Текст книги "Собирай меня по осколкам "

Глава 19 – Тимур

Десять секунд.

Гребаных десять секунд.

Так много и так мало одновременно.

Металлический вкус во рту, туман в глазах, плохая концентрация. Боль в области живота и ребер. Каким-то чудом я успел поставить блок, закрыться рукам, но глотать воздух и соображать было сложно.

В мозгах щелкнуло, словно второе дыхание. Я лежал на асфальте, когда чей-то голос замедлил проклятое избиение. В этот момент инстинкт дал ход, пробуждая огонь в венах. Я схватил ногу, которая планировала зарядить очередной страйк по мне. Резко дернул, плохо соображая, что происходит вокруг. Кажется, это был толстяк. Он начал падать. Сука! На меня падать.

Однако опять чудо. Кто-то поймал его, спас меня от землетрясения. Я, наконец, разомкнул глаза, сплюнул кровь, которая заполнила рот, и постарался опереться на колени.

– Эй, – прозвучал рядом мужской голос. Но тут уже на чистом адреналине. Я подскочил, кинулся на чувака в шапке. Развернул резко его и давай дубасить по проклятой морде. До хруста. До воплей. До мяса.

Кто-то потянул меня за волосы сзади, и получил кулаком в челюсть. Ох, в груди бурлило и клокотало так, словно разрывался осенний ураган. Злость закипала до глотки – одним словом.

– Сзади! – крикнул неизвестный. Я оглянулся и правда, на меня бежал чувак в синей куртке нараспашку. Во время обернулся, успел поставить блок, а потом зарядил ему с ноги в живот. Адреналин гудел, пробуждал давно забытые ощущение безумия. Кажется, я терял контроль. Не чувствовал боли, крови и потери сил. Наверное, поэтому уселся на парня, которого сбил с ног и начал дубиться по лицу.

– Эй, – опять этот голос. – Остановись! Ты же убьешь его, эй! Черт, охрана! Давай же!

Незнакомец подхватил меня под локти и попытался стащить с жертвы моего безумия. Не сразу получилось. Я сопротивлялся. Но минуту спустя, он все-таки поборол мое желание закатать ублюдка всмятку.

– Черт! – говорил парень. – Охрана. Тачка твоя?

– Моя, – кивнул. – Там еще ноут мой в кустах. Надо забрать.

– Садись, давай на пассажирское. Где ноут? В каких кустах?

Я показал, куда надо идти, а сам уселся в машину. Тело ломало, несильно, но нормально. Глянул в зеркало, по фейсу не скажешь, что в драке участвовал. Суки! Не хотели внешних следов. Узнаю, кто подослал, убью урода. Разорву на части.

– Держи, – незнакомец уселся на водительское, кинув мне в руки ранец. Завел тачку, и развернул нас, словно какой-то шумахер: с пол оборота. Затем дал газу, и только потом я заметил в зеркале заднего вида, что там бежал охранник. Вернее трое охранников. С дубинками и большими животами.

– Ты как? Живой? – спросил парень, минуту спустя. Он вывернул в сторону узкой улочки, которая, судя по всему, вела в обход к трассе.

– Нормально, – выдохнул, дотрагиваясь до соленых губ.

– В больничку свозим, пусть посмотрят. Как зовут тебя, кстати?

– Тимур, – кажется, дышать было не очень приятно. Черт, внутри кипятком разливалась злость. Не так меня заботили синяки, как то, что оказался на асфальте и позволил себя отпинать. Бесит! Невозможно. Убью гадов!

– Эй, – прервал мой внутренний монолог парень. – У тебя челюсть сведет сейчас, Тимур. – Он усмехнулся. Но без злобы, а так по-дружески что ли. Мы остановились на светофоре, и чувак протянул мне руку, видимо в качестве приветствия. – Меня Илья зовут. Царев. Будем знакомы, Тимур.

– Спасибо, что влез, – я принял этот тематический жест, облизывая соленые губы. Адреналин начал отступать и на его место пришла тупая ноющая боль. Жесть.

– А ты обезбашенный, смотрю. За что они тебя?

– Хрен знает. Думаю, за Романенко, у него припадок на меня, – выдал без задней мысли то, что крутилось на языке. Вытянул ноги, отодвигая сидение назад.

– Слышал о нем, но лично не встречался. Я вообще в этом унике всего полгода, на магистру сюда поступил. Так что бываю редко.

– А куда мы едем? – спросил сухо, не особо вслушиваясь в речь Царева.

– В больничку. Мало ли тебя сломали там. О, блин. Телефон, – Илья одной рукой держал руль, водил он, кстати, круто, не отнять. Другой вытащил гаджет и приложил к уху, пытаясь удержать.

Я глянул в окно, на пасмурное небо, на забитую трассу и ворон, которые что-то закапывали в земле рядом с пешеходной тропинкой. Захотелось спать.

– Твою ж! – громогласно выдал Царев. – Почему именно сейчас, Коль? Это блин важный проект. Это наш реальный шанс вырваться на международный рынок. Да ты гонишь! Слышишь, это бизнес. Так нельзя!

– Эй, не ори, а, – прокряхтел я. Виски вибрировали, тело ломало, еще и вопли. Застрелите меня. А лучше тех уродов. Точно! Уродов надо убивать. Выжигать.

– Да иди нахер, понял? Увижу тебя, без ног останешься. Усек?

Загорелся красный, но мы пролетели. Илья кинул трубку, раздраженно сжимая челюсть. Кажется, не один я прибываю в веселом состоянии.

– Давай я тебе помогу оставить его без ног? – спросил усмехаясь. Почему-то стало смешно. Жизнь меня вообще в последнее время забавляет.

– Лучше айтишника помоги найти, который сечет в защите. Черт! Да как же достали эти клерки одноразовые.

– В защите? А что защитить надо? Если башка перестанет гудеть, я могу глянуть.

19.2

В больничке меня осмотрели со всех сторон и заявили – переломов нет, сотрясения тоже. Выписали всякие мази и таблетки, настоятельно рекомендовали пару дней поваляться дома в покое так сказать и благодати. Илья, спасибо ему от души и сердца, помог основательно. По врачам со мной потаскался, в аптеку заехал, накупил кучу всякого, до дверей проводил. Короче редко таких встретишь: людей с большой буквы.

Ну а пока мы с ним ехали обратно, он мне рассказал о своей проблеме. Оказывается, Царев тоже сечет в моей теме, и неплохо так сечет. Хотя направления у нас с ним немного разнились, но в целом мы говорили на одном языке.

Три месяца назад Илья вписался в крупный тендер, который организовала одна иностранная компания. Шли нормально, обходили конкурентов. Но вчера его программист заявил, что устал, хочет релакса, секса и выпивку. Поэтому сваливает в теплые края. Депрессия, понимаешь ли. А у Царева сроки. Буквально на следующей неделе определят победителя и заключат договор на обслуживание.

В общем-то, для молодого стартапа это отличный шанс заявить о себе, прыжок так скажем к крупным игрокам. Однако без Колюнчика, фаната релакса и секса, даже сунуть нос в последний тур не получится. Поэтому я из глубоких соображений совести и моральных принципов, предложил свою посильную помощь. Не гуру, но соображаю. Тем более пробел был как раз в той теме, которая мне близка.

Илья сперва не поверил. Но когда я показал ему прогу, которую пишу по работе, загорелся и даже предложил процент от проекта, если прокатит.

– Не, бабки не нужны. Чем смогу, тем помогу. Так что забей, дай только четкое ТЗ и сроки.

– Кажется, ты точно отбитый, – усмехнулся он. А потом у меня на экране загорелась иконка. Эксплойт сработал.

– Ух, – выдал без задней мысли. Полез, интересно же. Царев тоже глянул. Мы сидели на кухне у меня дома, вернее я кряхтел, а Илья просто глазел в экран. Надо было скрыть, не показывать, но чутье подсказывало – этому парню можно доверять. Без логики и объяснений. И оно не подвело.

– Динамо? – спроси Царев.

– Знаешь таких?

– Это дочка Стройвеста, но зачем они тебе? – он глянул на меня с интересом. Рассказывать правду я не стал, однако раз новый знакомый владеет хоть какой-то инфой, грех не воспользоваться.

– Хочу им предложить кое-что. А кто у них там бигбосс? Адекватный чел?

– Вполне. Генрих Львович, такой до мозга костей правильный мужик. Но он Динамо не заправляет. Он их главный инвестор, по бумагам по крайне мере.

– Правильный говоришь? – я хмыкнул, вспоминая какой бардак учудили товарищи этажом выше.

– Это я от бати знаю. Он их в суде представлял. Правильный в плане… все по закону любит. Говорят, в девяностых его жестко прессовали, и кто-то из близких грохнули.

– А мы точно про одного и того же чувака говорим? – уточнил я на всякий. Вдруг ошибся Царев.

– Генрих точно спонсирует Динамо. Это инфа соточка. А вот кто Динамо заправляет, я хз, Тим. Ой, Дашка звонит. Слушай, я пойду. На связи, хорошо?

– Давай, жду вестей.

Мы обменялись контактами, и Царев отчалил. Я же кое-как сходил в душ. Было не особо приятно, даже скорее неприятно. Надел широкие спортивки и черную майку, выпел таблетку. Думал, мазью намажу синяки, их к счастью, не особо много. В целом, я отделался легко. Правда, мазаться неудобно. Особенно боковые части. Так что плюнул и поплелся в комнату. Поваляюсь, да само пройдет.

Завис конкретно в нелегальных делишках. Пошерстил договора, переписки. Нашел кое-что интересное, в частности имя дирека Динамо, телефон и ящик. Выписал себе, ну мало ли, пригодится. А когда стукнуло шесть вечера, в дверь неожиданно позвонили.

Подниматься с дивана не особо весело. Я покряхтел, положил руку на живот и поплелся в коридор. Кого нечистая принесла?! Главное, чтоб не мать. Или еще лучше, не хозяйку. Иначе страдать мне мучительно и долго. Однако жизнь удивила. Вот прям по полной удивила. На пороге стояла Маша.

– Привет, – произнесла она, выдыхая поры холода. Щеки красные, вокруг горла шарф, на голове шапка, на спине рюкзак. Видимо только с улицы.

– Привет, – холодно ответил, делая шаг в сторону. Внутри проснулся жучок под названием ревность и раздражение. Вспомнил Романенко, поцелуй этот проклятый, объятия их. Ненормальная. Как же бесит. Все бесит.

– Я… – она переступила порог, прикрывая за собой дверь. Хлопала ресницами, словно в нерешительности сказать какую-то супер важную фразу. Хотя мне было плевать. Я сам еле сдерживался, чтобы не вынести ревность наружу.

– Предложение из одного местоимения? Глубокий смысл, – сказал, чуть наклоняя корпус вперед. Опустил руку от живота, пытаясь не показать своих гребенных физических страданий. Уж чего, а жалости мне нафиг не надо. Пусть своего полудурка жалеет.

– Я… – мямлила Маша, что ей, собственно, не свойственно.

– Зачем пришла? – грубость вырвалась, а за ней и боль. Твою мать! Убью Романенко.

– Вот, в качестве благодарности за ночлег, – Уварова протянула черный пакет, который прятала все это время за спиной. Судя по звуку, там были фрукты. Я глянул на нее, на такую невинную и некогда мою девушку. Не знаю, откуда, но накатило. По полной накатило.

Она спит с ним. Стонет под ним, позволяет себя целовать и стоит здесь у меня на пороге. Строит овечку.

– Не надо, – щелчок в груди сжался и разлетелся на тысячу осколков. Моя Маша больше никогда не будет моей. Нас не будет. Мы закончились, когда она выбрала кровать Дениса.

– Что, в смы…

– Проваливай! – крикнул, сжимая челюсть до хруста.

– Ч-чт…

– Иди нахер отсюда! Проваливай со своей благодарностью, Уварова!

Пакет выпал из ее рук, губы задрожали, и я понял – это точка невозврата.

Наша Вселенная окончательно перестала существовать.

Глава 20 – Маша

20.1

Мне показалось, в груди оборвалась красная нить. Та самая, которая не давала упасть три года. В природе ее называют «надежда». Многие тянутся за ней, я же пыталась убежать. И теперь вот – нет никакой надежды. Слова Тимура разрезали красную нить, сковали спазмом горло, выкачали остатки чего-то светлого из сердца.

Кажется, сейчас было больней, чем тогда. Ведь он стоит напротив, смотрит мне в глаза и говорит таким ледяным тоном. Чужим.

А был ли Тим когда-то не чужим? Я была убеждена, я…

Губы задрожали. Из рук выпал пакет. Яблоки должны быть вкусным. Я выбирала их тщательно в магазине. Разглядывала каждое. Думала, приду к нему, расскажу правду. Может, мы сможем поговорить о прошлом.

Красное яблоко покатилось к ногам Авдеева, но он словно не заметил его, или не хотел замечать. Провел ладонью сбоку, возле ребер. Мне показалось, ему физически не особо хорошо. Но я откинула свои домыслы. Развернулась. Сделала шаг, через силу, через чертовски безумное желание высказать все. Да как он может так со мной?!

Использовал меня. Мстил моему отцу. Заставил поверить в любовь, заставил мечтать о совместном будущем. Разве это человечно? Разве я сделала хоть что-то, чем заслужила подобное отношение.

– А знаешь что! – молния пронзила грудь. Эмоции переполняли, сдерживать их в себе стало невмоготу. И я плюнула. На все: на гордость, на обиду, на любовь, которая до сих пор не утихла. Оглянулась, пытаясь разглядеть в этом парне того единственного. – Как же мы ошибаемся порой. Жаль время нельзя повернуть вспять. Жаль нельзя отмотать назад в тот день, когда ты меня геройски спас. Я бы никогда! Слышишь! Никогда не взяла твой номер.

– Да без проблем! – крикнул он, повышая голос.

– Какой ты все-таки! – вырвалось с придыханием у меня. Голос охрип. Глаза защипало, но я сморгнула. Не заплачу. Ни за что.

– Давай, – раздраженно говорил Тим. – Говори! Какой? Ну! Не дотягиваю до твоего недоПарня? До супер Романенко? Ах, ну да! С ним тра*аться, наверное, одно удовольствие, – явно язвил Авдеев. Я посмотрела в его глаза и вспомнила все то, что разрывало меня изнутри. Вспомнила каждый отрезок времени, каждую слезинку, каждый всхлип.

Что-то ужасно острое прошлось по сердцу. Задело жизненно важные органы. Дышать стало тяжело. Как в тот день в туалете.

– Знаешь, мне ведь было страшно. – Произнесла я, громко выдыхая. Сделала шаг назад, сжимая лямку рюкзака. Плевать. Просто плевать. Это не слабость. Говорить о таком – это сила. Так что буду сильной как никогда.

– Что?

– Когда твои дружки снимали на телефон, когда Гева разрезал мне майку в туалете, когда хотел облапать меня. Было страшно. А ты… – я сглотнула. Слезы заполняли глаза, и мне стоило невероятных усилий сдержать их. – Как Гева сказал, сначала Тим изводит девчонку, а потом с ней спит. Забавный, ты Авдеев. И да! – на последнем вздохе произнесла. Смотреть на него больше не было сил. Слишком много было в этом человеке, слишком много того, что я считала своим. – Денис не мой парень. И никогда им не был. А теперь, прощай.

Я развернулась и хлопнула дверью. Побежала вниз по ступенькам, не смотря вниз. В ушах стоял шум, и гул сердца. По щекам катились горькие слезы. Душа разрывалась, словно туда напихали осколков. Кажется, я сама стала одним большим осколком от стекла.

Говорят, время лечит. Говорят, все забывается. Только дни сменяют друг друга, небо из голубого превращается в серое. А я продолжаю видеть под ногами лужи. Глубокие лужи из собственных слез.

Это когда-нибудь закончится?

Я завернула за дом, и упала на колени на землю. Холодную, промозглую землю. Громкие всхлипы, плач из самого сердца. Как и три года назад. Зачем он вернулся? Зачем ломает меня? Неужели было мало? Неужели у мести не бывает конца?..

20.2

Домой я не пошла ночевать. Не могла просто. И не в дверях дело, которые не закрываются. А в том, что в этом подъезде, в квартире этажом ниже живет Тим. Спит. Ходит. Дышит. Это пытка. Как резать на живую. Как обливать кипятком открытую рану.

Я должна перестать думать о нем, должна перестать общаться с ним. Чертова красная нить никому не нужна. Тимур не мой и не был моим. Нас не существовало. Никогда. И не будет существовать.

Ночевать напросилась к Соньке в общагу. Она, конечно, завалила вопросами. А потом мой сотовый взорвался от входящих от неизвестного номера. Я испугалась. Наверняка это те товарищи, которые залезли в квартиру. Поэтому отключила мобильный. Не дай Бог вычислят как-то. Тогда и Сонька пострадает.

Спала я тяжело, мучительно, все мешало: и шорохи, и свет из окна, и сопение соседок. Но главное мешали мысли. Много разные разрушающих мыслей. Слезы облевали щеки, осушали меня изнутри. Кажется, я проплакала всю ночь. Ветер за окном выл, дождь со снегом срывался, последние зачатки тепла умирали вместе со мной.

Утром Сонька разбудила часов в восемь. Принесла молоко с печеньем, заботливо поставила все это на тумбу. Девчонки, с которыми она жила, уже собирались на занятия. Я же решила – не пойду. Не могу, не хочу. Итак, тошно. Да и сил не было даже с кровати подняться. Второй прогул за три года. Спасибо, Тимуру. Постарался.

Солнце сегодня не вышло, с неба продолжал срываться снег. Деревянные рамы и тонкие стекла общаги дребезжали, а я зевала, сидя на кровати Сони. В комнате никого не было, к обеду все разошлись. От скуки включила телефон, и на меня моментально обрушилось море пропущенных. Но не это испугало, а звонок Елены.

– Маша, срочно приезжай в пекарню. Тут такой ужас…

Без всякой задней мысли, я подскочила, на скорую руку собралась: влезла в джинсы со свитером, обмоталась шарфом, надела шапку с курткой и побежала по зову то ли сердца, то ли совести. Пока ехала, разглядывала номер, от которого было около пятидесяти пропущенных.

Неужели эти товарищи с Динамо настолько переживают за видео, что названивали мне? Поставили на повтор? Глупость какая-то. С другой стороны, жутковато. Но отступать теперь точно нельзя. Если люди так переживают, значит, им есть что терять, и мы поймали их на крючок.

Напротив пекарни я остановилась. Слово «ужас» обрело другой оттенок, при виде здания. Окна разбиты, на ступеньках осколки. Стены разрисовали из баллончиков, да такими непристойностями, что стыдно даже смотреть. А как там Наталья… Бедная женщина.

– Маша, пришла? – Елена выскочила из пекарни. Под глазами синяки, вид поникший. Хотя, наверное, я выгляжу не лучше.

– Что произошло?

– Последнее предупреждение, дошли до такого уже, – обреченно вздохнула она.

– Но ведь это порча имущества. За такое! – попыталась возразить я.

– Маша, – она подошла чуть ближе, так чтобы только я могла слышать. Оглянулась, затем наклонилась и произнесла: – мы решили отказаться от дела.

– Как? – казалось, что-то бухнуло, и тело покрылось коркой льда. – Вы же…

– Начальник приказал. Я… я не могу пойти против. Видимо, до этого сроки позволяли, но сейчас они идут на крайние меры. Ты… ты тоже лучше отступи. Мы проиграли.

Из разбитого окна на нас смотрела хозяйка: худая, беззащитная женщина. В глазах ее поселилась обреченность. Никто и никогда не напомнил мне себя настолько. Я вдруг вспомнила Лелю… как она говорила, как боялась.

Перед лицом страха все мы становимся слабыми. Ноги дрожат, мысли путаются. Не знаю, в чем заключается сила. Может, в том, чтобы признаться – ты боишься. А может в том, чтобы не отступать. И хотя ты понимаешь, что заведомо проигрываешь… Но разве самолет не взлетает против ветра? Наверное, поэтому я не смогла повернуться спиной. Уйти, как ни в чем не бывало. Тогда чем бы отличалась от тех, кто оставил меня одну?

– Может и так, – произнесла, грустно улыбнувшись. – Но я буду рядом до конца. Пока это здание не снесут.

– Маша, это глупо, да… опасно. И что ты одна сможешь сделать?

– Вы не рассказали им про видео?

– Нет, – махнула головой женщина.

– Значит, еще не все потеряно. Нам просто нужно раздобыть его, а затем выложить, отправить на сайт Президента. Сделать хоть что-то. Мир изменится, если каждый приложит хоть бы частичку себя. Я уверена!

Глава 21 – Маша

21.1

Воодушевленная боевым духом я шла домой. Как минимум, чтобы проверить квартиру, а как максимум, все-таки нужны сменные вещи. Оглядывалась по сторонам, переживала. Но на улице еще светло, хотя свинцовые тучи, снег и грязь под ногами, мало напоминают понятие «светло». До своего района доехала на автобусе, стареньком, полупустом и с разными запахами. Однако меня этот момент никогда не пугал. Не сахарная, в конце концов.

Возле двора, я остановилась. Откуда-то возникло странное ощущение тревоги. Снова оглянулась. Позади никого, даже намеков на людей, только пару собак лают друг на друга. Я сглотнула, облизнув замерзшие губы от холода. Дурацкая привычка.

Однако пришлось остановиться повторно. Хорошо рядом был высокий куст, за которым меня не было видно. Чуть наклонившись, стараясь не выдать себя, я заметила черный гелек. Рядом с ним кругами нахаживали два мужчины. Один как раз угрожал тогда в пекарне. Лицо второго было незнакомым.

В груди все оборвалось. Дыхание перехватило, словно легкие сковал спазм. Неужели поджидают меня? Сразу перед глазами возникли осколки от разбитых окон и испуганная Наталья. Господи! Этих людей ничего не остановит. Они ничего не боятся, даже совершать противозаконные поступки.

Нужно уходить! Единственно верная мысль. С другой стороны, ну, сколько я смогу от них бегать? Не сейчас, так в другом месте подловят. Но придумать гениальный план не успела. Да и вряд ли бы придумала.

Во двор заехала машина Тимура. Он вышел, громко хлопнув дверью. Провел рукой в области ребер, словно что-то там мешало ему. Я еще вчера обратила внимание на этот жест.

Мужики возле подъезда оглянулись, разглядывая то окна, то улочки, то прохожих. Хотя последних почти не было, кроме Тима разве что. Он передвигался не особо быстро, корпус чуть ушел вперед, что опять же бросилось в глаза. Дурные мысли полезли, неприятные. А потом Авдеев остановился, рядом с гелеком. Моментально подобрался, выпрямил спину. Принял вид уверенного орла. Не знаю почему, но сердце залилось от волны тревоги. Словно предчувствуя беду. Поэтому никуда я не ушла. Решила – буду сидеть здесь до победного, пока Тим не зайдет в подъезд. Мало ли чего.

Да, я продолжаю ненавидеть Авдеева, продолжаю страдать о нем, и бороться с собственными чувствами. И вполне осознаю, что он сотворил со мной много плохих вещей. Однако и бросить его не вариант. Ни Тимура, ни кого-то другого.

Человек должен оставаться всегда человеком. С присущим ему состраданием и чувством справедливости.

Серега, дядька с усами, который угрожал мне тогда, вытащил сигарету. Закурил, выдыхая дым, и переступая с ноги на ногу. Он первым заметил Тима. Направился к нему, а я сжала ручки в кулачки. Горло стянуло иглами. Нужно найти что-то, может палку какую. Даже если вызову полицию, они просто не успею вовремя приехать.

Тимур не спасовал, как и обычно собственно. Порой мне казалось, он не боялся никого и ничего. В глазах его стоял лед, скрывающий любые эмоции. Серега что-то сказал, Тим спокойно ответил. Жаль, я находилась на приличном расстоянии – не могла расслышать. Однако от переживаний то и дело прикусывала нижнюю губу. Думала, искусаю ее до крови.

Потом к Авдееву подошел второй мужик, неизвестный в кожаной куртке. Он был ниже ростом, но крупный. Они о чем-то говорили. В лицах менялись только товарищи из Динамо, раздражались. Я тоже злилась. Тим вообще о самосохранении не слышал? Чем думает? Что отвечает? Вот если выведет их из себя, как тогда? Я, конечно, сидеть здесь не стану. Выбегу. Возле дерева как раз сук большой лежит, возьму его. А дальше не знаю, что будет, то и будет. Правда, толку от меня…

Тимур склонил голову и развел руками в стороны. Серега кинул сигарету на асфальт, растоптав ее ногой в кожаных туфлях. Отошел, оставив толстого мужика вдвоем с Авдеева. Господи! Мне казалось, время остановилось. Когда же эти товарищи уйдут, и о чем Тим так долго с ними беседует.

Злость моя нарастала, только на кого неясно: на храбреца или на беззаконников.

А потом случилось что-то совсем странное. Мужик крикнул «заткнись». Да так громко, наверное, во всем дворе слышно было. Сердце в груди у меня сжалось, готовясь к самым отрицательным последствиям. Мысленно я прикидывала, как помочь Тиму: закричать и одновременно вызвать сто двенадцать или попытаться махать палкой. Может прямую трансляцию вообще включить? Кстати, это один из немногих способов сохранить видео в случае чего.

Правда, пока я искала ходы для спасения, толстяк сделался красным. Размахнулся, сжимая пальцы, подобно зверю. Хотел видимо ударить Тимура. Грудь у меня заледенела, заныла от боли, словно в легкие наложили острых осколков. Я подскочила из укрытия. Метнулась к дереву, где лежал тот самый сук. Схватила его, но тут же замерла. Потому что мужик тоже остановился. Рука его повисла в воздухе. К ним подошел Серега, они переглянулись и… вдруг пошли к машине.

Минута другая и гелек вывернул с нашего двора.

Что произошло? Почему они внезапно уехали? Неужели Тимур сказал им про видео, вернее про его отсутствие? Да нет! Быть не может! Не мог он… или мог?!

Позабыв обо всех обидах и переживаниях, направилась к Авдееву. Сперва шла, потом даже побежала. Потому как Тим явно не планировал стоять на улице до утра. Он закинул руку в карман, видимо в поисках ключей, а затем перевел взгляд и заприметил меня. Хотя сложно было не заметить девушку, летящую на всех порах.

Я остановилась в метре от него.

– Зачем тебе палка? – спросил первым Тимур, пока я пыталась отдышаться. Глянула и поняла, что до сих пор держу сук.

– О чем ты говорил с этими мужиками? – крикнула, откидывая палку в сторону. Надо было оставить ее возле кустов, но не подумала. Не до этого было.

– Знаешь их?

– Тут я задаю вопросы, а не ты! – откуда-то накатило раздражение. Ведь эти товарищи могли скрутить Авдеева, закинуть в машину и поминай, как звали. Они на все способны. Этот же вечно из себя героя строит. Дурак!

– Вот как? – закивал Тим, с нотками усмешки. Весело товарищу умнику.

– Это люди из Динамо.

– Да что ты говоришь? – очередная высокомерная фразочка. Казалось, он забавляется. Однако если вчера Тимур мне казался раздраженным, то сегодня наоборот – выглядел в относительно положительном настроении. Это чувствовалось: по интонации голоса, по взгляду. А может, я обманываю себя. Мы и не были толком знакомы по-настоящему.

– Все с тобой понятно, – произнесла едва слышно, задыхаясь от собственных эмоций.

– Ну что тебе понятно, а? Ненормальная? – я посмотрела на него из-под опущенных ресниц. Его слова звучали иначе: мягко. Слишком мягко, что хотелось разреветься.

«Не говори со мной таким тоном».

Крутилось в мыслях. Потому что я сразу начинаю думать не о том, думать, что что-то в нашем прошлом было реальным. Хотя бы на пять сантиметров.

– У меня есть для тебя кое-что на тех ребят. Хочешь?

– Откуда? А… точно. Ты же у нас хакер теперь. И что там? Стой. Что за эту находку надо сделать? – я скрестила руки на груди, ветер задувал под куртку и шапку.

– Вот это подход, – усмехнулся он. И вот опять – улыбка. Та самая, к которой я когда-то привыкла. Та самая, которая никогда не принадлежала мне.

– Говори быстрей, холодно.

– Вот и я о чем. Пошли, зайдем. Посмотришь на доки.

Тим не ждал моего ответа. Кажется, он знал, я пойду, итак. Хотя если честно, переступать порог его дома не особо хотелось. Это как добровольно лезть в яму с капканом. Глупость несусветная. Но я в очередной раз соглашаюсь на подобную глупость.

21.2

Авдеев скинул куртку, и мне снова показалось, что что-то не так с ним. Не могу объяснить, это на интуитивном уровне. Он прошел на кухню, включил чайник. Я тоже освободилась от верхней одежды, и проследовала следом. Уселась на стул, скромно скрестив ноги.

– Чай или покрепче? – спросил Тим, повернувшись ко мне лицом. Нагло скользнул по своим глубоким, холодным взглядом.

– Чай. О чем вы говорили с этими мужиками?

– А тебе все надо знать, – он уселся напротив, облокотившись о стенку. Однако, несмотря на расстояние, не сводил с меня глаз. Я прикусила губу, стараясь не выдать волнения. Вроде нам нечего скрывать друг от друга – великая тайна раскрыта. Но как-то сложно. Словно в воздухе повис сплошной туман, среди которого не видно искренности.

– Мои проблемы – это только мои проблемы. Поэтому давай без этой самодеятельности. О чем вы говорили?

– Договорились встретиться послезавтра с бигбоссом.

– Что?

– Переживаешь за меня, любимая? – я пропустила мимо ушей все в этой реплике, включая слово, от которого могли бы воспарить надежды, радуга и закончится дождь.

– Ты спятил? Какого черта, Тимур? Нет! Я против!

– Поздно. Так, за ноутом схожу. Налей чай.

– Послушай! Эй! Это не игрушки! Тимур! Да! – я поднялась, топнула ногой, сжимая руки в кулаках. Этот парень сведет с ума любого, но меня в первую очередь.

– Не буянь, ненормальная, – донеслось из комнаты. Чайник щелкнул, но мне было не до чая. Вообще не до чего. Поэтому я без всякой скромности скользнула к нему в спальню, ту самую, где каждая вещь пропиталась Тимуром. Все здесь резало, ранило под самый корень.

– Не смей, просто не смей этого делать! Ты в себе вообще?

– А я думал, ты обрадуешься, – проклятая усмешка коснулась его губ, и мне безумно захотелось врезать Авдееву.

– Там опасно, ты понимаешь или нет?

– Жизнь вообще очень опасная шутка. Например, можно утонуть в собственном болоте. Ты когда-нибудь думала об этом?

Тимур уселся на диван-книжку, который, кажется, постоянно разложен. Открыл ноут, что-то поклацал, а затем жестом показал мне, чтобы подошла и посмотрела видимо содержимое. Я фыркнула, однако села рядом. На языке крутилось тысяча ругательств. Только вот знала, что ничего не поможет. Вряд ли Авдеев послушает меня. Он же упертый. Никто и ничто ему не указ. Даже небо.

– Смотри.

– Что это? – не сразу поняла, разглядывая текст вордовского файла.

– Договора. Сноска форс-мажора особенно интересная. Короче, по сути, они кинули всех, кого выпроводили. Люди думают, когда дом сдадут, они вернутся. Но этого не будет. И дело даже не в дате сдаче, а в этой сноске. Ее бы не вписали.

– Выходит, в случае несвоевременной сдачи проекта, людей не переселят? А как же они это подписали? – удивилась я.

– Нагнули, может или не читали. Не знаю. Но это фигня, вот что интересно.

Тимур кликнул по папке и открыл новый документ.

– Смотри, это договор с инвестором. Вот кто бигбосс. Девяносто процентов капитала от данного товарища. Не будет кэша – не будет стройки.

– А как эти две вещи связаны? – искренне не поняла я, переводя взгляд с компьютера на Тима. Меня вдруг пронзила дикая мысль – насколько близко мы сидим. Чертовски! Безумно близко. Его плечо едва не касается моего, наши ноги в сантиметре друг от друга. Я невольно прикусила губу, потому что смущение накатило. Глупое, девичье, нежное, как пушистое облако. Давно такого не было со мной.

Взгляд Тимура скользнул к моим губам. Я заметила. И снова смутилась. Ведь когда-то он говорил, как заводится от подобного. Подшучивал даже про фетиш и прочую ерунду.

– Что-то не так? – почти шепотом спросила.

– Да нет, – выдохнул Авдеев, спустя, наверное, вечность. – Чайник закипел. Изучай, я пойду, налью кипятка.