Текст книги "Самостоятельные дети"

Что делать сегодня вечером

• Скажите ребенку: «Ты – лучший специалист по самому себе. Никто не знает тебя лучше, чем ты сам, потому что никто не знает, каково это – быть тобой».

• Предоставьте ребенку выбор в отношении того, что вы, возможно, ранее решали за него. Или спросите его мнение о чем-либо. (Если ребенок еще маленький, можно сформулировать так: «Как нам, по-твоему, поступить – так или иначе?»)

• Созовите семейный совет, на котором совместно обсудите проблему и решите, кто какие обязанности должен выполнять. Предложите варианты. Может ли ребенок выгуливать собаку вместо того, чтобы мыть посуду? Или выносить мусор вместо уборки в туалете? Он хочет делать это каждое воскресенье или каждую среду? Утром или вечером? Соблюдайте согласованный график, но пусть ребенок участвует в его составлении.

• Составьте список того, за что ваш ребенок хотел бы отвечать, и составьте план того, какие из ваших обязанностей можно переложить на него.

• Спросите ребенка, что в его жизни идет не так, как надо (уроки, время сна, использование гаджетов), и есть ли у него идеи, как улучшить положение.

• Проведите анализ затрат и пользы от каждого решения, которое вы принимаете за ребенка и с которым он не согласен.

• Расскажите ребенку о ваших решениях, оказавшихся не самыми лучшими, и о том, какие выводы вы сделали и чему научились.

• Поговорите с ребенком, скажите ему, что он очень здраво рассуждает. Вспомните несколько случаев, когда он принял правильное решение или очень настаивал на чем-то и оказался прав. Если ребенок вам позволит, вместе с ним составьте список удачных решений, принятых им самостоятельно.

• Скажите своему ребенку-подростку, что вы хотите, чтобы он чаще тренировался принимать решения, относящиеся к его собственной жизни, прежде чем уедет на учебу в колледж, и что вы хотите убедиться в том, что он может жить самостоятельно и не натворит глупостей.

• Подчеркивайте логические и естественные последствия его поступков и поощряйте семейные советы для обсуждения правил, касающихся всей семьи или кого-то из ее членов (например, в течение недели не играть в компьютерные игры).

Глава 4. Успокоительное присутствие

Как помочь ребенку обрести чувство самоконтроля

Помните, когда вы впервые сели за руль? Наверняка вам было страшновато, но чувствовалось возбуждение. Вождение автомобиля – это кульминация накопленного за много лет опыта окрыляющих первых мгновений, начиная с того, как мы учимся ходить. Представьте, как малыш впервые осознает, что может сделать шаг самостоятельно. Внезапно он начинает носиться повсюду – пусть неуверенно, но самозабвенно. Десятилетнему ребенку, которому разрешили самому поехать на велосипеде в магазин за конфетами или за комиксами, кажется, что он может объехать весь город. Когда подросток впервые садится за руль сам, он представляет, будто он – Марио Андретти[55]55
  Американский автогонщик итальянского происхождения, чемпион мира «Формулы-1» (1978). В США его имя – синоним скорости. Прим. перев.


[Закрыть]. Он уходит в отрыв, дорога принадлежит только ему.

Теперь давайте рассмотрим каждый из этих моментов с точки зрения родителей. Когда малыш носится повсюду, это означает, что мама и папа должны быть более бдительными: необходимо забаррикадировать лестницу и закрыть балконы. Десятилетний ребенок поехал на велосипеде в магазин. Его родители нервничают в ожидании, выглядывая из окна и из последних сил останавливая себя, чтобы не броситься за ним. Маме начинающего водителя постоянно мерещится сцена из фильма «Тельма и Луиза»: в любой момент неопытный автомобилист может скатиться с обрыва, и она ничего не сможет с этим поделать.

Родители всегда тревожатся. Испокон веков родители переживают за своих детей, но мы считаем, что сейчас дело обстоит хуже, чем раньше. Почему? Во-первых, сегодня у нас гораздо больше информации. Раньше нам приходилось мириться с тем, что невозможно было связаться с детьми в любую минуту. Теперь это почти закон: мы должны знать каждый шаг наших детей. Барри Гласснер, ведущий социолог и автор книги «Культура страха» (The Culture of Fear), делает вывод, что «большинство американцев живут в самом безопасном месте и в самое безопасное время в истории человечества», но мы этого не чувствуем, потому что новости и социальные сети круглосуточно пичкают нас страшными историями о похищениях детей, передозировке наркотиками и несчастных случаях, и из-за их широкого распространения мы постоянно ожидаем плохого[56]56
  Strauss Neil. Why We’re Living in the Age of Fear // Rolling Stone. October 6. 2016. P. 44.


[Закрыть]. Вкупе со всеобщей тенденцией к сутяжничеству это резко изменило наше представление об «опасности». Позвольте своему шестилетнему сыну залезть на дерево – и все вокруг будут считать вас безответственным. Разрешите восьмилетней дочери пойти в школу одной – и вы уже родитель, пренебрегающий своими обязанностями.

Да и сами родители сильно изменились. Мы можем позволить себе волноваться за детей потому, что у нас уже нет необходимости беспокоиться о том, как выжить. Наши дедушки и бабушки тревожились из-за болезней (например, полиомиелита и холеры), из-за засухи, мировых войн и серьезной экономической депрессии. У них не оставалось сил на переживания о том, что средний балл Джимми-младшего снизит его шанс поступить в колледж его мечты или почему его не пригласили на день рождения Сьюзи. Многим семьям по-прежнему приходится беспокоиться о том, как прокормиться, но даже те, для кого это не проблема, находят много поводов для бессонных ночей.

Наше беспокойство передается и детям. Им не нужны идеальные родители, но им идет на пользу, если родители умеют ненавязчиво присутствовать в их жизни. Когда мы не испытываем чрезмерного стресса, не волнуемся, не злимся и не чувствуем себя уставшими, у нас гораздо лучше получается успокаивать младенца, справляться с проблемами поведения у маленьких детей и реагировать на недостатки подростков, и при этом не вести себя импульсивно и не говорить обидных вещей. Когда мы ненавязчиво присутствуем в жизни детей, мы приносим им массу пользы – просто не срываясь на них. На самом деле недавнее исследование показало, что, помимо демонстрации ребенку любви и привязанности, лучшее, что вы можете сделать для него, – справляться с собственным стрессом[57]57
  Epstein Robert. What Makes a Good Parent? // Scientific American Mind. Special Collectors Edition. Raise Great Kids: How to Help Them Thrive in School and Life. Vol. 25. No. 2, summer 2016. Эпштейн сообщает о результатах научного анализа методов родительского воспитания. Первый и самый эффективный – демонстрировать детям любовь, ласку, поддержку и принятие через физические проявления ласки и времяпрепровождение наедине с ними. Второй состоит в снижении стресса у родителей и попытках снизить стресс у ребенка. Управление стрессом у родителей оказалось в рейтинге даже выше, чем хорошие отношения с мужем (женой) (№ 3) и поддержка самостоятельности и независимости (№ 4). Оно опередило такие пункты, как обеспечение образовательных возможностей ребенку, применение эффективных методов управления поведением и попытки обеспечить безопасность ребенка.


[Закрыть]. Мама одного первоклассника плакала каждый раз, когда обсуждала с ним необходимость нанять репетитора, поэтому мальчик сказал: «Мама, тебе надо собраться, прежде чем начинать эти разговоры».

Мы понимаем, что ставим перед вами непростую задачу. Во-первых, мы выталкиваем вас из зоны комфорта, призываем дать детям больше самостоятельности, хотя, скорее всего, именно это вызывает у вас тревогу. И теперь мы говорим, что вам лучше успокоиться. Звучит просто нечестно. Но мы не оставим вас без помощи и без подсказки, как двигаться вперед. Эта глава не только объяснит вам, почему важно обеспечить успокоительное присутствие в жизни ребенка, но и покажет, как это сделать. Потому что симулировать это просто не получится.

Тревога, передаваемая по наследству

Начнем с плохой новости: тревога имеет свойство переходить от одного родственника к другому. У 50 % детей, родители которых страдают от тревожных расстройств, тоже развиваются тревожные расстройства. Возможно, вы подумали, что если вы тоже страдаете от тревожного расстройства, пусть даже вы успешно лечитесь, то ваш ребенок обречен.

Совсем необязательно. Дети приходят в мир с разной восприимчивостью к тревоге. Одним она не передается – таких детей ученые называют «одуванчиками». Подобно цветкам одуванчика, они довольно невосприимчивы к окружающей среде. Другие дети – «орхидеи» с очень высокой биологической чувствительностью к ситуации и окружению. Они особенно восприимчивы к родительским методам воспитания. Им хорошо в спокойной и заботливой обстановке и плохо, когда родители держат их в эмоциональном напряжении. В воспитании детей-орхидей есть как положительные, так и отрицательные стороны. Хотя чувствительные дети более восприимчивы к негативному окружению, они прекрасно отзываются на атмосферу любви и спокойствия[58]58
  Boyce Thomas W., Ellis Bruce J. Biological Sensitivity to Context: I. An Evolutionary – Developmental Theory of the Origins and Functions of Stress Reactivity // Development and Psychopathology 17. No. 2 (Spring 2005). P. 271–301. Работа Бойса и Эллиса обсуждается в статье: Herbert Wray. On the Trail of the Orchid Child // Scientific American Mind. November 1. 2011.


[Закрыть].

Один из каналов передачи тревоги от нас к ребенку – то, что называют эпигенетикой. Это новая область, до сих пор еще не до конца изученная. Эпигенетика – наука о том, как опыт влияет на гены, то есть включает или отключает функцию определенных генов. Таким образом, хотя дети от рождения могут обладать некоторой генетической предрасположенностью, требуется еще и опыт, чтобы «включить» определенные гены, вызывающие тревогу или депрессию.

«Включить» проблемные гены очень легко, причем есть как минимум два способа сделать это.

Способ первый: стресс «из вторых рук»

Есть люди, одно только присутствие которых заставляет нервничать. Для взрослых это может быть начальник-самодур, родственник-перфекционист или постоянно паникующий коллега. У детей и подростков таким человеком бывает строгий учитель, друг, который переживает из-за каждого домашнего задания, или м-м-м… вы.

Стресс заразен, как эмоциональный вирус. Это может показаться странным, но есть немало свидетельств того, что ученые называют «заражение стрессом». Подобно простуде или чуме, стресс распространяется по замкнутой популяции, поражая и заражая всех на своем пути. Кому не доводилось работать в зараженном офисе и ощущать, насколько утомительно иметь хотя бы одного постоянно взвинченного человека? Любой знает, что один член семьи может разносить волнение по дому, пока не начнут раздражаться все остальные[59]59
  Идея о заразности стресса подтверждена многочисленными исследованиями. Например, исследование Евы Оберле (Eva Oberle) показало наличие связи между степенью эмоционального выгорания и усталости преподавателей и повышением уровня кортизола у учеников начальных классов: Oberle Eva, Schonert-Reichl Kimberly. Stress Contagion in the Classroom? The Link Between Classroom Teacher Burnout and Morning Cortisol in Elementary School Students // Social Science & Medicine 159 (June 2016). P. 30–37. doi: 10.1016/j.socscimed.2016.04.031. Кроме того, исследование младенцев и их матерей показало, что если мамы выполняли нервное задание, физиологическая реакция малышей отражала состояние мам: Waters Sara F. et al. Stress Contagion: Physiological Co-variation Between Mothers and Infants // Psychological Science 25. No. 5 (April 2014). P. 934–942. doi: 10.1177/0956797613518352.


[Закрыть].

Так называемый стресс «из вторых рук» может длиться даже дольше, чем ваш собственный. Если смотреть сквозь призму контроля ситуации, это вполне естественно. Стресс чаще всего возникает, когда мы чувствуем, что недостаточно контролируем происходящее или окружающую обстановку, и чем меньше у нас контроля, тем больший стресс мы испытываем. Если ваша сестра думает, что родинка у нее на руке может быть злокачественной опухолью, вы справедливо испытываете беспокойство за нее. Но вы не можете заставить ее пойти к дерматологу и сделать биопсию, чтобы ваши страхи улеглись. Ее стресс, хотя и значительный, как минимум частично находится под ее контролем. А вот вы в этой ситуации не можете ничего сделать, чтобы смягчить собственную тревогу.

Еще с внутриутробного периода жизни дети подвержены влиянию окружающей среды и восприимчивы к нашему стрессу. С этого момента и в течение первых лет жизни, если родители испытывают сильный стресс, это влияет на гены ребенка, в том числе на те, которые участвуют в выработке инсулина и развитии мозга. Эти изменения продолжают наблюдаться в подростковом возрасте[60]60
  Essex Marilyn J. Epigenetic Vestiges of Early Developmental Diversity: Childhood Stress Exposure and DNA Methylation in Adolescence // Child Development. 2011. doi: 10,1111/j.1467–8264.2011.01641.x. Также есть хорошее краткое изложение этой статьи в медиарелизе от Университета Британской Колумбии: Parents’ Stress Leaves Lasting Marks on Children’s Genes // UBC–CFRI Research. August 30. 2011.


[Закрыть]. Стресс влияет на экспрессию генов у плода и детей младшего возраста через процесс, называемый метилированием. Определенный тип химического вещества (называемый метильной группой) «блокирует» ген, который должен отключать реакцию на стресс, во включенном положении[61]61
  Keating Daniel P. Born Anxious: The Lifelong Impact of Early Life Adversity – and How to Break the Cycle. New York: St. Martin’s Press, 2017.


[Закрыть].

Наиболее сильно стресс влияет на развивающийся мозг ребенка в утробе матери и в решающий первый год жизни. Однако, согласно недавнему исследованию, стресс «из вторых рук» продолжается дольше: когда родители переживают из-за математики, их дети, скорее всего, тоже будут из-за нее переживать, но только в том случае, если беспокойные родители часто помогают с домашним заданием по этому предмету[62]62
  Maloney Erin A. Intergenerational Effects of Parents’ Math Anxiety on Children’s Math Achievement and Anxiety // Psychological Science 26. No. 9. 2015. См. также статью на эту тему: Hoffman Jan. Square Root of Kids’ Math Anxiety: Their Parents’ Help // New York Times. May 24. 2015.


[Закрыть]. Другими словами, если у вас тревожное расстройство из-за математики, вашему ребенку наверняка будет лучше, если вы не станете ему помогать. Да-да, от вашей помощи будет только хуже. Когда ребенок расстроен, реагирует ваша мозжечковая миндалина, из-за чего еще труднее сохранять спокойствие. Вот почему многие родители обнаруживают (как это ни иронично, а порой и комично), что кричат на своих детей за то, что кричат дети.

Как же это происходит? Где или как «заражает» нас этот вирус?

Во-первых, как мы говорили в первой главе, миндалина ощущает угрозу и чувствует тревогу, страх, гнев и разочарование окружающих. Она улавливает страх и беспокойство даже в запахе пота людей, испытывающих стресс. Во-вторых, в префронтальной коре (мы называли ее Пилотом) есть так называемые зеркальные нейроны. Как следует из названия, зеркальные нейроны имитируют то, что видит человек, поэтому они важны для таких эмоций, как сопереживание. (У людей с аутизмом, которым трудно подражать другим людям, эти нейроны функционируют нетипично.) Благодаря зеркальным нейронам дети учатся через наблюдение за другими, но и улавливают тревогу своих родителей. Они буквально отражают то, что видят, и этот процесс начинается в младенчестве. Новорожденные дети, родители которых испытывают стресс, чаще плачут и ведут себя более беспокойно, чем дети тех родителей, кто не волнуется и уверен в себе.

Если вы думаете, что можете скрыть от детей тревогу, вы себя обманываете. Психолог Пол Экман всю жизнь посвятил тому, чтобы идентифицировать и классифицировать тысячи разных выражений лица. И хотя многие из них мы демонстрируем намеренно, чтобы показать окружающим определенные эмоции, у нас есть и бессознательная система выражения эмоций, которая сигнализирует о наших чувствах, хотим мы того или нет. В интервью Малкольму Гладуэллу Экман объясняет: «С вами наверняка случалось такое, что кто-то комментировал ваше выражение лица, а вы и не подозревали о том, что выражает ваше лицо. ‹…› “Из-за чего ты расстроен?”, “Почему ты улыбаешься?” – спрашивают вас окружающие». Экман указывает на очевидное: вы слышите свой голос, но не видите своего лица. «Если бы мы знали, что отражается у нас на лице, – добавляет Экман, – мы бы лучше скрывали это»[63]63
  Gladwell Malcolm. The Naked Face // New Yorker. Выложено на Gladwell.com 5 августа 2002 года.


[Закрыть].

Дети видят, что вы чувствуете, даже если вы этого не хотите. Дети воспринимают эти чувства, даже если вам кажется, что вы их не проявляете, и тоже начинают испытывать те же эмоции. Одна из причин заключается в том, что дети, как правило, очень плохо понимают, что они видят. Поэтому взрослые, находясь рядом с ворчливым мужем или женой, могут рассуждать так: «Он ворчит, но я тут ни при чем. Я просто не буду его трогать». Однако ребенок в такой ситуации, скорее всего, подумает: «Папа ворчит. Должно быть, я сделал что-то не так. Он злится на меня». Если дети испытывают стресс, и без того незрелая функция интерпретации нарушается окончательно. Дети – отличные наблюдатели, но крайне плохие толкователи. Например, дочь Неда Кэти всегда считает, что, если люди рядом с ней злятся, значит, они злятся на нее. Она – классический ребенок-орхидея.

Зрелость в значительной мере отличается повышенной эмоциональной саморегуляцией: префронтальная кора понимает, что вы делаете и за что отвечаете. Вы можете сдерживать эмоции. Но когда ребенок чувствует угрозу, скажем, в виде напряженного или ворчливого папы, у него нет развитого Пилота, который сказал бы: «Ничего страшного. Неприятности кончатся, а мы тем временем просто полетим на другой высоте». Вместо этого ребенок паникует. Бразды правления захватывает миндалина. И не успеете вы и глазом моргнуть, как ребенок тоже становится напряженным и ворчливым. Если такое происходит слишком часто, миндалина становится больше и реагирует все активнее. По словам Роберта Сапольски, если стресс сохраняется надолго, миндалина становится все более и более «истеричной»[64]64
  Sapolsky Robert. How to Relieve Stress // Greater Good. University of California, Berkeley. March 22. 2012. URL: greatergood.berkeley.edu/articleitem/how_to_relieve_stress.


[Закрыть].

А теперь представьте, какой когнитивный диссонанс возникает, когда мы видим, что слова человека не соответствуют его эмоциям. Если мы как родители абсолютно внимательны, детям не удастся проскользнуть мимо нас, буркнув «дела нормально», когда на самом деле это не так. Поэтому мы тоже должны быть осторожны, если говорим ребенку одно, а переживаем другое. Мы часто стараемся не рассказывать детям слишком много и не обременять их эмоциями, с которыми они не готовы справиться. Но, что бы вы ни говорили ребенку, помните о его способности чувствовать ваши эмоции и о его страхе, неуверенности и сомнениях. В отсутствие какого-либо объяснения люди склонны придумывать собственное толкование, и часто придуманные детьми истории тревожнее, чем правда.

В одной из семей, с которыми работал Нед, у матери обнаружили рак. Родители хотели, чтобы Нед знал об этом, так как теперь они, скорее всего, не смогут уделять столько же внимания, как прежде, их шестнадцатилетней дочери Айзе, склонной к приступам тревоги. Маме нужно было заниматься своим лечением, а папе – поддерживать маму, заботиться о младшей дочери и выполнять другие обязанности, которые маме пришлось на какое-то время отложить. «Только не говорите Айзе, – сказали они. – Мы не хотим, чтобы она волновалась». Нед какое-то время думал над этой просьбой, прежде чем вернуться к вопросу и выразить обеспокоенность тем, что Айзе почувствует их переживания. Всю свою жизнь она читала их лица. Это территория, прекрасно ей знакомая. Разве она могла не заметить перемену? Что подумает Айзе, если почувствует, что что-то не так, а родители будут клясться, что все хорошо? Что близится развод? Что они сердиты на нее? Сложно сказать. В конце концов родители Айзе рассказали ей о болезни мамы. Зная, что происходит, и понимая характер лечения, Айзе стала менее неуверенной и успокоилась. Кроме того, Айзе могла что-то делать. Она помогала маме и папе, выполняя несколько обязанностей и отвозя сестру на тренировки по футболу, когда родители не успевали. Рак по-прежнему страшил, и, хотя сейчас болезнь в стадии ремиссии, она всегда будет частью их жизни, внося неопределенность, от которой они никогда не смогут избавиться. Но откровенность помогла им всем. Не деля правду надвое – на ту, что родители оставляли при себе, и ту, что говорят детям, – семья стала единым целым, вплоть до уровня зеркальных нейронов.

Когда моей дочери было чуть больше года, мы поехали в гости к нашим друзьям в Чикаго. Возвращаясь, мы застряли в пробке на шоссе – это знакомо тем, кто путешествует летом. Дочь, как и все мы, не была в восторге от ситуации и выразила свое недовольство, подобно большинству младенцев, но это уже вряд ли могло сильнее испортить мое настроение и настроение пары сотен других счастливчиков, два с половиной часа медленно жарившихся на солнце. Больше всего мне врезалось в память, как я переживал, что дочь расстроена, как стыдно мне было быть «той семьей», которая не может успокоить ребенка. Я так отчаянно хотел ее успокоить, но не мог, потому что сам был слишком взволнован. Я не демонстрировал успокоительного присутствия. В самолетах объявляют: «В случае разгерметизации салона, прежде чем помогать детям, сначала наденьте кислородную маску сами». То же самое и со стрессом: в случае повышения давления в салоне самолета (или в школе, или в жизни), прежде чем пытаться помочь другим, разберитесь с собственным стрессом.

– Нед

Способ второй: поведение

Второй способ непреднамеренно «включить» гены тревоги в ребенке – ваше поведение. Предположим, ваша тревога в большей степени носит социальный характер (кстати, это самая распространенная форма тревоги). То есть вы испытываете сильный страх быть подвергнутым подробному разбору и негативно оцененным другими членами общества. Исследование, проведенное в Университете Джона Хопкинса, показало, что родителям, страдающим от подобной формы тревожного расстройства, трудно проявлять тепло и ласку, они более критичны и, как правило, выражают больше сомнений в способностях своих детей, чем менее тревожные родители. Они более склонны к чрезмерному контролю и с меньшей вероятностью предоставляют детям самостоятельность, а такое поведение, как известно, лишь повышает тревожность у детей[65]65
  Ginsberg Golda S. et al. Preventing Onset of Anxiety Disorders in Offspring of Anxious Parents: A Randomized Controlled Trial of a Family-Based Intervention // American Journal of Psychiatry 172. No. 12 (December 1, 2015). P. 1207–1214.


[Закрыть].

Если все это звучит знакомо, то с этим можно справиться. Поскольку те или иные поступки могут активировать нежелательные гены, само собой разумеется, что можно предотвратить активацию этих генов, избегая таких поступков. Ученые из Университета Джона Хопкинса провели исследование, где выявляли детей с высоким риском развития тревожного расстройства. Первая группа проходила психотерапевтическое лечение по семейной программе, направленной на снижение влияния факторов, которые способствуют развитию тревожности у детей и родителей, – например, таких, как демонстрация родителями тревожности. В течение следующего года тревожное расстройство развилось всего у 9 % детей из этой группы, тогда как в семьях, которым давали только письменные инструкции по управлению тревогой, этот показатель составил 21 %. В тех семьях, которые не получали ни лечения, ни инструкций, тревожное расстройство развилось у 30 % детей. К аналогичному выводу пришли и ученые, проводившие исследование в 2016 году, за исключением того, что на этот раз в группе терапии тревожное расстройство развилось у 5 % детей по сравнению с 31 % в контрольной группе[66]66
  Pela Jeffrey E. et al. Child Anxiety Prevention Study: Impact on Functional Outcomes // Child Psychiatry and Human Development 48. No. 3 (July 8, 2016). P. 1–11. doi: 10.1007/S,10578-016-0667-Y.


[Закрыть].

Если у вас неуправляемая тревога, действуйте осторожно. Из-за беспокойства вам будет сложнее отказаться от контроля, когда речь о ваших детях. А это вполне может вызвать их бунт, что сделает вашу тревогу и потребность контролировать ребенка еще сильнее… и приведет к новому бунту. Видите отрицательную обратную связь? Конечно, в этой книге предлагается ряд инструментов, но мы советуем родителям, страдающим от тревожного расстройства, проконсультироваться с психотерапевтом. Есть способы переучить мозг, чтобы избегать негативных петель обратной связи и потенциальных источников беспокойства.

На этом научная часть нашей программы окончена. Но есть и часть, касающаяся здравого смысла. Когда родители тревожатся за своих детей, это подрывает уверенность детей в себе. Недавно Билл обследовал шестнадцатилетнего Роберта с социальным тревожным расстройством. Билл расспросил парня о его общении с окружающими, и Роберт рассказал, чем ему нравится заниматься с друзьями. Он отметил, что ему часто нравится проводить время со своей семьей, но тут же добавил, что иногда хочет сбежать от них.

Роберт: Мама всегда беспокоится обо мне. Она постоянно переживает, что я сделаю что-то плохое. Однажды вечером я не сказал ей, где я, и она очень волновалась. А папа сказал только: «Веселись, главное, чтобы тебя не арестовали».

Билл: И давно она так переживает за тебя?

Роберт: Уже давненько. Я не замечал этого до прошлого года, когда попытался отмахнуться от нее. Она сказала, что, когда я был младше, она специально проходила мимо дверей моего класса, чтобы убедиться, что я лажу с другими детьми.

Билл: Когда это было?

Роберт: С четвертого по шестой класс.

Билл: Как ты отреагировал на ее слова?

Роберт (пожимая плечами): Даже если я стесняюсь и, возможно, не всегда нахожу общий язык с другими детьми, ей не нужно постоянно за меня волноваться.

Билл: Как ты чувствуешь, у тебя хорошие отношения с мамой?

Роберт: Да, когда она не пилит меня постоянно.

Билл слышит и мнение родителей. Обычно мама или папа тихо плачут, когда обсуждают трудности своего ребенка, а затем говорят: «Я просто хочу, чтобы он был уверен в себе». В таком случае Билл дает родителям носовой платок и, дождавшись, пока утихнут эмоции, замечает: «Трудно помочь Роберту (или Тиму, или Джуди) почувствовать уверенность в себе, если мы сами настолько сильно тревожимся за него (нее)». Это разумно. Если мы не можем принять наших детей такими, какие они есть, почему же мы ожидаем, что они себя примут?