Текст книги "Спенсервилль. Книга 2"

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Они въехали в Спенсервиль, и Чак заметил:

– Смотри-ка, полицейский участок! Занятное совпадение, правда? Я хочу сказать, надо же было вам прилететь из самого Нью-Йорка и оказаться вдруг именно там, где произошло это похищение. А городишко неплохой. И где тут контора этого юриста?

– В здешнем его доме. Сверни вон там.

Кит показывал дорогу, и несколько минут спустя они уже оказались в северной части города, на Вильямс-стрит. Кит был уверен, что Энни и Клифф Бакстер отнюдь не сидят сейчас дома, пытаясь выяснить и исправить свои взаимоотношения. Они были в уединении, а Вильямс-стрит уж никак нельзя было считать уединенным местом. Они проехали мимо дома Бакстеров; на дорожке перед домом стоял белый «линкольн», но не было никаких признаков ни того, что дома кто-то есть, ни внешнего наблюдения за домом.

– Останови-ка здесь, – сказал Чаку Кит. Тот подъехал к тротуару и остановился.

Не исключено, что полиции Спенсервиля уже было известно о побеге Кита Лондри из госпиталя, и если это так, то, очевидно, первым делом они должны были предположить, что Лондри постарается побыстрее выбраться за пределы штата. Однако вторым предположением полиции вполне могло стать, что он попытается вернуться в Спенсервиль, хотя, конечно, они и не ждут его тут так рано. Но все-таки местная полиция будет настороже, не исключено, что они заглянут и к нему на ферму. Кит, однако, был твердо уверен, что есть два места, где полиция уж точно искать его не будет: в собственном полицейском участке и в доме Бакстера.

– Вернусь минут через десять, – сказал Кит. Он взял дипломат, вышел из машины и направился к дому Бакстеров. Утро было прохладным, и на террасах других домов, да и на улице не было видно ни души. Кит прошел по дорожке и, миновав крыльцо, направился к задней двери дома. Если из соседних окон кто-то за ним наблюдал, то синий официальный костюм и дипломат в руке должны были оставить у них впечатление, что вполне респектабельный человек пришел по каким-то делам.

В задней части двора стояла собачья конура, но самих собак не было видно.

Кит подошел к заднему крыльцу, открыл экранную дверь и попытался повернуть ручку замка, но основная дверь оказалась заперта. Он искоса посмотрел направо, налево, на окна соседних домов, но за высокими и густыми живыми изгородями никого не было видно. Придерживая экранную дверь ногой, Кит вышиб углом своего дипломата одно из нижних стекол в двери, просунул руку, открыл замок изнутри, быстро проскользнул в дом и прикрыл за собой дверь.

Он осмотрел кухню, отметив царившие там чистоту и порядок. Потом заглянул в холодильник: там было почти пусто. Обычно в доме, где живет семья, холодильник бывает полон – стало быть, Бакстеры уехали и в ближайшее время возвращаться не собирались.

Кит открыл дверь в полуподвальный этаж и спустился вниз. Там он отыскал комнату Бакстера и зажег свет. Со стен на него смотрели несколько десятков звериных голов, однако стеллаж, способный вместить дюжину ружей, был совершенно пуст.

Кит снова поднялся наверх и заглянул в столовую и гостиную, отметив, что и там везде были чистота и порядок. Он также заглянул в стоявший в прихожей шкаф верхней одежды: там висели длинное мужское пальто, форменная полицейская шинель и два женских пальто. Не было ни обычной повседневной одежды, ни курток, рассчитанных на холодную погоду.

Он поднялся на второй этаж и заглянул в спальни детей, а потом в ту комнату, что, видимо, выполняла в доме функцию кабинета. Он зашел сюда, осмотрелся, выдвинул и закрыл несколько ящиков стола. В одном из них лежало несколько карточек на служебные телефонные переговоры. Кит взял карточки, потом вышел из комнаты. Он нашел спальню хозяев и проверил содержимое стенных шкафов там. На вешалках висели только выходные костюмы и платья, а вся повседневная одежда и обувь, какие должны были быть в доме, исчезли. В шкафу Бакстера лежали четыре аккуратно сложенных комплекта формы – два летних и два зимних, а также форменная обувь, несколько фуражек и ремни. Ящики комода были выдвинуты, белья в них оставалось очень мало. Кит догадывался о том, куда они скорее всего отправились, и, судя по взятым с собою вещам, Бакстер собирался пробыть там долго, а может быть, и вообще переселиться туда. Но гораздо важнее было иное: отсутствие в доме вещей Энни указывало на то, что она жива и что Бакстер не собирался лишать ее жизни.

Кит зашел в примыкавшую к спальне ванную комнату и увидел раскрытую аптечку. В раковине валялось окровавленное полотенце, сама ванна тоже была заляпана пятнами крови, а на полке над раковиной лежал бинт и стояла коробочка с марлевыми тампонами и пузырек с йодом. На полу валялись коричневые форменные рубашка Бакстера и брюки, покрытые пятнами высохшей крови.

Да, еще бы на дюйм в сторону и на полдюйма глубже, подумал Кит, и я бы перерезал ему бедренную артерию. А еще лучше было бы, если бы мы тогда добрались в аэропорт Толидо часом раньше: могли бы теперь быть уже в Вашингтоне. А если бы он не ездил в четверг на эту встречу с Эйдером, то сегодня они с Энни были бы уже в Риме. Ну и так далее. Но сейчас уже бессмысленно проигрывать в уме все эти варианты и сожалеть о неудаче: самое главное, что они с Энни живы, и судьба дает им еще один шанс оказаться вместе.

Кит поднял с пола перепачканные кровью брюки Бакстера и вернулся назад в спальню хозяев дома. Как и в большинстве домов в этой местности, во внутреннем облике дома Бакстеров было нечто деревенское – дубовая мебель, плетеные коврики ручной работы на полу, ситцевые занавески на окнах, засушенные цветы в вазочках. До Кита вдруг только сейчас дошло, что, несмотря на свое неудачное замужество – а может быть, и чтобы как-то скрасить его, – Энни уделяла дому массу времени и сил: об этом говорили многочисленные мелкие детали, придававшие дому тепло и уют. Видимо, подумал Кит, она занималась этим из чувства гордости или потому, что ощущала необходимость создать нормальную домашнюю атмосферу для детей, для своих друзей, но наверняка в какой-то степени еще и потому, что тосковала по такому браку и такой жизни, в которых было бы место настоящему семейному очагу, атмосфере домашнего мира, покоя и взаимной заботы, которые она могла бы создать. От всех этих мыслей Киту почему-то стало очень грустно, и он расстроился.

Он понимал, что ему нет никакой необходимости торчать сейчас в этом доме: риск, связанный с пребыванием здесь, намного перевешивал ценность любой информации, которую он мог бы тут почерпнуть. Но он испытывал какую-то потребность прийти сюда, подсмотреть, увидеть самому, как жили Клифф и Энни Бакстер, те два человека, что сильнее всех других вторглись в его собственную жизнь и так глубоко повлияли на нее.

Когда они с Клиффом учились в одной школе, Бакстера ни разу не приглашали в дом Лондри. А теперь вот, не так давно он сам залез в него, и это вторжение показалось Киту даже худшим, более вопиющим и возмутительным оскорблением, чем то, что потом Бакстер спалил ферму, и даже чем то, что произошло в мотеле. Кит не собирался сейчас поджигать дом Бакстеров, заполненный вещами Энни и ее детей. Но он чувствовал, что должен оставить после себя какое-то доказательство своего пребывания здесь, какой-то символ, знак презрения, – пусть даже Клифф Бакстер этот знак и не увидит: Кит твердо решил, что в этот дом Бакстер никогда уже не вернется. Но ему хотелось оставить такой знак просто для себя – и для протокола.

Кит отступил на несколько шагов в сторону и посмотрел оценивающим взглядом на дело своих рук. В гостиной в кресле-качалке сидела набитая простынями и полотенцами окровавленная форма Бакстера, и прямо из воротника полицейской рубашки торчало чучело – голова волка.

Кит убеждал себя, что он не свихнулся, что от полученных ударов по голове у него не поехала крыша. Но все же он стал теперь в чем-то другим человеком, не таким, каким был до того, как Клифф Бакстер вломился в дверь их номера в мотеле. Кит стоял и молча смотрел на венчавшую костюм полицейского волчью морду. На какой-то момент белые клыки и остекленевшие глаза словно загипнотизировали его, и Кит понял: чтобы убить такого зверя, надо самому в чем-то стать им. Он ощущал, как светлая часть его души будто исчезает, тает, сердце его ожесточается и из каких-то глубин в нем тоже поднимается волк.

– Раздобыли, что хотели? – спросил его Чак.

– Да.

– Теперь в Лиму?

– Сперва заедем еще в пару мест.

Кит снова стал показывать дорогу, и скоро они были уже у черты города, на стоянке возле ряда магазинов. Кит достал из кармана шестьдесят долларов и протянул их Чаку:

– Держи пока.

– Да ладно, Джон. Я знаю, вы не обманете.

– Не зарекайся и держи, раз дают. – Кит положил деньги на приборную доску. – Сходи, купи себе что-нибудь поесть. Мелочи у тебя нет?

– Найдется. – Чак высыпал ему почти пригоршню разных монет, и Кит вылез из машины и направился к телефону-автомату, а сам Чак тем временем пошел в магазин. Кит достал из кармана одну из телефонных карточек и набрал номер. Физически он чувствовал себя ненамного лучше, чем раньше, но морально он приободрился: теперь он точно знал, что Энни жива, хотя старался и не думать о том, какие испытания выпали сейчас на ее долю.

– Алло?

– Терри, это я.

– О Господи! Кит, Кит, вы где?

– На дороге. Где Энни?

– Не знаю. Они вернулись в Спенсервиль, она мне позвонила и сказала, что они на какое-то время уезжают, чтобы побыть одним и обо всем переговорить. Сказала, что едут во Флориду.

Кит понимал, что те вещи, которые они с собой взяли, во Флориде были бы не к чему.

– А судя по голосу?..

– Я чувствовала, что все ее слова сплошная неправда. Черт возьми, он мог просто приставить ей пистолет к виску. С этого негодяя станется. Я позвонила в нашу местную полицию, но они заявили, что не могут ничего предпринимать, не имея доказательств, и посоветовали мне обратиться в полицию Спенсервиля…

– Я знаю. Терри, послушайте, я ее обязательно найду и привезу. Куда, по-вашему, они могли поехать на самом деле?

– На Грей-лейк.

– Я тоже так думаю. Она не пыталась дать это понять по телефону?

В трубке повисло молчание, потом Терри проговорила:

– Да, она говорила что-то… что-то насчет того, что они поедут через Атланту[11]11
  Столица штата Джорджия, в южной части США.


[Закрыть], а я потом вспомнила, что есть и еще одна Атланта: центр округа Монморенси в Мичигане, по пути на Грей-лейк. Мне кажется, они поехали именно туда, но я им звонила несколько раз и натыкалась только на автоответчик. Так что я не знаю…

– Да. Я думаю, они именно там.

– Ларри хотел туда съездить…

– Ни в коем случае. Бакстер вооружен и очень опасен. Я сам этим займусь, через тамошнюю полицию.

– Полиция ничего не станет делать, Кит. Энни его законная жена. Они мне все время об этом твердили.

– Оставьте это мне.

– А что произошло? Я думала, вы уже садились в самолет…

– Долгая история, но если коротко, то полиция нам помешала.

– Черт бы их побрал!

– Вот именно. Но когда они забирали Энни, она была в полном порядке.

– Мне кажется, сейчас это уже не так. Отец пытался натравить на них полицию штата и нанял юриста, но… поверить не могу, чтобы этот негодяй смог так вот запросто похитить ее…

– Когда она вам звонила?

– В понедельник, часов в шесть вечера. Сказала, что передумала и решила с вами не уезжать, что они с Клиффом дома и весь день пробыли дома, собирались, и что теперь они уезжают на машине во Флориду. Сказала еще, что звонила детям в колледж, успокоила их и предупредила, что они с отцом уезжают отдохнуть. Но я после разговора с ней сама позвонила ребятам, и они мне оба сказали, что не разговаривали с матерью, что утром того дня им звонил отец. Тогда я перезвонила Энни, но мне ответила полиция, а когда я спросила, что, черт возьми, происходит, они мне заявили, что все звонки к Бакстерам переключены на полицейский участок… после чего мой отец сам поехал в полицию, и ему там тоже сказали, что Клифф и Энни уехали во Флориду. Одно сплошное вранье.

– Ну, хорошо… Сделайте мне одолжение, Терри: не делитесь ни с кем своими сомнениями и говорите всем одно и то же – что они во Флориде. Я не хочу его спугнуть, если они действительно на озере. Договорились?

– Ладно…

– Терри, а как выглядит этот их дом?

– Господи… я там была всего несколько раз… в форме большой буквы «А», из темного дерева, стоит несколько в глубине от озера…

На какой стороне озера?

– Сейчас подумаю… по-моему, на северной. Да, на северной, и подъехать к нему можно только по одной-единственной узкой проселочной дороге через лес.

– Понял. Передайте от меня привет Ларри. Сегодня вечером позвоню вам из Мичигана.

– Обещаете?

– Вы же знаете, что да, Терри. И простите меня…

– Нет, не извиняйтесь. Вы сделали все, что могли. А этот негодяй – сущий дьявол. Клянусь.

– Ничего, я вам привезу его рога и хвост.

– О Боже… – попыталась рассмеяться она. – Сама бы его убила, если бы могла… Кит?

– Да?

– Если она не сможет быть вместе с вами, она покончит с собой. Я боюсь за нее.

– Я ей обещал, что мы снова будем вместе. Она это знает.

– Молю Бога, чтобы вы оказались правы.

– Я Перезвоню вечером. – Он повесил трубку, достал из кармана еще одну телефонную карточку и набрал номер.

Телефонистка назвала ему стоимость разговора, он опустил мелочь в аппарат и услышал гудки.

Потом в трубке раздался записанный на автоответчик голос Бакстера: «Дача Клиффа, Большого Шефа. Тут никого. Если знаете, где клюет рыба или пасутся олени, оставьте сообщение».

Послышались характерные сигналы автоответчика. У Кита было искушение кое-что сказать, но он удержался и повесил трубку.

Кит достал из кармана еще одну карточку – на ней были номера телефонов всех десяти патрульных машин и личные коды для вызова каждого из пятнадцати полицейских Спенсервиля. Он набрал нужный номер, повесил трубку и стал ждать.

Телефон зазвонил, и Кит снял трубку:

– Это офицер Шенли?

– Кто говорит?

По звуку в трубке Кит понял, что Шенли говорит с аппарата, установленного в машине.

– Кит Лондри, – ответил он. Возникла пауза, потом Шенли спросил:

– Откуда вам известен мой код?

– Неважно. Вы один?

– Угу. Патрулирую. Вас, между прочим, разыскиваю.

– Ну, вот он я.

– Где?

– Давайте я буду задавать вопросы. У вас есть знакомая в городском совете?

Снова возникла пауза, потом Шенли ответил:

– Возможно.

– Она и моя знакомая тоже.

– Я знаю.

– Мне нужна помощь.

– Не сомневаюсь. Удивлен, что вы вообще еще живы.

– Вы хотите мне помочь?

– Погодите. Я остановлюсь. – Через минуту в трубке снова раздался голос Шенли. – Порядок. Послушайте, Лондри, выдан ордер на ваш арест.

– За что?

– Так, за разные разности. Дерьмо всякое. Подписан судьей Торнсби. Этот подмахнет все, что Бакстер сунет ему под нос. Но штат обвинений против вас в похищении не выдвинул и ордера на ваш арест не выдал. С другой стороны, мы только что получили сообщение, что полиция штата разыскивает вас как свидетеля.

– Свидетеля чего?

– Сами знаете чего. Того, что произошло в мотеле.

– А вы там были?

– Нет. Бакстер меня на такие дела не берет, да я бы и сам не поехал. Но я в ту ночь дежурил здесь. И то, что я видел, мне очень не понравилось, – добавил он.

– А что вы видели?

– Н-ну… черт возьми, Лондри, я все-таки полицейский, а вы лицо, находящееся в розыске…

– Вы по ночам спокойно спите?

– Нет.

– Шенли, вы же понимаете, что Бакстер нарушил закон и что, когда это выйдет наружу, он вас всех потянет за собой. Бакстер не из тех, кто станет думать о своих подчиненных или о вас лично.

– Ну, меня в этом убеждать не надо.

– А что остальные?

– Перепуганы. Но страшно рады, что его тут нет.

– Он звонит?

– Не знаю. Но если да, то разговаривает только с Блэйком.

Некоторое время они оба молчали, потом Шенли проговорил:

– Ну, хорошо: в понедельник, часа в два утра, я здесь дежурю, и тут приезжает из Толидо Бакстер с теми тремя, которых он брал с собой… но только никаких имен я называть не буду, договорились? А вместе с ними… она. Он приводит ее в участок – в наручниках, представляете? – и сажает в камеру. У самого вся левая штанина в крови, он хромает, чувствуется, что ему здорово больно, правый глаз у него заплывший и весь красный, как будто ему туда дали или ткнули, и матерится он последними словами. Потом он уезжает куда-то с одним из тех троих, а двое других остаются. Один из них сказал мне, что вы пытались отрезать шефу яйца. Потом, примерно час спустя, Бакстер приезжает на своем «бронко», уже в гражданском, и забирает ее, прямо в наручниках. Я видел, что «бронко» был весь забит одеждой и всякими вещами, и все три их собаки тоже там сидели, сзади.

– И куда они поехали? – спросил Кит.

– Не знаю. Насколько я слышал, вроде во Флориду. Но я обратил внимание, что они свернули на Честнат-стрит, к югу, и помню, я еще тогда удивился, почему они не поехали прямо на восток, чтобы сразу выехать на шоссе.

– Потому что предварительно Бакстер заезжал ко мне.

– Да… я знаю. И сожалею.

– Дома у Портеров меня не искали?

– Ищут. Там Уорд орудует. Самих Портеров нет дома, но Уорд время от времени туда заезжает.

– Сколько с ним человек в машине?

– Он один. У нас не так много людей, а территория большая. Все считают, что вас надо ожидать здесь. Всех почетных помощников шерифов вызвали на патрулирование, даже конные патрули выставили. Такого не было последние лет пять, с тех пор как тут пропал один ребенок. Около двадцати помощников шерифов патрулируют на своих личных машинах, и еще примерно столько же конных. Так что если вы сейчас не в округе Спенсер, то и не появляйтесь тут.

– Спасибо за предупреждение. Не буду. – Кит немного помолчал. – А как она выглядела?

Шенли ответил не сразу, потом проговорил:

– Более или менее ничего. Правда, у нее была ссадина на лице, – добавил он. – И знаете… когда она сидела в камере, я хотел поговорить с ней, но эти двое были все время там… я себя чувствовал очень паршиво, как никогда в жизни… а она не плакала, не кричала, просто сидела там, как… ну, как будто она выше всего этого… настоящая леди… и когда она смотрела на меня и тех двоих, то у нее во взгляде не было ни ненависти, ни еще чего-то такого… просто… вроде бы она нас жалела…

– Ну, хорошо… спасибо. Если дело дойдет до суда, я сегодняшнюю услугу припомню.

– Спасибо, Лондри. Отвратительная история. Не понимаю я тех троих. Я думал, что я их знаю. И как только они могли так поступить?

– Ну, когда мы научимся понимать такие вещи, то, наверное, разрешим сразу все проблемы в мире.

Замолвлю за вас доброе слово пастору Уилкесу, – добавил Кит.

Шенли рассмеялся, потом сказал:

– Кстати для вашей информации: на вашем «блейзере» стоял «маяк», Бакстер поставил.

Вот черт!

– А какого цвета его «бронко»? – спросил Кит.

– Черный. – Шенли назвал ему номер машины, потом добавил:

– Послушайте, Лондри, бросьте вы это дело. Не суйтесь сюда. Бакстера здесь давно нет, а вас ищут.

– Я думаю, не поехать ли мне тоже во Флориду.

– В следующий раз он вас убьет. Те ребята, что с ним были, говорят, что им пришлось силой отрывать его, иначе бы он вас прикончил.

– Еще раз спасибо. – Кит повесил трубку и вернулся в машину, где Чак жевал булочку, запивая ее водой.

– Если хотите, у меня еще булочки есть, – предложил он.

– Спасибо. Сворачиваем налево.

– Нет проблем. – Чак вырулил с магазинной стоянки и выехал на шоссе, повернув налево. – Но в Лиму мы так не попадем.

– Верно. У светофора опять налево.

– Обязательно, не хочу совать нос не в свое дело, Джон, но у меня складывается впечатление, что у вас какие-то трудности.

– Нет, Чак, у меня все в порядке. Если хочешь знать, этот телефонный звонок даже снова возродил мою веру в человечество.

– Правда? Тогда жаль, что я не участвовал в разговоре.

– Не проскочи поворот. Еще раз налево.

Теперь они ехали к югу.

Кит размышлял над тем, что сказали ему Шенли и Терри. Если та раскладка времени, которая вытекает из рассказа Шенли, правильна – а скорее всего это так, – то Энни звонила Терри в понедельник вечером не из Спенсервиля, а уже с озера. Если Бакстер выехал из Спенсервиля часа в три утра, то к девяти или десяти часам он уже должен был быть на Грей-лейк, даже с заездом на ферму Лондри, чтобы ее спалить. Оттуда, из дома на озере, Бакстер и звонил тем утром детям, потом, уже гораздо позже, заставил Энни позвонить сестре – наверное, после того как сообразил, что передаваемые в сводках новостей сообщения о чете Бакстеров, которые воссоединились и находятся в уединении, должны быть подтверждены самой Энни хотя бы одному из ее родственников. И к тому же надо было запустить в ход версию насчет того, что они якобы уехали во Флориду. Кит снова в очередной раз подумал о том, что Бакстер не только злобен и коварен, но и хитер. Скверная комбинация.

Кит понятия не имел, что могло сейчас происходить в доме на Грей-лейк, но в одном он был уверен: ни о каком примирении там не могло быть и речи. Он попытался немного успокоить себя, вспомнив заверения Энни, что она знает, как совладать с Клиффом Бакстером. К тому же, по правде говоря, Кит был уверен: после того, что довелось увидеть Бакстеру – собственную жену с ее любовником, в постели, голыми, – в нем что-то сломалось. Оставайся он хотя бы наполовину разумным человеком, Бакстер бы не стал похищать собственную жену и не устроил бы всего того, что он там учинил, – наоборот, он бы постарался вести себя по возможности сдержанно, чтобы защитить и сохранить свою должность, свои власть и влияние, свою репутацию. Сейчас же Бакстер был явно убежден, что для него все кончено, и уверенность в этом лишала его последних остатков и без того слабых самоконтроля и способности следовать общепринятым нормам поведения.

Конечно, Бакстер ее не убьет, нет. Но он устроит ей такую жизнь, что она сама станет мечтать и молить о смерти.

Они ехали, и Кит непрерывно давал Чаку указания, где и куда сворачивать.

– Откуда вы тут все так хорошо знаете? – удивился Чак.

– Я здесь родился.

– Нет, правда? Так вы из этого штата? Дай пять, Джон!

Кит счел себя обязанным ответить на столь горячее проявление земляческих чувств, и они обменялись крепким рукопожатием.

Некоторое время спустя они были уже возле дома Портеров. При подъезде к дому обзор во все стороны оказался отличный, и ни одной полицейской машины в поле зрения не было видно – да и вообще ни одной машины, никакой, и даже автомобиль Портеров не стоял, как обычно, на дорожке у дома.

– Сворачивай сюда, Чак.

Чак подъехал к дому, и Кит сказал:

– Спасибо, дружище. Все, приехали.

– Но ведь это не Лима.

– Да вроде бы нет. Вот тебе шестьдесят, и еще двадцать сверху, держи. Буду снова в Толидо, увидимся.

– Ну, спасибо…

Кит открыл дверцу и вышел.

– А мне понравилась твоя машина, – сказал он.

– Хороша, правда?!

Быстрым шагом Кит направился к задней двери дома. В огороде никого не было, однако дверь оказалась незаперта, и он вошел в дом. Кит позвал хозяев, но никто не откликнулся. Он поставил дипломат на кухонный стол, запер заднюю дверь, потом прошел к передней и тоже закрыл ее на задвижку.

Кит вернулся на кухню, открыл холодильник, достал оттуда бутылку апельсинового сока и булку с отрубями и проглотил ее, запивая соком прямо из бутылки. В желудке стало тяжело, и снова начались приступы тошноты, однако ему удалось сдержать их. Все-таки его физическое состояние было явно неважным, и держался он только на нервном возбуждении и на кипевшей в нем ненависти.

Он не имел ни малейшего представления, куда уехали Портеры и когда они могут вернуться, но был в общем-то рад, что их нет дома.

Рано или поздно кто-либо – спенсервильская полиция, или шериф, или его помощники либо какой-нибудь из патрулей – неважно кто, но кто-то обязательно заглянет сюда, так что ему надо торопиться. До северной части Мичигана отсюда почти триста миль, а ему еще необходимо достать ружье, машину, одежду и всякие мелочи, нужные для охоты.

Кит направился в прихожую и уже стал подниматься оттуда на второй этаж, как вдруг услышал, что кто-то стучит в переднюю дверь.

Кит быстро прошел в гостиную и осторожно выглянул в окно. Прямо перед домом стояла машина полиции Спенсервиля.

В машине никого не было, так что вопрос теперь заключался в том, сколько полицейских стоит сейчас за дверью. Шенли говорил, что они ездят поодиночке. Снова послышался стук в дверь, на этот раз более сильный и настойчивый.

Разумеется, Кит был не обязан открывать, но если это один из тех полицейских, что были вместе с Бакстером в мотеле, то Кит был не прочь пообщаться с ним и, возможно, позаимствовать у него машину и пневморужье, которое обязательно должно быть в машине.

Кит снова выглянул в окно, посмотрел по сторонам и увидел Кевина Уорда: тот стоял перед дверью, уперев руки в бока и засунув большие пальцы за пояс, и явно не ждал никаких неожиданностей.

Кит подошел к входной двери и резко распахнул ее.

– Привет!

– Прежде чем Уорд успел среагировать, Кит изо всех сил ударил его в пах, Уорд согнулся пополам и Кит моментально втащил его внутрь, пинком ноги захлопнул дверь, а сам тем временем что есть силы врезал Уорду ребром ладони по шее. Уорд, почти без сознания, рухнул на пол.

Кит снял у него с пояса наручники и приковал его правую руку к трубе парового отопления. Потом расстегнул и снял с Уорда пояс с прикрепленной к нему кобурой.

Уорд тем временем пришел в себя, и Кит спросил:

– Что, меня ищешь?

Уорд лежал на боку и потому до него не сразу дошло, что он накрепко прикован к трубе. Он яростно посмотрел на Кита и прошипел:

– Ах ты, сраный…

Кит достал из кобуры служебный пистолет Уорда, взвел курок и нацелил револьвер Уорду в голову.

– Где твой босс?

– Да пошел ты…

Кит выстрелил в дощатый пол прямо под носом у Уорда, и того в полном смысле слова подбросило на несколько дюймов.

– Во Флориде! Он во Флориде! – заорал Уорд.

– Где именно во Флориде?

– Я не…

Кит снова выстрелил в пол рядом с головой Уорда, того опять подкинуло, и он завопил:

– Перестань! Он поехал… по-моему, в Дайтону. Да, точно, в Дайтону.

– Куда именно в Дайтону?

– Я… он не сказал.

– Ну ладно. Она с ним?

– Да.

– Получил удовольствие в мотеле?

– Нет.

– А мне казалось, получил.

– Я был перепуган.

– Ну, не настолько, как сейчас.

– Это верно. Послушай, Лондри, я всего лишь выполнял приказ.

– Всякий раз, когда я слышу эти слова, мне хочется убить того, кто их произносит.

– Дай мне шанс. Твоя взяла. Что знаю, я сказал. По мне, так поезжай в Дайтону и убей этого сукина сына. Я его ненавижу.

– Он тебя, как я понимаю, тоже не слишком любит. Ты ведь видел голой его жену. Теперь тебе остается только надеяться, что я его действительно убью, иначе у тебя будут большие трудности по службе.

– Это точно…

Кит засунул револьвер назад в кобуру и поднялся по лестнице, оставив Уорда внизу размышлять над сказанным. Если Уорд знает, что Бакстер находится на Грей-лейк, он позвонит ему туда и доложит, что, как примерный подчиненный, он послал Лондри во Флориду, – вот тогда Киту немного повезет. Конечно, особого значения это все равно не имеет, но, если представляется хоть малейшая возможность поиграть в кошки-мышки и обмануть противника, ее нельзя упускать.

Кит отыскал спальню хозяев дома; вид у комнаты был самый что ни на есть неряшливый: кровать стояла неприбранная, повсюду валялась разбросанная одежда, и, казалось, в комнате не было ни одной вещи, которая бы находилась на своем месте. Кит опустился на колени и пошарил под кроватью, надеясь, что Гейл поняла его слова буквально и положила винтовку именно сюда, – однако футляра с оружием здесь не было. Кит осмотрелся. Вообще-то винтовка могла запросто лежать где-нибудь прямо на полу, но из-за набросанных повсюду вещей Кит ее все равно бы не увидел. Он обошел кровать и заглянул под нее с другой стороны, но и тут, посреди всевозможного хлама, не было ничего напоминающего чехол с винтовкой.

– Ты не это ищешь? – произнес чей-то голос.

Кит приподнял голову и увидел дуло автоматической винтовки М-16, лежащей на самом краю матраса. Кит поднялся с колен и проговорил:

– Привет, Чарли.

Чарли Эйдер бросил винтовку на кровать и сказал:

– А ты на черта похож.

– Спасибо. Ты тоже.

– Если я правильно все расслышал, то там внизу ты напал на представителя закона и подверг его оскорблениям?

– Когда я пришел, то застал его уже в том состоянии, в каком он сейчас.

– Неплохо сделано: заставить его выложить историю насчет Флориды, когда ты знаешь, что на самом деле они поехали вовсе не туда. Ты отличный оперативник. Я всегда был уверен, что, корпя за письменным столом, ты просто зарываешь свой талант в землю.

– А я что говорил. – Кит понятия не имел, откуда Чарли Эйдеру известно, что Бакстер и Энни поехали не во Флориду. Если уж на то пошло, он вообще не понимал, каким образом Чарли оказался в доме Портеров.

– Ну и друзья у тебя, – сказал Эйдер, обведя спальню взглядом. – Не комната, а свинарник.

– Они хорошие люди.

– Они левые радикалы.

– Не надо проверять моих друзей, Чарли. Я этого не люблю.

– Таких друзей я обязан проверять.

– Ничего подобного.

– Между прочим, они действительно хорошие люди.

– А как ты на них вышел? Или что, я должен сам догадаться, а не спрашивать?

– Вот именно, сам должен был бы сказать мне, как.

Кит немного подумал, потом ответил:

– Записи телефонных разговоров.

– В точку. Но ты мало кому звонил за то время, что пробыл здесь. Так что выйти на них было не трудно. Не думай, что понадобились какие-то сверхъестественные усилия.

– Я и не думаю, – ответил Кит. – А где сейчас Портеры?

– Поехали по поручениям. Слушай, я никогда в жизни не видел, чтобы из такого размалеванного и расфуфыренного автобуса выходил человек в костюме от Армани. Кто это тебя привез?

– Чак. Я нанял его в аэропорту Толидо.

– Ага. Он за тобой вернется?

– Нет.

– Так у тебя что, никакого транспорта нет?

– У меня есть полицейская машина. А ты на чем приехал?

– Мне достаточно только щелкнуть каблуками, и я буду там, где захочу.

– Чарли… у меня и без того голова болит. Что тебе от меня нужно?

– Неверно ставишь вопрос, Кит. Не спрашивайте меня, что вы можете сделать для своей страны; спросите, что страна может сделать для вас[12]12
  Обыгрывается известное выражение из получившей тогда широкий резонанс речи президента Д.-Ф. Кеннеди при вступлении в должность в январе 1961 г. В оригинале фраза звучала так: «Не спрашивайте меня, что страна может сделать для вас; спросите, что вы можете сделать для своей страны».


[Закрыть].

– Там говорилось иначе.

– К сожалению, Кит, в Вашингтоне, этом современном пупе земли, принято спрашивать именно так. И вот твоя страна здесь, чтобы помочь тебе.

– Просто так, ни за что ни про что?

– Этого я не говорил.

– У меня нет времени обсуждать эту тему.

– Сейчас ты потратишь на меня всего несколько минут, зато потом сэкономишь времени во много раз больше. Слушай, мы не можем перебраться куда-нибудь из этого хлева? По-моему, где-то внизу я видел чистый уголок.

Кит взял с постели винтовку и с ней и с портупеей Уорда в руках вышел за Чарли на лестничную площадку; тут Чарли прихватил чехол с прицелом и боеприпасами. Как это похоже на Эйдера, подумал Кит: материализоваться из ниоткуда, возникнуть вдруг в картинной позе, с винтовкой в руках – винтовкой, которая вполне могла бы оставаться в своем чехле. Чарли Эйдер обожал позерство, весь этот театр драмы и комедии, который когда-нибудь наверняка обернется трагедией.