Текст книги "Операция «КЛОНдайк»"

– Так прямо и сказали! Ну что ты меня за дурака держишь! – обиделся Леонид.

– Конечно, не прямо сказали. – Фёдор примиряюще положил руку ему на плечо. – Они базарили между собой, когда я подошел. У одного из них, как я понял, брат на озерском руднике охранником работает. Он радовался, что наконец «брательника повидает, когда тот рыжье понесет». А второй все подначивал их, что нужно золотишко забрать и свалить по-тихому. Мол, на троих поделим – на всю оставшуюся хватит. На что третий, самый молодой, трусоватый такой хлопчик, замахал на него руками: ты что, говорит, да нас Бурый из-под земли достанет, сожрать заставит это золото, будешь потом, говорит, как Курочка Ряба, золотые яйца нести… А тут еще первый вдруг вынимает телефон и говорит: «Бурый, мы на месте, все путем, ждем брательника», так второй тут чуть не обмочился от страха, перестал их совращать. – Фёдор ухмыльнулся и без всякого перехода сказал, поморщившись и поведя плечами: – Раны болят, погода будет меняться. Но пока снежок нам кстати, следы заметет и твой тормозной путь тоже…

Он опять поднес бинокль к глазам.

– Ну, где же эти гонцы? Чего-то они не чешутся… Ну ничего, подождем, нам торопиться некуда.

– Если не считать, что холодновато и костерка не развести, – заметил Леонид.

– Замерз?

– Пока нет, но собираюсь, – признался Леонид.

– Придется потерпеть, паря. Начнешь замерзать, зайди за елочку да присядь раз сорок, согреешься, – посоветовал Фёдор.

В этот момент прожектор, освещающий распадок и монотонно ходивший по полукругу, вдруг замер на одной точке, высветив поляну с редким ивняком метрах в шестистах от вышки.

– Интересно… – сказал Фёдор, хватая бинокль и направляя его в сторону распадка. – Ага, зашевелились наши голубчики… – Потом, переведя бинокль к вышке, присвистнул: – А охранничек-то тоже участвует в этом деле. Вряд ли мы пройдем этим путем, Лёньша…

– Что там? – спросил Леонид, вытягивая шею и пытаясь рассмотреть происходящее у вышки.

– А на-ка посмотри, – предложил Фёдор, протягивая ему бинокль.

Леонид поднес бинокль к глазам.

– Вот это да! – воскликнул он, наблюдая, как по спущенной охранником веревочной лестнице из охраняемой зоны на вышку поднялся один человек, а второй начал снизу подавать ему какие-то тяжелые мешки. – Если это золото, то его там очень много…

– Так и встречающих пришло трое, – заметил Фёдор. – Чтобы все унести, наверное. Глянь-ка, что наши лазутчики там поделывают?

Леонид перевел взгляд в сторону распадка.

– Кажется, идут к освещенному месту. Странно… и не боятся же, что их увидят из зоны.

– А там низинка, так что со стороны зоны их не должно быть видно, только с вышки, да вот отсюда, с вершинки. Но вот эти-то двое лезут через забор что-то больно спокойно… Дай-ка я посмотрю.

Леонид вернул Фёдору бинокль, наблюдая уже невооруженным взглядом, как маленькие темные фигурки, перекинув через колючий забор веревочную лестницу, спускаются уже с внешней стороны. Охранник им по очереди скинул сверху тяжелые мешки. Подняв их, люди закинули по мешку за плечи, третий мешок взяли вдвоем за лямки и пошли в сторону освещенного пятна.

– Так, значит, заборчик не под током, несмотря на имеющиеся изоляторы и прочее. А охранник на вышке действительно их человек, – сказал Фёдор. – Он, видимо, не только дает проход из зоны, но еще и обеспечивает безопасность. Засел у пулемета, будет контролировать передачу золотишка. Ну-ну, и что у нас дальше будет?..

А тем временем обе группы целенаправленно двигались навстречу друг другу. Троица с поезда достигла освещенного прожектором места раньше и остановилась на краю света и темноты. Двое, идущие от вышки, спешили к ним, но, видимо, груз у них был немалый, поэтому двигались они медленно. Один из них на спуске в низинку подскользнулся и упал, потащив за собой и второго. Фёдор видел в бинокль, как встречающая их троица расхохоталась, наблюдая за барахтавшимися в снегу фигурами.

Наконец, добравшись до круга света диаметром метров пятнадцать, группы встретились. Один из пришедших из зоны, бросив свой мешок на землю, крепко обнял подошедшего к нему мужчину с поезда. По-видимому, это были те самые братья.

– Ага, передают им свои три мешка, – сказал Фёдор, внимательно наблюдавший за ними в бинокль. – А те дают им взамен только один, наверное с деньжатами. Встреча на Эльбе состоялась, эти двое возвращаются назад…

Леонид, видевший отсюда фигурки, разделившиеся в круге света, оглянулся на вышку и вдруг насторожился.

– Фёдор, – позвал он, толкая его в бок. – Посмотри, что это там?

Фёдор быстро перевел бинокль в сторону вышки и сказал удивленно:

– Опа! Обстановка меняется. Сейчас что-то будет! Кто-то из зоны влез по опорам забора и крадется к площадке, где стоит пулемет… Ого! Да этот орел прирезал охранника!

– Дай посмотреть! – попросил Леонид.

– Да погоди ты! – отмахнулся Фёдор. – Тут что-то серьезное намечается.

И словно в подтверждение его слов над распадком застрекотала пулеметная очередь.

Леонид вздрогнул и даже без бинокля увидел, как троица с золотом, которая все еще находилась в круге света, прилаживая тяжелые мешки на салазки из лыж, попадала как подкошенная на снег. Луч прожектора несколько секунд еще постоял неподвижно, освещая тела расстрелянных людей, а потом, сорвавшись с места, метнулся ближе, высветив фигурки двоих, возвращавшихся к вышке. Они, заслышав пулеметную очередь, тут же рухнули в снег, пытаясь зарыться в него до того, как их обнаружат, но им это не удалось – они лежали, четко выделяясь темными силуэтами на освещенном снегу.

Над распадком пронесся усиленный мегафоном голос, резко отдававший команды, слова которых относил ветер. Одна из фигурок, поднявшись, побрела в обратном направлении к неподвижно лежащим на снегу телам, а вторая – к вышке. Луч света опять вернулся к прогалине, на которой лежали расстрелянные люди.

– Брательника, видимо, послали обратно за золотом, – сказал Фёдор. – Ох и плачет он, кинулся к брату, пытается поднять. Да нет, тот уже мертвый.

В этот момент опять раздалась короткая команда по мегафону с последовавшей за ней предупредительной очередью из пулемета, вспоровшей снег в нескольких метрах от «брательника». Тот, подпрыгнув, засуетился, укрепляя мешки на лыжных салазках. Потом, взявшись за веревку и развернув их, с трудом потащил салазки за собой к вышке.

А второй в это время уже дошел до вышки и поднимался по веревочной лестнице наверх, где его ждал кто-то очень суровый.

– Боюсь, нам тут ничего не светит, – с досадой сказал Фёдор. – Сейчас сюда набегут разбираться, а следы наши вряд ли до конца занесло. Так что придется нам с тобой убираться отсюда подобру-поздорову… Давай поднимайся, да осторожнее, поглядывай, вдруг прожектор повернет в нашу сторону…

Он отдал Леониду бинокль, а сам встал на колени, надевая свой рюкзак, а потом, стряхнув еловые ветки с лыж, приладил крепления к валенкам.

– Ой, смотри! – воскликнул Леонид, глядя, как человек, подтащивший к вышке мешки с золотом и подавший их по очереди наверх, начал сам подниматься по веревочной лестнице, как вдруг рухнул с нее обратно вниз и замер, раскинувшись на снегу.

– Что там? – спросил Фёдор, забирая у него бинокль. – Ага… и этого убили…

Он несколько минут наблюдал, как оставшиеся на вышке два человека о чем-то ожесточенно спорили. Потом они вдруг, забрав лестницу, перекинули ее внутрь зоны и начали спускаться туда, предварительно скинув мешки на землю.

– Не понял… – недоуменно сказал Фёдор, всматриваясь в происходящее. – Лёньша, они уходят, садятся в машину и, похоже, сваливают… Интересно… А чего же они все бросили, не дождались охраны? А ну давай быстро собирайся, – кажись, у нас появился шанец.

Леонид вскочил и, поспешно приладив лыжи, закинул за плечи рюкзак.

– Я готов, – сказал он, но душа у него ушла, что называется, в пятки. На минуту ему показалось чистым самоубийством лезть в зону при такой заварухе. Да их там захлопнут, как в ловушке, попробуй потом выбраться! Это же ясно, что при таких обстоятельствах режим безопасности всегда ужесточается.

Он хотел высказать свои сомнения Фёдору, но, посмотрев на его сосредоточенное лицо, раздумал. У того был слишком серьезный опыт в прошлом, чтобы он мог принять опрометчивое решение. Да и стыдно было Леониду показывать свои сомнения: в конце концов, Фёдор рисковал ради него и то не сетовал, чего уж тогда зачинщику всех этих приключений праздновать труса…

– Поехали, будем спускаться тем же путем, что и пришли сюда, – сказал Фёдор. – Выйдет, конечно, крючок, но в темноте по незнакомому месту ходить опасно.

Подъехав к месту, где лежали три трупа, Фёдор остановился.

– Я посмотрю, Лёньша. Вдруг у них оружие есть, оно им больше не понадобится, а нам может пригодиться…

Он быстро обыскал трупы, обнаружив у них несколько «пушек», а потом, вытащив у последнего из кармана что-то черное и продолговатое, протянул Леониду.

– Что это? – со страхом спросил тот и тут же узнал спутниковый телефон – он такой однажды видел у Сергея. Вот бы позвонить другу…

– Бери, бери, пригодится! Серёге позвоним, если что… – сказал Фёдор, словно прочитав его мысли, и покатил к вышке. – Не отставай!

Леонид сунул телефон в рюкзак и поспешил за Фёдором.

Добравшись до вышки, возле которой лежало еще одно мертвое тело, Фёдор, не обращая на него внимания, быстро скинул рюкзак и лыжи.

– Держи, я слазаю за лестницей, – сказал он Леониду.

Наступая ногами на изоляторы, он неожиданно ловко для своей комплекции взобрался по столбу на вышку и, перебежав площадку, втащил наверх все еще висевшую с внутренней стороны веревочную лестницу.

Перекинув ее Леониду, Фёдор спустился до половины, принял у Леонида рюкзаки и лыжи и, закинув их наверх, подал ему руку:

– Забирайся, только смотри, не вляпайся тут.

Леонид, неуклюже вскарабкавшись на вышку, отшатнулся, увидев лежавшего сбоку от пулемета охранника с перерезанным горлом, под которым растеклась большая лужа черной крови. Леонид замер, в ужасе глядя на следы чьих-то ног, растащивших кровь по всей вышке. Тела расстрелянных на поляне не произвели на него такого ужасающего впечатления, как эта фигура, лежавшая здесь с как будто двумя распахнутыми ртами. Она буквально повергла Леонида в шок.

– Не отвлекайся! – приглушенно рявкнул Фёдор, перекидывая лестницу на другую сторону. – Лезь вниз, а то нас тут накроют по твоей милости. – Он заметил прыгающий вдалеке свет фар несущегося по проволочному коридору «Бурана».

«Господи, что же это за монстр был здесь! Сотворить такое хладнокровно, да еще и топтаться по чужой крови?! – думал Леонид, спускаясь вниз по качающейся веревочной лестнице. – Не хотел бы я попасться ему в руки…»

Он спрыгнул вниз и остановился, озираясь в ожидании Фёдора

Глава пятая

За день до происходящих событий Круглов у себя дома готовился к отъезду из Озёрного. Он провел в квартире «прополку», выкидывая старые и ненужные вещи и оставляя только то, что бы он хотел взять с собой в новую жизнь.

Такого оказалось немного, и его квартира, и так по-холостяцки не обжитая, вскоре стала напоминать пустующий дом, из которого спешно выехали жильцы.

Недавно Круглов вернулся из недельной поездки в Англию, куда он лично сопроводил контейнеры с выращенными в Озёрном органами, пополнившими его счет в американо-швейцарском банке «First Boston» еще на пятьдесят тысяч американских долларов. А в общем за эти годы там скопилась более чем кругленькая сумма в два миллиона триста тысяч долларов, если не считать ценных бумаг на полтора миллиона, хранящихся в ячейке другого швейцарского банка. Из Англии он привез два паспорта на граждан Уругвая со всеми положенными въездными российскими визами. По этим паспортам они с Есенией были почтенной уругвайской супружеской парой, задержавшейся по делам в России на пути в Японию. Ему осталось только заказать билеты на транзитный самолет, следующий до Токио.

Казалось бы, радуйся и предвкушай, что скоро заживешь припеваючи на свои деньги в какой-нибудь благодатной стране, но Круглову сейчас было не до радости, наоборот, он был очень встревожен: по всем признакам на руднике затевалось что-то серьезное. Только что завершилась чехарда с побегом Лёни, комиссиями и разбирательствами. Круглову нервы помотали, как говорится, на полную катушку, но, поскольку вина Первачёва по организации и вывозу мальчишки была очевидна, Круглов отделался строгим выговором за утрату бдительности в работе с кадрами и угрозой со стороны начальства отправить его в самое ближайшее время на пенсию. Тому, что Круглова не погнали с работы сразу, способствовали показания нескольких человек, которые подтвердили, что тарой и упаковкой злополучного оборудования занимался сам Первачёв, а Круглов лишь осуществлял внешний контроль за уже упакованными ящиками. Действия Первачёва во время отправки поезда не вызвали ни у кого никаких подозрений, но он, как оказалось, использовал свое служебное положение для обделывания каких-то своих делишек и тайно вывез человека из Озёрного, чего, конечно, никто ожидать от него не мог. А пустой ящик, использованный им как схрон для беглеца, был обнаружен при первом же досмотре груза в Крутояре.

Граховский лично руководил исследованием опилок, лежащих в ящике, и по генетическому анализу содержащейся в них мочи смог определить, что в ящике находился именно сын Вербицкой – Лёня.

Глядя, как Есения Викторовна страдает от пропажи сына, Граховский не удержался и под большим секретом сообщил ей, что мальчика, похоже, выкрали с объекта и его следы обнаружены в Крутояре. Правда, он умолчал о роли в этом Первачёва и его смерти, чем нечаянно оказал услугу Круглову, которому пришлось бы выкручиваться, ведь он сказал Есении, что Первачёв звонил ему из Крутояра перед тем, как они с Лёней двинулись дальше. А Есения, получив таким образом подтверждение, что побег сына удался, обрадовалась и чуть не выдала себя, но быстро нашлась, объяснив свою радость тем, что у нее «теперь хоть есть надежда, что сын ее жив, а то она уже ожидала услышать самое плохое».

Короче говоря, история с побегом получила в Озёрном логическое завершение, дальше ею будут заниматься сотрудники на железной дороге и в Питере. И даже если они поймают пацана, то причастие Круглова к его побегу доказать будет невозможно. Но поскольку у начальства все равно появился еще один зуб на Круглова, теперь ему следовало бы перед решительной партией сидеть тихо, но этого, похоже, не получится…

Днем Степанцов, получивший не так давно звание майора, доложил, что начальник рудника Гуреев последнюю неделю почему-то стал много разъезжать по Озёрному, часто останавливаясь неподалеку от зоны «колючки» и вступая в разговоры с охранниками. Его поведение показалось Степанцову подозрительным.

– Кажется, он что-то готовит, товарищ подполковник, все ездит, высматривает, – объяснил он свои подозрения Круглову.

Круглов напрягся: послезавтра они с Есенией должны были вылетать в Академгородок на конференцию, и ему не нужны были новые осложнения, но и проигнорировать сигнал своего подчиненного он не мог.

Тогда он отдал Степанцову приказ «взбодрить» охрану, но без особого нажима, профилактически, а самому по-прежнему не спускать глаз с Гуреева, с которым у Степанцова дружбы все-таки не получилось: майора коробили плоские шутки Гуреева, его нарочито приблатненный жаргон и бесконечные попойки с подчиненными. А Гуреева раздражал слишком правильный, с его точки зрения, Степанцов, и он тоже старался как можно реже общаться с майором вне работы.

Круглов не опасался, что Степанцов его подведет, несмотря на то что тот не смог переступить через себя и выполнить задание, став приближенным Гуреева. Скорее, наоборот, именно поэтому Круглов стал даже больше ему доверять, понимая, что полностью положиться на других, которые могли быть уже повязаны с Гуреевым, он не может.

Особенное недоверие у Круглова вызывал охранник Поздюшин, который появился на руднике сразу же после назначения Гуреева и так близко сошелся с начальником, что везде следовал за ним и участвовал во всех его попойках.

На следующее утро Круглов приехал на рудник. У Гуреева при встрече с ним воровато забегали глазки, он все норовил предложить Круглову коньячку, но тот резко отказался от угощения. Стараясь не вызывать особой настороженности у Гуреева, он прошелся с ним вдоль рудника до входа в железнодорожный тоннель, посмотрел на ряды колючей проволоки, между которыми курсировала охрана с собаками, и, выпив чаю в конторе рудника, поехал обратно в комплекс.

А вечером Степанцов доложил ему по рации, что Гуреев с Поздюшиным выехали с рудника и, похоже, направляются в сторону заброшенной штольни.

Почувствовав охотничий азарт, Круглов отдал ему приказ не предпринимать никаких действий и находиться на связи, а сам отправился к штольне на лыжах. Он должен был там оказаться раньше Гуреева – от комплекса до нее ближе, чем от рудника, к тому же он шел напрямую, а Гуреев, если он действительно направлялся сюда, вынужден был ехать по дороге вкруговую.

Хорошо ориентируясь на местности даже в сумерках, Круглов вскоре добрался до штольни. Порадовавшись, что у входа не было свежего снега, следы на котором могли бы его выдать, он подошел к штольне и снял лыжи.

– Степанцов, я на месте, жди моих указаний, – сказал он по рации и, отключив ее, чтобы не шипела, притаился в штольне у входа.

Через десять минут раздался звук мотора, и вскоре к штольне подъехала и остановилась машина. Хлопнули дверцы, и две темные фигуры направились ко входу в штольню. Круглов отодвинулся за выступ.

Гуреев, а это оказался именно он, вместе с охранником Поздюшиным вошли в штольню и, включив фонари, направились по наклонной горизонтальной выработке внутрь.

Круглов осторожно двинулся за ними.

Полчаса он крался позади них вдоль стен, ориентируясь на свет их фонарей, и уже забеспокоился, что не сможет найти дорогу назад в этом хитросплетении штреков. Они уже давно миновали знакомую ему шахту, на дне которой в свое время упокоились три безухих тела…

Наконец Гуреев и охранник, свернув в один из штреков, неожиданно остановились.

Круглов едва не наскочил на них. Но те, тихо переговариваясь, с чем-то возились в полумраке и не заметили его.

Проскользнув мимо входа в штрек, Круглов затаился за поворотом и стал ждать.

Через несколько минут Гуреев с Поздюшиным вышли из штрека с тяжело нагруженными рюкзаками за плечами. Третий рюкзак они несли вместе, взявшись с двух сторон за лямки.

«Не иначе как золотишко прут… Сколько же его в этих рюкзаках?! – ошеломленно подумал Круглов, следуя за ними. – И куда это они его потащили, интересно?..»

Натужно дыша, Гуреев с Поздюшиным понесли свой груз к выходу из штольни.

«Неужели вынесут наружу? Чеканулись! – подумал Круглов. – Думают, никто не заинтересуется, что у них в рюкзаках! Орел – Гуреев! А золота, похоже, там немало… Если такими партиями сбывать, то, естественно, засветишься!»

Впереди появилось бледное пятно выхода из штольни.

Заторопившись, Круглов нечаянно наступил на камень, который, отскочив от ноги, покатился с громким стуком по земле.

Гуреев с Поздюшиным настороженно остановились.

– Да это порода оседает, – сказал Поздюшин, успокаивая Гуреева. – Пошли!

Они вышли из штольни, и Круглов, замерший с пистолетом в руке, облегченно перевел дух.

Дождавшись, когда Гуреев с напарником уйдут подальше, Круглов осторожно выглянул наружу.

Гуреевский джип стоял не там, где они его оставили, а гораздо ближе ко входу в штольню. Значит, в машине был еще один человек…

В темноте Круглову не удалось рассмотреть сидящего за рулем водителя, но он догадывался, кто бы это мог быть.

Дотащив до джипа тяжелые рюкзаки, Гуреев с охранником загрузили их на заднее сиденье и сами забрались в машину, которая тут же рванула с места.

«Так… Значит, и Ванька Михеев замешан…» – констатировал Круглов, выходя из штольни и вынимая рацию.

– Степанцов! – позвал он, прислушиваясь сквозь треск помех к ответу.

– Слушаю, товарищ подполковник, – тут же откликнулся майор.

– Кажется, ты был прав… Птичка полетела обратно в сторону рудника. Встреть и проследи. Я скоро буду. И смотри, не спугни мне их…

– Понял! – ответил Степанцов и отключился.

Круглов, надев лыжи, размашистым шагом направился в сторону комплекса.

«Если Гуреев забрал золото из тайника и куда-то его попер, значит, вот-вот должен состояться "сплав", – размышлял он на ходу. – А сегодня ночью в тоннель как раз должен прибыть бронированный вагон за плановым золотишком. Может, они хотят в нем каким-то образом вывезти отсюда и нелегальные рюкзачки?.. Но там же охрана… Неужели у них там тоже все схвачено? И как это я проворонил? Вот черт! И разбираться с этим времени нет, иначе придется поездку на конференцию отменять…»

И чем больше Круглов думал об этом, тем сильнее злился. Приспичило же Гурееву именно сейчас заняться своими махинациями, да еще так неловко, что это заметил Степанцов!

«Можно, конечно, с Гуреевым пристрастно поговорить, припугнуть, чтобы не высовывался, пока я не уеду… – раздраженно прикидывал он. – Но черт его знает…»

Впереди уже показались постройки комплекса. Круглов прибавил скорость.

«А вот возьму и уложу гадов! – вдруг подумал он. – При попытке хищения золота с объекта… А?.. А золото верну государству. Хотя нет! Такое количество сдавать нельзя, там его пудов пять, наверное. Как потом объяснить, что просмотрел хищение такого масштаба? Да еще после Лёнькиного побега… Вот зараза! Куда ни кинь, везде клин! Нет, шум поднимать нельзя…»

Домой Круглов влетел совершенно разозленный. Поставив лыжи в угол прихожей и вызвав по рации машину, он начал быстро собираться.

Сноровисто примотав ножны скотчем к предплечью правой руки, Круглов вложил в них финский нож «puukko» и, одевшись потеплее, потому как кто его знает, где и сколько ему придется сидеть, достал из сейфа «стечкин» с ПББ[9]9
  «Стечкин» с ПББ – автоматический пистолет Стечкина (АПС) с глушителем (ПББ – прибор бесшумный беспламенный, в просторечии: «глушак», «бесшумка» или «щенок»).


[Закрыть] и две запасные обоймы с патронами. Сунув пистолет в деревянную кобуру на поясе, а «глушак» в карман, он проверил «вальтер ППК», как всегда прикрепленный чуть выше правой лодыжки, и выскочил на улицу.

Машина уже ждала его у дома, урча мотором.

– Максим, отправляйся в казарму, я сам сегодня поеду, – нетерпеливо сказал Круглов, буквально выпихивая молодого водителя из-за руля.

Сев в машину, он захлопнул дверцу и, резко набирая скорость, погнал по дороге к руднику.

Ошарашенный Максим удивленно смотрел ему вслед.

– Товарищ подполковник! – раздался в рации голос Степанцова.

– Да, Вася. Что там?

– Гуреев, кажется, не на рудник едет. Сканер показывает, что он движется по зимнику к распадку.

«Никак Гуреев и сам слинять собрался?!» – удивился Круглов и спросил Степанцова:

– Машина твоя где?

– Стоит у конторы…

– Дуй тоже к распадку, но только тихо, я минут через десять там буду.

Распадок между сопками находился километрах в трех от рудника и с внешней стороны был «заткнут» искусственной насыпью таким образом, что если зайти в него изнутри, то все равно упрешься в тупик. К тому же вдоль распадка проходил коридор из колючей проволоки с охранной вышкой. Что Гурееву там понадобилось, непонятно…

Свернув с окружной дороги на зимник, который здесь называли «поперечкой», Круглов погнал подскакивающую на ухабах машину на предельной скорости, но вскоре ему пришлось сбавить темп, потому как по такой дороге разгоняться было опасно.

Это его и спасло…

Он едва успел увернуться от неожиданно появившегося в свете его фар гуреевского джипа, который несся без единого огонька прямо на него.

В машине был один Михеев.

Проскочив мимо него в нескольких сантиметрах, Круглов притормозил и оглянулся.

Джип стремительно удалялся.

«Плохо дело!» – подумал Круглов, вынимая «стечкин» из кобуры.

Взяв рацию, он спросил:

– Степанцов, ты где?

– Подъезжаю, товарищ подполковник!

Круглов сам уже заметил приближавшийся свет фар его машины, который высветил несущийся навстречу ему джип Гуреева.

– Разверни машину поперек дороги, не пропусти джип! Это Михеев дурит, – если что, бей на поражение, – приказал он в рацию.

– Понял, – озадаченно отозвался Степанцов.

Свет моргнул и ушел в сторону, после чего почти одновременно раздались два коротких выстрела, разнесшихся эхом над дорогой.

«Ну, началось!» – с досадой подумал Круглов, заводя машину и разворачиваясь.

– Степанцов, что у тебя? – выкрикнул он в рацию.

– Кажется, я его достал, – послышался сквозь шорох помех какой-то растерянный голос Степанцова.

– Ну и молодец! Жди, я еду.

Обогнув уткнувшийся носом в снежный вал джип Гуреева, Круглов подлетел к стоявшей поперек дороги машине Степанцова.

Выскочив из машины, он чуть не наступил на Михеева, неподвижно лежавшего на дороге вверх лицом рядом с джипом.

Вывернув из его ладони судорожно зажатый «макаров», Круглов быстро обыскал его, но другого оружия не нашел.

«Хорошо, что я не переехал его, теперь допросить можно, – подумал он, направляя луч фонарика на лицо Михеева, но, глядя, как между губ того вздуваются и лопаются черные кровавые пузыри, понял: – Не жилец, ну и черт с ним!»

Разогнувшись, Круглов повернулся к машине Степанцова.

Тот сидел за рулем, навалившись на него грудью.

Круглов распахнул дверцу и тронул его за плечо:

– Вася, ты ранен?

– Нет… – подняв голову, ответил Степанцов, потерянно глядя на Круглова. – Я сам, кажется, убил его…

– Э-э, майор, ты чего это раскис? Ну-ка прекрати! – Круглов потряс его за плечо. – Ты выполнял приказ. Возьми себя в руки, нам еще остальных нужно найти…

Он отошел от машины и, вновь склонившись над Михеевым, решил переложить его к краю дороги, поскольку возиться с ним было некогда, можно было упустить золото.

– Степанцов, давай сюда! – позвал Круглов.

Степанцов вылез из машины и направился на его зов, но, увидев залитые кровью лицо и грудь Михеева, отскочил от него и, сгибаясь в приступе рвоты, побежал к снежному валу на обочине дороги.

«Не майор, а беременная гимназистка!» – с раздражением подумал Круглов, глядя ему вслед.

Взяв под мышки Михеева, он сам оттащил его в сторону, а потом повернулся к сидевшему на снегу бледному Степанцову.

– Михеев доходит, – сказал Круглов. – Давай поднимайся, пора искать Гуреева, пока у нас тут война не началась.

– Я не могу, товарищ подполковник, – глухо сказал Степанцов.

– Что значит «не могу»?! – угрожающе надвигаясь на него, прорычал Круглов. – Тебя, майор, что, в бирюльки играть сюда пригласили?! Тебе охрану государственного объекта доверили!

– Одно дело охранять, а другое – убивать! – истерично выкрикнул Степанцов, отползая от Круглова. – А я не могу, не хочу убивать людей!

– Ну ты, сопля собачья, пошел ты знаешь куда со своими «хочу», «не хочу»! – взорвался Круглов. – Поучить бы тебя Родину-мать любить, да времени нет возиться с тобой! – И он с силой саданул Степанцова по голове «стечкиным».

Степанцов безмолвно рухнул навзничь в снег.

«Вот сволочь! Зараза! – никак не мог успокоиться Круглов, засовывая обмякшее тело Степанцова в его уазик. – Придется теперь одному искать Гуреева! Замочу всех к чертям собачьим, но не дам им сорвать мой отъезд… Снег еще этот, падлюка, сыпет!»

Чувствуя, как в нем закипает звериная ярость, Круглов направился к своей машине, но потом, передумав, открыл дверцу и забрался за руль гуреевского джипа. Лихо развернув его, он поехал в сторону распадка, надеясь, что если Гуреев с Поздюшиным где-нибудь засели, то подумают, что это возвращается Михеев.

Внимательно оглядывая пространство вокруг дороги, он проехал почти до самого конца зимника, но никого не встретил.

Когда же перед ним засветились тусклые огоньки окружной дороги, за которой виднелась вышка № 2 с прожектором наверху, Круглов выключил фары и медленно поехал вперед. Мотор, работая на малых оборотах, едва слышно урчал, но, решив не рисковать, Круглов остановился, не доезжая до темной ажурной конструкции вышки метров триста, и, прячась за снежным валом, пошел пешком.

Осторожно выглянув из-за сугроба, Круглов насторожился: прожектор на вышке почему-то светил в одном положении куда-то в распадок, а по ту сторону колючего забора свисала веревочная лестница.

«Мать твою так! – выругался про себя Круглов. – Значит, и Кольцов с ними заодно! Прямо банда под носом, и как это я прощелкал?! Что же делать?»

Можно было, конечно, все спустить на тормозах, пусть потом бы разбирались уже без него, но сзади оставался Степанцов, который вряд ли станет скрывать факты подозрительных телодвижений Гуреева. Значит, нужно либо ему рот заткнуть, либо Гуреева с его кодлой брать…

Времени на раздумье не было.

«Черт бы вас всех подрал, засранцы! Придется все-таки брать с поличным, – с досадой решил Круглов. – Хоть задание руководства выполню…»

Понаблюдав за вышкой и увидев, что охранник, вероятно надеявшийся на прикрытие Михеева, застыл у пулемета, не обращая внимания на то, что творится у него за спиной, Круглов перебежал дорогу и, броском закинув тело на столб, подтянулся вверх, цепляясь за изоляторы, на которых была натянута колючая проволока.

Затаившись за спиной Кольцова, он неслышно вытащил из рукава нож и, одним прыжком преодолев отделявшее их расстояние, резким взмахом перерезал охраннику горло. Тот даже не вскрикнул.

Отпихнув осевшее на пол тело Кольцова в сторону, Круглов обтер об тулуп охранника нож и, вложив его в ножны, посмотрел туда, куда светил прожектор.

В световом круге общались несколько человек.

Круглов, наклонившись, стащил с шеи мертвого Кольцова бинокль и, стерев со стекол его же шарфом кровь, посмотрел на пришлых удальцов, которым Гуреев с Поздюшиным уже передали все три рюкзака с золотом.

Чужаков было трое, причем один из них был очень похож на Поздюшина, только старше. Они спокойно разговаривали с Гуреевым, который стоял с небольшим мешком, видимо полученным взамен рюкзаков с золотом.

«Значит, уходить он пока не собирается, коли деньги или еще что-то там получил, – заключил Круглов. – Ишь ты, сам пошел на такое дело, дурак! – Сплюнув под ноги, он взялся за пулемет, подумав при этом с сарказмом: – Ну что же, голубчики, золотцы мои, не уйти вам от дяди Серёжи. Не вовремя вы сюда приперлися!»

Дождавшись, когда Гуреев и Поздюшин пустятся в обратный путь, он прицелился в трех мужиков, пристраивавших рюкзаки с золотом на салазки из лыж, и плавно нажал на гашетку.

«Есть! – с удовлетворением констатировал он, убедившись, глядя в бинокль, что пулеметная очередь чисто срезала всех троих златолюбцев. – А теперь ваша очередь, говнючки слоеные!»

Развеселившись от незнамо откуда выскочившего выражения, Круглов дернул прожектор, опуская луч ниже: как раз туда, где залегли Гуреев с Поздюшиным.

– Подъем, суки, не на пляже! – сказал он в микрофон, стоящий рядом, а «колокольчик», укрепленный на крыше вышки, разнес его голос по распадку. – Поздюшин, а ну быстро за саночками, вези их обратно. А ты, Гуреев, дуй сюда, быстро и без глупостей.