Текст книги "Никто не хотел воевать. Записки о первой и второй чеченских войнах"

Глава 5. Боевое крещение

Проверка «новеньких»

КП группировки «Север» находился на консервном заводе, который представлял собой ряд помещений барачного типа, но построенных основательно. В некоторых из них располагались штабы частей, в других – подразделения, выведенные из боя. Часть складов, по описанию очевидцев, «еще была заполнена консервированными соками и компотами, и к ним постоянно тянулся людской ручей, уносивший консервные банки». Здесь же, на консервном заводе, занял позиции и 3-й мотострелковый батальон 166-й бригады.

Утром 1 февраля 1995 года Булгаков доложил Рохлину о прибытии бригады. Генералы обнялись – они знали друг друга давно. Однако дальнейший разговор между ними принял неожиданный оборот. Рохлин попытался «растащить» бригаду, придав мотострелковые и танковые роты другим частям. «Бригада останется в моем подчинении, – заявил Булгаков. – Задачи ставьте мне, а я уж знаю, кого куда направить». Рохлин вспылил: «Я вас отстраню от должности!» «Не получится, – ответил Булгаков. – Я от выполнения задачи не отказываюсь». «Ладно, – махнул рукой Рохлин. – Задача бригады такая…»

Отстояв свою позицию, генерал Булгаков сохранил жизни многим подчиненным, за что они ему до сих пор благодарны. Комбриг знал: командира в первую очередь спрашивают за свои потери, а потери в приданных подразделениях особого значения не имеют, поэтому «чужаков» ставят, как правило, на самые опасные участки. И группировка «Север» не была исключением. Здесь так и говорили: бойтесь быть «приданными»[9]9
  Дмитриев В. Грозный 95-го // Солдат удачи. 1999. № 12.


[Закрыть].

В первую же ночь боевики решили проверить «новеньких» (бойцов 166-й омсбр).

Подполковник запаса Анатолий Ярош рассказывает:

– В начале февраля 1995 года мы зашли в студенческий городок. Стрельба шла отовсюду – спереди и сзади, слева и справа. В такой обстановке нужно было грамотно рассредоточить машины с боеприпасами и горючим, чтобы боевики их не подорвали. К счастью, все обошлось. Разведчики передавали информацию о передвижениях противника, пехота прикрывала нашу броню. Если боевики пытались зайти в тыл, артиллерия «отрабатывала» эти участки. Конечно, ситуации в Грозном возникали разные, порой критические, но мы, слава богу, не потеряли тогда ни одной машины…

В студенческом городке занял позиции и личный состав инженерно-саперной роты, которой командовал Валерий Клейменов, ставший к тому времени гвардии капитаном.

– Рота расположилась в недостроенном здании техникума, – вспоминал Валерий Анатольевич. – На КП бригады нам определили зоны охраны, сектора наблюдения, соседей. Так как в боевой обстановке мы находились впервые, то приходилось полагаться на мнение единственного офицера, имевшего боевой опыт, – гвардии подполковника Степанова Анатолия Андреевича, прошедшего Афганистан. Он решил находиться вместе с ротой, за что ему очень благодарен. Так до самой замены из зоны боевых действий его кунг был в расположении нашей роты…

Майор запаса Алексей Ярцев пишет: «…Бронетранспортер закопали по башню: поворачивался лишь ствол 14,5-мм пулемета КПВТ. Впереди маячил пустырь, за ним виднелись дачные домики и какие-то строения, а дальше – площадь Минутка, где мощный укрепрайон дудаевцев. Сектор стрельбы КПВТ – в этом направлении. За нашей спиной – проспект Кирова и уцелевшие здания 3-го и 4-го микрорайонов (северо-восточная часть города). Непонятно почему, но эти дома вообще не представляли интереса ни для нас, ни для противника, и боев там практически не было. Оба района остались невредимыми.

Неподалеку от нас расположились медики и пехота. Где конкретно – не знаем. Кто справа и кто слева – тоже не знаем. Такое ощущение, что мы одни (один на один с противником) в незнакомом городе. Надо что-то делать, и делать грамотно. Назначаю боевой расчет, определяю позиции взвода на случай боя, инструктирую солдат, проверяю у них оружие, снаряжение, боекомплект. Почему так подробно об этом рассказываю? Потому что именно тщательная подготовка и внимание к мелочам спасали нам жизни на войне…»

Какие задачи возлагались на инженерно-саперную роту в Грозном?

– Задач было несколько, – заметил Валерий Клейменов. – Во-первых, установка минно-взрывных заграждений вокруг наших подразделений. Мы применяли мины МОН-50 в управляемом положении, то есть подорвать ее мог только солдат через провода от подрывной машинки. Потом пехотинцы приноровились подрывать мины с помощью батареек (элемент 737) или аккумуляторов от ночных прицелов. Перед минами, как правило, устанавливали сигнальные мины. Как только «сигналка» срабатывала, боец подрывал МОНку. Результат проверяли утром. Во-вторых, мы работали вместе с группами по «зачистке» жилых кварталов – проводили проверку квартир, домов, дворов на наличие растяжек, неразорвавшихся снарядов и мин. Ну и, в-третьих, инженерно-технический взвод оборудовал позиции пехотных батальонов и минометных батарей.

Майор запаса Валерий Клейменов пишет: «…Что представлял из себя Грозный? Мертвый город. Днем – закопченные от пожаров дома с выбитыми окнами. Ночью – кромешная темень и только языки пламени, вырывавшиеся из подорванного газопровода, озаряли округу всполохами, создавая длинные тени. Периодически в разных концах города раздавались выстрелы, и в небо запускались осветительные бомбы.

Но один момент запомнился особо. Посреди ночи справа от расположения роты вдруг началась такая стрельба, что личный состав сразу разместился в окопах по-боевому. Невдалеке послышались выстрелы БМП. Казалось, завязался бой. Степанов позвонил на командный пункт бригады и доложил обстановку. Потом все сразу стихло. Как оказалось, на КП прибыл комбриг и, оценив обстановку, приказал всем прекратить огонь. Посмотрев на карту, гвардии генерал-майор В. В. Булгаков решил – это провокация и отдал приказ о прекращении огня. Вот когда я понял, что значит боевой опыт.

На следующее утро комбриг и начальник инженерной службы выехали на передний край, где провели осмотр местности. Выяснили они следующее. Между позициями танкового и 2-го мотострелкового батальона пролегала канава, по дну которой протекал ручей. Группа боевиков (гранатометчик, пулеметчик, снайпер и стрелок) подобралась по канаве к нашим подразделениям и сделала несколько выстрелов из гранатомета по нашим позициям, а потом открыла беспорядочную стрельбу, посеяв среди необстрелянных солдат панику.

А так как боевого опыта в батальонах не было, на КП прошел доклад о нападении крупных сил противника. Танкисты и пехота открыли ответный огонь. И только гвардии генерал-майор В. В. Булгаков, прибыв на КП, смог понять, что это провокация, и предотвратил бойню. К счастью, никто не пострадал. Интересная деталь: снайпером в диверсионной группе была женщина, о чем более чем красноречиво говорили следы женского размера…»

Разведгруппа: состав, вооружение, экипировка…

В разведроте, которой командовал гвардии капитан Игорь Баталов, было создано четыре разведгруппы (по одной от взвода). В каждую РГ входило восемь-девять человек (самых опытных бойцов). Механиков-водителей и наводчиков-операторов в группы не включали – они дежурили в бронегруппах и при необходимости поддерживали разведчиков огнем. Когда работа была сложной и объемной, группы усиливали двумя-тремя разведчиками из состава отделения управления командира роты.

О том, как действовали разведгруппы, чем они были вооружены и как экипированы, рассказал Андрей Денищук (в феврале 1995-го – командир 1-го разведвзвода разведроты 166-й омсбр). Его послужной список к тому времени был коротким, но емким. Родился Андрей Юрьевич 31 августа 1971 года на Украине, в семье военнослужащего. В 1988 году окончил Калининское (Тверское) суворовское военное училище, а в 1992 году – Бакинское высшее общевойсковое командное училище. Первая офицерская должность – командир разведывательного взвода в 252-м гвардейском мотострелковом полку 6-й гвардейской мсд Северной группы войск. С 1993 года – командир 1-го разведвзвода разведроты 166-й омсбр Московского военного округа. Награжден государственными наградами, в том числе орденом Мужества, медалью «За отвагу».

Из беседы с Андреем Денищуком

– Андрей Юрьевич, что находилось на вооружении в разведвзводе?

– Пять автоматов АКМ («весло») 27 с ПБС (глушитель) – у командиров отделений, замкомвзвода и командира взвода. Некоторые командиры взводов предпочитали АК-74М, а АКМ брали вторым оружием или отдавали во взвод; три РПК-74[10]10
  РПК-74 – ручной пулемет Калашникова.


[Закрыть] (один на отделение), один ПК[11]11
  ПК – пулемет Калашникова.


[Закрыть]. У остальных бойцов – АК-74М с пластиковым складывающимся прикладом (но не все командиры брали его). Автоматов с рамочным металлическим прикладом не было вообще. «Подствольники» были практически у всех. Плюс каждый боец брал на выход не менее пяти ручных гранат различного назначения (Ф-1, РГД-5, РГН и другие). Ночные прицелы НСПУ брали на выходы из расчета один-два на группу. Успехом они не пользовались. Офицерам были положены еще ПБ[12]12
  ПБ – пистолет бесшумный для армейских разведывательных групп.


[Закрыть], но опять-таки не все его брали (кто-то передавал заместителю на выходах).

– Сколько во взводе было «Винторезов»?

– На взвод давался один ВСС, хотя можно было взять еще, но следовало обосновать перед командованием свое решение.

– Кто обычно работал с ним?

– Распределялся ВСС решением командира взвода вторым оружием бойцу.

– Что скажете по средствам связи?

– Во взводе – Р-159 (с шифратором системы ЗАС «Историк») для связи с базой (если действуем без машин). Внутри группы: у командира взвода, замковзвода и командиров отделений – Р-148. У бойцов связи не было. Позже появились радиостанции Р-162 (их планировали раздать бойцам).

– В Чечне зимой и летом грязь непролазная. В какой обуви приходилось работать?

– В слякоть в расположении ходили в резиновых сапогах. На выходы – кому как удобнее. Летом и кроссовки некоторые надевали.

– Сколько брали на выход биноклей?

– Бинокли положены командиру взвода, его заму и командирам отделений. Но брали один на группу (его, как правило, хватало).

– Медицинское обеспечение?

– Резиновый жгут (намотан на приклад автомата), ИПП[13]13
  ИПП – индивидуальный перевязочный пакет.


[Закрыть] (промедол у каждого бойца). Медсумка – одна на взвод.

– Что применяли из спецсредств?

– На человека – дымовая шашка, ракетница ручная зеленого, красного огня, осветительная ракетница и несколько оранжевых дымов…

Фактор внезапности

В ночь с 1 на 2 февраля 1995 года одна из групп разведроты готовилась к ночному выходу. По непроверенной информации, в детском саду, который находился рядом с обувной фабрикой, располагалась база боевиков. Начальник разведки бригады гвардии майор Илья Касьянов поставил перед РГ задачу: выйти в район детского сада и уточнить, есть ли там боевики.

Группа была выделена от разведвзвода, которым командовал гвардии старший лейтенант Андрей Козлов – офицер хоть и молодой, но хладнокровный и решительный. Андрей Васильевич родился 26 августа 1969 года в городе Минск. Окончил Казанское суворовское военное училище (1986 г.), Киевское высшее общевойсковое командное училище (1990 г.). Первая офицерская должность – командир разведвзвода разведроты 252-го гвардейского мотострелкового полка 6-й гвардейской мотострелковой дивизии Северной группы войск. С января 1993 года – командир мотострелкового взвода 3-й мотострелковой роты 1-го мсб, а с июня 1994 года – командир разведвзвода разведроты 166-й омсбр МВО. Награжден государственными наградами, в том числе орденом Мужества, медалью «За отвагу».

Учитывая, что выход был первым, командиром РГ (в нее вошло около 10 человек) был назначен командир разведроты гвардии капитан Игорь Баталов, а его заместителем – гвардии старший лейтенант Андрей Козлов.

– Мы выяснили, что боевиков в детском саду нет, – вспоминал Андрей Васильевич. – Задача, в принципе, была выполнена, и можно было возвращаться на базу. Но командир группы принял решение пройти в глубь микрорайона, чтобы провести разведку соседних зданий.

Продвигаясь вдоль стены длинного многоэтажного дома, дозорные гвардии сержант Фарзутдинов и гвардии рядовой Бибиков вдруг подали сигнал: «Стой, противник». Оценив обстановку, дозорные забежали в подъезд, укрывшись за входной дверью. И тут же от Фарзутдинова по радиостанции последовал доклад: «В вашу сторону идут два боевика».

– Через несколько секунд мы услышали приглушенный разговор на чеченском языке, – продолжал Андрей Козлов. – Между нами и боевиками оставалось метров десять. Командир группы принимает решение: используя фактор внезапности (боевики нас не видели), нанести огневое поражение.

Гвардии капитан Баталов, выскочив из-за укрытия, выстрелил в бандитов. Боевик, шедший впереди, упал замертво, приняв на себя всю автоматную очередь, чем спас жизнь второму бородачу, который шел за ним. И этот второй, сделав в сторону разведчиков очередь из автомата, бросился наутек. Одна из пуль попала гвардии рядовому Тремасову (он замыкал основную группу) в челюсть и прошла на вылет. Началось обильное кровотечение. Бойцу перебинтовали рану, и он мог дальше выполнять задачу.

Скрытность была нарушена, командир РГ гвардии капитан Баталов принял решение возвращаться в расположение бригады. Забрав оружие (автомат, патроны, гранаты) у погибшего боевика, разведчики вернулись в пункт временной дислокации. Это был первый боевой опыт роты и первые трофеи.

Не поддаться панике

2 февраля 1995 года боевики начали атаковать позиции федеральных войск в районе площади Минутка. Несколько дней они безуспешно пытались продвинуться вперед, но войска генерала Рохлина, получившие свежие подкрепления, смогли отбить все атаки. В этот «замес» попала и 166-я бригада.

В ночь с 4 на 5 февраля 1995 года боевики прорвались на позиции 2-го мотострелкового батальона. Ожесточенный бой шел до утра.

– «Духи» были то ли обкуренные, то ли пьяные, хрен их поймешь, – рассказывал генерал Булгаков. – В общем, перли на нас, как сумасшедшие! А может, решили показать, кто здесь хозяин. Доходило до того, что комбаты не знали, что делать: боевики прорывались к технике, которая стояла дальше, в развалинах, чтобы ее поджечь. На этом направлении удерживал позиции второй батальон. Комбат Праволюбов выходит на меня и запрашивает: «Разрешите отход, они врываются на первый этаж, я удержать не могу». Я отдаю приказ: «Отходить запрещаю. Потому что только начнешь отходить, в темноте все боевые порядки сомнешь. Разрешаю с первого этажа поднять людей на второй этаж, и отбивайтесь гранатами. Гранат у вас, ребята, достаточно, и давайте их гранатами сверху засыпайте». Комбат так и сделал. Как только те сунулись на первый этаж, сверху на них полетели гранаты. «Духи» повыскакивали обратно…

Я спросил у Владимира Васильевича:

– Что, на ваш взгляд, требуется от командира в критические минуты боя?

– Хладнокровие, – ответил он. – В бою главное не поддаться панике. Отход очень сложный вид боевых действий. Тем более, ночью. Нужно наметить рубежи отхода, организовать прикрытие, отходить поочередно, от здания к зданию. А ночью это делать не просто. И если бы тогда батальон начал отходить, то пехота в темноте могла бы перебить друг друга. А так все сидели на месте, молотили из автоматов и пулеметов, чувствовали свою силу. И самое главное, солдаты видели, что ими управляют командиры. Офицеры были рядом, спокойно руководили подчиненными, и это спокойствие передавалось бойцам. Плюс мы, вышестоящие начальники, поддерживали их огнем: по пустырю, по которому боевики выдвигались, мы били из минометов и гаубиц. Как корректировали огонь? Наблюдательный пункт я расположил в студенческом общежитии, на самом верхнем этаже, бой проходил, как на ладони. В принципе, тогда бригада и получила боевое крещение.

Майор запаса Алексей Ярцев пишет: «…Ночь наступает быстро и неумолимо. Без плавного заката и вечерних сумерек. Впечатление, будто выключили свет. Первым в башне БТР (на месте стрелка) дежурит Мишка Вовк. Когда он пытается навести пулемет на какой-нибудь ориентир, слышится скрип смазанных механизмов башни. Мишка получил указание: огонь без надобности не открывать.

Я нахожусь рядом (в обнимку с автоматом пытаюсь заснуть в кресле, предварительно накинув на него спальный мешок). Слух улавливает ровное сопение механика-водителя, уснувшего прямо за рулем (напряженная ситуация и усталость от марша берут свое). Выстрелы и разрывы то затихают, то разгораются с новой силой.

Уснуть не удается. Выбираюсь из десантного отделения бронетранспортера на воздух. Обхожу посты охранения, всматриваясь в темноту (иногда она озаряется вспышками артиллерийских разрывов).

Но вот внезапно, будто раскат грома, в музыку грозненской ночи врывается грохот боя (боя, как становится известно, на обувной фабрике). По телу мгновенно пробегает ток. И также мгновенно возникает готовность к любым действиям.

До места боя – 1500 метров (а мы сидим и ничем не можем помочь!). Бой стих лишь под утро. А мы так и не сомкнули глаз, ожидая, что противник может выйти и на наши позиции. Но ничего серьезного не произошло…»

О том памятном бое на обувной фабрике до сих пор ходят легенды. Но подробности и детали боевого крещения бригады знают единицы. Теперь о них узнают и читатели книги.

Подполковник запаса Игорь Праволюбов (на тот момент командир 2-го мсб) рассказывает:

– На обувной фабрике я разместил 6-ю роту. Чуть левее обувной фабрики находилось двухэтажное здание детского сада, где расположился гранатометный взвод той же роты. Взводом этим командовал прапорщик, его фамилию, к сожалению, не помню. За детским садом шел трамвайный парк, а слева от него, за забором, картонажная фабрика – туда я посадил 5-ю роту, которой командовал гвардии капитан Павел Якимов. Штаб батальона я расположил на втором этаже обувной фабрики. 4-ю роту, которой командовал гвардии капитан Сергей Завгородний, я оставил в резерве. Рядом с обувной фабрикой был цех и небольшой дворик, туда мы загнали технику управления батальона и взвода связи (бронемашины и автомобили с радиостанциями встали впритирку). На улице их не бросишь – рядом находился пустырь, откуда в любую минуту могли появиться боевики и сжечь технику. В предыдущую ночь они уже пытались это сделать…

Боевики появились неожиданно. Они скрытно подобрались к обувной фабрике и открыли шквальный огонь. Весь удар приняла на себя 6-я мотострелковая рота, которой командовал гвардии капитан Георгий Краснов. Эффект от этого удара был ошеломляющим!..

Военную биографию гвардии капитана Георгия Краснова можно уложить в несколько строк. Родился он 1 января 1968 года. В 1989 году окончил Бакинское высшее общевойсковое командное училище. После выпуска проходил службу в должности командира мотострелкового взвода в одной из частей 6-й гвардейской мотострелковой дивизии в Северной группе войск. С декабря 1994 года – командир 6-й мотострелковой роты 166-й отдельной гвардейской мотострелковой бригады Московского военного округа. Государственные награды: орден Мужества, медаль «За отвагу».

– С утра мы заняли обувную фабрику, а картонажную (она была на 300–400 метров левее) взяла 5-я рота, – сказал в беседе со мной полковник запаса Георгий Краснов. – День прошел относительно спокойно. Вечером было принято решения технику роты (она находилась в составе батальона) загнать на фабричный двор. Как только поставили последнюю машину (это было примерно в 21 час), со стороны трамвайного парка прилетело несколько мин. Минометный обстрел, правда, был не сильный…

Около часа ночи появились три группы боевиков. Первая группа подошла со стороны детского сада, который находился на отшибе, вторая – со стороны высотного здания из красного кирпича, и третья – со стороны трамвайного парка. И боевики стали молотить по зданию из гранатометов. Не прошло и пяти минут боя, а в роте уже трое погибших и шестнадцать раненых. Как это могло случиться? Чеченцы применили так называемые фугасы (две тротиловые шашки весом 200 граммов каждая, примотанные изолентой к головной части гранаты от РПГ-7). Взрывы оказались настолько мощными, что конструкции здания не выдержали, и люди просто погибли под завалами. В процессе боя количество раненых в роте увеличилось до двадцати двух человек.

– Бой шел до утра, – продолжал Краснов. – На первом этаже в одном из помещений находился расчет гранатомета АГС-17 – сержант и два бойца. Они забаррикадировались в угловой комнате и всю ночь вели огонь по боевикам. Но под утро у сержанта, видимо, не выдержали нервы, и он, выпрыгнув из окна, побежал вдоль дома. Боевики расстреляли его в упор. Командир расчета погиб, а бойцы остались живы: чеченцы потолкали дверь, открыть не смогли и ушли…

Возникает вопрос: почему в бой не вступил гранатометный взвод, находившийся в детском саду? Полковник запаса Краснов ответил так:

– Командир того взвода действовал крайне бестолково. Во дворе детского сада он поставил машину так, будто она брошена. Завел людей в помещение и организовал ужин. Я понимаю: война войной, а обед по распорядку. Но надо же иногда и мозги включать. Боевики сначала прошли мимо, ничего не заподозрив. Для острастки немного постреляли по детскому саду – первый этаж загорелся. Но жертв не было. Прапорщик-взводный и бойцы без лишнего шума перебрались на второй этаж, где благополучно просидели до утра…

…После боя этот прапорщик (командир гранатометного взвода) подошел к комбату гвардии подполковнику Праволюбову и честно признался, что смалодушничал и не пришел на выручку гибнущим в бою товарищам…

Из описания боя: «В ночь с 4 на 5 февраля 1995 года боевики предприняли попытку выбить роту гвардии капитана Краснова с фабрики. В течение пяти часов шли активные боевые действия. Наводчик-оператор гвардии рядовой Сарайшин во время боя вел огонь из вооружения БМП по противнику. Сарайшин был контужен, но не оставил поля боя и продолжал вести огонь.

Механик-водитель гвардии рядовой Бессонов во время налета боевиков занял позицию около своего БМП и умело отражал атаки противника. Машина загорелась. Несмотря на сильный минометный обстрел, когда осколки сыпались со всех сторон, Бессонов оставил укрытие и потушил огонь, сохранив БМП.

Образцы мужества и отваги проявил командир роты гвардии капитан Краснов. Рота несколько часов вела тяжелый бой. Краснов умело командовал подчиненными, лично вел прицельный огонь из автомата и гранатомета, своевременно меняя позиции. Он лично поразил четыре огневые точки противника.

Немало добрых слов заслуживает и гвардии майор Пестов[14]14
  Гвардии майор Геннадий Пестов являлся старшим офицером отделения воспитательной работы бригады, во время боя на обувной фабрике был направлен в помощь командованию 2-го мсб. – Примеч. авт… Боевикам удалось обойти здание с фланга. Пестов сформировал небольшую группу. Бойцы, возглавляемые офицером, решительно атаковали дудаевцев, уничтожив миномет и до десятка боевиков…


[Закрыть]

К утру бой затих. Срочно потребовалась медицинская помощь раненым. Пестов первым пришел им на помощь…»[15]15
  Текст с описанием боя на обувной фабрике предоставил руководитель Тверского музея Боевой славы «Три войны – такие разные» С. В. Барков. – Примеч. авт.


[Закрыть]

После этого тяжелейшего боя солдаты 6-й мотострелковой роты из необстрелянных новичков, вздрагивавших от артиллерийских выстрелов, превратились в гвардейцев, зрелых бойцов, которые отважно противостояли наседавшему со всех сторон противнику.

В прятки со смертью

Есть еще один «ракурс» того боя на обувной фабрике. Его представил в своем письме Алексей Ярцев: «…Утром прилетает ротный (гвардии капитан Валера Клейменов) и с ходу ставит задачу: срочно помочь пехоте – прикрыть минами их опорный пункт в районе обувной фабрики, где этой ночью шел бой. Что ж, дело привычное. Посмотрев на карте, где необходимо поставить минные заграждения, загружаем на БТР ящики с «сигналками»[16]16
  «Сигналка» – мина сигнальная для подачи звукового и светового сигнала.


[Закрыть], ПМН[17]17
  ПМН – противопехотная мина нажимная.


[Закрыть] и ОЗМ[18]18
  ОЗМ – осколочная заградительная мина – противопехотная выпрыгивающая мина кругового поражения.


[Закрыть] и едем туда (я, Вовк, механик-водитель и еще три сапера). Наконец-то мы в деле! Работа, как же я тебя люблю!..

И вот мы перед обувной фабрикой. Въезд во двор представляет собой поваленные друг на друга металлические ворота. Упали они так, что создали нечто, похожее на укрытие. Нас никто не встречает. В глаза бросаются хаотичные движения солдат как во дворе, так и внутри здания. На позициях с десяток БМП, две из которых (в том числе и та, что у ворот) сгорели.

Люди заняты делом. Ладно, думаю, схожу и узнаю, что да как было ночью (чтобы определить, как и где разместить привезенные «сюрпризы»). Но войти во двор не удается: поставить на ночь растяжку с гранатой и не снять ее утром – это, по-моему, верх дилетантства…

До сих пор не понимаю, какая сила заставила меня посмотреть вниз. В тот же миг увидел, как левой ногой зацепил натянутую проволоку. Счет пошел на секунды. Глянул вправо – чисто, влево – взгляд фиксирует гранату РГД-5, привязанную за металлический косяк (на въезде во двор). Причем граната уже без скобы! Падая, успеваю перевернуться корпусом вправо так, что оказываюсь под воротами. Взрыв! Слышу, как осколки барабанят по металлу. Тишина. Учащенное дыхание. Небольшая пауза. И длинная тирада бранных слов в адрес пехоты!..

Наконец, вылезаю из-под ворот и направляюсь через двор. У входа в здание встречаю командира роты. Сейчас уже не помню черты лица этого сурового и спокойного офицера, чем-то похожего на мельника (в пыли), с его уверенным и немного грустным голосом. Он не объясняет, почему на въезде не сняли растяжку (значит, так надо было), не рассказывает о бое (это был их бой), не докладывает о потерях (это были его люди). Он дает мне информации ровно столько, сколько необходимо для моей работы.

Прошу ротного выделить людей для боевого охранения и огневого прикрытия. Он кивает головой: мол, прикроем. Разворачивается и уходит. Ну и мы – за дело. «Сигналки» и ОЗМки ставим по краям «зеленки» и периметру пустыря, а ПМНки – по тропам в «зеленке». Работаем быстро и слаженно.

И вдруг слышим, как по воздуху приближается к нам непонятный фыркающий звук. И тут же одна за другой разрываются мины. Падаем на пахоту и вжимаемся в сырую землю. В голове проносится мысль: мина (из-за сдвига плиты хотя бы на миллиметр) дважды в одну воронку не попадает. Решение приходит мгновенно. «Падайте на дно воронки!» – кричу бойцам.

Минут пятнадцать прыгаем по полю, пытаясь укрыться от осколков на дне свежих воронок. Играя со смертью в прятки, одновременно пытаюсь по радиостанции связаться с пехотным командиром и доложить ему обстановку. А заодно уточнить, не «дружеский» ли это огонь, когда свои бьют по своим. Честно говоря, было такое предчувствие, и оно, к сожалению, не обмануло…

Как только связался с ротным, минометный обстрел сразу прекратился. Мы закончили установку мин и вернулись на свои позиции. Командир роты Валера Клейменов, встретив нас, поздравил: «С боевым крещением, братья-саперы!..»

В следующую ночь боевики снова пытались прорваться на обувную фабрику. Но сработало минное поле, и артиллерия нанесла по рубежу прорыва сокрушительный удар. Ни один боевик не ушел живым. Вот когда в бригаде по достоинству оценили инженерное обеспечение боя.

Уходящие в ночь…

В эту ночь работали и разведчики. Группа, которой командовал гвардии старший лейтенант Алексей Тихонов, вышла на «передок» в 21: 30. С командиром роты, которая находилась в опорном пункте, Тихонов согласовал порядок возвращения разведчиков. Пехота каждую минуту ожидала нападения боевиков, поэтому нервы у бойцов были на пределе, и солдаты ночью разведчиков, приближающихся со стороны противника, могли принять за боевиков – со всеми вытекающими отсюда последствиями.

У командира мотострелковой роты Тихонов выяснил радиочастоты, на которых пехота работала, и уточнил порядок действий при возвращении группы: выход в эфир на заданной частоте, подача условного сигнала и получение ответа (гарантия того, что в боевом охранении не заснули и помнят о разведгруппе).

Буквально накануне разведгруппа во главе с гвардии старшим лейтенантом Русланом Носковым, выполнив боевую задачу, возвращалась с подконтрольной боевикам территории на базу. До опорного пункта роты, где имелся заранее подготовленный проход, оставалось рукой подать. Но тут вмешался его величество случай. Боец, который с вечера охранял место перехода, сменился, а часового, заступившего на пост, не предупредил, что под утро здесь пройдут разведчики. И тот вооруженных людей, которые приближались к нему перебежками, принял за боевиков и открыл по ним прицельный огонь. К счастью, пули никого не задели.

На сей раз Тихонов постарался не упустить ни одной мелочи.

– Я встретился с бронегруппой, которая дежурила в районе нашего перехода, – заметил Алексей Тихонов. – Переговорил с бойцами, сказал, что возвращаться будем часов в пять утра, уточнил, какой сигнал подам.

А сигналы у разведгруппы были разные: от хрюканья уродливым голосом, сигнальных ракет, мигания различного цвета фонариков до понятного всем русского мата (на тот случай, если солдат в боевом охранении вдруг «переклинит»). В конце разговора Тихонов попросил бойцов поддержать их огнем, если это потребуется.

– Пехоте надо отдать должное, – признался Алексей Алексеевич. – На всех уровнях я встречал понимание. Но особенно запомнились минуты прощания на «передке». До сих пор не могу забыть глаза бойцов! Они смотрели на нас, разведчиков, как на смертников, и питали надежду. Бойцы искренне считали, что если впереди работает разведка, то боевики первым делом нарвутся на нее, или она на них – кому как повезет. И пехота успеет правильно оценить обстановку и занять выгодные боевые позиции…

Передний край разведгруппа перешла бесшумно, с соблюдением строжайшей дисциплины и маскировки. Еще в опорном пункте разведчики передернули затворы и поставили оружие на предохранитель.

– За передней линией это делать опасно, – пояснил Тихонов. – В ночной тиши лязг железа слышен далеко, и ты можешь тут же получить «ответку» (боевики на звук стреляли только так!). Конечно, передвигаться с автоматом, поставленным на боевой взвод, небезопасно – оружие может случайно выстрелить, и пули зацепят кого-то из своих. Поэтому меры предосторожности в группе стояли на первом месте.

Хотя, по словам того же Тихонова, подразделения бригады стояли по объектам участками (между домами и постройками). Никакой сплошной «линии фронта», конечно, не было. И тем не менее территория, подконтрольная боевикам, существовала, и называлась она в войсках «тылом противника».

…Первыми двигались дозорные – гвардии сержанты Александр Бесперстов и Михаил Тареев (самые опытные разведчики). Перед ними стояли две задачи: во-первых, не допустить внезапной встречи с противником, а во-вторых, выдерживать заданное направление (по ориентирам и азимутам, указанным командиром РГ). Под эту задачу и Бесперстов, и Тареев были «заточены» еще на полигоне под Тверью.

Гвардии старший лейтенант Тихонов возглавлял ядро группы. Кроме него, сюда входили гвардии рядовые Дмитрий Ионов (у него была радиостанция Р-159М с аппаратурой ЗАС «Историк» (для зашифрованной связи) и Олег Белов (наблюдатель). Замыкала движение группа огневого обеспечения – гвардии рядовые Антон Митрофанов, Дмитрий Бочкарев и Леонид Бабаев – с задачей в случае контакта с противником прикрыть дозорных и ядро группы огнем с флангов и тыла.

– Мы двигались парами, петляя между домами, – вспоминал Алексей Алексеевич. – Действовали слаженно, понимая друг друга с полунамека. Сказались тренировки на полигоне, где мы до автоматизма отрабатывали каждый тактический прием. Помню, я отходил от бойцов метров на пятьдесят и говорил: «Цельтесь в меня», и перебегал участок, петляя из стороны в сторону. Потом спрашивал: «Ну и как?» «Да, – соглашались они, – в петляющую фигуру целиться сложнее». Так что не зря на полигоне мы проливали по семь потов, чтобы отработать до автоматизма эти приемы…