Электронная библиотека » Наташа Корсак » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Полёт в Чаромдракос"


  • Текст добавлен: 22 сентября 2017, 15:00


Автор книги: Наташа Корсак


Жанр: Героическая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:
- 100% +
6. На лезвии ночи

Луи расправил паруса своих рубиновых крыльев, выпрямил спину, словно на параде, и, понизив до самых пяток свой птичий голосок, принялся цитировать «Гамлета». Перепрыгивая с ноги на ногу, он украдкой оборачивался и следил за нашей с Камиллой реакцией. Чижик, безусловно, ждал, когда мы начнем рукоплескать ему, как месье Гранд Элю, и старался ещё сильнее обыграть каждое слово, особенно вопрос принца Датского, обращенный к своей драматической судьбе: «Быть – не быть, быть – не быть?»

Мы всё-таки одарили нашего чижика аплодисментами и заслуженным «браво» хотя бы за то, что насмешил он нас от души. Он надеялся переплюнуть в актерском мастерстве самого месье Гран Эля, однако мало отличал комедию от драмы. Потому и Гамлет у него вышел по-чижевски смешным. Пускай уж лучше упражняется в кулинарном мастерстве, кофе ведь у него уже поучился!

Мы шли по ночному городу. Булонский лес со всеми его чудесами и приветливыми пушистиками-белками остался позади. Я наелась ореховой пасты, да так, что меня потянуло в сон (дома в это же время я уже сплю).

Меня повезла Камилла и попросила не дремать, во всяком случае, пока мы не доберемся до дома. По её словам, нас ждали ещё одна интересная встреча и знакомство с собором Парижской Богоматери. Она сказала, что это место для неё многое значит.

Путь был неблизким, но Камилла хотела, чтобы я полюбовалась ночным городом. Окутанный ситцевым небесным плащом, Париж представлялся ей куда более привлекательным и манящим, чем он же, но днем. В воздухе разыгрались ароматы кофе, булочек, травяных и луковых супов, легких сигарет, печеных яблок и жженого мороженого. Повеяло и жарким весельем ночных закусочных.

Рассматривая невысокие, украшенные шиповником и пахучей лобелией дома, я старалась заглянуть и в чужие окна. За одним из них скрипач склонился над своей скрипкой и, коснувшись смычком её натянутых струн, украсил романтической мелодией и без того волшебную ночь.

Париж не спал. Он, подобно новенькому воздушному шару, только наполнялся желанием свободного полета, и я тоже почувствовала себя воздухом этого яркого праздничного шарика. Вдруг Луи решил всё испортить.

– Ну почему мы решили пойти пешком? – капризно спросил он. – Другой же был план, Камилла!

– Перестань! Я хочу, чтобы Рози увидела город. Вот и всё, – сказала бабушка.

– Так нам ещё долго надо будет идти до Нотр-Дама! – продолжал ныть чиж.

– Луи, что ты заладил, – вмешалась я. – Красиво же. Ой, мотылек летит!

– И всё же я бы не стал разгуливать по ночам, да ещё со скоростью улитки! Опасно, – настаивал Луи. – К тому же… Стри…

– Так, помолчи, Луи! – перебила его Камилла. – Иногда можно пойти и не по плану. Особенно в Париже! В ожидании наших друзей мы бы потеряли много времени, а так сами доберемся. Устроим им сюрприз, а? – предложила она.

– Не люблю я этих сюрпризов. Ну ладно. Можно я тогда спою?

– Пой, дружок, – разрешила я.

И Луи завел какую-то неизвестную мне песню о бродячем музыканте, которого никто не приголубит, да так жалобно, что звуки скрипки в сравнении с ним показались мне заливистым смехом.

Пока Камилла рассказывала мне о Париже времен Медичи, из-за пушистых верхушек деревьев показались острые башенки Нотр-Дама, и дрема подбиралась ко мне со всех сторон, и сил уж не было бороться с ней. И только я прикрыла глаза, как услышала:

 
Чарум-чарум, чарум-чарум…
Колыбель чудес…
С высоты небес…
С высоты небес…
 

Вот же оно! Это словечко «чарум»! Точно-точно. И стояло лишь задремать, как мелодия вновь подкралась ко мне.

– Камилла, – прогнав дремоту, позвала я. – Я хочу у тебя кое о чем спросить. – но тут я замолчала, стесняясь показаться сумасшедшей. До собора Парижской Богоматери оставалось всего ничего, а я почему-то волновалась… Сердце, как спринтер, бегало в груди туда-обратно, вниз-вверх.

Луи перестал петь и тоже уставился на меня. Вдруг он что-то почуял. Быстро перевел взгляд в глубь темной улицы и резко отпрыгнул назад, будто чего-то испугался.

Камилла в недоумении огляделась вокруг и взволнованно спросила:

– Луи, что-то не так?

– Кажется, мы здесь не одни, – пролепетал он.

Камилла нахмурилась и по привычке схватилась за свой блестящий клык-амулет. Я уже заметила, она всегда так делала, если волновалась.

Мы бросили взгляды в ершистую неприветливую темноту. Сегодня фонари у Нотр-Дама светили лениво, поэтому помощи от них не было никакой, а Луна даже не пыталась разогнать отъевшиеся за день облака.

– Слава бесстрашным путешественникам, – раздалось за нашими спинами.

Мы обернулись, как по команде, из мрака на нас надвигались тучные человеческие фигуры. Камилла мигом заслонила меня своей тоненькой фигурой. Луи схватил сухую ветку и приготовился к обороне. Вряд ли бы такое оружие спасло нас, но ничего другого рядом не было.

А тени становились всё ближе. Голоса громче. Я почувствовала омерзительное дыхание, в котором равно смешались запахи табака и мускуса. К моему горлу подкатил тошнотворный колючий комок.

Камилла крепко взяла меня за руку и прошептала:

– Ничего не бойся… – Но прозвучало это как-то неуверенно.

Камилла вновь огляделась по сторонам, посмотрела на небо. Кажется, она что-то или кого-то искала, но никак не могла найти.

– Чего это вы там шепчетесь? – вдруг сквозь гнилые щербатые зубы обратился к нам первый незнакомец.

– Молятся, наверное, – рассмеялся второй, медленно выползавший из темноты человек.

Воры, бандиты, убийцы. Те, кто просыпается ночью, но не вместе с чудесами, а назло им. Никогда не думала, что встречу таких персонажей на своём пути. А может, это очередной фокус Камиллы и сейчас эти двоя вонючих бродяг превратятся в ящериц и, сбросив хвосты, как дадут деру?! Но нет, не похоже. Луи не на шутку встревожился, а бабушка ещё сильнее сжала мою руку, словно и сама боялась.

– Чего вы от нас хотите? – как можно спокойнее спросила она незнакомцев.

– Мы хотели пригласить вас на вальс, прекрасная мадам, – смеясь и хрюкая, ответил первый и грубо добавил: – Денег, мадам. Мы хотим денег!

– И судя по твоей одёже, у тебя их немало… – присвистнул второй.

– Но у нас нет денег, – сдержанно ответила Камилла. Она говорила правду. Собираясь в Булонский лес, она положила в сумочку лишь орешки, зеркальце и пудру. Ещё шелковый платок, пропитанный ванильными духами. Из драгоценностей на мадам Штейн были лишь жемчужные серьги… на руке – вдовье кольцо с крошечным красным гранатом. – Вот, возьмите серьги, если хотите, и убирайтесь прочь, – сказала она.

– Эй, дамочка… Дай-ка свою сумочку, может, мы сами деньжат найдем! – прорычал тот, что с гнилыми зубами.

– Слышь, Блоха. Серьги тоже возьмем! – подстрекал его лысый.

– И серьги, и деньги, а это что такое? – вытаращил глаза Блоха, увидев на шее Камиллы играющий светом клык, и потянулся к нему своими ручищами.

– А ну, прочь! – закричал Луи и клюнул вора в самое темечко.

Блоха взвизгнул, но не отстал. Он тут же вытащил из кармана длиннющий нож и заорал на Луи:

– А из тебя я чучело сделаю! Болтливый попугайка! А ну, пойди сюда!

– А может, денежки есть у девчонки? – посмеиваясь над подельником, извернулся ужом Лысый.

– Забирайте серьги, сумку и идите ко всем чертям, – сказала Камилла. Набрав полную грудь воздуха, раскинув руки, словно птица крылья, она заслонила меня.

Но тут Блоха схватил Камиллу, приставив нож к её белой шее, и попытался сорвать с неё шнурок с амулетом. А Лысый направился ко мне, но тут и Луи бросился в атаку, стал клевать головореза в голову, щеки и спину. Тогда Лысый выхватил нож и погнался за чижом. Тот взлетел к фонарю, и бродяга, чертыхаясь и вытирая со лба кровь от точных ударов Луи, вернулся ко мне.

– Девчонка-то никуда не убежит! – прокричал Блоха, призывая Лысого. – Лучше помоги мне с мадамой. Не могу разорвать этот гадкий шнурок.

Я ничего не могла сделать. Блоха держал Камиллу так крепко, что казалось, её хрупкое тело вот-вот сломается под его весом. Лысый тоже навалился на неё, сорвал сережки, «змеёй» облизнув их. Я понимала, что Камилле становится плохо, она была ещё бледнее обычного и предобморочно закатила глаза.

Я завизжала:

– Убирайтесь! Оставьте её! Пошли прочь! Бабушка! Камилла, держись!!! – Я произносила всё это сквозь слезы, пытаясь подкатиться ближе.

Бандиты захохотали, и вдруг я снова услышала мелодию. На это раз из уст самой Камиллы. Еле шевеля губами и становясь почти прозрачной, она запела:

 
Чарум-чарум, Гензель Гипно…
Чарумдракози…
Чарум Арходас ке Орлик…
Человечек спи…
 

Ещё чуть-чуть – и я бы сошла с ума! Зачем в такой момент она поет, а главное – как моя тайная мелодия перекочевала в её уста?

Воры не ожидали такого поворота. Но, недолго думая, вернулись к своему делу с ещё большими усилиями. Лысый корчился и плевался, пытаясь перерезать крепкий шнурок. Но тот, словно гордиев узел, лежал на шее Камиллы и, несмотря на слабость хозяйки, самостоятельно противостоял ворам, будто имел свой характер и необыкновенную силу. Клык на шнурке трепетал зеленым огнем, и тот становился всё ярче и ярче. И вот тут раздался нечеловеческий рев. С вершин высоких крыш, а может, и с неба точно все ветры столкнулись лбами, срывая листья с деревьев, с корнями выкорчевывая свежие цветы, теперь он обрушился и на нас.

– Bon sang! Rendez-vous![35]35
  Чёрт побери! А ну-ка, сдавайтесь! (фр.)


[Закрыть]
 – прокричал кто-то с высоты каменным голосом. Он показался до боли знакомым.

По глазам мне ударила пыль, но я увидела, как, раскинув тяжелые крылья, словно вестники смерти, на землю опускались страшные существа. Разбивая вдребезги воздух, с правого крыла несся красноглазый слон. С левого фланга заходил сероклювый пеликан. А возглавляла клин Она! Ругаясь на французский манер, она со злостью скорчила свою и без того морщинистую морду. Оголив лезвия своих клыков, василисковый язык, до скрипа она сжимала кулаки и хищно сверлила своими совиными глазами Блоху и Лысого.

Её звали Стрикс. Ещё вчера она была для меня самой страшной принцессой обезьян, легендой средневекового Нотр-Дама, химерой, созданной из древнего известняка и наделенной всеми человеческими пороками. Одной из тех мертвых статуй, что гнездятся на аркбутанах святого Собора Парижской Богоматери. А сейчас я вижу её ожившую, кричащую, ещё более страшную и непредсказуемую. Вот-вот и она опустится на площадь и разнесёт здесь всё вокруг.

Выпустив пар, химера коснулась земли. Слон приземлился рядом со мной и мгновенно обвил меня хоботом, холодным, как водосточная труба. Я заойкала, а пеликан своими каменными крыльями вновь заслонил выбравшуюся из-за туч Луну.

Стрикс, постукивая кулаками, двинулась к головорезам. Те от страха толкнули Камиллу, и она упала на землю. Свернувшись в клубок, словно раненая белка, бабушка пыталась отдышаться. Луи опустился ей на голову и принялся расчесывать клювом её растрепанные волосы и напевать веселую песенку про «жареного цыпленка», а она, сжимая в ладони угасающий клык, заплакала.

Блоха и Лысый отползли в кусты. Их губы дрожали. Лица позеленели. Оба они не могли проронить ни звука.

Одним прыжком Стрикс приблизилась к ворам и, схватив обоих под самое горло, подняла над землей. И Блоха, и Лысый покрылись багровыми пятнами, как ядовитые лягушки. Они не могли дышать, потому лишь кряхтели и корчились от боли.

– il paraît que votre vie ne coûte pas grand-chose[36]36
  Не много же весит ваша жизнь (фр.).


[Закрыть]
, – ухмыльнулась Стрикс, покачав их, словно товар на весах. – Même si vous aviez de l'argent, ça ne changerait rien. Quelle misère![37]37
  И будь у вас деньги, она бы не прибавила в весе. Ничтожества! (фр.)


[Закрыть]
 – прохрипела химера, выдыхая букет зловония в лица бродяг.

– Не бойся, девочка, – обратился ко мне слон, по-дружески улыбаясь.

Тем временем Стрикс выпустила злодеев из лап и прошипела:

– Strix ne tue pas. Strix fait son devoir. Approchez-vous…[38]38
  Стрикс не убивает. Стрикс выполняет свой долг. Подойдите ближе… (фр.)


[Закрыть]

Закашлявшись, Блоха и Лысый молили о пощаде. И неужели Стрикс раздобрилась? Как важная дама, она протянула бродягам свои ладони. В каждой лежало по пять золотых монет.

– Est-ce que vous aimez,[39]39
  Нравятся такие деньги (фр.)


[Закрыть]
 – улыбнулась она. – Tu aimes cet argent?[40]40
  Эти, которые перед вами? (фр.)


[Закрыть]

Воры на цыпочках подошли к химере и опасливо протянули жилистые ручонки к золоту. Но в этот миг химера смачно плюнула в свои ладони. Смешавшись с её вязкой зеленой слюной, монеты взлетели в воздух и словно по команде «фас» вцепились в искривлённые от испуга лица Блохи и Лысого. Оба задергались, как от удара тока, упали и принялись кататься по земле, словно чумные псы. И тут я поняла, что золотые накрепко залепили им рты, глаза и уши, так что грабители отныне не могли ни кричать от ужаса, ни слышать, ни видеть.

Стрикс же со свистом пнула их обоих под зад. Схватившись за больные места, злодеи понеслись прочь в сторону запада, а Стрикс брезгливо отряхнула лапы.

– Отныне три года они будут скитаться по свету без воды и еды, – шепнул мне на ухо слон. – Если спустя это время их души раскаются, то люди вновь научатся слышать, видеть и говорить, но в Париже мы их больше не увидим. Надеюсь, они запомнят этот урок!

– Ou pas. Ce sont quand-même les humains[41]41
  Или нет. Это же люди (фр.).


[Закрыть]
, – с иронией проронила Стрикс. – Peut-être que les humains sont les seules créatures qui marchent sur le même râteau deux ou bien cent fois. Et ils blâment le râteau. Et ne dites pas que l'homme est descendu du singe! Et ne me pointez pas du doigt! Nos museaux sont plus agréables. Et nous, nous sommes plus gentils. N'est-ce pas, l'éléphant?[42]42
  Пожалуй, люди единственные существа, наступающие на одни и те же грабли два, а то и сто раз. И винят они в этом грабли. И не утверждайте, что человек произошел от обезьяны! И не показывайте на меня пальцем! У нас и морды приятнее. И добрее мы. Не так ли, слон? (фр.)


[Закрыть]

– Oh, ma Striks. Merci beacoup[43]43
  Стрикс, моя Стрикс. Спасибо тебе (фр.).


[Закрыть]
, – прошептала Камилла.

Услышав слабый голос Камиллы, я подскочила и даже прикусила до крови губы. А Стрикс, прижав лапы к сердцу, осторожно зашагала навстречу пеликану, который нес на своих крыльях хрупкую, как китайская ваза, Камиллу. Её левая рука безжизненно висела. Правая лежала на груди, заслонив кистью клык-амулет. На лице ни кровинки – белая гладь. На лбу выступили капельки морозного пота. Губы, сменив живой красный на зимний голубой цвет, что-то шептали.

– Oh, ma petite fille![44]44
  О, моя девочка (фр.).


[Закрыть]
 – переложив Камиллу себе на руки, будто ребенка, простонала Стрикс. – Tu es si faible! Ah, ces surprises des humains! Je t'avais prévenu, moi, qu'il était dangereux de se promener toute seule la nuit![45]45
  Ты так слаба! Ах, эти человеческие сюрпризы! Я же предупреждала – опасно одной бродить по ночам! (фр.)


[Закрыть]
 – гневалась на Луи химера.

– Mais Camille voulait faire voir la nuit à Paris à Rosie![46]46
  Но Камилла хотела показать Рози ночной Париж! (фр.)


[Закрыть]
 – пролепетал испуганный чиж. – Alors, nous avons ne attendu pas.[47]47
  Вот мы и не дождались (фр.).


[Закрыть]

– Elle ne doit pas être inquiétée. Chaque jour elle dévient plus faible,[48]48
  Ей нельзя волноваться. С каждым днем она слабеет (фр.).


[Закрыть]
 – запричитала Стрикс. – Elle nous appelait si doucement. Je n'entendrais même pas ses chansons. Je ne sais pas ce qui nous arriverait sans haladontas…[49]49
  Так тихо она звала нас! Я бы даже не услышала её песни. И если бы не халадонтас… (фр.)


[Закрыть]

– Haladontas?[50]50
  Халадонтас? (фр.)


[Закрыть]
 – переспросила я.

– Eh bien, oui… Nous aurions pu ne pas voir le danger du tout![51]51
  Ну да… Мы бы могли и вовсе не увидеть беды! (фр.)


[Закрыть]
 – произнесла химера и, вздернув каменные брови, спросила: – Camille ne te l'a pas dit?[52]52
  Камилла тебе не сказала? (фр.)


[Закрыть]

– Elle a ne parlée pas que?[53]53
  О чем не сказала? (фр.)


[Закрыть]
 – не поняла я.

– Sur lui[54]54
  О нём (фр.).


[Закрыть]
, – ответила Стрикс и аккуратно приподняла ладонь Камиллы, обнажив поблекший, как и его хозяйка, клык.

– Non, elle ne a le temps pas[55]55
  Нет, наверное, не успела (фр.).


[Закрыть]
, – с сожалением сказала я и, положив свою руку на лоб Камиллы, спросила химеру: – Va-t-elle mourir?[56]56
  Она ведь не умрет (фр.).


[Закрыть]

Стрикс выпустила пар из ноздрей и тихо сказала:

– Il parait, non! Aujourd'hui, non[57]57
  Кажется нет! Сегодня нет (фр.).


[Закрыть]
, – обронив эти весьма не успокоительные слова, она взметнулась в небо.

Я оказалась в окружении новых тайн. Что ещё за «халадонтас»? Но времени у нас на раздумья не было. Меня подхватил пеликан, и мы ворвались в гущу темного неба, следуя строго за Стрикс. Позади летели слон и Луи. Теперь я весьма отстраненно взирала на ночной город с высоты птичьего полета. В голове сгущались мысли о Камилле Штейн, о халадонтасе, о говорящих химерах Нотр-Дама и, конечно, о том, куда мы сейчас направляемся. Ветер усилился, я съёжилась, придерживая свою гаврошку.

Приземлились мы где-то в Латинском квартале, а я всё молилась, чтоб нас в таком составе никто не заметил. Вы только представьте мирных парижан, которым на пути встретилась бы компания из говорящих птиц и оживших химер! Но на улочках не было ни души.

Стрикс, приземлившись, старалась не задевать лапами землю, держась на лету. Если бы она ступала ногами по уснувшим улочкам, без шума бы не обошлось.

Мы свернули в узенький переулок, освещённый тремя рыжими фонарями. Слегка подбитые какими-то хулиганами, они висели на рельефной каменной стене и не столько дарили свет, сколько просто украшали улочку своей стариной. Поджав свои крылья, Стрикс уверенно двигалась на их свет, стараясь не застрять в кишке узенького переулка.

– Nous allons ou?[58]58
  Куда мы направляемся? (фр.)


[Закрыть]
 – спросила я, откровенно побаиваясь таких непролазных темных местечек.

– Au monsieur Chatmort[59]59
  К месье Шаморту (фр.).


[Закрыть]
, – ответила Стрикс и остановилась между вторым и третьим фонарями.

– Qui est-ce? Il n'y a ni portes ni fenêtres ici. Où est ce monsieur Chamort?[60]60
  Кто это? Здесь же нет ни одного окна, ни одной двери. Где этот ваш Шаморт? (фр.)


[Закрыть]
 – заволновалась я.

– Trop de questions stupides![61]61
  Слишком много глупых вопросов (фр.).


[Закрыть]
 – засопела химера и, коснувшись правой лапой самого потертого камня на холодной стене дома, произнесла: – Ts-ts-ts, miaou-miaou… ouvrez la porte mon cher comte[62]62
  Кис, кис, кис, мур-мур-мяф… отворите, славный граф (фр.).


[Закрыть]
.

Я не успела испугаться. Стрикс прошипела заклинание так быстро, будто она постоянно разгуливала по этому малюсенькому переулку. И всем, кроме меня, её слова были понятны и знакомы.

Прошло секунд пять, но никто никакую дверь нам не открывал. Стрикс нахмурилась и повторила всё то же, но громче. И тогда я услышала шуршание внутри стены. Кто-то явно толкал её прямо на нас. Вдруг между вторым и третьим фонарем, как из ниоткуда, появилась вполне себе приличная вывеска «Pêche Chat Tavern»[63]63
  Таверна кота рыболова (фр.).


[Закрыть]
, камни на стене приобрели багровый оттенок и перевоплотились в невысокую, но широкую, в метра полтора, дверь с медной рыбкой вместо ручки.

Стрикс тут же уверенно потянула за неё, и дверь распахнулась, ненарочно задев висящий над ней заливистый колокольчик.

Мы оказались в шумном местечке, напоминающем рыбацкую таверну века так… восемнадцатого. Повсюду висели рыболовные сети. На гостевых столиках стояли деревянные миски, а столовые приборы напоминали породы разных речных рыб. Вместо стульев здесь лежали мягкие пышные подушки всех цветов радуги. Только за одним столом стояли три уродливо изогнутых, потрескавшихся от старости табурета.

Роль официантов досталась проворным городским воробьям. В отглаженных фартучках и с белоснежными полотенцами, уложенными на правых крыльях, они разносили гостям местные лакомства: жирные сливочки, дымного лосося, лапки королевских лягушек, валерьяновое вино и мороженое из рыбьего жира.

Два столика были заняты большой кроличьей семьей. За тем, что стоял у самого бара, восседал отъевшийся голубь, а за столиком у занавешенного изорванной сетью окна отдыхал взъерошенный пес, размеренно потягивая через трубочку коктейль из сахарных косточек.

Стрикс всё искала кого-то взглядом и вдруг яростно фыркнула.

– On peut mourir en t'attendant,[64]64
  Ну, наконец-то! Так и умереть можно (фр.).


[Закрыть]
 – гневалась она, глядя на по-королевски подплывающего к нам сытого черного кота. Это и был месье Шаморт – хозяин таверны.

Заметив на руках Стрикс Камиллу Штейн, кот засуетился и напрямую обратился к химере:

– Cet horreur! Elle est mourir?[65]65
  Какой ужас! Что с ней случилось? (фр.)


[Закрыть]

– Les hommes[66]66
  Люди (фр.).


[Закрыть]
, – лишь промолвила Стрикс.

Ударив об пол своим толстым хвостом, месье Шаморт громко распорядился:

– Китовье молоко! Срочно! В холодильнике должна была остаться хоть пара капель! И не подогревайте!

Услышав его приказ, воробьи моментально улетели на кухню. А кот, мурлыкая, склонился над бабушкой и принялся тереться о её щеку своей усатой мордой.

– Tu ne peux pas vivre sans faire tes mamours[67]67
  Не можешь ты, без своих этих нежностей (фр.).


[Закрыть]
, – съязвила Стрикс.

– Pardon, je n'ai pas pu résister[68]68
  Простите, не сдержался (фр.).


[Закрыть]
, – мяукнул кот. – Ками можно уложить на её подушечки, те, что у моего личного стола. Да и вы все присаживайтесь!

Мы все направились к тому самому столику, где кряхтели карликовые табуреты. Воробьи принесли Камилле, как сказал хозяин, «её подушечки», расшитые золотыми нитями. Герои, изображенные на подушках, были мне знакомы. Они же украшали потолок в моей спальне, точнее, в одной из спален Камиллы Штейн. Самую большую подушку – с изображением красивого серебристокрылого существа, похожего на рептилию, – положили Камилле под голову.

Я взяла бабушку за её ледяную руку. И тут кот предложил:

– Может быть, перекусите. Вы ведь у меня надолго.

– Oui je suis affamé[69]69
  Да, я голодна (фр.).


[Закрыть]
, – воскликнула Стрикс.

От её радостного согласия меня слегка передернуло. Я даже отпрянула к играющему с пойманной мухой пеликану. Я не могла скрыть своего напряжения. Дело в том, что некоторые факты биографии химеры по имени Стрикс могли напугать любого земного человека.

– Pourquoi est-ce que tu me regardes comme ça?[70]70
  Чего ты на меня так смотришь? (фр.)


[Закрыть]
 – спросила она.

– Non, rien du tout[71]71
  Да так, ничего (фр.).


[Закрыть]
, – боялась признаться я.

– Eh bien, dites-moi… mon estomac gargouille déjà! Ces coupe-jarrets ont justement interrompu notre dîner formidable[72]72
  Ну говори уже… уже в животе урчит! Эти головорезы как раз оторвали нас от восхитительного ужина (фр.).


[Закрыть]
, – раздосадовалась Стрикс.

– Est-ce que vous mangiez les enfants?[73]73
  Вы ели детей (фр.).


[Закрыть]
 – вдруг вырвалось у меня.

И за столом раздался грохочущий демонический смех. Смеялись все. Слон даже схватился за свой трясущийся живот. Пеликан неприлично крякал, а Стрикс, почесав свой обезьяний нос, наконец-то переспросила:

– Qui avons-nous mangé?[74]74
  Кого мы ели? (фр.)


[Закрыть]

– Bien… – неловко промямлила я. – Dans différents manuels et guides de Paris, sous ta photo avec la cathédrale, on raconte que tu voles et manges des nouveau-nés. Enfin, c'est ce qu'on y écrit…[75]75
  Ну… в разных учебниках и в путеводителях по Парижу, где есть твоя фотография на соборе, описывают и легенду о том, что ты крадешь и ешь новорожденных детей. Ну, так там пишут (фр.).


[Закрыть]

Все снова рассмеялись.

– Une fois, dans la galerie des chimères, j'ai fait peur à un garçon dégoûtant, quand il essayait de mettre les couleurs sur l'éléphant par ses crayons[76]76
  Как-то раз, в галерее химер, я напугала одного омерзительного мальчишку, когда тот пытался разрисовать карандашами слона (фр.).


[Закрыть]
, – сказала Стрикс. – Et maintenant, les gens, ces mauvaises langues, fabriquent des rumeurs sur moi! ils l'écrivent même dans les guides,[77]77
  И теперь люди, эти любители сплетней, распускают обо мне гадкие слухи! Еще и в путеводителях пишут… (фр.)


[Закрыть]
 – выпучила глаза она, – Pourquoi devraisje manger les enfants!? Avec leurs «cuisses de grenouille»! Qui voudrait manger pour un plat plein de bonbons et des chewing-gums qui crie en plus?[78]78
  С чего бы мне есть детей!? Тоже мне… «лягушачьи лапки»! Кому захочется есть кричащую, напичканную конфетами и жвачками еду? (фр.)


[Закрыть]

– Vouz voulez dire, que que ce n'est pas vrai?[79]79
  То есть всё это неправда (фр.).


[Закрыть]
 – в надежде спросила я.

– Elle avait tort. Mais si tu continues à dire de telles absurdités et collectionner des rumeurs sur les grands gardiens de la ville, alors tu seras le premier enfant qui je… mangerai[80]80
  Была неправдой. Но если ты и впредь будешь говорить подобные глупости и собирать сплетни о великих хранителях города, то будешь первым ребенком, которого я… съем (фр.).


[Закрыть]
, – расхохоталась химера.

– Да, кто-то вот уже из ваших двуногих допрыгался, стараясь показать своё превосходство, заметил пеликан, похлопав крылом по скрипящему карликовому табурету.

– О ком это ты? – спросила я, разглядывая неказистое сиденьице.

– Когда-то эти табуреты были людьми, – начал пеликан. – Простыми парижскими студентами. Любили подолгу сидеть в тавернах и пить то, где градус покрепче…

– А я просто ловил рыбу в реке. Каждый день ловил, чтобы не умереть с голоду, – продолжил месье Шаморт, внезапно оказавшийся за моей спиной. – Однажды задержался у реки до ночи, как вдруг услышал пьяные голоса студентов. Я подумал, что ребята мирно возвращаются домой, и приветливо поклонился им, но те, увидев черного кота, рассвирепели. – Кот прислонил лапки к мордочке и заплакал. – Я любил людей, а они стали меня избивать деревянными палками. Они посчитали, что черный кот принесет им несчастье. От боли и обиды я умер.

– Je l'ai trouvé tout sale au bord d'une rivière. Les garçons contents de leur acte de courage étaient assis ensemble et vidaient leurs verres «dugin»[81]81
  Я нашла его у реки грязного… Довольные своим подвигом парни сидели рядом и допивали джин (фр.).


[Закрыть]
, – сказала Стрикс. – J'ai dû les punir. J'ai fait monter des bâtons de bois et ils ont commencé à battre les tueurs sur les côtés et sur leurs dos jusqu'à ce que les jeunes hommes ne deviennent des tabourets déformés, et maintenant tout le monde peut s'asseoir sur eux…[82]82
  Мне пришлось наказать их. Я подняла в воздух деревянные палки, и те давай колотить убийц по бокам и спине, пока юноши не превратились в искорёженные табуретки, на них теперь любой может посидеть своим… (фр.)


[Закрыть]
 – устало улыбнулась Стрикс.

– Вот это правда, – подтвердил слон и игриво пощекотал дергающийся табурет.

Я с жалостью погладила черного кота-призрака по пушистой щечке. Да, ну и история с ним приключилась.

– Ваши жареные паучки и банановый сок, – произнес официант-воробей, выставляя перед Стрикс химеровские лакомства.

– Вот её любимая еда, – прошептал слон и усмехнулся. – Хрустит прилично и перед жаркой не пищит!

Я с облегчением вздохнула. Ещё бы Камилла очнулась, и тогда точно можно верить в чудеса! Но она продолжала лежать с полузакрытыми глазами, и все мы ждали волшебного китового молока. Но почему-то воробьи не спешили, и Стрикс уже хмурилась. Тогда месье Шаморт сам отправился на кухню.

Через минуту он вернулся. Его черная шерсть почти побелела. Уши были опущены, хвост поджат.

– Молока больше нет. Это было последнее китовье молоко, которое могло привести её в чувство, но оно скисло. Не место ему на земле. Говорил же я, ох не место… – Кот плакал и продолжал: – Один воробей-стажер случайно испортил наш холодильник. Что же теперь делать?

– Что делать? – как попугай повторила я. – Другое молоко не подойдет?

– Боюсь, что нет. А это… это была порция того молока, что когда-то Камилла добыла сама, – печально отметил кот.

– Камилла! Ну, очнись же! – закричала я.

Но Камилла не отвечала. Мы столпились над ней в полном отчаянии. И тут я ни с того ни с сего завела песню, что уже второй день ходила за мной по пятам. Ту, что пела и Камилла у Нотр-Дама.

Стрикс знала некоторые слова и стала подпевать. А то, что мы не помнили и не знали, по человеческой традиции заменили на простое «ла-ла-ла»:

 
Чарум-чарум, Гензель, ла-ла,
Чарум ла-ла-ла,
Чарум ла-ла-ла,
С высоты небес….
 

Краем глаза я заметила, как на лице Камиллы рождалась слабая улыбка. И мы продолжили. Я тоже положила руки на халадонтас. Он почти не блестел, словно и сам был болен. Я не знаю, сколько времени мы так простояли. Но вдруг откуда-то издалека послышался вой, как волчий, но в сто крат нежнее. В каждой его ноте эхом отзывалась лесная флейта.

Этот звук становился всё ближе, всё яснее. Я не понимала, откуда он.

Тут сквозь каменные стены таверны прорвался ветер и поднял в воздух всю утварь, всколыхнул рыболовные сети. Стены таверны задрожали. Все гости: кролики, голубь и даже задремавший пес – выбежали на улицу, в страхе захлопнув дверь.

Стрикс довольно улыбнулась и сказала:

– Je pensais que tu étais stupide. Mail il s'est trouvé que tu as de l'imagination![83]83
  Я думала, ты глупая. А ты с фантазией оказалась (фр.).


[Закрыть]

Неоднозначный комплимент! К тому же меня слишком напугали вой и ветер. По спине снова пробежались мурашки, как бывает перед визитом к зубному врачу. Я почувствовала запах молодого костра, разведенного из молодых луговых цветов… и собачьей шерсти. Неужели где-то горит приют для собак? Но тогда почему мы не слышим сирен пожарных машин?

Я взглянула на Камиллу, её по-прежнему лихорадило. Она выгнулась, точно сломанная ветка, и будто на последнем дыхании произнесла:

– Я здесь, Лука!


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации