Текст книги "Семья с детьми. Выжить и не сойти с ума"

Это заключительная порция научной и исторической информации вам в помощь. Довольно интересную работу провели Дебора Даннер и ее коллеги из Университета штата Кентукки – на примере 180 католических монахинь они наблюдали развитие признаков старения и болезни Альцгеймера[32]32
  Danner D. D., Snowdon D. A. and Friesen W. V. (2001). Positive emotions in early life and longevity: findings from the Nun Study. Journal of Personality and Social Psychology. 80: 804–813.


[Закрыть]. Еще в 1930 г. мать-настоятельница ордена сестер Богоматери в своем письме обратилась к монахиням с просьбой написать автобиографию. Обнаружив 60 лет спустя эти материалы в архивах ордена, исследователи смогли узнать, какой монахини видели свою дальнейшую жизнь, будучи еще в молодом возрасте, насколько это соответствовало действительности и как отразилось на продолжительности жизни. Что же они обнаружили? Монахини, делавшие негативные прогнозы, прожили в среднем на семь лет меньше, чем те, которые были настроены более оптимистично. Это значит, что позитивный настрой продлевает жизнь. Довольные своей жизнью монахини прожили дольше, чем настроенные негативно. По-моему, очень поучительно.

Так что это значит для вас? Все просто. Если вы погрязли в разборках с токсичным партнером, который изливает на вас весь свой негатив и пессимизм и ни в какую не собирается меняться, все, что вам нужно – просто подождать…

Токсичные бывшие партнеры могут изрядно усложнить вам жизнь, чего они и желают всем сердцем. Если вы поймете, что идеального перемирия не будет, вы сбережете свои нервы. Ограничьте их в возможности влиять на вашу жизнь. Иногда для этого придется обратиться в суд, но вы и сами можете многое сделать. А если ничего не помогает, просто вспомните о недовольных монахинях.

11. Отчуждение

Отец собрал нас всех в гостиной и сообщил, что уходит. Мне было пять лет, я была самой младшей. Когда подошла моя очередь, отец подозвал меня и посадил на колени. Он спросил: «Кого ты любишь больше?» Я хотела закричать: «Маму, маму, маму», но понимала, что так сделаю ему больно. Я сказала: «Тебя, папочка». Это была абсолютная ложь, и мне до сих пор стыдно. Спустя время после его ухода из семьи у нас все наладилось, и мы жили довольно неплохо, но я так и не простила его за тот вопрос. Отца уже нет, а я все еще злюсь на него. Ставя меня, совсем маленького ребенка, перед таким сложным выбором, он совсем не думал о моих чувствах, только о себе. Но на самом деле это была его большая ошибка, поскольку после этого я стала еще больше любить маму. Она была со мной рядом постоянно… А отец нет. Мама не узнала о том разговоре, но из-за мучившего меня постоянно чувства вины я все равно каждую секунду старалась показать ей, как она дорога мне.

Хизер

Родители разошлись, когда мне было 10. Мама быстро устроила свою жизнь – похоже, у нее уже давно был роман, – но она продолжала постоянно ругать отца. Как-то я посмотрела отцу прямо в глаза и сказала, что не люблю его, – мне было 10, и я верила в то, что говорила. Сейчас я очень люблю и уважаю своего папу, особенно за то, что он был так терпелив со мной все эти годы. Я смогла наконец посмотреть на него своими глазами, а не мамиными. Я никогда не смогу простить ей это. Отец тоже всегда знал, что это было влияние матери, но при этом никогда не отзывался о ней плохо. Это отличный пример моим детям и мне. Я абсолютно уверена, что, несмотря ни на что, родители никогда не должны использовать детей в своих целях и настраивать их против отца или матери.

Молли

Взрослея, я стала замечать, как каждый из наших родителей старался исподволь настроить нас против другого. «Отец тебе это не купил?!» Или: «О боже, неужели она опять за свое?!» Они никогда не говорили ничего напрямую, например: «Твоя мать просто чудовище» или что-то вроде того. Но каждый из них не переставал вопрошать, как мы можем любить другого родителя. Мне уже 33, а они никак не успокоятся!

Белинда

Моей маме не пришлось настраивать меня против отца после их развода – я сделала это сама. Мы с братом росли в несчастливой семье. Отец бил маму и был слишком суров с нами. Отец завел роман на стороне, когда я уже почти заканчивала школу. Мама приняла решение расстаться. К сожалению, после развода она стала слишком зависеть от меня и посвящала во все подробности жизни отца, а многое из этого мне вообще знать не следовало. Я узнала слишком много интимных подробностей об отношениях матери с отцом, и это было чересчур. Дети, независимо от возраста, не должны быть жилеткой для своих родителей. Дети ведь не разводятся со своими родителями.

Джина

Мои родители расстались, когда мне было 10. Отец хотел, чтобы мы заняли его сторону, и поэтому рассказывал нам то, о чем нам, вообще-то, совсем не стоило знать. Не все из этого было правдой к тому же. В результате мы совсем перестали доверять кому бы то ни было в нашей семье, и это очень сильно отдалило всех нас друг от друга. Повзрослев, мы все разъехались по разным сторонам и до сих пор практически не общаемся. Родители должны помнить, что даже после развода они остаются родителями для своих детей. Дети продолжают так же любить каждого из них. Взрослые обязаны решать свои разногласия самостоятельно, не вовлекая в это детей.

Натали

Моя мать с детства была эгоисткой и постоянно напрашивалась на неприятности. Она вышла за моего отца в 18 лет, забеременев мной (у нее уже был ребенок от другого мужчины, которого она отдала на усыновление), и бросила его, когда мне исполнилось 18 месяцев. Из Крайстчерч она переехала в Нейпир и запретила отцу меня видеть. Я впервые встретилась с ним, когда мне исполнилось 24, но было уже поздно налаживать какие-либо родственные взаимоотношения. Мать лишила меня отца, и я не могу простить ее за это. За последние 10 лет я видела ее лишь раз, на похоронах отца.

Лиз

Даже при наиболее благоприятном развитии событий при разводе родителей дети вынуждены делать выбор. Они любят и маму, и папу, а теперь вынуждены выбирать между ними. Иногда дети делают свой выбор не слишком осознанно, попав в сети манипуляций одного из родителей.

С середины 1980-х гг. в юридической и клинической практике стало использоваться понятие «синдром родительского отчуждения», или просто – «родительское отчуждение». Этот феномен вызвал множество споров, которые не утихают и по сей день.

Так из-за чего весь сыр-бор? Грубо говоря[33]33
  Clarkson H. and Clarkson D. (2007) Confusion and controversy in parental alienation. Journal of Social Welfare and Family Law. 29 (3/4): 265–275.


[Закрыть], ситуация выглядит так: с одной стороны (в основном) – отвергнутые мужчины и их сторонники (группа фанатичных борцов за отцовские права), обиженные и преданные своими супругами, не ждущие справедливости со стороны судебной системы и убежденные в предвзятости ее решений в пользу женщин-матерей. С другой стороны (в основном) – женщины и их сторонники (воинствующие феминистки), для которых понятие «родительское отчуждение» – как прикрытие, которым пользуются недобросовестные отцы, чтобы оправдать свое поведение.

Кто же прав? Как все обстоит на самом деле? И что со всем этим делать в реальной жизни?

Нет ничего нового в том, что в процессе развода один из родителей манипулирует своими детьми, чтобы привлечь их на свою сторону. В 1976 г. (в год, когда в Чикаго, штат Иллинойс, умер Роберт Л. Мэй, автор книги «Рудольф, красноносый северный олень») психологи Джудит Валлерстайн и Джоан Келли задались вопросом, в каких случаях и почему в ходе развода чаще всего старший ребенок в семье или же подросток вступал в сговор с одним из родителей[34]34
  Wallerstein J. S. and Kelly J. B. (1976). The effects of parental divorce: experiences of the child in early latency. American Journal of Orthopsychiatry. 46 (1): 20–32.


[Закрыть]. В качестве одной из причин они видели условия, которые сопровождали развод, включая реакцию ребенка. Это было первой попыткой дать объяснение этой стороне вопроса и систематизировать полученную информацию, однако эта теория не вызвала сколько-нибудь выраженного интереса и не стала сенсацией.

В 1985 г. Ричард Гарднер ввел понятие «синдром родительского отчуждения» и привлек внимание общества к проблеме злоупотребления родителями своей властью над ребенком[35]35
  Gardner R. A. (1985). Recent trends in divorce and custody litigation. Academy Forum. 29 (2): 3–7.


[Закрыть]. Гарднер был психиатром и какое-то время работал с семьями в стадии развода. В ходе обсуждения вопросов опеки в адрес одного из родителей часто звучали обвинения в подозрении в сексуальном насилии над ребенком. Чаще всего подобные заявления делали матери в адрес бывших мужей. Гарднер не утверждал, что абсолютно все подобные обвинения были сфабрикованы, но он сказал следующее:

…согласно общему заключению комиссии по работе с детьми, действительно подвергшимися сексуальному насилию, случаи ложных обвинений в насилии со слов самого ребенка встречались довольно редко. Именно поэтому обвинения в сексуальном насилии, выдвинутые самим ребенком против одного из родителей, стали использоваться в качестве весомого аргумента в ходе решения вопроса о родительском отчуждении. Из соображений мести родитель способен использовать свои домыслы о сексуальном насилии для подкрепления к материалам дела и даже в качестве основания для предъявления официального обвинения. Ребенок же, следуя своему желанию угодить родителю, может и готов подтвердить эти обвинения в адрес другого родителя[36]36
  Gardner R. A., ibid.


[Закрыть].

С этого все и начинается, ведь подобное заявление не может остаться без внимания. Немедленно произошло разделение на два лагеря: одни считали точку зрения Гарднера очень важной и отражающей реальное положение вещей. Другие же ее не поддерживали и оценивали как несущую в себе потенциальную опасность. Люди из первого лагеря были в основном те самые отцы, лишенные возможности и права видеть своих детей. Они с большим энтузиазмом выступили в поддержку теории о синдроме родительского отчуждения. Вплоть до этого момента все, что они могли сделать, это лишь отрицать любые обвинения в насилии (эмоциональном, физическом или сексуальном). Теперь же у них появилась возможность предъявить встречное обвинение, основанное на синдроме родительского отчуждения, и представить себя жертвой замысла мстительного бывшего партнера, который злоупотребляет своей властью над ребенком.

Второй лагерь тоже, в свою очередь, разделился на две группы, каждая из которых, впрочем, считала точку зрения Гарднера неверной. В одну группу входили научные работники – они обвиняли Гарднера в отсутствии реальных доказательств. Обвинения в сексуальном насилии над ребенком в процессе решения вопроса об опеке – вещь достаточно редкая (менее 2 % на 9000 случаев), и лишь 50 % выдвинутых обвинений были признаны обоснованными. Более того, эти ученые утверждали, что понятие «синдром родительского отчуждения» безоснователен сам по себе:

Так называемый «синдром родительского отчуждения» как научная теория был подвергнут разгромной критике в научной среде. Преследуя одному ему известные цели, доктор Гарднер сделал слишком поспешные и безосновательные выводы[37]37
  Bruch quoting P. F., past President of American Psychiatric Association (citation omitted), in Bruch, CS. (2001). Parental alienation syndrome and parental alienation: getting it wrong in child custody cases. Family Law Quarterly. 35 (3): 527–552.


[Закрыть].

Это был серьезный удар, и нанес его президент профессионального сообщества, членом которого являлся и сам Гарднер.

Дальше все стало еще хуже. Теория Гарднера была оспорена и представителями другой группы из второго лагеря – и это были в основном феминистки. Они обвиняли Гарднера в том, что его теория позволит уйти от ответственности реальным насильникам. Их больше всего испугало высказывание Гарднера о том, что в случае доказанного синдрома родительского отчуждения виновной в ложных обвинениях стороне надлежит отказать в опеке, а детей следует передать несправедливо обвиненному родителю. С их точки зрения, опасность заключается в том, что детей забирают от безопасного родителя и передают насильнику. Короче говоря, это означает, что Гарднер находится в сговоре с насильниками.

Подобная точка зрения, однако, имела под собой определенную почву, поскольку некоторые ранние работы Гарднера на тему секса и сексуальности были довольно необычными, мягко говоря. Например, его критиковали за высказывание о том, что женщины в силу своих физиологических особенностей могут «одновременно страдать и получать определенное наслаждение от физического насилия», что для них является «своего рода необходимой платой за принятие в себя мужского семени»[38]38
  Meir J. S. (2009). A historical perspective on parental alienation syndrome and parental alienation. Journal of Child Custody. 6 (3/4): 232–257.


[Закрыть]. Звучит довольно вызывающе и оскорбительно – точно такой же была и точка зрения Гарднера относительно сексуального насилия над ребенком.

Он считал, что сексуальная связь между взрослым и ребенком способствует развитию детской сексуализации, тем самым увеличивая шансы человечества на выживание. Также, по мнению Гарднера, западная цивилизация слишком строга к сексуальным насильникам. Все бы ничего, если бы он призвал не наказывать, а лечить людей с подобными отклонениями, однако Гарднер возложил ответственность за данный карательный подход на евреев. Да, именно на евреев.

Если бы этот вопрос обсуждался вживую, в этом месте точно воцарилось бы молчание – подобные слова совершенно точно вызвали бы недоумение у присутствующих, типа «Что за @@@…?» Но поскольку в книге о воспитании детей ругаться не положено, просто отвлекитесь на секунду и подумайте о чем-нибудь приятном.

Справедливости ради стоит сказать, что чуть позже Гарднер опубликовал свою точку зрения в ответ на критику теории о синдроме родительского отчуждения и своего взгляда на проблему сексуального насилия[39]39
  Gardner R. A. (2001). Parental alienation syndrome (PAS): sixteen years later. Academy Forum. 45 (1): 10–12.


[Закрыть]. Некоторые его высказывания выглядят вполне разумно, некоторые же были в духе типа «На самом деле я имел в виду совсем не то, что вы поняли, хотя все поняли, что я имел в виду». Его более поздняя позиция заключалась в следующем: говоря о том, что иногда дети сами провоцируют взрослых на сексуальную связь, а затем, когда об этом становится известно, обвиняют их в насилии, он на самом деле имел в виду, что сексуальное насилие над детьми это плохо, но обвинять детей в этом нельзя[40]40
  Gardner R. (2002). Misinformation versus facts about the contributions of Richard A. Gardner M. D. The American Journal of Family Therapy. 30: 395–416.


[Закрыть]. Но ведь об этом он и говорил в самом начале, не так ли? То есть если опустить все, что касается соблазнения детьми взрослых и последующих обвинений в насилии, можно подумать, что он говорит об одном и том же, хотя он и противоречит своим первоначальным высказываниям. И в этом месте все присутствующие лишь молча покачали головой.

У вас может возникнуть вопрос: как при этом теории доктора Гарднера смогли стать такими популярными на Западе? За годы работы психологом в суде по бракоразводным делам меня много раз просили составить профессиональное мнение касательно наличия признаков родительского отчуждения.

На протяжении многих лет концепция синдрома родительского отчуждения была в центре обсуждения в научном мире. Многие ученые активно поддерживали и самого Гарднера и продолжают поддерживать, хотя Гарднер умер в 2003 г. Основное внимание сейчас уделяется предоставлению матерям и отцам равных прав в опеке над детьми, если никто из них не уличен в недобросовестном поведении[41]41
  Rand D. (2011). Parental alienation critics and the politics of science. The American Journal of Family Therapy. 39: 48–71.


[Закрыть]. Возникло предложение вычеркнуть слово «синдром» и оставить лишь словосочетание «родительское отчуждение», чтобы убрать некую противоречивость и сделать это понятие более привлекательным и понятным в научной и клинической среде.

Так почему же эта теория произвела такой фурор?

В 1980-х гг. отцы больше не хотели мириться с отведенной им второстепенной ролью и стали требовать расширения своих прав в отношении детей. Раньше в процессе обсуждения вопросов опеки над ребенком у матерей было значительное преимущество, и чаще всего решение выносилось в их пользу. Многим отцам пришлось пережить непростые времена. Затем в дотвиттерную (pre-Twitter) эпоху в обществе стала популяризироваться #точказренияотцов. Отцы хотели принимать активное участие в воспитании. Они хотели быть рядом со своими детьми постоянно, а не только по выходным.

В западном мире оформилось течение в защиту отцовских прав. Участники этого движения были очень активны и иногда воинственны. Они устраивали пикеты у зданий суда, провозглашая свои требования. Как-то в далеких 1990-х у меня был такой случай: во время проводимой мной психологической экспертизы в рамках бракоразводного процесса мужчина вдруг признался, что, выйдя после очередной встречи со мной, он присоединился к пикету у кабинета другого психолога. Я похвалил его за смелость и спросил его, планируют ли они когда-нибудь взять в осаду и мой кабинет. Он ответил, что это будет зависеть от правдивости составленного мной отчета. Я не стал подделывать заключение только ради этого волнующего приключения, поэтому никто из этих людей так меня и не посетил со своей демонстрацией протеста.

Именно на фоне этих жарких событий Гарднер и представил общественности свою теорию о синдроме родительского отчуждения. Это как бросить зажженную сигарету на выставке-продаже лучших сортов бензина, которая проходила по соседству со встречей любителей, так сказать, легковоспламеняющихся карликовых пуделей – такова была реакция.

В результате – хлопок, и вспыхнуло пламя.

Внезапно у возмущенных отцов появились научно обоснованные аргументы в собственную защиту – и неважно, что это пока лишь теория. Несмотря на отсутствие веских доказательств, эти идеи получили мгновенное распространение, а понятие «синдром родительского отчуждения» усугубило и без того активное противостояние разгневанных мужчин и женщин-феминисток. Ситуация набирала обороты, и обстановка оставалась накаленной еще долгое время.

У обеих сторон имелись на то свои основания. На моей памяти были случаи, когда мужчины, явно недостойные того, чтобы суд присудил им право опеки, использовали синдром родительского отчуждения с целью обвинить бывшую супругу в ложных обвинениях, в то время как женщина просто хотела оградить детей от жестокого поведения их отца. Бывало и так, что психически нестабильные женщины из чувства мести намеренно и целенаправленно настраивали детей против их отцов, преследуя собственные интересы. Через меня прошло множество случаев, когда не было никаких сомнений в том, что дети стали жертвами манипуляций со стороны одного из родителей, отца либо матери.

Проблема в том, что синдром родительского отчуждения в конечном счете стал лишь средством политической и идеологической борьбы в руках воинственно настроенных представителей движения в защиту прав отцов, а не реально действующим на практике инструментом. При отсутствии прочного научного обоснования теория о синдроме родительского отчуждения превратилась в понятие из популярной психологии. С ним можно было соглашаться или нет – этот вопрос так и остается спорным.

Так где же здесь правда?

А правда в том, что все мы любим сенсационные заявления. Мы готовы верить всему, что выглядит мало-мальски правдоподобно. Именно поэтому многие из нас искренне убеждены в том, что это пришельцы оставили странные следы на кукурузных полях, что человек на самом деле никогда не летал на Луну, а за событиями 11 сентября стоит правительство. Я не хочу сказать, что вся эта история с отчуждением полная ерунда, как и круги посреди кукурузы, совсем наоборот. Я абсолютно уверен, что не было никаких пришельцев, но я точно знаю, что «родительское отчуждение» – это реальность. Исследования показывают, что 11–15 % детей из разведенных семей отказываются общаться с одним из родителей, принимая сторону другого родителя. Эта цифра еще выше в тех случаях, когда решается вопрос о том, с кем из родителей будет проживать ребенок. В 20–40 % случаев поднимается тема «отчуждения», но лишь в 6 % случаев дети категорически отвергают одного из родителей.

Не только матери, но и отцы склонны манипулировать детьми в своих интересах. Говорить о честной игре не приходится. До конца не ясно, что именно заставляет ребенка отвергать одного из родителей и отказываться с ним общаться, – причины могут быть разные. Это может быть насилие, либо отсутствие близкого контакта с ребенком, либо таким образом дети выражают свою обиду в ответ на предательство, либо речь и правда идет о манипуляциях со стороны другого родителя. Стороннему наблюдателю сложно судить о том, чем руководствуется ребенок, занимая такую позицию. Иногда причина понятна, но чаще – нет.

Проблема в том, что с самого начала тема «родительского отчуждения» получила несколько извращенное толкование, что мешает нам вынести непредвзятое суждение. Это понятие без зазрения совести эксплуатировали в свою пользу и разгневанные и обиженные отцы, и воинственно настроенные феминистки. Из-за них понятие «родительское отчуждение» будет постоянно ассоциироваться с психически неуравновешенными мстительными мамашами и сексуально распущенными насильниками-папашами.

Нельзя отрицать, однако, что есть и такие родители, которые стали жертвами хитроумных замыслов бывших партнеров, намеренно настроивших против них детей. Я встречал таких – от этих историй сжимается сердце. Нет ничего страшнее ситуаций, когда ребенок сам отказывается от своего родителя, – такой родной и такой чужой одновременно. Одна женщина как-то рассказала мне, что ее сын после развода живет с отцом в двух кварталах от ее дома, а она не общалась с ним вот уже два года. Он отказывается встречаться с матерью и не отвечает на ее звонки и сообщения. Эта женщина очень страдала, но не знала, как изменить ситуацию.

Как бы вы ни относились к Гарднеру и его странным высказываниям, необходимо признать, что ему все-таки удалось привлечь внимание общества к этому весьма серьезному вопросу. Хотя за все остальное ему должно быть стыдно.