Текст книги "Мост. Реальная история женщины, которая запуталась"

6

22-23 мая 2009 года, Чуалатин, штат Орегон

Райан Баррон предвкушал встречу с Джейсоном. Последние два года были сущим адом, особенно прошлое лето; о, он даже думать об этом не хотел. Джейсон сказал, что приедет после того, как передаст детей Аманде; его привезет мать. Он обещал, что заскочит примерно в восемь. Джейсон немного опоздал, но это было в порядке вещей.

Райан заключил его в крепкие дружеские объятия. Они не видели друг друга уже два месяца. Оба выглядели типично для белых парней зрелого возраста: с момента их знакомства в 2001-м они, конечно, подрастеряли волосы и заматерели, однако Джейсон прекрасно выглядел по сравнению с прошлым летом, когда он, неухоженный и тощий, жил у Райана и его невесты Сары. Ну, жил – это громко сказано, скорее квартировал. Джейсон сидел на наркотиках, и все было очень плохо. Теперь же он был одет с иголочки в стиле «преппи», который он любил, и даже Сара подметила, что он поправился. Это было радостно – видеть Джейсона здоровым и опрятным.

Райан с Джейсоном отправились в супермаркет «Хоул Фудс». Райан был поваром-любителем и даже собирался открыть свое дело, поскольку потерял прежнюю работу. Джейсон тоже любил вкусно поесть. Он обожал французский сыр – тот, который размером с большой палец и стоит 25 долларов. В магазине мужчины покупали все для гриля: каменные креветки, палтус, ребрышки, сладкую кукурузу; им хотелось устроить пир на весь мир. Эх, здорово же было вновь увидеться с Джейсоном, особенно учитывая обстоятельства, при которых они расстались прошлым летом – когда Райану пришлось сдать друга начальству, заявив о его тяжелой наркотической зависимости.

Шел сентябрь. Райан слышал краем уха о нынешней жизни Джейсона: теперь друг оправился от зависимости, а вот брак его развалился. Это было тяжело, но подробностей Джейсон не сообщал. Он вел себя как человек расчетливый; его тянуло к слабым людям, ведь ему, как казалось Райану, необходимо было кем-то распоряжаться. Однако сегодня это не имело значения. Сегодня Джейсон был в полном порядке. Они с Райаном пили пиво, жарили еду на гриле и приступили к ужину не раньше девяти-десяти часов. Вечер был приятным, ясным и теплым, и Райан спросил у друга озорным голосом:

– Ну что, брат, когда мы в следующий раз отправимся в поход?

Прежде они часто так делали – отправлялись искать наконечники от стрел. А однажды, наверное, лет пять назад, Джейсон принес с собой кокаин – мол, он никогда его не пробовал и почему бы не попробовать. Для Райана это тоже был первый опыт. Кокаин безумно ему понравился; в теле появилось столько сил и бодрости, что Райан был готов искать сокровища хоть несколько дней кряду. Этот поход был преисполнен диким весельем, а когда Джейсон предложил его повторить, Райан не смог отказаться, ведь в прошлый раз наркотик сотворил с ним чудо. Джейсон со всей серьезностью подошел к подготовке: у него было и стекло, и сам кокаин, и лезвия с картами, и трубочки из бумаги. Казалось, этот парень собирается нюхать наркоту отнюдь не во второй раз на своем веку.

Они часто выходили в леса: устраивали походы и искали минералы в бассейне реки Колумбия, на территории города Бернс в штате Орегон. Озеро Ванкувер находилось менее чем за двадцать миль от Портленда, и вместо того, чтобы работать, они на сутки отправлялись туда – поплавать и поискать агаты. Райан понимал, что нельзя так часто задвигать работу и нюхать так много кокса с Джейсоном, но, черт, какой же это был кайф! Его не останавливали никакие риски: если ночь была бессонной, на следующий день он отсыпался в машине – а все тем временем были уверены, что он на работе. Они с Джейсоном занимались тем, что выполняли несложные поручения в почтовом отделении компании «Рико». А потому оба могли спокойно плюнуть на работу – до тех пор, покуда ошибок не накопилось слишком много.

Но теперь это было в прошлом. Райан окончательно бросил наркотики, Джейсон прошел лечение, и теперь они оба сидели, наевшись до отвала, под ночным небом. Им мешало только одно – Аманда, которая непрестанно названивала Джейсону. Он игнорировал ее звонки. И предложил Райану, раз уж речь зашла о походе, сделать это прямо завтра. Почему бы и нет? Джейсон собирался ночевать у своей тети, которая жила в нескольких кварталах отсюда; завтра утром они с Райаном могли бы встретиться и вместе отправиться в Каламу, старое индейское поселение, о котором Джейсон давно знал. Райан не смог отказаться, хоть и удивился заявлению Джейсона, что у него, мол, все с собой. Райан помнил, как прошлым летом Джейсон закладывал и продавал все, что можно: порой он сам становился участником происходящего.

Однажды Джейсон привел Райана в свой дом в Чуалатине (тогда Аманда еще жила там с детьми) – и это было то еще зрелище; в каком бы доме ни жили Аманда с Джейсоном, он обязательно превращался в свинарник. В тот день Джейсон забрал с собой все DVD-диски; их было так много, что парень в пункте проката попросил Джейсона и Райана зайти попозже, когда он все пересчитает. А потом оказалось, что никаких денег Джейсон не получит, потому что внутри обложек не было дисков. Райан решил, что Аманда не просто стала алкоголичкой, а по-настоящему тронулась умом – он уже видел однажды, как она швырнула Джейсону в голову пятнадцатифунтовую бутыль с моющим средством, – однако и ее можно было понять: она знала, что Джейсон то и дело тащит вещи из дома, а потому заранее вынула все диски.

Теперь у Джейсона было его походное снаряжение – а значит, мать помогла ему его вернуть. Она постоянно выручала сына. Что ж, круто, утром их ждет поход. Друзья договорились встретиться около одиннадцати; Джейсон пообещал позвонить Райану не позже семи тридцати – и ушел.

Сара была очень довольна тем, что Джейсон выглядел здоровым, радовалась тому, как они с Райаном предвкушают поход в лес, на сей раз безо всякого алкоголя и тому подобного. Они будут пить только воду, есть еду, которую обычно берут с собой на пикники, и искать наконечники от стрел, как нормальные люди. Какое счастье. Сара работала с детьми, нуждающимися в особом уходе, и события вроде тех, что происходили прошлым летом, могли навредить ее репутации. Сара чувствовала, что Райан также испытывает облегчение; когда они мыли посуду, он непрестанно повторял:

– Теперь я узнаю своего друга – своего хорошего, здорового, старого друга. Теперь все вернется, и мы будем жить, как прежде, как нормальные люди.

Джейсон прошел милю в сторону дома тетушки, который находился на юго-востоке Коквил-драйв. Она до сих пор не спала – смотрела телевизор вместе с сестрой, матерью Джейсона. Джейсон поговорил с ними, поднялся по лестнице. Включил канал «Хистори». Он не читал сообщений на своем телефоне. У Аманды была привычка – звонить Джейсону поздно ночью, чтобы напомнить о том, что он сломал ей жизнь, или вывалить на него свои проблемы; либо же она молчала и вешала трубку, а потом снова звонила и вешала трубку. Джейсон решил не отвечать, если она позвонит ночью.

После полуночи Кристин Дункан заглянула в комнату к сыну и, увидев, что он спит, выключила телевизор.

Райан поставил будильник, чтобы не проспать. Однако Джейсон так ему и не позвонил. Райан пытался дозвониться до него сам. Голосовая почта Джейсона была забита сообщениями, как всегда. Но Райану казалось странным, что друг не отвечает; вчера Джейсон был так воодушевлен… Сара тоже это заметила, так? Сара подтвердила: да, Джейсон точно был готов идти в поход, Райан все понял правильно и ничего не перепутал.

С каждым новым безуспешным звонком Райан волновался все больше. Может, снова придется помогать Джейсону с проблемами? Но Райан чувствовал, что что-то произошло. Он то и дело повторял Саре:

– Что-то не так. Что-то случилось.

Джейсон позвонил сам, незадолго до одиннадцати.

Сара услышала голос Райана в коридоре:

– Да что ты говоришь? – Припав к стене, он медленно съехал на пол, повторяя: «Нет, нет, нет, нет, нет».

Сара бросилась к нему, и первое, что вспыхнуло в этот момент в ее сознании, было: Аманда. Аманда что-то натворила – ибо в ее состоянии это было лишь вопросом времени.

7

В 8:30 возле здания суда в округе Малтнома собралась целая толпа. На этот раз Аманду призывали к ответу в другом месте. Предыдущее здание суда располагалось на другой стороне улицы; в его застекленном холле витал дух стерильности, обычно присущий богатым отелям. А окружное здание суда, наоборот, казалось громоздким и неуклюжим. Журналистские фургончики наводнили обочины. Юристы с трудом открывали тяжелые деревянные двери, не прекращая говорить по телефону. За дверьми был виден мужчина в панамке, который проводил аукцион конфискованного за неуплату налогов имущества; тем временем посетители, продвигаясь через охрану, сбрасывали свои рюкзаки и сумки на ленту конвейера – с такими повседневными лицами, будто это была очередь в кассу магазина. В окружном суде рассматривались и мелкие дела, вроде парковки в неположенном месте, и преступления, за которые полагалась смертная казнь.

Архив на первом этаже, казалось, нисколько не изменился с самого 1914 года, когда здание суда только открыли. Бумажные листы в стопке дремали, ожидая, когда их заполнят подточенными карандашами; молодые сотрудницы сшивали дела и ксерокопировали документы.

По моему запросу выдали совсем мало материалов. Досье на Аманду начали собирать 23 мая. Данные о ней включали в себя дату ее рождения (6 мая 1977 года), пол (женский), цвет кожи (белый); оказывается, по отцовской линии она имела частично филиппинское происхождение. Графы, в которых обычно располагаются сведения о местожительстве, семье, алкогольной или наркотической зависимости, трудоустройстве и психическом состоянии, перечеркнули по диагонали, отметив: «Не указано». В графе об отношениях с потерпевшими значилось: «Потерпевшие – дети Δ». Имя Аманды заменили на символ «Δ». Вот полный текст сводки: «Δ отказалась отвечать на вопросы следствия. Δ заявила, что не желает привлекать внимание прессы и предавать огласке сведения, связанные с преступлением. Ранее Δ не имела уголовной судимости». В бумагах перечислялись восемь статей, по которым Аманде предъявлялись обвинения, и соответствующие им меры наказания:

«БЕЗ ПРАВА ОСВОБОЖДЕНИЯ ПОД ЗАЛОГ + БЕЗ ПРАВА ОСВОБОЖДЕНИЯ ПОД ЗАЛОГ + БЕЗ ПРАВА ОСВОБОЖДЕНИЯ ПОД ЗАЛОГ + БЕЗ ПРАВА ОСВОБОЖДЕНИЯ ПОД ЗАЛОГ + БЕЗ ПРАВА ОСВОБОЖДЕНИЯ ПОД ЗАЛОГ + 250 000 долларов + 250 000 долларов + 250 000 долларов».

Ее рост составлял пять футов и пять дюймов. Вес – 120 фунтов.

Аманда отказывалась отвечать на вопросы следствия, «Δ заявила, что не желает привлекать внимание прессы и предавать огласке сведения, связанные с преступлением», однако ее действия не сходились с этими словами. Убийство детей на виду у других – чем не «представление»? Аманда сделала все, чтобы о ее преступлении узнало общество – вне зависимости от того, выживет она после убийства собственных детей или нет.

Прилегающее к архиву помещение, где я изучала досье на Аманду и делала пометки, было размером с кладовку; большую часть пространства занимали столик из кафетерия и копировальная машина, в которую закладывались листы А4 и которой мне запретили пользоваться. Блондинка в самодельной блузке (по крайней мере, так это смотрелось) прошла от стола к копировальной машине – очевидно, никто ей этого не запрещал.

– Я помощник юриста, – ответила она на мой вопрос о том, почему ей разрешено делать копии. Я спросила, не хранятся ли где-нибудь поблизости дополнительные материалы. Она ответила, что можно поискать на втором этаже.

На втором этаже ничего не нашлось, а потому в моем распоряжении оставались только события прошлой недели. Записи о разводе Аманды и Джейсона и опеке над Гэвином находились в соседних округах. Благодаря этим и другим документам уже можно было бы восстановить события целого года – вплоть до дня преступления. Джейсон ушел от Аманды в июне 2008 года. Аманда осталась без средств к существованию. Джейсон и его мать посоветовали Аманде оформить социальное обеспечение. По выходным Джейсон увозил Элдона и Тринити в Юджин; 14 февраля 2009 года он не привез их в условленное время. 27 февраля Аманда передала единоличную опеку над Гэвином его биологическому отцу, Нейтану Беку. 2 марта Джейсон записал Тринити в школу в Юджине. 20 марта Аманда подала официальное заявление на развод по причине непримиримых противоречий. Кроме того, она оформила запрос на ограничение судом прав Джейсона в отношении детей, поскольку «10 февраля 2009 года Ответчик [Джейсон Смит] и его мать увезли моих детей в Юджин, к бабушке. С тех пор детей так и не вернули. Я не давала Ответчику или его матери [разрешения] увозить детей». 23 марта, в ответ на заявление Аманды, судья постановил, что «пока решение по вопросам опеки и посещений определяется в рамках посредничества или через суд», обоим родителям запрещается менять расписание и местоположение детей; Тринити и Элдон пока остались с отцом. 6 апреля Аманда, ее сестра и офицер полиции принесли в новую школу Тринити постановление суда, забрали девочку и записали ее в школу поблизости от дома родителей Аманды, попросив администрацию «не распространяться о зачислении Тринити в школу и не сообщать отцу о ее местоположении». 21 апреля судья предоставил Джейсону временное право опеки над обоими детьми. Аманде разрешили видеться с ними каждые вторые выходные и каждый вечер говорить с ними по телефону. Она не имела права проводить время с детьми без разрешения Джейсона.

Таким образом, детей оторвали от дома, от единоутробного брата, от матери; более того, Аманду лишили того, что составляло смысл ее жизни, а потому ответная реакция не заставила себя ждать. Нарочно ли Джейсон ушел от Аманды в день ее рождения, а не вернул детей вовремя – на День святого Валентина? Или так сложились обстоятельства? Почему Аманда отказалась от прав на старшего ребенка? Еще в августе 2008 года она шла судиться с Нейтаном Беком за дополнительное времяпрепровождение с сыном. Аманда самостоятельно выступала против показаний родственников: мужа сестры, который заявлял, что Аманда постоянно пьет, а потом возит детей на машине; бабушки, которая говорила об Аманде следующее:

– Раньше она была замечательной матерью, и, уверена, может и дальше ею быть; вот только сейчас она испытывает трудности и постоянно пьет.

Аманда назвала их заявления «чушью».

– Бокал вина раз в день полезен для сердца, – сказала она судье. – В этой привычке нет ничего плохого: сам Иисус пил вино.

В итоге Аманда зарекомендовала себя как женщина «без тормозов», что и подтвердилось в публикации «Орегониан» от 3 июня, через одиннадцать дней после ее ареста. Статья под заголовком «Полиция обнародовала хронологию событий, связанных с делом Аманды Джо Стотт-Смит» сообщала: «Согласно опросу свидетелей, официальным документам и версиям произошедшего, обнародованным двумя городскими учреждениями, следователи уверены, что действия Аманды – акт мести покинувшему ее супругу».

Жажда мести лучше всего подходила к этому преступлению. Формулировка мотива была изящной, от нее веяло опасностью; и все могли смаковать ее вкус и форму, перекатывая во рту. И никому уже было не узнать, согласны ли с этой версией сами участники: правда ли это, правда ли это лишь наполовину или это вообще не имеет отношения к инциденту и не может пролить свет на события. Джейсон только и сделал, что передал через третьих лиц слова благодарности людям, спасшим Тринити, о том, что его дочь выздоровела и он считает это истинным чудом. Нейтан Бек передал через своего адвоката следующее: «Мы все опечалены и шокированы произошедшим. И молимся вместе с семьями, которые были вовлечены в эту трагедию». Семья Аманды никак не высказалась; не было даже фотографий, на которых они бы скрывались от камер или конфликтовали с журналистами. Никто из друзей Аманды не выразил своего потрясения или осуждения. Какой матерью была Аманда? Можно было обратиться лишь к ее собственному судебному заявлению от 20 марта 2009 года, составленному за девять недель до того, как она сбросила Тринити и Элдона с моста.

«Я мать-домохозяйка, – писала она. – Днем я кормила Элдона обедом и играла с ним до тех пор, пока у Тринити не закончатся занятия. Мы часто ходили втроем в библиотеку. Я заботилась о своих детях двадцать четыре часа в сутки».

8

26 мая 2009 года, Чуалатин, штат Орегон

Сабрина Трембли подъехала к дошкольному учреждению при лютеранской церкви; ее машина оказалась в самом хвосте очереди. Ее и без того постоянно раздражала необходимость ждать, покуда разъедутся впередистоящие машины – это ведь учреждение для дошкольников; неужели нельзя просто выйти из машины и отвести ребенка в здание пешком? – однако сегодня она была по-настоящему взбешена. Прошло всего два дня после убийства Элдона; они нарочно держат родителей в автомобилях, чтобы те задавали как можно меньше вопросов?

Сабрина не выдержала. Она не смогла как всегда дожидаться своей очереди, чтобы отправить сына на занятия. Она развернула автомобиль и припарковала его на церковной стоянке. Было ясное, замечательное утро. Сабрина открыла двери автомобиля и села рядом с Максом. Сегодня автомобильная очередь была длиннее обычного: школьные ворота открылись позже назначенного часа. Сабрина была уверена: учителя пришли пораньше, чтобы помолиться перед открытием школы. Каково это – помня об Элдоне, весь день стараться делать детей счастливыми?

Когда ворота открылись, Сабрина увидела, насколько все плохо. Мрачные преподаватели с натянутыми улыбками пытались говорить будничным голосом:

– Привет, Дафна. Ой, а вот и наша Афина.

Их одноклассника убила собственная мать – да, она совершила немыслимое; но что ж теперь, делать вид, будто ничего не произошло?

Такое поведение не совпадало с текстом электронного письма, которое школа выслала родителям на выходных – особенно со словами «с прискорбием сообщаем вам». Все родители, умеющие хоть немного чувствовать, уже знали о произошедшем. Фотография Аманды была во всех газетах и в телевизоре. Однако случившееся, кажется, никто не собирался обсуждать – и Сабрину тревожило именно это. Неужели преподаватели уверены, что дети забыли Элдона, пусть даже его забрали из школы еще в феврале (по неизвестным Сабрине причинам; кажется, его отец собирался переезжать в Юджин вместе с ним)?

Макс не забыл своего одноклассника. И пусть в то утро Сабрина не могла быть в этом уверена, но он помнил о нем всегда. Шесть лет спустя, когда разговор зашел об Элдоне, он разрыдался на заднем сиденье уже другого автомобиля и сказал:

– Ведь он навсегда останется четырехлетним.

Мальчики познакомились в начале учебного года, когда Элдону только-только исполнилось четыре. В их классе было семнадцать человек. Мальчишки вокруг резвились, хватали друг друга, производя отчаянный шум – но не Макс с Элдоном. Оба были маленькими, светловолосыми, тихими и послушными. Через неделю-другую Сабрина поняла, что ее сын впервые в жизни нашел лучшего друга. Макс без умолку тараторил об Элдоне, о его «крутейшем в мире ланчбоксе» и просил Сабрину поинтересоваться у мамы Элдона, где она купила такую коробку для сэндвичей. На ней был нарисован инопланетянин. Однажды Сабрина наблюдала за мальчиками в часовне; они послушно заняли места на квадратных ковриках, расстеленных учителями, в то время как один мальчик напротив них разлегся на полу. Сабрина сфотографирована Макса и Элдона во время рождественского представления: они стояли у колыбели Иисуса, роль которого исполняла тряпичная кукла.

Набросок, любезно предоставленный Сабриной Трембли

Распечатанную фотографию Сабрина хранила на холодильнике. Ей казалось, что Элдон – милейший мальчик в классе, херувим с большими круглыми глазами и пухлыми детскими щечками. Он очень походил на маму. Сабрина плохо знала Аманду – они виделись лишь на родительских собраниях. Аманда была яркой женщиной; в ее внешности и восхитительных волосах угадывалось не то индейское, не то гавайское, не то полинезийское происхождение. Когда Сабрина впервые заговорила с Элдоном, то не удержалась и провела ладонью по его коротко остриженным, похожим на колючки, но мягким волосам. Сабрина была безумно рада познакомиться с мальчиком, который нравился ее сыну. Она воскликнула:

– Ну привет, Элдон!

Малыш был очаровательным и совершенно спокойным.

Лишь потом Сабрина задумалась о том, что Элдон, возможно, чересчур тихий. Мальчик был настолько послушным, что такое поведение могло бы удивлять, но только в том случае, если этого ребенка не били в семье. Сабрина ни разу не замечала на Элдоне следов побоев, однако она прекрасно знала, отчего дети бывают тихими, почти невидимыми. Мать Сабрины родила ее в подростковом возрасте, когда еще не доросла до того, чтобы воспитывать детей; она била дочь и использовала ее как инструмент для манипуляций в течение нелегкого бракоразводного процесса. Ребенок, живущий с непредсказуемыми родителями, всегда шагает по лезвию ножа, а потому вынужден научиться как можно быстрее считывать намерения людей. Неужели Элдону при каждой встрече с матерью приходилось сканировать ее настроение, чтобы знать, что его ожидает – наказание или поощрение? А может, дело было в его отце, которого Сабрина ни разу не видела в школе. Мысль, что Элдону приходилось терпеть насилие, а она даже не находила веского повода пожаловаться на его родителей, разбивала Сабрине сердце.

И если школа и другие родители, сдавшие тем утром своих детей, не сочли нужным отдать дань памяти Элдону, Сабрина поступила иначе.

Письмо, в котором сообщалось о трагедии, пришло за полчаса до отъезда мужа Сабрины в Европу по работе. У супругов почти не было времени обсудить, каким образом они расскажут обо всем Максу. Сабрина дождалась, когда лимузин увезет его супруга в аэропорт, после чего усадила Макса перед собой. И сказала как можно проще:

– Произошло кое-что печальное.

Макс спросил, не потому ли его мама сейчас плачет. Сабрина ответила «да» и сообщила, что Элдон умер. Теперь он на небесах, в раю, и больше не вернется.

Макс заплакал: как же так вышло? Сабрина ответила, что Элдон утонул в реке. Больше она ничего не добавила; в этом просто не было смысла. Макс плакал так безутешно, как никогда, и Сабрина поняла, что пятилетний малыш скорбит. Это было невыносимо. Наконец Макс сказал:

– Давай напишем его маме? Я хочу рассказать ей, как сильно любил Элдона.

Сабрина, осознав услышанное, сначала согласилась, а потом предложила написать самому Элдону. Конечно, она не верила в то, что письмо найдет своего адресата на небесах – она отправила Макса в церковную школу ради удобства, а не из религиозных убеждений, – но что она еще могла сказать…

На следующий день они купили три воздушных шарика и приехали к мосту Селлвуд. На мосту было неуютно. Тротуар оказался до глупости узким, и Сабрина не могла даже представить, как именно Аманда шла по нему с детьми посреди ночи. Самой Сабрине и средь бела дня было боязно шагать, держа в одной руке ладонь сына, а в другой – воздушные шары. А если б Макс был уставшим или сопротивлялся? Перед глазами Сабрины вдруг возникла картина: Аманда за рулем, ругается по телефону с мужем, кричит в трубку, а затем, поддавшись яростному порыву, резко тормозит…

Макс остановился. Пришло время отпустить воздушные шары – с привязанным к нитям письмом. Он разжал пальцы, и шары полетели прямиком вверх, будто само небо звало их к себе.

– Моя грусть, – сказал Макс, – улетела вместе с этими шариками.

Но затем стало ясно, что мальчик, отпустив печаль, не отпустил злость. Через некоторое время он спросил у Сабрины:

– Как же мама разрешила ему искупаться? Почему не следила за ним?

Он спрашивал, почему мать Элдона не справилась со своими материнскими обязанностями. И что могла сказать Сабрина? Что с ним такого не случится? Но, видимо, Аманда и сама предположить не могла, что однажды сотворит подобное с собственными детьми. В отличие от матерей других одноклассников, которые впоследствии писали, будто у них «уже при первой встрече возникло ощущение, что она [Аманда] дикая: ее поведение было слишком странным», Сабрина не считала Аманду таковой. Она видела ее сломленной; уверенной, что ее никто не любит; готовой сбросить все самое дорогое с моста, лишь бы наказать себя, наказать своего – уже почти бывшего – мужа, наказать саму жизнь.

Через шесть дней после убийства Элдона в классе дошколят прошел выпускной. Сабрина присутствовала на нем и не услышала ни слова о смерти Элдона; о гибели одноклассника выпускников не упомянули даже вскользь. Совсем. Имя Элдона просто-напросто вычеркнули из списка. Пастор, читая речь, ничего не сказал о потере, не призвал «помнить тех, кого с нами нет», будто так и надо.

После церемонии Сабрина зашла в классную комнату, где на стене висело более двух сотен детских фотографий. В конце учебного года родители могли забрать с собой любые понравившиеся снимки. Сабрина знала, что Элдона в течение года фотографировали – например, в самый первый учебный день, когда он сидел у Аманды на коленях. Однако на стене не было ни одного снимка с Элдоном.