Текст книги "Точка глины"
Автор книги: Николай Боярчук
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
– Я помогу, – ответила Лиля, глядя на Федю широко открытыми глазами.
– Нет, я не буквально. Я про тот скафандр, в котором высажен на Землю. Мне нужно срочно стать человеком. Понимаешь, с большой буквы – Человеком! Мне нужно знать, кто я на самом деле, какой я настоящий.
– Так это и есть буквально. Буквальнее не бывает! Милый мой человечек, я помогу тебе! – услышав эти слова, Ричард потерял сознание. От счастья.
…Автобус замедлил ход, начал тормозить, а Федя вскочил.
– Прошу, я тебя очень прошу, звони мне, звони, чтобы я смог перенести эту свою службу. Я теперь, понимаешь, как солдат.
– Хорошо! Я буду звонить тебе, мой дорогой солдат! – ответила Лиля.
Он не слышал, что сказал водитель. Он видел своими глазами знакомый пейзаж за окнами автобуса – Лаагри. Ветер, как всегда гнал облака по холодному темному небу, а по дороге и в полях – демисезонную поземку. Решительный, как десантник, Федя сгруппировался и приготовился к высадке.
В раздевалке Федя вспомнил, что Лиля не спросила у него номер его мобильного телефона. Ему и в голову не пришло сообщить ей нужные цифры.
Вспомнил и про то, что совсем забыл о деньгах старика из Хойму.
– Ладно, в следующий раз! Завтра! Обязательно не забуду. – Феде пришлось поторопиться с переодеванием и поспешить к своему рабочему месту. Народу в раздевалке толпилось полным полно, что и говорило о бегущих последних минутах до начала смены.
Федя получил на обработку целую тележку моек. Ее прикатил к нему мастер Валера. Улыбнулся.
– Вот тебе сегодня важное правительственное задание! И чтобы не грустил… тихой грустью!
Когда пришло время первого кофе-тайма, к Феде подошел Володя Долматов:
– Бросай это грязное дело! Айда, покурим, что ли?
А в курилке, когда они присели на поддоны особняком от других рабочих, Володя вдруг признался:
– Хочу тебе кое-что сказать. Знаешь, со мной что-то происходит… Вижу сны. Как в реале.
– Да? А со мною тоже что-то происходит?
– Шутишь? Прикалываешь надо мной.
– Нет, я серьезно.
– А мне и жена говорит, что я какой-то не такой в последнее время.
– Так понятно, новая работа, переживания, стресс каждый день, а тут еще и ноябрь. Все чудачат и тяжело переживают темную пору. Народ в это время всегда тараканов гоняет. В своей голове. Поганок значит ищет. У меня вообще фиг поймешь, что происходит, – рассудил Федя как заправский скептик и материалист, но попросил Володю изложить подробнее о своем беспокойстве.
И Володя рассказал Феде про свои приключения. О том, что ему многое не нравится на заводе и о том, что у него в последнее время перед сном какие-то глюки идут – видит себя в необычной обстановке, будто бы в какой-то древней стране он занимается ткачеством и продает шикарные дороге платья, и все время пытается найти какую-то шкатулку.
– А что в шкатулке? – перебил заинтересованный Федя.
– Мне кажется, какой-то очень нужный инструмент, может быть, волшебные иголки или что-то подобное… Но я думаю, это все чепуха, только после этих картинок сильно болит голова, а под утро спина и все тело ломит.
– Ты же сам рассказывал, что как-то занимался рукоделием, с женой вязали свитера, носки, теплые вещи, пробовали наладить свой мелкий бизнес. Может быть, это рефлекторное у тебя что-то. Махнуть рукой на такие симптомы нельзя. Нужно подумать. А главное, не сосредоточиваться на этих мыслях. – Федя как заправский лекарь, старался поддержать Володю.
– Мне кажется, это нервы. Слишком устаю я на глине. А я ведь работал дальнобойщиком.
– Володя, давай в обед я тебе попробую кое-что сделать и поговорим еще, – предложил Федя.
Володя кивнул в знак согласия, улыбнулся:
– Странно, но что-то гнет на этой глине человека как-то непонятно…
– Наверное, здесь с каждым что-то происходит, но люди стесняются об этом говорить вслух. У каждого свои переживания, опыт, склад характера и поиски. – раздумывал Федя на откровения Володи, занятый будничным ремонтом моек. – На этом заводике ничего не понять! А рабочих прессуют жестко – в строгости и дисциплине. Пришел на смену – отметься. С помощью электронного жетончика. Его достаточно поднести к специальному датчику на стене у главного входа в цех. Ушел на кофе-тайм – отметься. Вернулся – зафиксируй. Таким образом контролировалось фактическое рабочее время каждого человека.
После кофе-тайма Женя Баранов, доброжелательный парень с участка ремонта гипсовых форм, сообщил Феде, что его вызывают наверх. К менеджеру по кадрам.
– Она сказала, что в любое время. Ждать перерыва не обязательно.
– Подписать какие-нибудь бумаги? – спросил Федя.
– Не знаю. Эвелин сказала, чтобы я тебе передал.
– И замечательно! – Федя подумал, что с удовольствием сходит поговорить с начальством. Да! Он ведь до сих пор не получил положенные ему от заводика рабочие ботинки.
Эвелин Бергс, менеджер по кадрам, фантазеру Феде казалась инопланетянкой: всегда корректна, аккуратна, приветлива, внимательна и говорит красиво. Да и внешне – элегантна, приятна и скромна. Федя решил, что она умеет понимать людей, и этот в ней шедевр натуры кто-то из хозяев завода умело подметил, а потому и поручил заниматься персоналом. Она – эстонка, хорошо знала языки, английский и русский. «Когда-нибудь работала учительницей», – решил Федя.
…Эвелин попросила всегда стеснительного в кабинетах Федю присесть за низкий столик, где лежали технические журналы про сантехнику и керамическое производство.
– Как у вас идет работа? Есть ли какие-то проблемы? Жалобы? – начала дружелюбно начальница заводского персонала и внимательно посмотрела на Федю. Ему стало ясно, что про работу она спросила из такта, а главную тему, послужившей поводом для вызова его в кабинет, пока что не объявила.
Федя пожаловался на сквозняки на его рабочем месте и посетовал, что как бы они не стали причиной совершенно никому не нужной его простуды. Эвелин заверила, что обязательно сообщит руководству завода о необходимости посмотреть и проверить еще раз, что там с вентиляцией на его рабочем месте и можно ли что-то сделать, чтобы избавиться от сквозняка.
И еще она рассказала о задаче, которая стоит перед производством и какую цель ставит перед собой руководство завода – найти подходящих людей, правильно их расставить, дать возможность каждому раскрыть свои таланты и личные наклонности, создать в цехе творческую и деловую атмосферу и так оживить технологический процесс, чтобы сделать его максимально эффективным и комфортным для каждого рабочего.
Феде случалось и раньше работать на некоторых предприятиях, но чтобы так тонко и обстоятельно с ним разговаривали когда-нибудь в отделе кадров – он не помнил.
Эвелин напоследок попросила Федю еще раз вместе с ней просмотреть его анкету, уточнить некоторые сведения, и с улыбкой доброжелательности проводила его из кабинета по коридору, отправив парня обратно в цех.
Насыщенный впечатлениями день под вечер уготовил ему крайне неприятный сюрприз. В автобусе по дороге домой Федя обнаружил исчезновение из внутреннего кармана куртки злосчастного бумажника. Неужели на заводике объявился любитель пошариться в чужих кабинках? Федя вообще оказался без денег. Потому что имеющуюся наличность он накануне сложил аккуратно и для порядка в этот самый бумажник. Федя горько осознал, что при всем желании, он никак не сможет теперь вернуть деньги ограбленному им ненароком старику. И корил себя, почему не догадался и не вспомнил о бумажнике утром в автобусе, когда неожиданно появилась Лиля.
Но его ошибка с маршрутом, странное появление Лили и вся череда последних событий для Феди обернулась расстройством чувств, и у него вновь возник повод задуматься о том, что с ним происходит, и что правда, а что – наваждение? Что вообще – непонятно что.
Прокрутив в уме свое нечаянное странствование по Мяннику, обстоятельства встречи с неизвестными мужчинами, он догадался, что это они так талантливо обобрали его – поднимая, щупая, сбивая с толку. Значит, он нарвался на «щипачей», особый сорт уголовников, искусно выбивающих из случайных прохожих кошельки, а при случае – снимая с них незаметно кольца и серьги, и часы, и что угодно. Некоторые представления о видах криминального промысла Федя приобрел из своего юношеского вокзального опыта, когда пришлось ему поездить из Таллина в соседние города, в том числе и в Россию, где встречались в изобилии не только интересные люди, но и специалисты по изъятию каких-либо ценностей из карманов случайных попутчиков.
На следующий день в цех Федя прибыл рано. Одним из первых. Поздоровался со всеми и отдельно с Артуром, который по обыкновению читал свежую газету. Федя решил спросить у него, не написано ли в газете чего-нибудь про необычные явления, случившиеся вчера или на днях в Таллине или его окрестностях.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, чего-нибудь такого никто не видел, не сообщил, например, что НЛО или еще что-то необычное наблюдали?
– А что? Уже летают? – Артура в ироничности вряд ли кто мог превзойти. – Нет, ничего такого пока что в газете не сообщают. А почему спрашиваешь?
– Рассказал один чудак, будто видел вчера в Мяннику что-то яркое и большое в небе.
– Все может быть! В Мяннику в советское время находился военный полигон. Кто знает, может быть, инопланетяне теперь срочно заинтересовались…
Федя свернул разговор. Чтобы избежать возможных дальнейших вопросов Артура, он ушел в раздевалку к своей кабинке. А там уже расчехлялся его незлобивый приятель Прапорщик.
– С добрым утром, ваше высокоблагородие! – улыбнулся Федя. – Как там на фронтах? Читали ли последние сводки?
– На фронтах – наступление! Рядовой! А вы почему не докладываете обстановку в окопах? – Анатолий, как всегда артистично и охотно воевал с Федей.
– В окопах? Дык, вы же сами меня определили при штабе. Вашим ординарцем!
– Я вас спрашиваю про кухонное помещение вообще-то. Айда попьем чайку! Надеюсь, кипяток для командования вы приготовили?
Мы с тобой одной глины
Прошло несколько дней. Без особых приключений и новостей. Федя отрабатывал смены с воодушевлением. Он крутил так и этак раковины, постукивал, чистил, шлифовал, сверлил. И сетовал, что несмотря на все его старания, раковину никогда не увидит покупатель: она, как и сотни других, будет вывезена на дальний двор и там заброшена в контейнер. И незаметно для себя самого, он вступил в общение с раковиной.
– Чего же вы сопротивляетесь? Почему твои подружки не слышат рук рабочих, капризничают и не желают превращаться в отличную продукцию? А ведь мы с тобой… из одного материала сделаны! – озарило Федю. – Мы с тобой – оба из глины! Мы – одно и то же!
Феде показалось, что раковина невесть как вняла его словам и бока ее потеплели. Он заинтересовался этим явлением и пошел потрогать раковины на других стеллажах, заодно решил проверить их у глазуровщиков и, пока не появился мастер, добрался до линии, где работал Анатолий Мележко.
– Ваше высокоблагородие! – Федя с простодушным лицом обратился к Прапорщику. – Вот личный состав постоянно огорчается, почему не идет продукция, почему не получаются мойки и унитазы, как и ваши бачки? А ведь все очень просто – мы не чувствуем глину, не умеем ее слушать. А знаете, она бывает теплой и холодной. Проверьте, если думаете, что я шучу. И возьмите на заметку тот факт, что мы с керамикой из одного и того же материала! Надеюсь, вы в курсе насчет нашего состава и того, как создавался человек? Читали Библию? То-то!
– Рядовой Федя! Вам по служебной линии выговор! Вы это почему в рабочее время расхаживаете с какими-то глупостями по цеху? – Анатолий выглянул из-за шторки в цех. – Командование лишит вас очередного поощрения! Хотя… Что-то интересное вы говорите! – Анатолий принялся трогать на ощупь бачки на своей линии.
– Рядовой, о вашем поведении я доложу в штабе! А это… они и, вправду, есть теплые, а есть холодные. Я вам скажу, рядовой Федя, командир дивизии удивлен!
И затем Прапорщик с деловым видом чуть ли не полчаса украдкой ходил на соседние участки и там щупал и внимательно исследовал сырую и обожженную керамику, выражая лицом озабоченность и глубокие размышления. Дисциплина хромала, потому что Валера почему-то в это время в цехе не появлялся, возможно, занятый где-либо на других участках. А потом уже Владимир Долматов смеялся в курилке и рассказывал другим рабочим, как он узнал от Прапорщика про то, что Федя сообщил ему про глину. И никто не спорил.
Федя, как и обещал, сделал Володе свой особый массаж – ладонями, пальцами исследовал его плечи, лопатки, шею.
– Да я смотрю, Федя, ты у нас – настоящий экстрасенс! – воскликнул Володя после нескольких минут Фединых манипуляций. – Не поверишь, но прямо, как камень с плеч! Не шучу, как здорово! Мне, вправду, стало легче.
Федя никогда не задавался на предмет своих необычных способностей, он, случалось, чувствовал их в себе и никогда не афишировал, и в этот раз не сомневался в том, что неведомая ему сила подскажет, что и как нужно делать для того, чтобы помочь Володе. От Феди требовалось лишь искренне желание помочь другому человеку. И требовалось чувство сострадания.
Во время обеда кто-то успел доложить о том, что говорят рабочие про глину и ее, обнаруженные Федей, свойства мастеру Валере.
– Между прочим, с точки зрения науки, у глины очень много интересных свойств. Я думаю, руководству завода хотелось бы получать такую глину, которая способна изменять свои атомы при правильном воздействии на нее со стороны рабочих, – сказал, как бы между прочим, Валера за обеденным столом, а народ не понял, шутит ли он или тонко намекает на очень «толстые» обстоятельства и предвещает таким образом грядущее усиление контроля за рабочими, наказания и штрафы.
– Да, разболтались совсем! – брякнул ни к селу, ни к городу Велло, желая продемонстрировать заведомую солидарность с мастером.
– Да, ладно тебе! – урезонил его Долматов. – Ну, болтает народ, бывает, всякое! А чтобы праздно болтаться по цеху – ты видел кого-нибудь? Люди стараются, работают, как могут. Конечно, от нас зависит, пойдет продукция или не пойдет. Но сама технология пока что сырая. Не все от рабочих зависит.
Валера в роли мастера при всей своей сдержанности и экономии речевых ресурсов иногда вступал в общение с Федей как и с его сотоварищами по керамическому поприщу. В столовой, где народ при возможности просиживал короткие паузы перед работой, в обед и кофе-таймы, за несколькими столами само собой сложились маленькие сообщества, и Федя всегда присаживался за тот столик, где сиживали и мастер Валера, и Володя Долматов, и Анатолий Мележко, и еще несколько рабочих с разных участков – хорошо говоривший по-английски глазуровщик Рейн, хитромудрый литейщик Велло, настырный бригадир из гипсового цеха Урмас.
За столами в основном и озвучивалась свежая информация по заводу, обсуждались какие-нибудь важные и, бывало, случайные темы. И многие дивились новостям, сообщаемым как бы между прочим Валерой, очень даже продвинутым мастером. Федя хорошо помнил про то, что он высказывал в случайных разговорах, и это очень впечатляло его. Валера говорил иногда такие вещи! В общем, он и Федины размышления, так получалось, иной раз озвучивал. Видимо, самостоятельно серьезно изучая ту же самую житейскую сферу, что всегда представляла интерес и для неугомонного Феди.
А Валера вслух излагал не только свою доктрину, а, судя по всему, озвучивал и полученные им раньше от начальства установки. Он говорил о том, что совершенствование духовной природы человека – не болтовня и не мистика, а столь же точная наука, как физика, астрономия, медицина. И религии некогда были внедрены для этой же благородной цели, но затем искажены и применены не по назначению. Теперь лишь наука и реальная производственная практика могут помочь вернуть человеку его совершенство!
Валера в случавшихся между ним и Федей коротких беседах как-то сказал: «Для восстановления тех необыкновенных способностей, которыми обладали в древности люди, сейчас нужно соединить в одно то, что разрозненно, добиться созвучия и взаимодействия, и тогда это новое целое получит новое необходимое свойство и удивительные качества».
На что Федя спросил:
– Как же это возможно, если каждый – сам по себе, и общность совершенно условна, умозрительна и удерживается лишь внешними правилами, рамками, но никак не внутренним стремлением каждой части к сотрудничеству и взаимообогащению?
– А ты про синергию что-нибудь почитай. Полезно для самообразования. – вставил тогда сидевший неподалеку от Феди Артур, один из самых опытных рабочих цеха, пришедший на завод много раньше других, обычно молчаливый, но никогда не стеснявшийся высказать свое веское мнение.
– А мы про что? Про эту самую синергию – совместное и дружное творчество. Спевку каждого с остальными. Вот оно – хоровое пение!
…Разговоры на самые разные, а иногда и на не совсем рабочие темы на заводе между людьми случались и прежде. Потому обеденный обмен мнениями в перепалку не вылился, и чтобы конфликтовать, видимых причин ни у кого не имелось. Но Федя по случаю решил прогнуть свою линию и дальше. Он обратился к Велло:
– Ты что-нибудь про шумеров слыхал?
– А что?
– А у них есть эпос такой. «Энума элиш» называется. Где о происхождении человека на Земле говорится конкретно. Были когда-то боги, они звались анунаки, они рыли какие-то каналы и таскали землю, короче, работали-пахали на Земле, а людей тогда еще не было. Может, тоже, как мы, глину перелопачивали. Или золото ковыряли. А потом надоело им это дело, восстали и захотели себе божеских прав и привилегий. Ну, старшие боги послушали делегацию анунаков и решили создать им помощников и даже заменителей. Чтобы работящим богам отдыхать, а всю работу за них делали биороботы… И начали они делать помощников из глины. Главные боги Энки и Нинмах вылепили три человеческие пары и устроили на радостях пир. Там еще написано, что на пиру боги творцы сильно захмелели. Нинмах опять взяла глину и сделала из нее шесть уродов, а Энки дал им вкусить хлеба…
– Не знаю что там делали боги насчет человека, но теперь понятно откуда у некоторых тяга к пьянству, – отозвался Велло, а сидевшие за столом оживились, найдя предлог поболтать.
– Библия эту тему исказила сильно. Но смысл остался. Мы все из глины! – настаивал на своем недавнем открытии Федя.
– Так-с, кто внедрил на земле алкоголь, мы установили, – вставил весело Анатолий, он же Прапорщик. – Мораль: алкоголь это – зло! С ним нужно бороться. Путем уничтожения!
– А религия – опиум. Народ – за здоровый образ жизни! И это похвально, – заметил в унисон Валера. – И потом, как говорят в народе, не боги горшки обжигают!
Миролюбивое настроение за обеденным столом он, как всегда, умело перевел в трудовой энтузиазм, показав всем многозначительно на часы. Будущие мастера синергии зашумели стульями, поспешили собирать со стола свои вилки, тарелки, кружки и остатки той снеди, что приносили обычно с собой на завод в качестве обеда.
На последнем перерыве в курилке Урмас удостоил Федю индивидуальным вниманием. В форме допроса.
– Откуда знаешь?
– Ты про что?
– Про этих, про богов и шумеров…
– Читал. И учился когда-то. По молодости.
– На историка что ли?
– Почти! На учителя, – добавил Федя.
– Ой, держите меня, сейчас упаду!
– А что так?
– Смеяться буду. От горя.
– Почему?
– Потому что, ой, посмотрите! Научителем он хотел стать! А сам дырки в унитазах сверлит!
Федя огорчился, потому что понял, Урмас издевается и ищет предлог для конфликта.
– Значит хотел врать, как все историки. Работа, понимаешь, такая у них! – не унимался бригадир гипсовщиков и апеллировал к собравшимся рядом рабочим. – У нас в Эстонии есть один такой тоже историк… Может, читал?
Федя не счел нужным возражать Урмасу в части эстонского историка, но увидел, что дальнейший их разговор может легко перейти в скользкую и отвесную плоскость патологического неприятия друг друга и совершенно непонятно чем вызванного недружелюбия.
Федя удивился себе самому. Прежний, уклоняющийся от неприятных и опасных стычек с людьми, человек уходил из него. Зато нарастал новый. Федя вспыхнул, он просто четко увидел, что этот Урмас все время старается наехать на него, показать какое-то свое преимущество.
– Знаешь, Урмас, а если по зубам? За ту муйню, что ты здесь сейчас гонишь? – Федя встал и подошел вплотную к Урмасу. – Чего ты от меня хочешь, я никак не пойму? – Федя спокойно ждал реакции противника и почувствовал, что готов легко и без смущения ударить его при малейшей попытке поднять кулаки.
Рабочие встревожились. Другие, разглядев что к чему, с любопытством потянулись к очагу конфликта.
А Володя Долматов пресек Урмаса и отменил мордобой:
– Да, ладно тебе! Чего ты и вправду наезжаешь на человека? Нормально Федя говорит! Просто читать надо побольше. И не только эстонских историков… И потом, что ты, Урмас, докапываешься? Федя – не белоручка, а такой же как мы и работает как все…
Урмас занервничал, запыхтел. И присел вдруг на поддоны возле все еще стоящего Феди.
– Как все? Это есть большая проблема. А я не хочу работать как все! Я хочу работать как никто другой не работает! Не умеет и не может. Я хочу работать… как я!
– Короче, мы тебя поняли! Ты хочешь работать Урмасом!
– Да? И чтобы деньги на счет в банке приходили каждое утро, – заржали мужики.
Ситуация разрядилась, а Феде стало неловко и даже стыдно, потому что он чуть было не ударил Урмаса.
– Вот что! Ты меня извини. Если что не так, – заявил Федя открыто. – Может быть, я неправильно тебя понял.
– Да, ладно! Про шумеров зато поговорили, – отозвался с попыткой криво улыбнуться Урмас.
Через пару минут рабочие пошли гурьбой из курилки. Урмас перелопачивать гипс, другие – лить глину, а Федя – точить свои мойки.
…Однажды над столом, где иногда что-то поделывал Джордж или Свен, изучая получаемые из обжиговой печи изделия, мастер Валера прикрепил листок бумаги и сказал рабочим, обслуживающим печь, что им в скором времени будет поручено заодно выполнять обязанности службы технического контроля – заниматься сортировкой, осмотром продукции, а для этого они должны выучить наизусть то, что написано на бумаге. И Феде мастер порекомендовал сделать то же самое. Вникнуть в технические термины – типичные виды возможного брака, написанные на английском языке.
Федя сразу же побежал к соседям изучать новую бумагу. У стола с карандашом в руке над нею уже корпел Женя Баранов, переведенный недавно в рабочие обжигового цеха. Он бубнил про себя английские термины и писал рядом карандашом на той же бумаге их значение по-русски.
Crack – трещина
Repair – ремонт
In the furnace -в печь
It is ready – готово
Break – разлом
Crookedly – криво
Divorces – разводы
Bubbles – пузыри
Curve aperture – кривое отверстие
В длинном перечне Федя увидел английское Clay Spot, а напротив рукой Жени коряво, хотя и старательно выведено: «точка глины».
– Женя, это ты сам перевел?
– Нет, я спрашивал у Валеры, он так сказал.
– А что это означает, вообще-то?
– Не знаю. Я в английском не силен. Какой брак бывает у керамики, я думаю, ты получше меня знаешь. Ты у нас – ремонтник!
– Но, посмотри, это ведь очень интересно: «точка глины».
– Да?
– Еще как! Это тот рубеж, через который мы все здесь, на заводе, должны пройти. Через точку глины. В себе самих. Мы же сами из глины. Правильно? Эту точку нужно преодолеть! И тогда у нас сразу пойдет продукция! Без брака, – пояснил Федя с видом большого знатока доверчивому Жене. А Женя за время их общения привык к Феде и к его иногда странным заявлениям. Поэтому улыбнулся и добавил:
– Надо у Валеры спросить, что означает «точка глины».
Федя скоро нашел предлог подойти к мастеру, разумеется, в связи с тщательным изучением им поступившей в цех технической инструкции.
– Валера, вы мне популярно объясните, что это за брак такой: «точка глины»?
– Как что? То, чем ты и занимаешься постоянно. Точка или пятно из проступающей через эмаль и после обжига глины. Может быть, соринка, грязь или почему-то не закрытая глазуровкой глина, – ответил мастер обстоятельно.
Валерино толкование Федю разочаровало. Он тут же объяснил мастеру причину своего неудовольствия:
– А вы знаете, я так решил, что это совсем другая точка глины – тот порог, что нам, как живым и плотским существам, очень трудно преодолеть в себе! Я думал, что именно этот фактор как раз и учтен на нашем производстве в той самой бумаге, что сейчас изучают печники – парни с вновь открывшегося отдела технического контроля…
– Федя! Вы совершенно правы, – Валера сдержанно засмеялся. – Только речь идет все же об обыкновенном пятнышке на изделии, при наличии которого наш продукт не может быть отправлен в торговую сеть! – Валера похлопал Федю по плечу. – Так что оттачивай мастерство и приемы ликвидации этих самых точек и пятен! Для того ты и поставлен на этот пост.
Федя вернулся к своему столу. Озадаченный. И в душе не согласный с таким слишком упрощенным объяснением «точки глины».
– Технари кругом! И хотя бы одна живая душа отозвалась!
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
