрываешь текст сюжета и садишься и пишешь новый, потому что под этот нет подходящего видео. На радио я была сама себе хозяйка, как написала, так и прочитала. Там только аудио. Пришлось перестраиваться.

До начала съемок я редко знаю, что и как будет. Вот приезжаю на место и с оператором какие-то вещи проговариваю. Иногда, когда разрабатываешь сюжет заранее, ты продумываешь некоторые моменты. Может, тебе надо, чтобы чиновник обсуждал что-то с представителями бизнеса, к примеру. И просишь заранее оператора: «Увидишь, сними». Или ты хочешь начать сюжет, например, как идет по коридору депутат, а у него, условно, в чемодане новый законопроект. И просишь оператора подснять отдельно этот чемоданчик. На местности чаще всего ориентируемся.

Сейчас мы снимаем большой фильм. Ехали на съемку и уже знали: что будет, как будет и что должен делать главный герой. У меня 4 героя, изначально мы записали интервью с каждым из них, чтобы потом всё проработать в деталях. На основе этих материалов я написала сценарий, а режиссер уже думал о картинке. Мы обговорили точки для съемок, он накануне проехал по этим объектам, посмотрел, чтобы иметь какое-то представление. Хотя мне кажется, такой подход может работать только для фильмов. Если это сюжет, то приезжаешь и с колес всё делаешь.

– Наверное, не хватает же режиссерских навыков, чтобы быстро выцепить нужные моменты?

Да, не хватает. Иногда на помощь приходит оператор. Первые месяцы я целиком и полностью доверялась оператору на съемке. Хотя говорят, что журналист – главный на площадке, он курирует работу. Но тогда у меня был главным оператор. Они мне даже каких-то спикеров подсказывали, потому что каждый день в этой сфере крутятся, видят их лица. А я всех медийных людей в экономической сфере знала только по имени, фамилии и должности. На радио мне не нужно было знать, как они выглядят. Операторы практически нянчились со мной. Когда что-то не получалось, они всегда поддерживали: «Давай, ты можешь, ты же опытный человек, пошла и сделала».

– Новостные корреспонденты часто говорят, что на начальном этапе возникают сложности со стендапами. А как у вас?

Не люблю стендапы. Сразу много вопросов. Безусловно, думаешь о тексте, но думаешь и о том, как ты в этот момент выглядишь, какая прическа, не влез ли кто-то в кадр, не рябит ли одежда. Сейчас как-то уже привыкла. А раньше вообще не понимала, ведь главное содержание. Но телевидение – это, всё-таки, комбинация. Здесь важно, чтобы тебя и слушать было приятно, и чтобы ты вещи умные говорил, и выглядел соответствующе. Мои родители не смотрят мои сюжеты, если там нет стендапа. Они говорят, что я схалтурила.

– Удается креативить в стендапах? Или по классике жанра — «в елочках»1717
  Корреспонденты «Белтелерадиокомпании» часто записывают стендапы около елей, что растут во дворе телестудии.


[Закрыть]?

У меня экономика. Там сложно креативить. Вот, к примеру, когда была деноминация, там можно было немного добавить творчества: деньги печатались, монеты в руках. Но когда говоришь о золотовалютных резервах, в закрома просто никто не пустит, к сожалению, чтобы искупнуться. Не могу назвать себя вообще креативным человеком. Я могу четко выполнить свою задачу. Иногда на меня творчество находит, когда надо написать специальный репортаж или фильм. Вот ночью очень хочется писать и креативить. А в рамках рабочего дня, к сожалению, думаешь как-то очень прямолинейно. В стендапах у меня чаще операторы креативят. Иногда говорят: «Ну, вот ты опять стоишь с этим микрофоном. А вот давай ты так пройдешь, покажем панорамочку, будет красиво».

– У вас есть свои ориентиры, как подобрать одежду для стендапа?

Есть общие правила, которые мне рассказали, когда я пришла на телевидение. Одну рубашку не ношу до сих пор. Только дома иногда. И то, когда надеваю, всегда вспоминаю, как в полдесятого вечера мне позвонил незнакомый номер. Оказалось, что это одна из моих начальниц, которая отслеживает, как мы выглядим, и дает рекомендации. А я боюсь, когда мне звонит начальство, первая мысль, что накосячила. Как-то раз на радио я читала новости и увидела боковым зрением, что пришла начальница. Я себя уже похоронила. А она, оказывается, пришла взять в принтере бумагу.

Про звонок. И тут мне говорят: «Всё хорошо, сюжет хороший, но не надевайте больше эту рубашку». Она у меня была бежевого цвета. В крапинку какую-то. Она рябила и цвет получался грязноватый – в итоге очень небрежный вид. Когда не на камеру ты смотришь, вроде приличная рубашка, а когда через камеру, плюс тебя не видно в полный рост, – просто ужас. Ходишь по магазинам и уже обращаешь на это внимание – чтоб не рябила. И вообще я – сторонница однотонных цветов. Чтоб наверняка. Когда серьезная тема, нужно выглядеть по-деловому. У меня висит в кабинете пальто и пиджак. Я вообще не люблю официальный стиль, поэтому иногда могу прийти в джинсах и кофточке, зная, что одежда есть на работе. Этому меня научили старшие коллеги.

– Как удается разговорить неразговорчивого собеседника?

Если мне позволяет время, я стараюсь спросить вначале какую-то общую информацию, чтобы они раскачались, а я еще больше вникла в тему. А потом уже что-то конкретное спрашиваю. Но когда время не позволяет, приходиться сразу задавать прямые вопросы, и тогда результат не очень нравится. Хорошо, когда собеседник успокоился и расслабился. У меня нет сложностей в общении с незнакомыми людьми, если они расположены к разговору, чтобы я не ходила и не уговаривала их. У меня всегда есть предварительный план вопросов, которые я буду задавать. Есть, конечно же, уточнения или вдруг осенит во время разговора, и ты решишь что-то спросить, что не планировала. Иногда в процессе я забываю о своих наработках. Во время интервью полностью ухожу в разговор с героем. Еще всегда сложно начать. Есть человек, есть тема. А о чем спросить? Первый вопрос самый сложный. Потом оно всё пойдет, а вот с чего начать, надо придумать. После интервью я стараюсь со всеми героями поддерживать связь.

О КРИТИКЕ И ДЕПРЕССИЯХ

– Кроме родителей, кто-нибудь еще критикует вашу работу?

Конечно. Руководство критикует. Но как-то мягко. По мне, если ничего хорошего не сказали, это уже критика. Отзывы всегда приятно получать. И я понимаю, что придираюсь, потому что если человек ничего не сказал, значит, ты сделал свою работу так, как должен был сделать. На радио как-то читала новости и прочитала слово «цЕпочка». Я и предположить не могла, что правильно «цепОчка». В моем районе, на Гродненщине, все говорят «цЕпочка». И сейчас, когда я приезжаю и слышу от них это слово, всегда хочется сказать: «А вы знаете, что не цЕпочка, а цепОчка». Да, это был мой косяк, я так произнесла в эфире. Потом директор спрашивала у меня, что это за слово такое. И потом всегда мне вспоминала: «Так, „цЕпочка“, помолчи». По-доброму, конечно.

– А бывала такая жесткая критика, что прям хотелось всё бросить?

Была, когда я попробовала себя в развлекательной сфере на «Радиусе». Программа заключалась в том, что ты берешь какие-то старые песни и начинаешь прикалываться над ними. Ведущими были Саша Белый и Виталик Карпанов. У Виталика что-то не получалось приехать. И Саша говорит: «Хочешь попробовать?» А я всегда хотела попробовать себя в развлекательной сфере. Вот один эфир прошел, всё нормально. А второй мы как-то разошлись, сами не ожидали. Нас на следующий день вызвали на ковер.

– Хотелось когда-нибудь совсем уйти из журналистики?

Бывает периодически. Когда устаешь сильно. Депрессия бывает, иногда кажется, что живешь неправильно. Бывает, что не пишется текст, сидишь мучаешься, слова переставляешь. Не идет совсем. Мой рецепт – пойти поспать. Поспишь, на следующий день будет всё нормально. Это не из-за того, что профессия плохая или ты – дурак, или пришло время сменить профессию. Нет, просто пришло время отдохнуть. День-два. Или отпуск. После отпуска возвращаешься таким крутым свежим человеком. У меня закон: ходить в отпуск часто. Несколько раз в год – это обязательно. Мне кажется, что наша профессия, постоянная работа с людьми, приводит к очень быстрой эмоциональной разрядке, надо подпитываться.