Текст книги "Восстание безумных богов. Магия крови"

Часть вторая

Глава VII

Клуб Гильдии боевых магов совершенно не похож на прочие здания в Долине. Особняки состоятельных чародеев, корпуса Академии Высокого волшебства, клубы прочих Гильдий, конечно же, не строились по единому образцу, но были все-таки схожи: голубые, охристые или же розовые стены, изящная лепнина, живые статуи и причудливые фонтаны в ухоженных садиках, тонкие башенки и ажурные флюгера, на окнах и балконах – кружева из стекла и металла, витражи, ежедневно меняющие рисунок… В Долине магов не найти двух одинаковых зданий, но все они, по крайней мере, выглядят прилично.

Все, кроме клуба Гильдии боевых магов.

Он стоит на оконечности прямого узкого мыса, глубоко вдающегося в Круглое озеро. Спокойная вода отражает стены, сложенные из темного гранита, две боковые башенки в виде изогнувшихся драконов, чьи крылья сходятся, образуя крышу; под ней – большое овальное окно с витражом в виде гильдейского герба: дракон, обвивший обнаженный меч. Даже в самый погожий день (а дни в Долине обычно именно таковы) клуб являет посетителю прежде всего мрачные стены и острые углы – и никакого тонкого изящества, никакой респектабельности, никаких приличий.

Боевые маги, одно слово!

Перила крыльца выкованы в виде драконов, вытянувшихся в прыжке, – и Витар Лаэда знал, что в металл вложены еще и старинные охранные чары; всякого, приблизившегося к клубу с недобрыми намерениями (читай: с боевым заклятием, готовым сорваться с кончиков пальцев), чугунные ящеры должны испепелить на месте. Правда, за все время существования клуба подобного казуса не случилось ни разу…

Крыльцо было высоким, резная дверь – массивной и тяжелой, а перед ней нес стражу пожилой привратник, облаченный в полный боевой доспех. Поговаривали, что Гормли поселился в Долине едва не одновременно с Архимагом – то есть очень, очень давно. Так это или нет, доподлинно никто не знал, но старики и впрямь были дружны, и никто из магов, даже вошедших в почтенный возраст, не мог припомнить клуб без него. Гормли исполнял здесь обязанности не только стража, но и смотрителя, хотя последнее делал с куда меньшим усердием.

– Рад видеть вас в добром здравии, Meister Лаэда!

– И я тебя, дружище Гормли. – Витар и впрямь был рад. Он соскучился по Долине, по мирному и неизменному течению ее жизни, по гильдейским приятелям и даже по недругам. Вот что значит перебрал заказов…

– Мастер Кламон уже здесь, – понизив голос, доложил Гормли. – Почти все наши собрались, кто сейчас в Долине. Давненько Гильдия не устраивала таких вечеров!..

Эх, был бы еще повод радостный!.. Но просвещать Гормли Витар не стал: не его это дело, пусть лучше приглядывает за клубом. Вон, фасад где мхом зарос, где хмелем, ровно замок какого-нибудь обнищавшего барона…

Маг миновал мрачный холл и коридоры, стены коих украшали анимированные головы хищных тварей, в разное время убитых и препарированных боевыми магами. Витар помнил, как желторотым адептом в полном восхищении топтался перед пучком небольших черепов, раскачивающихся и пощелкивающих челюстями, – препарат многоглава ползучего, Multiceps repens, маги еще прозвали его ободранцем за неприятный способ питания; впоследствии-то Витару неоднократно пришлось столкнуться в Междумирье с оригиналом, и тогда уже восхищения значительно поубавилось. Да, препараты тут замечательные и непривычных посетителей вгоняют в дрожь – но он-то словно домой вернулся…

Просторный Зал Собраний, занимавший правое крыло клуба, был сейчас полон. И впрямь почти вся Гильдия собралась; когда мессир Игнациус вежливо просит прийти, все знают, что это означает дело безотлагательной важности, дело всей Долины.

Зал этот, в отличие от Зала Трофеев, что в левом крыле, отличался лаконичностью обстановки. Стулья, деревянные кресла и скамьи в количестве достаточном, чтобы усадить сотни три посетителей, низкие столики у стен, уставленные серебряными кубками, чеканными кувшинами с красным вином и подносами с легкой закуской, на стенах – скрещенные секиры и сабли, в углах – какие-то штандарты, уже изрядно запылившиеся. Магические светочи под потолком да камин в дальней стене – вот и все убранство.

Мастер Роб Кламон, глава Гильдии, сидел у камина, крутя в пальцах пустой кубок, и о чем-то жарко спорил с Кларой Хюммель, одной из опытнейших боевых чародеек и по совместительству ближайшей подругой сестрицы Аглаи. Менее схожих женщин по всей Долине было еще поискать, однако же они дружили много лет – кажется, сошлись совсем в детстве, еще до того, как обе поступили на приготовительный курс Академии. Аглая, правда, почти сразу вылетела – зря семья надеялась, что учеба подтянет ее слабые магические способности, – а вот дружба с Клариссой сохранилась.

Впрочем, Клара никогда не сплетничала и не лезла в дела семьи Лаэда, за что Витар был ей безмерно признателен.

Вечно молодящийся Мелвилл собрал вокруг себя стайку юных чародеек и вдохновенно рассказывал им что-то, вызывающее то взрывы смеха, то смущенное хихиканье. Кажется, это вся молодежь, какая в последние годы пришла в Гильдию, с горечью признался себе Витар; одни девицы, да и те больше тянутся за романтикой дальних походов по Упорядоченному, чем за настоящим делом. Даже подающая большие надежды Аннабель Ордоньез…

Вот они все, едва ли три десятка боевых магов: Эгмонт ван Аалдерен, Ангелика Вихрь, Генрик Эмплада, нежно обнимающий за плечи свою молодую жену, Шанри и кузен его Энцо, бросающий на парочку ревнивые взгляды (ни для кого не секрет, что Шанри долго выбирала между двумя ухажерами, и Генрик оказался удачливее брата), вот Конрад де Бюйс, Селена Дотти, Доминик Сарториус…

– Приветствую, друзья, – Витар остановился в дверях. Разговоры мигом смолкли, присутствующие с интересом обернулись к нему: все успели сложить два и два – прибытие в Долину «через заклятие» Витара Лаэды и срочную встречу в гильдейском клубе. На которую, заметьте, ненавязчиво пригласил сам мессир Архимаг.

– Рады видеть тебя живым и здоровым, Витар! – Роб поднялся, шагнул навстречу, протянул руку. Пожатие у него было крепкое, дружеское, глядел он открыто. Хороший вышел из Роба глава, хоть многие и возражали против него в свое время: дескать, слишком молод, слишком увлечен, вот ученый из него получится, а чтобы боевыми магами командовать, нужен кто-то поопытнее да пожестче…

– И я рад, дружище Роб.

– Надеюсь, ты объяснишь нам всем… – вдруг Роб смешался, низко поклонился и совсем другим тоном прибавил: – Счастливы видеть вас здесь, мессир Архимаг.

Витар обернулся: позади него стоял Игнациус Коппер собственной персоной – и как ухитрился так незаметно приблизиться?..

«Совсем я чутье растерял», – укорил себя Витар, склоняясь перед Архимагом, но глубоко внутри ему стало неприятно: на самом-то деле ведь не он сплоховал, на самом деле это мессир явил свою силу, обычно не выставлявшуюся напоказ. Могуч старик, чего уж…

– Друзья, друзья, ну что вы, перестаньте… – Игнациус смутился, махнул рукой, проходя в зал. Ему тут же подставили самое представительное из кресел. – Мы не на приеме у какого-нибудь монарха в Канно, это они там обожают спины в поклонах ломать…

Боевые маги расселись кто куда, разговоры стихли сами собой. Витар остался стоять у стены. Утром они с мессиром вкратце обсудили, как разговаривать с Гильдией и что представлять, и в поясной сумке у Витара лежали амулеты, которые он после возвращения выложил перед мессиром: «Ваш заказ исполнен».

– Я собрал вас, друзья мои, для того… – начал Игнациус и сам себя прервал: – Я собрал вас, да. Неслыханное дело, я понимаю – для подобных обсуждений есть Совет Долины. Но я, Архимаг, счел необходимым обратиться к боевым магам напрямую.

– Что случилось, владыка? – выдохнула Клара Хюммель – в глазах тревога, ладонь невольно ищет эфес. Клара была когда-то ученицей Игнациуса, адепткой его курса в Академии, и старик к ней с тех пор благоволил, а она отвечала ему прямо-таки дочерней привязанностью.

– Случилось… пока еще ничего не случилось, Клархен, – тяжело ответил Архимаг. – Пока еще! Но начну по порядку, и тогда, может быть, вы поймете, для чего мы все здесь этим вечером. Один из вас, Витар Лаэда, исполнял заказ и принес плохие вести. Плохие для нашей Долины. Витар, прошу тебя!..

Витар кивнул, выступил вперед и выложил на низкий столик кристалл. Вообще в Зал Собраний не принято было вносить работающие амулеты, здесь даже кубки камнями не украшали – ничего кристаллического, но…

– Это я попросил его принести амулет, Роб. – Мессир Игнациус взглянул на главу Гильдии. – Прошу простить меня, но иначе было нельзя. В кристалле – след от одного весьма любопытного заклятия, я прошу вас ознакомиться…

К столику дружно потянулись руки – боевые маги считывали кристалл, хмурили брови, пытаясь разобраться.

– Это… преобразование? – Роб Кламон задумчиво склонил набок голову; заклятие явно очень заинтересовало его. – Некая трансформа, верно? С… резким возрастанием мощности… практически экспоненциально… Очень, очень любопытно, мессир. Мне ни разу еще не встречался подобный эффект.

– Трансформа, верно, – кивнул Архимаг. – С применением, как поведал мне Витар, амулетов особого типа. Трансформа, дающая магу куда большие возможности, чем он имел до нее.

Витар уловил выразительный взгляд, которым обменялись две юные чародейки, Аннабель и Марика. Еще бы, даже призрачный шанс стать сильнее – повод для интереса, а молодежь часто ищет легких путей.

– Но в этом следует еще разобраться, – осторожно сказал Роб. – Я понял, трансформу провели достаточно грубо, без защиты, без страховки… И еще надо знать, каковы особенности магии в этом мире…

– Именно, – кивнул Витар. В кристалле содержалось эхо того заклятия, под которым побывала чародейка Сальвия. Тогда, в Твердыне, Витар не особенно обратил на него внимание – хватало рушащегося здания и обезумевшей Госпожи. Но Архимаг, разбирая принесенное, едва не затрясся, распутав записывающий кристалл до конца.

Если б Витар не знал его, подумал бы, что старик смертельно напуган.

«Лишь одна сила способна на такое, – прошептал мессир, глядя в одну точку. – Лишь одна сила в Упорядоченном. Витар, нам нельзя медлить».

– Но в целом… – Роб замялся, он явно не знал, как реагировать, – в целом, мессир… хорошо бы знать, что это были за амулеты и как завершилась трансформа.

– А я вам скажу как, – неожиданно резко ответил Игнациус. – Чародей преобразился. Чародей получил силы, в разы, в десятки раз превышающие те, которыми он обладал раньше. А еще он необратимо изменился. Вы все знаете, чем это чревато…

К сожалению, маги Долины знали. Правила, которые вдалбливались поколениям адептов в Академии Высокого волшебства, написаны были кровью и горьким опытом, и одно из них раз и навсегда запрещало трансформу человека каким бы то ни было способом. При трансформе, как писали высокоученые маги, изменяется сама человеческая природа, и отличия, даже поначалу невидимые, с течением времени нарастают, приводя к тяжелому умственному повреждению, к телесному истощению и, как следствие, преждевременной гибели мага. А зачастую – и тех, кто рядом.

Да что далеко ходить, множество оборотней, волколаков и прочих подобных тварей – результат некогда проведенных трансформ, оказавшийся, увы, стойким и передающимся по наследству. И притом еще из наиболее «безобидных» – хотя тем, кого разорвали вервольфовы когти, от этой безобидности не легче.

Но если трансформа еще и многократно усиливает магические способности…

– Вы же все понимаете, что это значит? Для обычных магов того мирка, для чародеев, не окончивших нашей Академии, не ведающих, какой опасности они подвергли себя и окружающих… С их-то точки зрения это прорыв, невероятный успех! Сегодня мы зажигаем свечки, а завтра – звезды!.. – Архимаг с досадой щелкнул по кристаллу, и тот едва не скатился на пол. – Они же как дети! Поманили медовым пряником или там леденцом – и побежали все, не думая, не оглядываясь!.. К сожалению, это не мои домыслы, друзья. Когда Витар был там, подобной трансформе подверглись по крайней мере две чародейки и обрели действительно выдающиеся силы. Но их разум… увы, есть все основания полагать, что случившееся его помутило. А представьте, что будет, когда таких чародеек и чародеев станет в десять раз больше? И они неизбежно выйдут из своего мирка?..

Все, конечно, было не совсем так, но мессир утверждал, что, изложи они чистую правду во всех подробностях, – убеждать Гильдию боевых магов придется в десять раз дольше, а времени на это нет. «Мы ведь не погрешим против истины, Витар, дорогой. – Архимаг устало горбился над столом в своем кабинете. – Мы только сделаем правду понятнее. Да, твоя Госпожа обрела силу через контакт с иной сущностью, но это не так уж меняет дело. Главное, что маги Араллора пошли по пути последовательных трансформ – пошли, не задумываясь об отложенных последствиях. Что, разве не так? Исходя из твоих слов и из показаний кристаллов, вторая чародейка, та самая, попавшая в поток силы, готовилась к этому, стремилась… и измерения подтверждают неслучайный характер изменений. У нее были наготове нужные чары, были амулеты – и наконец появилось достаточно силы, чтобы их применить. Так что трансформа для магов Араллора – не тайна».

И он, конечно же, был прав.

– Мессир Игнациус, – Эгмонт ван Аалдерен почтительно поклонился, – но я не понимаю, при чем тут мы? При чем тут Долина? Быть может, эти маги сами себя уничтожат или останутся в своем мирке. Они еще ничего плохого не сделали! Две трансформы – разве повод для беспокойства?.. Зачем вы нам рассказываете это все – чтобы мы избегали Араллора? Разумеется, мы будем теперь его обходить стороной, но…

– Скажи мне, юноша, – прервал его Игнациус, в темных глазах Архимага вспыхнул гнев, – что делает арендатор, обнаруживший у себя в яблоневом саду гнездо плодожорок? Оставляет ли он его в покое в надежде, что плодожорки съедят друг друга? Или, может быть, делает вид, что не заметил, потому что вдруг плодожорки удовлетворятся одним только яблоком? Или все-таки срезает зараженную ветку и бросает в огонь? Иначе через год не будет у него ни яблок, ни сада?..

Шум в Зале Собраний, вначале тихий, стремительно нарастал.

– Но мессир! – Роб Кламон примиряюще поднял ладони. – Мессир, это, конечно же, важно, я полностью согласен. Но этот вопрос следует вынести на Совет Долины!

– Ты прав, Роб, мой дорогой, – Архимаг вздохнул, гнев угасал – теперь это был всего лишь уставший, грустный старик. – Ты прав целиком и полностью. Но…

– Но разве мы все забыли, как начиналась Война Ангелов? – вдруг вступила Клара Хюммель, и голос ее был глух. – Забыли ведь, да? Я вот тоже… начинаю забывать, – она с усилием потерла лоб. – Наверное, потому, что вспоминать больно. Тогда мы тоже спорили… судили-рядили… и упустили время. И на проклятом Игнисе осталась половина Гильдии…

– Именно! Именно, Клара, дорогая! – немедля подхватил Игнациус. – Упустили время, безнадежно упустили! Второй раз этого уже не случится, нет, ни за что!

– Совет Долины думал, решал, спорил, а в это время Игнис становился как нарыв, да еще и с ядовитым гноем! – Клара пристукнула кулаком.

– Так что на сей раз никаких обсуждений, – ледяным тоном уронил мессир Архимаг. – Действовать надлежит немедля. Без промедления!..

– Да, только кто за это заплатит? – Ангелика Вихрь, известная скандалистка, скрестила руки на груди. – Прощения прошу, мессир, тревоги ваши понимаю, да только бесплатно боевые маги не работают. Да никакие не работают, вы попробуйте попросите целителей, к примеру, эпидемию черного мора остановить за просто так!..

Шум в Зале Собраний становился все громче.

– Да что там эта Война Ангелов! – возмущалась юная Марика, которая и десяти лет еще не состояла в Гильдии. – Может, не сунулись бы туда и живы бы все остались!.. Зачем нам куда-то лезть, да еще бесплатно? Я и так едва концы с концами свожу…

Аннабель горячо поддерживала подругу. Эгмонт спорил с Генриком, Роб пытался урезонить Ангелику Вихрь, не на шутку разошедшуюся, одна только Клара Хюммель стояла бледная, как стена, словно мучительно пыталась что-то припомнить.

Архимаг поднялся, и шум в зале мгновенно стих.

– Я, – тяжело молвил Игнациус. – Я заплачу. Потом, когда дело будет сделано, мы вынесем его на Совет Долины и, возможно, траты мои частично возместят, хотя… мы все знаем, как трепетно многоуважаемый Совет относится к расходам. Я бы вынес его на Совет хоть сейчас, но время слишком дорого. Дороже моих денег, уж поверьте. Мы должны остановить эту заразу, пока она не расползлась на многие миры.

– Но, мессир… – растерялся Роб Кламон. – Это же… это неслыханно!

– Это неслыханно, – согласился Архимаг. – Но дело, с которым я пришел к вам, – дело исключительной важности. Это не просто какие-то там мелкие чародеи, слишком много возомнившие о себе. Долина в шаге от катастрофы. Теперь-то вам ясно?

Боевые маги молчали, словно нашкодившие дети. Они все еще не очень понимали, в чем причина тревоги, но что Архимаг по пустякам не волнуется, знали очень хорошо. Не волнуется и тем более не раскрывает кошелек.

– Я оплачу ваши расходы, – повторил мессир Архимаг, и каждое слово падало в тишину, словно камень в воду стоячего пруда. – Я небеден, дорогие мои маги, пусть это пойдет как официальный заказ, в полном соответствии с правилами. Более того! Мастер Кламон, я настаиваю, чтобы в деле участвовало как можно больше наемников, – силы таковы, что Гильдия в одиночку может и не справиться.

– Это что ж там такое творится-то… – пробормотал себе под нос Генрик Эмплада.

Чтобы не справилась вся Гильдия боевых магов?! Витар с трудом мог представить себе подобное, но, как любил повторять мессир Игнациус, во вселенной нет ничего невозможного. Того, с чем сам Витар столкнулся в Араллоре совсем недавно, он прежде тоже представить себе не мог. Хотя вся Гильдия вполне бы справилась с Госпожой даже на пике ее могущества, когда та вскрыла небесную твердь собственного мира…

Боевому магу то казалось, что Архимаг и впрямь преувеличивает опасность, то, что Игнациусу ведомо нечто, чего сам Витар по невежеству или невниманию не замечает. И второе представлялось куда более вероятным хотя бы потому, что Игнациус Коппер ни разу за свою долгую жизнь не был замечен в панических настроениях.

И от этого Витару делалось совсем плохо.

Что же там на самом деле произошло, в этом Араллоре, если сам Архимаг готов чуть не всю Гильдию туда гнать срочным маршем!..

Роб Кламон первым взял себя в руки.

– Мессир! – Он склонился перед старым чародеем. – Мессир… зная вас… мы поняли, что дело и вправду серьезное. Думаю, никто из присутствующих не станет возражать против вашего призыва к действию, ибо кто еще сможет защитить Долину, если не мы? Раз вы сказали, что она в опасности и нуждается в защите… то никто из Гильдии не возьмет гонорара за эту работу. Это было бы нечестно. Мы ведь ради Долины, ради нас самих, ради собственного дома… Но вот наемники, о которых вы упомянули…

– Чепуха! Гильдии надо на что-то жить, – отрезал мессир Архимаг. – Наша прекрасная юная Марика совершенно права. Потребуется много чего: начарованное оружие, броня, артефакты, эликсиры, снадобья и прочее. Все это стоит денег. Я заплачу. Более того – и я уверен, что Совет одобрит мою идею, – тем из наемников, кто отличится в этом походе, можно даровать наследственное право жить в Долине магов. А Гильдии, сверх всего, за неизбежные убытки и неудобства, – право безвозмездно и бессрочно пользоваться землей, на которой стоит ваш клуб. Ну и клубом, соответственно. Пока это все, что я могу вам обещать. Но мастер Кламон верно понял меня, – Игнациус обвел собравшихся мрачным взглядом, – дело и вправду серьезнее некуда. И никто, кроме Гильдии боевых магов, не в силах защитить Долину… да и простых людей тоже – в Араллоре и не только. Вы спросите, почему я так уверен, что Долина наша будет нуждаться в защите? Очень просто. Как только эти колдуны освоят трансформу, Араллор сделается им тесен. Они пойдут в Межреальность, создавать, – он криво усмехнулся, покрутил пальцем над головой, – пойдут создавать какой-нибудь Империум, или Доминион, или Бескрайнее Владение. Им будет казаться, что они на самом пороге – только руку протяни! – еще более невероятных открытий, невообразимого могущества, глубочайших тайн. Бессмертие, опять же. И, как мошки летят на свет, они двинутся к Долине. Они ее учуют. Вы же не думаете, что Отцы-основатели случайно сотворили дом для нас именно здесь?.. Вы же помните схождение потоков свободной силы?.. Эти-то потоки и поведут араллорских магов. Могучие реки начинаются с крошечного ключа в лесной чаще, а заканчиваются…

– В океане, – глухо сказала Клара Хюммель. – Все реки впадают в него; а в нашей округе таким океаном будет Долина. Сомнений нет.

Ангелика Вихрь пробормотала что-то вроде «А ты уверена?», но больше никто возражать не решился. В самом деле, Долина устроена именно там, где устроена, не просто так, не из пустой прихоти. И если эти рехнувшиеся чародеи на самом деле выберутся из Араллора – защитить Долину сможет только Гильдия. Больше просто некому.

– Мы должны нанести упреждающий удар, – заключил Игнациус. – Пока они еще достаточно слабы, пока их мало – а я более чем уверен, что в Араллоре прошли через трансформу уже не только эти две чародейки! Это куда лучше, чем ждать, пока они в полных силах выйдут в Межреальность и подступят к Долине…

Боевые маги закивали, даже те, кто только что возражал. Законы боя, законы войны одинаковы для всех и во всех мирах; если видишь, что схватка неизбежна, – бей первым.

– Но нам все равно потребуется время, мессир, – Роб Кламон заговорил решительнее. – Во-первых, собрать отряды. Не только обычные дружины, каковые имеются почти у каждого из нас, но и всех, кого мы сможем нанять, не так ли? Что тоже непросто: абы кого на такое дело не поведешь… Во-вторых, путь через Межреальность для всего этого народа. В-третьих, улаживание каких-то срочных дел – текущие заказы придется сдвинуть…

– Понимаю, – кивнул Архимаг. – Потому предлагаю отправляться не всем вместе, а по мере готовности. Знаю, знаю, – он поднял руку. – Не надо мне напоминать про «удар растопыренными пальцами», а также и о том, что «нельзя вводить войско в бой по частям». К сожалению, мы не можем себе позволить роскошь точного следования правилам военного искусства. Кто готов сейчас, может идти вместе с Витаром Лаэдой… Когда ты собираешься выступить, Витар?

– Послезавтра.

– Значит, послезавтра. Остальные – позже. Господа боевые маги, прошу всех явиться ко мне за, так сказать, подъемными.

– Нет, мессир, – твердо ответил Роб Кламон. – Гильдия не бедствует, а во всем остальном… мы же знаем, что ваше слово – закон. Вы поможете Гильдии и ее членам – тогда и так, как сочтете нужным. Но просим вас, елико возможно, рассказать нам все – и об Араллоре, и о его чародеях – прямо сейчас, пока мы здесь.

– Вот я и помогу. Ибо считаю нужным сделать это немедленно. Вам понадобятся хорошие наемники, товар не слишком залеживающийся, придется доплачивать и за риск. Что же до Араллора – Витар Лаэда расскажет лучше меня, он был там, – вздохнул Архимаг. – Я добавлю. Потом составим план: кто, когда и с кем отправляется… ну, не мне вас учить, друзья мои, я-то сам был боевым магом слишком давно и успел запамятовать, как планируются операции. Витар…

– Да, мессир. – Маг шагнул вперед, выложил еще один кристалл – на сей раз другой, помогающий соткать из воспоминаний понятную для собеседников картинку. Не ретроспекцию, конечно же нет, но хотя бы мысленный отпечаток… Сейчас предстояло о многом рассказать и на многие вопросы ответить, хотя на душе у Витара было чем дальше, тем тяжелее.

Дома его еще ждал долгий разговор с Далией…

* * *

Ита Адора Таггар-дотти, баронесса Ормдаль, она же Северная Ведьма, она же Госпожа мертвых, и прочая, прочая, прочая, кралась по темному, заваленному хламом коридору, сжимая в руках боевую косу. Ита знала этот коридор как свои пять пальцев – коридор отцовского замка, что за кухней, место для прислуги и баронских детей, с которыми отец обыкновенно обращался хуже, чем с прислугой.

Нынешняя Ита выросла; сейчас ей было лет пятнадцать на вид – худая, нескладная девица, бледная от постоянного недоедания. Боевую косу она выставила перед собой, крепко сжав древко: коса, оружие лишенных права носить мечи поселян, оставляла при умелом применении страшные раны. Ита собиралась нанести именно такие раны всем, кто ей встретится.

Пришла пора поиграть с огнем. С драконьим огнем.

Ита захихикала про себя, чтобы ее никто не мог услышать. Она не знала, сколько времени прошло с момента ее заточения в собственном разуме, в сумраке собственного детства, реальность оставалась скрыта от нее. Но она была жива и готова сражаться.

«Оборона без наступления обречена на неудачу», – говаривал когда-то отец, а Ита не собиралась сдаваться. Ни сейчас, ни позже, никогда вообще!

Она знала, что Темный дракон ищет ее, ищет настойчиво и бессонно; множество порожденных его разумом тварей, огромных, как вепрь, или мелких, словно муравьи, рыскали по закоулкам прошлого, стараясь выследить Ведьму. Только не так-то легко найти хозяина, спрятавшегося в своем доме, если он этого не хочет! А Ита была хозяйкой, Дракон – лишь вторгшимся в дом грабителем.

Конечно, рано или поздно он все равно ее отыщет, так пусть это будет там и тогда, когда она решит. В этой войне не будет примирения, не будет даже победителя и проигравшего. Просто один умрет, а второй – получит тело.

Тело – вот что нужно Темному Дракону больше всего. Пока он вынужден носить личину Северной Ведьмы. Он не может войти в полное могущество, не может трансформироваться в божество как должно – по какой причине, Ита доподлинно не знала, но без тела он обратился бы в призрак. Ему необходимо было хоть какое-нибудь, но воплощение. А Ита, живая и ничем в собственном разуме не связанная, мешала и потому должна умереть.

Баронесса Ормдаль с таким решением была категорически не согласна.

Из темной каморки под лестницей, которую никто не мог отыскать, она выходила на охоту за тварями Дракона – убивала, убивала и убивала, сама оставаясь невидимой. Росла. А из силы погибающих тварей – отвратительных многоножек, полупсов-полуящеров, муравьев и прочих подобных – Ита создавала кое-что для себя и для Дракона. О, это будет чудесный сюрприз, подарок, достойный бывшего любовника… Ита снова мстительно захихикала.

Где-то впереди, во тьме, раздался шорох; Ита замерла, боевая коса в руках слегка поднялась, готовясь нанести удар.

Темнота впереди сгустилась совсем уж непроглядно и вдруг зашевелилась, потекла, обретая форму. Темный Дракон чуял, что добыча его рядом, и спешил создать охотника, быстрого и беспощадного, того, кто наконец выследит неуловимую Ведьму в коридорах ее памяти.

Ита крепче сжала губы – она уже видела охотника, подобие громадной многоножки, чье тело сплошь усеяно бледно мерцающими в темноте глазками; шелест лапок по каменному полу вызвал у Ведьмы судорогу омерзения. Тем приятнее будет распластать тварь на куски!

Однако та оказалась то ли умнее, чем предполагала Ита, то ли быстрее, то ли смогла, в отличие от предшественников, вовремя заметить врага: не кинулась вперед, прямо на ждущее лезвие, а точным ударом хвоста обрушила на Ведьму скопившийся у стен коридора хлам.

Ита отскочила, ткнула косой, но многоножка с удивительным проворством уже вскарабкалась на потолок; миг – и она над головой у Ведьмы, чудовищные жвала щелкнули у правого виска, Ита едва успела отклониться. Боевая коса свистнула, описывая полукруг, но многоножка уже переместилась, с полок на голову баронессе посыпались надколотые горшки, треснувшие деревянные мешалки, прочая негодная утварь, которую скупой хозяин запретил выбрасывать.

Ах, ты так! Ита извернулась и прыгнула – прямо на стену, оттолкнулась – прыгнула еще выше, и вот уже пол и потолок поменялись местами, баронесса висела вниз головой; большого труда это не составляло, однако приходилось то и дело прыгать: остановишься – упадешь. Зато черная в бледную крапинку тварь оказалась прямо перед ней, среди колеблющейся от сквозняков пыльной паутины, в этом положении напоминавшей водоросли на мелководье.

– Это моя голова! – взвизгнула Ведьма. – Я здесь хозяйка!

Взмах косы – многоножка метнулась влево, прыжок – останавливаться нельзя! – еще один взмах, атаковать, не позволить ей напасть! Ита погнала тварь в глубину коридора, туда, где, она знала, кое-что уже приготовлено для Темного.

Прыжок вперед, прыжок, еще прыжок! Многоножка металась, уходя от свистящего лезвия, но пару раз жвала зацепили древко, слегка его расщепив.

Потолок под ногами Ведьмы задрожал; Темный почуял, что его тварь нашла-таки добычу и сошлась в поединке, и теперь сам спешил сюда.

Что ж, нам того и надо, главное – успеть!

Пришла пора поквитаться с ним – за все. Но не сразу, о, не сразу…

Ита вместо очередного размашистого удара словно бы замешкалась, прыгнула вбок без цели, будто выбирая позицию поудобнее и невольно открываясь; многоножка немедленно этим воспользовалась: неуловимо стремительно метнулась вперед, целясь в ноги противника.

Коса, обманчиво опущенная, резко ударила снизу, из очень неудобной позиции; нет, отец не учил Иту приемам оружного боя, баронским дочерям предназначалась единственная судьба – замужество повыгоднее. Она сама выучилась уже в Арморике, нанимая иной раз на последние гроши известных в городе бретеров; пусть они кривились, глядя на бледную магичку, которой пришла в голову блажь помахать клинком, однако ж дело свое делали.

Голова многоножки отделилась от туловища и полетела вниз, на пол; туда же мгновение спустя рухнуло бьющееся в судорогах тело.

Ита спрыгнула следом, двумя решительными ударами рассекла тварь на куски, тут же начавшие исходить непроглядно-черным дымом. Дым клубился над истаивающей тварью, не расточаясь, а собираясь во все более плотное облачко; стены и пол тряслись все сильнее, горшки и сковородки с грохотом сыпались с полок. Ита застыла посреди этого хаоса с косой наперевес и, к собственному изумлению, испытывала вовсе не ужас, не смятение, а предвкушение.

Наконец можно выйти из тени, не таиться, не замирать при каждом шорохе; можно бросить ненавистному врагу в лицо: «Защищайся!» – и сражаться.

И пусть боги, те, что превыше всех Древних, рассудят их!

Многоножка растаяла, а перед Ведьмой в воздухе повисла черная, плотная, тускло блестящая сфера.

Коса решительно рассекла темный шар, усилие воли – освободившаяся сила легко полилась в новую, заранее подготовленную для нее форму. Теперь посмотрим, кто кого, Великий Дракон…