Текст книги "Игра Льва"

Кейт кивнула.

– А почему бы не повременить с этой идеей? – предложил я.

– Потому что если ты прав, Джон, и Халил еще в стране, не так уж далеко от этого кабинета, то он может заглотить наживку и использовать этот шанс, прежде чем выберет следующую цель, которая может быть еще крупнее сегодняшней. Вот почему. Я пытаюсь предотвратить следующее массовое убийство. Иногда отдельному человеку приходится подвергать себя риску ради безопасности нации. Ты не согласен?

Кейт опередила меня с ответом:

– Я согласна. Стоит попробовать.

Я оказался в совершенно дурацкой ситуации, поэтому заявил:

– Отличная идея. Как я сам не додумался до этого?

– Если Джон ошибается и Халил давно в родных пенатах, то он всего лишь потеряет десять долларов, – добавил Нэш. – Ну а если Халил в стране, то выиграет... Но не будем думать об этом.

Я не припомню, чтобы непроницаемый Тед Нэш так явно был доволен собой: он сейчас усмехался, представив себе, как какой-то психопат перережет глотку Джону Кори. Даже мистер Робертс постарался подавить улыбку. А лично я не видел в этом ничего смешного.

Совещание продолжилось, мы стали обсуждать проблемы связей с общественностью. Вопрос был неприятным, учитывая, что три сотни человек погибли на борту самолета да еще несколько человек были убиты на земле.

Джек Кениг подытожил результаты дискуссии:

– Следующие несколько дней будут очень трудными. В основном, средства массовой информации относятся к нам дружелюбно, об этом можно судить по делу о взрыве в Международном торговом центре. Однако нам следует слегка подкорректировать новости. И еще: завтра нам предстоит отправится в Вашингтон и убедить там всех, что мы контролируем ситуацию. Встречаемся завтра в аэропорту Ла-Гуардиа у стойки «Ю.С. эйруэйз», вылетаем первым рейсом, в семь утра. Джордж останется в клубе «Конкистадор» и будет руководить работой на месте преступления.

Кениг поднялся, и мы тоже встали.

– Несмотря на сегодняшнюю неудачу, вы все хорошо поработали. – А затем он произнес фразу, которая удивила меня: – Молитесь за мертвых.

Затем мы обменялись рукопожатиями, даже с мистером Робертсом. А потом мы с Кейт и Тед вышли из кабинета.

Пока мы шли по коридору двадцать восьмого этажа, я чувствовал, что множество людей наблюдают за нами.

Глава 22

Асад Халил знал, что реку Делавэр ему следует переехать по мосту, за проезд по которому не взимали плату. Его проинструктировали, что надо ехать по шоссе номер один до Трентона, где как раз и находилось два таких моста. Халилу пришлось самому программировать «Спутниковый навигатор». Конечно, проще было бы приказать сделать это тому, кто брал напрокат автомобиль, – он мог бы попросить об этом служащих прокатного агентства, однако подобное удобство могло таить в себе опасность. Последним человеком, чья помощь требовалась Халилу, и последним пунктом, откуда его могли проследить, были Гамаль Джаббар и автомобильная стоянка.

Двигаясь по шоссе номер один, Халил подумал, что это отличная дорога, почти как германский автобан, только скорость у автомобилей здесь ниже. Подъезжая к мосту, Халил увидел коричневую вывеску с надписью: «Государственный парк. Переправа Вашингтона». Он вспомнил, как русский инструктор Борис, бывший офицер КГБ, который долго жил в Америке, говорил ему: «Ты переедешь реку Делавэр рядом с тем местом, где Джордж Вашингтон переправился через нее на лодке двести лет назад. Он тоже не хотел платить за проезд по мосту».

Халил не всегда понимал юмор Бориса, но тот был единственным человеком в Триполи, кто мог дать хороший совет относительно Америки и американцев.

Он проехал по мосту и въехал в штат Пенсильвания, а затем, сверившись со «Спутниковым навигатором», направился на юг по шоссе I-95. Солнце уже закатилось, на землю опустилась темнота. Шоссе проходило через Филадельфию, машин здесь было много, и Халилу пришлось снизить скорость. Некоторое время он двигался параллельно реке Делавэр, затем проехал аэропорт.

Путь этот был не самым быстрым и прямым, но благодаря интенсивному движению и отсутствию постов, взимающих плату за проезд, самым безопасным для Халила. Город остался позади, и автомобили начали двигаться гораздо быстрее.

Халил подумал о том, что сегодняшний день, 15 апреля, начался хорошо. Сейчас в Триполи великий лидер уже знает о том, что он прибыл в Америку и что он убил сотни человек. Месть за этот день. И еще многие умрут в ближайшие дни.

Великий лидер будет доволен, а скоро весь Триполи и вся Ливия узнают, какой удар нанесен по Америке ради восстановления чести нации. Малик наверняка не спал сегодня, он тоже узнает обо всем, благословит Асада Халила и будет молиться за него.

Интересно, будут ли американцы мстить его стране? Трудно предугадать, как поступит нынешний американский президент. Дьявол Рейган по крайней мере был предсказуем, а нынешний президент иногда проявляет силу, а иногда и слабость.

В любом случае, месть со стороны американцев будет только на пользу. Она всколыхнет всю Ливию и весь мусульманский мир. Халил включил радио и услышал, как люди обсуждают свои сексуальные проблемы. Он сменил частоту и настроился на «Новости» – пришлось ждать минут десять, пока диктор начал рассказывать о происшествии в аэропорту. Халил внимательно слушал и диктора, и других выступавших, все называли это событие трагедией. Значит, власти не знают точно, что произошло, либо знают, но скрывают. В любом случае, если даже полиция сейчас занята поисками террориста, основная масса населения ничего не знает об этом. Что значительно облегчает ему действия.

Асад Халил продолжал двигаться на юг по шоссе I-95, часы на приборной панели показывали десять минут девятого. Машин на трассе было еще порядочно, так что его автомобиль не привлекал внимания. По пути попадались ярко освещенные мотели, заправочные станции, но указатель топлива показывал, что бензина у него еще половина бака, а есть Халилу не хотелось. Он вытащил из чемодана вторую бутылку, допил воду, помочился туда, завинтил пробку и сунул под пассажирское сиденье. Халил почувствовал, что устал. Вернее, не столько устал, сколько хотел спать – он практически не сомкнул глаз.

В Триполи ему советовали постараться ехать всю ночь: чем больше будет расстояние между ним и тем, что он оставил после себя, тем выше его шансы избежать обнаружения. Скоро он будет уже в другом штате – Делавэре, а ему говорили, что чем дальше он отъедет от Нью-Йорка и Нью-Джерси, тем больше вероятность того, что местная полиция не поднята по тревоге.

В любом случае, полиция понятия не имеет, что надо искать. И уж конечно, не ищет черный «Меркурий», направляющийся на юг по одной из многочисленных дорог. Проблема может возникнуть только если его случайно остановит патрульная машина, но Халил был уверен, что все его документы в полном порядке. В Европе его останавливали дважды, оба раза требовали паспорт, проверяли наличие визы и документы на аренду автомобиля. И оба раза благополучно отпускали. А здесь, как ему говорили в Триполи, полицейские проверяют только водительские права, документы на машину и задают вопрос, не употреблял ли он алкоголь. Религия запрещает ему употреблять алкоголь, но он не будет говорить этого полицейским, а просто ответит «нет». Правда, нельзя точно сказать, как может сложиться ситуация с полицией, и тогда, возможно, кому-то придется умереть.

Еще ему говорили, что полицейские обычно ездят по одному, хотя в это было трудно поверить. Борис, проживший пять лет в Америке, инструктировал: «Если остановит полиция, оставайся в машине. Полицейский сам подойдет к тебе и наклонится к окошку либо попросит выйти из машины. Одна пуля ему в голову – и ты свободен. Однако перед тем, как остановить тебя, он может передать по радио твой номер. Еще у него в машине может быть видеокамера, фиксирующая все события. Тогда как можно быстрее бросай свой автомобиль и ищи другой транспорт. У тебя не будет помощников, Асад. Действуй самостоятельно, пока не доберешься до Западного побережья».

Халил вспомнил, как ответил на это: «Я действую самостоятельно с пятнадцатого апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года».

В двадцать минут десятого Халил въехал в штат Делавэр. Через пятнадцать минут I-95 переходило в платное шоссе имени Джона Ф. Кеннеди, поэтому Халил свернул на шоссе номер 40, которое вело на запад, в направлении Балтимора. Через полчаса он въехал на территорию штата Мэриленд. Еще через час объехал Балтимор и вернулся на шоссе I-95. На этом участке плату за проезд не взимали, и Халил продолжил двигаться на юг.

Он не мог понять, почему на одних дорогах и мостах берут плату за проезд, а по другим можно проезжать бесплатно. В Триполи этого не знали, но проинструктировали четко: «Избегай платных участков».

«В какой-то момент на всех пунктах сбора платы может появиться твоя фотография», – предупредил Борис.

Халил увидел впереди зеленый с белым щит с указанием расстояния до городов. Он прочел то, что ему было нужно: «Вашингтон – 35 миль». Халил улыбнулся: до места назначения оставалось совсем немного.

Время приближалось к полуночи, но на дороге, связывавшей два больших города, движение все еще оставалось интенсивным. «Какое же здесь большое количество машин, даже после наступления темноты», – подумал Халил. Неудивительно, что американцам требуется так много бензина. Он как-то прочитал, что американцы в день расходуют бензина больше, чем вся Ливия за год. Ничего, скоро у них не будет ни капли бензина, и тогда пусть ходят пешком или ездят на верблюдах. Эта мысль развеселила Халила.

В половине первого он въехал на окружную дорогу и направился на юг. Халил посмотрел на спидометр: получалось, что за шесть часов он проехал почти триста миль. Дорога проходила мимо базы ВВС Эндрюс, мимо торговых центров и крупных магазинов. «Спутниковый навигатор» подсказывал названия гостиниц и мотелей, но Халил не собирался останавливаться в хорошо известных местах. Двигаясь медленно, он достал из-под пассажирского сиденья бутылку с мочой и выбросил в окошко.

Он проехал мимо нескольких мотелей, затем увидел еще один, который выглядел неприглядно. Освещенная вывеска гласила: «Есть свободные места».

Халил зарулил на стоянку, оказавшуюся почти пустой. Снял галстук, надел очки, вылез из машины и запер дверцы. Потянулся, чтобы размять тело, и направился к мотелю.

В приемной за стойкой сидел молодой человек и смотрел телевизор. При виде Халила он поднялся.

– Что вам угодно?

– Мне нужна комната на два дня.

– Восемьдесят долларов плюс налог.

Халил положил на стойку две бумажки по пятьдесят долларов.

Клерк, привыкший к тому, что постояльцы платят наличными, добавил:

– И еще сто долларов залог. Получите их назад, когда будете выезжать.

Халил добавил еще две банкноты по пятьдесят долларов.

Молодой человек дал ему регистрационную карточку, и Халил заполнил ее под именем Рамон Васкес. Он правильно вписал лишь номер и марку машины, поскольку его предупреждали, что эти сведения могут проверить, пока он будет находиться в номере.

Клерк вручил ему ключ с пластиковой биркой, сдачу мелочью и квитанцию на сто долларов.

– Номер пятнадцать. Справа по коридору. Выписка в одиннадцать часов.

– Спасибо.

Вернувшись на стоянку, Халил отогнал машину на клетку с цифрой 15. Затем забрал из машины чемодан, прошел к себе в номер и включил свет. Оглядевшись, он запер дверь не только на ключ, но и на задвижку. Обстановка комнаты была очень скромной, но имелся телевизор.

Халил прошел в ванную, отклеил усы, почистил зубы, побрился и принял душ. После этого вернулся в спальню и, переодевшись, снова облачился в бронежилет. Затем достал тюбик от зубной пасты, где находился клей для усов, и, стоя перед зеркалом, приклеил усы.

Отыскав телевизионный пульт, Халил уселся на кровать и стал переключать каналы в поисках новостей. Он нашел лишь программу в записи, но все равно имело смысл послушать. Прошло минут пятнадцать, прежде чем диктор объявил:

– И снова вернемся к сегодняшней трагедии в аэропорту Кеннеди.

На экране появилась картинка аэропорта. Халил узнал видневшуюся в отдалении зону безопасности, даже заметил поверх высокой стены хвостовое оперение и верхнюю палубу «боинга».

Репортер за кадром говорил:

– Власти аэропорта и официальные лица авиакомпании подтвердили гибель пассажиров и экипажа в результате воздействия отравляющих газов. Провоз токсичного груза в багажном отделении привел к гибели по меньшей мере двухсот человек, находившихся на борту рейса сто семьдесят пять компании «Транс-континенталь».

Далее продолжил диктор, но он не сказал ничего нового. Затем показали здание аэровокзала, плачущих друзей и родственников погибших. Халил обратил внимание, что рядом находилось множество репортеров с микрофонами, пытавшихся взять интервью у плачущих людей. Это показалось Халилу странным. Если они считают, что произошел несчастный случай, то какая разница, что скажут эти рыдающие люди? Что они знают? Да ничего. Вот если бы американцы признали, что совершен террористический акт, то тогда бьющихся в истерике людей можно было бы использовать в пропагандистских целях. Но похоже, репортеры просто хотели узнать что-нибудь о погибших друзьях и родственниках тех, кто собрался в здании аэровокзала. И многие давали интервью, все еще надеясь, наверное, что тем, кого они встречали, удалось выжить. А вот он мог бы сказать им со всей определенностью, что никто не остался в живых.

Халил продолжал смотреть передачу, удивляясь идиотизму людей, особенно репортеров.

Хотелось бы услышать что-нибудь о пожарном, которого он убил на борту самолета, однако об этом вообще не упоминалось. Ни слова не было сказано и о клубе «Конкистадор», но Халил знал, что об этом точно будут молчать.

Он ждал, что на экране появится его фотография, но этого не случилось. Картинка снова вернулась в студию, и диктор сказал:

– Продолжают ходить слухи, что самолет приземлился сам. Мы пригласили в студию бывшего пилота «Боинга-747», капитана Фреда Эймза. Здравствуйте, капитан.

Капитан кивнул, и диктор задал вопрос:

– Скажите, капитан, возможно, чтобы самолет приземлился сам – без управления и контроля со стороны человека?

– Да, это возможно. Такая процедура тщательно отработана. Почти все самолеты могут лететь по заданной программе, а самое новое поколение авиалайнеров может также автоматически выпускать шасси, управлять закрылками и тормозами. То есть процесс посадки полностью автоматизирован. Сейчас это обычная процедура. Однако компьютеры не контролируют включение реверсивной тяги, поэтому при посадке на автопилоте самолету требуется более длинная посадочная полоса, чем обычно, но в аэропорту Кеннеди с этим нет проблем.

Бывший пилот продолжал говорить, и Халил слушал, хотя все это было ему неинтересно. Интересовало его другое: почему по телевизору не показывали федеральных агентов, почему ни слова не упомянули о нем, не показали его фотографию? Наверное, власти решили молчать о том, что знали. Пока, во всяком случае. Но когда они заговорят, он уже будет на пути к завершению своей миссии. Халат знал, что самые опасные – первые двадцать четыре часа, а после этого вероятность его поимки будет уменьшаться с каждым днем.

Разговор о трагедии в аэропорту закончился, диктор перешел к другим новостям. Халил решил послушать, не сообщат ли о смерти Гамаля Джаббара. Нет, никаких сообщений.

Он выключил телевизор. Когда он ехал сюда, то определил по компасу, в какой стороне находится восток.

Халил встал с кровати, распростерся на полу, повернувшись лицом на восток, и прочитал вечерние молитвы.

Затем лег на кровать, полностью одетый, и задремал.

Глава 23

Кейт, Тед и я вышли из здания номер 26 на Федерал-Плаза, дошли до Бродвея и остановились. Народу вокруг было немного, а вечер выдался довольно прохладный.

Мы все молчали, хотя это отнюдь не означало, что нам нечего сказать. Мы впервые остались только втроем, но, несмотря на вроде бы добрые прощальные слова Кенига, нам не хотелось больше говорить о работе.

Как всегда, когда это бывает нужно, рядом не оказалось ни такси, ни полицейской машины, и мы просто стояли и мерзли. Наконец Кейт нарушила молчание:

– Эй, парни, не хотите выпить?

– Нет, спасибо, – ответил Нэш. – Мне еще предстоит полночи говорить по телефону с Лэнгли.

Кейт посмотрела на меня:

– А ты, Джон?

Я бы не отказался выпить, но мне хотелось побыть одному.

– Нет, спасибо, я еду домой спать. – Поскольку такси не было видно, я сказал: – Пожалуй, поеду на метро. Рассказать кому-нибудь из вас, как это делается?

Нэш, который, наверное, даже не знал, что в Нью-Йорке есть метро, ответил:

– Я буду ждать такси.

– А я поеду на такси вместе с Тедом, – добавила Кейт.

– Ладно, тогда увидимся в Ла-Гуардиа.

Я дошел до угла и бросил взгляд на башни-близнецы, прежде чем свернуть на Дуэйн-стрит.

Впереди возвышалось четырнадцатиэтажное здание Департамента полиции Нью-Йорка, и на меня нахлынула волна ностальгии. Затем в памяти промелькнули картины моей прежней жизни – полицейская академия, полицейский-новобранец, патрульный, полицейский в штатском, а затем детектив отдела по расследованию убийств. Прежде чем внезапно покинуть свою работу, я сдал экзамены на чин сержанта и получил бы это звание, но из этого ничего не вышло по не зависящим от меня обстоятельствам. Вторым актом была моя преподавательская деятельность в академии Джона Джея. А уж третьим актом моей иногда блестящей, а иногда и не очень карьеры стало Особое антитеррористическое соединение.

Я свернул на север, прошел по Центральной улице мимо здания суда, через Чайнатаун, затем миновал вход в метро.

Возможно, когда Кейт, Нэш и я стояли на тротуаре, каждый из нас в какое-то время подумал, что Асад Халил будет охотиться за нами. Однако, если не считать редких исключений, в Америке ни преступники-одиночки, ни организованные банды, ни экстремистские группы, ни даже наркобароны никогда не охотились за федеральными агентами. Но теперь, с появлением исламских террористов, картина изменилась. Взять хотя бы убийство на стоянке сотрудников ЦРУ.

Я уже вошел в квартал, который назывался «Маленькая Италия», и ноги сами понесли меня в ресторанчик к Джулио на Мотт-стрит. Войдя в ресторан, я сразу направился к стойке бара.

Посетителей в этот субботний вечер было много, в основном компании по шесть человек и более. Манхэттенские модники и модницы, несколько действительно итальянских семей, туристы из стран, где у людей светлые волосы. Никого из своих приятелей я не заметил, большинство из них старались не посещать «Маленькую Италию» по выходным, когда люди и собирались здесь для того, чтобы повидаться с приятелями.

Я припомнил, как лет десять назад в этом ресторане избили одного из главарей мафии. И не просто избили, а выбросили на тротуар через витрину, а затем выпустили вдогонку еще и несколько пуль. В тот раз мафиози не погиб, его спас пуленепробиваемый жилет, но впоследствии его убила какая-то замужняя женщина, которую он оскорбил.

Как бы там ни было, я не узнал ни бармена, ни кого-либо у стойки или за столиками в баре. Наверное, в будний день я встретил бы здесь своих приятелей, но сегодня их не было, что меня очень устраивало.

Я заказал сразу двойную порцию виски и пиво. Чего зря терять время. Вверху над стойкой бара стоял телевизор, но звук был выключен. Внизу экрана бегущей строкой шла спортивная информация, а на самом экране шел сериал из жизни мафии под названием «Клан Сопрано». Все присутствовавшие в баре смотрели телевизор. Я знал, что ребята из мафии любят такие фильмы.

Повторив выпивку несколько раз, я почувствовал себя лучше, вышел на улицу, поймал такси, которых здесь было полно, и поехал к себе домой на Восточную Семьдесят вторую улицу.

Я проживал в чистой современной квартире с потрясающим видом на Ист-Ривер, и дома у меня не наблюдалось никакого бардака, которого можно было бы ожидать от жилья холостого мужчины. Да, я вел беспорядочный образ жизни, но в квартире поддерживал чистоту. Возможно, этой привычкой я частично обязан своему первому браку, который продлился около двух лет. Ее звали Робин, она работала помощником окружного прокурора в Манхэттене, где я с ней и познакомился. Большинство женщин – помощниц прокурора выходят замуж за адвокатов, а Робин вышла за полицейского. Наш брак зарегистрировал судья, а мне, наверное, следовало попросить, чтобы на этой церемонии присутствовали еще и присяжные заседатели.

Как это часто случается, способной помощнице окружного прокурора Робин предложили работу. Она и согласилась, а работа была в юридической фирме, специализировавшейся на защите подонков, которых мы раньше старались упрятать за решетку. Деньги она стала получать очень хорошие, но брак наш распался. Возникли совершенно непримиримые философские противоречия. Эта квартира, доставшаяся мне после развода, обошлась мне очень дорого.

Ночной швейцар Альфред поприветствовал меня и распахнул дверь.

Я проверил почтовый ящик, он оказался полон ненужной корреспонденции. Я бы не удивился, обнаружив в ящике письмо со взрывчаткой, отправленное Тедом Нэшем, но он, оказывается, проявлял удивительное терпение.

Поднявшись на лифте, я вошел в квартиру, соблюдая минимальные меры предосторожности. Помню, как в первые месяцы нашего брака Альфред ворчал, когда я возвращался поздно, но потом мы с Робин сообщили ему и другим швейцарам, что работаем в правоохранительных органах и что у нас имеются враги. Все швейцары отнеслись к этому с пониманием, а наши подарки им на Рождество и на Пасху демонстрировали, как мы ценим их преданность и бдительность. Однако после развода отношение Альфреда ко мне изменилось, и сейчас, я думаю, он мог бы за двадцать долларов отдать ключи от моей квартиры Джеку Потрошителю.

Пройдя через гостиную с большим балконом, я вошел в кабинет, включил телевизор и нашел новости Си-эн-эн. Телевизор барахлил, но я настроил его, несколько раз стукнув по нему ладонью. Пока передавали финансовые новости, а это меня не интересовало.

Подойдя к телефону, я нажал кнопку, чтобы прослушать сообщения автоответчика. Первым шло сообщение от Бет Пенроуз, она звонила в пятнадцать минут восьмого.

– Привет, Джон. У меня такое чувство, что ты сегодня в аэропорту Кеннеди. Помню, ты что-то говорил об этом. Боже мой... какая ужасная трагедия... и все же, если ты в деле, желаю удачи. Жаль, что не увидимся сегодня вечером. Позвони, когда сможешь.

Вот в этом и заключается преимущество любовной связи между полицейскими. Партнеры прекрасно понимают, что работа есть работа. А других преимуществ, пожалуй, и нет.

Второе сообщение было от моего бывшего напарника Дома Фанелли.

– Черт побери, это верно, что вы нарвались на большой скандал в аэропорту? А я же предупреждал, чтобы ты не брался за эту работу. Позвони мне.

– Осел, ты же сам и сосватал мне эту работу! – рявкнул я.

Было еще несколько сообщений от друзей и родных, всех интересовали события в аэропорту Кеннеди и мое участие в них. Как будто я внезапно появился на экранах их телевизоров. Неплохо для парня, которого год назад все уже жильцом не считали.

Последнее сообщение поступило за десять минут до того, как я пришел домой.

– Это Кейт. Думаю, ты уже дома. Ладно... позвони, если захочешь поговорить... я дома... не думаю, что смогу уснуть. Так что звони в любое время... поговорим.

Лично я не думал, что у меня будут какие-то проблемы со сном. Но сначала хотелось послушать новости. Я снял пиджак и ботинки, распустил галстук и уселся в свое любимое кресло. Все еще передавали про финансы, и я задремал. Зазвонил телефон, но я его проигнорировал.

А в следующий момент я был в большом авиалайнере и пытался встать со своего места, но что-то меня удерживало. Оглядевшись, я заметил, что все пассажиры, за исключением парня, который стоял в проходе, крепко спят. Парень, сжимая в руке большой окровавленный нож, приближался ко мне. Я полез за пистолетом, но его не оказалось в кобуре. Парень занес нож, а я вскочил с кресла.

Часы в видеомагнитофоне показывали семнадцать минут шестого. Времени оставалось только на то, чтобы принять душ, переодеться и добраться до аэропорта Ла-Гуардиа.

Раздеваясь, я включил радио. Диктор как раз рассказывал о трагедии с рейсом компании «Транс-континенталь». Прибавив звук, я проследовал в душ.

Намыливаясь, я слушал сквозь шум воды обрывки фраз. Парень говорил что-то о Каддафи и об американском авианалете на Ливию в 1986 году.

Похоже, средства массовой информации начали кое-что соображать.

Я помнил те события – тогда полицейские Нью-Йорка и Портового управления находились в состоянии повышенной готовности, на тот случай, если террористы захотят отомстить. Однако я не помню, чтобы произошли какие-либо существенные события.

Насколько я понимаю, они произошли вчера. У этих людей долгая память. Однажды мой напарник Дом Фанелли рассказал мне шутку: «Итальянец, страдающий болезнью Альцгеймера, забывает все, кроме того, кого он должен убить».

Без сомнения, это применимо и к арабам. Однако шутка вовсе не смешная, когда она становится реальностью.