Текст книги "On-line"

Она вцепилась в меня и тряслась так сильно, что мне казалось, у нее самый настоящий припадок. Гул мотора был все дальше, а я лишь обнимал Мари и продолжал повторять как заклинание свое «Все хорошо». И я понимал, что вру ей, ничего не хорошо.

Капитан ошибся, говоря про «вошь», и поплатился своей жизнью. Теперь похоже, что Говоров был прав, и друзья-уголовники Толика действительно нас нашли.

Глава 18

Знаете, есть такие люди, которых можно охарактеризовать одним словом. Вот сказал про него одно слово, и все сразу становится ясно. Нет, не то матерное слово, о котором вы подумали. Ну серьезно, что матом-то сразу? Вот сейчас сидел я в кабинете Воронцова и понимал, что этому майору подойдет одно слово – холеный. Вот ничего не могу с собой поделать, смотрю на него и никакого другого слова не подходит. Сидит передо мной майор и поигрывает дорогим телефоном, а вот его холеность так и прет ото всюду, просто в каких-то мелочах. Вот это его удостоверение и вычурная небрежно лежащая на столе кожаная корочка удостоверения с символикой следственного комитета. Вот эти его манеры, что он тут самый главный. Холеный, ничего не скажешь.

Выслушав мой рассказ, он деланно зевнул и сказал:

– Послушайте, Сергей Владимирович, это, конечно, интересно, но я ДТП не занимаюсь. Вам в ГИБДД бы обратиться.

– Вы понимаете, что в меня стреляли?

– Понимаю, – спокойно кивнул Николай. – И может быть, так оно и было. Только вот я не думаю, что это относится к делу Савельева.

– Как это не относится? – возмутился я. – Вы утверждаете, что Савельева повесили, и когда я говорю о подозреваемых, то по-вашему это не относится к делу?

– Послушайте, Сергей Владимирович, – Воронцов вздохнул. – Не пытайтесь меня запутать. Я не исключаю, что Вы сами инсценировали это нападение, чтобы отвлечь мое внимание, но у Вас этого не выйдет. Я расследую сейчас обстоятельства смерти капитана Савельева, и у меня остается все меньше сомнений, что ему помогли. И вот у меня есть дикое подозрение, что это были не знакомые подследственного Токарева, как Вы пытаетесь мне сейчас представить, а некие сотрудники СБ вашей компании, которым этот самый следователь мешал. Он ведь продолжал копать это дело, так? Хотел разобраться, а не тупо бездумно посадить сломанного человека за решетку.

– Да о чем вы говорите! – заорал я. – Что за бред!

– Не надо кричать, – спокойно сказал Воронцов. – Это не бред. Это вполне объяснимая версия. Ваша компания отвалила денег, чтобы в уголовном деле не было упоминания о ней. Вы дали денег подполковнику, чтобы из дела пропал вещдок. Вы дали денег всем, но вот похоже несчастному капитану-алкашу не хватило. Капитан не при кормушке. Вот он и начал копать, может честный попался, может просто озлобился. И тогда Вы решили этого капитана убрать. Сначала выкрали у него уголовное дело, а потом и просто избавились. Думали, наверное, что кто там будет разбираться, ну повесился алкаш и повесился. Но дело о пропавшем уголовном деле и повесившемся капитане попало в ГСУ. И вот тут-то у Вас и начались проблемы, да, Сергей Владимирович?

– Честно, я не понимаю, о чем Вы говорите, майор, – сказал я. Мне уже казалось, что я просто бьюсь об стену.

– Я говорю об официальной версии, которую я буду раскручивать, – сказал Воронцов. Он постучал по папке не столе, – думаете, если бы я все это придумывал, то ваш Полтавский не побежал бы ко мне предлагать «порешать вопрос»? У Вашей конторки явно рыльце в пушку, поэтому Вы так и суетитесь. Вон даже нападение придумать решили.

Старший следователь поднялся с места и прошелся по кабинету. Он подошел к окну, задумчиво помолчал, затем приблизился ко мне и быстро напечатал на телефоне что-то. Потом он развернул экран ко мне и сказал:

– Вот единственный аргумент, который я могу принять.

Когда я увидел цифру, то у меня округлились глаза. Этот майор действительно работал по особенному ценнику.

– Что… да кто Вам…

– Нужно понимать, что когда Ваш начальник службы безопасности пришел с другим аргументом, в 10 раз меньшим чем этот, я это должен был воспринять как оскорбление, поэтому в отношении него сейчас возбуждено уголовное дело, – сказал майор с улыбкой. – Просто поймите, я отправил его за решетку не потому, что не хочу договориться. Я просто хочу, чтобы Вы поняли всю серьезность моих намерений. А теперь, Сергей Владимирович, я хочу, чтобы Вы передали мои слова тем, кто Вас послал сюда.

– Никто не даст столько.

– А это уже не курьеру вроде тебя решать, – хмыкнул Воронцов. – Учти, если мои аргументы не будут приняты, я переворошу все вверх дном. И никто вам не поможет. Я делюсь с нужными людьми, вам не прыгнуть до них. Сраный ментовской генерал мне не указ, думаю, это уже понятно. А теперь пошел вон.

Когда я встал с места и пошел к выходу, Воронцов окрикнул меня:

– Сергей Владимирович!

– Что?

– А помнишь, я говорил, что следующий разговор будет уже у меня, а ты рожу кривил? – он рассмеялся. – Не криви рожу, когда с тобой, челядь, люди разговаривают, понял?

Я не ответил и вышел. Признаться, выходил я из кабинета словно оплеванный. По-другому мои ощущения назвать было нельзя. Именно так: словно оплевали. Я спустился по лестнице и вышел через проходную на улицу. В этот момент мне дико хотелось курить, хоть я уже бросил лет пять назад.

Я постоял несколько минут у входа в здание ГСУ, а затем пошел к машине. Курьеру нужно было передать то, что он узнал. Когда я рассказал всю историю Артемьеву, он долго молчал. Потом он переспросил сумму, которую написал Воронцов. Затем Артемьев повернулся к монитору и начал что-то печатать. Я сначала подумал, что он что-то согласовывает и уточняет по этому делу, но спустя минут 10 он повернулся ко мне и спросил:

– Что-то еще?

– Эм… А что мы будем делать?

– Мы? – Артемьев удивленно поднял брови. – Я к этому делу непричастен. Ты заварил кашу, тебе и расхлебывать.

– Но как я…

– Мне плевать, – Артемьев смотрел в монитор. – Разбирайся сам. Больше не задерживаю. Меня в это дело не впутывай.

Мой начальник, вот этот вот крутой Артемьев, вечно заряжающий всех энергией, оказался трусом. Самым обыкновенным трусом, который решил спрятать голову в песок. И плевать ему уже на выход на IPO, тут можно остаться не без работы, а тупо попасть за решетку, как Полтавский. Артемьев решил, что лучший вариант это просто сделать вид, чтобы его не впутывали в это дело и разбирались сами. Запахнет жареным, всю ответственность скинет на меня. Как-нибудь отбрехается перед правлением, а меня разменяет как пешку. Спасибо, Саш, вот теперь понятно, зачем тебе нужен был заместитель. Чтобы при случае спустить всех собак. Хотя… Может, это я думаю, что у него такой план. А может, он просто трясется от страха за своим столом и не знает, что делать. Вот эта версия все-таки больше походит на правду.

Весь оставшийся день я провел за рабочим местом, но даже не включил компьютер. Я лишь сходил до принтера и вытащил с десяток чистых листов формата А4. Задумчиво крутя карандаш, я выписывал, что у меня есть. Есть Толик, которого следователь Савельев отправил за решетку за убийство девушки, которая пришла работать в нашу компанию. И у этого самого Толика оказались дружки, которые видно решили за своего товарища отомстить. Сначала они выкрали дело у капитана, а затем этого самого капитана повесили. Не исключено, что они узнали перед смертью Савельева, кто именно помог этого Толика помог отправить за решетку. И вот уже теперь я становлюсь их новой целью. Вроде как в этот момент и должны появиться наши доблестные правоохранительные органы, но именно они в лице майора Воронцова являются второй проблемой. Правоохраной майор Воронцов заниматься не очень хочет. Он понял, что в этом захудалом деле замаячили хорошие деньги. Майор Воронцов зарабатывает. Ему, собственно, плевать, разобьют ли мне голову эти отморозки, его интересует сумма, которую он вбил на телефоне. Надо сказать, что работает старший следователь ГСУ красиво: вытаскивает совершенно неправдоподобную версию, ждет когда к нему придут «договариваться» и сразу же отправляет за решетку «парламентера». И вот когда первого парламентера он отправил в клетку, то именно с этого момента можно начинать обсуждать вопрос. Старший следователь Воронцов показал зубы, он показал, что он не зашуганный ото всех проверяющих органов мент Боровского УВД. Он серьезный человек, к которому приходят с серьезными деньгами. И вот в этой ситуации бы вроде я должен идти к нашему вечно неунывающему вице-президенту. Нашему супергерою. Нашему Бэтмену. Артемьев, который всегда знает, что делать, который никогда не унывает. Но Артемьев испугался. Тот самый Артемьев, который назначил меня на должность, потому что я «за людей» и «тот, кто не будет прикрывать свою задницу». Саша, который еще недавно развязно говорил, что у него все под контролем. Он испугался и оставил меня один на один. С Воронцовым, который хочет денег, и с неизвестными ублюдками, которые чуть не убили меня и мою жену.

Вспомнив о супруге, я набрал быстро Мари.

– Как ты милая?

– Уже лучше, – ответила она. – Меня уже не трясет. Мама с папой постоянно рядом. Ты скоро приедешь?

– Да, – я посмотрел на часы. – Задерживаться не буду. Заскочу домой, заберу твои вещи да приеду.

– Слушай, может, ты все-таки не будешь заезжать? – спросила она.

– Мари, не переживай, ничего не произойдет, – ответил я. – Я быстро заберу твои вещи и приеду.

– Береги себя, хорошо? – попросила она.

– Хорошо.

– Люблю тебя.

– А я тебя, – ответил я.

Положив трубку, я встал с места. До конца рабочего дня оставалось минут 40, но я решил, что больше ждать я не буду. После того происшествия на дороге я отвез супругу к ее родителям у которых был свой дом в районе Долгопрудного. Само собой, отдых был испорчен окончательно, поэтому все, что я сделал, это просто спрятал Мари у ее родителей и в понедельник поехал сразу к Воронцову. Что было дальше вы знаете.

Теперь оставалось забрать часть вещей и… Что дальше, я не знал. Просто не знал.

Когда я подъехал к дому, меня немного трясло: раза с четвертого я только смог припарковать машину. Словно я вдруг просто разучился это делать. Наконец, кое-как припарковавшись, я вышел из машины и прошел в сторону своего подъезда. Как назло, лампочка у входа в подъезд перегорела, и вокруг была непроглядная тьма.

Когда я уже подошел к дому, припаркованная возле самого входа «приора» резко включила фары и коротко просигналила. Я едва вздрогнул, но машина просто отъехала чуть назад и стала выезжать со двора.

Я тихо вздохнул. Похоже, что водитель просто подумал, что во тьме я врежусь в него, и включил фары, просигналив. «Приора» тем временем развернулась задом и резко рванула прочь, а свет фар выхватил худенькую сутулую фигуру, стоящую у двери.

– Говоров? – я удивленно рассматривал застывшего у двери СБшника.

– Привет, Сереж, – кивнул он.

– Ты что здесь делаешь?

– Тебя жду, – сглотнув, сказал Коля. – Я давно жду на самом деле.

– Твою мать, Коля! – я зло топнул ногой. – Ты знаешь, как ты меня напугал? Позвонить не мог?

– Я даже телефон свой не взял, чтобы не отследили, – закивал Говоров.

– Кто отследил? Враги? Интервенты?

– Я не знаю уже кто, – Говоров чуть не плакал. – Ну этот Воронцов или друзья этого Толика. Я сегодня вообще не работал полдня, ушел с середины смены, а меня никто даже не хватился. Или наоборот, не хотят даже искать, чтобы и себе проблем не было.

– Да, странный ты бывший полицейский, Коля, – вздохнул я. – Пошли поднимемся наверх. Заодно и расскажешь, что ты сюда приперся.

– Тебе не понравится, что ты увидишь, – горестно сказал Коля.

– Что увижу?

– Ну там, наверху, – показал Говоров.

– А ты там был?

– Ну… да. Потом сразу спустился и ждал тебя.

– Пошли, по дороге расскажешь.

Когда мы уже собрались подняться наверх, вдруг послышался противный звук тормозов. Когда я повернул голову, то увидел ту самую «приору», которая вдруг вернулась. Когда из машины выбрался бородатый кавказец, то сомнений в том, что нас нашли уже почти не было. Я посмотрел на Колю и заметил, как он буквально задрожал при виде приближающегося здоровяка.

Мой мозг лихорадочно соображал, что же теперь делать, и первая мысль, которая была, это резко ударить кавказца и сразу рвать с места, подхватив Говорова. Машина и квартира – бог с ними, надо спасаться. То, что Говорова нужно будет подхватить, я не сомневался, так как он реально просто застыл на месте и стоял бледный как смерть.

Кавказец тем временем явно шел к нам. Приблизившись с грозным видом, он вдруг спросил:

– Братан, это Судостроительная улица, 43?

– Нет, это Судостроительная, 12, – ответил я.

– Э-э-э, че такое, да? – кавказец посмотрел отчего-то на Говорова и спросил. – Ну вот как тут разберешься, да?! Стою тут уже минут 10, клиент говорит, мол, выхожу! Судостроительная, 43! Я его жду! Он меня не видит! Я его не вижу! А это Судостроительная, 12, да?

– Д-да, Вам надо проехать дальше два дома, – пробормотал Говоров.

– Вот объясни, если два дома проехать, то как с Судостроительной, 12, я окажусь на Судостроительной, 43?! – Кавказец искренне возмутился причудливыми градостроительными особенностями нашей столицы.

– Н-не знаю, – снова чуть заикаясь сказал Говоров.

– Я стою и жду его, да! – возмутился кавказец. – Стою, вот, говорю, ваш дом! Нет, говорит, Вы не туда приехали!

Внезапно он вдруг словно вспомнил, что его все еще ждет клиент. Он быстро поблагодарил меня и Колю, зачем-то крепко пожав каждому руку и направился к машине, громко с кем-то разговаривая по телефону. Судя по тому, что говорил он явно не на русском языке, звонил он не клиенту, а еще кому-то из родственников или близких, чтобы поделиться забавным расположением домов на Судостроительной улице.

Говоров сглотнул и тихо спросил:

– Как ты думаешь, он из «Ситимобил» или «Яндекс. Такси»?

– «Убер», наверное. Пошли.

– Тебе не понравится, – вновь предупредил Коля.

Говоров оказался прав. То, что я увидел, мне не понравилось. Охренеть как не понравилось, мать твою. Замок в двери был буквально выкорчеван. На самой двери баллончиком было написано: «Найдем, тварь». В самой квартире царил полнейший кавардак. Они ничего не искали, они просто разнесли мою квартиру: шкаф в прихожей словно рубили топором, потому что когда я шагнул вглубь квартиры, то под ногами захрустело крошево из стекла и обломков дерева. Кухня пострадала больше всего, потому что эти твари раскрошили абсолютно всю посуду и это осколки устилали весь пол словно белым ковром. Похоже, что топор прошелся и тут: на гарнитуре, холодильнике и на плите виднелось несколько зияющих дыр. Эти твари просто крошили мою квартиру. Видно, что крошили с удовольствием. Когда я зашел в гостиную, собственно, увидел само орудие, которое уничтожило мою квартиру. Здоровенное топорище торчало из плазмы в стене.

Говоров поправил рюкзак на плечах и тихо сказал:

– Я поднялся наверх, когда искал тебя. Обнаружил что дверь… открыта и зашел внутрь. Когда увидел это, то сразу спустился вниз и стал ждать тебя.

– Зачем, – тихо сказал я.

– Что зачем? – спросил Коля.

– Зачем ты сюда пришел.

– Серег, посмотри на меня, – было видно, что Говоров нервничает и трясется, но из последних сил старается сохранять самообладание. – Серег, нас кинули. Нас тупо кинули. Твой Артемьев решил, что лучший вариант это засунуть голову в песок, а там, авось, все пройдет мимо него. Я пытался с ним говорить, но он просто вышвырнул меня из кабинета, сказав, что мы с тобой теперь должны сами разобраться. Понимаешь, они нас кинули!

– Не ожидал, что так будет, – тихо сказал я. Подойдя к шкафчику, я достал пару чудом уцелевших кружек, которые мы привезли из Черногории. Невольно подумал, что это теперь то немногое, что в нашей квартире теперь осталось – пара кружек, которые Мари уговорила меня купить по полтора евро в какой-то лавке на набережной Будвы. Хорошо, она сейчас не видит, что эти уроды сделали с ее любимыми вещами. Посмотрев на Колю, я спросил, – выпьем кофе?

– Можно, – поежился Говоров.

Мы зашли на кухню. Коля достал веник и даже попытался навести небольшой порядок. Воду пришлось кипятить в кастрюле, потому что мой чайник валялся где-то на полу под столом, раскрошенный на несколько частей. Топором. Они громили мою квартиру топором. Кофе благо был не в стеклянной банке, а просто в пластиковой упаковке, так что эти твари конечно вытряхнули содержимое на пол, но упаковку распотрошили не всю, и нам с Колей на пару чашек хватило.

– А сахар есть? – спросил Коля, но после моего взгляда сказал, – да я так, прост спросил. Могу и без сахара.

Мы еще несколько минут молча пили кофе, сидя на разгромленной кухне и разбитых стульях. Пол под ногами противно хрустел битой посудой. Потом Говоров сказал:

– Когда я понял, что наше начальство нас кинуло, я решил, что нужно спасать свою задницу самому. Да вам помочь. Твоему дурачку Короткову я сказал схорониться где-нибудь на даче. Пусть пока покшерится там, где никого нет. Что будет с Полтавским я не знаю, как я понимаю он просто аргумент у Воронцова для переговоров. Но ему сейчас за решеткой реально безопаснее, чем нам с тобой. Его хотя бы эти уроды не ищут. Вот, ну я и к тебе поехал, чтобы поговорить.

– Ну говори, – сказал я.

– Надо себя спасать, Серега, – уверенно сказал Говоров. – Если мы сами себя не спасем, то никто нас не спасет. Либо наша контора нас разменяет, как разменяла Полтавского, либо эти кретины из дружков Толика башку нам разобьют. Они реально какие-то отмороженные.

– Невеселая дилемма, да, Коля?

– Ничего, – Говоров хитро усмехнулся и полез в рюкзак. Достав из него небольшую книжечку, он протянул мне. – Смотри, что у меня есть!

Я притянул книжечку к себе и раскрыл. На меня смотрели печальные глаза капитана Савельева. Впервые я видел его в форме, а не в мятом свитере.

– Мать твою, Коля! Откуда это у тебя!

– Из квартиры Савельева, – пожал плечами Говоров.

– Ты идиот! Ты зачем это взял?! – я уже чуть ли не орал, отбросив удостоверение в сторону.

– Я не идиот, – серьезно сказал Говоров. – Взял… ну взял, да. Зато теперь у меня есть план, как использовать это удостоверение.

– Как?!

– Мы подкинем его, – уверенно кивнул Говоров. Он аккуратно поднял удостоверение, протер платком и снова положил в рюкзак. Посмотрев на меня, он поправил очки. – Я тоже времени не терял. Я пробил, с кем там этот Толик якшался. Узнал его связи, пробил номера, на которые он звонил. Уверен, кто-то из этих его дружков совсем недавно громил твою квартиру. Я нашел одного, который особенно Толику был близок, – Коля полез в карман и достал телефон. Показав фотографию какого-то быдловатого лысого типа, он сказал, – Дима Логачев. Дважды судимый за грабеж. Прописан в этом же самом Фатеево, его дом через три от дома Толика, где вы были, только ближе к центру. Там он почти не живет. Как и Толик тусуется в Боровске. Вот ему-то мы удостоверение капитана и подкинем.

– Коля, ты нормальный? – спросил я. – Ты реально нормальный? Какое удостоверение, какому еще Диме Логачеву?

– Я все продумал, – сказал Говоров. – Мы подкинем удостоверение этому черту, а потом вызовем ментов. Ну скажем, у него там бомба, например. Менты обязаны реагировать на сообщения о теракте. Ложное сообщение – это, правда, уголовная статья, но это не так важно. Они положат мордой в пол этого Логачева, а заодно найдут и удостоверение капитана. И вот когда они это увидят, то они заставят рассказать, кто это сделал. Менты за своих разорвут, особенно когда дело касается какого-то уголовника. И тогда Воронцов поубавит свой пыл, потому что появятся реальные подозреваемые, а эти дружки Толика поймут, что их взяли за задницу, и у них не будет времени охотиться на меня и тебя. Что скажешь?

– Скажу, что тебе лечиться нужно, – ответил я.

– Серег, я…

– Пошел вон, – тихо сказал я.

Говоров подхватил свой рюкзачок и пошел к двери. Он остановился и еще несколько секунд стоял так в коридоре, затем резко сказал:

– Серега, мы никому не нужны. Ни ты, ни я. Выбирай, либо мы их сожрем, либо они нас.

Сказав это, он хлопнул разбитой дверью. Я отставил чашку уже с остывшим кофе и пошел собирать вещи. А если точнее, то, что от них осталось.

Была уже глубокая ночь, когда я подъехал к загородному дому родителей Мари. Забрав увесистую сумку с вещами супруги, я открыл калитку и вошел во двор. Когда я подошел к веранде, то обнаружил спящую в кресле под теплым пледом Мари.

Я подошел ближе и погладил супругу по голове.

– Глазастик, что ты тут делаешь?

– Я? – Мари сонно посмотрела на меня. – Да… так, читала…

– Скажи честно, просто ждала меня, – улыбнулся я.

– Ты все не приезжал и не приезжал, – насупилась она, подбирая упавшую на деревянный пол книгу.

– Ну я же позвонил и сказал, что стою в пробке, – улыбнулся я и снова погладил супругу по ее черным вьющимся волосам.

– Ну… – Мари схватила меня за руку и сказала, – ну не было тебя, Сереж, как вот я могла лечь спать!

Я сел в кресло рядом и крепко сжал ее маленькую ладошку. Глядя на заспанную супругу, я только улыбался и думал о том, какая она у меня все-таки крохотная. Моя маленькая черная княжна, которая вечно носит с собой свои любимые книжки. Моя маленькая Мари, которая любит тихо читать русскую классику перед сном, а я лишь смотрю с улыбкой как она держит в своих крохотных ручках очередной томик ее любимого Достоевского. Моя Мари.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– О том, какие мы разные, – тихо сказал я. – О том, как мне повезло, что я тебя встретил. Ты знаешь, я иногда думаю, что искал тебя тысячу лет и наконец нашел.

– Тысячу лет? – улыбнулась она.

– Да, тысячу лет. Ты моя половинка, – улыбнулся я. – Самая настоящая. Знаешь, ты ведь всегда читаешь классику, у тебя всегда Достоевский, Саган, Лермонтов, Хэмингуэй на книжной полке, а я люблю беллетристику. Мой жанр – это шедевры Корецкого. Но вот за всю свою жизнь я читал одну классическую вещь, это «Смирительная рубашка» Джека Лондона. И там была описана ты.

– Я?

– Да, там была именно ты. Та самая вторая половинка, которую я встречаю в каждой прожитой жизни уже тысячи лет.

Мы еще несколько минут молчали. Затем Мари посмотрела на меня и спросила:

– Ты так говоришь, потому что хочешь меня защитить. Это потому что нам угрожает опасность?

– Нет, я просто…

– Они приходили в нашу квартиру? – Мари посмотрела мне прямо в глаза и сказала. – Сережа, я знаю, что ты хочешь защитить меня, но умоляю, не ври мне.

– Да, они разгромили нашу квартиру. Не бойся, я смогу тебя защитить.

– Сереж, я знаю, что ты защитишь меня.

Я подхватил супругу на руки и понес в дом. Мари обхватила мою шею своими хрупкими ручками и, кажется, что практически моментально уснула вновь. Я не знаю почему, но лучший способ для моей супруги заснуть, это оказаться у меня на руках. Когда я уложил сонно бормочущую что-то супругу, то снова вышел на веранду.

Где-то стрекотали цикады, а огромная полная луна светила особенно ярко. Если бы я был оборотнем, то самое время выпустить шерсть. В этот момент я уже знал, что сделаю. Решение я принял.

Достав телефон, я быстро набрал номер Говорова. Когда тот взял трубку, я только коротко сказал:

– Давай сделаем этих ублюдков.

– Завтра в шесть на Вернадского, – коротко ответил Говоров.

– Хорошо. Я буду.

Прежде чем он успел ответить я положил трубку. Странные они, женщины, именно они заставляют нас идти на поступки. Если бы эти твари угрожали только мне, то я бы до последнего пытался разрешить ситуацию законными способами. Возможно я даже прятался бы. Но они угрожают не только мне. Они угрожают моей Мари. И поэтому отступать мне некуда. Говоров был прав: либо они, либо мы.