Текст книги "Белая ворона"

Единороги не живут в неволе. Уже через несколько часов они впадают в тоску и вскоре после этого умирают. Тень знала это, а что такое тоска по свободе, ей предстояло еще узнать. А сейчас гнев вспыхивал в ней ледяным огнем. «Я убью первого, кто приблизится ко мне!» – поклялась она.

Между тем, со всех сторон к загону потянулись люди. Они опирались на забор, громко разговаривая, и тыкали пальцами в черного единорога, разъяряя ее еще больше. Она кидалась на каждое резкое движение, оскалив зубы и прижав уши, но веревки удерживали ее. Столбы качались так, будто вот-вот выскочат из земли.

Тень видела краем глаза, как женщина увела из большого загона обеих коз и коня, которые вырывались из рук и пятились, когда их проводили мимо единорога.

Пришли и родители ее первой жертвы. На миг пленница перестала беситься и посмотрела на них виноватым взглядом. Но в их глазах она прочитала только жесткую ненависть, желание мести и ни капли жалости.

Двое мужчин принялись отвязывать веревки от столбов, приводя Тень в бешенство. Она дернулась, и мужчина, уже отвязавший свой конец веревки и крепко державший его в руках, ударился о столб, перекинулся на живот и отлетел почти к ногам единорога. Она кинулась, было, чтобы убить его, но другой конец был все еще привязан к столбу, и только это спасло человека от смертоносных копыт Тени. За забором ахнули и затаили дыхание. Несколько мужчин быстро вбежали в ворота и, двигаясь вдоль самого забора, чтобы беснующаяся Тень не достала до них, направились к столбу. Они подняли мужчину на ноги, тот не пострадал. Один из подошедших, державший в руке большой бич, замахнулся им на Тень, но не достал. Резким и четким движением она изогнула шею, ухватила зубами сыромятную кожу хлыста и с силой дернула на себя. Человек не ожидал этого и упал навзничь, выпустив рукоятку бича. В то же время второй мужчина ухватился за конец веревки, которая змеилась теперь по земле, повторяя движения головы Тени. Сразу же несколько человек взялись за нее и потянули на себя, упираясь ногами. Тень брыкалась, вставала на дыбы, но с другой стороны защелкали хлысты, и удар за ударом посыпались на ее спину и ноги, оставляя на нежной коже вздувшиеся полосы. Вот уже вторая веревка отвязана, и без малого десяток мужчин изо всех сил тянули ее на себя. Тень бросилась на них, стараясь вырваться, но к ним спешило все больше подмоги. Ворота загона широко распахнули, и она метнулась, было, вперед, но множество рук растягивали ее в разные стороны, принуждая остановиться. Черная проделала несколько шагов от оставшегося сзади загона и увидела, что ее ждет. Дверь стойла открыта, рядом – снаряжение, предусмотрительно подогнанное и подтянутое ее молодым тюремщиком. Тень остановилась, поднялась на дыбы и попыталась миновать стойло, но люди налегали на веревки всем своим весом, к тому же, передние ноги Тени были связаны, и она не могла сильно упираться. Сзади побежали люди с хлыстами наготове, громко крича, осыпая ударами ее задние ноги. Боль заставила Тень двигаться вперед. Путы на передних ногах треснули и порвались. Послышались удивленные вскрики. Дверь сзади нее со щелчком задвинули на засов, дубовые перегородки, крепко вбитые в землю, почти касались боков единорога. Тень бешено мотала головой, силясь понять, где же она и как отсюда выбраться, и ею овладевал страх. Голову ее зафиксировали в одном положении, крепко привязав обе веревки к дубовым столбам стойла, и пленница с трудом могла видеть, что происходит вокруг, только щелкала зубами и в бешенстве пыталась укусить забор. Кто-то забрался на изгородь и с силой опустил седло на ее вздрагивающую спину. Несколько рук протиснулись через перегородку, пристегивая подпругу, которую мгновенно затянули до предела. Тень выдохнула, ее грудь сжали так, что захрустели ребра. Рывок – и затылочный ремень недоуздка с треском лопнул; единорог вскинула шею, освобождая голову. Развернуться было невозможно, и Тень схватила зубами тянувшуюся к ней руку. Крик боли едва не оглушил ее. Она сжала зубы еще сильнее, дернула на себя и, почувствовав, как солоноватый вкус крови наполняет рот, с отвращением выпустила человеческую плоть. Парень, которому принадлежала рука, со стоном отшатнулся прочь, держась за запястье здоровой рукой, и к нему сразу же подбежало несколько человек. Между тем мужчина, стоявший на табуретке около стойла, изловчился и схватил ее за рог. Тень не успела ничего сообразить, как голову с силой наклонили и несколько рук с обеих сторон втиснули в ее оскаленные зубы железный трензель, который тут же рванулся вверх и впился в губы. Голову снова растянули, но теперь было больно поворачивать ее: при малейшем движении трензель впивался и резал губы. Через решетчатую дверь перед собой Тень видела, как открывают первую дверь загона (вторая была чуть позади, образовывалось некое подобие стойла). Щелкнули засовы, и дверь перед единорогом распахнулась. Она рванулась вперед, чтобы скорее выбраться из страшной тесноты стойла, на ходу пытаясь скинуть давящее седло. Но трензель тут же с такой силой врезался в губы, что Тень едва не ослепла от боли. Хотела, было, упереться передними ногами в землю, но сзади снова защелкали хлысты, и ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Снова теснота, и снова ее голову растянули так, что ею невозможно было пошевелить. Краем глаза она видела, как молодой укротитель надевает сапоги, берет хлыст и идет к ней. Вот кто-то протянул ему острые шпоры, и он с благодарностью взял их и пристегнул к сапогам. Вот он взобрался на изгородь, и через секунду Тень почувствовала у себя на спине тяжесть его тела. Она вздрогнула и снова попыталась вырваться, но он быстро поймал стремена и натянул поводья. К растянутой чумбурами голове единорога протянулись две руки и, одновременно, с тихим щелчком отстегнули веревки. Голова пленного единорога теперь была свободна, и Тень обернулась, чтобы укусить прижатую к ее боку ногу юноши в потертом кожаном сапоге. Но резкий рывок поводьев резанул губу трензелем, и вороная откинула шею назад, чтобы избавиться от боли. Люди по обе стороны отпрянули от изгороди. Сбоку приблизился черноволосый и щелкнул засовом. Дверь распахнулась.

Чувствуя, что свободна, Тень молнией выскочила наружу, обнаружила, что находится в большом загоне и помчалась по краю, разминая затекшие ноги, но вдруг рывок поводьев осадил её. Трензель врезался в губы. Она затормозила и попятилась, чувствуя, как всадник чуть пошатнулся, но упруго выпрямился в седле. Поводья ослабли, шпоры легонько кольнули ее в бока. Тень замерла на месте, ничего не понимая. Шпоры кольнули сильнее, но черная не двинулась с места. Боковым зрением она видела, как юноша занес вверх руку с хлыстом. Через секунду он опустился на круп Тени с громким щелчком. Одновременно шпоры сильно впились в бока. «Ах, вот как!» – подумала Тень, вспыхивая гневом. Разъяренная, рванулась вперед, внезапно остановилась и развернулась. Трензель резал уголки рта. Правая шпора колола. Хлыст снова опустился на круп. Она взмыла вверх, почти оторвав задние копыта от земли и пошла танцевать по всему загону. Трензель разорвал ей губы, шпоры прокололи бока до крови. Хлыст каждые пару секунд опускался на ее круп, на ее взмокшую шею, оставляя следы. Жалости к юноше как не бывало. Бестия вскинула голову, ударив своего обидчика затылком в нос, и он от неожиданности выронил хлыст. Затем, превозмогая жгучую боль в губах, быстрым движением шеи и головы вырвала из его рук поводья. Он изо всех сил вцепился в гриву, но это не спасло его. Она рванулась в сторону, подкинув себя задними ногами. Подпруга затрещала. Юноша сполз на бок, изо всех сил цепляясь за гриву и теряя стремена, Тень же понеслась прямо на изгородь. Люди с криками бросились в разные стороны. Безусловно, забор был слишком высок, чтобы лошадь или олень могли его перепрыгнуть, но единорогу такая высота была вполне по силам. Она слышала топот своих копыт, вдыхала взвивавшиеся вокруг клубы пыли, через которые почти ничего не было видно, кроме тусклого силуэта изгороди, быстро приближающейся и проясняющей свои очертания. Вот она уже совсем близко. Тень чувствовала, как пальцы всадника на ее гриве судорожно сжались, как его ноги изо всех сил сдавили ее бока: он понял, что его ждет. В какой-то миг он попытался поймать поводья, но бросил это дело, понимая, что, даже если успеет набрать повод, то свернуть единорога в сторону точно не удастся. Грубо вытесанные балки забора были совсем близко, и Тень могла разглядеть каждый гвоздик на их поверхности. Она приостановилась, подобрав под себя задние ноги, и с силой оттолкнулась ими от земли. Послышались вздохи изумления и крики ужаса. Никто не мог пошевелиться, все зрители будто приросли к земле. Тень черной молнией взлетела вверх, чувствуя, как всадник охнул и, не успев наклониться вперед, откинулся на круп и едва не свалился с ее спины. Это нарушило гармоничное распределение силы тяжести прыжка-полета Тени, и она, перенеся передние ноги через изгородь, не сумела перенести задние. Осознание безысходности и страх захлестнули ее. Задние ноги на лету зацепить за изгородь, которая треснула и раскололась, чудом не поранив единорога. Тень потеряла равновесие и, повернувшись в воздухе, тяжело упала на бок, проехав по инерции еще полметра по земле. С треском лопнула подпруга, и седло упало с ее спины. В глазах потемнело, в голове будто бил огромный молот. Она уронила голову в песок, и из ноздрей ее тонкими струйками потекла кровь, перемешиваясь с пылью.

ГЛАВА 12

Она лежала в пыли посреди повисшей в воздухе тишины. Ничто не шевелилось, не издавало ни звука. В глазах было темно, после сильного удара сводило мышцы. В голове помутилось, и в какой-то миг единорог почувствовала необъяснимую легкость и свободу, как будто ничто не удерживало ее на земле. Она отделилась от тела и взмыла вверх навстречу звездам, невесомая, как облачко. Боль прошла, и душу заполнила нескончаемая радость, делая ее полет еще легче и радостнее. Эта радость могла сравниться лишь со счастьем давно утерянного прошлого. И, как только возникла мысль о минувшем, перед ее глазами понеслись цветные видения, живые воспоминания. Вот она играет с матерью на теплом весеннем солнышке, вот резвится под серебристыми лучами луны, гоняя светлячков, а Лучезарная весело смеется, наблюдая за нею. Вот светлячки превращаются в капли воды, падающие с весенних деревьев, а они с матерью стоят у лужицы такой воды и любуются своим отражением. На какой-то миг перед Тенью возник расплывчатый белый силуэт высокого гордого единорога – ее отца. Силуэт прояснялся по мере того, как она вглядывалась в него, и скоро стал совсем четким, так что она в мельчайших подробностях могла рассмотреть его. Глаза отца были широко раскрыты, в них отображались отчаянье и страх. Он сказал что-то, круто развернулся и исчез. Она хотела, было, последовать за ним, но картина сменилась, и Тень уже стояла посреди поляны, наблюдая, как исполинский черный единорог разбрасывает в стороны серые волчьи тела, а у его ног лежит, распластавшись по земле и истекая кровью, ее собственное тело. Лицо воина приближалось и скоро заполнило все поле зрения. Он глядел на нее с укором. Вдруг профиль его стал изгибаться, голова уменьшаться, а шерсть постепенно светлеть, и вот уже перед нею голова Радужного, холодно глядящего ей в глаза и отчетливо произносящего слова: «У тебя ледяное сердце…». Она отвернулась, но наткнулась на испуганный взгляд девушки, рот которой был перепачкан кровью, а губы смыкались и размыкались, судорожно хватая воздух. Лица обступили Тень со всех сторон: ласковые глаза матери, полный отчаяния взгляд отца, ненавидяще-боязливый – матери Радужного, укоризненный взгляд Светокрада, беспокойный – Радужного, искаженное болью лицо девушки и еще сотни и тысячи лиц и, наконец, ее собственный взгляд, ледяной и пронизывающий. Ее лицо – горделивое и совершенное лицо Тени. Она заглянула в свои синие глаза и, не выдержав, отвернулась. Как невыносимо смотреть в эти холодные, безжалостные бездны! В них не было ничего живого, только лед.

Вдруг бесформенное тело ее налилось свинцом, не давая лететь дальше, увлекая вниз с постепенно нарастающей скоростью. Видения проносились перед нею в обратном порядке с огромной быстротой. Она металась, изо всех сил пытаясь преодолеть свою тяжесть и снова взлететь, но не могла, и со всей горечью осознала, как же ничтожна, как мала и слаба ее хрупкая душа в сравнении с этим всепоглощающим пространством. «Нет! – кричала она, выбиваясь из сил. – Не возвращай меня туда, не надо!..» Но пространство было неумолимо. Оно затягивало ее, будто черная дыра. Тень зажмурилась, ожидая неминуемого.

Раскрыв глаза, Тень не сразу поняла, где находится. Ноздри были забиты песком, и она с силой выдохнула, чтобы очистить их. Все тело ломило. Губы сводила боль, во рту стоял невыносимый вкус крови. Она сжала губы, подавляя рвущийся наружу стон боли, и, не поднимая головы, осмотрелась.

В полуметре от нее сидел на корточках светловолосый мужчина, держа в руках недвижимое тело белокурого юноши. Голова того безвольно моталась, глаза были закрыты, одежда пропиталась пылью, а правая нога изогнулась на песке под неестественным углом Мужчина беспокойно, дрожащими руками подносил пальцы к губам и носу сына, наклоняясь над ним.

Вокруг стояла тишина, настолько гнетущая и звенящая, что единорогу показалось, что она потеряла слух. Но судорожный всхлип принес облегчение внезапному испугу, и она вывернула голубое око, чтобы посмотреть наверх. Толпа окружила их, взяв в плотное кольцо. На лицах читался страх. Чуть подавшись вперед, стояла на коленях женщина, мать юноши, прижав руки к побелевшим губам. Глаза ее были расширены, по бледным щекам ручьями стекали слезы.

Тень не знала, что делать. Боль мешала сосредоточиться. Ненависть к этим людям жгла сердце. Они держали ее, касаясь зловонными руками ее черной шерсти, надели на нее ремни, испачкали пылью и кровью! Но она боялась, боялась, хоть и не отдавала себе в этом отчет. Она боялась пошевелиться, чтобы не привлечь к себе внимания. Все тело ее напряглось, все внутри натянулось и замерло. Вдруг отец парня резко выпрямился с облегчением на лице, носок его сапога громко теранулся о землю, и это движение, этот неожиданный звук стали теми ножницами, что обрезали сдерживающую нить в напряженной пружине тела и разума вороного единорога.

– Он жив! – воскликнул светловолосый, и крик его потонул в общем возгласе.

Тень не помнила, как вскочила: земля и пыль вдруг оказались где-то внизу, а люди сгорбились и стали ниже. Толпа в ужасе отшатнулась. Многие прижали руки к губам и побледнели. Другие перекрестились.

– Боже!

– Она ЕЩЕ ЖИВА!

Тень стояла посреди круга, который снова погрузился в молчание. Единорог медленно подняла голову, свысока глядя на людей ненавидящими глазами. Она была похожа на загнанного в угол зверя, который, оскалив клыки и поклявшись ни за что не сдаться живым, ждет только резкого движения, чтобы начать отчаянный бой. Крепко сжав зубы, забыв об удилах, до сих пор раздирающих ей губы… Мокрая от пота и грязная от пыли грива угрожающе свисала на шею, ниспадала на глаза… Тень была готова ко всему.

Светловолосый, находившийся рядом с сыном, был ближе всего к разъяренному единорогу. Он не смел пошевелиться и только сильнее сжимал плечи юноши, будто боялся выронить его. Вдруг он выпустил из объятий недвижимое тело сына, мягко опустил его на землю и медленно выпрямился, сжимая в руке камень. Он посмотрел в глаза единорогу, но, не выдержав, отвел взгляд.

– Ты едва не убила моего сына,– сказал он тихо, но отчетливо,– так что же тебе стоит убить меня?

Он гневно взмахнул руками, но Тень не шелохнулась.

– Один из нас сейчас отправится к чертям, – сказал человек еще тише,– и я сделаю все, чтобы это была ты, скотина!

И он метнул в нее камень. Реакция Тени была молниеносной. Она прыгнула в сторону, но запуталась ногами в свисающих поводьях уздечки и упала. Встать она не успела. Люди с громкими криками бросились к ней, на ходу подбирая палки и плети. Удары посыпались один за другим, разрывая ее кожу до кровавой пены. Единорог силилась встать, но тут же пинками ног ее опрокидывали снова. Силы ее истощались. Она понимала, что очень скоро опустит голову и позволит избить себя до смерти.

В общем гуле никто не услышал на дороге топота копыт. Через несколько секунд в открытые ворота галопом ворвался великолепный вороной жеребец, неся на спине хрупкую девушку с длинными темно-каштановыми волосами, развивающимися на ветру. Всадница была одета в грубые штаны и рубашку, обута в высокие, до колен, сапоги. Она слегка подалась назад, и конь затормозил на всем скаку. Девушка недоуменно обвела взглядом двор и, легко спрыгнув с коня, направилась к толпе. Конь остался спокойно стоять на месте, но когда кто-то из гостей подошел взять его под уздцы, злобно прижал уши и едва не отхватил зубами руку наглеца.

Девушка пробиралась сквозь толпу.

– Кончаем с ней, неси топор! – услышала она голос отца.

Несколько секунд прибывшая созерцала открывшуюся ей зверскую картину, затем, побледнев, крикнула громким и звучным голосом:

– Довольно!

Вокруг стало тихо. Затем по толпе пробежал шепот, и люди расступились перед девушкой. Она прошла к поверженному единорогу, придавленному к земле тяжелыми сапогами крестьян. Черная жертва хрипло дышала, уронив голову в песок, ее пыльные бока покрылись пеной, изо рта и ноздрей шла кровь. Девушка подошла еще ближе, большими глазами глядя на единорога. Вдруг отец схватил ее за плечи и отшвырнул прочь.

– Прочь! – крикнул он.– Тебя здесь не хватало! Иди, позаботься о брате, а об этой твари мы и сами позаботимся!

Вокруг послышались одобрительные крики. Светловолосый взял из рук подошедшего мужчины топор и приблизился к Тени, которая слабо попыталась встать, но была вновь повержена в пыль ударом сапога. Однако девушка вновь возникла перед палачом.

– Ты не убьешь ее! – сказала она. – Никто из вас не убьет ее! Боже, что я вижу! Единорог, святой единорог приходит доброй вестью и находит смерть!

– Этот чертов единорог принес нам лишь беды и смерть!

Отец схватил свободной рукой плечо девушки и вновь оттолкнул ее прочь. Две пары крепких мужских рук тотчас же сомкнулись на ее запястьях, удерживая от попыток броситься к зверю, и потащили девушку прочь через толпу.

– Тебе лучше этого не видеть, – сказал один из мужчин, тащивших ее.

Однако она резко извернулась, ударила локтем в живот одного мужчину и, сунув в рот два пальца освободившейся руки, громко свистнула. Прежде чем ее схватили снова, в толпу вломился большой вороной жеребец и, раскидывая тех, кто пытался ему помешать, через мгновение был рядом с хозяйкой. Она одним прыжком вскочила в седло и направила коня прямо в гущу толпы. Оказавшись рядом с отцом, который уже занес топор над единорогом, выхватила оружие из его руки и, раскрутив, забросила далеко прочь. Конь отодвинул людей от Тени, которая, шатаясь, поднялась, едва почувствовав свободу. Ноги ее дрогнули, и она едва не упала снова. Сил у нее уже не оставалось, но какими-то чудом она все же устояла на ногах и развернулась, тяжело и хрипло дыша. Вокруг снова образовался круг. Даже вороной жеребец при виде ее отскочил в сторону и едва не бросился прочь, но был удержан своей молодой всадницей.

Девушка соскочила с седла и, не дожидаясь, пока ее снова схватят, двинулась к единорогу.

– Стой! – вскричали вокруг. – Ты сошла с ума! Она убьет тебя!

Однако Эра будто не слышала их. Она вышла из толпы и посмотрела прямо в глаза единорогу, который немедленно опустил свой рог и приготовился. Шея девушки беспомощно белела перед черным острием.

– О, мудрейшее создание, – сказала девушка, не поднимая глаз. – Позволь мне приблизиться к тебе! Я не причиню тебе вреда.

Эра выпрямилась. Тень стояла все так же угрожающе, выставив вперед рог. Ее голова была опущена почти до самой земли, ноги для устойчивости разведены в стороны, тело ежесекундно сотрясала дрожь.

– Глупая девчонка! – крикнул светловолосый. – Вернись, если тебе жизнь дорога!

Но девушка выпрямилась и, открыто глядя в голубые глаза единорога, двинулась вперед. Она подошла совсем близко. Сердце в ней так и прыгало, но она всеми силами старалась не выдать волнения. Рог единорога почти уперся в шею девушки, и она остановилась под пронизывающим взглядом голубых глаз.

– Сумасшедшая! – ахнула мать.

Но Тень не ударила. Вместо этого она медленно подняла голову вверх, позволив девушке приблизиться к себе. Обрывки повода висели перед нею, но Эра и не подумала взять единорога под узды, как лошадь. Она осторожно прикоснулась пальцами к черной дрожащей шее. Увидев, что это не пугает Тень, провела ладонью по грязной шерсти, затем все так же медленно потянулась к окровавленным губам, потом еще выше, мягким движением расстегнула подбородный ремень и аккуратно, стараясь не мельтешить перед глазами, дотронулась до затылка единорога, мягко сняла уздечку и бросила ее на землю. Затем положила руку на черную холку и, не спеша, двинулась вперед. Тень как будто прочитала ее мысли и послушно пошла за нею, припадая на все четыре ноги, не глядя на расступавшихся перед ними людей, молча доверившись своей юной спасительнице. Толпа пошла за ними, но девушка обернулась.

– Не насмотрелись еще? – спросила она. – Мало вам зрелищ?

И пристыженные люди остались стоять на месте.

ГЛАВА 13

Они прошли через весь двор за сарай и за пастбище. Там стоял небольшой покосившийся домик с заборчиком и маленький загон с травой. Тень проследовала за девушкой в загон и остановилась там, чувствуя, что рука соскользнула с ее холки.

– Боже, что они с тобой сделали! – со слезами на глазах прошептала Эра, глядя на единорога. – Но не бойся, больше никто тебя не обидит.

Она отошла к воротам загона и чуть прикрыла их.

– Я не буду закрывать дверь, чтобы ты не чувствовала себя в плену. Все равно никуда не убежишь в таком состоянии… Я принесу воды, – Эра словно бы разговаривала сама с собой.

Она ушла за угол. Тень осталась одна. Убежать? Как раз представился случай, которого она так ждала! Единорог посмотрела на свои дрожащие ноги. Нет, в таком положении все равно не выжить. Она не сможет даже нормально ходить. К тому же, девушка явно не желала ей зла. Да и терять было нечего.

Через несколько минут спасительница вернулась, с трудом неся два полных ведра воды. Следом за ней послушно шел ее вороной жеребец. Эра улыбнулась единорогу, расседлала коня и поставила перед ним ведро с водой, в котором он тут же утопил губы. Отнесла седло и уздечку в домик, вернулась и поставила второе ведро с водой перед Тенью, не переставая разговаривать тихим, спокойным голосом. Затем снова ушла. Вода и ведро пахли человеком. Преодолевая отвращение, Тень все же осушила его до дна и огляделась. Девушка уже живо шагала к ней с огромной охапкой чистой соломы, за которой ее саму почти не было видно. Она положила солому в угол загона, аккуратно разровняла ее руками и выпрямилась, смахивая с рубашки прицепившиеся соломинки.

– Отдохни, – сказала она, – можешь спать спокойно. Тут тебя никто не обидит.

Она подозвала коня, взяла ящичек со щетками и исчезла за домиком. Тень огляделась вокруг. Отсюда не было видно дороги, и это радовало. Единорог подошла к соломе и понюхала ее. Опять этот тошнотворный, этот ужасающий запах человека! Дверь все еще открыта… Но Тень подогнула дрожащие ноги и легла в солому, стараясь спрятаться в ней, как когда-то, будучи малышкой, пряталась в сухих листьях, дожидаясь прихода матери. Чтобы восстановить силы, нужен был сон. Изнеможение дало о себе знать, и она смогла все же закрыть потяжелевшие, усталые веки и уснуть, несмотря на тревожное чувство беспомощности и беззащитности. Спала чутко, но долго и без сновидений, часто сон переходил в болезненную полуявь, полную страха перед окружающими ее опасностями.

Когда она открыла глаза, первым, что увидела, был большой тюк душистого сена, лежащего прямо перед глазами. Помедлив в нежелании поднимать голову, чтобы не вызвать новую боль, Тень все же встала на ноги и отряхнулась. Не надо говорить, как болело ее тело. Голова раскалывалась на куски, а засохшая кровь забила ноздри, заставляя чихать и мотать головой.

Около загона на стуле сидела юная спасительница. На коленях у нее лежала тарелка с едой, а в руках она держала вилку и нож. Неподалеку пасся вороной конь, искоса поглядывал на хозяйку и единорога большими темными глазами. Девушка увидела, что единорог проснулся, отложила тарелку в сторону и подошла к загону. Войдя в него, она замедлила шаг и стала медленно и осторожно приближаться к вороной. Тень презрительно фыркнула: она ненавидела, когда к ней так приближались. Если существо подкрадывается, оно может напасть. Единорог повернула голову навстречу девушке.

– Не бойся, – сказала она, – ты не причинила зла мне, а я не трону тебя.

Девушка вздрогнула и остановилась, будто не веря своим ушам. Она провела тыльной стороной ладони по лбу, словно проверяя, нет ли у нее жара.

– Все же надо было надеть шляпу, – пробормотала она, – вот и перегрелась…

И она снова двинулась вперед, все так же осторожно и медленно. Это начинало раздражать единорога.

– Я же сказала, не бойся, – повторила Тень.

Девушка снова остановилась, во все глаза глядя на Тень.

– Ты… говоришь? – спросила она неуверенно.

– Глупый вопрос, – ответила Тень, – ты ведь прекрасно меня слышишь.

– Ммм…

Девушка явно растерялась. Она снова провела ладонью по лбу, затем поднесла пальцы к губам и опустила руку вдоль тела.

– Ты, наверное, голодна? – проговорила она неуверенно.

– Так и есть.

– Почему же ты не ешь? – спросила девушка, указав на тюк сена.

Тень повернула голову, взглянув в направлении ее руки.

– Есть? Вот это? – она снова обернулась к девушке.

– Да… – ответила та и почему-то покраснела.

– Ты, никак, смеешься надо мной?

– Нет… Я… Ммм… – она совсем растерялась.

– Я не ем подобных трав.

– Скажи, какие травы ты ешь. Я принесу.

– Сомневаюсь. Этих трав тебе не найти.

– Что же делать?

– Как стемнеет, я пойду в лес.

– Я с тобой. Мало ли…

– Ты считаешь, что я не смогу защитить себя?

– Боже, нет! Но ты еще слишком слаба, на ногах едва держишься! А вдруг споткнешься, ногу подвернешь! А люди тут скоры на суд.

Единорог смерила девушку взглядом.

– Так и быть. Пойдем вместе.

– Давай я тебя почищу хоть…

Тень посмотрела на себя и вздохнула.

– Я приму твою помощь, – ответила она.

Эра медленно вышла из загона, обернулась и исчезла за углом. Тень проследила за ней взглядом, затем повернулась и прошествовала вдоль забора до изгороди.

– Подойди ко мне, – сказала она коню.

Она только сейчас заметила, что он был странно похож на нее, и к тому же, масть его была такой же, как и ее, разве что более тусклой.

– Как тебя зовут? – спросила она, когда жеребец подошел и склонил голову в поклоне.

– Они зовут меня Вороном, – ответил конь, подняв голову и глядя куда-то на плечи Тени.

– Кто они? – спросила Тень.

– Хозяева, – ответил ворон, – люди.

– Ты служишь им?

– Меня кормят, чистят… Нет, я не всем позволяю подойти близко. Только вожаку и ее семье. А на спине не ношу никого, кроме вожака.

– Вожак – это робкое создание с именем Эра? Почему ты подчиняешься ей?

– Потому что она сильнее и мудрее и накажет за неповиновение.

Тень молча отвела взгляд и посмотрела поверх его головы на желтеющие листья небольшой яблони, сплошь усеянной румяными плодами.

– Вожак хочет помочь вам, – внезапно сказал Ворон. – Она будет любить и кормить вас. Иногда будет выпускать вас побегать по полю. Это лучше, чем свобода.

– Что ты знаешь о свободе, раб? – ответила Тень презрительно. – Иди и продолжай служить своему господину.

От ее слов конь вздрогнул и, пятясь, отошел. «Чужая воля никогда не заменит свою, – подумала Тень. – Никогда!»

Послышались шаги. Эра вышла из-за угла, горбясь под тяжестью двух ведер с водой.

– Я подумала, что тебе захочется пить.

Тень с отвращением посмотрела на ведра и отказалась. Тогда девушка поставила одно ведро перед своим конем, взяла коробочку со щетками и второе ведро и направилась к загону.

– Давай-ка выйдем из загона, чтобы не пачкать тут, – сказала она единорогу.

Тень горделиво миновала ворота и остановилась в тени той самой яблони, что привлекла ее внимание. Девушка поставила рядом с ней ящик и ведро.

– Постой смирно, – попросила она.

– Ладно, – ответила Тень.

– Боже, что это у тебя?! – воскликнула Эра, указав на шею единорога.

Тень не ответила.

– Я постараюсь его вытащить. Пожалуйста, потерпи.

И девушка, проведя рукой по шее Тени, взялась за заляпанную кровью рукоятку ножа, торчащую из ее тела. Единорог вздрогнула от боли и оскалила зубы, но все же заставила себя смириться с прикосновением чужой руки к больному месту и терпеть эту боль. Резким движением Эра выдернула ножик и бросила в траву. Тень не шелохнулась. Из раны засочилась кровь. Девушка быстро достала из ящика аптечку, промыла и перевязала рану. Затем взяла большую тряпку и, сполоснув ее в воде, стала проводить по шерсти Тени, смывая грязь и кровь. Ноющие синяки и шишки она смазывала чем-то, что приятно холодило и успокаивало боль.

– Твое имя… – проговорила Тень.

Изогнув свою прекрасную шею, она наблюдала за тем, что делает девушка.

– Эра, – продолжила та, осторожно смывая грязь со спины единорога.

– Эра, – повторила Тень, – я помню это имя….

– Может быть, ты где-то слышала его. Имена повторяются.

Тень помолчала. Она вспомнила, как когда-то, давным-давно, вывела из лесу девочку с таким же именем.

– Наклони-ка голову,– услышала она голос девушки.

Она наклонила голову, и через несколько секунд по ее гриве потекли струйки воды. Помыв гриву, Эра отжала из нее лишнюю воду и распрямила, чтобы длинные пряди скорее высохли. Затем она взяла тряпку поменьше и, обмакнув ее в мутную воду, поднесла к голове единорога. Однако Тень вскинула голову и отстранилась от тряпки.

– Ты хочешь мыть мое лицо той же зловонной водою, в которую опускала грязную и окровавленную тряпку?! – вскричала она с негодованием.

– Хорошо, я наберу свежей воды, – ответила девушка и, опорожнив ведро в траву, скрылась с ним за углом домика.

Тень фыркнула и принялась изучать ящичек со щетками, лежащий прямо перед нею. Обнюхав различные гребешки, она заглянула в аптечку и поморщилась от резкого запаха. Затем бросила взгляд на свои бока и критически поправила языком торчащие шерстинки. «Не совершенство, – подумала она, – но все же лучше, чем ничто. Как долго еще придется это выносить?»