Текст книги "Собирай меня по осколкам "

Глава 36 – Маша

Я не могла поверить, что происходящее реально. Тимур обнимает меня, говорит всякие нежности. Кожа так и горела от его дыхания, прикосновений. В мыслях туман, а в животе бабочки порхают. Мне хотелось улыбаться, однако казалось, нужно быть чуточку сдержанней, иначе Тим подумает, что я сошла с ума. Кто знает, может, в самом деле, мозг перестал давать команды, подчинился сердцу.

Тим дождался, пока я накину куртку с шапкой и шарфом. Сам он оделся быстро, поэтому молча наблюдал за мной. Бабушка в гардеробной тоже наблюдала, периодически переводила взгляд, и улыбалась, будто видела нас насквозь или только меня.

По лестнице мы поднимались молча, сперва просто рядом, а потом Тимур взял за руку. Скрестил наши пальцы, мазнул по мне каким-то мягким и немного усталым взглядом. В ответ я лишь опустила голову, крепче сжимая его ладонь. Она была горячей, как и всегда собственно. От Авдеев вечно веет жаром, хотя в глазах порой лед тройного слоя.

Когда мы вышли в холл, то моментально привлекли к себе внимание. Уж не знаю почему, может дело в самом Тимуре и его личности, а может в слухах, которые парили вокруг меня. От воспоминаний о тех гадостях, что крутились на языках у студентов, стало не по себе. Ладно, я, но и об Авдееве буду думать плохо. Не хочу втягивать его в свое болото.

И Тим будто прочитал мои мысли. Улыбнулся, резко отпустил руку и закинул ее мне на плечо, притягивая к себе ближе. Такой вроде бы простой жест, а значил он безумно много. Словно кричал! Посмотрите – она моя девушка. Не передать словами, насколько мне было приятно его поведение, поступки. Тимуру умел плевать на всех, на мнения людей. А еще он никогда не бросит в беде. Рядом с ним я чувствовала себя под крылом защиты. Странно, даже с учетом, что три года назад по его наводке меня изводили в школе. Все равно только, возле Тима грозовые облака уходили прочь. Удивительное ощущение.

Домой мы ехали на машине. В колонках играла музыка, а я разглядывала серые здания, покрытые тонким слоем снега. Грязные улицы, люди, бегущие на автобусы и собаки, виляющие хвостами рядом прохожими на остановках.

– У тебя есть что-нибудь пожевать? – спросил вдруг Тим, вырывая меня из собственных дум. Я перевела взгляд на него, Авдеев зевнул, облизнув губы. Голодный видимо.

– Хочешь что-то особенное? – смущенно произнесла, поражаясь своей открытости. Так легко говорю с ним, словно мы никогда не расставались.

– Если только тебя, – усмехнулся он. С одной стороны, я разозлилась от такой прямолинейной наглости. С другой сердце быстро забилось, перехватило дыхание. Вот же шутник. Хотя если это правда, мне и ответить нечего. Наверное, я тоже больше всего на свете хочу его. Во всех смыслах этого слова.

– Значит, будешь есть макароны с котлетами.

– Ну, я так понимаю, это на ужин? – мы остановились на красный, рядом с белой вольвой. Там сидела молодая семья и собака на заднем сидении, которая почему-то глазела в нашу сторону. Я глянула на нее, потом перевела взгляд на Тимура. Он отбивал по кожаному рулю ритм указательным пальцем.

– Судя по времени сейчас обед.

– Обед, ужин, какая разница? Это все тяжелые комбинации.

– А тебе какие нужны? – засмеялась, не улавливая его намеков. Мы столкнулись взглядами, и Авдеев игриво повел бровями.

– Я говорю о десерте, любимая, о десерте. – Загорелся желтый и машина снова начала вилять по трассе, а Тим смотреть прямо. И, слава Богу! Иначе не знаю, мои щеки без того знатно горели, тут еще такие фразы. Любимая. Вот же дурак. Зачем называет меня так? Как давно я не слышала этого слова, как давно не ощущала парящих бабочек в животе, по всему телу. Улыбка сама скользнула к губам, я прикрыла рот ладонью, стараясь скрыть эмоции, и произнесла едва слышно:

– Впереди кондитерская есть, можем заехать.

– В другой раз, – удивительно, но Тимур не стал ерничать. Молча позволил мне продолжать заливаться нотками счастья и радости.

Остаток дороги мы слушали музыку, ну и Авдеев иногда ругался на водителей: то они едут слишком медленно, то неожиданно перестраиваются, то поворотник не включили. Возле дома снизили скорость, а у двора вообще двигались, подобно большой ленивой черепахи. Тим умело скользнул между двумя автомобилями, и заглушил мотор.

Я вышла на улицу, выдыхая поры теплого воздуха. Довольно зябко, еще и ветер. Небо налилось свинцовым цветом, кажется ночью, опять будет снег. Ну и пусть, на следующей неделе Новый год. Пора бы уже городу покрыться пушистым покрывалом.

– О чем думаешь? Обо мне? – спросил Тим, подходя ближе. Коснулся своей горячей ладонью моих холодных пальцев. Так запросто. Так обыденно.

– Конечно, ты же единственный, о ком я могу думать двадцать четыре на семь, – улыбнулась, засматриваясь на него. Высокий, сильный, мужественный. Мой.

– Ну, все остальное тлеет на фоне крутого меня, согласись.

– Бесспорно. Ты же супер Тим, – я опять улыбнулась, разглядывая рядом парня, от которого дух захватывает. И Авдеев видимо почувствовал, подловил момент: наклонился и чмокнул меня в висок.

– Пошли, я очень голодный мальчик.

Отвечать не стала, итак, таяла под его напором. Кажется, накинься он сейчас с поцелуями, я бы и не сопротивлялась. Давно такой нежности и внутренней гармонии не испытывала. Словно идешь летом босиком бегущему ручейку, позволяя коже покрыться долгожданной прохладной. Мурашки осыпают, заставляют сжаться и тут же расслабиться. Рядом с Тимуром со мной происходила безумная магия.

Мы вошли в подъезд, медленно поднимались по ступенькам. Молча. Наслаждаясь атмосферой, которая повисла, между нами. Как-то не сговариваясь, прошли мимо квартиры Авдеева, и остановились возле моей. Я нащупала в кармане ключи, открыла дверь и шмыгнула внутрь первой. Быстренько скинула с себя верхнюю одежду и направилась на кухню, к холодильнику. Тимур тем временем пошел в ванну. Уж не знаю, что он там делал, но вернулся минут через десять: свежий, улыбчивый, с мокрыми волосами. Вернее, они были мокрые не полностью, а лишь кончики, так если бы он прыснул водой по лицу.

Я выставила тарелку с макаронами и котлетками на стол, нарезала свежих огурцов ломтиками, хлеб. Скудный ассортимент, да кто ж знал, что у меня будут такие важные гости.

– У! Как вкусно пахнет! – воскликнул Авдеев. Отодвинул стул, громко плюхнулся на него и потянулся к еде. Уплетал он с диким аппетитом, даже добавки попросил. Казалось бы, обычные макароны, а Тим ел их, словно вкусней ничего в жизни не пробовал. Я смотрела на него и умилялась. Подперла ладошкой подбородок. Как же здорово открыто любоваться тем, кто дорог сердцу.

– А ты чего не ешь? – спросил он, когда опустошил вторую тарелку.

– Не знаю, – растерялась отчего-то я. Ведь передо мной тоже была порция с макаронами.

– Аппетита нет? – Тимур не сводил своих бирюзовых глаз, будто сканировал каждый сантиметр моего лица. Я и смущалась, и хотела большего. Пусть бы никогда не переставал смотреть вот так.

– Есть, – произнесла задумчиво. Губы растянулись в улыбке, скрыть ее становится сложней.

– Ты в порядке? – его озорной голос вдруг сделался серьезным.

– Да, в полном. А ты? В больнице тебя не потеряют?

– Пошли они в жопу, – скривился в лице Тимур. Такой он в эту минуту милым и родным выглядел, что сердце у меня залилось щенячьей нежностью.

– Опасный т…

– Маш, – перебил Авдеев. Протянул руку к моей ладони и неожиданно коснулся ее, крепко сжимая. Пульс моментально участился, щеки опалило жаром. Ну, вот что он со мной делает?..

– Что?

– Насчет дурацких слухов, не бери в голову. Я все решу. И Ваня… он извинится за свое скотское поведение. Совсем попутал.

– Не сомневаюсь, – прошептала одними губами. Ведь и правда не сомневалась. Если Тимур захочет, мир перевернётся под его ногами. Он отлично умеет ломать систему.

– А теперь ешь, и пойдем фильмец глянем, у меня тут есть один на примете.

***

Фильм мы смотрели на ноутбуке, потому что телек в квартире древний, никакого смарт ТВ здесь и в помине нет. Зато проблем с воспроизведением не было: нашли быстренько, нажали на плэй и готово.

Уселись на диван, вытянули ноги в полную длину, а ноут поставили сбоку на стул. Тим приподнял подушку, чтобы удобней лежать-сидеть было, а я даже не знала куда примоститься. Хотелось, конечно, рядом, обнять его, прильнуть к груди, но в реальности не решалась. Поэтому перелезла через Тимура, тоже подняла подушку, облокотилась и сжалась вся, в ожидании чего-то волшебного.

– Света слишком много, надо ночь создать! – заявил Авдеев. Поднялся и пошел создавать видимость темноты, хотя за окном уже, итак, смеркалось. Задвинул горчичные шторы, и стало, в самом деле, мрачней.

– Ну, прям кинотеатр, – не удержалась от шутки.

– Надо купить телек больше и шире. Или проектор. Как тебе идея с проектором? – предложил вполне серьезно Тимур. Вернулся к кровати, наклонился к ноуту и кликнул на иконку «воспроизвести». Затем уселся на свое законное место, и не глядя в мою сторону, положил руку на мое плечо. Резко дернул на себя, да так что я едва не уткнулась носом в его грудь.

– Ты чего? – возмутилась.

– Ты слишком далеко. Так же неинтересно смотреть. Я тогда не смогу быть твоей жилеткой.

– Дурак, – прошептала, но вырываться не стала. Наоборот, примостилась в его теплых объятиях, как кошечка, которая радуется приходу хозяина. Положила руку на живот Тиму, голову на плечо, он же опустил ладонь и теперь удобно разместил ее на моей талии.

– Ух, какая железная дорога, – произнес Авдеев, когда на экране показали поезд и мост над пропастью.

– Вот бы хоть разочек на таком прокатиться, – вздохнула мечтательно, прижимаясь поближе. От Тимура исходил давно забытый запах – запах моего мужчины. Сейчас я отчетливо ощущала, что мы снова вместе, он снова мой. И от этого осознания сердце расплавилось в груди, а его останки разлились по всему телу.

Я просто лежала рядышком, и он просто обнимал меня. Но почему-то казалось, что мы парим где-то над землей, в пушистых облаках. Да, может быть у каждого из нас вагон недостатков и ошибок, за которые стоит извиниться, как минимум поговорить о них, отпустить. Да, может наш путь начался неправильно, но мне впервые за последние годы было хорошо, комфортно. А еще странные мысли лезли в голову. К примеру, что было бы, если бы скажем мы стали жить вместе? Как бы обустроили комнаты, какие занавески купили и куда поставили телевизор? Мы могли бы завести кошку или собаку. Дать забавную кличку животному и кормить по очереди.

Ходить вместе по магазинам, выбирать продукты и обсуждать планы на выходные. Наверное, это было помутнение рассудка, а может, сказывалась, длительная тоска. Но лежа рядом с Тимуром, я искренне поверила, что у нас может быть будущее.

– Швейцария. Очень хочешь? – произнес Авдеев, вырывая меня из думок. На экране уже начали показывать могущественные горы, от которых кровь застывала в жилах.

– Хотелось бы, – ответила с запозданием.

– Тогда поедем. Я заработаю много денег, и мы рванем покорять Швейцарию.

Глава 37 Маша / Тимур
37.1 – Маша

«Эверест» оказался не просто интересным, но и очень грустным. Я смотрела с замиранием сердце, иногда даже вздрагивала, очень переживала за инструктора Роба, а еще почему-то мысленно сопоставляла себя с его женой. Как обливалось ее сердце, когда она лежала на диване, прижимая к груди телефонную трубку. А их разговор через рацию, и просьба Роба называть дочку тем самым именем. Это было так трогательно, что с моих глаз неосознанно покатились слезы. Стыдно, с одной стороны, подумаешь фильм, пусть и на реальных событиях, но ничего поделать не могла. Поджимала губы, а майка Тимура с каждой минутой становилась более влажной.

Хорошо, темнота скрывала мое лицо, да и Тим, кажется, не слышал, как я тихо всхлипнула. Сначала думала, он просто делает вид, позволяет проявлять эмоции. Однако потом, когда на экране показались титры, я попыталась приподняться, но у меня ничего не вышло. Рука Авдеева лежала на моей талии, а голова его склонилась, едва не упираясь в мне в макушку. Приглядевшись, заметила – он спит. Да так сладко, словно не спал тысячу лет.

Во сне Тимур выглядел совершенно обычным парнем. Никакой крутости или напускного геройства. Иногда он причмокивал губами, и чуть сильней прижимался ко мне. Не помню, чтобы он засыпал раньше, не помню, чтобы любовалась им таким. Беззащитным.

Не хочу уходить, не хочу его отпускать. Лежать бы рядышком целую вечность. В груди разливалась радуга из всех цветов, которые отражали радость и миг счастья. Точно. Люди не бывают, счастливы вечно. Но если уловить волшебный миг, если остановиться и оглянуться, понимаешь – вон оно счастье.

Кажется, я поймала миг за руку.

Закрыв глаза, прильнула обратно к груди Авдеева, прижалась ближе. Вдруг стало страшно. А что, если это сон? Что если завтра проснусь, а Тимура не будет рядом? Нет! Если Всевышний существует, он не допустит очередного надлома. Потому что иначе я точно сломаюсь окончательно.

Заснула правда не сразу. Оказалось, это только в фильмах удобно спать в обнимку. В реальности дискомфорт еще тот. Тело затекает, шея побаливать начинает, охота сменить позу. Зато Тим спал как убитый. Не храпел, хотя и в школьные годы не замечала за ним этого грешка. Но ему явно было удобней, чем мне.

В общем, промучилась я знатно. Пару раз провалилась в сон, но постоянно просыпалась. В итоге к шести утра кое-как выбралась и шмыгнула в душ. Помыла голову, подкрасилась, даже приоделась. Выбрала кожаную юбку с легкими воланами сбоку, она обтягивала бедра и в целом очень круто смотрелась на моих худеньких ножках. Поверх надела розовую водолазку под горло. Сделала колосок, пару прядей выпустила, чтобы создать эффект легкого беспорядка на голове. Смотрелось симпатично.

Дело оставалось за малым – приготовить вкусный завтрак. Тут, правда, возникли проблемы с продуктами. Однако я легко их решила – сбегала в магазин. Хотелось удивить, ну и вчера Тим с таким аппетитом уплетал, что грех не покормить его.

На завтрак у нас были блинчики с яблочным джемом, кабачковый омлет, и малиновый чай. Взяла попробовать в чайной лавке, уж больно вкусно пах. Сладенько.

Тимур проснулся почти в девять, так что на пары мы благополучно опоздали. Я точно опоздала, а что у него стояло первым – вопрос. На кухне Авдеев появился минут через пятнадцать, и то, скорей на запах, мне кажется. Он вальяжно вошел, полностью проснувшийся, с влажными волосами. Видимо водой смочил.

– У, нифига себе, – улыбнулся, усаживаясь на стул. Открыл рот, разглядывая мой скромный ассортимент. Я смущенно сидела напротив, в ожидании вердикта. Понравится ли? Все-таки пришлось убить почти два часа. Вообще эти утренние готовки утомляют. Интересно, макияж не впитался в кожу? Прическа нормальная? Я заправила прядь за ушко, прикусывая губу в нервном напряжении.

– Не спалось, обычно я ничего особо не готовлю утром. Только кашу овсяную, – ответила, поражаясь скованности. Ну чего робею перед ним как девочка…

– Я тоже кашу могу есть, так что лучше в следующий раз поваляйся со мной.

Вроде и прозвучало мило, но мне захотелось придушить Тимура. Столько времени убить на блины, тесто и омлет… И тут, да могла бы и не делать. Ох!

– Маша, – позвал вдруг Авдеев. Я перевела на него взгляд и только сейчас заметила, что он подпер рукой подбородок: сидит, разглядывает меня. Улыбается. Злость и обида отступили, на их место пришла нежность.

– Что?

– Ты очень красивая.

– А? – показалось, ослышалась. Я сглотнула, облизнула губы и заморгала быстро-быстро. Не знала, куда деть глаза, в какую сторону смотреть. Вот умеет же, одной фразой выбить весь кислород из легких.

– Приятного аппетита, любимая, – произнес Тим и потянулся к завтраку. Я тоже решила покушать, хотя хотелось наблюдать за Авдеевым, он уплетал с диким удовольствием.

– Ну как? – набравшись смелости, я все-таки спросила. В ушах до сих пор звучало его «любимая». Сердце в груди танцевало танго, то быстро, то медленно. Черт! Так и до кардиолога недалеко.

– Класс! Не балуй, а то привыкну. Знаешь, я тоже кое-что умею готовить.

– Серьезно?

– Угу. Завтра, если не просплю, покажу мастер-класс!

– Завтра? – удивилась.

– Завтра, утро сегодня уже прошло. Кушай, и в уник поедем. А то отчислят тебя, что тогда делать будешь? Деток мне рожать?

– Ага, десятерых и собаку еще заведем, – ответила на автомате, потом правда, до меня дошел смысл сказанных слов, и я ощутила, как скулы опалил румянец.

– Это ж, какой дом нужен, чтобы там такой табор жил? – на полном серьезе озадачился Авдеев.

Мы быстро доели, перекинувшись шутками, и размышлениями о собаках, которым нужен простор. Затем Тим спустился к себе, переоделся. Я не стала заходить к нему, ждала на улице возле машины. Необычно, конечно, ехать на учебу вместе. В принципе, быть снова вместе.

Мимо прошла соседка, глянула на меня, словно не понимала, чего это девушка топчется рядом с автомобилем. Я улыбнулась ей, молча кивнула в качестве приветствия, и мысленно пожелала, чтоб поскорей скрылась с горизонта. Вот же любопытная дама. А минут через пять нарисовался Авдеев. На нем была черная парка, потертые синие джинсы и высокие кеды. Без шапки. Дурак. Холодно же, можно простыть.

– Поехали, – радостно сообщил, кликая значок сигналки.

– А шапка где? – спросила, усаживая на пассажирское.

– Есть уникальное средство, которое греет мозг. Любовь называется, – выдал он. Я уже не стала ничего говорить, однако улыбку скрыть не смогла. Любовь? Интересно, ко мне ли? Странно. Тимур никогда не говорил о своих чувствах в мой адрес. Только слова о переезде, будущем, подарки, ну и секс. В то время, я не задумывалась об этом. Мы были вместе, доверяли друг другу, ревновали и полыхали безумным притяжением. Но сейчас очень хотелось бы узнать, что творится в сердце ледяного короля.

– Какая у тебя первая пара? – спросил Авдеев, включая поворотник, и заворачивая по кругу вправо.

– Английский, а у тебя?

– Черт его знает. Мне вообще этот факультет не нравится. Сваливать с него надо.

– Сваливать? – я перевела взгляд на Тима, он лавировал по трассе, объезжая одну машину за другой. За такое могут и штраф вписать, хотя, когда это его останавливало.

– Ага, что там ловить? Романенко что ли?

– Ты с Денисом кажется в не очень теплых отношениях, – осторожно ответила, сжала руки перед собой. Иногда поглядывала в сторону Тимура, которой тоже поглядывал в мою. И в те редкие секунды, мы оба улыбались.

– Он не в моем вкусе, дорогая. Грудь и задница отстой.

– Фу, Тим! – засмеялась я.

– Ну а что ты глупости говоришь? – он тоже засмеялся.

– На дорогу смотри, а не по сторонам глазей.

– Я ж не налево смотрю, – играл бровками Авдеев.

– Это видел? – я сжала руку в кулачек и протянула к его лицу. Не знаю, думала в шутку, а может и нет. Мне было слишком хорошо рядом с Тимуром, даже демонстрировать свои чувства.

– Это? – мы остановились на красный и Тим вдруг чуть наклонился, коснувшись губами моего кулачка. – Ничего не видел, – улыбнулся он и вновь вернулся глазами к дороге. Сердце у меня подпрыгнуло и кажется, упало к самым пяткам. Я опустила руку, но продолжала смотреть на нее. Кожа горела, словно на ней оставили отпечаток.

Робею перед ним, как старшеклассница. Надо успокоиться, перестать так реагировать, а как перестать, когда он вроде ничего не делает, а потом вдруг целует – и я начинаю тонуть в чувствах.

Безумие. Любовь творит с людьми безумие.

37.2 – Тимур

Рядом с Машей было тяжело сдерживаться. Тело ломало, ныло, закатывало от возбуждения. Не знаю, как вчера вообще умудрился уснуть. Лежал рядом с ней, горящей свечой. А потом прижался к себе, вдохнул знакомый запах, и мир разделился на «до» и «после». Как будто «до» никогда и не существовало.

Только я и моя ненормальная.

У меня мороз по коже бегал, в венах бушевал кипяток. Однако райское наслаждение, оказывается, может быть не только в диком оргазме. Вот заснуть рядом с любимой, ни разу за ночь не проснуться – тоже кайф.

Утром Маша меня окончательно покорила: завтрак, наряд, улыбка, поглядывания. Если бы она сказала, иди, прыгай в пропасть, клянусь, я бы прыгнул. Мне кажется, Уварова имела надо мной какую-то необъяснимую силу. Подчинись или умри. Нет, на интим и прочую магию тянуло безумно. Но, с другой стороны, не хотелось отпугивать. Мы вроде только встали на истинный путь. Потерплю денек-другой. Не растаю.

В универ ехали вместе. Я ее даже до нужного кабинета проводил. Шел рядом, держал за руку, болтал всякую ерунду, а она улыбнулась. Милая. Чертовски милая. Народ поглядывал на нас, тот же Романенко. Мы с Машей его в холле приметили, вернее я приметил. У недоРомео чуть челюсть не отвисла. Глаза так и полыхали. Не знаю, кого он в эту минуту ненавидел больше: меня или мою ненормальную. Распирало подойти и сказать: «выкуси! Эта девочка моя и никогда твоей не была». Однако я добрый самаритян, поэтому позволил жить бедняжке. Судьба, итак, его обошла стороной: на его геройском пути появился я.

После того как проводил Машу, пошел на свои пары. У нас стояла очередная дичь, которую вел нудный старый профессор. Он тихо говорил, непонятно писал на доске, и объяснял безумно скучно. Не только мне так казалось, многие зевали. Из всего занятия я почерпнул две вещи. Первое: сегодня все говорят о правах, но никто не говорит об обязанностях. Баланс нельзя достигнуть, если не стоят где-то в центре у этих двух ключей. И второе: балансировать важно не только в международном праве, ведь в жизни у нас тоже есть обязанности, как перед незнакомыми людьми, так и перед друзьями, родными, любимыми. В свое время я считал Ваню хорошим другом, поэтому обязан поговорить. Пусть он и поступил по-свински, но уверен, в какой-то степени здесь и моя вина есть. Так что после пары я пошел искать бывшего друга.

Поиски мои закончились быстро – Ваня сидел в холле, ковырялся в телефоне и болтал с какими-то парнями. При виде меня он резко отвернулся, и скорчил такую рожу, хоть сейчас кулаком пройдись.

– Пойдем, разговор есть, – произнес без всяких приветствий.

– Иди нахер, – буркнул он. Пацаны рядом переглянулись, видимо не ожидали такой реакции. Вчера я неплохо проявил свой авторитет. Но не в случае с Ваней.

– Как девочка-целочка, – пропел фальцетом. Его это зацепило, конечно. Подскочил резко, вперился в меня убийственным взглядом, на скулах аж желваки забегали. Я усмехнулся.

– Что сказал?

– Пошли, – подхватил его под локоть и сопротивляющегося потащил в сторону, где глаз поменьше. Хватит, вчера уже устроили публичный концерт. Слава – вещь забавная, но абсолютно бесполезная.

Мы свернулись в закуток, который вел на цокольный этаж. Людей здесь не было, а еще задувал откуда-то сквозняк. Я поежился, а Ваня воспользовался ситуацией и вырвался из хватки.

– Махаться не хочу, – буркнул он, поправляя широкую кофту.

– Вот ты мне одно скажи, Вань, – начал я серьезным тоном. Мы стояли друг напротив друга. Оба высокие, и без тени страха в глазах. – Спелся с Серебрянской? Ну ладно она дура, но ты…

– Да сто лет мне упало с ней спеваться. А ты, Тим? Простил бабу, которая легла под твоего лучшего друга? – прошипел он.

– Не ложилась она под него, – выдохнул устало. Облокотился о стенку, закинув руки в карманы.

– В смысле? – искренне удивился Ваня.

– Имитация.

– Чего? – во взгляде его читалось непонимание.

– Правду узнала, почему я с ней сблизился.

– Какую правду?

Я вздохнул и решил рассказать все: про отца Маши, месть, и про то, как сам же спасал ее от своих находчивых планов. Ванька только и успевал открывать рот, словно рыбка в аквариуме. Выслушал он меня, правда, молча, без всяких тупых шуток или комментариев. Иногда головой кивал, вроде как выражая понимание.

Мы простояли в этом узком коридоре целую перемену, и даже больше. На пару не пошли, как-то и не до знаний.

– Ну, Уварова дает, – выдал Ваня, когда я закончил пламенную речь.

– Теперь понимаешь, что слухи твои…

– Понимаю, – вздохну он. – Не понимаю Арса зато. Мог бы с тобой поговорить, а не хранить обед молчания. Я бы поговорил. Смс отправил, сказал, дуй сюда. Дебил он.

– Эй, откуда ты знаешь, что там было?

– Да что бы ни было!

– Ну…

– Вы не обсуждали это с Машей? – спросил Ваня, поглядывая на меня.

– Не-а, – поджав губы, ответил. – Я честно и не знаю, с какой стороны подступиться к этой теме. Но ты в любом случае должен перед ней извиниться. И слухи все эти…

– Да я же из-за тебя, Тим! Думаю, вот … – он помедлил, словно хотел выругаться, но напоролся на мой строгий взгляд и передумал. – Хотел проучить ее, в отместку за тебя. Ты же так любил ее, все вокруг видели. Пылинки сдувал. А потом эта фотка… Я… Базару нет, Тим! Извинюсь. И со слухами разберусь. Ты это… – Ваня замялся, но все было понятно и без слов.

Я протянул ему руку, намекая на старое доброе рукопожатие. В глазах друзей моя Маша была предателем. Той, кто сделал больно. Растоптал. Публично растоптал. Да, они не имели право заниматься самосудом, но если бы тогда я разобрался с ситуацией, если бы мама не попала в аварию… Не бывает в конфликте одного виноватого. Мне тоже стоит извиниться перед Уваровой. И не только за случай со слухами, но и в целом за многое. Правда, как… не знаю.

– Спасибо, что поделился, Тим, – произнес с улыбкой Ваня, принимая мою руку. Мы даже обнялись, как в былые времена. А после третей пары, он меня окончательно удивил своей честностью и порядочностью.

Я как раз поджидал Машу в главном, народ носился туда-сюда, галдел, видать окончательно проголодались. Кафетерий разрывался от обилия студентов, а магазинчик с булочками, который стоял рядом, опустошили буквально за пару минут. Знания порождают аппетит.

Маша меня заметила первая, она шла вместе с девчонкой, с которой и до этого ходила. Махнула рукой, засияла. Юбка обтягивала ее бедра, да так, что распирало шлепнуть по заднице. Ух! Откуда такие мысли среди белого дня? Видимо и у меня аппетит разыгрался. Однако стоило только Уваровой подойти ближе, как за спиной послышался Ванин голос. Он был один, без друзей и Алиски. Сначала один, потом я заметил Серебрянскую в компании с Малиновской и Романенко.

– Эй, девочка-легенда!

– Чего это он? – шепнула одногруппница Маши. Обе вытянулись, словно по струнке, но не спасовали. Ваня быстро сократил расстояние. Остановился напротив, откашлялся немного и достаточно громко произнес.

– Прости за обвинения и оскорбления. Я… я очень некрасиво себя повел. В вечном долгу перед тобой.

Уварова даже немного растерялась. Перевела озадаченно взгляд на меня, ну а я что? Развел руками в разные стороны, улыбнувшись. Ей решать, прощать или нет.

– Ты что простудился? Тоже без шапки ходишь? – спросила моя ненормальная, достаточно строгим тоном.

– У него просто нет волшебного лекарства для мозга, – усмехнулся. А затем закинул руку на плечо Маше, притягивая к себе ближе.

– Это какого? Любви что ли? – она посмотрела на меня из-под опущенных ресниц, взмахивая раз за разом ими. Я засмеялся и убрал руку с ее плеча. Ваня тоже улыбнулся, видимо ощущая, как разрядилась атмосфера.

– Меня!

– Тимурчика!

Ответили мы одновременно.

– Мир, Маш? Обещаю, буду хорошим мальчиком, – Ваня прищурился, играя бровями. Протянул ладонь Уваровой. Вот же подлюка. Знаю я его эти хитрости. А она, не раздумывая, почему-то приняла ее. Кажется, мирный договор официально подписан.