Текст книги "Лучьян Смолоз. Том III. На заслуженном отдыхе"

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ДЕЛО ЦАРЕВИЧА АЛЕКСЕЯ

Голландцы радостно встретили русского царя и его супругу; в Петре здесь видели прежнего мастера Михайлова. Гости побывали в именитых домах Саандама, где их ожидал пышный приём, объездили почти все города Голландии. Они увидели полотна знаменитых живописцев – Рубенса, Ван Дейка, Рембрандта; царь купил и отправил в Петербург много картин.

Екатерина осталась в Гааге, а Пётр поехал во Францию. Там он приобрёл кабинет редкостей профессора Рюйша, кабинет аптекаря Себы, людерский мюнц-кабинет. В Париже царь прожил полтора месяца. Там его тоже приняли с большим почтением: поселили в королевском дворце Лувре, к нему приходил мальчик-король Людовик XV и многие знатные люди, для него устраивали празднества и пиры, его избрали членом парижских академий и на монетном дворе изготовили золотую медаль, на которой он был увенчан лаврами.

Но вскоре из России пришли тревожные известия о его сыне. Меншиков в письме сообщал, что Алексей с несколькими приближёнными отправился в Вену просить римского императора, чтобы помог отнять престол у отца. Пётр пришёл в ярость. Он послал в Вену гвардейского капитана Румянцева и тайного советника Толстого, но царевич уже уехал в Неаполь. Однако они разыскали его там.

Пётр в письме обещал сыну, что если он тотчас же вернётся в Россию, то будет прощён. Но Алексей не хотел возвращаться. И Толстому пришлось почти силою везти его в Россию.

Там царевича предали суду и во время следствия выявили многих его сообщников – мать, тётку Марию Алексеевну и других; раскрыли заговор – он намеревался, заполучив престол, уничтожить все начинания отца. Теперь же Алексей, боясь расправы, обвинял в этом своих приближённых, и главных сообщников казнили. Но его любовница Ефросинья сообщила, что он хотел использовать австрийскую армию для захвата престола, и царевич на очной ставке подтвердил это. После пяти месяцев следствия ему вынесли смертный приговор…

Вскоре Алексей скончался, и было объявлено, что это произошло от сильного нервного потрясения и что Пётр простил и благословил его накануне.

***

Яков тотчас же отправился к Лучьяну и Лесмьяну, чтобы рассказать им о смерти царевича. Выслушав его, старики пришли в ужас.

– Я не верю, что он умер сам, – сказал Яков. – Мне кажется, его убили. И царь ничуть не скорбит о сыне – сегодня торжественно отмечал годовщину Полтавской битвы.

– Скорее всего, его пытали и он не выдержал пыток, – ответил Лесмьян. – Нет, друзья мои, я больше не могу оставаться здесь и служить тирану и деспоту. Ему эта жестокость потом аукнется… Лучьян, я отправляюсь на нашу родину.

– Ты с ума сошёл… – Лучьян едва не выронил из рук топор, которым колол дрова. – На нашей родине не осталось нормальных людей – только испорченные цивилизацией идиоты, циничные и продажные, в них нет ничего человеческого! Если хочешь пополнить их ряды – лети, я тебя не держу. А мне здесь лучше.

– Как ты можешь так говорить, ведь там же наши родственники, друзья, там похоронены наши родители… – тихо ответил Лесмьян. – Там нам, старикам, было бы уютно и спокойно, не то что здесь – среди войн и насилия…

– У нас на родине друзей не осталось, – вздохнул Лучьян. – Все умерли… И родственники меня не знают, да и тебя уже, поди, забыли. А родителей я помню, каждый день о них вспоминаю, упокой Господь их души… Но отсюда никуда не поеду, не полечу – и здоровье уже не то, и привык я здесь. Тут доживу свой век…

– Что ж, оставайся, – кивнул Лесмьян. – А я поеду в Крым, где закопал корабль, и, если он будет в исправном состоянии, полечу на Юпитер.

– Может, одумаешься? – спросил Лучьян. – Чем тебе здесь плохо? В тишине и покое… Да и этот корабль не откопаешь, ты тоже уже весь больной… А если в пути что случится? До Юпитера ведь очень-очень далеко…

– Я справлюсь, – твёрдо сказал Лесмьян и пошёл собирать вещи.

Сколько ни уговаривал его Лучьян остаться, он не послушался.

– Ничего, я ещё прилечу, – успокаивал брата Лесмьян. – Не навсегда расстаёмся.

Когда он вышел во двор, Лучьян подозвал к себе Якова и сказал ему:

– Яша, прошу тебя, довези его до Крыма. И сломай к чертям корабль, когда вы его откопаете, чтобы этот упрямец не смог даже взлететь…

Яков подумал, положил руку на плечо старика и кивнул.

– Он старый, больной, если полетит, то непременно разобьётся, – объяснил Лучьян. – Ему какая-то дурь в голову взбрела, а я теперь буду волноваться…

– Не беспокойся, я ещё поговорю с ним в дороге, – ответил Яков. – Скорее всего, он одумается.

Следующим утром братья долго прощались. А после Лесмьян и Яков уехали на повозке.

Путь был долгим. Яков, расспрашивая Лесмьяна о полётах, пытался его устрашить: дескать, корабль теперь испортился, заржавел и уже не взлетит, а если и взлетит, то до Юпитера точно не доберётся – расстояние слишком большое.

– Ничего, сколько раз долетал, и в этот раз долетит, – махнул рукой Лесмьян. – Топлива хватит – я запасся им впрок!

«Вот неугомонный старик! – с негодованием думал Яков. – Надо всё это топливо вылить в море, чтобы он никуда не улетел!»

А тот уже догадывался о его замыслах…

В Киеве они купили еды на базаре и отправились ночевать на постоялый двор. Лесмьян подождал, пока Яков уснёт, и написал ему письмо:

«Яша, прости, что уехал без тебя – так надо.

За меня не волнуйся и брату моему передай, чтобы не тревожился – всё будет хорошо. Спасибо за всё, дай Бог тебе здоровья, мира и счастья в семье.

Прощай, Яша, храни тебя Господь».

Положив письмо на стул возле спавшего друга, старик в последний раз взглянул на него, взял свой мешок и вышел на улицу. Там сел на коня, пришпорил его и ускакал.

Яков потом долго искал Лесмьяна, добрался до Крыма, в разных селениях выспрашивая людей о нём, но никто ничего не смог рассказать. И, объехав берега моря, он ни с чем вернулся домой.

Узнав от него обо всём, Лучьян долго убивался, что отпустил брата. Но понимал, что и в неволе он не мог его держать. Узнав о смерти Луки и отъезде Лесмьяна, Пётр предложил Лучьяну переехать в город, но тот решил остаться в поместье – здесь ему было спокойнее. К тому же его часто навещал Яков, у которого родился ещё один сын, и нарекли мальчика Федей.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. НОВЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ

Горе не оставляло царя: через несколько месяцев после смерти Алексея не стало и младшего сына – Петра. Проводя время в молитвах, государь мужался; твёрдый духом, спокойно смотрел, как выносят тело его сына из дворца и хоронят. «Тот, кому я мог привить любовь к своему делу, кто мог стать достойным наследником и продолжателем моих дел, – его уже нет, – горестно думал он. – Пусть же Господь не оставит Россию…»

Ему было тревожно оттого, что вновь приходилось вести войну со шведами. Карл XII погиб во время похода в Норвегию, и престол заняла его сестра Ульрика Элеонора. Её племянник Фридерик, герцог голштинский, имевший больше прав на место короля, захотел породниться с Петром и стал добиваться его согласия на брак с дочерью Анной. Это испугало Ульрику Элеонору – ведь царь мог возвратить своему зятю престол. И она стала собирать союзников для новой войны.

Услышав об этом, Пётр сказал: «Я два раза предлагал Карлу мир – сначала по необходимости, потом из великодушия; теперь же силою заставлю шведов принять его!» Он составил из галер флот и отправил солдат через Балтийское море в Швецию, веля огнём и мечом опустошать селения, но запретив грабить и убивать людей.

Высадившись на сушу, они начали сжигать селения и замки, уничтожать заводы. Один город шведы, отступая, подожгли сами. Берега Швеции запылали так, что зарево стало видно за много вёрст. Пётр I приказал войскам идти к Стокгольму для угрозы нападения на столицу. Король и королева пришли в ужас и предложили мир, прося царя остановить армию.

По условиям заключённого в финском городе Ништадте договора к России отошли частично территории Карелии, Ингерманландии, Эстляндии и Лифляндии, острова Эзель и Даго, за эти земли шведам выплатили компенсацию; Швеции же возвращалась Финляндия. Обе стороны обменялись пленными, и всем «преступникам и перебежчикам», кроме сторонников Мазепы, объявили амнистию.

Первое время Якову не верилось, что война, которой были отданы годы его юности и молодости, окончена. Он удивлённо и радостно смотрел на драгун и трубачей в зелёных мундирах, ездивших по городу и извещавших жителей об этом радостном событии.

***

Пётр учредил вместо приказов коллегии – органы управления, занимавшиеся различными отраслями: внешняя политика, государственные доходы, суд, торговля, армия, флот, промышленность и другое. В отличие от приказов, они имели чётко выраженные назначения. Там решения принимал не один человек, а несколько – путём совещания. В каждой коллегии был президент, вице-президент, члены коллегии, секретарь, нотариус, переводчик и другие. Заседания длились по пять часов каждый день, кроме воскресных и праздничных. Вопросы решались большинством голосов; если же коллегии не могли принять решения, это делал Сенат, которому они были подчинены.

Царь упразднил патриаршество и ввёл вместо него коллегиальный высший управленческий церковный орган – Святейший Синод.

В знак признания этих преобразований и благодарности члены Сената и Синода нарекли Петра императором и попросили письменно подтвердить принятие этого титула. В тот день на улицах столицы было многолюдно и шумно; люди устремились к Троицкому собору, где вот-вот появится царь; там уже стояло войско. Увидев его с царицей и всем семейством, толпа радостно зашумела, стала приветствовать их. В церкви архиепископ Феофан Прокопович произнёс речь, в которой перечислил все великие дела Петра и удостоил его нового титула. Три раза воскликнул канцлер Головкин, а потом и народ, и войско: «Виват! Виват! Виват, Пётр Великий, Отец Отечества, Император Всероссийский!» Зазвонили колокола, заиграли трубы и литавры, солдаты выстрелили из пушек и ружей.

Наградив своих приближённых – кого новых чином, кого имениями и деньгами, – Пётр стал праздновать окончание войны и получение императорского титула. Три дня веселился народ; для него были поданы жареные быки и птица, хлеб; все пили красное и белое вино, мёд и пиво, славя Россию и её правителя.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНИЕ ДЕЛА ПЕТРА

Теперь для русских был открыт торговый путь во все страны Европы. Однако Пётр хотел вести торговлю и с Индией. В 1722 – 1723 годах он предпринял два похода, чтобы освободить армянский народ от власти Персии и Турции. Формальным поводом для их начала стало нападение подданных персидского шаха на русских купцов на Кавказе. Русские войска, соединившись с казаками и татарами, двинулись на юг по суше, а затем – и по Каспийскому морю, провели несколько боёв с персами и захватили города Решт и Дербент. Но разразилась страшная буря и потопила их корабли с продовольствием, и дальнейший поход пришлось отложить. В следующем году сухопутные части добрались до Баку и после трёх недель осады взяли его. Походы окончились подписанием Петербургского мирного договора: России оставили занятые ею города и несколько персидских провинций. Пётр не захотел двигаться дальше на юг, так как в земли Кавказа вторгся серьёзный противник – Османская империя. Позже завоёванные русскими земли вернули Персии.

***

После возвращения в Петербург император стал проводить манёвры русского флота в Балтийском море и Финском заливе.

– Помнишь, как начинался наш флот? – спросил он у Лучьяна, который вместе с ним смотрел на корабли. – У нас был только маленький ботик, найденный мною в доме прапрадедушки. Это судёнышко стало «дедушкой русского флота». Всё начинается с малого, и лишь огромными усилиями малое можно сделать великим.

Вскоре по приказу Петра тот самый ботик привезли из Москвы в Кронштадт и в честь него устроили праздник. В тот день русский флот вышел в море, на всех кораблях стали стрелять из пушек и спускать флаги в честь «дедушки русского флота». И вот сам кораблик с главными морскими генералами на борту выплыл из гавани и обошёл вокруг всего флота. Лучьян с восторгом наблюдал за этим действом, слушая звуки труб, бой барабанов и крики «Ура!». Ботик вернулся в гавань, и за ним приплыли все суда.

…Пётр был уже слаб здоровьем, которое подорвал постоянный умственный и физический труд, подорвала вражда с Алексеем и смерть сыновей. Одна только Екатерина всегда находилась рядом и делила с ним все печали и радости. В знак своей любви и благодарности он решил короновать её на царство. Коронация торжественно прошла в Успенском соборе. Там Пётр возложил на свою супругу корону и мантию и подвёл её к алтарю для миропомазания и причащения Святых Тайн. И в тот же день учредил для неё охрану – роту кавалергардов, самых высокорослых солдат, выбранных из войска.

На торжественных празднествах, продолжавшихся после этого, Пётр чувствовал себя плохо, ему не хотелось ни веселиться, ни есть, ни пить, он мечтал о тишине и покое. Лучьян на время перебрался во дворец, чтобы помочь императору справиться с недугами, и сопровождал его в поездке к Олонецким минеральным водам.

– Лучьян, ты всегда был моим преданным другом, – сказал Пётр, когда они вдвоём сидели на берегу источника. – Сначала – нянькой, потом – учителем, затем – сподвижником. Ты сопровождал меня во всех делах, в походах, отказываясь от наград и чинов. Ты любил и любишь моих детей как своих родных. Я очень благодарен тебе за всё… Конечно, с болезнью буду бороться. Но, если меня не станет, пообещай, что не дашь России погибнуть, что будешь заботиться о моих детях и внуках, направлять их на путь истинный. Вся надежда на тебя…

– Обещаю. Но ты не думай и не говори о смерти.

***

Немного подлечившись, Пётр поехал в Петербург, а оттуда – в Петергоф, посмотреть на строительство фонтанов и бассейнов. Потом отправился на реку Волхов, где шло строительство канала по берегу Ладожского озера. Во время бурь на озере тонули корабли, гибли люди, до столицы не довозили товары, и царь решил провести канал от Невы до Волхова. Его строили под руководством графа Миниха уже пять лет, проложили несколько вёрст. Ещё раньше каналом соединили реки Тверцу и Мсту, чтобы можно было доплыть до Петербурга из Астрахани.

После поездки на Волхов Пётр занялся планом создания Академии наук в Петербурге. Тем временем Лучьян исполнял его приказ – следил за перенесением мощей Александра Невского из Владимира в столицу. Здесь, на Неве, великий князь одержал победу над шведами. Пётр встретил на галере людей с мощами, помог перенести их на судно, а потом – в церковь Александро-Невского монастыря. В тот же день Лучьян выступил перед горожанами: рассказал о своём участии в Невской битве и Ледовом побоище, вспомнил погибшего внука Власа – благородного и смелого человека.

***

Однажды Пётр плыл на яхте из Петербурга в Систербек. Разыгралась буря, и матросы заметили вдалеке судно, с которого раздавались крики о помощи. Пётр отправил туда шлюпку с людьми. Оказалось, что бот с солдатами и матросами сел на мель. Посланные никак не могли сдвинуть его с места, и император бросился в холодную воду спасать тонувших. Несколько часов он помогал снимать судно с мели…

По прибытии во дворец его стало знобить, на следующий день началась лихорадка, и Пётр потерял сознание. Через несколько дней, придя в себя, вновь занялся государственными делами. Но ему уже не удалось выправиться. Болезнь длилась три месяца, и, как только ему становилось лучше, он принимался за работу. Незадолго до смерти император освободил всех сосланных на каторжные работы и объявил прощение осуждённым за преступления. Потом соборовался, исповедался и причастился Святых Тайн.

Лёжа в своих покоях, глядя на образа, освещаемые лампадой, вдыхая аромат целебных трав, настоем из которых его растирали, Пётр сказал Лучьяну:

– Душа моя не пропадёт… Я спас её…

Он скончался, не успев составить завещания и назвать имени наследника…

КНИГА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. В РОДНОМ ПОМЕСТЬЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПЕРВАЯ РОССИЙСКАЯ ИМПЕРАТРИЦА

Утро 28 января 1725 года надолго осталась в памяти Лучьяна: Екатерина плакала над телом супруга, а в соседнем зале уже спорили о том, кто будет править страной. Родовитые аристократы – князья Голицын, Долгоруков и Репнин – были за десятилетнего внука покойного императора – Петра Алексеевича. А Меншиков и граф Толстой – за Екатерину Алексеевну, боясь мести Петра за то, что когда-то участвовали в суде над его отцом.

Из уст в уста передавалось печальное известие: «Пётр I скончался». Глядя на царицу и обеспокоенных слуг, Лучьян прижимал к себе и утешал дочерей покойного.

Когда в зале появились офицеры и стали громко говорить о чём-то, он спросил у Якова, который находился тут же:

– Что им нужно?

– Они хотят видеть на престоле Екатерину Алексеевну, – объяснил тот. – Грозятся, что голову проломят, если кто-то помешает этому.

Чуть погодя офицеры вошли в покои к императрице и поклялись ей в верности. Военная сила была на её стороне, и это решило исход дела.

Больше месяца люди прощались с телом государя, которое находилось в дворцовой зале, а затем его похоронили в Петропавловском соборе. На погребении Феофан Прокопович произнёс речь о тяжкой, невосполнимой утрате для России, для каждого её человека, и люди плакали…

***

Екатерина была не готова управлять огромной империей. Не умея писать и научившись только ставить подпись, она подписала указы об основании Академии наук, о которой мечтал Пётр, и об организации экспедиции Беринга. За неё страной управляли фавориты во главе с Меншиковым. Они создали Верховный тайный совет – совещательный орган при императрице, имевший власть над Сенатом и коллегиями. Екатерина не приходила на его заседания и слушала доклады верховников всего один раз, в своих покоях, пока у неё не началась мигрень.

О Лучьяне и Якове все забыли: их не замечали, с их мнением не считались. Якова отстранили от службы, определили ему пенсию и пожаловали поместье всего в семи верстах от поместья Лучьяна, и они оба, собрав вещи, со всем семейством уехали туда и зажили спокойной жизнью.

Первое время Лучьян не находил себе места – ему было тревожно, и вся работа валилась из рук. Он тяжело переживал смерть Петра. По ночам ему не спалось, и старик ворочался с боку на бок, а утром, засыпая на короткое время, видел какие-то непонятные, беспокойные сны. Яков, часто приезжавший, видел его упадок духа и рассеянность.

– Что с тобой случилось? – спросил он однажды. – Ты всё время как в воду опущенный. Я бы на твоём месте был на седьмом небе от счастья. Ты управлял такой великой империей, что я даже представить себе не могу – царство Солнца или…

– Солнечная система, – сказал Лучьян.

– Вот именно. Ты путешествовал так много и бывал так далеко, что я представить себе не могу – летал к дальним звёздам! У тебя столько наград, что ими можно затмить всё небо, а твои труды не поместились бы во всех библиотеках Земли. Ты спас Солнечную систему от ужасных варваров – алгольцев; дал начало стольким славным родам! Как бы я гордился и радовался на твоём месте!

– Яша, я весь износился, – покачал головой Лучьян. – В чём дух ещё держится… Ночью не могу заснуть, а днём всё тело ломит. Если бы не этот эликсир, давно бы спокойно в могилке лежал… Я стал таким слабым, что иной раз подняться с кровати не могу…

– А я к тебе с хорошим известием приехал: дочку замуж выдаю, – сообщил Яков. – Через месяц будем гулять и тебя развеселим. К Варе посватался мой бывший однополчанин, Костя Михайлов, хороший мужик!

– Так, может, чем помочь к свадьбе? – спросил Лучьян. – Вот пенсию пришлют с моей родины – я молодым подарок куплю и остальные деньги отдам.

– Что ты, не надо! – отмахнулся Яков. – Главное, чтобы ты сам пришёл на свадьбу… А как тебе присылают пенсию? Прилетают люди на железной птице?

– Да, но я их самих не вижу, – вздохнул Лучьян. – Ночью над поместьем пролетает корабль и во двор бросают мешок с деньгами. Почтальонам, видно, запретили общаться со мной – меня на Юпитере чуть не прокляли, когда начал бороться с чиновниками-паразитами. Но пенсию присылают – раньше во дворец мешок скидывали с надписью: «Лучьяну Смолозу», теперь вот сюда. Я всё отдаю нуждающимся, сам ни копейки не беру. Эх, хоть бы раз этот корабль сел на землю – мне так хочется расспросить юпитериан о моём брате Лесмьяне…

– Я знаю, что нужно сделать, – ответил Яков. – Мы составим из дров надпись – просьбу срочно сесть на землю – и разведём костёр. Когда они появляются здесь, в какие числа месяца?

– Нет определённого дня – у них там своё расписание… Ну ничего, можно разводить костёр каждую ночь. Надпись должна быть на языке Ганакоры – вряд ли они понимают русский…

И друзья стали жечь костры каждую ночь, следя, чтобы все собранные буквы горели, подкладывая новые дрова вместо сгоревших. Прошло несколько дней, и вот однажды под утро Яков заметил в небе сооружение, похожее на птицу, и разбудил дремавшего у костра Лучьяна. «Птица», делая круги, медленно снизилась. Когда же она опустилась на землю, друзья подбежали к ней, дверь открылась и появились люди в служебной форме.

– Нам запретили общаться с вами, – сказал командир корабля, пресекая попытки Лучьяна заговорить с экипажем. – Возьмите свою пенсию – и мы сразу же отбудем.

– Умоляю, скажите только, добрался ли мой брат Лесмьян до Юпитера, жив ли он? – спросил Лучьян.

– Да, ваш брат живёт в Грайюнкме, – сообщил командир корабля. – Он сам велел передать вам, что удачно добрался до Юпитера.

Лучьян с лёгким сердцем принял от него пенсию, и корабль улетел. Яков заметно удивился тому, что увидел, хотя и был наслышан о таких кораблях.

Подготовка к свадьбе приободрила и развеселила Лучьяна; он сделал молодым много подарков – посуду, ткани, хлеб, поросят и домашнюю птицу. Праздник получился великолепным, с изобилием подарков, угощений и напитков, веселья и забав. И после него старик вновь воспрянул духом.

***

До свадьбы и после неё Яков наведывался в столицу и по возвращении рассказывал Лучьяну о делах при дворе:

– Императрица всё в пирах и гуляньях. Бокалы звенят, фавориты из бутылок вино наливают, пьют, что-то живо обсуждают… Костя рассказывал, что Екатерина тоже много выпивает, с любовниками гуляет, на балах танцует по ночам. Она ложится спать в десять часов утра – и почти до вечера.

– Так она всё здоровье испортит…

– Мне кажется, ей уже недолго осталось – у неё много болезней, и выглядит она неважно…

Чуть позже Яков сообщил, что Меншиков добился от императрицы завещания, в котором она назначила своим преемником Петра Алексеевича, с условием, что он женится на дочери Меншикова. Когда его недавние сторонники Толстой, генерал Бутурлин и генерал-полицмейстер Девиер задумали возвести на престол одну из дочерей Петра I – Анну или Елизавету, – Меншиков приказал арестовать их. Девиера и Толстого первоначально приговорили к смертной казни, но императрица смягчила им наказание, и всех троих отправили в ссылку.

6 мая 1727 года Екатерина скончалась. В памяти народа она осталась доброй и весёлой царицей, любимой женой и сподвижницей Петра Великого.