Текст книги "Белая ворона"

– Так и не исчезли, – сказал он, – и остались мне на память. Не исчезли сами и не дали забыть о тебе.

Ветерок набежал на единорогов, заставив его гриву колыхаться, а ее – извиваться черными волнами. Радужный подошел еще ближе и остановился рядом, скользя взглядом по белым цветам.

– Она была великолепна, твоя мать. Глупо это отрицать и горько осознавать, что моя мать, хоть и была старше, но не была мудрее.

– Мама была единственным существом, которое я любила, и которое любило меня…

Белый единорог поглядел на черного, глаза его при этом грустно и сочувственно блеснули. Заметив, что Тень наклонилась и отвела взгляд, Радужный снова посмотрел на могилу. Ветер откинул его гриву назад, обнажив изящный горделивый профиль и точеный лоб. Он тоже знал эту историю.

ГЛАВА 7

Лето, второе в жизни маленькой Тени, выдалось жарким и засушливым. Травы было вдоволь, и доходила она до самых колен единорога. Мать с дочерью быстро пришли в себя после зимы и весело жили вдвоем в родном лесу. Каждую ночь вместе играли, резвились, гоняли мотыльков и любовались мерцающими звездами. То время было самым радостным в жизни Тени. Она успела свыкнуться с тем, что ее не любили, и с матерью ей никогда не было одиноко: Лучезарная старалась делать все, чтобы жизнь дочери была счастливой и беззаботной. Тень очень гордилась своим отражением в заводи и перестала обращать внимание на вороной окрас. В то лето она очень многому научилась у своей матери. Лучезарная обучала ее всему, что знала и умела сама. Она учила ее сражаться, прятаться, скрывать следы, распознавать запахи, выбирать тропы, познавать секреты трав, общаться с другими животными, что был, порою, очень тяжело. Но всякую науку Тень познавала с легкостью и радостью и часто пела для своей мамы, которой это было не дано. Уже к концу первого месяца лета Тень была неплохим следопытом и нередко соревновалась с матерью, разыскивая её в лесных чащобах. Лучезарная несколько раз водила дочь за пределы родного леса и показывала различные интересные и опасные места. Она учила, что в жизни надо всегда быть начеку и готовой к любой ситуации, что имена и обличия бывают обманчивы, что спокойствие и бесстрашие всегда окупятся, и что честь свою надо отстаивать всеми силами. Тень много узнала от матери, ловила каждое её слово, делилась своими мыслями, и благодаря Лучезарной становилась сильной и уверенной. Они хорошо понимали друг друга и пережили вместе немало приключений, порою даже опасных, но никто из них и не подозревал, что час расставания близок.

В один из солнечных летних дней, полный щебетания птиц и стрекотни кузнечиков, ничто не предвещало беды. Тень весело шла рядом с матерью, радуясь, что можно погулять при свете дня. Она подпрыгивала и дурачилась, весело смеясь. Лучезарная глядела на дочь и улыбалась. И была счастлива.

– Когда-нибудь я покажу тебе море, – сказала она ласково, – тебе очень понравится.

– Море? – повторила Тень. – Что это такое?

– О, это прекрасное синее озеро, но воды его уходят за горизонт и не имеют границ. Оно похоже на Небо, и Небо отражается в нем. В море живут диковинные звери, один плавник которых вдвое больше твоего роста. Твои глаза, Тень, твои глаза похожи на море.

– Почему мы не можем летать, как птицы? – спросила Тень, мечтательно взглянув на Небеса.

– Можем, – ответила ей мать, – мы можем все. Ты поймешь, что бывают времена, когда и единороги летают. Небо, оно ведь живое. И если ты не можешь подняться к нему, то Небо придет к тебе само.

– Мы всегда будем вместе? – спросила Тень, наивно заглядывая в глаза матери.

– Да, мы всегда будем вместе, – ответила мать.

Они шли через сияющую зелень леса, то и дело попадая под одинокий солнечный луч, пробившийся из-за густых древесных крон. Тогда шерсть Лучезарной вспыхивала белым огнем так ярко, что Тень щурилась, глядя на нее.

– Опасно ходить вот так днем, – сказала Лучезарная, – но иногда это бывает так прекрасно… Но все-таки ночь для прогулок лучше подходит. Ночью раскрываются души и меркнет дневная оболочка, наружу под покровом тьмы выходят секреты и истинная сущность всего живого.

Тень внимательно слушала мать, шла с нею рядом и любовалась изумрудным полумраком леса.

– Когда ты рядом, птицы поют нам, – сказала она задумчиво с грустной ноткой в голосе, – а когда я одна – замолкают и прячутся, едва завидев меня.

– Они боятся, – ответила мать мягко, – тебе придется потрудиться, чтобы завоевать себе добрую славу.

Тень и сама знала это. Она успела привыкнуть к тому, что никто, кроме матери, не любил и не уважал ее.

Увлеченные разговором, они вышли на небольшую округлую поляну, усеянную многочисленными цветами. Разноцветные бабочки не спеша порхали в воздухе, взмахивая тонкими крыльями, танцевали в дуновении ветерка и садились на цветы. Полосатые шмели жужжали, мохнатыми шариками крутились в воздухе и собирали пыльцу, чтобы разнести ее по другим цветам на прозрачных крыльях. От благоухания кружилась голова, а в глазах рябило от разноцветных цветочных лепестков. Тень хотела, было, беззаботно выбежать и порезвиться, но мать преградила ей дорогу.

– Никогда, – сказала она строго и четко, – никогда не забывай об осторожности!

Оставив дочь в кустах, Лучезарная осмотрелась и, только убедившись, что вокруг никого нет, позволила ей выйти. Они резвились и играли в догонялки, и шерсть белого единорога искрилась, словно зеркальная гладь озера, отражающая солнечный свет. Запыхавшись, мать легла в тени, чтобы не так сильно привлекать к себе внимание, а Тень улеглась рядом.

– Смотри, не перегрейся, – весело сказала ей мать.

Тень улыбнулась в ответ. Счастье заполнило ее душу, она перевернулась на спину, согнув ноги в коленях и подставив грудь и живот летнему солнцу. От яркого света пришлось сладко зажмурить глаза. Мать положила голову на траву и задремала, но это не мешало ее ушам синхронно поворачиваться в сторону малейшего шума. Маленький черный единорог сначала долго смотрела на свою маму с лаской и любовью, затем перевела взгляд на ясное синее Небо и солнце, потом на весело щебетавшую птичку, которая от ее взгляда вспорхнула и улетела. Ничуть не обидевшись и прекрасно понимая бедную птаху, Тень почувствовала желание запеть и вернуть птичку обратно. Сначала тихо, незаметно, с перерывами, а потом и громко, во весь свой прекрасный голос:

Милее нам Луна в ночи,

Чем ясный Солнца свет.

Во тьме заметней свет свечи,

Чем днем, где мрака нет.

В ночи безлунной свет ясней,

А днем он не видим

Душа-свеча, ее огней

Свет хрупок, нелюдим.

Но расплескает блеск ее

Горячий Солнца свет

И Солнце яркость не уймет,

Растенью дав обет.

Зато в ночи Луна зажжет

Блаженный лик во тьме,

Огонь души, он оживет,

Воспрянет на Земле,

Освободившись от оков,

Направится в полет.

И, позабыв оковы снов,

Опять в себя уйдет,

Лишь только розовый восток

Воспрянет ото сна,

И Солнца золотой мосток

На гладь бросит Весна.

Лучезарная наслаждалась ее песней, полуприкрыв глаза, и только ее маленькие уши выдавали внимание. Птичка, что так испугалась взгляда Тени, теперь порхала у нее над головой, подпевая песне. Когда Тень замолчала, птичка умчалась в Небо, унося с собою мелодию. Малышка наблюдала за нею и радовалась. Ей тоже хотелось взлететь в Небеса.

– Вот так, шаг за шагом, ты и добьешься признания, – сказала Лучезарная, не раскрывая глаз.

Немного погодя они спустились к журчащему ручейку, чтобы напиться прохладной вкусной воды. Ручеек начинался от источника, бившего прямо из-под земли, и питал растения, буйно разросшиеся вокруг него. Единороги постояли, наблюдая за искрящимся движением воды, преодолевающей камушки и несущей куда-то листики, прутики и лепестки цветов. Там, где поглубже, иногда блеснет серебристым хвостом маленькая рыбка и тут же снова скроется из виду. Насладившись зрелищем, они пошли к южным границам своей территории, где много полян и откуда ближе всего было их укрытие.

Внезапно мать замерла, усиленно втягивая носом воздух. Уши ее были направлены вперед.

– Тихо,– сказала она взволнованно.

Что-то было не так, и Тень чувствовала это. Она застыла рядом с матерью, глядя туда же, куда смотрела Лучезарная. Сперва малышка ничего не заметила, но внезапно увидела два хищных желтых глаза, а потом и всего огромного самца-льва, припавшего к земле и готового к прыжку. Его грива была длинна и пушиста, а лапы сильны и тяжелы. Это был немолодой лев, сильный и опытный воин.

От испуга Тень попятилась.

– Стой! – приказала мать. – Не двигайся!

Тень послушно застыла на месте, хотя сердце ее готово было выскочить из груди. Послышалось глухое рычание. Лучезарная медленно изогнула шею, наставляя рог на зверя. Тень тоже приготовилась к бою, но мать остановила ее:

– Нет, отходи назад! Медленно!

Тень повиновалась. Она видела, как зрачки хищных глаз поворачиваются вслед за нею. Лев медлил. Видимо, размышлял, стоит ли атаковать черного единорога. Эти желтые глаза гипнотизировали Тень, от них нельзя было оторвать взгляда. Сердце бешено билось в груди, ноги предательски дрожали. Камень, так некстати подвернувшийся под ногу Тени, предопределил ход событий. Тень споткнулась. Лев прыгнул на нее, но чуть не налетел на метнувшийся в воздухе рог Лучезарной, и отскочил в сторону. Издав гневный воинственный звук, похожий на злобный рык, Лучезарная бросилась на врага, низко опустив голову и целясь рогом прямо в его сердце. Нет никого страшнее матери, защищающей свое дитя от опасности. Лев успел увернуться, рог прошел в сантиметре от его шеи. Шерсть хищника поднялась дыбом, страшные клыки были обнажены и светились внушающей страх белизной. Этот лев явно уже имел дело с единорогами и потому знал, что делает. Увернувшись от очередного выпада, он поднырнул под рог и бросился на грудь противницы. Лучезарная вовремя заметила его маневр и успела поднять голову, иначе бы ей тут же пришел конец. Резко встав на дыбы, она с силой отбросила льва в сторону, тот ударился боком о дерево и упал на землю, но мгновенно вскочил, уворачиваясь от смертоносных копыт. Глаза Лучезарной полыхали гневом. Тень, притаившись в кустах, со страхом наблюдала за происходящим. Она хорошо знала боевые приемы матери, но никогда не видела настоящей битвы, где силы соперника превосходили силы Лучезарной.

Бились долго и упорно. Шея и бока единорога покрывались ранами, рыжая львиная шерсть тоже во многих местах была обагрена кровью. Еще один выпад рогом в сторону льва был ошибкой: в пылу битвы Лучезарная не заметила древесного ствола и, когда лев отскочил в сторону, вонзила в него рог почти до самого основания. Поняв, что ее главное оружие потеряно, она в отчаянии металась, пытаясь выдернуть рог из дерева. Лев прыгнул на нее, но был отброшен прицельным ударом задних копыт.

– Что бы ни случилось, – услышала Тень голос матери, – что бы ни случилось, не высовывайся.

Увернувшись от нового удара, лев прыгнул на спину единорога и вцепился когтями в бока, а зубами в загривок. В этот момент Лучезарная неистово рванулась, и рог с треском вышел из дерева. Мать закружилась в бешеной пляске, пытаясь скинуть груз со своей спины, и никому не под силу было бы удержаться на ней. Лев был сброшен. Битва длилась долго, и соперники начинали уставать, однако каждый из них знал, что, стоит ему отступить или ошибиться, и смерть настигнет его. Лучезарная поднялась на дыбы, молотя передними ногами в воздухе, и тут совершенно неожиданно лев прыгнул на нее спереди. Очень опасный ход для него, и Лучезарная не стала уворачиваться. Это было ошибкой. Всем своим немалым весом лев навалился на единорога. Она покачнулась и с шумом упала на спину. В тот же миг лев вцепился зубами ей в горло. Лучезарная перевернулась на бок, пытаясь вскочить на ноги, но силы покидали ее, глаза застилала тьма, дыхание прерывалось, а мощные челюсти держали ее мертвой хваткой. Из последних сил она заставила плохо слушавшееся тело перевернуться на другой бок. Этот резкий толчок был совершенно неожиданным для льва, который уже праздновал победу. Послышался глухой хруст костей и дикий вопль раненого зверя. Железные тиски на шее Лучезарной ослабли. Раненая вытянула шею, судорожно хватая ртом воздух и наваливаясь всем весом на извивающегося хищника. Вся шея и грудь белого единорога были в крови, кровь стекала на землю и обагряла траву. Пелена сползла с усталых глаз, которые вновь полыхнули гневом. Лучезарная попыталась встать, но не смогла и перекатилась на другой бок. Лев застонал. Он лежал на земле, скаля клыки и рыча, кусал землю и дрыгал лапами. Изо рта его капала кровавая пена, глаза исказились от боли, злости и безумия. С ненавистью на лице Лучезарная изо всех сил ударила его ногой по голове. Противник дернулся, вытянулся и затих. Мать судорожно вздохнула и уронила голову на землю. Бой был окончен.

Тень осторожно вышла из-за дерева и нерешительно подошла к матери. Почему она не встает? Сейчас мать поднимется, и они вместе уйдут, ведь так? Малышка подошла ближе, и Лучезарная открыла глаза.

– Тень, дочь моя…

– Ты победила, мама, – сказала Тень, – ты убила его! Пойдем же, вставай! Пойдем к водопою!

– Боюсь, тебе придется идти без меня, – ответила мать печально, – увы, я больше не смогу подняться.

– Нет, мама, нет! Вставай, ну же, – Тень тревожно металась вокруг нее, толкая ее носом. – Пожалуйста, вставай!

– Прости, милая… Я умираю. Послушай меня сейчас. Тебе надо уйти отсюда, уйти далеко: львы редко живут поодиночке. Иди на запад той дорогой, что я показывала тебе. Будь невидимой, незаметной, ни во что не вмешивайся и ничего не бойся. Помни, чему я тебя учила. Не посрами меня, – Лучезарная вновь закрыла глаза и опустила голову. Через секунду она продолжила: – Никогда не теряй надежды и всегда будь начеку. Когда ты вырастешь и окрепнешь, сможешь вернуться сюда. У тебя доброе сердце, не заковывай его в цепи.

– Что ты такое говоришь, мама? – спросила Тень, дрожа всем телом. – Ты не оставишь меня, ведь правда?

– Не оставлю. Я буду с тобой. Всегда. В твоем сердце.

– Нет, пожалуйста, – зарыдала Тень,– я люблю тебя!

– Я тоже люблю тебя, – ответила Лучезарная, нежно заглядывая в ее глаза, – я всегда буду любить тебя. Наклонись, дай мне прижаться к тебе.

Тень склонила голову и прижалась щекой к щеке своей матери. Ее слезы стекали с черной шерсти на белую. В последний раз малышка глядела в эти спокойные, любящие глаза, и боль вонзала свои когти в ее сердце, оставляя рваные раны.

– Как ты похожа на своего отца, – прошептала Лучезарная, вздрогнула и поморщилась от боли, – эти глаза… Это его глаза… Ты найдешь верную тропу.

Тень молча смотрела на нее и обливалась слезами.

– Помни, что я говорила тебе, – сказала мать.

Где-то вдалеке вспорхнули птицы. Послышался низкий гортанный призывной рев львицы.

– Они идут, – сказала мать, – скорее беги отсюда. Туда, куда я говорила тебе, на запад!

– Но они же убьют тебя! – вскликнула Тень.

– Я и так умру, – ответила Лучезарная. – Беги, милая, беги прочь!

– Я не смогу простить себе этого!

– Ты ни в чем не виновата, – сказала мать. – Слышишь, я приказываю тебе: беги!

И Тень побежала, оглядываясь на мать, которая смотрела ей вслед и пыталась улыбнуться. Тень всегда слушалась своей матери.

– Я люблю тебя, дочь моя!– крикнула ей вслед Лучезарная. – И я горжусь тобой, слышишь, горжусь!

И она запела свою предсмертную песню.

А Тень бежала, летела вперед, не разбирая дороги. Слезы застилали ей глаза, ветки хлестали ее по лицу, боль разрывала на части ее маленькое хрупкое сердечко. До ее слуха доносилась печальная мелодия предсмертной песни единорога, которую ни с чем нельзя спутать. Тень неслась вперед до изнеможения и, выскочив на тропу, повернула на запад. И только когда ноги свело судорогой, а во рту стал ощутим солоноватый привкус крови, Тень остановилась. В тот же миг песня вдруг оборвалась. Маленький единорог склонила голову и зарыдала так, как не рыдала еще никогда. Самое жестокое, что можно сделать с ребенком – это отнять его мать. Не в силах сдержать своего горя, Тень запрокинула голову вверх и закричала. И на этот скорбный крик ответило эхо. Тогда Тень повернулась и ушла, напоследок окинув взглядом родной лес. Больше никто не видел ее в тех краях. Говорили только, что она не вынесла горя и погибла или же пала легкой добычей хищника. Но никто не мог сказать точно, что стало с маленьким черным единорогом, от которого все так жестоко отвернулись.

ГЛАВА 8

Ветер откинул гриву со лба Радужного. Он стоял, наполненный воспоминаниями, и невидящим взором глядел в Небеса, почти полностью скрытые за изящной листвою деревьев. «Все так, – подумал он, – все точно так, как было когда-то. Только ее больше нет.… Только мы больше не дети…» Очнувшись от забытья, он вдруг обнаружил, что Тени рядом нет. Единорог повернул голову и заметил, что она медленно удаляется прочь.

– Постой,– сказал белый, – неужели ты так и уйдешь, не попрощавшись? Неужели исчезнешь, как исчезла тогда?

Тень остановилась.

– А зачем? – спросила печально, не оборачиваясь. – Разве это имеет какое-то значение?

– Разве нет? – ответил он вопросом на вопрос. – Мы не случайно встретились. Ничто в этом мире не бывает по случайности.

Тень обернулась и устремила холодный, пронизывающий взгляд прямо в глаза Радужного. Тот не отвел взгляда и не моргнул.

– Вся эта жизнь и весь этот мир – одна сплошная случайность,– ответила она,– а мы лишь рабы этой случайности, случайно появившиеся на свет и по чистой случайности до сих пор живущие.

Он опустил взгляд в землю. Хоть они и были ровесниками, Тень и Радужный, но по сравнению с ней белый все равно казался гораздо моложе. Внешне Тень была молода и прекрасна, не считая шрамов и рубцов на коже. Но глаза выдавали ее, жесткие, холодные глаза, улавливающие малейшее подрагивание листьев. В глубине их невозможно было разглядеть ни эмоций, ни мыслей, ни намерений. Таких глаз не бывает у ребенка.

Радужный молча глядел в землю. Вдруг он серьезно и испытывающе посмотрел в холодные глаза черного единорога и увидел в них то, что не могла увидеть Тень.

– У тебя ледяное сердце, – неожиданно четко сказал он. – Что сможет растопить его? Весь жар преисподней бессилен перед ним. Ты оцепенела. Что сделало тебя такой? Зачем? Невиданно доселе, чтобы единорог был орудием зла и мрака. Осторожнее, Тень. Не стань первою…

Тень в изумлении глядела на давнего знакомого, которого, как ей казалось, видела насквозь.

Радужный развернулся и, безмолвствуя, направился прочь. Тень задумчиво глядела на него. Он был спокоен и грациозен, как и все единороги.

– Когда-то я спасла тебе жизнь, – вдруг сказала она, – и это не было ошибкой.

Он обернулся.

– Не мне судить об этом, – ответил белый, – и не тебе. Об этом судить только Небу.

Радужный посмотрел на нее и, не дождавшись ответа, зашагал прочь.

– Постой, – неожиданно вскрикнула Тень. – Не уходи…

Он остановился и обернулся, совершенно сбитый с толку.

– Я так долго была одна… Слишком долго!..

– Но ведь ты сама хотела уйти?

– Знаю… Хотела. Я ничего не понимаю… О, я так запуталась, Радужный!

Он приблизился к ней, не зная, что делать.

– Я могу тебе помочь?

– Побудь со мной, – ответила она тихо, – поговори со мной… Я так долго ни с кем не говорила.

И он остался рядом с ней, и говорил с ней, и ел, и спал с нею рядом. Тени было легче, но все равно какая-то необъяснимая тоска вгрызалась ей в сердце, не отпускала и мучила, мучила… Сердце звало в путь. Живя бок о бок с Радужным, Тень начинала понимать такие вещи, над которыми не задумывалась никогда раньше. Этот единорог всегда был весел, и рядом с ним она научилась общаться и даже немного изменилась. Но глаза ее не менялись, эти холодные голубые, жесткие, мертвенно-спокойные глаза… Она понимала, что так не может длиться вечно. И она покинула своего товарища весенним утром, точно так же, как когда-то ушла от Светокрада, оставив на земле два знака: «Прощай» и «Спасибо».

Но Радужный не метался и не искал ее. Он посмотрел, все понял и пошел своей дорогой.

Она не знала, куда держит путь, но остановиться не могла. Тоска не отпускала ее, непонятная, необыкновенная тоска. Что-то происходило. Вскоре после расставания с Радужным Тень начала замечать в себе странные, пугающие ее черты.

Однажды, наблюдая битву оленя и снежного барса, она хотела отвернуться, уйти, но не смогла. Схватка заворожила ее, победитель был предопределен. Загипнотизированная видом крови, стекающей на взмокшую шею оленя, Тень замерла, как чугунное изваяние. Барс убил оленя и наклонился над ним, вгрызаясь в шею острыми клыками. И тут черного единорога обуяла страсть. Страсть к убийству, страшная и непреодолимая, жестокая и сумасшедшая. Тень выскочила из кустов со спущенным рогом и налитыми кровью, помутневшими глазами. От неожиданности барс выронил добычу и через секунду был пронзен черным рогом прямо в грудь. Тень смотрела на него, и вид живой, теплой крови приводил ее в трепет. Неожиданно пробудилось желание склониться, утопить зубы в глубокой, пенящейся крови и пить, пить… Она нагнулась к ране, черная грива слетела с шеи и кончики ее обагрились кровью. Солоноватый запах крови дурманил. Тень закрыла глаза.

«Что же это я делаю?!»– неожиданно пробежало в голове. Тень распахнула глаза и, вся дрожа, отпрыгнула от убитого животного. Она испугалась, испугалась того, что чуть было не сделала, испугалась самой себя. Пелена спала с голубых глаз, и в них отразился ужас. Единорог развернулась и понеслась прочь, имея только одну цель: оказаться как можно дальше от этого страшного места. Но с горечью понимала, что хоть и может убежать отсюда, но от себя ей не укрыться. В голове билось воспоминание о словах Радужного: «У тебя ледяное сердце… Невиданно доселе, чтобы единорог был орудием зла и мрака… Осторожнее, Тень, не стань первою… не стань первою…»

Она неслась, пытаясь убежать от собственных мыслей, пока не загнала свое тело полностью.

– Надо бороться, – пульсировало в голове, – я должна с этим бороться!..

В изнеможении не помнила, когда и где упала. Ноги ее в агонии отбивали сумасшедший танец. Из носа струилась кровь. Черные тени сгустились над ее головой.

– Пойдем с нами, – говорили они, – пойдем с нами, черный единорог! Мы – твое будущее, мы – твое настоящее! Твой окрас предопределил твой путь!

– Нет! – кричала она, передвигая ногами, будто хотела убежать. – Не видать вам меня, не видать вам единорога! Прочь, прочь!

Вокруг зашипело, заверещало.

– Ты наша, – изрыгал многоголосый хор. – В твоем лбу горит кроваво–красный камень!

– Нет! – кричала Тень, задыхаясь.

– Ты наша, наша, наша… – их голоса отдавались у нее в голове.

– Не-е-ет! – взревела она, пронзив рогом воздух. – Прочь, создания мрака!

Рев в ее ушах нарастал, казалось, рычит вся преисподняя.

– Прочь!

Дикий визг сотряс ее сознание.

– Про-о-очь!

Тень приподнялась с земли и снова упала, сильно стукнувшись головой обо что-то твердое. Перед глазами поплыло, будто кто-то бросил в воду тяжелый камень, исказив отражение на поверхности. Потом все объяла ночь, и Тень провалилась в темноту.

После смерти матери глаза Тени долго не высыхали от слез. Никому не нужная, всеми отверженная и еще почти ничего не знающая о жизни, она скиталась по неизвестным ей землям, вздрагивая от малейшего шороха.

– Мамочка, милая мамочка, – плакала она. – Как плохо без тебя!

На сердце было горько. Боль утраты еще долго не отпускала, не давая высохнуть опухшим заплаканным глазам.

Тень долго скиталась, нигде не останавливаясь и никогда не теряя осторожности, боясь, что опасность настигнет ее. Долго еще ей мерещились шаги за спиной и кровожадный волчий вой, пока однажды она не проснулась взрослым и сильным единорогом. Тень вспомнила боевые приемы, которым обучала ее мать, и подолгу тренировалась, оттачивая мастерство, ловкость и гибкость. Ей надоело играть по чужим правилам, вечно забиваться в кусты и дрожать всем телом. «Я долго страдала, – думала единорог, – и больше страдать не намерена». Осторожность и подозрительность вошли в привычку, слезы и боль заменились гордостью и ясностью ума. На смену страху пришла хитрость и расчетливость. Сердце обросло непробиваемой коркой, взгляд из добродушного и наивного стал бесстрастным и ледяным. Она превратилась в бойца, сильного и выносливого, хитрого и проницательного, готового ко всему. Единорог перестала общаться со всеми остальными, привыкнув слышать от них только оскорбления, которые когда-то причиняли ей, маленькой, сильную боль. Это была уже совершенно другая Тень: никому не доверяющая, холодная, как лед, на каждом шагу ожидающая нападения или предательства. Ее боялись, ее не любили, но чаще всего просто не замечали, благодаря отточенному до совершенства искусству быть невидимой. Ее поступь не сотрясала землю и не производила шума, она могла легко скользнуть перед самым носом у пугливой лани и остаться незамеченной. Тень стала тенью, полностью оправдав свое имя и сокрыв свою сущность, вытканную из света, глубоко-глубоко в себе, встречая любое живое существо холодным, пронизывающим взглядом и спущенным рогом.

Очнулась Тень глубокой ночью вся мокрая от пота и проливного осеннего дождя. Голова болела, сознание застилал туман. Было холодно и сыро. По чистой случайности или благодаря цвету шерсти ее еще не разорвали падальщики. Тень еще несколько минут лежала неподвижно, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, а затем тяжело поднялась. Болело все тело. Подрагивая от холода, она с трудом сделала пару шатающихся шагов и закашлялась. Надорванное горло тоже заболело. Тень замотала головой и попыталась вспомнить, что с ней произошло. Она чувствовала, что непременно должна вспомнить. Голод давал о себе знать, но Тень спешила укрыться от дождя и немного отдохнуть. Непреодолимо хотелось лечь и расслабить ноющие ноги, может быть, немного поспать. Оглянувшись, она заметила упавшее на ветви большой ели дерево, ветки которого спускались до самой земли. Прихрамывая, с трудом добралась до него и, пригнувшись, зашла в этот, будто специально для нее приготовленный, шалаш. Внутри было почти сухо. Запах хвои стоял в воздухе, две струйки воды сочились из-за веток на жесткую влажную траву. Тень легла подальше от этих струек, без сил уронив голову на землю. «Что ж, – думала она, – по крайней мере, я жива».

Кашель пробрал ее. Нос был забит, она с трудом дышала. «Уже хорошо, – продолжала размышлять Тень. – Я помню свое имя и… свою прошлую жизнь. Еще лучше. Я нашла укрытие и могу без потерь переждать ливень… Но что же случилось со мной?» Единорог пыталась воспроизвести в памяти предыдущие дни своей жизни. Вот она идет, идет, оборачивается на внезапный звук и выглядывает из кустов… А дальше пустота…

Вдруг кусты затрещали и послышались шаги. Они приближались. Тень вся напряглась, но оставалась лежать неподвижно, вжавшись в землю. Она не подняла головы и молча смотрела, как по земле рядом с ее укрытием прошли четыре пары буроватых раздвоенных копыт. Олени. Тень расслабилась. Можно успокоиться и просто оставаться незаметной. Вдруг что-то всплыло в памяти. Олень! Олень и белая пятнистая кошка… очень большая кошка. Снежный барс! К черному единорогу медленно возвращалась память.

– Я сошла сума, – с тихим ужасом проговорила она. – Я безумна…

«О, Небо, что же я творю?! – воскликнула она уже в мыслях, и ледяные слова Радужного снова пронеслись у нее в голове. – Хорошо, что я вспомнила это! Иначе тьма поглотила бы меня, и я бы забыла, кто я есть!»

Собственные размышления привели ее в ужас. И снова черному единорогу показалось, что темные тени вновь окружают ее и зовут, манят, воют. «Надо отдохнуть, – подумала Тень, – мне надо как следует отдохнуть». С трудом она уснула, и ей снились кошмары. То черные тени, шипящие и воющие, то тьма, поглощающая ее целиком, то белоснежный лик Радужного, произносящий: «У тебя ледяное сердце… Не стань первою!»

Проснувшись, Тень долго ждала, пока дождь прекратится. Она понимала, что если снова отдаст себя на растерзание сырости и ветру, то может умереть от болезни, хотя голод и отекшие ноги гнали ее вперед. То и дело ее сотрясал кашель, а влажная слипшаяся шерсть никак не высыхала. Было холодно; все тело ныло, голова немного прояснилась, но все так же болела.

Наконец, дождь начал редеть и слабеть и немного погодя сошел на нет. Слабое осеннее солнце осветило мокрый желто-красно-бурый лес золотистыми лучами. Где-то вдали зачирикали птицы. Тень вышла из своего укрытия и на плохо слушающихся ногах отправилась искать пропитание и лекарственные травы, помогающие от кашля.

Глава 9

Благодаря знаниям лесных трав, Тень быстро справилась с болезнью и почти восстановилась после того жуткого дня. Внутри нее метались волны океана, шла внешне незаметная борьба. Все чаще разум затуманивался, случались приступы ярости и жестокости, осознавая которые, Тень приходила в ужас. Страх перед собой поселился в ее душе и не отпускал ни на минуту. Она старалась бороться, но эта вторая Тень, беспощадная и безумная, побеждала ее. В жизни черного единорога и так было мало спокойных минут, а сейчас они исчезли вовсе. Порою Тени казалось, что вместо сердца у нее холодный лед. А лед молчалив, и потому очень скоро она сбилась со своего пути и заблудилась.

Бессмысленно бродя по лесам, она неожиданно наткнулась на далекую, забытую Богом человеческую деревню посреди глухого леса. На своем веку Тень видела довольно много людей, но было в этих что-то, что привлекло ее внимание. У этих существ не было гудящих механизмов, которые перемещают их с места на место. Все они были какими-то угрюмыми, с усталыми потухшими глазами. Деревня была полностью изолирована от остальных цепочкой крутых гор, которые делали всякое сообщение с внешним миром невозможным. Скорее же всего, что об этом захолустье никто просто не знал. Даже лошади здесь были угрюмы и слабы из-за долгого отсутствия в роду свежей крови. Тень облюбовала пещеру недалеко от деревни и решила немного понаблюдать за этими странными созданиями. Какое-то чувство, похожее на сострадание и желание помочь, шевельнулось глубоко в ее душе.

Проснулась Тень от чьего-то тихого пения. Не сказать, чтобы голос был красивым, сама Тень пела гораздо лучше. Однако она встала и, красуясь блестящей, переливающейся шерстью, пошла на звук. Был день, светило солнце, стояла ранняя осень, деревья только-только начинали покрываться едва заметным золотом. Тени было замечательно осознавать свою вольность, свою силу и мощь, свою неземную красоту, и сейчас ей было все равно, что при ее приближении певчие птицы замолкали и прятались в гнезда, а прочая живность скрывалась и убегала. Она выглянула из кустов.