Текст книги "Никто не хотел воевать. Записки о первой и второй чеченских войнах"

Начали прощаться. И когда дверь в электричке захлопнулась, я поняла: что-то случится страшное. Эта мысль преследовала меня на всем протяжении его службы. И хотя Павел частенько приезжал домой (иногда в «самоволку»), тревога не покидала меня. Однажды он попросил разрешения приехать с друзьями-однополчанами, я разрешила.

Их было четверо – все веселые и жизнерадостные. Я накрыла стол, они поели и пошли гулять в лес (мы ведь жили на окраине города, недалеко от леса). Вернувшись, Павел попросил у меня алюминиевую ложку, на что я удивилась: совсем, думаю, обнищала солдатская столовая – ребята ложки из дома везут. Тогда, к сожалению, материнское сердце ничего не подсказало. Но, как потом выяснилось, они, собираясь на войну, делали из ложек солдатские жетоны с номерами – на случай гибели.

В одной части с Павлом служил сын женщины, которая работала у нас в интернате заведующей столовой. Она часто навещала своего сына, и я иногда передавала Павлу кое-что из продуктов. И вот как-то я шла по столовой, ко мне со слезами подбегает эта женщина и начинает просить прощения. Оказывается, в день посещения ею воинской части, моего сына и других ребят отправляли в Чечню. Тогда Павел сказал: «Если вернусь, сам все расскажу! Если нет – передай игрушку моей дочери».

Это были самые страшные дни в моей жизни. Я тогда училась заочно в Москве, у меня предстояла защита дипломной работы. Бросив все неотложные дела, я поехала в Наро-Фоминск, в дивизию, чтобы выяснить, почему Павла отправили в Чечню – ведь он имел право не ехать на войну! На КПП я попросила пропустить меня к командиру 12-го танкового полка. До сих пор в моих ушах звучат шаги женщин-военнослужащих, которые маршировали по солдатскому плацу. На это было жутко смотреть. Я поняла, что случилось что-то страшное.

Командира полка, как мне сказали, на месте не оказалось, и меня принял начальник штаба. На мой вопрос, почему Павел оказался в Чечне, он ответил: «Ваш сын сам изъявил желание лететь в Чечню». Я спросила, а где сейчас сыновья министра обороны Грачева (ныне покойного), на что он сказал: «Они в Москве, а ваш будет в Чечне!» Конечно же, я ему высказала все, что думала по этому поводу.

Потом пришло письмо от Павла, он сообщал, что находится на учении. Обратный адрес: «Москва-400»[19]19
  «Москва-400» (индекс: 103400) – адрес 6-го Центрального узла Фельдъегерско-почтовой связи Вооруженных сил РФ, далее оттуда почта к получателю идет по фельдъегерской связи. Кто воевал в Чечне, письма отправлял на этот же адрес. – Примеч. авт.


[Закрыть]. Мне стало понятно все! С того момента моя жизнь сводилась только к ожиданию писем от сына. Их было несколько – веселых и оптимистичных: сын писал о красоте горной Чечни, как он наконец-то снял тяжелый бронежилет и полетел, как бабочка…

Затем письма перестали приходить. По четвергам калужский Комитет солдатских матерей, как я выяснила, привозил из Москвы списки погибших в Чечне ребят. Мне дали телефон комитета. И вот однажды, когда в очередной раз я стояла на улице у телефона-автомата и пыталась дозвониться до Комитета солдатских матерей, то почувствовала себя плохо: била дрожь, дозвониться не получалось, и я заплакала. Мимо проходил мужчина и спросил, чем он может помочь. Я все объяснила.

Незнакомый человек принял участие в моем горе, успокоил меня и сказал: «Вот вам телефон родителей, которые ждут вестей из Грозного от своих сыновей-близнецов». Я сразу позвонила, они мне сказали: «Немедленно приезжайте к нам!»

Я приехала вся в слезах. Меня встретили очень приветливые люди – муж и жена Прокофьевы. Успокоив меня, они сказали: «Мы купили икону Божией Матери Семистрельной и поставили фото сыновей за нее, молимся, чтобы она сохранила наших детей…» Оказалось, что наши дети вместе учились в техникуме.

На следующий день, рано утром, я поехала в церковь и купила там икону Божией Матери, с этого дня я каждое воскресенье рано утром ехала в храм и молилась о возвращении Павла домой. Только сейчас, когда прошло столько лет страданий и испытаний, я поняла, что таким путем Господь привел меня к вере…

По примеру родителей Сергея и Романа Прокофьевых, я так же поставила фото Павла за иконку и беспрестанно молилась своими словами, вернее просила: «Сынок, только вернись домой живым!..» Молчаливым сочувствием меня поддерживали и дети, не только свои, но и сироты, с которыми я работала в школе-интернате воспитателем. Все знали: главное для меня в жизни – это весточка из Чечни…

Однажды в интернате отключили свет, было темно, вдруг раздались крики детей: «Лидия Ивановна, вам письмо!» Откуда-то нашлись фонарики, мы стали читать письмо: главное – сын жив! Дети закричали: «Ура!..» Это дорогого стоило…

Возвращаясь вечером с работы, я больше всего боялась крытых машин, если они стояли около дома – они привозили цинковые гробы с погибшими в Чечне ребятами…

…Однажды меня пригласили на работе к телефону, звонила незнакомая женщина из Сибири: она работала телефонисткой и сообщила, что Павел спас жизнь ее сыну и что он, Павел, жив! Для меня это была великая радость. Узнаю своего сына: он всегда помогал и защищал тех, кому нужна была помощь.

Парень рос отчаянным, ни в каких ситуациях не пасовал, не трусил, всегда находил разумные компромиссы. Любил трудиться на земле, даже находясь в увольнении, помогал копать огороды и сажать картошку. Родные моего мужа, Виктора Васильевича Назукина, были родом с Северного Урала. Очень трудолюбивый народ, основное занятие, помимо домашнего труда, – охота и рыболовство.

Открытие сезона охоты было огромной радостью для многочисленного семейства Назукиных. Собиралась вся большая семья: родители, дети, внуки – порой доходило до 20 человек охотников. Глава семьи – бабушка Антонида Александровна Назукина, которая считала своим долгом всех встретить, обогреть, напоить и накормить. Почти каждое лето сын проводил у любимой бабушки и, конечно же, ожидал прибытия отца на открытие охоты. Когда Павел подрос, отец подарил ему охотничье ружье! Все азы взросления сын получил в Майкоре на Урале.

…Часто звонили Прокофьевы, узнавали, как дела, нет ли весточек от Павла. Сообща переживать было легче. Все жили надеждой на встречу с детьми, молились и верили!

Я понимала, что сил у меня все меньше. Как-то потихоньку подхожу к дому, вдруг соседка говорит: «Почему ты идешь так медленно?» У меня подкосились ноги, а она мне: «Сын твой вернулся!» Не помню, как я влетела на четвертый этаж, а там Павел – худой, чумазый, из ушей почему-то кровь течет (потом узнала, что его контузило). Сразу позвонила Прокофьевым, сказала, что Павел вернулся. Их дети тоже не давали о себе знать, родители совсем извелись. Но потом все-таки они вернулись, награжденные орденом Мужества…

После возвращения было много проблем, с которыми мы вместе справлялись на протяжении нескольких лет. Как-то, рассматривая фотографию, где ребята несли тяжелое бревно, спросила у Павла: «Сынок, а почему ты всегда берешься за тяжелый конец бревна?» Он ответил: «Мам, если я брошу, все разбегутся!»

Да, много я пережила за то время, пока Павел воевал в Чечне. Но, к счастью, все уже позади. А сейчас я счастливая бабушка, у меня шестеро внуков: четверо детей у Павла, и двое – у Алевтины…»

Судьбы солдатские. Гвардии сержант Павел Назукин

Его назвали в честь прадеда по материнской линии Колганова Павла Ефимовича, пропавшего без вести в августе 1941 года. До сих пор Павел Викторович пытается отыскать место захоронения прадеда, но так как неизвестна часть, в которой он служил, из Центрального архива Минобороны РФ пришел ответ: «Без указания номера части, в которой он проходил службу, уточнить сведения о его судьбе не представляется возможным».

Весной 1941 года он как офицер запаса был призван на переподготовку в Красную армию. Последнее письмо от него пришло откуда-то с западной границы. Он писал, что новостей много, но писать нельзя. Больше вестей от него не было. После войны пришло извещение, что техник-интендант 2-го ранга Павел Ефимович Колганов пропал без вести 23 августа 1941 года. Поиски пропавшего деда по всем имеющимся инстанциям не принесли результатов.

Отец Павла, Виктор Васильевич, был заядлым охотником. Как только сын подрос, он начал брать его на охоту. Свою первую дичь Назукин-младший взял в десять лет, когда учился в третьем классе. Почти все отпуска глава семьи проводил с сынишкой в поселке Майкор Юсьвинского района Пермского края (на своей малой родине), где жила его мать Антонида Александровна. С тех пор жизнь накрепко связала Павла Назукина с этим удивительным краем.

Следует сказать, что дед Павла Назукина по отцовской линии, Назукин Василий Федорович, был фронтовиком, воевал в рядах Красной армии пулеметчиком, и в боях подо Ржевом его сильно ранило. В 1959 году Василий Федорович ушел из жизни…

Воспитанием детей в семье Назукиных занималась в основном мать. Лидия Ивановна с детства приучала сына и дочь любить окружающую природу, приходить на помощь тем, кто попал в беду, уметь слушать не только себя, но и других людей. И так она относилась не только к родным детям – Павлу и Алевтине.

Одна из бывших воспитанниц школы-интерната № 3 города Калуги вспоминала: «…Лидия Ивановна всегда понимала и жалела детей, так как у многих из них была трудная судьба. Она пыталась понять и полюбить даже самого хулиганистого воспитанника. Для многих из нас Лидия Ивановна стала второй мамой, вкладывая в нас все самое лучшее. Нередко в сложных ситуациях мы вместе находили выход. Для нас она была надеждой и опорой…»

Летом 1993 года Павел Назукин окончил машиностроительный техникум и осенью того же года был призван в армию. В январе 1995 года его отправили на укомплектование 166-й бригады, где он был назначен на должность командира отделения в 4-ю мотострелковую роту 2-го батальона.

Навыки, приобретенные на охоте, гвардии сержанту Назукину пригодились в армии. Чтобы быть хорошим стрелком, умелым разведчиком, необходимы хладнокровие, спокойствие, способность быстро ориентироваться в обстановке, находить правильное решение поставленной задачи. Все эти качества как раз и оттачиваются во время охоты.

Есть свидетельства, что в годы Великой Отечественной войны командиры частей, отправлявшихся на передовую, настойчиво требовали присылать им побольше опытных охотников. Ведь хороший охотник – меткий стрелок, выносливый и способный в любых условиях переносить трудности походной жизни. На фронте, как показывает опыт, все самые сложные задачи выполняли бойцы-охотники. В самых трудных условиях – в лесу, на болотах – боец-охотник никогда не терялся, отлично маскировался, молниеносно принимал решение. Сказывались длительная закалка, неутомимость, тренировка.

Любовь к охоте, которую привил в детстве отец, Назукин-младший сохранил в себе до сих пор. Как сохранил и приверженность к малой родине отца – поселку Майкор Пермского края, где в конце августа 2012 года он и похоронил своего родителя.

– Отец в последнее время тяжело болел, – признался Павел Викторович. – Из Калуги я отвез его в Майкор, пусть, думаю, отдохнет в родных краях душой и телом. Но ему стало хуже. Умер он у меня практически на руках. Мать с сестрой вылетели в Пермь, но проститься с ним, к сожалению, не успели: туда очень сложно добираться. С тех пор каждый год езжу в Майкор. Отстроил там базу отдыха «Пермская обитель», помог восстановить в поселке часовню. Очень хотел, чтобы за душу отца молились…

…После 4-го микрорайона рота под командованием гвардии капитана Завгороднего переместилась на Минутку, где зачищала частный сектор. Там возникали новые угрозы.

– На ночь бойцы оставались в пустых домах, – рассказывал Павел Викторович. – Кто на чердаке дежурил, кто в подвале дома караулил. Каждый час надо было проверять посты: не дай бог, боец заснет – бандиты могли вмиг горло перерезать. Вот и ходишь туда и обратно: в дождь и снег, по колено в грязи, из каждого угла могла прилететь пуля или боевик ножом чикнуть по горлу. Но таков уж солдатский труд на войне…

Глава 7. Через Ханкальское ущелье

План Куликова

В конце января 1995 года Объединенную группировку войск возглавил генерал-полковник Анатолий Куликов. Первое, что он сделал, – это заявил в кругу подчиненных ему генералов: «Пока мы не блокируем город, никаких активных действий не предпринимать»[20]20
  Куликов А. С. Тяжелые звезды. М., 2002. С. 307.


[Закрыть].

План Куликова был прост. Чтобы окончательно заблокировать Грозный, необходимо нарастить состав Объединенной группировки войск. Благодаря усилиям нового командующего к началу февраля 1995 года численность войск ОГВ увеличилась до 70,5 тысячи человек (в декабре 1994 года – около 24 тысяч). И генерал Куликов приступил к осуществлению своего плана. А выполнить его должна была группировка войск «Юг», сформированная в начале февраля 1995 года. Возглавил ее генерал-майор Геннадий Трошев, командир 42-го армейского корпуса.

В Грозном к тому времени сопротивление боевиков было сломлено. В штабе ОГВ в Моздоке планировали боевые действия на завершающем этапе. Замысел операции, по словам генерала Трошева, был такой: частью сил группировки «Юг» после маневра с северного направления перекрыть важнейшие транспортные коммуникации, захватить господствующие высоты и полностью блокировать чеченскую столицу с юга. А дальше вступали в действие штурмовые отряды войсковых группировок «Север», «Запад» и «Юг». Они по сходящимся направлениям завершали окружение и разгром отрядов Дудаева[21]21
  Трошев Г. Н. Моя война. М., 2002. С. 42.


[Закрыть].

Между тем группировка «Юг» приступила к активным боевым действиям только в середине февраля, а пока войска (245, 324, 506-й мотострелковые полки, а также парашютно-десантный полк 104-й воздушно-десантной дивизии) входили в группировку «Юго-Восток», которой командовал генерал-лейтенант Владимир Попов (замкомандующего войсками ПриВО). Его заместителем был генерал-майор Константин Пуликовский (замкомандира 67-го армейского корпуса), который и вводил в бой войска на южном направлении. Чуть позже эту группировку усилили 166-й омсбр, которая в начале февраля 1995 года еще входила в состав группировки «Север».

На Минутке

В ночь с 5 на 6 февраля войска группировки генерала Рохлина («Север») блокировали микрорайон Минутка с восточной стороны. 166-я омсбр вышла в частный сектор, приступив к его «зачистке». Полковник запаса Сергей Завгородний рассказывает:

– В одном из домов бойцы нашли склад, забитый под самый потолок фальшивыми дежными купюрами (100 и 200 рублей). Там же обнаружили и «доллары», которые валялись на полу в декоративных лентах, отпечатанных на специальном станке. Мои ребята этой «валютой» растапливали печку. Здесь же, в частном секторе, бойцы взяли в плен двух арабов-гранатометчиков. При обыске у одного из них нашли письмо, написанное на английском языке. Я передал его начальнику разведки бригады гвардии майору Касьянову. Оказывается, пленный наемник не рекомендовал соплеменникам-террористам приезжать в Чечню, где, по его словам, платили фальшивыми деньгами и на каждом шагу обманывали…

У другого наемника-араба бойцы сняли с пальца красивый перстень, передав его командиру роты.

– Светлый такой, не знаю, что за металл, – заметил Сергей Викторович. – Майор Касьянов, которому я передал перстень, сказал, что он принадлежит наемнику элитного пакистанского спецназа «Черные аисты» – и показал на перстне выгравированный знак…

По словам Завгороднего, среди наемников попадались грузины, азербайджанцы, русские, украинцы, молдаване – в общем, кого там только не было.

– Для себя мы делили их так, – продолжал Завгородний. – Прибалты в основном были ПТУРистами (пускали ПТУРы), украинцы – минометчики, артиллеристы, а все остальные – так, всякая шелупонь. Про «белые колготки» (женщин-снайперш) слышал, но лично их не видел…

7 февраля на усиление 2-го мсб прибыл 3-й мсб 166-й омсбр.

– Находились мы на Минутке в течение суток, – вспоминал подполковник в отставке Руслан Васильев. – Задача? Перекрывали несколько направлений в частном секторе. К тому времени сопротивление боевиков там было уже сломлено, и они отходили в южном направлении – в Черноречье, Алды, Новые Промыслы…

Итог разговору о действиях бригады на Минутке подвел генерал Владимир Булгаков:

– 5 февраля мы передали объекты на картонажной и обувной фабриках бригаде морской пехоты Северного флота – комбриг Борис Сокушев, и в ночь на 6 февраля выдвинулись на Минутку. Впереди шли разведгруппы, за ними – пехота, усиленная танками. Утром мы заняли восточные окраины микрорайона, и вдоль железной дороги вышли к железнодорожному мосту через реку Сунжа, где соединились с группировкой «Запад» – она шла с противоположной стороны, там Трошев командовал. Мы здесь прочистили многоэтажки, частный сектор и закрепились. У нас тут были еще бои. Действиями на Минутке руководил Жуков, заместитель Рохлина. Затем подтянулись морские пехотинцы – они двигались за нами от картонажной и обувной фабрик…

«Договорные» аулы

В первых числах февраля командиры 245-го и 324-го мотострелковых полков получили задачу совершить марш на юго-восточные и южные окраины Грозного и занять село Пригородное и территорию племсовхоза «Гикаловский». Так началась войсковая операция по блокированию «южного коридора».

Незадолго до описанных событий в штаб группировки «Север», которой командовал гвардии генерал-лейтенант Лев Рохлин, пришли местные жители ряда сел с деликатной просьбой: не открывать огонь из артиллерии и стрелкового оружия по их населенным пунктам, так как боевиков в них нет. Рохлин, естественно, передал эту просьбу наверх. Ниже привожу содержание шифротелеграммы командующего группировкой войск «Север», копия которой имеется в моем личном архиве.

Оперативные документы

(Шифротелеграмма)

«Командующему ОГВ в ЧР

Жители населенных пунктов Чечен-Аул, Белгатой, Пригородное, Гикаловский, Комсомольское обратились к командующему группировки «Север» и премьер-министру ЧР Хаджиеву С. Н. с просьбой не вести огня по этим населенным пунктам, там население целиком и полностью поддерживает новое правительство республики и избрало в своих селениях местные органы управления.

Прошу вас поставить в известность командующих группировками в ЧР.

Л. Рохлин, 31.01.95 г.».

Начальник штаба ОГВ генерал Леонтий Шевцов, ознакомившись с текстом шифротелеграммы, поставил на документе резолюцию:

«В. Попову, К. Пуликовскому, В. Кондратенко

Организовать более тесное взаимодействие со старейшинами этих сел. Добиться с их стороны более конкретных обязательств того, что из этих населенных пунктов по федеральным войскам не будет открываться огонь.

Лично займитесь данным вопросом. Это поможет избежать жертв как со стороны войск, так и со стороны мирного населения.

Л. Шевцов, 01.02.95 г.».

Таким образом, накануне операции 245-й и 324-й полки имели некоторую фору. Впрочем, не стоит обольщаться: как показали дальнейшие события, в «договорных» селениях (перечисленных в шифротелеграмме) боевики продолжали оставаться. Забегая вперед, скажу: бои на этом рубеже шли страшные, солдат из этих полков погибло много. Почему? На мой взгляд, роковую роль тут сыграли, как минимум, два обстоятельства.

Во-первых, неподготовленность личного состава к реальным боевым действиям. Да и как они могли быть готовы, если эти полки собирали, как говорится, всем миром. А во-вторых, этому способствовала местность, и, в частности, две высоты, которые образуют Ханкальское ущелье: Сюир-Корт (высшая точка – гора Беллик-Барц, 398,0 м), а вторая – Сюиль-Корт (высшая точка – гора Джеми-Барц, 431 м). Эти возвышенности образуют Новогрозненские (Алдынские) Высоты[22]22
  Головлев А. А. Геолого-геоморфологические особенности горной Чечни. Самарская Лука. 2007. Т. 16. № 4 (22). С. 689.


[Закрыть]. Более подробно о них мы еще поговорим, а пока вернемся к прорыву через ущелье мотострелковых полков.

Первым вступить в дело предстояло 324-му мсп Уральского военного округа. Задача: занять «договорное» село Пригородное, выставить там блокпост, и двигаться вдоль трассы до Чечен-Аула (тоже «договорного»), блокировав населенный пункт со стороны трассы (а конкретно – перекрестка дорог юго-западнее Чечен-Аула), обеспечить ввод в бой подразделений 245-го мсп. Словом, не война, а увлекательная прогулка по историческим местам равнинной Чечни.

Между прочим, Ханкальское ущелье – место не только красивое, но и насыщенное историческими событиями.

Историческая справка

С глубокой древности Ханкальское ущелье являлось воротами, через которые пролегал путь в горную Чечню. Немало историй связано с этими местами, о чем говорят и сами названия. Например, Ханкала на языке предков чеченцев – «Сторожевая крепость», а Сюир-Корт – «Войсковая гора». На вершинах и у подножий упомянутых возвышенностей обнаружены многочисленные могильники, укрепленные поселки (городища) раннего железного века и средневековья.

Особенно много их на вершине Сюир-Корт, но и противолежащая гора немногим ей уступает. К тому же на Сюиль-Корте в эпоху позднего Средневековья находилось место, высоко чтимое чеченскими племенами. Здесь собирался «совет страны», и старейшины принимали важные решения, касающиеся порой всей Чечни.

В первой половине XIX столетия по дороге, построенной в ущелье царскими войсками, не раз проходили с отрядами солдат поэты М. Ю. Лермонтов и А. И. Полежаев. Летом 1853 года из крепости Воздвиженской в крепость Грозную по Ханкальскому ущелью ехал с оказией Лев Николаевич Толстой, служивший в 4-й батарее 20-й артиллерийской бригады в качестве фейерверкера 4-го класса. Здесь, отбившись от товарищей, он чуть не попал в плен к немирным горцам. Этот случай позднее лег в основу его повести «Кавказский пленник»[23]23
  Рыжиков В. В. По Чечено-Ингушетии: путеводитель. Грозный, 1980; http://www.groznycity.ru/library/city/ryjikov/document1592_33.shtml


[Закрыть].

Однако «путешествие» 324-го полка через Ханкальское ущелье сразу же не задалось. Еще на марше подполковнику Сидорову по радиостанции передали: обходите село Пригородное – там засада. По команде Сидорова, передовой отряд перед селом свернул с трассы направо и стал прорываться в Гикаловский через поселок Новые Алды. Прижимаясь к подножию возвышенности Сюир-Корт, на вершине которой укрепились боевики, авангард полка устремился по грунтовке к племсовхозу «Гикаловский», где держал оборону отряд полевого командира Исы Мадаева.

Боевики, не ожидавшие появления «федералов» с этой стороны, в панике разбежались, бросив имущество и документы. Во дворе административного здания стояли котлы, в которых еще дымился горячий плов. Бойцы, осматривая помещения племсовхоза, нашли списки боевиков бандгруппы полевого командира Исы Мадаева, в зоне ответственности которого находились южные окраины Грозного. В качестве трофеев минометчиков стал штабной фургон на базе ГАЗ-66, а также несколько комплектов полевой камуфлированной формы, стилизованной под горский национальный костюм. Несколько боевиков были взяты в плен[24]24
  Скипский Г. Уроки первой чеченской кампании // Россия и Советский Союз в локальных войнах и вооруженных конфликтах XX столетия. Екатеринбург, 2002. С. 219–235; http://chechnya.genstab.ru/art_324reg.htm


[Закрыть].

Огневой мешок

Меж тем события под Гикаловским принимали трагический оборот. 3 февраля 1995 года, когда 324-й мсп должен был обеспечить ввод в бой подразделений 245-го полка, «уральцы» попали в огневой мешок. На территорию племсовхоза «Гикаловский» полк прорвался не в полном составе, а лишь частью сил: передовой отряд (мср, тв и два минометных расчета), 3-й мсб и тб, а также штаб и управление полка. Остальные подразделения завязли в бою с боевиками, находившимися на возвышенности Сюир-Корт и подоспевшими со стороны Черноречья.

Силы, прорвавшиеся в Гикаловский, оказались в настоящем аду. Например, танковый взвод оборудовал позиции в районе перекрестка дорог Грозный – Шатой и Краснодар – Баку. Ночью пехоту оттянули для прикрытия направления на Урус-Мартан, что позволило гранатометчикам противника скрытно подобраться к танкистам со стороны Чечен-Аула и сжечь две машины. Вот и верь потом чеченским аксакалам, что в их селах боевиков нет!

Дудаевцы работали профессионально: первой гранатой «снимали» элементы динамической защиты, а второй пробивали броню. Танки под завязку были загружены боекомплектом. Боеприпасы детонировали, разнося боевые машины на части. Экипажи гибли вместе с танками.

– Взрывы были такой силы, что башню одного из танков отбросило в сторону на несколько десятков метров, – вспоминал бывший замкомандира 3-й минометной батареи 324-го полка Георгий Скипский. – Один из кусков брони вонзился в бруствер траншеи, где находилось управление батареи.

Гранатометчики боевиков вели огонь с расстояния 150–200 метров, почти в упор. Не успел бой начаться, а танкисты потеряли еще три боевые машины, после чего командир полка приказал оттянуть танки за позиции мотострелков. Атаки на позиции полка продолжались в течение семи часов, причем направление их постоянно менялось, боевики пытались нащупать наиболее уязвимые участки обороны полка.

Между Урус-Мартаном и Гикаловским местность достаточно ровная, почти плоское поле с небольшими возвышенностями. На нем боевики развернулись в цепь и двинулись прямо на позиции минометной батареи 324-го мсп, которая находилась во втором эшелоне опорного пункта батальона. Для отражения атаки пришлось временно прекратить огневую поддержку мотострелков, сдерживавших натиск противника со стороны Чечен-Аула, и перенести огонь на наступавшие цепи боевиков, которые шли, не пригибаясь, как белогвардейцы в фильме «Чапаев». Минометчики чуть не дрогнули. Но вовремя подоспел мотострелковый взвод на БМП, отправленный на усиление. Атака дудаевцев захлебнулась.

В том бою «духи» потеряли в общей сложности до 50 человек убитыми[25]25
  Вспомни и поклонись. Екатеринбург: Уральский рабочий, 2000. С. 226.


[Закрыть]. Потери 324 мсп: 8 танков, 50 человек убитыми и 152 – ранеными[26]26
  Уральские военные вести. 1995. № 13.


[Закрыть]. Огневой бой продолжался еще два дня и три ночи. 6 февраля со стороны населенного пункта Новые Алды к Гикаловскому прорвался 1-й мсб полка и подразделения морской пехоты.

«Нас прижали, мы погибаем!»

Не в лучшем положении оказался и 245-й полк. На окраине села Пригородное, где должны были стоять блокпосты 324-го полка, находились «духи». По колонне мотострелков противник нанес фланговый удар. В этих условиях командир полка подполковник Станислав Морозов вывел из колонны танки, поставил их в «карусель», и они начали обстреливать позиции боевиков. Колонна, используя огонь танков, продолжала движение[27]27
  Киселев В. П. 245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 1-я. Издательские решения. 2018. С. 216.


[Закрыть].

А вот что рассказал замкомандира 245-го мсп подполковник Александр Коннов:

– Генерал Пуликовский затолкал тогда наш батальон под Чечен-Аул, а там еще никто из наших не был, одни «духи» бродили. Управляю всем пока я, принимаю решения. Майор Васильев, комбат, остался со мной, с резервом. Разведгруппа, из второй роты, человек десять их было, сбилась с маршрута. Я ей ставил задачу идти к Комсомольскому, а лейтенант, командир группы, пошел не туда и напоролся на «духов». Завязался бой. Я на связи с ним, спрашиваю: «Где ты находишься?» – «На кладбище нахожусь!» Смотрю на карте – где кладбище? Комбату Васильеву говорю: «Три танка вперед!», и сам выдвигаюсь с ними. А туман был – сплошной. Лейтенант, командир разведгруппы, по рации докладывает: «Нас прижали, мы погибаем!» «Держитесь, – кричу им по рации, – к вам идет помощь, займите круговую оборону, не бегайте! Отстреливайтесь, бейте прицельно, никуда не убегайте!»

Приходим туда, где должна быть эта группа, а боя там нет! Опять я спрашиваю по рации этого лейтенанта: «Где вы находитесь?» – «На кладбище!» Ну что такое! А стреляют со всех сторон, пойди и разберись, где и кто. И тут до меня доходит, что эта наша группа в Пригородном, а не у Комсомольского! Я танкисту говорю: «Разворачивайся в Комсомольское!» Разворачивается, но было уже поздно. Их кончили. Как выяснилось, наши разведчики не заняли оборону, как я им приказывал, а пошли по просеке вверх, запутались, их там и кончили. Надо было всего лишь перейти к обороне и вести бой. А они побежали, уходить стали. Наши танки пришли на место боя, но было уже поздно[28]28
  Киселев В. П. Указ. соч. С. 213.


[Закрыть].

А вот еще боевой эпизод. Командир роты старший лейтенант Сулейманов был окружен спецназом «духов». Выходит на подполковника Коннова по рации и говорит открытым текстом: «Нахожусь на высоте 303,3!» А рядом располагалась база отдыха полка спецназа «Борз», гелаевцы радио перехватили и окружили роту. Начался бой. Командую Сулейманову: «Уходить!» А их прижали, «духи» по бойцам из гранатометов стреляли. Действовали «духи» парами: автомат – гранатомет. Понимаю, что роту с высоты 303,3 надо вывести, иначе она погибнет. Начинаю ее выводить. Говорю Сулейманову: «Ты помнишь, где мы были?» Отвечает: «Помню», – потому что если назвать маршрут выхода с высоты открытым текстом – «духи» перекроют роте пути отхода. – «Выходи в этом направлении!» Первым выходил с высоты мотострелковый взвод – сыпанули они бегом с горы. Командиром взвода был лейтенант Воистинов, он испугался. Всех, кто у меня был в резерве, сажаю на БМП и отправляю на выручку Сулейманову. А «духи» уже ждут роту Сулейманова. Но получилось удачно: три БМП выскакивают на пригорок и практически «духов» здесь стерли, положили их много. Вытащили всех наших живых, кто остался. Вернули все эти роты назад. Сходили они безуспешно. Замполит батальона Лобанов пришел еле живой. Начальник разведки Стрепихеев пришел и говорит: «Кошмар, ужас! Я больше не могу!» Утром прибыл подполковник Морозов, передал ему дела – как гора с плеч[29]29
  Там же.


[Закрыть]…

* * *

Когда утром следующего дня офицеры и бойцы 2-го мсб 245-го полка прибыли на перекресток дорог (юго-западнее Чечен-Аула), то увидели страшную картину. Поле вдоль дороги Краснодар – Баку было усеяно плащ-палатками, на которых лежали убитые.

– И замкомандира этого полка был убит, – сказал начальник штаба 2-го батальона 245-го мсп майор Александр Синякович, – видел, как его тело выносили солдаты. Мы подошли, я как раз стал разворачивать командный пункт батальона, один танк стоял позади нас, без боеприпасов, а впереди около восьми танков подбитых было, и один при мне взорвался, с экипажем…

Скоро мы поняли, что многие воевавшие против нас чеченцы служили в Советской армии. Я хорошо знаю качества чеченцев по службе. Да, их было тяжело заставить мыть пол, работать на кухне, но если он был сержантом, то это лучший сержант в роте, если он наводчик БМП – всегда старался быть лучшим. Воевали они грамотно. В батальоне мы тогда потеряли две машины – на минах подорвались[30]30
  Киселев В. П. Указ. соч. С. 184.


[Закрыть].

Личный состав 324-го и 245-го полков ценой больших потерь сумел удержать рубеж Чечен-Аул – перекресток дорог – племсовхоз «Гикаловский», обеспечив ввод в бой подразделений 166-й бригады.