Текст книги "Чернила. Журналистские истории, профессиональные секреты и практические советы от мастеров слова"

Мария Столярова: Я люблю живые голоса и энергию. Потому что общение – это всегда особая магия

фото Ольга Сырель

Раннее утро. Минский вокзал. Пахнет свежими булочками и провинциальными надеждами. Мне кажется, именно здесь находится вход в заветный Хогвартс. Просто этот Хогвартс у каждого свой. Кто-то приезжает в столицу, чтобы стать известным музыкантом, другой – построить свой бизнес, а третий – банально стать счастливым. Магия это или нет, но хэппи-энды бывают не только в голливудских фильмах. 15 лет назад из вагона поезда «Гомель-Минск» на перрон сошла молодая и никому неизвестная девушка. Пока еще неизвестная. Настоящая мечтательница, она приехала, чтобы найти себя, и где-то в глубине души знала, что путь этот ведет в журналистику. Из магической книги заклинаний юная Маша выбрала не самый простой рецепт. Зато самый действенный. Смешав упорство, труд, самообразование, целеустремленность и главный ингредиент – действие – она, как по киношному сценарию, стала Марией Столяровой, пиарщиком, журналистом, редактором и автором собственной площадки www.abajour.by. «Хэппи», но еще далеко не «энд».

Справка: В журналистике – с 2003 года. Была шеф-редактором «Женского журнала», шеф-редактором журнала «Город женщин», автором статей и внештатником журнала «Мобильная связь», портала rebenok.by. С декабря 2017 года – заместитель главреда первого глянцевого журнала для детей в Беларуси DOMIK. Занимается собственным проектом abajour.by – Люди. Книги. Искусство. С 2007 года работает в области PR, ведет собственные обучающие программы по текстам и созданию внутрикорпоративных изданий, имеет успешный опыт краудфандинговых PR-кампаний (издание книг с помощью крауд-площадок: пятитомник Нобелевского лауреата по литературе Светланы Алексиевич на белорусском языке, книга сказок Лены и Вари Тагиль «Чудилёныш»). Лауреат PRемiя-2011 в номинации «Лучшее корпоративное издание».

Instagram: @stalyarka.

Facebook: @maria.stolyarova.3.

О ВЫБОРЕ ПРОФЕССИИ И ПОИСКЕ РАБОТЫ

– Мария, в детстве вы видели себя будущую в качестве журналиста?

В какой-то степени, да. Мой диапазон мечтаний был достаточно широкий, но я однозначно представляла себя публичной личностью, даже сидела перед зеркалом и тренировалась быть диктором. Ставила стул, брала умную книгу, в которой было много сложных слов, и с чувством, с толком, с расстановкой читала перед зеркалом, представляя, что я – диктор телевидения. Хотела быть и режиссером, и актрисой… Всё это было как-то связано с медиа. Но вот чтобы идти в журналистику…

К десятому классу школы стало очевидно, что у меня всё плохо с математикой, и выбирать надо что-то гуманитарное. Я жила в Гомельской области, а поступать на журфак на тот момент можно было только в Минске. Мы с мамой решили, что это далеко, что она будет волноваться за меня, потому что у меня в юношестве был очень сложный самодурный характер. Поэтому я поступила на обычный филфак в ГГУ им. Ф. Скорины, в тайне мечтая, что когда-нибудь переведусь на журналистику. Позже на филфаке ввели журналистский факультет, но я на него опять не попала, потому что туда набирали студентов 1—3 курсов, а я уже перешла на четвертый. В итоге закончила филологический факультет и уехала из Гомеля в Минск.

Но и здесь не сразу всё получилось. Правильно будет сказать, что первые три года вообще ничего не получалось. Это такая классическая история, когда приехал на вокзал с двумя чемоданами, а ты тут никому не нужен, тебе надо идти самому пробиваться головой. У нас в семье не принято, чтобы за нас просили родители, куда-то устраивали, пристраивали к друзьям, родственникам и т.д., и я тоже не просила помощи. Хотя наверняка можно было какие-то связи подключить. Но у меня была принципиальная позиция: я хочу всего добиться сама. Если бы я знала, что это так сложно, я бы, наверное, пересмотрела эту свою позицию на тот момент. Тем не менее, всё получилось.

– Вы приехали в Минск работать по профессии, которую получили в университете?

Нет, конечно. Моя специальность – учитель русского языка и литературы. Это диплом, который здесь никому не нужен. Распределения у меня не было. Первые годы в столице устраивалась на работу в разные рекламные агентства, но нигде долго не задерживалась. Где-то не оформляли официально по трудовой, потому что у меня не было минской прописки, соответственно стаж не шел. Где-то платили 100$, а ты пахал с утра до вечера, и этих денег не хватало даже на еду, не говоря уже о съеме жилья. Но у меня в Минске жили друзья, поэтому с квартирой вопрос на какое-то время решился. Но нужно же за что-то жить! И вот такими скачками я нашла в интернете объявление, что журналу «Мобильная связь» нужны авторы. Решила: надо попробовать себя. Написала материал, и его сразу опубликовали. Так у меня получился мой первый, даже не журналистский опыт, а опыт авторства статьи. Причем, сразу в хорошем журнале.

Когда в журналистику приходят целенаправленно, со школьной скамьи, печатаются в небольших юношеских газетах – «Зорька», «Переходный возраст» и т. д. И к моменту выхода с дипломом из университета молодые журналисты имеют уже приличную папку с публикациями. А у меня всего этого пути не было. Но я всегда писала очень хорошо, у меня всегда были отличные оценки по сочинениям, и многие говорили, что если я чем-то и буду зарабатывать, то это написанием текстов. Так что мой первый журналистский опыт случился в довольно серьезном возрасте. Мне было 23. К этому времени молодые люди обычно уже имеют опыт работы на телевидении, в газете, на радио – в боевых редакционных условиях. Я в журналистику пришла какими-то окружными тропами, повидав всего на свете, получив дополнительное образование по PR.

– Почему именно пиар?

У меня был молодой человек, который всегда говорил: «Слушай, Маша, тебе надо быть пиарщиком. Потому что ты так рассказываешь о чем-то, и сразу всем туда хочется поехать или книжку прочитать». Мне это так запало в голову, что я начала искать, где у нас можно поучиться на пиарщика. Оказалось, что есть двухгодичная переподготовка на базе первого высшего образования в Академии последипломного образования. Сейчас этого факультета уже нет. Ездить на пары нужно было каждый день. Пять дней в неделю, вечером, после работы, по 3 академических часа – вот так я два года оттарабанила. Безумно интересно, потому что там было практически всё новое. Я получила диплом менеджера по связям с общественностью и пошла работать в PR-сферу. Попала в пресс-службу «Белтелеком». Там у меня стала набиваться рука именно на текстах, на публицистике. Но при этом я продолжала сотрудничать с разными журналами в качестве автора статей.

– Как вы находили эти журналы?

Я писала им письма. Находила адреса редакций в интернете. На сайтах изданий обычно всегда указана почта «для авторов». Писала, что хочу быть автором, вот примеры моих статей. Если отвечали, то это, как правило, был заказ на определенный материал. Если не отвечали, значит, я им не подошла по каким-то причинам.

– Много было вот такого игнора?

Игнор был почти всегда. Конечно, обидно. С одной стороны, это позволяло не опускать руки, с другой стороны, как-то переосмыслить свою жизнь. Я, кстати, периодически думаю, что надо поменять профессию и стать, например, пекарем. Потому что булочки нужны всем и всегда, а пиар нет. Но нет, не люблю я печь булки, да и с тестом возиться тоже. И пиар, на самом деле, очень многим нужен. Думаю, в жизни стоит заниматься тем, что приносит настоящее удовлетворение.

– Сколько вы в итоге проработали пиарщиком в «Белтелеком»?

Пять лет в пресс-службе. Это был колоссальный опыт. Наверное, до сих пор это моя лучшая работа в плане коллектива, воспоминаний, реализованных проектов. У нас было всего три человека в пресс-службе, но мы работали, как один организм. Всё, что я узнала в плане пиаровской практики, узнала там. Сейчас пиаром никого не удивишь, в хорошем смысле слова, а в 2007—2008 гг. мы делали такие вещи, которые людям были непонятны, приходилось объяснять, зачем мы это делаем и что это вообще такое. Например, репутацию бренда, компании вообще никто не воспринимал всерьез, никто не думал, что это значительным образом влияет не только на имидж, но и на продажи, и что репутационный капитал – это часть всего финансового капитала компании. Иногда приходилось буквально с пеной у рта доказывать, что на запросы журналистов необходимо быстро давать комментарии, и главное, их в целом давать, а не скрываться за раздражающим СМИ «no comments». Конечно, это всё имело положительные последствия: компания стала понятнее и журналистам, и клиентам, и нам самим. Сформировался устойчивый благожелательный пул СМИ, имидж стал меняться в лучшую сторону, выросла степень доверия к компании со стороны клиентов, журналистов, партнеров. Я считаю, что с 2006 по 2011 в «Белтелекоме» был «золотой век PR». Жаль, что это изменилось в последние годы.

Из «Белтелекома» я ушла в декрет и уже не вернулась. Хотя они очень приглашали обратно.

Я была настроена «просидеть» три года в декрете, в этой розовой картинке: я и ребенок, гуляем в поле, всё очень мило. Но всё было не так. Мне было очень сложно, до сих пор кажется, что первый год – самый адский. Как эгоцентрику мне было трудно принять, что теперь всё крутится не вокруг меня. Где-то через восемь месяцев моего декретного отпуска, мне стали предлагать провести мастер-классы по PR-текстам и по работе со СМИ. Я поняла, что у меня есть потребность вернуться в активную общественную жизнь, вернуться к своим пиарщикам и журналистам. И во время декрета я написала две программы: по текстам и по созданию внутрикорпоративных СМИ. Они с успехом проводились в «Центре делового роста», я вела однодневные или двухдневные тренинги. И как раз в тот момент поняла вот эту магию общения через передачу знаний другим. Конечно, утомительно говорить восемь часов подряд, но как здорово потом чувствовать благодарность, искреннюю заинтересованность, когда тебя еще час-два не отпускают и задают бесконечные вопросы. Все люди нуждаются в принятии, внимании и благодарности. Когда ты всё это получаешь, потом две недели с заряженной лампочкой внутри ходишь.

О ПИАР-ТЕКСТАХ

– Расскажите про ваши взгляды на пиар-текст.

Пиар-текст должен быть по делу, он должен преследовать определенную цель и решать определенную задачу. Здесь важно понимать, для какой аудитории мы его пишем: для внутренней (сотрудников) либо внешней (журналисты, читатели). Если это читатели газеты, например, то нужно знать аудиторию этого издания и в принципе хорошо разбираться в СМИ, с которыми работаешь. PR-текст может иметь разную форму: интервью, статья, обзор, новость, пресс-релиз, кейс-стори и т. д. Выбор формата тоже зависит от того, с какой целью и для кого он пишется. У меня как раз недавно была лекция на журфаке, и мы долго спорили со слушателями на тему: пресс-релиз – жив или мертв? Он, безусловно, жив и никуда не денется. Вопрос только в том, как он написан. Бывает мертворожденный пресс-релиз, а бывает живой, классный, животрепещущий. Потому что пресс-релиз – это форма общения компании (персоны) со СМИ, это официальная информация, без него – никак. И у него есть свои принципы.

– Что это за принципы?

Самый главный – принцип перевернутой пирамиды, когда мы в лиде пишем основное: кто, что, где, когда и зачем. Часто встречаю пресс-релизы с таким началом: «Все мы любим здоровый образ жизни, мы все к нему стремимся…» Или: «В древние века люди считали, что…». Это самая распространенная ошибка. Первый абзац должен быть четким. Про древние века и здоровый образ жизни, если это релевантно вашему информационному поводу, можно написать где-то в середине, а лучше не писать вовсе. Пресс-релиз – не рассказ, это краткий, предельно ясный текст о каком-то событии. И важно, чтобы это событие являлось интересным не только для вас, но как можно для большего числа людей. Это как раз второй важный принцип – социальная направленность.

Мне довелось побывать с двух сторон: я была и пиарщиком, работающим с коммерческой информацией, и редактором, эту информацию принимающим. Когда я была редактором в журнале «Город женщин», четко видела, как работают некоторые пиарщики на нашем рынке и как работает мое восприятие информации. Пресс-релизов в ящик редактора ежедневно валится огромное количество. Я читаю только первый абзац. Если он по делу, т.е. инфоповод действительно стоящий, внизу смотрю контакты, чтобы передать тему в разработку журналисту. Если компания заявляет о том, что она запустила новую технологию, либо выпустила новый продукт, либо сделала какое-то социально важное мероприятие, и при этом в первом абзаце пресс-релиза пишет, что-то в стиле «мы все заботимся о здоровом образе жизни, потому что мир не стоит на месте, планета погибает и количество видов животных резко сокращается», то читать в середину, чтобы найти информацию о том, ЧТО же на самом деле компания хотела сказать, я даже не полезу. И ни один редактор не полезет. Пресс-релиз просто улетит в корзину, и компания, собственно, туда же.

Отдельная боль – это заголовки. Когда они либо в три предложения, либо в них отсутствуют глаголы. А нет глагола – нет действия, непонятно что происходит.

Еще один золотой принцип пресс-релиза: один текст – один информационный повод. Большая ошибка – это наличие сразу нескольких информационных поводов в одном тексте. Когда мы получаем текст о запуске новой технологии, и здесь же в третьем абзаце читаем, что еще акция проходит – скидка 20% на пакет услуг, а в пятом абзаце – «еще мы проводим благотворительный конкурс»… Вот это жесть. Срочно отправляйте вашего пиарщика на переподготовку!

К сожалению, 90% пресс-релизов страдают тремя расстройствами: плохой лид, плохой заголовок и смешение информационных поводов. По речевой стилистике, манере написания – отдельная тема. Часто получаю пресс-релизы, где в огромном количестве используются прилагательные в сравнительной и превосходной степени. По принципу – много, дорого, богато. А они там просто не нужны. И более того, их там не должно быть. Огромное количество наречий, просторечных слов. Даже фразеологизмы, пословицы и поговорки иногда умудряются вставить. Это супер для легкого развлекательного материала, но не для официальной формы. У каждой формы есть свои правила. У интервью тоже они есть.

ОБ ИНТЕРВЬЮ

– Расскажите про ваши правила хорошего интервью.

Помню, у писателя Саши Филипенко в Facebook был пост про самое короткое интервью в его жизни. Он рассказал, что пришел на встречу, и девушка-журналист спрашивает: «Расскажите, что вы написали?» – «А вы вообще мои книги читали?» – «Нет, не читала» – «Так что мы тогда здесь с вами делаем?» – «Действительно, зачем я время на вас трачу? Меня ребенок ждет, завтра отпуск начинается». Журналист встает и уходит. Вот это прекрасная зарисовка о том, как не надо брать интервью. Самое главное правило хорошего интервью – подготовка.

– Как правильно начать беседу и расположить к себе героя?

Думаю, что у каждого журналиста есть свои приемы и секреты, а есть просто безумное обаяние, когда человеку хочется раскрыться полностью. И перед ним раскрываются и рассказывают такое, о чем и на исповеди не говорят. Здесь как раз магия + профессионализм. Такой идеальный компот по особому рецепту.

То, что вам всегда сыграет на руку, это ваша дополнительная образованность. Если вы идете брать интервью у писателя, вы как минимум должны понимать, что сейчас происходит в мире литературы, и желательно пару его книг прочитать. Если вы идете брать интервью у художника, вы как минимум должны понимать, в каком стиле он пишет, где он выставлялся и кто его ближайшие соратники. Сядьте, заранее почитайте вечерком, в интернете полно информации. Я никогда не брала интервью у математиков, но если бы со мной приключилось такое чудо, я бы позвонила своему знакомому, который хорошо разбирается в этой области, и спросила бы, что сейчас в мире математики вообще происходит. Однозначно, всегда поможет тактичность. Были случаи, когда у меня брали интервью и спрашивали: «А сколько вы зарабатываете? А у вас вредный ребенок?» Вопросы, которые вы бы даже соседу не задали, а почему-то считаете, что человеку, который пришел к вам на интервью, их задавать можно. Конечно, не забываем про внимательное слушание и улыбку. Журналист не должен говорить больше своего героя.

– А имеет ли значение то, как ты выглядишь, в какой одежде приходишь на интервью?

Для меня, нет. Но, в целом, наверное, да. Имидж важен и для пиарщика, и для журналиста. Хотя журналисты не всегда соблюдают дресс-код. По этому поводу ведутся бесконечные споры: нужно ли журналисту, который пришел освещать церемонию награждения «Телевершина», надевать черную бабочку или платье в пол? Я же журналист, я за камерой стою, меня здесь не видно. При этом картинка со стороны такая: звезды телевидения и кино во фраках и вечерних платьях и несколько человек в порванных джинсах и растянутых свитерах – журналисты, которые думали, что их не видно. Я думаю, что журналистская корочка не отменяет соблюдения дресс-кода на таких мероприятиях. На церемонии награждения «Оскар» нет журналистов в джинсах и свитерах, все одеты так же, как и кинозвезды, даже операторы стоят во фраках.

Если идете брать интервью у кого-то из деловой сферы – топ-менеджера, бизнесмена, чиновника, наденьте костюм, чтобы человек вас считал, исходя из собственных представлений о жизни. Тогда вы попадаете с ним в одно пространство, и вам будет проще с ним беседовать.

Мне, например, безразлично, в каком виде ко мне на интервью приходит человек, лишь бы не голым и не пьяным. В работе я выгляжу просто: джинсы и блузка. Не делаю яркий макияж. Единственное, стараюсь, чтобы всегда были ухожены руки, потому что люди обращают внимание именно на руки. Еще стараюсь надеть какое-то интересное украшение: иногда это срабатывает, если затухает разговор. Особенно часто такое бывает с женщинами: «А откуда у вас такое интересное кольцо?» – «А это вот такого-то дизайнера» – «А из чего?» – «Из меди» – «Как интересно». Пока она говорит, я слушаю, что из этого можно вытащить в ее сферу. И, как правило, это помогает оживить беседу.

– Как вам удается поддерживать беседу?

Всё дело в вопросах. Вы же понимаете, что они могут быть разными: очень глупыми, скучными, слишком умными, животрепещущими, наглыми и т. д. У меня была такая история с Андреем Макаревичем. Было выделено всего 15 минут для телефонного интервью, и я два дня придумывала вопросы. Я опросила всех своих друзей, что они хотят узнать у Макаревича. Я спросила в Facebook, что они хотят узнать о Макаревиче. Я перечитала все доступные интервью с ним, а также его книги. Я с головой окунулась в жизнь Андрея Макаревича. В итоге составила около 10 вопросов, и мы с ним продуктивно поговорили. Интервью получилось короткое, динамичное и увлекательное с рядом фактов и суждений, которые раньше не были им нигде озвучены. Самое сложное в подготовке к интервью с известными людьми – найти интересные вопросы. Так что залог хорошего интервью – это ваша тщательная подготовка. Бывают ситуации, когда звонят, и надо срочно бежать. Но даже в такие моменты можно успеть залезть в google и хоть что-то узнать о человеке, к которому ты едешь. И слушать, слушать, слушать. Не говорить о себе больше, чем о нем.

– Какой формат общения вам нравится больше всего: личная встреча, телефонный разговор, Skype, электронная почта?

Я люблю личные встречи, потому что мне нравится смотреть на людей, считывать их эмоции. Это помогает понять, как дальше выстраивать беседу. Невербалика рассказывает о человеке лучше слов. Я люблю живые голоса и энергию. Общение – это всегда передача энергии, особая магия, которая создается во время разговора с человеком. Крайне не люблю интервью по почте. Всегда получается сухо, неинтересно, мало фактов, требует дополнительных вопросов, а значит, дополнительного времени. Если есть возможность встретиться лично, я лучше две-три недели подожду, перенесу материал на другой номер, заменю его чем-то, но встречусь в живую, чем буду играть в вопрос-ответ по Skype, почте или телефону.

– Как разговорить неразговорчивого собеседника?

Говорить о том, что ему интересно. А бывает так, что хоть головой – об стену, а в ответ – «да, нет, не знаю». Беда почти всех спортсменов – очень скупые ответы. Я давала задание журналисту сделать интервью с Викторией Азаренко. И прилетела полная ерунда с односложными ответами. Мы запросили ответы на дополнительные вопросы, но пресс-служба Виктории сказала, что они заняты и не будут этим заниматься. Мы решили, что тоже не будем мучиться и не станем публиковать. Не срослось, в общем.

– А были интервью, которые, на ваш взгляд, не удались? Вы уходили с мыслью, что что-то не так сделали.

Я так с каждой встречи ухожу. Мне всегда кажется, что я плохо работаю. Когда я собирала журнал «Город женщин», а потом он выходил из печати, открывала его и думала: почему я опять сделала этот шлак? Мне говорят: «Маша, журнал вообще крутой получился. У меня мама зачиталась!» А я просто не могу смотреть, мне стыдно за эту работу. Это и самокритичность, и перфекционизм, и моя потрясающая способность обесценивать всё, что сделала. Я к себе очень строга, и мне, порой, стыдно за свою работу, потому что кажется, что тебя хвалят, а на самом деле думают иначе. Вот такая параноидальная самокритичность. Я и в этом интервью не очень уверена. Мне кажется, через год за него мне будет очень стыдно.

Когда я делала интервью с Максимом Поташевым для рубрики «Алфавит», мне выделили на него 20 минут. Вот с ним было сложно, потому что он говорил очень мало. Сняв интервью с диктофона, поняла, что у меня всего страница текста. Что это за интервью на страницу? Я была собой недовольна и считала, что это – полный провал. Но, когда мы опубликовали его на сайте, оказалось, что это самый читаемый материал «Города женщин» на тот момент. Он и сейчас в топе просмотров.

Проблема всех профессионалов – в том, что они не могут свою работу оценивать адекватно. Всегда кажется, что можно было сделать еще лучше!

О ГЛЯНЦЕ

– Расскажите про вашу работу в журнале «Город женщин».

Журнал «Город женщин» мы создавали вместе с Аксиньей Белявской с нуля. Получилось так, что в конце 2014 года я пришла на должность редактора «Женского журнала», но по определенным внутренним причинам пришлось оттуда уйти. Я эту историю нигде не освещала, но сейчас могу сказать, что у меня не было другого выхода. Я вышла из декрета, пришла на должность шеф-редактора известного журнала в Беларуси (на тот момент ему было 15 лет), красиво об этом написала в Facebook, получила много поздравлений. И тут через три месяца я получаю информацию, что журнал то ли закрывается, то ли продается, в общем, работа моя в нем заканчивается, толком не начавшись.

Представьте себе ситуацию: Столярова пришла в «Женский журнал» – и через три месяца он закрылся. Думаю: «Всё. Моей репутации – конец». Возможно, я слишком много ношусь со своей репутацией, но для меня это важно. Негатив всегда отмывается дольше, а позитив быстро забывается, и доверие вернуть очень сложно. Тогда мы и решили создать свой журнал. Буквально за сутки придумали название, и в марте 2015 года выпустили первый номер. До сих пор журнал существует и всё у него прекрасно. Я была его шеф-редактором два года.

– Вам, наверное, многие говорили что-то вроде: «Зачем вы это делаете, глянец никому не нужен»?

До сих пор говорят. Да, глянец никому не нужен… Но, как показывает рынок, глянец живет. Я знаю, что на западном рынке, по оценке рейтинговых агентств, реклама в глянцевых журналах занимает первое место. Это неприменимо к белорусскому рынку, потому что у нас очень маленькое медиапространство и очень маленький рекламный рынок. Соответственно, меньше бюджеты и меньше аудитория. Однако журналы покупают, читают, хотят в них писать и, в целом, относятся позитивно. В том числе и рекламодатели.

– А вообще белорусский глянец отличается от российского и западного?

Да, он более умный. Проблема белорусов в том, что мы всё очень тяжело и серьезно воспринимаем в жизни. Нет легкости. Всё нужно обдумать, как следует, чтобы быть уверенным в правильности выбора. Поэтому мы потребляем больше информации, вчитываемся скрупулезно, всё перепроверяем. Соответственно, медиа должны быть такими, чтобы белорус почитал и успокоился в своем выборе – основательные, аналитические, с качественной информацией. Конечно, белорусский глянец, по сравнению с российским, несоизмеримо беднее в плане рекламы. Но он есть, и эти 5—6 крупных журналов вполне прилично делят между собой рынок.

– Журналист, который пишет для глянца, он должен как-то по-особому подходить к подготовке материала?

Это тот же журналист, который пишет для всех остальных ресурсов. Но в глянце нет новостного формата, как правило, мало репортажей. Поэтому нужно ориентироваться на формат статьи и интервью. Материалы для журнала – это лонгриды2020
  Специфический формат журналистского материала, который отличается большим количеством текста.


[Закрыть], поэтому написаны должны быть так, чтобы человек с удовольствием почитал вечером без спешки. Как книгу.

– Какие ошибки часто совершают журналисты?

Почти всем приходится редактировать стиль. Очень много просторечных слов и слов-паразитов: «по типу», «зачастую», «наверное», «короче», «вообще» и т. д. Встречается огромное количество мусора: вводные слова и конструкции, увеличивающие объем текста, но не смысл. И у этого есть вполне понятные причины: материалы оплачиваются по количеству знаков, и в порыве заработать на 2—3$ больше, раздувается объем статьи.

Беда и со структурой текста. Начинают за здравие, заканчивают за упокой, в середине теряют нить повествования. Часто правлю заголовки. С ними тоже всегда беда. Выносят не интересную мысль, не главную, не отражающую суть текста. В погоне за трафиком заголовки стали превращать в детективные сюжеты: «Посмотрите! Она похудела на 100 килограммов. Как ей это удалось?» Еще вот «прекрасное» с очень крупного портала Беларуси: «Во Франции самый молодой президент стал главой страны». Прочитала три раза, стало жаль редактора портала. И президента Франции тоже.

Есть проблема и в глубине рассматриваемого вопроса. Редактор дает задание: «Напиши про ботокс для волос». Что делает среднестатистический журналист? Он открывает google, задает «ботокс для волос», выбирает десять ссылок, из них компилирует что-то общее и присылает редактору. А где мнение эксперта? А где про применение в Беларуси? В каких салонах можно сделать? А что было до этого? Как разрабатывалась технология? А кто был первым? Много халтурных работ вижу в разных изданиях. И тут объяснение только одно: либо редактору было лень читать, либо он махнул рукой, потому что и так никто не читает.

О ФРИЛАНСЕ

– Что происходит в вашей жизни после «Города женщин»?

В моей жизни сейчас происходит сплошной PR.

– Почему вообще решили уйти?

Это еще один вопрос, на который я даю разные ответы. Потому что истинная подоплека сидит глубоко внутри. Не знаю, смогу ли я ее донести… Со стороны кажется, что это просто какая-то блажь. Была работа, был журнал, всё нравилось, всё было устойчиво – раз и ушла. Но если ты внутренне чувствуешь, что не получаешь удовлетворения от того, что делаешь, уходить надо обязательно. Хотя я безумно любила журнал, люблю его и до сих пор скучаю по его созданию.

Всегда есть нюансы внутренние: переросла, например, или масштабы не те, или переключилась на что-то более важное в жизни, то, что кажется в данный момент наиболее настоящим. В жизни я часто иду на кардинальные перемены. Намеренно. И это всегда оправданно, потому что выводит тебя на новый уровень.

Сейчас я зарегистрировалась как индивидуальный предприниматель. Это был очень сложный для меня шаг, потому что я – истинный советский ребенок. А в Советском Союзе не учили финансовой грамотности и бизнес-ответственности. Было принято всю жизнь работать на одной работе, получать одну и ту же зарплату, ездить по выходным на дачу, а в июле – на Черное море. Мне было очень сложно на это решиться. Знаю, что сейчас даже студенты с легкостью оформляют ИП, ищут всевозможные способы заработать, легко считают налоги, берут кредиты, создают компании. Но мне было очень страшно завести эти отношения: я – один на один с государством. А если у меня не пойдет? А если я денег не заработаю? Как я буду этот огромный пенсионный взнос платить? Получается, что первые самостоятельные шаги в предпринимательстве я сделала только в 36 лет. В этом возрасте у некоторых людей уже собственные международные корпорации. Но в такой «неспешке» нет ничего зазорного. Это – путь. И он, как вы знаете, у каждого свой.

Сейчас я консультирую разные компании в области PR, провожу для них пресс-мероприятия, время от времени провожу собственные мастер-классы по текстам. И еще веду свой сайт www.abajour.by – это чистой воды хобби.

И очень много занимаюсь сыном. Мне важно, чтобы он рос не в изоляции от вечно работающих родителей, под присмотром бабушек. Нет, так не должно быть. Если можно не взять проект, а больше провести времени с Глебом, я так и поступаю.

– Что посоветуете начинающим журналистам и тем, кто давно в профессии?

И тем, и другим будет уместно всегда учиться. Потому что сейчас очень быстро меняется мир, меняются форматы общения, появляются новые площадки и новые виды коммуникации. Десять лет назад кто бы мог подумать, что люди будут выкладывать в интернет фото еды, одежды и собирать таким образом единомышленников и поклонников. Учиться у людей, у своих учителей, у своих учеников. Проверяйте себя, проверяйте свои тексты, не думайте, что вы настолько хороши, что и через 20 лет не сделаете ошибки в профессии. Я очень требовательна к своим текстам. Не сдаю материал, не вычитав его раз 20, а правки вношу раз пять минимум. Просто внимательнее относитесь к тому, что вы пишете. Это читают люди, а вы формируете их мнение и их отношение к вам и к вашим медиаканалам.

Май 2017 г.