Текст книги "Под Знаком Исцеления"

Ник О'Донохью
Под Знаком Исцеления

Становясь членом профессионального сообщества ветеринаров, торжественно обещаю использовать мои научные знания и практические умения на пользу общества, защищая и оберегая здоровье животных, облегчая их страдания, сохраняя жизненные ресурсы, пропагандируя достижения медицины, способствуя прогрессу медицинской науки.

Клянусь осуществлять мою профессиональную деятельность добросовестно и с достоинством, в соответствии с принципами медицинской этики ветеринара. Я беру на себя обязательство постоянно совершенствовать свои профессиональные знания и компетентность.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Первый закон любого маленького городка гласит: куда бы вы ни пошли, вы непременно встретите кого-то, кто вас знает. Если же у вас есть что скрывать, этот кто-то окажется самым любопытным из ваших знакомых.

Бидж катила тележку по проходу в супермаркете Кроджера, с любопытством рассматривая обложку свежего номера «Тайма», который она только что взяла с полки, когда пронзительный голос у нее над ухом произнес:

– Опять вы невнимательны на занятиях, мисс Воган!

Бидж поморщилась. После окончания учебы можно было бы рассчитывать, что студенческие неприятности больше не будут напоминать о себе. В колледже ей часто случалось задумываться на лекции, глядя в пространство, и это служило поводом для бесконечных шуток ее однокурсников. Женщина, которая с ней заговорила, была одета гораздо лучше, чем в свои студенческие дни, но общий стиль оставался настолько типичным, что Бидж почти не заметила разницы.

Клетчатый жакет был сшит по последнему крику моды, но оказался слишком ярким; прекрасно сшитая юбка – слишком короткой, а немалая коллекция амулетов на цепочке пополнилась еще тремя. Все это тонуло в облаке приторно-сладкого аромата дорогих духов. Бидж вежливо улыбнулась и сказала:

– Рада снова тебя видеть, Стаей.

На самом деле это было не совсем так. Стаей Роби отличалась дарованной от природы способностью говорить неуместные вещи.

На вечеринке по поводу второго замужества разведенной подруги, после четвертого коктейля, она выпалила: «Ручаюсь, ты чувствуешь себя более уверенно, зная, что в случае чего можешь смыться».

Знакомого гея она ободрила: «Это просто здорово! Наверняка мужчинам ты понравишься больше, чем женщинам».

А когда приятель познакомил ее со своей новой подружкой, Стаей утешила его: «Хоть все твои девицы одинаково рыжие и одинаково тощие, ты еще встретишь свою настоящую любовь».

Бидж не догадывалась о том, что Стаей обожает ее, пока на вечеринке незадолго до выпускных экзаменов та не повисла у нее на шее, с пьяными слезами причитая:

– Я буду так без тебя скучать! Ты такая славная!

– Ты тоже очень милая, – ответила Бидж, несколько опешив. – Нет! Я не такая! Я настоящая сука! – жалобно шмыгая носом, ныла Стаей.

В общем, Бидж всегда считала, что Стаей просто глупа.

Стаей оглядела Бидж с ног до головы:

– Какая у тебя замечательная юбка. Это с ярмарки народных промыслов? Она такая необычная. Бидж с гордостью расправила складки:

– Это моя собственная работа.

– «Твоя работа»! – засмеялась Стаей. – Да здесь же всего один шов!

– Моя работа, – повторила Бидж с твердостью. – Я сама стригла овцу, сама чесала шерсть, а потом ее пряла. Ткать я тоже научилась. – Подумать только, на это ушел целый месяц. – Меня научил один из клиентов. – Бидж провела рукой по ткани. – А овца была в числе моих первых пациенток.

– Надо же. Странные там у тебя отношения между доктором и клиентом, – рассеянно пробормотала Стаей. Она порылась в полной покупок тележке Бидж. – Раз уж ты носишь домотканую юбку, надо и пищу есть натуральную и побольше овощей, а тут у тебя сплошные консервы, спагетти да рис. – Она еще раз оглядела Бидж. – Боже мой, да ты же совсем отощала – похудела килограммов на пять, а то и больше.

Замечание задело Бидж – она считала, что заслуживает похвалы. Как и все студенты, у которых нет возможности готовить, все годы учебы она питалась в основном бутербродами и боролась с лишним весом.

– Мне кажется, я стала лучше выглядеть, – только и сказала она.

– Выглядишь ты замечательно. Вон какие мускулистые руки, а сама кожа да кости, и попки совсем не осталось. Как это тебе удалось?

– Я много хожу пешком. – Бидж слегка приподняла юбку, чтобы показать, как изношены ее кожаные башмаки. – Я ведь практикую в горах.

– Уж не стала ли ты селянкой-горянкой? Я думала, у нас в группе только Ли Энн Гаррисон деревенщина. Бидж засмеялась:

– Мне так не хватает Ли Энн. Мы так здорово вместе проводили время.

Действительно, она скучала по друзьям, и одной из причин сегодняшнего посещения города было желание отправить письма: Ли Энн Гаррисон в Рейли-Дурхем, Анни Тэйлор в Чад, Дэйву Вильсону в Корнеллский университет и брату – Питеру – в Чикаго.

– Хорошо проводили время? Я всегда считала, что после всех тех неприятностей с пересдачей терапии мелких животных ты и носа сюда казать не будешь.

Да, конечно, тогда, на пороге нервного срыва, страдая от начинающейся неизлечимой болезни, Бидж провалила экзамен.

– Я приезжаю сюда довольно часто, – весело ответила она. – По большей части ради возможности почитать кое-что в библиотеке и посоветоваться кое с кем. Вот и сегодня я видела Конфетку Доббса. Уж раз в месяц я бываю здесь обязательно.

– И видишься с Конфеткой? Тут я не могу тебя осуждать, – с хитрецой прищурилась Стаей. – Ты не беспокойся, я никому не скажу.

– Я передала ему подарок для жены, – нахмурилась Бидж. – Элейн Доббс на пятом месяце беременности.

– Ах вот оно что. Ну и ладно, на фиг тебе Конфетка. Ты расскажи мне о своей работе. И есть у тебя там парень?

– Ну… не то чтобы… – Бидж покраснела, проклиная себя за это.

– Ага! Ну-ка, давай выкладывай!

– Это в общем-то не мой парень… Так просто, мы иногда видимся.

– Ну и молодец. – Стаей ущипнула Бидж за руку. – Я всегда говорила – смотри в оба, и ты поймаешь свою пташку. Не все же нам пробавляться всякими огрызками, как в колледже. Помнишь Дэйва Вильсона? Интересно, где он теперь? Спился, наверное.

– Он в Корнелле, делает докторскую диссертацию. Он очень остепенился за последнее время.

– Да, ведь верно: вы были вместе на последней практике. Это еще когда грузовик сгорел.

– Потом говорили, что это был поджог, – перебила ее Бидж. – Ты не знаешь, поймали виновников?

– Если и поймали, я ничего об этом не слыхала. Да, скажи ты мне, пожалуйста, что это была за практика? Ее проводил Конфетка Доббс, но ведь вы все уже были на практике по крупным животным раньше?

– Это было своего рода повышение квалификации, – ответила Бидж, отводя глаза. – Мне это здорово помогло. Моя работа теперь как раз очень похожа на ту практику.

– Ну, для ветеринаров, работающих в обычных условиях, в этом мало проку. Для Дэйва, наверное, тоже. Он тебе пишет? Извини, это бестактный вопрос, – закончила Стаей глубокомысленно. – Он никогда не пишет и не звонит девушкам – потом.

– Мне жаль, что тебе пришлось в этом убедиться, – серьезно сказала Бидж. Стаей возмущенно вытаращила на нее глаза, но Бидж продолжала: – А где ты работаешь?

– В Норфолке. – Это прозвучало с хорошо отработанной небрежностью. – В фирме три ветеринара, и мы обслуживаем только ближайшие окрестности. Знаешь, – сказала Стаей, словно открывая великую истину, – главное – это чтобы фирма была в подходящем месте. Ты не поверишь, как процветает наш бизнес. По большей части мы имеем дело с домашними любимцами, а в случае чего-то серьезного – под боком клиника. – Стаей сказала, пародируя западновиргинский выговор: – «Отправьте эту кошечку на тот свет».

Несколько оказавшихся рядом покупателей, всю жизнь проживших в Западной Виргинии и говоривших именно с таким выговором, оглянулись на нее.

Бидж почувствовала себя неловко и попыталась закрыть эту тему:

– Значит, твоя работа тебе нравится?

– «Нравится»? – Стаей расхохоталась. – Мне иногда хочется себя ущипнуть – не снится ли мне это? Только четыре месяца прошло, а мой доход уже перевалил за тридцать семь тысяч. Курци – это доктор Курцвейлер – говорит, что через несколько лет я смогу купить партнерство в фирме. – Стаей вежливо поинтересовалась: – А как дела у тебя? Где, говоришь, ты работаешь?

– В горах, сразу за границей Джефферсоновского национального парка. Там такой замечательный народ! Стаей нахмурилась:

– Это же самые нищие округа. Как тебе удается хоть что-то там зарабатывать?

– В некоторых отношениях опыт такой работы – на вес золота.

– Трудно поверить. И сколько же твой босс тебе платит?

– У меня собственное дело, – улыбнулась Бидж. Ей было приятно видеть растерянность на лице Стаей.

– Правда, я живу в том же доме, где веду прием, – признала Бидж. – Пока доход не очень велик, но я многому научилась. – Она засмеялась. – Основная трудность – это как определять гонорар.

Стаей поморщилась:

– Понятно. Ты еще одна благотворительница, вроде Анни Тэйлор. Ну, ты хоть в Африку не потащилась, а у нее прямо страсть жить среди паразитов и дизентерии.

Бидж про себя отдала должное Стаей: за две минуты разговора та сумела между делом облить грязью всех ее самых близких студенческих друзей.

Не переводя дыхания, Стаей продолжала:

– Она даже более странная, чем Диди Паррис. И как это Диди удалось найти работу: ведь вроде бы она оказалась наркоманкой?

Прежде чем ответить, Бидж огляделась по сторонам.

– У нее при анализе в крови нашли морфий, – осторожно сказала она. – И у нее в квартире оказались шприцы и ампулы из аптеки колледжа, а также другие вещи, которые она украла.

– Да, верно. И еще она несла какой-то бред о говорящих животных и оборотнях. Я вспомнила: она крала книги и прочее, чтобы заработать деньги на зелье, правильно?

– Нет. Наркотики она тоже воровала, помнишь? Мне кажется, она воровала, потому что не могла удержаться, а может быть, не видела в этом греха. – Бидж помолчала, потом добавила: – Стаей, пожалуй, не стоит о ней говорить. Я советовала бы тебе этой темы не касаться.

Стаей озадаченно посмотрела на Бидж:

– Конечно, если тебе это неприятно. Ты всегда была хорошей, не то что я… – Она снова переменила тему. – И как твоя квалификация? Принесла тебе та повторная практика пользу?

– Я обязана ей жизнью, – чистосердечно ответила Бидж.

– Вот и хорошо. Видит Бог, мне-то все мои навыки необходимы. Знаешь, что случилось у меня в прошлом месяце?

Бидж вздохнула. На лице Стаей была написана одержимость – такое выражение Бидж видела у рыбаков, повествующих о пойманной во-о-от такой рыбе.

– Представляешь себе, в понедельник, в пять тридцать, когда я уже собралась идти домой и переодеваться перед свиданием, является такая жуткая тетка и притаскивает тощего старого кота. Этот доходяга только и знал, что орал, пока я его смотрела. Я и говорю: чудненько, это у него КМС.

КМС расшифровывался как кошачий мочекаменный синдром – закупорка мочеиспускательного канала, типичное – и часто фатальное – заболевание котов. – Так что я быстренько привязала его к столу и стала щупать мочевой пузырь. У этого засранца, ты не поверишь, он был размером с теннисный мяч. Я ввела ему катетер, и тут он как выдаст – такую лужу напрудил! Моча пополам с кровью, очень похоже на томатный сок.

Пожилой джентльмен рядом, протянувший руку за банкой томатного супа, скривился и поставил банку обратно.

– Мне случалось видеть такое, – пробормотала Бидж, оттесняя Стаей в сторонку.

– Ну вот, на следующее утро я все объясняю хозяйке кота, расписываю, как необходима промежностная уретростомия, и все такое. Она говорит – ладно, заодно и охолостите его. – Стаей была так же увлечена своим рассказом, как бейсбольный болельщик – перечислением выигранных любимой командой матчей. – Я вкатила ему обезболивающее, кастрировала его, сделала промежностную уретростомию – все как в учебнике, ни сучка ни задоринки.

Проходивший мимо студент поморщился. Бидж поспешно предложила:

– Давай будем разговаривать, пока я выбираю себе остальные покупки, – и быстро покатила тележку вперед. Стаей остановить было не так-то легко.

– Потом я отправила его в послеоперационную палату – ну, как обычно. Шов выглядел прелестно – ни покраснения, ни воспаления, но только слизистые стали бледные как воск, и этот проклятущий кот все отказывался и есть, и пить.

Бидж кивнула и постаралась поскорее миновать группу покупателей у мясного прилавка. Вряд ли им пришлись бы по вкусу хирургические подробности.

– Тебе пришлось снова его оперировать?

– Не сразу. – Стаей наслаждалась рассказом. – Но на третий день я уже просто не знала, что делать.

Ты бы только видела меня тогда. Совершенно нормальный кот, только где-то у него кровотечение. Я и говорю лаборантке, значит: «Что, Господи Иисусе, творится с этим говенным котом?»

Оказавшийся рядом карапуз бросил на Стаей восхищенный взгляд. Бидж снова пришлось вмешаться:

– Мне нужно кое-что из деликатесов, – и она быстро покатила свою тележку подальше от ребенка.

– А я все думаю: неужели я проглядела какой-то сосуд? Я была абсолютно уверена, что все их перевязала. Я перерыла все свои книги, мозги себе вывихнула, и знаешь, что в конце концов сообразила?

Бидж выбрала ненарезанный кружок салями.

– Ты решила, что кровоточат сосуды мошонки, – ответила она спокойно и тихо, чтобы никто, кроме Стаей, ее не услышал. – После того, как ты их рассекла, тонус их понизился и в забрюшинной области возникло кровотечение. Ты сделала коту переливание крови, и все пошло на лад. Молодец, вовремя сообразила.

На лице Стаей отразилось разочарование.

– Ну да. – Она тут же приободрилась. – Все мы делаем одни и те же идиотские ошибки, верно? А как у тебя – бывают трудные случаи? – Стаей с сочувствием посмотрела на Бидж. – Я помню, какая прошлой весной ты была неуклюжая. Я еще тогда подумала: что это с тобой, уж не стала ли ты наркоманкой?

Бидж очень живо вспомнила прошлую весну, какой неуклюжей она тогда была и как это ее пугало.

– Теперь я чувствую себя лучше. Мне даже удалось восстановить кошке бедренную кость.

– Ну и ну. – Стаей смотрела на нее, не понимая. – Значит, ее сбила машина?

– Нет, она упала со скалы. Это крупный зверь, представитель местной дикой фауны.

– Господи Боже. – К Стаей вернулась самоуверенность. – И ты не отправила его в клинику? Тебе не кажется, что это было довольно безответственно?

– У меня не было возможности куда-то перевозить пострадавшего. До этого все время шли дожди, и дороги стали непроезжаемы.

Стаей поцокала языком:

– Вот видишь, что получается, когда забираешься в захолустье, где никого, кроме деревенщин, и нет. – Покупатель, которому взвешивали сыр, судя по одежде, фермер, резко втянул воздух. – Так что же, твоя пациентка окочурилась?

– О нет. Я выхаживала ее три дня, круглые сутки. – Кошка лежала рядом с ее кроватью; Бидж почти не спала две ночи, проверяя ее состояние каждый час. – Честно говоря, мне все-таки пришлось делать повторную операцию, но все кончилось хорошо.

Стаей пожала плечами:

– Ну, некоторые из них выживают, что бы с ними ни делали. Помнишь, Конфетка Доббс говорил нам это на лекциях? – Она передразнила южное произношение Конфетки: – Какие-нибудь еще трудные случаи, бэби?

– Да, пожалуй, никаких, – задумчиво проговорила Бидж.

– Хорошая, удобная, скучная работа, – кивнула Стаей. – Иногда, когда вымотаешься, тоже хочется чего-нибудь в этом роде.

Она широко раскрыла глаза, делая вид, будто только что вспомнила:

– Да, у меня есть еще новости. Мои родители говорят, что помогут мне купить партнерство в фирме. Я им говорю:

«Сначала посмотрим, что мне предложит Курци». А еще они купили мне новенький грузовик – просто так, вдруг понадобится. Я им уж говорила-говорила, что не надо… – Она развела руками. – Да, а как твои родители? Боль потери была еще свежа, и Бидж поежилась.

– Они оба умерли, – ответила она тихо. Стаей вытянула губы трубочкой.

– Ой, Господи, ведь верно. Твоя мать прошлой весной покончила с собой. Иисусе, как же это я… Прости. Я не хотела…

– Ничего.

– Нет, я чувствую себя ужасно. – Стаей была искренна: у нее в глазах стояли слезы.

– Выбрось это из головы.

– Не могу. – Стаей затопала ногами, как маленькая девочка. – Я ненавижу себя, когда так делаю, и все равно делаю. – Она незаметно вытерла глаза, потом посмотрела на часы. – Боже мой, я же опаздываю: мы с Кеном договорились вместе пообедать.

Бидж она не пригласила, и та ничуть не возражала.

– Вы работаете неподалеку друг от друга?

– Не особенно далеко, – ответила Стаей легкомысленно. – Всего шесть часов езды. Он в Филадельфии. Мы видимся каждый уик-энд или около того.

Бидж заметила, что у Стаей на пальце больше нет кольца, символизирующего помолвку.

– Передай ему привет от меня. И я еще не сказала тебе: ты выглядишь великолепно.

На щеках Стаей появились ямочки.

– Я его поцелую от твоего имени. И спасибо тебе. – Она запнулась, потом сказала: – Не знаю, как это выразить, но в тебе появилось что-то такое… Ты стала похожа на мать-природу, стала какой-то потусторонней. Никогда не думала, что ты можешь так выглядеть. – Стаей похлопала Бидж по руке: – Береги себя. И посматривай по сторонам: я уверена, ты найдешь себе кого-нибудь. В конце концов там, в горах, у тебя мало соперниц, – добавила она ободряюще.

Она выпорхнула из супермаркета. Бидж разинув рот смотрела ей вслед, потом улыбнулась. Стаей можно было воспринимать только с юмором; единственной альтернативой было бы придушить ее и спрятать тело в контейнере с морожеными овощами.

Бидж заметила собственное отражение в стеклянной дверце холодильника, посмотрела себе в глаза и криво улыбнулась. Ее темные волосы были теперь длиннее, чем раньше, и в них, казалось, скользили отблески солнца, хоть осень уже наступила. Темные глаза стали спокойными, а не грустными. «Мать-природа, потусторонний вид»… Неужели люди, которые в мире с собой, встречаются так редко?

Бидж расплатилась за покупки новенькими десятками и покатила тележку туда, где стоял ее грузовик – тот самый списанный амбулаторный фургон, который Филдс купил для нее в гараже Западно-Виргинского университета.

Стефан, погруженный в чтение, сгорбился на сиденье, уперев колени в руль.

Он был одет в мешковатые джинсы, стильную серую фетровую шляпу, которую он обожал, и предмет его гордости – футболку с эмблемой Западно-Виргинского университета. Наряд его дополняла вылинявшая спортивная куртка.

Он читал статью по биологии с таким же захватывающим интересом, с каким Бидж в отрочестве читала остросюжетные романы. Иногда, встретив трудное слово, он читал его шепотом вслух и делал пометку на полях.

Стефан быстро выскочил из кабины, когда Бидж побарабанила по стеклу.

– Я помогу тебе погрузить… – В его речи все еще чувствовался греческий акцент, хотя обучение в университете скоро должно было это изменить.

Они открыли самое большое отделение в кузове, отодвинули в сторону бутыли с изофлураном и галотаном и сложили туда продовольствие.

– Ты купила все, что тебе понадобится?

– Надеюсь. – Если не появится пациент, нуждающийся в лечении в клинике, она может не приехать снова в город в течение месяца. – Нам нужно будет за чем-нибудь останавливаться у твоего общежития?

– Конечно, нет, – обиженно ответил Стефан. – Я взял с собой все книги, которые мне нужно прочесть за выходные, и бумагу, и ручку. – Он ухмыльнулся. – И кошачьи лакомства тоже.

Бидж закрыла кузов и проверила, хорошо ли он заперт.

– Тогда поехали.

Стефан кинулся к левой дверце кабины.

– Я поведу, хорошо? – сказал он умоляюще. – Можно? Ты ведь лучше меня читаешь карту.

– Что очень важно. Да, конечно. – Бидж взяла с собой в кабину номер «Тайма» – ей было очень любопытно узнать, как изменился мир за время ее отсутствия. Пачку полученных писем, перехваченную резинкой, она засунула под сиденье.

Стефан достал из-под водительского кресла три деревяшки – каждая с выемкой в форме большого копыта, – укрепил их на педали газа, сцепления и тормоза и тщательно проверил, хорошо ли они держатся.

Потом он снял кроссовки вместе с набитой в них бумагой и нажал копытом на педаль газа.

Выезжая со стоянки, он включил приемник на полную мощность. Стефана очень радовала возможность слушать музыку, когда захочется. Какая-то вокальная группа немедленно завопила что-то насчет удовольствия от нервного срыва.

Бидж убавила звук:

– Ты не возражаешь?

– Конечно, нет. – Он улыбнулся и процитировал: – «Хороший водитель обращает внимание на дорогу, а не на радиопередачу». Я буду хорошим водителем.

Бидж поцеловала его в щеку.

– Ты хороший водитель. И славный парень, хоть на самом деле и не совсем.

– Пожалуйста, объясни мне, что такое «парень»?

– Ерунда. Просто такое выражение. – Бидж просунула руку ему под шляпу и стала почесывать основание рожек.

Стефан ухмыльнулся и свернул на 481 – е шоссе; грузовик въехал в пересечение длинных вечерних теней.