Текст книги "История нацистских концлагерей"

С назначением Генриха Гиммлера начальником германской полиции летом 1936 года были устранены все препятствия на пути создания общенациональной уголовной полиции. В течение последующих лет Гиммлер неустанно следил за формированием мощного и гибкого аппарата, централизованно управляемого из Берлина[819]819
  Wagner, Volksgemeinschaft, 235–243.


[Закрыть]. Гиммлер стремительно использовал новые полномочия для подготовки удара по лицам, ранее совершившим преступления. 23 февраля 1937 года он распорядился о проведении Главным управлением криминальной полиции Пруссии (впоследствии Имперское управление криминальной полиции, или РКПА) первого общенационального рейда против «рецидивистов и особо опасных рецидивистов», арестовать которых надлежало «без всяких промедлений», после чего направлять в концентрационные лагеря. На основе списков, составленных ранее региональными полицейскими чиновниками, Главное управление криминальной полиции распорядилось 9 марта 1937 года об аресте всех подозреваемых. Рейды осуществлялись, как и планировалось, и за первые дни уже около 2 тысяч заключенных – что соответствовало намерениям Гиммлера – прибыли в концентрационные лагеря, уже специально подготовленные Эйке. Почти все заключенные были мужчинами, среди них и Эмиль Баргацкий, арестованный полицией в Эссене и направленный в Лихтенбург с еще 500 так называемыми преступниками[820]820
  Wagner, Volksgemeinschaft, 235, 254–257, цит. 254; Langhammer, «Verhaftungsaktion», 60–63; Roll, Sozialdemokraten, 66. Гиммлер встречался с Эйке 10 марта 1937 г., то есть на следующий день после начала рейда; IfZ, F 37/19, Himmler diary. В качестве «профессиональных преступниц» было арестовано и до 30 женщин. Их направили в лагерь Моринген.


[Закрыть]. Рейды весны 1937 года были обусловлены прежде всего планами Гиммлера полностью ликвидировать преступную субкультуру. Ранние профилактические меры были не столь успешны, как предполагалось, и Гиммлера очень тревожило, что, дескать, продолжение совершения уголовных преступлений серьезно подорвет репутацию нацистского режима, обещавшего очистить Германию. И, как он полагал, настало время расширить применение превентивных арестов, то есть подвергать им не только самых главных и бесспорных подозреваемых, но и других, помельче[821]821
  Wagner, Volksgemeinschaft, 254–255. Более широко см.: Herbert, Best, 174–175.


[Закрыть]. Естественно, Гиммлер не стал медлить с объявлением своей инициативы огромным успехом, заявив в речи перед лидерами СС несколько месяцев спустя о том, что уровень преступности «существенно снизился» в результате принятых мер. Он предсказал еще более значительные преимущества для будущего, поскольку часть задержанных преступников еще годы и годы будут оставаться за решеткой и колючей проволокой, пока СС не сломит их и не приучит к порядку[822]822
  Речь на совещании группенфюреров СС 8 ноября 1937 г., NCC, doc. 94.


[Закрыть]. Гиммлер все еще свято верил в способность лагерей перевоспитывать людей, несомненно под влиянием немецких криминологов, считавших, что часть преступников на самом деле можно перевоспитать дисциплиной и трудом[823]823
  Hörath, «Experimente», главы 4 и 8. О современной криминологической школе см.: Wachsmann, Prisons, 20–22.


[Закрыть].

У Гиммлера весной 1937 года были и некоторые иные мотивы для организации упомянутых рейдов, не имеющие ничего общего с его одержимостью «наведения порядка» в стране[824]824
  Высказывались предположения о том, что Гиммлер стремился заполучить как можно больше дармовых рабочих рук для создания новых концлагерей и расширения существовавших (Wagner, Volksgemeinschaft, 255). Трудно поверить, что это послужило основным стимулом, поскольку свыше половины арестованных в марте 1937 г. были направлены в два лагеря (Лихтенбург и Заксенбург), причем упомянутые лагеря расширению не подлежали (оба были закрыты в том же 1937 г.). Цифры см.: Langhammer, «Verhaftungsaktion», 62.


[Закрыть]. Дело в том, что на полицию и политику СС стали оказывать влияние и экономические факторы. К концу 1930-х годов массовая безработица, та самая, на плечах которой нацисты пришли к власти, ушла в далекое прошлое. Быстро оправлявшаяся от депрессии Германия начинала сталкиваться с серьезной нехваткой рабочей силы, что не замедлило сказаться на трудовой дисциплине[825]825
  Tooze, Wages, 260–268; Schneider, Hakenkreuz, 738–746.


[Закрыть]. На совещании высших правительственных чиновников 11 февраля 1937 года под председательством Геринга Гиммлер пустил в ход идею загнать приблизительно 500 тысяч «нерадивых» в «трудовые лагеря»[826]826
  IfZ, Fa 199/20, Sitzung des Ministerrats am 11.2.1937.


[Закрыть]. Но его предложения, которые он, скорее всего, обсудил с административной верхушкой концентрационных лагерей, и в частности с Эйке, были слишком уж радикальными даже для нацистского государства, поэтому, когда Гиммлер встретился с руководящими работниками высшего эшелона имперского министерства юстиции два дня спустя, он лишь упомянул о наличии планов выборочного задержания «нерадивых». Тяжелый физический труд в лагере в течение максимум 14 часов в день, заявил он, «покажет им и другим, что лучше искать работу на свободе, чем рисковать оказаться в лагере»[827]827
  RJM minutes, February 15, 1937, NCC, doc. 127. Гиммлер встречался с Эйке 11 и 12 февраля 1937 г.; IfZ, F 37/19, Himmler diary.


[Закрыть]. Всего 10 дней спустя Гиммлер дал добро на проведение рейдов в марте 1937 года, приказав, чтобы полиция задержала преступников – «лиц, отлынивавших от работы»[828]828
  Цитируется по указаниям Гиммлеру 23 февраля 1937 г. См.: Wagner, Volksgemeinschaft, 254.


[Закрыть]. Несомненно, гиммлеровские аресты должны были служить сигналом тем так называемым нерадивым, которым грозил превентивный арест[829]829
  Немецкие криминологи с давних пор именовали социальных аутсайдеров «отлынивавшими от работы» (Hörath, «Experimente», ch. 4 and 8). Этот термин приобрел широкое экономическое толкование в конце 1930-х гг.


[Закрыть].

Будучи амбициозным зодчим лагерной империи, Гиммлер также рассматривал массовые аресты и рейды как способ расширения ее пределов – и тем самым своего могущества. Ведь, созывая совещание чиновников юридических ведомств в феврале 1937 года, Гиммлер преследовал цель получить одобрение своей охоте на потенциальных заключенных своих лагерей: он стремился заполучить тысячи заключенных государственных тюрем. Имперский министр Гюртнер был все еще достаточно силен, чтобы помешать продвижению Гиммлера, но Гиммлер еще не раз будет пытаться добиться прибавки заключенных своей быстро растущей концлагерной империи за счет тюремных[830]830
  RJM minutes, February 15, 1937, NCC, doc. 127. Более широко см.: Wachsmann, Prisons, 173.


[Закрыть].

Вскоре после мартовских рейдов концентрационные лагеря СС оказались переполнены предполагаемыми преступниками; за ближайшие месяцы прибыли еще подозреваемые[831]831
  О переполнении концлагерей см.: Drobisch and Wieland, System, 286.


[Закрыть]. Между тем РКПА пресек их освобождение, и большинство арестованных весной и летом 1937 года все еще находились за оградой, когда два с лишним года спустя вспыхнула война[832]832
  Langhammer, «Verhaftungsaktion», 73–74; NLHStA, 158 Moringen, Acc. 84/82, Nr. 8, Bl. 2: Krack, Aktenvermerk, October 6, 1937; Roth, «Kriminalpolizei», 335.


[Закрыть]. Общее число «заключенных-уголовников» в лагерях оставалось высоким – несколько тысяч на период 1937–1938 годов[833]833
  Полиция Германии на 13 ноября 1937 г. содержала под арестом 2752 «профессиональных преступника» и «сексуальных рецидивиста» (BArchB, R 58/483, Bl. 120–121: Mitteilungsblatt des LKA). Чуть менее года спустя это число увеличилось примерно до 4 тысяч человек (цифра на 31 декабря 1938 г.). Из 12 921 заключенного, подвергшегося превентивному аресту, было 8892 «асоциальных элемента»; очевиден факт, что оставшиеся 4029 человек расценивались как «уголовники»; Tuchei, Konzentrationslager, 313.


[Закрыть]. В 1937 году большинство из них оказалось в Заксенхаузене и Бухенвальде, полностью изменив состав заключенных. Вскоре после открытия нового лагеря Бухенвальд туда было отправлено свыше 500 «профессиональных преступников» из Лихтенбурга, в том числе Эмиль Баргацкий, который прибыл днем 31 июля 1937 года с тем же самым транспортом, что и его будущий сообщник Петер Форстер[834]834
  Langhammer, «Verhaftungsaktion», 64; ITS, 1.1.5.1/0544–0682/0647/0027, Einlieferungsbuch; Roll, Sozialdemokraten, 68 (n. 163).


[Закрыть]. К январю 1938 года, по данным СС, в Бухенвальде насчитывалось 1008 так называемых преступников, составивших свыше 38 % всех заключенных лагеря[835]835
  Drobisch and Wieland, System, 288.


[Закрыть]. Позже, в 1938–1939 годах, большинство из них перебросили в новый лагерь Флоссенбюрг, который вместе с Маутхаузеном стал главным концентрационным лагерем для предполагаемых уголовных преступников[836]836
  О транспортах см.: Langhammer, «Verhaftungsaktion», 69. Лишь 198 «уголовников» оставили в Бухенвальде к моменту начала войны в сентябре 1939 г.; Stein, «Funktionswandel», 170.


[Закрыть].

Те, кого арестовывали как «профессиональных преступников», нередко сталкивались с крайне негативным отношением к себе со стороны эсэсовской лагерной охраны и администрации. Рудольф Хёсс, высказываясь в адрес заключенных в кругу своих коллег, называл их «скотом», «главными злодеями», жившими в грехе и преступлении. Он утверждал, что эти «истинные враги государства» невосприимчивы к обычным наказаниям, пусть даже самым строгим, оправдывая таким образом зверства лагерных эсэсовцев[837]837
  Broszat, Kommandant, 58–61, 73, цит. 61, 101. Об актах насилия в отношении «уголовников» в первых лагерях см.: Langhoff, Moorsoldaten, 292–304.


[Закрыть]. Один бывший политический заключенный Дахау позже вспоминал, с каким восторгом лагерфюрер Герман Барановски приветствовал так называемых преступников весной 1937 года: «Послушайте! Вы – грязь! Знаете, куда вы попали? Не знаете? Ладно, я объясню вам. Вы не в тюрьме. Нет. Вы попали в концентрационный лагерь. Это означает, что вы попали в воспитательный лагерь! Вас здесь воспитают как надо. Уж можете на это рассчитывать, свиньи вонючие! Вас здесь обеспечат работой! А тому, кто с ней не будет справляться, мы поможем. У нас здесь свои методы! Вы их узнаете. Не думайте, что вам здесь позволят слоняться без дела и что отсюда можно сбежать. Никто не сбегает отсюда. У часовых есть инструкции стрелять без предупреждения при любой попытке к бегству. И у нас здесь элита СС! Наши ребята очень хорошо стреляют»[838]838
  Report by A. Hübsch, 1961, NCC, doc. 240.


[Закрыть].

Барановски не преувеличивал. Офицеры лагерных СС действительно расценивали так называемых профессиональных преступников как мастеров побегов и требовали от охранников проявлять бдительность и без колебаний применять оружие[839]839
  BArchB, KLuHafta Sachsenburg 2, Kommandantur-Befehl, April 14, 1937.


[Закрыть]. А эсэсовцев не требовалось убеждать набрасываться на «преступников» в концентрационных лагерях. К тому же их без труда можно было отличить от остальных заключенных по специальным маркировкам на лагерной робе – зеленым треугольникам, введенным в конце 1930-х годов[840]840
  OdT, vol. 1, 92, 96.


[Закрыть]. В Заксенхаузене в 1937 году умерли по крайней мере 26 «преступников», 10 из них – в марте и апреле, превысив уровень смертности среди политических заключенных на тот период[841]841
  AS, Totenbuch.


[Закрыть]. То же относилось и к Бухенвальду, где по крайней мере 46 так называемых профессиональных преступников умерли в течение первого года пребывания в лагере в 1937–1938 годах[842]842
  В это число не входят шесть человек заключенных, считавшихся подвергнутыми превентивному аресту; BwA, Totenbuch. За тот же период – с августа 1937 по июль 1938 г. – СС зарегистрировали 37 случаев смерти среди политических заключенных.


[Закрыть].

Заключенные с зеленым треугольником вряд ли могли рассчитывать на поддержку других заключенных, враждебность которых к «BVer», как их часто называли (сокращение от Berufsverbrecher – «профессиональный преступник»), иногда ничуть не уступала враждебности эсэсовцев. Как и советские политические заключенные в далеком ГУЛАГе, многие политические заключенные концентрационных лагерей презирали так называемых «преступников», считая их грубыми, жестокими и продажными – «отбросами общества», как выразился один из них[843]843
  Цит. в Kogon, Theory, 31. For the term «BVer», ITS, 1.1.6.0, folder 25, doc. 82095206, Wahrheit und Recht 1 (May 1946). Об СССР см.: Khlevniuk, Gulag, doc. 98; Barnes, «Soviet», 107–110.


[Закрыть]. Подобная ненависть произрастала из социальных предрассудков против тех, которые, как считалось, были арестованы как головорезы, вдобавок всегда готовых к сотрудничеству с лагерными эсэсовцами[844]844
  См. например: Freund, Buchenwald!, 99–100, 103–105; Seger, «Oranienburg», 34, 47. О мнении эсэсовцев см.: выступление Гиммлера перед курсантами вермахта 15–23 января 1937, NCC, doc. 83.


[Закрыть].

Картина «преступных зеленых» долго формировалась этими свидетельствами политических заключенных[845]845
  См. также: Orth, «Lagergemeinschaft», 114–116.


[Закрыть]. Но требуются кое-какие коррективы. Даже в конце 1930-х годов подавляющее большинство так называемых профессиональных преступников были лицами, совершившими имущественные преступления, но не уголовниками, совершившими насильственные преступления; как и Эмиль Баргацкий, большинство арестованных во время полицейских рейдов весны 1937 года являлись предположительно грабителями и ворами[846]846
  Из 2752 «профессиональных преступников» и «серийных сексуальных маньяков», подвергнувшихся превентивным арестам на 13 ноября 1937 г., 1679 классифицировались как взломщики и воры. Еще 522 – как мошенники и укрыватели или скупщики краденого. Лишь 20 % обвинялись в совершении преступлений против личности: 495 так называемых сексуальных преступников (включая гомосексуалистов) и 56 грабителей; BArchB, R 58/483, Bl. 120–121: Mitteilungsblatt des LKA. См. также: Langhammer, «Verhaftungsaktion», 61; Pretzel, «Umschulung».


[Закрыть]. Кроме того, «зеленые» не составили объединенного фронта против других заключенных концентрационных лагерей[847]847
  Wagner, «Vernichtung», 104–105.


[Закрыть]. Естественно, речь могла идти о приятельских отношениях, о создании круга друзей – в конце концов, эти люди знали друг друга еще на воле, а в лагерях оказались в одних и тех же бараках[848]848
  О «зеленых треугольниках», содержавшихся в тех же бараках, см.: NCC, doc. 220; Naujoks, Leben, 52–55.


[Закрыть]. Но эти взаимоотношения не отличались прочностью, как, например, в кругу политических заключенных, поскольку так называемые преступники редко строили отношения на основе общего прошлого или, тем более, на общей идеологии[849]849
  О различии взглядов см.: Neurath, Gesellschaft, 97–98.


[Закрыть]. Наконец, хотя отношения между некоторыми «красными» и «зелеными» заключенными и отличала некая напряженность, она отнюдь не всегда являлась результатом жестокости, нередко изначально приписываемой уголовникам, а скорее возникала вследствие борьбы за скудные пайки, той самой борьбы, которой суждено было обостриться в военные годы[850]850
  О напряженности в отношениях см. доклад H. Schwarz, July 1945, NCC, doc. 231; Poller, Arztschreiber, 150.


[Закрыть].

После атак полиции 1937 года на так называемых преступников Гиммлер и его полицейские руководители запланировали ряд новых акций в войне с асоциальными элементами. В целях координации и усиления профилактической борьбы с преступностью РКПА разработало первые общенациональные директивы, представленные в конфиденциальном декрете имперского министерства внутренних дел от 14 декабря 1937 года[851]851
  Аресты весны 1937 г. продолжались на основе Указа рейхспрезидента от 28 февраля 1933 г.; Drobisch and Wieland, System, 286. О причинах и мотивах декабрьского указа 1937 г. см.: Wagner, Volksgemeinschaft, 258–259.


[Закрыть]. Этими директивами предусматривалось профилактическое содержание под стражей подозреваемых в совершении преступлений в концентрационных лагерях, и основывались они на первых прусских предписаниях. Что гораздо важнее, они значительно расширяли число подозреваемых. В дополнение к закоренелым преступникам они были направлены и против тех, «кто, не будучи профессиональным преступником или рецидивистом, подвергает опасности общество своим асоциальным поведением»[852]852
  BArchB, R 58/473, Bl. 46–49: Erlaß des Reichs– und Preußischen MdI, December 14, 1937; см. частичный перевод в NCC, doc. 99.


[Закрыть]. Иными словами, была подготовлена почва для широкомасштабного принятия силами полиции самых жестких мер в отношении всех лиц, чье поведение каким-то образом не соответствовало общепринятым нормам.

С какой стати нищего Вильгельма Мюллера стали подвергать преследованиям как врага Германского государства? Разведенный и безработный, 46-летний Мюллер едва сводил концы с концами в Дуйсбурге – в Руре, сердце промышленности Германии. Социальная служба вынудила работать четыре дня в неделю за сущие гроши – 10,4 рейхсмарки, которых с трудом хватало на скромное пропитание. Иногда он попрошайничал на улицах, и днем 13 июня 1938 года офицер полиции застал его на месте «преступления». Ранее Вильгельма Мюллера уже штрафовали дважды за попрошайничество. На сей раз полиция действовала куда решительнее, подвергнув Вильгельма Мюллера профилактическому заключению как «асоциального элемента». На Мюллера был навешен ярлык отлынивавшего от работы попрошайки, преступника, который «не в состоянии привыкнуть к требуемой государством дисциплине», и 22 июня 1938 года его отправили в Заксенхаузен[853]853
  Полиция Дуйсбурга подозревала Мюллера в воровстве и решила, что он наверняка повинен в совершении и других преступлений, правда непонятно каких; HStAD, BR 1111, Nr. 188, цит. по Bl. 43, Krimineller Lebenslauf, без указания даты.


[Закрыть].

Вильгельм Мюллер оказался в числе приблизительно 9500 «асоциальных элементов», арестованных в ходе полицейских облав в июне 1938 года и направленных в концентрационные лагеря[854]854
  Цифры взяты из Schmid, «Aktion», 36.


[Закрыть]. Эта общенациональная акция криминальной полиции, в частности, самое широкомасштабное мероприятие против асоциальных элементов, началась ранним утром 13 июня и продлилась несколько дней. Полицейские обходили вокзалы, железнодорожные станции, закусочные и ночлежки[855]855
  Ayaß, «Asoziale», 151–159; Wagner, Volksgemeinschaft, 280.


[Закрыть]. Акция эта последовала за уже проводившейся ранее: тогда за 10 дней апреля 1938 года гестапо арестовало около 2 тысяч «отлынивавших от работы». Все они вскоре оказались в Бухенвальде[856]856
  Schmid, «Aktion», 32–34; Ayaß, «Asoziale», 140–143. Эйяс подчеркивает, что подвергнувшиеся превентивным арестам (арестованные гестапо) и те, кто подвергался превентивным арестам уголовной полицией, могут подпадать под концлагерную классификацию «асоциальных элементов»; Ayaß, «Asoziale», 170.


[Закрыть]. Силы местной полиции в 1938–1939 годах выполнили свои собственные задачи по борьбе с так называемыми асоциальными элементами, обеспечив еще более значительный приток заключенных в лагеря за счет подозреваемых, включая несколько сотен женщин, обвиненных в «нарушениях морали»[857]857
  Ayaß, «Gemeinschaftsfremde», 114–115; Wagner, Volksgemeinschaft, 292–293. О женщинах – «асоциальных элементах» см.: Schikorra, «Grüne», 108; Там же, Kontinuitäten, 143; Caplan, «Gender», 89.


[Закрыть].

Многие из арестованных в ходе рейдов 1938 года были потрясены и изумлены внезапным задержанием[858]858
  Barkow и др., Novemberpogrom, 46.


[Закрыть]. У чиновников региональной полиции были, по сути, развязаны руки, ибо определять, кто является «асоциальным элементом», а кто нет, было оставлено на их усмотрение в силу сознательно размытого до универсальной применимости термина, охватывавшего практически все виды ненормативного поведения. Согласно Рейнхарду Гейдриху, шефу тайной полиции (объединявшей криминальную и политическую полицию), сюда были включены и «бродяги», и «проститутки», и «алкоголики», и масса других, «отказывавшихся принадлежать народному сообществу»[859]859
  BArchB, R 58/473, Bl. 63–72: Richtlinien zum Erlaß zur vorbeugenden Verbrechensbekämpfung, April 4, 1938.


[Закрыть]. На практике массовым арестам и задержаниям подвергались лица без определенного местожительства, нищие, состоявшие на учете в социальной службе и временно занятые. Кроме того, полиция арестовала множество подозреваемых в сутенерстве, часть которых были виновны лишь в том, что посещали злачные места сомнительной репутации[860]860
  Ayaß, «Asoziale», 150–154; Wagner, Volksgemeinschaft, 279, 282–284, 288–289.


[Закрыть].

Руководители германской полиции расширили рамки арестов, распространив их и на лиц, расцениваемых сомнительными в расовом отношении. В распоряжениях июня 1938 года Рейнхард Гейдрих особое внимание уделял «преступникам» еврейской национальности. Кроме того, полиция нацелилась и на тех, кто внешне походил на цыган, кто состоял на учете в полиции или кто «не проявлял желания найти постоянную работу»[861]861
  Heydrich to Kripo, June 1, 1938, NCC, doc. 103. Об употреблении термина «цыган» в ученых кругах Третьего рейха см.: Zimmermann, Rassenutopie, 17–20; Fings, «Dünnes Eis», 25.


[Закрыть]. По причине нередко выходящего за рамки общепринятых норм образа жизни малочисленное национальное меньшинство так называемых цыган (сегодня их часто называют «синти» или «рома») на протяжении длительного времени сталкивалось с официальным преследованием в Германии. Спонсируемая государством дискриминация существенно ужесточилась в Третьем рейхе, в особенности с конца 1930-х годов. После рейдов в июне 1938 года сотни цыган мужского пола были брошены в концентрационные лагеря; в одном только Заксенхаузене содержалось к 1 августа 1938 года 442 цыгана (почти 5 % от численности заключенных). Многие были арестованы как работающие не по официальному найму музыканты, художники или бродячие торговцы[862]862
  К 1933 г. в Германии насчитывалось от 20 до 26 тысяч цыган. См. также Zimmermann, Rassenutopie, 106–120; Wachsmann, «Policy», 142–143. См. также: Lewy, Nazi Persecution, 17–55.


[Закрыть]. Одним из них был 38-летний Август Лаубингер, отец четверых детей, живший в бедности с семьей в Кведлинбурге в 50 километрах юго-западнее Магдебурга. Хотя он не имел никакого преступного досье, в течение многих лет торговал текстилем, пытаясь найти постоянную работу, криминальная полиция все же арестовала его 13 июня 1938 года как «отлынивавшего от работы», обвинив Лаубингера в том, что он, дескать, «болтается по стране» без определенных занятий. Несколько дней спустя Лаубингер оказался в Заксенхаузене, где провел больше года[863]863
  LHASA, MD, Rep. C 29 Anh. 2, Nr. Z 98/1, цит. по Bl. 4: Kripolizeistelle Magdeburg, Anordnung, June 16, 1938. Лаубингера выпустили 25 августа 1939 г.


[Закрыть].

Все эти рейды 1938 года не служили единой четко определенной цели. Нацистские лидеры были в восторге, видя полицию как санитара, очищавшего рейх от всех нежелательных элементов, причем нежелательных не только в социальном, но и в расовом отношении[864]864
  Herbert, Best, 163–168, 176–177.


[Закрыть]. Между тем и региональные полицейские чиновники, и чиновники других ведомств, вовлеченные в рейды – например, социальных служб и бирж труда, – воспользовались ими как возможностью под благовидным предлогом устранить тех, кого они длительное время рассматривали как нерадивых и доставлявших массу хлопот лиц, включая всякого рода мошенников, тех, кто намеренно старался увильнуть от работы, пытаясь получить пособие, – короче говоря, всех, кого никак нельзя было привлечь к уголовной ответственности, ибо содеянное ими под статьи уголовного кодекса не подпадало. Региональные полицейские чиновники так увлеклись искоренением асоциальных элементов, что намного превысили минимальное число арестованных в рамках запланированной Гейдрихом акции в июне 1938 года[865]865
  Wagner, Volksgemeinschaft, 280–282, 286, 290; Ayaß, «Asoziale», 141, 143–146, 156–158.


[Закрыть].

Определенную роль играли и экономические факторы, причем даже более важную, чем прежде[866]866
  Это подчеркивается и у Ayaß, «Asoziale», 160–165, and Wagner, Volksgemeinschaft, 287–289.


[Закрыть]. Обвинение в «уклонении от работы» уже заметно проявлялось и в первых кампаниях против асоциальных элементов Третьего рейха. Мало того что «отлынивавшие» расценивались как «биологически неполноценные» (что поспешили подтвердить и научно обосновать многие ученые того периода), упомянутые лица не соответствовали одному из основных требований, предъявляемых членам «народного сообщества», – занятие производительным трудом[867]867
  Hörath, «Arbeitsscheue Volksgenossen».


[Закрыть]. Стремление нацистских лидеров заставить всех «отлынивавших от работы» мужчин трудиться обрело особый смысл в условиях создания в Германии экономической базы для подготовки к войне. Как выразился Рейнхард Гейдрих, режим «не терпит асоциальных элементов, уклоняющихся от работы и таким образом саботирующих «Четырехлетний план» [1936]»[868]868
  Heydrich to Kripo, June 1, 1938, NCC, doc. 103. См. также: Pingel, Häftlinge, 71–72.


[Закрыть]. Адольф Гитлер разделял и поддерживал эти взгляды – и, возможно, даже инициировал массовые задержания и аресты «профессиональных безработных», или «пены», как он называл их[869]869
  Цит. в Picker, Tischgespräche, 600. См. также: Eicke to Greifelt, August 10, 1938, in Tuchei, Inspektion, 56.


[Закрыть]. В то же время лидеры СС начинали проводить куда более амбициозную экономическую политику в концлагерях, стремясь заполучить рабочих для принудительного труда. Ненасытность Гиммлера, жаждавшего очередного притока заключенных, существенно повлияла на организацию рейдов 1938 года, выявлявших всех трудоспособных, но не желавших работать «асоциальных элементов»[870]870
  Ayaß, «Asoziale», 141–142, 148–149, 163. В 1938 г. Гиммлер пытался присвоить заключенных из государственных тюрем (NCC, doc. 131) и трудовых лагерей (NCC, doc. 101).


[Закрыть].

В 1938 году концентрационные лагеря существенно расширились, и социальные аутсайдеры вскоре были в них самой многочисленной категорией заключенных. Согласно одной из оценок, к октябрю 1938 года так называемые асоциальные элементы составили 70 % от численности всех заключенных[871]871
  OdT, vol. 1, 97. По-другому дело обстояло в женском концентрационном лагере Лихтенбург, где преобладали свидетели Иеговы; Schikorra, «Grüne», 108.


[Закрыть]. Эта цифра уменьшилась в последующие месяцы, но по-прежнему оставалась высокой, поскольку много «нерадивых» тщетно дожидались освобождения[872]872
  Schmid, «Aktion», 38–39.


[Закрыть]. Накануне Второй мировой войны свыше половины всех заключенных в Бухенвальде и Заксенхаузене все еще составляли «асоциальные элементы», распознаваемые по черному треугольнику на лагерной форме (некоторые цыгане носили коричневые маркировки)[873]873
  30 августа 1939 г. 2873 из всех 5382 заключенных Бухенвальда подпадали под категорию «уклонявшиеся от работы», сюда включались и «уклонявшиеся от работы евреи» (Stein, «Funktionswandel», 170). На 31 августа 1939 г. 3313 из всех заключенных Заксенхаусена подпадали под категорию «уклонявшихся от работы» (AS, D 1 A/1024, Bl. 264: Veränderungsmeldung). О маркировках заключенных см.: OdT, vol. 1, 94, 97–98.


[Закрыть]. Первоначально Бухенвальд определялся как концентрационный лагерь для всех, задержанных в ходе рейдов 1938 года[874]874
  Все арестованные в апреле 1938 г. доставлялись в Бухенвальд. Первоначально лагерь служил местом сбора также и арестованных в ходе июньских рейдов 1938 г. (Heydrich to Kripo, June 1, 1938, in NCC, doc. 103).


[Закрыть]. Но полиция арестовала в июне настолько много, что и Дахау, и Заксенхаузен также распахнули ворота для приема заключенных; фактически Заксенхаузен принял большинство задержанных как «уклонявшихся от работы», достигших к 25 июня 1938 года общей численности 6224 человек[875]875
  Schmid, «Aktion», 36.


[Закрыть].

Лагерные эсэсовские охранники называли этих заключенных «асоциальными паразитами» и не скрывали презрения к ним как к «грязным, нечестным и развратным»[876]876
  Broszat, Kommandant, 86, 97, цит. по 93.


[Закрыть]. Эсэсовцы с первых минут подвергали их издевательствам, желая сломить их волю. По прибытии в Заксенхаузен в июне 1938 года заключенных «приветствовали» оскорблениями, побоями и издевательствами. Позже комендант Барановски, только что переведенный на новую должность из Дахау, приказал своим охранникам выбрать жертв для наказания в назидание другим вновь прибывшим. И в точности так же, как он угрожал «профессиональным преступникам» в Дахау, Барановски бросил краткую фразу, адресованную всем «асоциальным элементам» Заксенхаузена, в особенности тем, кто подумывал о побеге: «Один выстрел – и этого дерьма как не бывало!»[877]877
  Barkow и др., Novemberpogrom, 49–50, цит. по 50; Naujoks, Leben, 77–78.


[Закрыть]

На долю заключенных с черным треугольником пришлись наиболее трудные условия пребывания. Массовые аресты лета 1938 года застали лагеря СС врасплох, приведя к хаосу и переполнению. В Заксенхаузене эсэсовцы были вынуждены заменить каркасы кроватей соломенными тюфяками в целях размещения приблизительно 400 «асоциальных элементов» на площадях, предназначавшихся для 146 заключенных; в качестве чрезвычайной меры лагерная администрация спешно возвела 18 новых бараков северо-восточнее плаца для переклички, где они образовали так называемый малый лагерь. Форма не всегда подходила новым заключенным по размеру, кроме того, выглядела неопрятно, не хватало и обуви, и головных уборов – в результате натертые до крови ноги и обожженные солнцем головы[878]878
  Naujoks, Leben, 78–80; OdT, vol. 3, 22; Barkow и др., Novemberpogrom, 61–62.


[Закрыть]. В Бухенвальде все было еще хуже. Кроме того, что лагерь все еще находился в процессе строительства, местные эсэсовцы еще не отошли от убийства роттенфюрера Альберта Кальвайта, произошедшего всего несколькими неделями ранее[879]879
  См.: Neurath, Gesellschaft, 42–44.


[Закрыть].

И – что еще хуже – asos (как их прозвали в лагерях) находились на самом низу иерархии заключенных. Как и их собратья с зелеными треугольниками, они сталкивались с всеобщим презрением заключенных. В отличие от них у заключенных с черным треугольником практически не было шансов добиться статуса лагерных капо, невзирая даже на большую численность. И хотя им был присущ некий дух товарищества – взаимопомощь, стремление поддержать друг друга морально, романтичные байки из прошлой вольной жизни, – стержень их самоидентичности был слаб, во всяком случае гораздо слабее, чем у так называемых преступников[880]880
  Pingel, Häftlinge, 85–86; Schikorra, Kontinuitäten, 143–144, 207, 210–217; Pretzel, «Vorfälle», 125; Ayaß, «Asoziale», 168–169. О термине «асос» см.: ITS, 1.1.6.0, folder 25, doc. 82095206, Wahrheit und Recht 1 (May 1946). Взгляд изнутри на лагерную жизнь «асоциалов» см.: Там же, doc. 82095213, Wahrheit und Recht 2 (June 1946).


[Закрыть]. А больше всех презирали физически ущербных или умственно отсталых, эти оказывались в полнейшей изоляции. В Бухенвальде эсэсовцы собрали таких в особую «роту идиотов», заставив носить белые нарукавные повязки со словом «тупица»[881]881
  Poller, Arztschreiber, цит. 187; Naujoks, Leben, 81–82; Wagner, Volksgemeinschaft, 288.


[Закрыть].

Некоторые заключенные из числа «асоциальных» пали жертвой нацистской евгеники. Новые правители Германии поспешили уже в 1933 году разработать закон об обязательной стерилизации «наследственно порочных». К 1939 году как минимум 300 тысяч женщин и мужчин (многие из них узники психиатрических лечебниц) были искалечены по причине предубеждений врачей, а также судей вновь учрежденных «судов наследственного здоровья»[882]882
  Friedlander, Origins, 25–31; Burleigh, Death, 55–66.


[Закрыть]. Профессор Вернер Хайде контролировал программу стерилизации в концентрационных лагерях. В 1936 году после встречи с инспектором Эйке, с которым он в свое время имел дело как с пациентом клиники в Вюрцбурге, Хайде был назначен ответственным за «наследственный контроль». Намечалась поголовная проверка всех заключенных на предмет необходимости стерилизации. Основной упор делался, естественно, на «асоциальных элементов», поскольку Хайде считал, что среди них высок процент «слабоумных». Первоначально работая в одиночку, Хайде вскоре натаскал эсэсовских лагерных лекарей заполнять бланки для подачи в «суд наследственного здоровья». В конце 1930-х годов у некоторых, прежде не интересовавшихся проблемой стерилизации врачей из СС, пробудился повышенный интерес к стерилизации заключенных. Соответствующие операции делались, как правило, в местных больницах[883]883
  Tuchei, Konzentrationslager, 289–291, цит. по 289; BArchL, B 162/491, Bl. 66–79: Vernehmung W. Heyde, October 19, 1961, цит. по 70. См. также: Monthly report of the Buchenwald SS doctor, June 8, 1938, NCC, doc. 237; Naujoks, Leben, 107; DaA, 9438, A. Hübsch, «Insel des Standrechts» (1961), 109; Hahn, Grawitz, 161; Poller, Arztschreiber, 116; Schikorra, Kontinuitäten, 176.


[Закрыть].

Нечеловеческие условия и жестокое обращение наряду с общим ухудшением условий в конце 1930-х годов повлекли за собой невиданную прежде смертность заключенных концлагерей. Первый всплеск смертности произошел летом 1938 года после прибытия жертвы июньских рейдов. В течение первых пяти месяцев 1938 года (с января по май) во всех концентрационных лагерях рейха умерло 90 человек. За следующие пять месяцев (с июня по октябрь) жутких условий не выдержали по крайней мере 493 человека, причем около 80 % из них относились к так называемым асоциальным элементам[884]884
  DaA, Häftlingsdatenbank; BwA, Totenbuch; AS, Totenbuch; AGF1, Häftlingsdatenbank; AM, Zugangslisten und Totenbücher.


[Закрыть]. Только в июле 1938 года в Заксенхаузене погибло как минимум 33 «асоциала», в то время как годом ранее (в июле 1937 года) эсэсовцы Заксенхаузена зарегистрировали лишь один случай смерти среди заключенных[885]885
  AS, Totenbuch. Небольшое число случаев гибели заключенных от несчастных случаев так и остались не зарегистрированными администрацией лагеря Заксенхаузен.


[Закрыть].

Но худшие времена были еще впереди; если лето и осень 1938 года уже достаточно настораживали, то следующие месяцы оказались на самом деле фатальным периодом. С конца 1938 года список смертных случаев среди «асоциальных элементов» взлетел к новым высотам. За месячный период с ноября 1938 года по апрель 1939 года в концентрационных лагерях погибло как минимум 744 «асоциала»[886]886
  См. сноску 876.


[Закрыть]. В Заксенхаузене самым трагическим месяцем стал февраль 1939 года, когда умер 121 человек из так называемых асоциальных элементов. Эта цифра затмила 11 смертельных случаев среди заключенных всех остальных категорий за тот месяц. Всего в Заксенхаузене в течение года, с июня 1938-го по май 1939 года, погибло по крайней мере 495 «асоциальных элементов», что составляло около 80 % всех смертельных случаев среди заключенных. Главными причинами, как вспоминал один оставшийся в живых заключенный лагеря, были «голод, переохлаждение, различного рода меры физического воздействия»[887]887
  Цит. в Kohlhagen, Bock, 24. Например, см.: AS, Totenbuch.


[Закрыть]. Смерть стала едва ли не частью рутины бытия в концентрационных лагерях конца 1930-х годов, и большинство случаев смерти заключенных пришлось на арестованных как «асоциалы»: в период с января 1938 по август 1939 года в концлагерях их умерло свыше 1200 человек[888]888
  Всего известно 1232 случая, включая 169 умерших «евреев-асоциалов».


[Закрыть]. Даже сегодня почти никому не известно, что именно эти люди, называемые маргиналами, составили самую многочисленную группу жертв концентрационных лагерей в последние предвоенные годы.