Текст книги "От фракционности к открытой контрреволюции. Нарком НКВД свидетельствует"

Таковы факты подлой контрреволюционной деятельности троцкистско-зиновьевской банды, главным вдохновителем и организатором которой является фашист Троцкий.

Троцкий, испугавшийся собственного разоблачения, пытается отрицать эти факты, но это ему не удается. Решимостью опровергнуть неопровержимое может обладать только человек, который во что бы то ни стало хочет уйти от ответственности. Такую именно позицию, голого ничем не обоснованного отрицания фактов, занял Троцкий. Однако, от ответственности ему не уйти. Троцкого с головой выдали его ближайшие друзья и соратники, представшие перед пролетарским судом. Во время процесса троцкистско-зиновьевского террористического центра, состоявшегося 19-23 августа 1936 г. самые доверенные люди Троцкого рассказали, когда и где они встречались с ним, какие они директивы от него получали. Будучи пойманными с поличным, эти контрреволюционеры рассказали перед всем миром о своей террористической деятельности, о том, как они под руководством Троцкого совершили злодейское убийство С.М. Кирова, готовили покушение на товарища Сталина и его соратников.

Пролетариат всего мира с презрением заклеймил Троцкого – агента Гестапо, организатора подлых убийств. И вот, чтоб реабилитировать себя Троцкий, пользуясь тем, что он за границей, что он недоступен пролетарскому суду, стал просто отрицать факты, которые очевидны для всех. Троцкий обещался даже публично опровергнуть выдвинутые против него обвинения. Но с того времени, как он обещался представить опровержение уже прошло… месяцев, а опровержения что-то не видать, ибо такого опровержения и быть не может. Остаются только голые утверждения, лживость которых полностью доказана.

В газете «Арбейдербладет» от 17 августа 1936 г. Троцкий заявляет:

«В сообщении ТАСС имеется утверждение, что дело идет о террористическом заговоре против вождей режима и что этим заговором руковожу я из Норвегии. Я настоящим заявляю, что это сообщение находится в самом резком противоречии с моими идеями и со всей моей деятельностью, носящей ныне только журналистский характер».

Оказывается, что этот агент Гестапо, если верить его утверждениям, не имеет никакого отношения к террористической деятельности и занимается самой невинной журналистской работой. Нашим пролетарским судом совершенно бесспорно доказано, что под видом, так называемой, невинной журналистской работы, Троцкий занимался организацией террора против вождей страны социализма.

Но послушаем дальше этого агнца. В заявлении Троцкого мы дальше читаем, что:

«Со времени убийства Кирова, совершенного отчаявшимся молодым бюрократом, я в нескольких статьях предостерегал от террористических методов и выращивал свое непреклонное убеждение в том, что ГПУ совершило грандиозную юридическую аферу, т. е. сознательно сочинило не существующую связь между политической оппозицией и несколькими впавшими в отчаяние или истеричными индивидуумами».

Общеизвестно, что Николаев убил С.М. Кирова по прямому поручению троцкистско-зиновьевского террористического центра. Пойманные с поличным сторонники Троцкого, представшие перед пролетарским судом, сами подтвердили это.

А Троцкий объявляет Николаева просто «отчаявшимся молодым бюрократом» и всячески открещивается от этого бандита.

Но мало того, что Троцкий открещивается от убийц С.М.Кирова, что он притворяется будто бы в последние годы занимается только невинной журналистской работой. Он еще открыто выступает в защиту членов троцкистско-зиновьевского террористического центра. Вопреки их собственным признаниям Троцкий заявляет, что нет никакой связи между его заместителем в СССР – Смирновым, между Зиновьевым, Каменевым, Бакаевым и убийцей С.М.Кирова – Николаевым.

Что значат для Троцкого признания Бакаева и Каменева, что они лично инструктировали ленинградских террористов?

Для него члены центра – Зиновьев, Каменев, Смирнов, Мрачковский, олицетворяли «политическую оппозицию», а террористы исполнители директив центра – это просто впавшие в отчаяние или истеричные индивидуумы.

На суде перед всем миром были констатированы факты террористической деятельности зиновьевцев и троцкистов. Но Троцкий, как видно, исходит из следующего положения, что если эти факты не соответствуют его лживым утверждениям, то тем хуже… для фактов.

Члены троцкистско-зиновьевского террористического центра сами показали, как тесно они были связаны с Николаевым, как они инструктировали его, помогали ему совершить убийство С.М.Кирова.

Попытка Троцкого разделить руководителей и исполнителей из единой троцкистско-зиновьевской контрреволюционной террористической организации, есть попытка с негодными средствами.

Только агент фашистской охранки Гестапо – Троцкий и его адвокаты могут дойти до такого цинизма, чтобы главарей троцкистско-зиновьевской контрреволюционной банды назвать «политической оппозицией».

Озверелыми бандитами, а не политическими оппозиционерами являются убийцы нашего незабвенного С.М. Кирова. По их собственному признанию, они были полностью оторваны от масс. Руки их по признанию Каменева, переплелись с фашистскими руками, вся идеология их была заключена в револьвер, направленный против вождей пролетарской революции. И этих озверелых политических бандитов, к числу которых и он принадлежит, не удастся Троцкому представить в роли политических оппозиционеров.

Никто, конечно, не будет удивлен, когда узнает, что Троцкий отрицает свое отношение к троцкистам. Агенты – террористы, которые были подосланы, чтобы убить наших вождей, имели от Троцкого прямое указание всячески скрывать связь террористов с ним. Иудушка Троцкий имел исторический пример, когда эсерка Каплан, совершившая покушение на В.И. Ленина, целиком отрицала свою связь с эсерами, хотя была подослана ЦК партии эсеров. Троцкий решил следовать этому примеру и советовал «занять позицию аналогичную занятой в свое время эсеровским ЦК по отношению к г-же Каплан».

Но какую бы позицию Троцкий не занял, ему не смыть крови С.М. Кирова, которой обагрены его руки.

Ему не удастся скрыть всю свою подлую работу на службу фашизма, которую он проводил и после убийства С.М.Кирова. Прямые пособники его гнусной деятельности – Пятаков, Радек и другие, которые должны были осуществлять его подлые планы, будучи разоблачены, вынуждены были вскрыть настоящую роль Троцкого в той подготовке реставрации капитализма, которую они проводили.

Еще в 1931 году, будучи в Берлине, Пятаков и Смирнов получили указание от Троцкого о необходимости активизировать борьбу против партии и советской власти, не брезгуя никакими средствами в этой борьбе. Пятаков на следствии признал, что:

«В 1931 году я по делам службы попал в Берлин. Тогда же в Берлин приехал, также по делам, И.Н. Смирнов. Летом в Берлине Смирнов И.Н. рассказал мне, что он имел встречу с сыном Троцкого Л.Седовым и что Седов ему передал ряд очень серьезных директив Троцкого. Смирнов весьма кратко сообщил мне о «новых установках Троцкого», как он выразился и, в частности, сказал мне, что Троцкий считает, что главной задачей является свержение Сталина и его ближайших помощников любыми средствами, а также активное противодействие всем практическим начинаниям правительства, в особенности в области хозяйства»[130]130
  Пятаков, протокол следствия от 19-20 декабря 1936 г.


[Закрыть].

Имел Пятаков и личную встречу с сыном Троцкого – Седовым для получения от него директив о контрреволюционной работе.

Пятаков так рассказывает об этой встрече:

«Смирнов передал мне, что Седов имеет поручение Троцкого встретиться и поговорить со мной и, что если я ничего не имею против, он нас обоих сведет. Я согласился. Вскоре Седов мне действительно позвонил, и мы условились о месте встречи…

Седов мне сказал, что он говорит со мной не от своего имени, а от имени своего отца Л.Д.Троцкого. Троцкий, узнав, что я нахожусь в Берлине, дал ему строжайшее задание во что бы то ни стало встретиться со мной и передать его, Троцкого, указания…

Троцкий считает совершенно необходимым создание объединенной организации, несмотря на его опасения относительно Зиновьева и Каменева, которые несомненно попытаются занять главенствующую роль в этом блоке. Это опасение, конечно, не исключается, если сторонники Троцкого будут занимать созерцательную позицию вместо активной работы, которой требует складывающаяся обстановка…

Надо понять, что начинается острейшая борьба, не дискуссия и не обсуждение принципиальных вопросов, а борьба за власть»[131]131
  Пятаков, протокол следствия от 19-20 декабря 1936 г.


[Закрыть].

Какие же методы борьбы с советской властью рекомендовал Троцкий, которые Пятаков и другие приняли к руководству и исполнению? Вот как Пятаков излагает их со слов Седова:

«Седов перешел к изложению, как он выразился, «новых методов борьбы». Сейчас во главу угла должно быть положено: 1) террористическая борьба строго законспирированных групп против основных руководителей партии и правительства; 2) противодействие всей практической работе партии и правительства и 3) всяческое дискредитирование начинаний Сталина, особенно на хозяйственном фронте. В этом отношении надо резко отбросить всякого рода предрассудки»[132]132
  Пятаков, протокол следствия от 19-20 декабря 1936 г.


[Закрыть].

Эти же директивы о терроре, вредительстве и других методах борьбы против строя социализма, Троцкий лично передал в письме к Пятакову еще в конце 1931 года:

«После возвращения моего в Союз, кажется, в ноябре 1931 года, ко мне в ВСНХ пришел Шестов. Он возвращался из Берлина в Кузбасс и имел письмо от Седова ко мне. Распечатав письмо, я крайне удивился. Я ожидал записки от Седова, а оказалось письмо от самого Троцкого. Письмо было написано по-немецки и помечено «Л.Т.». Почерк Троцкого я знаю хорошо и даже без этой пометки узнал бы, что писал лично он. В этом письме Троцкий выражал свое удовольствие, что я «внял его настояниям» и формулировал свою позицию. Троцкий писал: 1) центральной задачей является не воссоздание организации ради организации, а воссоздание ее ради ликвидации Сталина и его ближайших соратников; 2) недопустимо положительное сотрудничество с режимом. Необходимо, не останавливаясь ни перед чем, бороться с режимом»[133]133
  Пятаков, протокол следствия от 19-20 декабря 1936 г.


[Закрыть].

Троцкий не переставал и дальше подгонять своих подлых агентов быстрее развивать террористическую и вредительскую деятельность.

«В середине 1932 года я снова был в Берлине. На этот раз Седов, узнав через фирму «Демаг», что я нахожусь в Берлине, обратился ко мне и попросил свидания, мотивируя, что это очень нужно.

Седов спросил меня получил ли я письмо Троцкого через Шестова. Я ответил, что получил и рассказал, что директивы Троцкого приняты к исполнению, что в Москве ведутся переговоры о воссоздании троцкистско-зиновьевского центра и формируются террористические группы.

Седов передав мне, что Троцкий выражает крайнюю степень неудовлетворенности по поводу того, что работа идет вяло и не разворачивается нужными темпами. «Мы теряем время, а это крайне вредно. Надо форсировать развертывание работы, в особенности надо форсировать подготовку террористических актов и действительно развернуть вредительские мероприятия, не останавливаясь перед диверсионными актами. Вы ведь знаете хорошо Льва Давидовича, – сказал Седов, – он горит нетерпением и все время требует активизации, в особенности в направлении террора»[134]134
  Пятаков, протокол следствия от 19-20 декабря 1936 г.


[Закрыть].

Эти факты ясно говорят о том, какова цена всем утверждениям Троцкого и его подручных, отрицавших свое участие в терроре, пытавшихся увильнуть от ответственности за свои преступления.

Мы помним, как троцкист Смирнов на августовском процессе 1936 года уверял, что он с Седовым встречи не имел, что никаких директив он через него от Троцкого не получал. Пятаков в своих показаниях вскрыл всю лживость этих утверждений Смирнова, показал, как обманывали до конца он и другие сторонники Троцкого пролетарский суд.

Такой же неудачной попыткой скрыть следы своих преступлений являются разговоры Троцкого о том, что он непричастен к убийству Кирова и к подготовке дальнейших террористических актов против вождей рабочего класса.

Троцкий видно не рассчитывал, что его подпольные агенты будут вскрыты нашим социалистическим государством и будучи пойманы с поличным должны будут под давлением неопровержимых улик признать свои преступления, в которых главным действующим лицом является он – Троцкий.

Оказывается, что через год после злодейского убийства Сергея Мироновича Кирова, в декабре 1935 года, находившийся в заграничной командировке Пятаков имел свидание уже с самим Троцким, которое любезно организовали ему представители фашистского Гестапо.

В этой беседе Троцкий наряду с другими вопросами опять останавливается на необходимости более энергичного развертывания террористической деятельности.

Вот что рассказывает Пятаков об этой встрече:

«В декабре 1935 г, по служебным делам я экстренно приехал в Берлин… Оттуда я ездил на свидание с Троцким в Норвегию. Я имел встречу с Троцким у него на квартире в дачной местности под Осло. Встреча продолжалась не более двух часов. Разговор с Троцким начался с моей информации о положении в СССР и в троцкистских организациях. Уже в этой части пришлось выслушать целую серию негодующих реплик насчет «малодушия», «примиренчества», «непонимания сущности вопросов» и т. п.

Точно также крайнюю степень неудовольствия выражал Троцкий во время сообщения о подготовляющихся террористических актах. «Все подготовки, да подготовки. Вы недостаточно серьезно относитесь к этому. Поймите, что без целой серии террористических актов, которые надо провести как можно скорее, нельзя свалить сталинское правительство»[135]135
  Пятаков, протокол следствия от 19-20 декабря 1936 г.


[Закрыть].

Об этих прямых указаниях Троцкого, о необходимости развертывания террористической деятельности говорит в своих показаниях и Радек. Вот что рассказывает на этот счет Радек:

«Во время моего пребывания в Женеве в 1932 году я связался там с Роммом, который мне был известен как троцкист с 1927 года. В процессе моих бесед с Роммом, с которым я жил в Женеве на одной квартире, он сообщил мне, что имеет поручение ко мне от Троцкого. Ромм мне передал следующее: по мнению Троцкого борьба с руководством ВКП(б) не может быть возобновлена в старых формах. Пропаганда троцкистских взглядов в широких кругах, как она имела место в 1927 году теперь невозможна и имеет еще меньше шансов на успех, чем раньше. Надо перейти от невозможных и малореальных средств борьбы к террору – для устранения руководства. Для этой цели надо объединиться с зиновьевцами и организовать узкие коллективы надежных людей для выполнения террористических покушений против руководителей ВКП(б), в первую очередь, против Сталина. Ромм передал мне точку зрения Троцкого о том, что в условиях объединения троцкистов и зиновьевцев в СССР террор будет не авантюрой, а реальным средством. Мне стало ясно, что Троцкий возвращается к старой идее объединения с зиновьевцами, но в новых условиях, на новой основе. Этой основой был террор против руководителей ВКП(б) и советского правительства»[136]136
  Радек, протокол следствия от 4 декабря 1936 г.


[Закрыть].

Будет ли Троцкий после всех этих показаний своих ближайших помощников, после вскрытия всех этих фактов утверждать, что он не причастен к террору, что он занимается лишь невинной журналистской деятельностью? Пусть фашист Троцкий попробует сейчас отрицать свое руководство террористической деятельностью троцкистов. Пролетариат всего мира уже достойно оценил его гнусную роль в этом деле и пригвоздил его к позорному столбу.

У Троцкого нашлись защитники. Вожди II и Амстердамского Интернационала и буржуазная печать взяли под защиту убийц С.М. Кирова и организатора этих убийц – обер-бандита Троцкого. Это и неудивительно. Именно потому, что неисчислимы преступления Троцкого и его банды перед Советским Союзом и мировым пролетариатом, буржуазия и предатели рабочего класса берут под свою защиту этих террористов.

Еще старик Бебель говорил, если буржуазия меня ругает, то это является показателем того, что я провожу правильную политику в интересах рабочего класса.

А то, что буржуазия хвалит Троцкого является верным показателем его предательских действий.

И действительно мы видим, что чем более решительно пролетарская диктатура расправляется с врагами, чем больше преступления перед пролетариатом со стороны троцкистско-зиновьевской банды, тем больший вой поднимает буржуазия и ее лакеи из II Интернационала в защиту «жертв» пролетарской революции.

Правда эти адвокаты буржуазии из II Интернационала не впервые выступают в этой роли.

В самый разгар гражданской войны, когда рабочий класс для сохранения своих завоеваний вынужден был ответить красным террором на белый террор буржуазии, Карл Каутский выступил тогда против Советского Союза с книгой под названием “Терроризм и коммунизм”, в которой брал под защиту активных врагов пролетарской диктатуры.

Когда эсеры, эти враги народа предстали перед пролетарским судом за свою контрреволюционную деятельность, II Интернационал также прислал своих адвокатов, чтобы защищать этих предателей. То же самое произошло и теперь. Когда удалось разоблачить подлых двурушников, показать их настоящее лицо, лицо террористов, агентов Гестапо, которые готовили покушения против вождей Советского Союза, против вождей мирового пролетариата, то руководители II Интернационала и тут оказались верными себе и развернули бешеную кампанию в пользу террористов и против СССР.

Эти господа имели наглость в своей телеграмме требовать от советского суда, чтобы он не выносил смертного приговора убийцам С.М.Кирова и организаторам покушения на товарища Сталина и его соратников. После этой специальной телеграммы руководителей II и Амстердамского Интернационала и социал-демократические газеты подняли целую кампанию в защиту презренных зиновьевцев и троцкистов. Передовые рабочие всех стран с величайшим негодованием отвергли подлую попытку лидеров II и Амстердамского Интернационала защищать банду троцкистско-зиновьевских убийц.

Одновременно с социал-демократами в защиту Троцкого и его банды выступила также фашистская и белогвардейская печать. Это и понятно. Процесс над троцкистскими террористами разоблачил ближайшую агентуру фашистов, работавшую по их заданиям против СССР. Поскольку Троцкий стал агентом Гестапо и организовал контрреволюционные банды против страны социализма, постольку вся фашистско-белогвардейская печать стала на защиту Троцкого. Самые реакционные газеты мира стали подробно печатать биографию Троцкого, сопровождая ее его протестами и рекламируя его, как “передового революционера”. Так центральный орган германской фашистской партии “Фелькише Беобахтер” от 26 августа 1936 г. поместил портрет Троцкого.

Одновременно с этим портретом помещается биография, в которой фашисты рисуют Троцкого как “вечного” революционера, отдавшего себя с юношеских лет “служению” революции, неуклюже стараясь при этом скрыть связь Троцкого с Гестапо. Газета «Последние новости» – орган русских белогвардейцев помещает специальный снимок и показывает Троцкого на лоне природы. Одновременно «Последние новости» перепечатывают все интервью Троцкого, какие только он давал, в связи с процессом террористов.

Вот как фашистские белогвардейские газеты расписывали о Троцком во время августовского процесса 1936 года.

Вот как адвокаты Троцкого из II Интернационала защищали этого подлого агента фашизма.

Теперь после дальнейшего раскрытия деятельности этой преступной банды во главе с Троцким всему миру видно, кого брали под защиту эти адвокаты Троцкого.

Перед всем миром разоблачена террористическая деятельность преступной троцкистско-зиновьевской банды и роль Троцкого, как организатора террора, против руководителей страны социализма.

Троцкисты и зиновьвецы стремились захватить власть в стране, чтобы использовать ее для осуществления своих целей – реставрации капитализма.

Свою террористическую деятельность троцкисты расценивали как средство свержения советского правительства и захвата власти троцкистско-зиновьевским блоком. Троцкий, Зиновьев и др. знали, что они не в силах вызвать в стране массового недовольства советской властью и политикой нашей партии. Они рассчитывали поэтому прийти к власти через государственный переворот, через физическое устранение виднейших руководителей советского государства и нашей партии. Они знали, что внутри страны они не встретят сочувствия в этом деле и поэтому строжайшим образом конспирировали свою работу даже от большинства своих сторонников.

Организуя убийство руководителей партии и правительства, троцкистско-зиновьевский центр и, в частности, Зиновьев и Каменев тщательно подготовляют и обсуждают планы захвата ими власти после совершения террористических актов.

Они исходят из того, что после совершения террористического акта над товарищем Сталиным, в партии и в стране произойдет замешательство и этим замешательством они смогут воспользоваться, чтобы прийти к власти и занять в партии и стране главенствующее положение.

«Политической целью заговора, – заявил на следствии Зиновьев, – было свержение ЦК ВКП(б) и создание своего ЦК и своего правительства, которое состояло бы из троцкистов, зановьевцев и правых. Мы считали, что убийство Сталина (а также и других руководителей партии и правительства) вызовет замешательство в рядах руководства ВКП(б). Мы предполагали, что Каменев, Зиновьев, Смирнов, Рыков, Сокольников, Томский, Евдокимов, Смилга, Мрачковский и другие вернутся при таком обороте событий на руководящие партийные и правительственные посты… Одной из первых задач, входивших в план заговора была задача – открыть дорогу Троцкому для возможно более триумфального возвращения в СССР»[137]137
  Зиновьев, протокол допроса от… 1936 г.


[Закрыть].

Об этих же планах и вариантах захвата власти троцкистско-зиновьевским центром Каменев на следствии с особым цинизмом заявил:

«Этот вопрос нами обсуждался неоднократно. Нами были намечены и предопределены два варианта прихода лидеров троцкистско-зиновьевского блока к власти: первый и казавшийся наиболее реальным вариант заключался в том, что после совершения террористического акта над Сталиным, в руководстве партии и правительства произойдет замешательство и с нами – лидерами троцкистско-зиновьевского блока, в первую очередь Зиновьевым, Каменевым и Троцким вступят в переговоры.

Мы исходили из того, что в этих переговорах я и Зиновьев займем в партии и стране главенствующее положение, так как и при Сталине мы своей двурушнической политикой добились все же того, что партия простила нам наши ошибки и вернула нас в свои ряды, а участие наше – мое, Зиновьева и Троцкого в террористических актах останется тайной для партии и страны.

Второй вариант захвата власти, казавшийся нам менее надежным, заключался в том, что после совершения террористического акта над Сталиным создастся неуверенность и дезорганизованность в руководстве партии и страны. Руководителям троцкистско-зиновьевского блока удастся воспользоваться замешательством и принудить оставшихся руководителей партии допустить нас к власти или же заставить их уступить нам свое место. Появление Троцкого и активное его участие в борьбе за захват власти предполагалось, как само собой разумеющееся. Кроме того, мы считали не исключенным, что при организации новой правительственной власти, в ней примут участие также и правые – Бухарин, Томский и Рыков»[138]138
  Каменев, протокол допроса от 23.VII.1936 г.


[Закрыть].

Обсуждая планы захвата власти они уже заранее делили между собой руководящие посты в партийных и правительственных органах. По этому плану Зиновьев намечался председателем Коминтерна, Каменев должен был занять пост главы правительства, Бакаев – председателя ОГПУ, Смирнов и Евдокимов намечались секретарями ЦК. По этому же плану все руководство партией и правительством должны были сосредоточить в своих руках Троцкий, Зиновьев и Каменев.

Особые старания троцкистско-зиновьевский блок проявлял в том, чтобы скрыть свое причастие к террористической деятельности в СССР. Троцкий, Зиновьев и Каменев принимали все меры к тому, чтобы их организующая роль в убийстве руководителей партии и правительства осталась бы тайной для партии и страны.

Больше того. Своей двурушнической политикой они стремились к тому, чтобы завоевать доверие к себе со стороны ЦК, подчеркивая особую лояльность и преданность ЦК и полный отказ от своих прежних взглядов.

Они рассчитывали на то, что им удастся после убийства основных руководителей партии и правительства прийти к власти, потому что в глазах партии и широких масс трудящихся они будут выглядеть вполне раскаявшимися и осознавшими свои ошибки и преступления сторонниками ленинско-сталинской политики. Поэтому они тщательно скрывали свои террористические замыслы, изо дня в день оплевывали свои собственные взгляды и убеждения, клянясь в верности партии и признавая себя сторонниками линии ЦК.

Этой, заранее тщательно продуманной двурушнической политике, были подчинены и их выступления на XVII съезде партии, когда они, осуждая свою прошлую деятельность и клянясь в верности и преданности партии, в то же время готовили по строго-задуманному ими плану, террористические акты против руководителей партии и правительства в целях захвата власти.

Троцкистский параллельный центр продолжал подготовлять захват власти через организацию террора против руководителей партии и правительства. Но наряду о этим они больше начинают подготавливать и другой план захвата власти через поражение советской власти в войне.

В декабре 1935 года Троцкий так ставит перед Пятаковым вопрос о захвате власти:

«Ведь речь идет о государственном перевороте. Одно дело массовое восстание, для которого, по-видимому, сейчас нет почвы, а другое дело – государственный переворот»[139]139
  Пятаков, протокол следствия от 19-20 декабря 1936 г.


[Закрыть].

Они понимали насколько враждебно к ним отношение широчайших масс, насколько им трудно будет осуществить свои коварные планы захвата власти. Поэтому, для организации государственного переворота, они наряду с террором, намечали подготовку поражения Советского Союза в войне с капиталистическими странами, всемерно стараясь провоцировать эту войну. Для обеспечения поражения Советского Союза в войне они стремились к разложению Красной армии через организацию там своих контрреволюционных групп.

Член троцкистского параллельного центра – Сокольников на следствии следующее рассказал о планах захвата власти и об организации для этой цели троцкистских групп в воинских частях:

«К захвату власти мы шли двумя путями: один путь выражался в подготовке убийства членов правительства и Политбюро, в первую очередь, Сталина. Мы считали, что главным условием успеха задуманного нами заговора должно быть физическое устранение того, кто является подлинным главой нынешнего ЦК и советского правительства. Поэтому убийство Сталина являлось первостепенной задачей в плане нашего заговора. Мы хотели таким путем обезглавить партию и страну для того, чтобы затем самим возглавить ВКП(б) и правительство. Этой цели послужило создание террористических групп в Москве, Ростове и Свердловске. Одновременно с этим все участники нового центра отдавали себе отчет в том, что может случиться такая обстановка, когда мы не сумеем захватить власть в стране, даже пройдя через трупы руководителей партии и правительства. Поэтому все более крупное значение мы придавали задаче расширения связей нового центра в Красной армии и создания в воинских частях групп из наших единомышленников, которые должны были по сигналу нового центра выступить с оружием в руках.

Весь этот план заговора был подтвержден специальной директивой Троцкого. Эта директива была получена от Троцкого Радеком и формулировала задачи троцкистской организации по захвату власти, примерно, в тех же выражениях, как я только что показал»[140]140
  Сокольников, протокол следствия от…декабря 1936 г.


[Закрыть].

Радек также подтверждает этот двойной план мероприятий по захвату власти, намечавшийся троцкистско-зиновьевским блоком. Он рассказывает об этом:

«Исходя из этого Троцкий предусматривал два варианта прихода блока к власти, но для обоих вариантов наметил одну и ту же программу будущего правительства блока – программу реставрация капитализма.

Первый вариант:

1. Надо сделать все, чтобы прийти к власти в ближайшее время до войны.

Троцкий сообщал, что у него создалось впечатление растерянности центра под влиянием репрессий, вызванных убийством С.М.Кирова.

Убийство Кирова не дало ожидаемых результатов потому, что одновременно с ним не были произведены террористические акты против Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова и др.

Удачный исход из такого центрального удара внес бы настолько сильную дезорганизацию и растерянность в ряды ВКП(б), что дало бы возможность наиболее выдающимся и наименее скомпрометированным членам центра блока занять руководящее положение в ЦК ВКП(б) и правительстве.

Это должно быть началом прихода к власти троцкистского блока, но это потребует предварительно избавления от наиболее верных Сталину элементов.

Второй вариант:

1. Задача одновременного устранения основных руководителей ВКП(б) и советской власти трудно выполнима и может не удастся.

Исходя из этого, писал Троцкий, надо признать, что вопрос о власти реальнее всего станет перед блоком только в результате поражения СССР в войне. К этому блок должен энергично готовиться.

Блок может и должен стать стержнем всех недовольных элементов в стране. Меньшевики, писал Троцкий, умеют только резонерствовать, а от эсеров осталась только тень. Все эти элементы могут пригодиться в качестве союзников, но самостоятельных конкурентов к власти блок не имеет.

Он, Троцкий, многое сделал для того, чтобы Германия поняла, что блок является единственной реальной силой и что Германии выгодно идти с ним (с блоком) на соглашение. В этом смысле сила будет измеряться степенью размаха вредительства, диверсии и влияния троцкистов в армии. В этой связи Троцкий особенно рассчитывал на троцкистов, которые будут призваны в армию в момент самой войны»[141]141
  Радек, протокол следствия от… декабря 1936 г.


[Закрыть].

Они рассчитывали, что созданные ими троцкистские группы в красноармейских частях в случае поражения в войне по сигналу троцкистско-зиновьевского центра выступят с оружием в руках против советской власти.

Одновременное проведение террористических актов и подрывная работа троцкистско-зиновьевских организаций в Красной армии являлись по мнению троцкистов более надежным средством осуществления их контрреволюционных планов свержения советской власти.

Как всякие заговорщики, действующие против воли народа, выступающие против интересов широчайших трудящихся масс, они думали о том, как бы им скрыть от народа действительные цели своих преступных действий. Поэтому они рассчитывали подготовляемые ими террористические акты и выступления троцкистов в красноармейских частях представить как покушения белогвардейцев на жизнь руководителей партии и правительства и посягательства с их стороны на завоевания Октября. Они хотели так представить дело, будто бы они, троцкисты; тоже хотят бороться против этих выступлений. Троцкистско-зиновьевские группы должны были выступить под лозунгами, якобы, защиты Октябрьской революции от посягательств белогвардейцев, объединения для этой цели всех сил партии и создания комитета по борьбе с контрреволюцией, в который они должны были войти. Зиновьев на следствии признал этот намечавшийся ими план маскировки их преступных действий: