Текст книги "Неправосудные приговоры к смертной казни"

Глава 6
Ошибка Московского городского суда

В своей книге генерал-майор милиции Н. П. Водько кроме дела невиновно осужденного Александра Кравченко упоминает еще об одном уголовном деле с аналогичной судебной ошибкой.

«Всем памятно дерзкое нападение на универмаг “Молодежный” в г. Москве. По этому делу задержали подозреваемых… У преступников изъяли оружие, из которого застрелили инкассаторов. Проверка же оружия показала, что пистолет был похищен у убитого ранее работника милиции. К этому времени за убийство милиционера уже были осуждены четыре человека, один из которых получил исключительную меру наказания, но, к счастью, приговор еще не был исполнен. Причины те же – грубые нарушения законности со стороны лиц, занимавшихся оперативной и следственной работой. Судебную ошибку удалось поправить, но ценой жизни других жертв, а не системой прокурорского и судебного надзора»[41]41
  Водько Н. П. Почему так долго искали Чикатило… М., 1996. С. 42–43.


[Закрыть].

Ф. И. Раззаков в своей книге про данную судебную ошибку упоминает также мимоходом, называя иное количество осужденных: «По этому делу милиция арестовала двух молодых людей, одного приговорили к смертной казни, а другого – к 15 годам тюрьмы. К счастью, приговор исполнить не успели»[42]42
  Раззаков Ф. И. Бандиты времен социализма. М., 1996. С. 290.


[Закрыть].

На самом же деле осужденных Московским городским судом по названному делу было трое. Василий Батаев на момент задержания имел 4 судимости, его приятель Николай Беляев – 2 судимости, а Валерий Шаповаленко ранее был не судим. Все трое вели паразитический образ жизни, нигде не работали, перемещались по различным городам.

В ночь с 27 на 28 февраля 1985 г. в салоне вагона пассажирского электропоезда № 6664 в черте г. Москвы был убит работник ОВД на станции Москва-Белорусская Л. Н. Смирнов, похищено его служебное оружие – пистолет Макарова и две обоймы с патронами. Смерть потерпевшего наступила от сквозного пулевого огнестрельного ранения головы, в области спины убитого имелось колото-резаное повреждение с глубиной раневого канала около 8 см. При осмотре места происшествия обнаружили стреляную гильзу и пулю калибра 9 мм, которые являлись частями патрона импортного производства. Такой комбинированный способ убийства позволил выдвинуть версию, что нападавших должно быть не менее двух.

Оперативно-розыскные мероприятия, направленные на раскрытие этого преступления, способствовали поступлению в органы дознания различных сообщений, среди которых особый интерес представляло заявление В. Н. Цуранкова, бывшего работника уголовного розыска. Он сообщал, что в доверительной беседе со своей знакомой Беляевой в первой декаде марта 1985 г. выяснил обстоятельства гибели Смирнова. По словам Беляевой, преступление совершил ее муж совместно с неким Батаевым, после чего они завладели оружием убитого.

Началась оперативная разработка Н. И. Беляева, в ходе которой, в частности, выяснилось, что он совместно с В. А. Батаевым в марте успел совершить две квартирные кражи в Одесской области, а наводчиком в этих преступлениях выступал В. В. Шаповаленко.

Заместитель начальника следственной части Прокуратуры РСФСР И. М. Костоев, организовавший позднее расследование этого преступления надлежащим образом, кратко указывает в своей книге: «Преступники скоро нашлись, а после соответствующих “допросов” признались в совершенном ими преступлении. Сперва, естественно, отказывались, потом неожиданно признались, причем дружно все трое. Потом отказались от своих признаний, а затем снова подтвердили их. И хотя оружие убийства – ни нож, ни пистолет – найдены не были, людей осудили и одного из них приговорили к расстрелу»[43]43
  Костоев И. М., Викторов В. Е. Россия: преступный мир. М., 1998. С. 266.


[Закрыть].

Проанализировав материалы уголовного дела, можно выстроить хронологическую картину появления «признаний» обвиняемых. Вначале в качестве свидетеля допрошена Л. Н. Беляева – жена Николая Беляева. Ее показания имеют принципиальные различия с показаниями В. Н. Цуранкова. Если последний утверждал, что Беляев и Батаев вдвоем убили работника милиции в вагоне электрички, то Л. Н. Беляева на допросе указала, ссылаясь на рассказ мужа, что пистолет у милиционера забрал один Батаев, придушив потерпевшего.

Между тем никаких следов удушения при осмотре и экспертизе трупа потерпевшего выявлено не было.

Задержанный Беляев легко признался в совершении кражи вещей по сговору с Батаевым, но отрицал какую-либо осведомленность по эпизоду убийства милиционера. Однако в первой половине апреля он неожиданно дает показания о совместном с Батаевым нападении на этого потерпевшего, его убийстве и завладении табельным пистолетом Макарова.

Эти же показания Беляев повторил на очной ставке с Батаевым, который вскоре также стал признавать свое участие в совершении убийства милиционера. Правда, обвиняемые так и не могли объяснить, куда они дели орудия преступления и похищенное оружие. Но следствие уже уверилось в бесспорной виновности задержанных. Шаповаленко, арестованный как соучастник данных лиц по эпизодам краж вещей, дал показания, что видел у Беляева и Батаева два пистолета, а также знал от сообщников об убийстве ими милиционера в поезде.

В процессе следствия Батаев изъявил желание показать место совершения кражи вещей в г. Одессе и уверенно привел оперативно-следственную группу в квартиру, которую обокрал в марте. Затем Батаев заявил, что может указать место сокрытия оружия, что очень заинтересовало следователя. Во время конвоирования по улице Батаев сумел расстегнуть наручник, прикрепляющий его к сотруднику милиции, и попытался бежать. При этом он сломал руку одному из конвоиров, но был задержан. Данный эпизод еще более убедил следствие в виновности Батаева по эпизоду убийства и особой опасности его личности.

В суде Беляев объявил, что оговорил себя и Батаева вследствие незаконных методов сотрудников милиции, применявших к нему физическое насилие. Выяснилось, что при таком «воздействии» на запиравшегося Беляева ему выбили зуб, а также повредили внутренние органы, что повлекло хирургическую операцию на желудке. Батаев в судебном процессе также пояснил, что никакого нападения на сотрудника милиции с Беляевым не совершал, оговорил себя под давлением незаконных приемов органов дознания.

Московский городской суд не принял во внимание эти доводы подсудимых, как и утверждения о том, что 27 февраля – во время убийства Л. Н. Смирнова – их вообще не было в Москве. Показания свидетеля Воркуновой, подтверждавшей алиби подсудимых, суд посчитал неправдивыми.

В мае 1986 г. Московский городской суд приговорил Батаева к смертной казни, Беляева – к 15 годам лишения свободы, Шаповаленко – к 3 годам лишения свободы.

Верховный Суд РСФСР 13 октября 1986 г. рассмотрел кассационные жалобы осужденных и их защитников и отменил приговор в части, касающейся эпизода нападения на Л. Н. Смирнова. За совершение краж личного имущества Беляева осудили к 5 годам, а Шаповаленко – к 2,5 годам лишения свободы. Батаеву, кроме того, оставили эпизод попытки побега из-под стражи с насилием над конвойным, определив ему в общей сложности 7 лет лишения свободы.

Верховный Суд РСФСР в определении указал, что алиби подсудимых не опровергнуто, достоверность показаний первичных свидетелей по делу – Цуранкова и Беляевой вызывает сомнения, тщательную проверку заслуживают показания Беляева о насилии над ним со стороны оперативных работников с целью получения признания в убийстве милиционера; отсутствие орудий преступления и похищенного оружия существенно колеблет доводы следствия о виновности осужденных.

Через месяц после вынесения этого судебного определения, в г. Москве произошло вооруженное нападение на инкассаторов, которые должны были перевозить дневную выручку из крупного универмага «Молодежный». Нападавшие убили трех человек, одного ранили, захватили в инкассаторской автомашине 45-килограммовый мешок, в котором находилась треть миллиона рублей, и уехали на своем автомобиле. Однако благодаря четким и оперативным действиям сотрудников милиции автомашину с преступниками удалось перехватить. В завязавшейся перестрелке получили ранения один работник милиции и один бандит, которого сообщники увезли с собой. Поскольку его ранение было серьезным, соучастники для сохранения тайны застрелили истекавшего кровью члена банды и выбросили его тело из машины.

Еще один из нападавших, оставив мешок с похищенными деньгами, пытался спрятаться в котельной. Выстрелом из пистолета преступник тяжело ранил в живот одного из преследовавших его милиционеров, а затем покончил с собой выстрелом в рот.

Личность бандита, чей труп вытолкнули из автомобиля, установили быстро. Им оказался К. А. Голубков, в прошлом офицер КГБ. А преступник, покончивший с собой в котельной, оказался бывшим работником уголовного розыска И. О. Книгиным, уволенным из милиции по дискредитирующим основаниям. При допросе его матери выяснили, что спустя несколько часов после нападения на инкассаторов сына настойчиво разыскивал по телефону его приятель Валерий Финеев, объясняя такой повышенный интерес малозначительным предлогом. Это насторожило работников оперативно-следственной группы, тем более что В. Н. Финеев оказался также бывшим сотрудником милиции, уволенным из органов и осужденным за превышение власти и служебных полномочий.

Умело проведенный допрос доставленного в милицию Финеева позволил получить от него показания о причастности к нападению на инкассаторов еще и Евгения Субачева, замполита одной из рот военных строителей. Задержанный замполит, к удивлению следователей, рассказал не только об участии в бандитском нападении у магазина «Молодежный», но и про эпизод убийства милиционера в поезде, сопряженный с хищением оружия потерпевшего. По словам Субачева, преступление в поезде совершили Финеев и Книгин.

Задержанный Финеев первоначально не знал о гибели Книгина. Поэтому, когда его спросили, почему он скрывает случай убийства милиционера в электричке, у Финеева сложилось убеждение, что Книгин успел все рассказать следователям.

Из показаний В. Н. Финеева: «27 февраля 1985 г. Книгин предложил мне съездить к Субачеву в Одинцово. Перед поездкой у Книгина на даче в Немчиновке мы выпили. Книгин показал мне пистолет “чешска збройовка”… Кроме того, у него были кастет и нож типа “стилет”. Нож он дал мне, и я его положил в карман шубы. Возвращались от Субачева поздно. В поезде увидели милиционера и решили напасть на него, чтобы завладеть его оружием, с которым позднее собирались взять кого-нибудь из торговых работников. Книгин в то время нуждался в деньгах, и мне бы они не помешали. Вместе с Книгиным мы прошли по вагонам и нашли пустой. Я остался в одном конце его, поджидая милиционера, Книгин был в противоположном. Когда милиционер прошел мимо меня, я догнал его и ударил ножом под левую лопатку. Младший сержант повернулся ко мне, но тут же подскочил Книгин, вместе с которым мы повалили милиционера на пол, а Книгин выстрелил ему в голову из пистолета. Я вытащил из кобуры пистолет, Книгин – запасную обойму, и мы побежали к выходу. Из поезда вышли на станции Сетунь. Пистолет я передал Книгину, а нож выбросил…»

Криминалистическая экспертиза установила, что пистолет Макарова и обоймы к нему, использовавшиеся при нападении на инкассаторов, имели ту же нумерацию и маркировку, что и на оружии, похищенном при убийстве сотрудника транспортной милиции Л. Н. Смирнова.

В судебном заседании Финеев заявил, что не принимал участия в убийстве Смирнова, это преступление совершил один Книгин. Но такая уловка не повлияла на меру наказания. За бандитизм В. Н. Финеев осужден военным трибуналом Московского военного округа к смертной казни, приговор приведен в исполнение 9 декабря 1988 г. Его сообщник по банде А. А. Субачев приговорен к 10 годам лишения свободы.

Следственной бригадой Прокуратуры РСФСР по факту нарушения законности, что повлекло самооговор Беляева, Батаева и Шаповаленко, было возбуждено уголовное дело, но автор не располагает информацией о рассмотрении этого дела судом.

Глава 7
Заблуждение академика А. Д. Сахарова

Известный советский ученый-физик А. Д. Сахаров много лет боролся за отмену смертной казни в нашей стране и во всем мире. Выдающийся правозащитник признавал, что в своих выступлениях он использовал информацию, полученную в основном из писем родственников заключенных и самих заключенных. «Это – страшное, удручающее чтение о судебных ошибках, вызванных низким юридическим и нравственным уровнем работы судебных учреждений, предвзятостью суда и следствия, в особенности по отношению к повторно судимым, о произволе в местах заключения, об избиениях и пытках при следствии, о зависимости судебных органов от местных партийных и административных органов, о полной безнадежности добиться пересмотра приговора, о бесполезности обращений в прокуратуру и кассационные инстанции, отделывающиеся бесконечными формальными отписками. Можно допустить, что часть писем написана людьми, реально виновными и пытающимися “сыграть на жалости”, обмануть. Но, несомненно, такой может быть лишь малая часть писем. В большинстве случаев возникало ощущение полной достоверности сообщаемого – слишком страшного, чтобы быть выдумкой. Стиль писем был такой простой, даже наивный, что подделка мне казалась полностью исключенной»[44]44
  Сахаров А. Д. Воспоминания. Т. 1. М., 1996. С. 756.


[Закрыть].

Академик, трижды удостоенный звания Героя Социалистического Труда, один из создателей термоядерного оружия в СССР, не будучи юристом, не имея возможности изучить уголовные дела и не обладая познаниями в оценке судебных доказательств, тем не менее верил в «полную достоверность» большинства жалоб осужденных и их родных.

Отдавая должное мужественной, принципиальной позиции А. Д. Сахарова, не побоявшегося в эпоху застоя бросить вызов тоталитарной государственной системе, нужно отметить, что он все-таки был, и не раз, введен в заблуждение недобросовестными корреспондентами. Одним из ярких примеров тому служит уголовное дело по обвинению Шаймухамедова в совершении умышленного убийства при отягчающих обстоятельствах.

В декабре 1977 г. в США на симпозиуме по проблеме смертной казни, организованном «Международной амнистией», огласили письмо А. Д. Сахарова от 19 сентября 1977 г., где, в частности, говорилось: «Передо мной копия приговора Рафкату Шаймухамедову, документы, составленные адвокатом, письма матери. Рабочий, татарин по национальности, Шаймухамедов приговорен к расстрелу 31 мая 1974 г. в Иссык-Куле по обвинению в убийстве с целью грабежа продавщицы магазина в соучастии с двумя другими молодыми людьми (приговоренными тогда же к нескольким годам заключения). Шаймухамедов, отрицая свою виновность, отказался просить о помиловании и объявил голодовку. 20 месяцев он провел в камере смертников, ожидая или казни, или пересмотра дела. За это время мать и адвокаты направили десятки жалоб, но все вышестоящие инстанции безо всякого рассмотрения возвращали их обратно. В январе 1976 г. приговор был приведен в исполнение с санкции зам. прокурора СССР Малярова. Приговор Шаймухамедову поразителен своей безграмотностью в прямом и юридическом смыслах, бездоказательностью и противоречивостью. Из жалоб адвокатов и из письма матери выявляется еще более впечатляющая картина. Не доказано присутствие осужденного на месте преступления. Игнорируются все противоречащие версии обвинения показания свидетелей, а также данные экспертизы, согласно которой группа крови потерпевшей не совпадает с группой крови в пятне на одежде Шаймухамедова. В письме матери утверждается, что причина такой пристрастности – корыстная заинтересованность двух прокуроров (Бекбоева и Клешина)… Я не могу проверить этих сообщений, но мне ясно главное – с какой легкостью и отсутствием аргументации вынесен смертный приговор, как легко такое страшное дело становится рутиной.

Я так подробно остановился на этом деле потому, что в нем, как мне кажется, наглядно отразился весь ужас смертной казни и ее разрушающее влияние на общество»[45]45
  Сахаров А. Д. Тревога и надежда. М., 1990. С. 167.


[Закрыть].

Итак, с одной стороны, А. Д. Сахаров «не может проверить» сообщений, порочащих работников прокуратуры, однако публично называет их фамилии, негодует по поводу «легкости и отсутствия аргументов» при вынесении приговора. Здесь трудно говорить про объективность уважаемого ученого.

Спустя годы академик-правозащитник в своей книге расскажет про обстоятельства получения документов по делу Шаймухамедова: «Однажды я открыл дверь на звонок. Какая-то женщина спускалась по лестнице, в ящике лежало большое, толстое письмо. В нем были рассказ и документы по делу Рафката Шаймухамедова. За два года до получения мною письма молодой рабочий Шаймухамедов был арестован вместе с двумя другими молодыми людьми по обвинению в убийстве с целью ограбления продавщицы продуктового магазина. Шаймухамедов был приговорен к расстрелу, двое остальных – к небольшим срокам заключения. В кассационных жалобах адвокатов из Фрунзе и из Москвы приводились веские аргументы в пользу невиновности Шаймухамедова – свидетельские показания о его отсутствии на месте преступления, данные экспертизы о несовпадении группы крови убитой и на его куртке… Шаймухамедов пробыл в камере смертников около года (или более). Он объявил голодовку, требуя пересмотра дела. Прокурор обещал ему смягчение приговора, если он прекратит голодовку, но тот отказался. На письме матери была приписка, в которой сообщалось, что заместитель Генерального прокурора СССР Маляров… утвердил смертный приговор – Рафкат Шаймухамедов расстрелян»[46]46
  Сахаров А. Д. Воспоминания. Т. 1. С. 757–758.


[Закрыть].

Читатель, далекий от юриспруденции, не имеющий возможности изучить совокупность доказательств по уголовному делу, вынужден верить этим утверждениям физика-правозащитника. Однако юристы-практики привыкли иметь дело с достоверными источниками информации. Если изучить процесс доказывания вины преступников по данному делу, основываясь на его документах, а не на письмах заинтересованных лиц, то картина преступления вырисовывается иная.

27 января 1974 г. в 18-м часу в помещении магазина № 42 г. Пржевальска Киргизской ССР была обнаружена с многочисленными колото-резаными ранениями продавец Мукушева. Орудием преступления послужил хозяйственный нож, которым потерпевшая постоянно пользовалась. Она рассказала работникам «скорой помощи» Атакееву, Бектурову и Халитовой, что в магазин пришли три парня, один из которых был по национальности киргиз, а двое похожи на русских. Один из «русских» начал требовать у нее деньги, а после отказа ударил потерпевшую кулаком. Когда Мукушева начала кричать и сопротивляться, то этот же парень нанес ей удары ножом.

Несмотря на принятые врачами меры, Мукушева скончалась в больнице от острой кровопотери, вызванной 21 ножевым повреждением (5 из них проникали в грудную полость). Из кассы магазина было похищено более 40 рублей выручки.

Свидетель Мусаев показал, что 27 января примерно в 17 часов, когда он пытался зайти в магазин № 42, его остановил в дверях незнакомый парень высокого роста, европеоидной внешности, с острым носом, одетый в светло-коричневую куртку и черные брюки. Незнакомец сказал, что магазин закрыт на учет, а покупки можно сделать со двора. Когда Мусаев направился во двор магазина, этот парень убежал.

В указанный Мусаевым период времени человека с аналогичными приметами видела возле магазина № 42 и свидетель Пинигина.

На следующий день после нападения на продавца, 28 января, в Пржевальский ГОВД явился с повинной Султанов М. Он рассказал, что убийство Мукушевой совершил житель г. Пржевальска Шаймухамедов Рафкат, с которым в магазин заходил Султанов и несовершеннолетний Жарков Шамиль. Все трое были немедленно задержаны в качестве подозреваемых и помещены в разные камеры, с целью воспрепятствования контактам и сговору задержанных.

Свидетели Мусаев и Пинигина опознали в Шаймухамедове того парня, которого видели у магазина. При обыске в жилище подозреваемого изъяли его одежду: светло-коричневую куртку и черные шерстяные брюки, на которых эксперты обнаружили следы человеческой крови, совпадающей по групповой принадлежности с кровью Мукушевой.

Шаймухамедов и Жарков – татары по национальности – имели европеоидный тип лица. Султанов был киргизом. Таким образом, рассказ умирающей от ран потерпевшей о количестве преступников и их приметах подтвердился. На носу Шаймухамедова имелись ссадины, которые, по заключению судебно-медицинского эксперта, могли появиться 27 января, в день нападения на продавщицу.

На момент задержания Жаркову было 15 лет, остальным подозреваемым – по 25 лет каждому.

Шаймухамедов, ранее судимый за кражу государственного имущества, с самого начала следствия занял позицию отрицания вины. Он заявил, что 27 января на протяжении всего дня находился дома и никакого преступления не совершал. Шаймухамедов жил один в собственном доме, неоднократно распивал у себя в жилище спиртные напитки с несовершеннолетним Жарковым. За несколько дней до нападения на Мукушеву здесь же поселился Султанов, в прошлом судимый за хулиганство. Неформальным лидером в этой группе выступал Шаймухамедов, обладавший достаточным интеллектуальным и физическим развитием, волей, организаторскими способностями.

На допросах Султанов с Жарковым рассказали, что 27 января распивали спиртное в доме Шаймухамедова, который предложил им отнять деньги у продавца магазина. Договоренности об убийстве продавца не было. Когда втроем подошли к магазину, то Султанов вначале убедился в отсутствии покупателей, затем дал сигнал сообщникам зайти внутрь и запер дверь магазина. Шаймухамедов потребовал у продавца Мукушевой отдать выручку, а после отказа ударил женщину кулаком в лицо. Та стала кричать и сопротивляться, оцарапала лицо нападавшему. Шаймухамедов приказал

Жаркову зарезать продавца хозяйственным ножом, а когда подросток отказался, то сам начал наносить удары ножом в грудь Мукушевой. Султанов и Жарков в страхе убежали. Тем же вечером Жарков и Шаймухамедов на деньги, похищенные последним в магазине, гуляли в ресторане, покупали спиртное для себя и знакомых. Султанов на следующий день узнал от жителей Пржевальска о смерти Мукушевой. Это сообщение настолько его испугало, что он предпочел сам прийти в милицию с заявлением о случившемся, поскольку не желал быть виновным в совершении убийства.

Оперативные работники умело создали ситуацию, когда Шаймухамедов, будучи изолированным, начал искать пути воздействия на сообщников. Он написал три письма Жаркову, которые пытался переправить через осужденного Анапияева. Письма перехватили сотрудники оперативной части СИЗО. Почерковедческая экспертиза установила, что они исполнены рукой Шаймухамедова. Тот убеждал подростка взять вину в убийстве на себя, подробно описывал ход преступления, выказывая виновную осведомленность, инструктировал Жаркова о нужном содержании показаний. Кроме того, Жарков должен был заявить, будто в момент совершения преступления был одет в куртку и брюки Шаймухамедова (таким образом убийца пытался подвергнуть сомнению результаты его опознания свидетелями и дать свое толкование наличию человеческой крови на собственной одежде).

Допрошенные в качестве свидетелей семь сокамерников Шаймухамедова рассказали, при каких обстоятельствах тот составлял письма и пытался их передать.

Содержание изъятой переписки убедительно доказывало, что именно Шаймухамедов совершил убийство Мукушевой, действуя по собственной инициативе.

На предварительном следствии Шаймухамедов заявил, будто никаких писем Жаркову не направлял, но в суде признал свое авторство этих документов. Он начал утверждать, что таким способом пытался побудить Жаркова дать правдивые показания. Однако суд обратил внимание, что в тот период Шаймухамедов не знал содержания показаний подростка, и к тому же текст писем прямо говорит, что убийство совершил их автор, который стремится избежать ответственности за это преступление.

Судебная коллегия по уголовным делам Иссык-Кульского областного суда, оценив эти доказательства, пришла к обоснованному выводу, что Шаймухамедов является организатором и исполнителем убийства Мукушевой. 31 мая 1974 г. он был приговорен к смертной казни. Султанов – к 8 годам лишения свободы, Жарков – к 5 годам лишения свободы.

30 июля 1974 г. судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Киргизской ССР оставила приговор в отношении Шаймухамедова без изменения. Его казнили 11 февраля 1976 г. (а не в январе, как писал А. Д. Сахаров). Подобная мера наказания за убийство из корыстных побуждений вполне соответствовала правоприменительной практике 70-х гг.

Анализ материалов этого вполне заурядного дела показывает, что вина подсудимых доказана убедительно, а содержание жалоб матери Шаймухамедова и его адвокатов искажает настоящую картину преступления. Но именно эти искажения позволили ввести в заблуждение академика А. Д. Сахарова, сокрушавшегося, «с какой легкостью и отсутствием аргументации вынесен смертный приговор…».