Текст книги "On-line"

– Я с ним? – я оторопело уставился на Говорова.

– Помнишь, когда я звонил по поводу архивых данных и спрашивал, зачем тебе они, то ты сказал про Савельева: «Ему передадим. А то он одно дело потерял, решили ему еще подкинуть. Пусть расследует, куда эти люди пропали!», – Коля покачал головой. – Ты когда это сказал, я прямо оцепенел. Я спросил еще тогда тебя, шутка ли это, и ты начал говорить, что это сарказм.

– И ты убил его? Из-за этой фразы?

– Я до последнего не хотел, – сказал Говоров. – Когда я положил трубку, то сразу набрал Савельеву. Он думал, что это по поводу работы. И тогда я и предложил ему встретиться. Сказал, что могу даже подъехать к нему, посидеть спокойно, все обсудить, выпить… – злая усмешка расползлась по лицу Коли. – Ну капитан любил выпить. В общем, сначала он рассказывал мне о том, что его хотят уволить, а подполковник соглашается прикрыть от суда только за десятку зеленых. Я уже хотел было уйти, но тут капитан сказал, что если будет расследование дела, то он все скажет. Он будет сам лично настаивать, что Толик не убивал и нужна проверка обстоятельств дела. А я только кивал, поддакивал и сам рассказывал ему, что нам нужен заместитель начальника службы безопасности и что можно порешать этот вопрос. Рассказывал и побольше наливал. Рассказывал, что Полтавский скоро уходить собирается, а нам нужен грамотный руководитель. И наливал. Знаешь, он умирал очень счастливым человеком. Он напивался не своим дешевым пивком, а настоящим Jameson, и, мне кажется, уже видел себя начальником службы безопасности. Он много улыбался, Серег. А потом, когда он был уже никакой, я его оттащил в ванную и там повесил. Он почти не сопротивлялся. Это было невкусно, но мне даже понравилось. Я убивал человека, который перед смертью почувствовал себя счастливым. Интересные ощущения, необычные. Надо ещё как-нибудь попробовать. Потом я забрал его документы и телефон, в самом телефоне почистил историю вызовов, ну и подчистил базу биллинга. Когда приехал в офис снова, то был уже конец рабочего дня. Тогда я и отправил с его телефона фразу «Смерть это лишь начало» и сразу же выключил его. Я знал, что после всего произошедшего ты придешь ко мне. И когда ты пришел, то я спокойно поехал с тобой, чтобы снова оставить телефон. Ты говорил, что не заметил, как я забрал документы капитана, так как почти все время я был у тебя на виду и ты был прав: документы я забрал заранее. А с телефоном все просто, ты помнишь, что я сначала зашел в ванную, а только потом вышел и сказал посмотреть? В этот момент я на стиралке телефон и оставил. Капитан был окончательно списан. Его повешением тоже никто бы не занимался. Ну а на край, у меня были реальные дружки Толика, на которых если что можно было убийство свалить. Не зря же я всякие угрозы писал капитану. Надо было на всякий случай подстелить, но я на самом деле понимал, что и его смерть никто не будет расследовать. Он и раньше не был любимцем у начальства, а после потерянного дела так все совсем отвернулись. Начальству даже лучше, а теория обычная и стройная: потерял дело и хотели уволить, да дело возбудить против него, начал бухать особенно сильно и повесился. Если всплыла бы версия об убийстве, то можно было подсунуть дружков-уголовников Толика. Тут и мотив хороший: хотели отомстить следаку, который их дружка посадил. Идеальная шахматная партия была.

– Но потом появился этот Воронцов и спутал все твои карты, – рассмеялся я.

– Не смей ржать! – Говоров вдруг моментально разъярился и наставил пистолет мне прямо в лицо. Черная мушка застыла перед глазами и гипнотизировала своим видом, а Говоров продолжал шипеть с белой слюной на губах. – Не смей! Это не смешно! – он возбужденно поднялся с места и начал ходить туда-сюда по площадке. – Воронцов! Воронцов это была реальная проблема! Я был как в сраной компьютерной игре! Сначала победил лоха-капитана, а потом вышел на босса-майора! Играл? Играл? Так вот этот босс с самого начала стал разбирать меня на запчасти. Он как меня увидел, так сразу смотрит своими глазами, как удав на кролика, и такой: «Мне кажется, вы что-то скрываете, Коля. Я это еще узнаю, а пока покажи дорогу», – он снова сел напротив и горячо заговорил, – мать твою, Серега, Воронцов – это реальная проблема. Реальная. Ему реально на все похер, и он прет как танк. Он расследует дело до мелочей, а затем затребует ценник у нашего президента компании. И проблема в том, что это не какой-то забитый всеми следак-капитан из Боровского УВД, это майор ГСУ, у него не украсть уголовное дело, когда он бухой из бара выходит. Это майор ГСУ, мать твою.

– И что теперь?

– Теперь? – Говоров задумчиво почесал подбородок и посмотрел на прислоненное к стволу дерева ружье Логачева. – Теперь картина такая, что Сергей Звонарев нашел данные друга нашего несчастного Толика и поехал с ним разбираться, чтобы отомстить за то, что тот хотел его якобы убить. Я подделаю данные в базе, будто его адрес смотрел ты, а не я, ну и Воронцову расскажу, как ты метался и говорил, что если Воронцов тебе не помог, то ты сам рассчитаешься. А потом так уж вышло, что вы друг друга убили. Дима получил удар ножом в сердце и умер на болоте, а вот Сережа скончался от потери крови после выстрела из ружья… – Говоров поднялся на ноги. – Прости, Серег, но у меня правда нет времени с тобой разбираться. Нужно еще старенькому дедушке-свидетелю в деревне помочь, чтобы он стал невинной жертвой вашей разборки, да с Коротковым твоим разобраться. Я специально отправил его подальше, чтобы по-тихому убрать, да и не найдет его никто. Попробую с Коротковым как с Савельевым поступить, напою этого придурка и буду рассказывать, как ты его на своё место прочишь, а там, мол, и место Артемьева он сможет занять. Знаешь, когда он напьется и я его повешу, то интересно будет, такие же будут эмоции, как те, что когда я капитана вешал? Я бы не пошел на эксперимент, но, боюсь, что если следователь Воронцов выйдет на Короткова, то он быстро все поймет. Эх, работы непочатый край.

– Думаешь, Воронцов ничего не поймет? – спросил я.

– Ну, понять тяжело, когда свидетелей мало. Кто-то умер, кто-то просто исчез, – хмыкнул Говоров. – Поднимайся, Сережа. Сейчас будет немножко больно. Я бы убил тебя, чтобы ты не мучился, но ты сам в это полез. Теперь придется истечь кровью, это так называемое смертельное ранение. Когда человек умирает не сразу. Очень хочется, чтобы Воронцов поверил, что ты раненный сначала зарезал Диму, а потом пытался выбраться в деревню обратно за помощью. – Он указал ружьем на капельницу, – можешь отсоединить трубку.

– А потом ты вернешься обратно и заляпаешь моей кровью всю дорогу до этой могилы, – сказал я. – Коль, очень сложно как-то ты придумал. Не проще ли было меня шлепнуть прямо там?

– Ну конечно проще, – пожал плечами Говоров. – Только я хотел, чтобы закончилось все там, где началось. Можешь считать, что это мой такой фетиш. Эту шахматную партию я хотел закончить именно так. Помнишь я тебе говорил, что они красивые? Все до одной. И вот окончание партии: Сережа Звонарев истекая кровью падает в могилу той самой девочки, которую он хотел тогда спасти. Ну скажи красиво? Это же идеальное окончание, нет? Кто может придумать лучше?

– Я могу, – чей-то голос заставил судорожно вздрогнуть Говорова.

Когда он повернулся, то увидел прислонившегося к дереву майора Воронцова. Говоров резко вскинул ружье и в следующий миг прогремел выстрел.

Глава 24

Коля Говоров умирал. Упав на колени и держась за живот, он пускал кровавую слюну на черную землю и смотрел в одну точку.

Воронцов повернулся в сторону, кивнул кому-то и, отлепившись от дерева, неторопливо подошел к раненному. Потыкав застывшую фигуру начищенным до блеска ботинком, он тихо сказал:

– Тезка, это так называемое смертельное ранение.

– Но как… – прошелестел Говоров, глядя прямо перед собой.

– Один дерьмовый шахматист проиграл другому хорошему шахматисту, – Воронцов снова слегка пнул его. – Боишься? Правильно делаешь, что боишься.

Подойдя ближе ко мне, майор протянул руку:

– Вставай, все закончилось.

Когда он вытащил меня из могилы, Говоров вдруг поднялся на ноги и слепо зашагал куда-то по лесу в сторону болота, прижимая руки к животу. Воронцов безразлично посмотрел ему вслед.

– Что здесь происходит? – единственное, что мог выдавить я.

– Что происходит? – Воронцов лишь усмехнулся. – Сережа, тебе нельзя недооценивать свою супругу.

– Мою супругу? А она-то тут причем?

– Ну не знаю, может, она попросила свою двоюродную сестру помочь? Ту самую, у которой муж следователь.

– Погоди, ты хочешь сказать, что ты тот самый…

– Да, я тот самый следователь, о котором она говорила, – вздохнул Воронцов. – Когда я узнал, что ты отказываешься от помощи, то решил разобраться с этим делом сам, – майор улыбнулся и вдруг сказал, – получается, что мы с тобой вроде как родственники.

Со всех сторон из леса стали выходить мужчины в черном камуфляже и с оружием в руках. Один из них подошел к Воронцову и сказал:

– Товарищ майор, прикажете ликвидировать?

Тем временем метрах в 30 шатающаяся фигура Говорова снова упала на колени и с неистовым упрямством поднялась на ноги.

– Не надо, – тихо ответил Воронцов. – Мы его проводим, куда бы он ни шел.

Майор зашагал вслед за спотыкающейся фигурой Говорова. Пройдя несколько шагов, он недовольно повернулся ко мне и сказал:

– Пойдем, родственник. Проводим нашего друга.

Мы шли вслед за Говоровым, который упрямо отказывался умирать и с неистовой решимостью продолжал шагать сквозь лес. Я шел вслед за Воронцовым, который словно на прогулке в парке шествовал по лесу и будто перед ним в метрах 10–15 не умирал человек. Мы прошли еще несколько метров, когда Воронцов сказал:

– Когда я стал заниматься этим делом, то мне сразу показалось что тут все нечисто. И занимался я не повешением капитана, а в первую очередь смертью этой девочки. Когда поговорил с этим Толиком, то понял, что этого парня менты просто сломали и заставили подписать что скажут. А заставляли они его подписывать, так как все улики против него. Да какие улики, чистые доказательства: вещи убитой в этой вонючей деревне, мотив с перепиской. Все было оформлено так, будто ну вот совсем очевидное дело. Это мне и не понравилось. Слишком очевидное. Место для убийства идеальное, даже обвиняемый и жертва подобраны так, чтобы ментам не пришлось париться. Вот это и смутило. Очевидность.

– И что ты сделал?

– Когда я поковырялся в деле, то сначала разнес подполковника в УВД, который сразу же признался, что какие-то московские мажоры попросили не упоминать об их компании. Подпол рассказывал мне, что дело очевидное, все просто, да капитан любил выпить. Вот это мне не понравилось еще больше: то, что и все остальные начинают тебя убеждать в простоте дела. Не нужно верить таким людям, – Воронцов показал на спотыкающуюся фигуру Говорова. – Смотри, как борется за жизнь. Не хочет умирать. Если бы я не успел, то он точно так же тебя прогнал по лесу.

Он остановился, словно давал фору умирающему. Несколько минут он молчал, затем сказал:

– Потом я решил навестить своего родственничка. Тебя то есть. Решил не говорить, что пришел помочь, и не стал говорить, что эта история какая-то подозрительная. Решил побыть, знаешь, такой гнидой, которая почувствовала деньги и власть.

– У тебя получилось, – тихо сказал я.

– Спасибо, – кивнул Воронцов. – Я старался. Сначала я ворвался, чтобы прощупать почву, потому что мне казалось, что история нечистая именно в твоей конторе. Не могу объяснить, как это я почувствовал. Можешь считать профессиональным чутьем. Просто мне казалось, что копать в деле девочки нужно там, где копал Савельев. Это ведь именно он начал копать в самой компании, перед тем как у него выхватили дело, а потом он повесился. И тут я заметил, что в твоей конторе засуетились. Ты занервничал, твое начальство и СБ стали пробивать меня, кто я такой. Ну я и попросил людей, у которых меня пробивали, маякнуть этим любопытным, что я жутко корыстная сволочь с завышенным ценником. И вот мне стало интересно, сейчас будет просто попытка дать денег назойливому следаку ГСУ, который решил поковыряться в грязном белье или что-то другое. Поначалу казалось первое, потому что ваш начальник СБ решил дать мне денег. Ну я и повысил ставки в игре: отправил его под стражу и стал ждать, что будет дальше. Что же будет происходить. И тут тебя пытаются убить некие «друзья» Толика, а ты прибегаешь ко мне. Мол, меня хотят убить, код красный, поднимайте Росгвардию и так далее! И вот это уже стало интересней.

– И ты меня послал! – ошеломленно спросил я.

– Конечно послал, – кивнул Воронцов. – Надо было продолжать доигрывать роль. Только это не значит, что я тебе не помог. После я приставил за тобой наружку, чтобы посмотреть, что будет дальше. А дальше стало совсем интересно: дальше сотрудник СБ Николай Говоров поднимается в твою квартиру и, судя по всему, разносит ее, а потом поджидает тебя у подъезда.

– И как же ты мне помог?

– Но Говорова я спугнуть не мог. А вот насчет помощи… А чья машина, по-твоему, его фарами осветила тогда у подъезда, кто «Судостроительный, 43 искал, брат, да?», – недовольно спросил Воронцов. – Я думаю, что он хотел убрать тебя возле дома. Ну так, неизвестные разгромили квартиру, а потом и прикончили ее хозяина у подъезда. По после того как с вами поговорил таксист, Говоров уже не мог от тебя избавиться, потому что был свидетель. Вот когда мы заметили Говорова, который сначала поднялся к тебе, а потом поджидал у дома, тогда-то я и понял, что это именно тот человек, который нам нужен и которого нужно разрабатывать, – Воронцов посмотрел в сторону, куда уходил Коля. – Еще идет, представь, а.

– Но почему вы его не задержали!

– А за что? За разнос твоей квартиры? – спросил Воронцов. – Чтобы задержать его, мне нужны доказательства. Причем я ведь не видел всей картины от начала и до конца. Он стал моим первым подозреваемым, но я не знал, что именно он делал и какие у него скелеты в шкафу. Тогда то я и решил проследить за тобой, а если он что-то задумает, то поймать его сразу на месте. Я боялся его спугнуть, если он заметит слежку. Поэтому хотел выйти на него через тебя. Не забывай, он сам бывший следователь, поэтому он очень хорошо умеет заметать следы, а дела подставляет так, что они либо глохнут, либо сажают невинных людей. Поэтому, когда на следующий день ты куда-то с утра поехал, то мои люди поехали за тобой. И тут ты устроил гонки по московским улицам. Если думаешь, было легко тебя найти, то ты ошибаешься. Пока мы отследили твои передвижения по городу по камерам, пока нашли каршеринговую тачку на которую ты пересел прошло время. И тогда-то я и понял, что если ты сейчас с Говоровым, то он повезет тебя туда, где можно легко замести следы. Ну или хотя бы подстроить все так, будто он снова ни при чем, а причем некие «дружки Толика». Я не планировал, что это так все закончится, но, как видишь, успел в последний момент.

Воронцов развернулся и снова зашагал по тропинке. Через пару минут мы нагнали Говорова, который уже не мог идти, а только исступленно полз по земле в сторону болота. В последнем нечеловеческом усилии он снова поднялся на ноги сделал пару шагов и рухнул у самой кромки воды.

Воронцов присел рядом с ним.

– Коля, не стоит больше усилий. Ты умираешь.

– Помогите мне, – просипел Говоров, глядя куда-то вперед. – Помогите.

– Я не могу тебе помочь, – покачал головой Воронцов. – Ты разве не слышал, что я сказал тебе? У тебя смертельное ранение.

– Я не… – Говоров схватился рукой за землю и подтащил свое тело к зеленой пленке воды.

Спустя секунду его тело свела судорога, вытянутая рука вцепилась в черную землю, словно она могла его спасти, затем Говоров как-то то тихо всхлипнул, еще раз дернулся и затих.

Воронцов посмотрел на меня и тихо сказал:

– Теперь все закончилось, родственничек. Теперь все закончилось.

Глава 25

Месяц спустя

Мы сидим с Воронцовым на кладбище напротив могилы. Воронцов молча курит, а я просто смотрю на фамилию на плите. Где-то там, под этой могилой в нескольких метрах от нас лежит Марина Обухова. Та самая Марина, которая стала последней жертвой ведущего специалиста службы безопасности компании «Телеком» Николая Говорова. 11-я жертва за почти два года.

– Жалко ее все-таки.

Воронцов не ответил. Он прикурил от своей еще не потушенной сигареты вторую и продолжил дымить. Затем он тихо, словно нехотя, сказал:

– Ты хотел поговорить.

– Да, – ответил я.

– Так говори, – пожал плечами майор.

– Я хочу стать следователем, – сказал я.

– Что? – Воронцов повернулся ко мне и удивленно поморгал. – Кем ты хочешь стать?

– Следователем, – уверенно сказал я.

– Эм, – Воронцов резко покачал головой, словно пытаясь протрясти сказанные мной слова в голове. – Что на тебя нашло?

– Вот посмотри, – я указал пальцем на могилу. – Несчастная девчонка. Погибла из-за конченного урода, который упивался своей безнаказанностью. А я что? Что я сделал хорошего в своей жизни? Почему я не могу помогать таким как она? У меня юридическое образование, я могу попробовать.

– Знаешь, Серег, – Воронцов тяжело вздохнул. – Это дело и остальные убийства получилось расследовать не потому, что крутой майор Воронцов пришел и во всем разобрался. Это дело получилось расследовать, потому что одному человеку вдруг стало не все равно на эту девочку. Просто не все равно. И я сейчас говорю про тебя. Вот я просто расследую дела, просто ищу убийц и других злодеев. Ты тоже можешь теоретически стать следователем, образование у тебя, благо, позволяет. Но ты не думал, что можешь помочь гораздо большему количеству человек, если будешь учить тех, кто от тебя зависит не быть безразличным?

Я лишь пожал плечами. Воронцов еще молчал какое-то время, затем сказал:

– На меня выходил президент твоей компании.

– Сам президент?

– Да, – кивнул Воронцов. – Он хотел бы порешать вопрос, чтобы информация о компании не попала к журналистам. Маньяк и сотрудник службы безопасности в одном лице, это, конечно, сильно перед выходом компании на IPO.

– А ты что?

– Ну а я что… – Воронцов быстро вбил на телефоне сумму и показал мне. – Вот.

– Ой, пошел ты, не смешно, – буркнул я.

– Я думал, ты заценишь, – хмыкнул Коля. Он посмотрел на меня и произнес, – я сказал, что передам свои условия через тебя.

– И?

– Если бы ты слушал меня внимательно, то уже услышал, о чем я говорю. Сделай так, чтобы люди, которые у тебя работают, не были безразличными. Ну или хотя бы попытайся это сделать. Это лучший способ бороться с преступностью. А деньги пускай твой президент себе в задницу засунет.

Воронцов замолчал и снова продолжил смотреть на фотографию молодой рыжей девушки на могильной плите.

Эпилог

В аудитории сидит с человек 20. Когда я захожу внутрь, то ребята сначала не понимают, что за непонятный мужик в пиджаке оказался перед ними. Когда я подхватываю стул и придвигаю его на самый центр аудитории, шум постепенно стихает, и десятки пар глаз устремляются на меня.

Я сел на стул и сказал:

– Привет, ребят!

Выслушав в ответ нестройный хор из «привет», я кивнул и продолжил:

– Меня зовут Сергей. Фамилия моя Звонарев. Я вице-президент компании «Телеком». У нас есть небольшая традиция: каждый раз, когда к нам приходят новые сотрудники, я встречаюсь с успешно сдавшими итоговый тест, чтобы поговорить. В целом, я понимаю, что буквально полчаса назад вы сдавали итоговое задание, и теперь какой-то мужик в пиджаке пришел, чтобы порассказывать про то, как космические корабли бороздят просторы Большого Театра, – я вижу на их лицах улыбки и говорю, – ребят, обещаю, что долго вас мучить не буду. Я пришел, чтобы попросить вас. Попросить о двух вещах. Первая – это с первых же дней наладить связь со своим непосредственным руководителем. Просто напишите ему в почте: «Привет, меня зовут так-то, я прошел тест, и теперь я в твоей группе. В общем, я в танцах».

– Так и написать? – молоденькая девочка лет 20 с фиолетовыми дредами неуверенно посмотрела на меня. Наверное, решила, что этот 30-летний старикан совсем спятил.

– На ваше усмотрение, – улыбнулся я. – Можно про «в танцах» не говорить.

Когда сошли улыбки, я продолжил:

– Ну и вторая. Я хочу вас попросить: не будьте безразличными. Любая профессия накладывает определенный цинизм. Абсолютно любая. Наши айтшники, когда у меня комп не работает, например, искренне удивляются, почему я не могу все починить сам. Там же все просто. Автомеханик сыплет терминами и тоже не втыкает, почему приехавший к нему клиент качает головой и ничего не понимает. Полицейский во всех обратившихся видит только головную боль и заполнение очередных бумажек. Вот так же и у нас. Клиент получает сим-карту, что-то делает неправильно, и сотрудник поддержки искренне не въезжает, что с ним не так. Ведь все просто. Сотрудник правда не понимает, что у клиента не было двухнедельного обучения. Просто ему кажется, что он тупой. Это не так, ребят. Вот момент, когда я сейчас назвал клиента тупым должен быть последним для вас, когда это произошло. Все время работы в компании я хочу, чтобы вы не были безразличными не только к клиентам, но и просто к другим людям. Считайте, что это моя цель, сделать так, чтобы вам было не все равно, – я посмотрел на молодых ребят сидящих передо мной и сказал, – согласен, ребят, вы, наверное, сейчас думаете, мол, пришел какой-то вице-президент и такой: «Цените каждого клиента!» А сами думаете, наверное, мол, хорошо тебе, тебе-то консультировать самому не нужно, да и зарплата у тебя, поди, большая… – Я выдержал небольшую паузу и сказал, – и вы абсолютно правы. Действительно, зарплата большая, – когда ребята отсмеялись, я сказал, – давайте закрепим. С первых же дней знакомимся со своим руководителем. Это первое. Второе: не будьте безразличными. Не только в компании, но и в жизни.

Когда ребята благополучно покивали этому важному вице-президенту в пиджаке, этот самый важный вице-президент поблагодарил всех и отпустил на обед. После чего наши новые счастливые сотрудники, живо переговариваясь, стали покидать аудиторию.

Когда они разошлись, я стал молча расставлять стулья. Через несколько минут в аудиторию вдруг забежала та самая девочка с фиолетовыми дредами.

– Сергей… – она запнулась. – Я не знаю Вашего отчества.

– Можно просто по имени, – ответил я.

– Сергей, а как родилась эта традиция? Ну, встречаться с новичками и рассказывать про безразличие.

– Просто традиция, – я улыбнулся. – Она так давно, что уже никто не помнит, откуда она повелась.

Девочка кивнула и побежала догонять своих голодных коллег. Поздравляю, неизвестная девочка в фиолетовых дредах, вот тебе в первый раз на работе и солгал твой руководитель. Я продолжил расставлять стулья.

Уже прошло полтора года с того дня, когда Марина Обухова переступила порог компании «Телеком», чтобы не вернуться уже никогда. За это время произошло многое. Артемьев благополучно ушел в другую компанию и теперь ярко заряжает людей энергией там. Когда внутри компании началось разбирательство после произошедшего, он умело славировал так, что его даже не наказали за бездействие. Ну что же, язык у него хорошо подвешен, наверняка отбрехался перед президентом и советом директоров, еще несколько месяцев поработал, да ушел в другое, более теплое местечко. Зная Артемьева, за него я не переживал: этот парень своего не упустит. Собственно, уход Артемьева подтолкнул меня на еще одну ступеньку выше: президент оценил, что я смог договориться с ушлым ГСУшным следователем, и не пришлось тратить колоссальные деньги на то, чтобы ситуацию замяли. Так я и занял место Саши и гордо именуюсь теперь вице-президентом по развитию клиентского сервиса.

Полтавского эта история задела сильнее всего: Говоров ведь был его подчиненным, так что его уволили за несоответствие занимаемой должности, и теперь он один на один со своими кредитами. Воронцов сжалился над ним и уголовное дело прекратил, но не из-за человеколюбия, а просто потому что задержание Полтавского на самом деле было частью его плана по раскрытию этого дела.

Что еще вам рассказать? Короткова тоже хотели уволить уже раз 10, но я каждый раз защищаю этого раздолбая, и только благодаря мне он все еще светит своей растрепанной шевелюрой, сидя на ряду и играя в игрушки. Согласен, с моей стороны очень непрофессионально сохранять в компании этого сотрудника, но я ничего не могу с собой поделать. Он спас мне жизнь.

У меня родилась дочь. Арина. Так что я теперь вроде как счастливый отец. Можете поздравить. С должностью вице-президента не обязательно, а вот это уж извольте.

Обещание Воронцову я сдержал и вот уже который месяц встречаюсь с людьми на всех этапах их жизни в компании и пытаюсь выбить у них безразличие из их голов. Глядя на этих 20-летних ребят, которые не понимают, что от них хочет этот вице-президент в пиджаке, я понимаю, что получается плохо, но я пытаюсь. Странная и, мне кажется, иногда глупая борьба. Но я не могу не согласиться с Воронцовым: Говорова поймали потому, что одному человеку вдруг стало не все равно. Если я что-то и могу сделать, чтобы такое не повторилось, то это сделать так, чтобы небезразличных людей было больше.

В аудитории, кроме меня, остается еще один человек. На самом последнем ряду сидит затесавшийся среди стажеров Коротков.

Я посмотрел на Леху и спросил:

– Ну как тебе речь?

– Честно?

– Ну конечно честно, зачем я тебя сюда притащил, – сказал я.

– Мне не зашло, шеф. Зачем ты каждый раз им это рассказываешь? Им же реально пофигу. Люди на обед хотят пойти, а ты им рассказываешь про безразличие и то, что нужно помогать другим людям. Может, стоит перестать этим заниматься?

Я лишь качаю головой. Наверное, у меня и ничего не получится, но я все равно буду пробовать. Пробовать ради одной рыжей девочки по имени Марина.

Конец

Москва. 3 июля 2020

В оформлении обложки использованы фотография https://www.pexels.com/ru-ru/photo/333850/