Текст книги "Белая ворона"

– Светокрад?

– Да, это я!

Тень глядела на него снизу вверх, рассматривая исполина.

Он подбежал к ней, но она отстранилась, не подпуская его близко.

– Как же долго я искал тебя! Почему ты ушла?

– А почему я должна была остаться?

– Я спас тебя, я заботился о тебе, я оберегал тебя!..

– Я не просила об этом.

Она посмотрела на него взглядом, в котором не читалось ничего, кроме холода.

– Но я искал тебя!.. Я следовал за любым намеком на твое присутствие! Годами я скитался по этому свету, имея в голове одну лишь цель – найти тебя. Я много раз нападал на твой след и вновь терял его, я подслушивал чужие разговоры, пытаясь услышать хоть пару слов о твоем местонахождении! Но ты умна… О тебе молчали, будто тебя и вовсе нет на свете… Я боялся, что ты… что ты погибла!.. Я рад был и сам спросить, но кто станет разговаривать с черным единорогом! Без тебя в моей жизни не было смысла, я ходил, словно мертвец, не разбирая дороги. Ты вдохнула в мое тело душу и подарила цель моему существованию! Мрачная, я так долго искал тебя! И я нашел тебя! Наконец я нашел тебя!..

Светокрад замолчал, тяжело и прерывисто дыша. Его глаза светились счастьем. Он словно не замечал ледяного взгляда Тени, не чувствовал ее досады.

– Напрасно, Светокрад. Ты зря искал меня.

– Почему? Теперь я не позволю тебе уйти, и мы всегда будем вместе!

– Не бывать этому. Оставь меня!

– Ну уж нет! У меня было достаточно времени передумать и отказаться от своего решения.

– Я не хочу драться с тобой, – спокойно сказала она.

– Это и не обязательно.

Одним исполинским прыжком он оказался рядом с нею, но она отстранилась. Она могла бы ударить его, но когда-то он спас ей жизнь, и Тень не могла после этого причинить ему боль.

– Уйди прочь!– вскричала сказала она, отпрыгивая в сторону.

– Ну, нет! Ты будешь моей! Больше никому на свете не нужен черный единорог.

– Ошибаешься!

– Так у тебя уже есть пара? – воскликнул он. – Я слышал об этом, но не мог поверить… Если бы ты знала, как разрывалось мое сердце при каждом упоминании его имени! Я боялся, что могу опоздать, и я опоздал… Но это не проблема. Я убью его, и тогда мы навеки будем вместе.

– Ты сам не ведаешь, что говоришь!

Тень остановилась, наставив на него рог. Но он явно не боялся ее и продолжал наступать. Тогда черная развернулась и побежала прочь так быстро, как только могла. Он кинулся за нею. Два вороных единорога во весь опор неслись через лес, вырывая из земли комья дерна своими острыми копытами. Тень бежала на пределе сил. Все вокруг слилось в единый поток красок, она с трудом видела, куда ставит ногу. Но Светокрад не уступал ей в скорости и начинал нагонять. Вдалеке послышалась музыка леса, и она свернула туда, изо всех сил толкая ногами свое тело. Музыка становилась все громче. Перед ее глазами мелькнула белая вспышка и неизвестно откуда на дороге возник Светлый, великолепный в своей боевой позиции. Его рог был направлен прямо в грудь Светокраду, который едва успел затормозить и чуть не налетел на его острие. Тень выглянула из-за спины белого единорога, тяжело дыша.

– Оставь ее! – резко и отрывисто приказал её друг Светокраду.

Вороной не сразу нашел, что ответить. Он перевел дыхание и взглянул на Тень.

– Это ведь он, да? – спросил он. – Да, Мрачная?

– Да, это я, – тихо и спокойно ответил Светлый.

Светокрад был гораздо выше Светлого и намного массивнее, но белый единорог стоял твердо, готовый без колебаний броситься в атаку. Все его тело говорило: «Только дай мне повод!». И повод нашелся.

Светокрад прыгнул на него, резким движением шеи ударил по его рогу своим, и готов был поразить белую грудь ударом копыт. Но Светлый успел отскочить в сторону и укусить врага за загривок. Оба взвились на дыбы и молотили друг друга передними ногами, пытаясь зубами дотянуться до горла. Светлый был спокоен, Светокрад – в ярости. Всем своим весом он навалился на белого единорога, надеясь, что тот не выдержит и упадет на спину. Ноги Светлого подогнулись, копыта целиком ушли в землю, но белый единорог не отступил. Шея его покрылась потом, мышцы на задних ногах вздулись. Он сделал мощный вдох и изо всех сил толкнул Светокрада в грудь. Чёрного единорога откинуло в сторону: он не ожидал столь сильного толчка. Бойцы изогнули шеи и, гарцуя, двигаясь по кругу, не отводя взгляда друг от друга. Никто не спешил нападать. Тень наблюдала за схваткой, затаив дыхание. Эти два сильнейших воина бились насмерть, бились из-за нее.

– Ну что же ты? – спросил Светокрад, пританцовывая всеми четырьмя ногами. – Давай, покажи свою силу!

Светлый молчал.

– У меня на нее больше прав, – продолжал вороной, – я, а не ты спас ее от смерти, я помог ей выжить, я лежал с ней рядом, оберегая ее сон, я защищал ее! Я, а не ты!

В Светлом медленной, но мощной волной поднимался гнев.

– Она ушла от тебя, – проговорил он тихо. – И не просила искать ее.

– Она просто не понимает! – прорычал Светокрад. – Что я нужен ей! Что я – единственный, кто нужен ей.

–Глупец! – воскликнул Светлый. – Ты не говорил бы так, если бы не думал только о себе!

Не сговариваясь, они ринулись друг для друга. В пылу схватки их острые копыта вырвали весь дерн вместе с травой на поле боя. Светокрад, отброшенный ударом Светлого, с силой врезался в дерево, которое покачнулось и с глухим стоном упало на землю, ломая ветки соседних деревьев и едва не убив Тень, которая стояла как раз под ним. Светлый быстро оглянулся посмотреть, все ли с ней в порядке, но едва не был сбит налетевшим Светокрадом. Клубы песка и пыли, поднимаемые ногами беснующихся единорогов, заволокли все вокруг, и нельзя было сказать, кто лидирует в схватке. В облаке пыли мелькали острия рогов, сцепившиеся черное и белое тела, извивающиеся гривы, острые зубы и копыта. Вокруг летели листья, кора, клочья шерсти черного и белого цвета, камни, большие куски дерна и песка. Тень отошла подальше и с беспокойством наблюдала за битвой. Никогда раньше ей не приходилось видеть битву взрослых самцов-единорогов, и она вглядывалась в метающиеся краски, затаив дыхание.

Вдруг резкий крик боли сотряс деревья. Послышался хриплый вздох, и что-то тяжелое рухнуло на землю. Метание прекратилось.

В воздухе повисла тишина, нарушаемая только чьим-то прерывистым и хриплым дыханием. Страх ледяной волной нахлынул на Тень. Она дрожала всем телом, она едва не падала от груза неизвестности. Спустя какое-то время клубы пыли развеяло ветром, и взору открылся исход битвы.

Широко расставив в стороны ноги, опустив голову и тяжело дыша, стоял Светлый. Белая шерсть его была в пыли и кровавых пятнах, рог же почти до основания перепачкан кровью. Перед ним лежал, хрипло дыша и дергая ногами в тщетных попытках подняться, Светокрад. Плечо его было рассечено почти до кости, на шее зияла сквозная рана, из которой хлестала кровь.

Тень подбежала к ним. Светокрад повернул голову и посмотрел на нее тускнеющими глазами.

– Мрачная, – сказал он тихо, – прости….

Вдруг он содрогнулся, и изо рта его хлынула кровь. Он попытался запеть свою последнюю песню, но после первой же хриплой ноты его свела судорога. Он закашлялся и закрыл глаза, чтобы больше никогда не открыть их снова. Тело его дернулось и застыло уже навсегда.

Тень подошла к Светлому, который медленно выпрямился.

– Он спас мне жизнь, – прошептала она с горечью. – Он столько лет меня искал…

– Он был глупцом, – ответил Светлый, – и собственный эгоизм погубил его. Пойдем. Пойдем отсюда.

Они и не заметили, как рассвело. Солнце уже стояло над горизонтом, освещая лес. Тень медленно шла за Светлым. На душе было тяжело. «Единорог, святой единорог приходит доброй вестью и находит смерть», – пронеслось в ее мыслях. Прошлое преследовало, подкарауливало ее на каждом шагу, и только Светлый защищал от этих призраков… «Зачем наше прошлое так самозабвенно гонится за нами? – подумала Тень. – Почему оно не хочет оставить в покое настоящее и тянет свои скользкие лапы к будущему? Почему оно стремится порвать в один миг все то, что мы строили годами?..»

– Здесь неподалеку есть речка, – сказал Светлый. – Пойдем туда.

Он вошел в воду, которая тут же окрасилась от крови и песка в буроватый цвет, но поток унес грязь, и вскоре Светлый уже омывал рог в чистом прохладном течении. Тень видела, как он пытается скрыть от нее рану на груди. Она вошла в воду вслед за ним и стала осторожно слизывать с раны прилипший песок и шерсть. Изогнув шею, он наблюдал за нею, а потом благодарно поцеловал ее шею.

– Ты так заботишься обо мне, – сказал он. – Почему?

– Потому что мне больно, когда больно тебе, – ответила она, прижавшись к его плечу.

– И ты хочешь избавить себя от боли?

– Я хочу избавить от боли тебя. Моя боль сама уйдет.

Он посмотрел ей в глаза и поцеловал в губы. Слова были лишними. Тень зализывала его раны и царапины, будто свои, зубами вытаскивала из его гривы листья и ветки. Светлый благодарно ласкал ее шею и плечи, думая только о том, как она прекрасна. В тот день они не стали скрываться, а паслись и играли в лучах солнца, обсыхая и радуясь друг другу.

Черный единорог неслась по изумрудному лугу, усеянному первыми цветами, высоко подпрыгивая над землей, как когда-то в детстве. Белый единорог бежал за нею, искрясь в солнечном свете и чувствуя необъятную легкость во всем теле. Гривы их развивались на ветру. Он догнал ее, и Тень мягко упала на землю, весело смеясь. Светлый встал над нею, заключив черную грудь между своих передних ног. Тень перекатилась на спину, нежно глядя ему в глаза. Он опустил голову и, щекоча своей гривой, покрывал поцелуями всю ее шею и голову. Она ухватила зубами прядь из его челки и игриво дернула на себя.

– Почему музыка молчит? – спросила Тень вдруг.

– Если ты хочешь, чтобы деревья пели, они будут петь, – сказал Светлый, и тут же серебристые ноты побежали по листьям.

– Помнишь, ты сказал мне, что увидел меня прежде, чем я пришла? Ты сказал, что я пойму. Но я не понимаю.

Он лег рядом с нею, и она перекатилась на живот, принимая такую же позу. Сейчас они лежали рядом, подогнув под себя передние ноги и глядя в голубое Небо.

– Вслушайся в музыку, – сказал белый единорог. – Растворись в ней.

Он закрыл глаза и лежал, как в тот день, когда Тень впервые увидела его. Она тоже закрыла глаза и прищурилась. Сначала ничего особенного не произошло, но она очистила голову от мыслей и слушала пение деревьев, пытаясь самой стать ноткой в мелодии. И вдруг почувствовала: музыка течет к ней со всех сторон, ручейками перебегает по спине и путается в гриве. Внезапно Тень плавно оторвалась от земли и взлетела. Сперва она растерялась, но глянула вниз и увидела свое собственное тело с закрытыми глазами, спокойное и невозмутимое, как и лежащий рядом Светлый. Мимо нее пронесся серебристо-белый дымок. Скорее, это, это был не дымок, а скопление мельчайших звездочек, которые сияли и искрились. Напротив нее дымок остановился, расширился и принял форму головы Светлого, состоящей из сверкающих звездочек. Он улыбнулся ей одними глазами и снова стал дымком, который углубился в лес. Она двинулась за ним, но он ускорялся. От листка к листку несла их невидимая музыка, они летели со скоростью, которой никогда не достигало ни одно живое существо. Но тут дымок замедлил ход и остановился. Он превратился в сверкающую белую бабочку и принялся порхать вокруг Тени, словно играя с нею. «Как у него это получается?» – подумала она и сконцентрировалась на одной мысли – принять форму бабочки. И вот уже бабочка с черными крылышками, состоящими из миллиарда искрящихся черных звезд, порхает рядом с белой, кружась в танце. Вдруг белая бабочка снова распалась на дымок и обратилась жаворонком. Белый жаворонок порхнул ввысь, к кронам деревьев. Черный жаворонок устремился за ним и хотел, было, улететь в Небо, но невидимая сила удержала его у древесных крон. Белый жаворонок стал оленем и поскакал по веткам деревьев вниз. Черная лань уже бежала за ним. Зависнув в воздухе, олень превратился в человека. Он был молод, черты его лица – правильны и благородны, длинные волосы развевались. Воздушные белые одежды ниспадали к его необутым ногам. Черная лань замерла на месте. Человек улыбнулся так, как не улыбаются единороги – не только глазами, но и губами. Он протянул ей руку. Возникшая из черного дымка прекрасная девушка с благородными чертами лица и длинными черными, змеящимися волосами тоже протянула ему руку, и он взял ее ладонь в свою. Ее черные одежды развевались. Не отрывая взгляда от ее глаз, он за руку притянул ее к себе, заключив в объятья. Какое-то время он изучал ее призрачное лицо, касаясь прекрасных черт невесомой рукой. Их губы слились в воздушном поцелуе, который, казалось, длился тысячелетиями. Он все не выпускал ее из своих рук. Но вот она отстранилась и обернулась вороной лошадью, которая поскакала прочь, отталкиваясь ногами от листьев. Он тут же превратился в сокола и обогнал ее. Тогда она стала стрижом и обогнала сокола. Затем они оба снова приняли первозданную форму дымка и со скоростью света полетели обратно. Мгновение – и, увидев свое тело, Тень мягко опустилась в него, следуя примеру Светлого.

Он открыл глаза.

– Никто еще, – сказал он, – не смог раствориться в музыке вместе со мною. Я поражен. Какая сила позволила тебе сделать это?

– Любовь, – тихо ответила она, открыв глаза.

Они помолчали, греясь в лучах солнца.

– Почему мы становимся дымком, когда покидаем тела? – спросила Тень.

– Такой формы наша душа, – ответил Светлый. – Те, кто научились ее слушать и внимать ей, могут придавать ей разную форму. Но для живых существ она невидима.

– Я хотела подняться в Небо, – сказала Тень задумчиво. – Но что-то не пустило меня.

– А я хотел лететь над морем. Но меня тоже не пустили. Мы можем существовать только там, где есть музыка, значит, там, где есть деревья. А души тех, кто умер, поднимаются в Небо. Я это видел. Они не могут, как мы с тобой, сами направлять свой путь. Их уносит за собою неведомая сила…

Они снова помолчали, глядя в лазурную высь.

– Ты так прекрасно поешь… – сказал Светлый. – Спой для меня. Пожалуйста.

Она задумалась.

– О чем спеть? – спросила она.

– Спой про время, – попросил белый единорог.

Она закрыла глаза, вдохнула полной грудью и запела тихим, грустным голосом. Он слушал её, устремив печальный взгляд в Небо, потом закрыл глаза и погрузился в мелодию. Она пела, и губы её дрожали, порождая чудесные звуки:

– Когда на Небе зажигаются звезды,

Все озаряет серебряный свет,

И никогда не бывает поздно

Взглянуть на них.

Через тысячу лет

То, что казалось таким постоянным,

То, что корнями в вечность вросло,

Разбилось вдруг, будто было стеклянным…

Все поменялось, и много ушло…

Сменились звезды, сменились планеты,

Другие солнца горят над Землей.

Где будет жизнь, где пространство и где ты?

Те знанья скрыты властителем Тьмой.

Ничто не вечно в пространстве Вселенной,

Проходит жизнь, как проходит и час…

И только Время звезды нетленной

Будет вести новый мир уж без нас…

ГЛАВА 19

Душное и жаркое лето… Солнце раскаленным свинцом повисло на усталом безоблачном Небе. Лес погрузился в полуденную спячку. Почти все его жители укрылись в норах от жары.

Ночь опустилась ласковым благословением прохлады. Звезды улыбнулись земле и оставили на травинках капли росы, которые тут же падали в почву, сбиваемые тонкими ногами двух единорогов.

Они шли, слушая пение ночного соловья. Каждый думал о своем, оба молчали… Земля медленно ползла под их ногами, подставляя камни и рытвины, которые оба единорога с легкостью и грацией переступали, словно заранее зная, где они появятся. Вдруг маленький черный единорог, который мог бы показаться тенью второго, снежно-белого, остановился.

– Я знаю это место, – сказала Тень, – я была здесь когда-то… Очень, очень давно…

Она оглядывалась кругом. Глаза ее наполнились воспоминаниями. Да, так и есть, здесь ничто не изменилось. Та же высокая раскидистая береза, та же кромка леса, поросшая высоким кустарником, вот только деревья покрыты яркой зеленью, а не тем бледным унылым золотом, которое осыпалось ей на спину, когда она пробиралась через этот лес в то далекое полузабытое прошлое.

– Я хочу навестить одного человека, – сказала Тень, взглянув на своего спутника, – если только она еще жива…

– Человека? – удивленно спросил Светлый.

– Да… Эру, ту девушку… Столько лет прошло…

– Если хочешь, мы завернем к ней… Но я думаю, что ее нет уже в живых… Столько лет прошло…

– И все же я хочу проверить…

Ее дом совсем не изменился. Только деревья в саду уже не были теми юными ростками, какими их запомнила Тень. Это были раскидистые яблони, сплошь усеянные еще совсем маленькими зелеными яблочками. Дом спал, окна его были темны, как пустые глазницы.

– Думаешь, она все еще здесь? – спросил Светлый, глядя на спящий дом.

– Я не знаю…

– Если она здесь, то она еще спит… Подождем до утра.

– Ты прав… Я пойду… прогуляюсь… – проговорила Тень.

Она ходила по темным улицам, как когда-то давно в забытой богом деревне, и ни одна собака не залаяла ей вслед. Светлый не пошел за нею, он остался стоять на опушке леса, погруженный в свои мысли.

Что-то витало в воздухе. Тень внезапно остановилась. Кто-то горевал под этой луною, чья-то боль поднималась к звездам. Тень неслышно направилась вперед.

Тихое деревенское кладбище на опушке леса по ту сторону деревни… Печаль исходила оттуда. Отстроенное заново после пожара, кладбище было очень большим. Ни одной безымянной могилы. Все кресты подписаны, на каждой могильной плите выдолблено имя усопшего.

Черный единорог неслышной тенью плыл меж могильных камней.

У плиты, сгорбившись, сидела старуха. От нее исходила та самая печаль, что привлекла единорога. Что-то знакомое показалось Тени в отголосках этой тоски. Она подошла поближе.

– Эра, – позвала она мягким голосом.

Старуха повернула свое изборожденное глубокими морщинами лицо. Внезапно ее глаза расширились, она поднесла руку к губам, заглушая крик. Она увидела единорога.

Тень вглядывалась в это старое лицо, в эти потускневшие глаза, в редкие пряди седых волос, в морщинистые руки и узнавала и не узнавала то полное гордости юное существо, что когда-то преданно и ясно смотрело ей в глаза. То хрупкое существо, которое хотело быть сильным. То необыкновенное существо, что когда-то спасло ей жизнь.

– Эра, – повторила Тень.

Старуха медленно поднялась с колен и протянула руки к единорогу. По щекам ее текли слезы.

– Руда, – сказала она шепелявым, старческим голосом, – Руда!

Она рыдала. Медленно ступая, она приблизилась к единорогу на подгибающихся старческих ногах и обняла ее за шею. Тень не отстранилась. Слезы старой женщины намочили ее черную шею.

– Руда! – рыдала старуха. – Сколько лет прошло! Я думала, что никогда больше тебя не увижу!

– Я тоже, – ответила Тень, – я в этих краях случайно… И решила… зайти…

– Спасибо, – сказала женщина и еще сильнее сжала в объятиях шею единорога.

– Эра… Что ты делаешь ночью на кладбище? – спросила Тень тихо.

– О, я пришла на могилу своей матери. Ты всегда учила меня не показывать своих слабостей и скрывать свои слезы… Потому я здесь, пока меня никто не видит…

– Любовь к матери и тоска по ней – это не слабость, – сказала Тень, и голос ее дрогнул.

– Ты изменилась, – сказала Эра, – но внешне осталась такой же – молодой, сильной и красивой…

– Ты тоже изменилась, – сказала Тень, – но дух твой остался молодым.

– Зачем эта молодость духа, если нет молодости тела? Она доставляет только боль…

– Потому, что, если ты состаришь свою душу, то не с чем будет тебе жить в следующей жизни, – ответила Тень.

Старуха сползла по шее Тени, ее груди и упала к ее ногам на колени. Старое тело уже с трудом переносило собственную тяжесть.

– Я умираю, Руда, – простонала она.

– Я знаю, – ответила Тень.

– Разве ты не боишься смерти?

– Нет, – сказала Тень, – не боюсь. И ты не должна бояться ее.

– Я боялась, что перед смертью не увижу тебя.

– Но ты увидела.

– Да, увидела.

Старуха расстегнула ворот рубашки и показала Тени кулон, висящий у нее на шее. Маленький черный единорог, готовящийся к прыжку.

– Я никогда не снимала его, – сказала Эра, – а теперь хочу подарить тебе.

– Нет, – возразила Тень, – подари его своей дочери.

– Откуда ты знаешь, что у меня есть дочь? – удивилась старуха.

– Я вижу ее в твоих глазах, – ответила Тень.

Они помолчали. Эра глядела на единорога своими потускневшими зелеными глазами и не могла наглядеться. Воспоминания захлестнули ее. Она вспоминала свою юность, она вспоминала все приключения, которые они пережили вместе с единорогом. Она понимала, что никого в жизни своей она не любила так, как это маленькое горделивое создание цвета смоли, что спасло ее от гибели.

– А Ворон? – вдруг спросила Тень. – Давно он погиб?

– Давно, – ответила старуха, вспоминая своего преданного и верного друга, – он был уже стар, когда умер… Работал в поле, и тут… Просто упал. И больше не поднялся…

Тень потупила глаза. Она помнила этого прекрасного жеребца, помнила его сильным, великолепным в своей зрелости конем. Ей было жаль его, хоть она и почитала его рабом человека…

Тень наклонила голову и коснулась губами седых волос Эры.

– А теперь иди домой, – проговорила она, – иди домой, Эра… Мы больше не увидимся. Рассвет уже золотит Небо. Я должна продолжить свой путь.

Старая женщина не стала возражать. Она в последний раз обняла единорога и отстранилась.

– Скажи мне только одно, – попросила она. – Скажи мне, ты счастлива?

– Да, я счастлива, Эра, – ответила вороная, – я счастлива, как никогда прежде…

Старуха заглянула в глаза единорога и улыбнулась сквозь слезы. Она понимала, что теперь впервые за долгие годы ее душа обретет покой и умиротворение. Тот покой, то умиротворение, которое приносит с собой это маленькое, но необыкновенно мудрое создание цвета ночи. То счастье, которое никто кроме нее не может подарить.

– Прощай, Руда, – сказала она со слезами в голосе.

– Прощай, Эра, – проговорила Тень.

Старая женщина скрылась за углом, а черный единорог все еще стоял среди могильных плит и глядел ей вслед. И только когда первый луч солнца, появившегося из-за деревьев, ударил ему в глаза, он тихо развернулся и скрылся в лесу.

ГЛАВА 20

Солнце поднялось над тронутыми желтизной деревьями, застав в полете стаю маленьких птичек, летящих на юг. Где-то вдалеке кричала кукушка, созывая брошенных птенцов. Легкий ветерок колыхал желтовато-зеленое море листвы. Внизу, под сенью леса, шла олениха, внимательно озираясь кругом и ни на минуту не выпуская из виду своего малыша, который робкими еще шагами следовал за нею. Где-то вверху порхали с ветки на ветку лесные пичуги, изредка перекликаясь.

– Мама, когда мы придем? – спросил олененок.

– Скоро,– ответила мать.

– Но я хочу пить!

– Потерпи. Чтобы пить воду, до воды надо дойти.

– Но почему она сама не придет к нам?

– Она не может к нам прийти.

– Но ведь она всегда куда-то бежит.

– Она бежит по своему руслу. Она не может свернуть с него.

– Почему? Мы же можем.

И в доказательство малыш закрутился волчком.

– Потому что у нее нет ног, и ей приходится подчиняться земле, которая постоянно искривляется, подставляя воде горы и впадины, деревья и камни…

Олененок замолчал, обдумывал слова матери, которая шла вперед по оленьей тропе, заботливо убирая с его пути низкие ветки деревьев. Скоро лес расступился, и они вышли к веселому журчащему ручью, бегущему по камням и глине. Олениха осторожно выглянула из кустов, внимательно прислушиваясь, огляделась вокруг и, убедившись, что опасности нет, вывела своего малыша к реке. Но только они наклонились к воде, как ветки с другой стороны ручья зашуршали, и оттуда появилась еще одна оленья голова. Увидев собратьев, гостья вышла из зарослей, ведя за собой олененка.

– Здравствуй, Мира! – обрадовалась молодая мать.

– Какая встреча! Тоже пришли немного охладиться?

– Да. Жаркая нынче осень.

– Осень еще только началась, – заметила Мира. – Хорошо бы тепло продержалось подольше.

– Ты знаешь, я вчера услышала необычайную новость. Единороги посетили соседний лес!

– Единороги! – воскликнула Мира.

– Именно. И ни кто иной, как Светлый!

– Сам Светлый? Не может быть!

– Мама, кто такой Светлый? – спросил олененок у матери.

– Сынок, Светлый – это единорог. Не многим из нас удавалось увидеть их.

– Мало того, – добавила Мира, – он великий единорог. Он помогает тем, кто нуждается в помощи, при его появлении поют деревья. Он не знает страха, а свет сопровождает его повсюду. Невидимый свет, который можно узреть лишь душой, и тепло, которое возможно ощутить лишь сердцем. Еще малышом чуть постарше вас он перенес много испытаний, которые не всегда по силам взрослому оленю. В сушь он легко раскопает источник, и все смогут напиться. Я слышала, он даже людей победил и прогнал, когда они пришли со своими страшными грохочущими зверями и стали убивать деревья. Те из нас, кому посчастливится оказаться вблизи его логова, могут не опасаться за свою жизнь. Но логово единорогов всегда скрыто от посторонних глаз, и потому никто не знает, куда они прячутся днем.

Оба малыша слушали Миру, широко раскрыв глаза.

– Ты сказала, что он не один, – спросила Мира молодую мать. – Он нашел себе подругу?

– Похоже, что так, – отозвалась олениха. – Но ее мало кто видел, хотя она всюду следует за ним. Кроме того, говорят, что это – Агира, черный единорог.

– Черный единорог? – переспросила Мира, содрогнувшись.– Как это возможно? Как возможно, чтобы подругою величайшего из нас стало чудовище?

– Я не знаю, но так говорят.

– Она же уничтожит его!

– Я не верю, что его может что-то уничтожить. Выслушав хотя бы половину историй о нем, начинаешь думать, что он бессмертен. Говорят, что плечом к плечу с Агирой он дошел до океана и вернулся обратно. И все за это лето.

– И все равно я опасаюсь за него. Возможно, это и есть его смерть. И зовут ее Агира.

– Но Агира же рисковала собой ради белого волка, который едва не загрыз ее!

– Волки едят оленей. Не спаси она его детенышей, многие из нас были бы живы.

– А помнишь Руду? Ведь она вывела девушку из леса.

– Люди – отвратительные создания. Они, как огонь, пожирают все, до чего могут дотянуться…

– Кстати, я слышала, что Светлый убил Светокрада.

– Кто такой Светокрад?

– Это был огромный, просто исполинский черный единорог, и он…

– И поделом ему!

Оленята, вместо того, чтобы играть, внимательно слушали разговор матерей. Олененок Миры подошел поближе, спросил у нее:

– Почему плохо, когда единорог черный?

– Единороги бывают только белого окраса, – ответила ему мать, – черный единорог – все равно что белая ворона. Они приносят одни беды. Говорят, что к ним опасно даже приближаться, потому что на них висит проклятие. Таких убивают еще в младенчестве. Они редко рождаются, один на несколько тысяч, и единицам удается выжить. А если учесть, что единорогов сейчас так мало…

– Ты не знаешь, – спросила вдруг молодая мать, – жива ли еще Лучезарная?

– Что ты! Она погибла уже десятки, если не сотни лет назад!

– Я не слышала об этом…

– Об этом не говорят… У нее тогда тоже родилась дочь, которая была черной. Отец тогда бросил Лучезарную с малышкой, и она сама ее растила. И умерла, защищая ее. Говорят, что дочь ее после этого долго не прожила. То ли ее настигли львы, то ли умерла от тоски. В последнее время черных единорогов как никогда много: Агира, Руда, Светокрад, дочь Лучезарной… Еще какая-то Мрачная… Плохой знак. Не к добру это, не к добру…

– Она тоже была великим единорогом, Лучезарная, – вздохнула молодая мать. – Помнишь о том, как она, израненная в бою, но победившая, искупалась в озере?

– И после этого вода из этого озера стала целебной… – продолжила Мира.

– Она пела, как соловей…

– О, брось, Луна, из черных туч

Свой мягкий нежный взгляд,

Свой тонкий серебристый луч,

Что разгоняет яд.

И кровь струится, как ручей,

Чтоб сердце наводнить,

И сердца трепетных речей

Заставить говорить.

И говорю я: пусть цветет,

Лучится этот мир,

Пускай цветами зарастет

Ворон кровавый пир,

И воды вещие реки

Даруют жизнь всему!

Как кровь моя, вода, теки,

Предверуя весну…

Матери подняли головы и увидели птицу, сидящую на ветке кустарника, что рос у ручья.

– Я не был с нею, когда она пела, – вздохнул скворец. – Но эту песню пела мне мама. А ей – ее мама… Это песня Лучезарной. Одна из первых ее песен.

– Давайте помолчим, – предложила молодая мать, – почтим память о ней…

И обе оленихи склонили головы и прикрыли глаза. Оленята последовали их примеру. Скворец тоже опустил голову, не прикрывая, правда, своих веселых черных глаз. Помолчав немного, дети принялись гоняться друг за другом, взрослые – щипать траву, а скворец… скворец улетел.

Зима выдалась суровая, и Светлый решил податься на юг. Вместе легче выдерживать морозы, пробираться сквозь снег, который в этом году, порою, доходил до его шеи, а Тень почти укрывал с головой. Поэтому пришлось выиграть немало сражений с голодными хищниками в жестокой борьбе за выживание: сугробы легче выдерживали мягкие лапы охотников и проваливались под острыми копытам травоядных. Жили впроголодь: пищу под такими заносами найти очень трудно. Светлый, к недовольству Тени, помогал оленям и косулям разгрести снег и добраться до еды.

– Это же естественно! – говорила она. – Природа ставит всем препятствия, которые надо преодолевать, чтобы выжить. Нельзя вмешиваться в дела природы!

– Мы – тоже природа, – возражал он. – И все они наши братья. И так их много гибнет сейчас. Мы должны помогать им. Мы все равны перед Небом.

– Если они не научатся заботиться о себе сами, то их ждет гибель.

– Если мы им не поможем, их тоже ждет гибель, – возразил Светлый. – Ты поступай, как удобно тебе, а я буду поступать так, как считаю правильным.

– Но почему тогда ты не помогаешь волкам, медведям и тиграм? – усмехалась Тень.

– Помогая их жертвам, я помогаю и им.

– Помнишь, ведь ты убил Светокрада…

– Он сам вызвал меня на бой, – отозвался Светлый. – И я не мог отказаться, не потеряв чести. Ведь ты же не хочешь, чтобы обо мне говорили как о трусе?

– Ты не можешь быть трусом, ведь ты не знаешь страха…

– Зато я знаю, что такое позор и стыд. Не на своей шкуре, но я много раз это видел.

– Неужели ты не можешь понять, что значит бояться?

– Не могу. Я знаю, что значит беспокоиться за тех, кто тебе дорог. Но бояться кого-то или чего-то…. Нет, я не понимаю.

Они пробирались сквозь сугробы. Светлый прокладывал дорогу и отводил от Тени все ветки и колючки, чтобы они не царапали ее шкуру.

– Я никогда еще не привязывалась ни к кому так сильно. Я не привыкла пускать кого-то в свое сердце.

– Привыкнешь, – улыбнулся он, – между нами не должно быть притворства.

Тень многому научилась у Светлого. Он часто удивлял ее, и многого она не понимала сразу, постепенно и осторожно постигая смысл. Он был сильным, но силу применял очень редко. Не красовался ни перед кем, всегда оставаясь собой, любил весь мир, всех живых существ и особенно Небо, на которое были так похожи его глаза. Как-то, глядя на звезды, Светлый сказал вороному единорогу: