Текст книги "Джордж Гершвин. «Порги и Бесс». Маленькие рассказы о большом успехе"

14. Джером Ремик

Сказать по правде, с Ремиком Джордж ещё не говорил. Он получил предварительное согласие этого человека, знающего родителей Джорджа, а потому не посмевший оттолкнуть парня, который Ремику по молодости лет Джорджа был совершенно не нужен. Ремик согласился на то, чтобы Гершвин подрабатывал на книжном складе, заодно выполняя обязанности мальчика на побегушках. Но у этого пятнадцатилетнего мальчишки были совершенно другие планы.

Когда Джером Ремик услышал от Джорджа «предложение, от которого вы не сможете отказаться», он не поверил своим ушам. «Да он ещё и наглец!» – подумал Ремик. Но через минуту мнение своё изменил. В словах мальчишки была уверенность – в его умении играть, в таланте и, главное, в коммерческом успехе предприятия. Ремику и в самом деле нужна была реклама. Музыкальное издательство – бизнес специфический и достаточно узкий. До тех пор, пока не была достаточно развита индустрия грамзаписи, издательский бизнес процветал. Люди покупали ноты, чтобы играть вечерами дома или на вечеринках. Но потом появился граммофон и пластинки. Потом – портативный патефон. И… дела Ремика пришли почти в упадок.

– Хорошо, – сказал Джером Ремик. – Сыграй мне что-нибудь. Например… вот это.

Он подсунул мальчишке свежую пьесу Джоплина. Популярный регтайм, вещь не очень трудная, но требующая хорошей техники исполнения.

15. Музыкальный магазин

В течение нескольких лет каждое утро Джордж приходил в музыкальный магазин Ремика к девяти утра. Садился за маленькое пианино, пристроенное у входа. И каждому посетителю «Тин Пэн Элли» играл популярные пьесы Берлина, Керна, Джоплина. Заинтригованные музыкой покупатели устремлялись к полкам, на которых были выставлены отпечатанные в типографии ноты. И покупали клавиры произведений, которые только что слышали.

За эту работу Джордж получал по пятнадцать долларов в неделю. Выходило очень неплохо – деньги в те времена стоили дорого. За доллар можно было очень хорошо пообедать в ресторане. За двенадцать долларов купить приличный костюм. Автомобиль стоил, конечно, дорого, но тоже совершенно иначе, чем сегодня. За недорогой «форд» надо было отдать от 600 до 900 долларов. За полторы тысячи можно было купить настоящий лимузин.

Ремик был очень доволен. Народ валил в магазин валом. Но возникла неожиданная проблема – многие посетители, особенно вечно нищие студенты, приходили в нотный магазин Ремика, чтобы просто послушать музыку. В магазине часто возникала толчея. А оборот не возрастал, а даже снижался – в забитом людьми магазине было очень некомфортно прицениваться к книгам и нотным сборникам.

Но это была несерьёзная проблема. Польза от игры мальчишки была несомненная. И Ремик не преминул сказать об этом папаше Гершвину. Однажды он посетил ресторан Мориса и, сев за столик, попросил официанта позвать хозяина.

– Ваш Джордж необыкновенный умница, Морис, – сказал Ремик.

И Морис Гершвин расплылся в довольной улыбке. В тот день господин Ремик пообедал бесплатно.

16. Аккомпаниатор

Гершвин начал свою карьеру музыканта, как исполнитель. Концертирующим пианистом он был и в последующие годы, совершенствуя своё мастерство и добившись внушительных успехов. Игра на фортепиано была основным источником дохода Гершвина до того момента, пока он не добился первых успехов, как композитор. В последующие годы сам он выступал редко и ещё реже записывался. Однако, в период подготовки оперы «Порги и Бесс» Гершвин был вынужден искать деньги на постановку. Он открыл на радио собственное шоу «Музыка Гершвина», на которое приглашал коллег-композиторов и много играл сам. По записям этих радиопрограмм и по пластинкам, выпущенным в Америке, мы можем судить о Джордже Гершвине пианисте.

Вообще, история музыки двадцатого столетия знает не так уж много примеров, когда композиторы являлись ещё и выдающимися исполнителями. Наиболее яркой фигурой в этом смысле является, пожалуй, Сергей Рахманинов, великий композитор и великий пианист.

Но и Гершвина можно смело отнести к числу великих пианистов. Не имея за спиной полноценной музыкальной школы и какого-либо формального образования вообще, Гершвин тем не менее в совершенстве владел мастерством игры на фортепиано.

Более того, свидетели его юношеского аккомпанемента в магазине мистера Ремика неизменно отмечали безупречную, абсолютно безошибочную и экспрессивную игру Джорджа. В магазин «Тин Пэн Элли» ходили не просто послушать какого-то музыканта, но талантливого пианиста, да ещё и совсем юного. За Джорджем в те годы закрепилась слава едва ли ни вундеркинда.

17. Весь этот джаз

Взлёт юного Гершвина пришёлся на годы расцвета новой музыки – «чёрного» джаза… А что слушал сам Джордж? И что играл?

Он заслушивался, прямо-таки бредил джазом, хотя как импровизатор и будущий композитор тяготел к музыке классической или во всяком случае симфонической. К достижениям Гершвина относят смешение разнородных жанров – джаза и симфонической музыки. Именно в этом совмещении он нашёл свою, уникальную музыкальную форму и свой собственный жанр.

Джаз он играл и в нотном магазине, и позже в ресторанах Нью-Йорка (было и такое время). Пытался и сам писать джаз, но в силу особенностей творческого стиля до настоящего джаза так и «не дошёл»… Что это значит? Ничего особенного – Гершвин не мог никому подражать, не мог идти проторённой дорогой. Как у всякого талантливого музыканта, у него бы собственный путь. Поэтому назвать Гершвина джазовым композитором или джазменом, то есть исполнителем джаз, мы не можем. Гершвин есть Гершвин…

В том, что юный Гершвин находился под влиянием джазовой музыки, сомневаться не приходится. Он слушал джаз, он играл джаз, он присматривался к манере исполнения джазовых музыкантов и мечтал сочинить нечто подобное – такое же красивое, жизнеутверждающее, притягательное… Ирония состоит в том, что, по сути, пройдя в музыкальной юности мимо джаза, в зрелые годы Гершвин стал классиком сразу двух направлений – в симфонической и в джазовой музыке. Как определить жанровую принадлежность оперы «Порги и Бесс»? Однозначного ответа нет.

18. Первая песня

Джордж очень рано стал задумываться о собственном сочинении. Тому способствовала сама судьба – Гершвин учился играть самостоятельно и очень рано освоил приёмы импровизации, основы основ джазовой музыки. А от импровизации через нотную грамоту прямой путь к записи собственной музыки на бумаге.

Первой песней Гершвина (по крайней мере, первой сохранившейся, дошедшей до нас – так сказать, официальным началом карьеры композитора) стала песня «When You Want «Em You Can’t Get «Em». Он сочинил её в 1916 году, работая в нотном магазине Ремика. И играл вместе с чужими композициями для развлечения публики.

Нельзя сказать, что этой песенкой Гершвин моментально добился обвального успеха. Но в магазин часто заходили режиссёры и продюсеры бродвейских театриков – купить свежие ноты и послушать музыку. Гершвин играл очень легко и пользовался у завсегдатаев магазина «Тин Пэн Элли» вполне ощутимой популярностью. Среди них оказался и Зигмунд Ромберг, который подыскивал музыку для своего «The Passing Show of 1916». Это был мюзикл на злободневные темы (война, любовь, Америка – всё очень даже несложно и забавно).

– Эй, Джордж, привет! – сказал Ромберг, когда Гершвин закончил играть свою песенку (он же, к слову, её и пел). – Хорошая у тебя получилась вещица.

– Правда?

– Что же я, обманывать тебя буду?.. Продашь?

– Продам, – ответил Джордж, потупив глаза.

И Зигмунд Ромберг достал бумажник. Первая собственная композиция принесла Гершвину… пять долларов.

19. Рестораны

Как ни удобно и прибыльно было работать Джорджу в нотном магазине мистера Ремика, а всю жизнь это продолжаться не могло. Гершвин всё больше уделял внимание композиторской деятельности, продолжал брать уроки исполнительского мастерства. И всё это требовало времени и денег.

В попытке заработать (а пятнадцати долларов в неделю, которые Джордж зарабатывал у Ремика, ему уже не хватало) Гершвин устроился музыкантом в ресторан. Это была непостоянная работа – Джордж то устраивался в ресторанные оркестры, то покидал их. Но зато она приносила за вечер столько денег, сколько он зарабатывал в магазине за неделю, а то и больше.

Он играл в самых разных заведениях, в том числе и в ресторане отца. Правда, здесь очень недолго – отец считал работу сына в собственном ресторане (а заведение было семейным и в некоторой степени принадлежало и Джорджу) занятием недостойным и даже унизительным. И это несмотря на то, что за две недели игры сына на пианино количество постоянных посетителей ресторана удвоилось…

Отношение американских музыкантов может удивить их российских коллег. Для нас ресторанный музыкант – это человек не вполне состоявшийся в своей профессии, которому приходится хоть как-то зарабатывать на жизнь. В Америке в ресторанах играют и поют звёзды первой величины. Это абсолютно незазорное занятие. И масштаб звезды лишь определяет уровень самого ресторана и стоимости обеда в этом заведении.

20. Зигмунд Ромберг

– Мистер Ромберг, вот в этом месте нужно играть иначе.

Зигмунд Ромберг, считавший себя опытным постановщиком мюзиклов, человеком, отдавшим половину жизни бродвейским подмосткам, с интересом посмотрел на молодого Джорджа Гершвина.

– Как именно, Джордж? – спросил он. – Покажи…

И Джордж показал. Он сыграл несколько тактов на рояле. Потом взял в руки корнет. Потом гобой. Он сыграл партии всех инструментов, показывая музыкантам свою задумку.

Ромберг взял ноты. Действительно, выглядит любопытно…

– Ладно, – сказал он. – На сегодня все свободны. А завтра мистер Гершвин принесёт нам свой вариант аранжировки. Посмотрим, у кого получится лучше.

Лучше получилось у Джорджа. И вскоре его стали приглашать постановщики бродвейских спектаклей – аранжировать музыкальное сопровождение, расписывать вокальные партии и сочинять песенки для спектаклей.

17-летний юноша общался с профессионалами на равных. Ему было что показать постановщикам и опытным музыкантам. Джордж был безумно талантлив. Пока его талант не приносил больших денег. Но была и другая цена – имя в среде профессионалов. Репутация блистательного аранжировщика и композитора – и это о мальчишке, в багаже которого было всего лишь несколько песен.

Встреча с Зигмундом Ромбергом, состоявшаяся в значительной степени волей случая, дала Джорджу возможность ощутить волнение сцены и, по сути, стала первой ступенькой его головокружительной карьеры композитора.

21. Бродвей

Нью-йоркский Бродвей – заповедник творческих людей, в хорошем смысле авантюристов, для которых театр превыше собственного благополучия, а зрительские аплодисменты – лучшая награда. В бродвейских театрах творится американская культура. И место здесь найдётся каждому. И всё, что нужно – талант и немного удачи.

Гершвину повезло. Познакомившись и подружившись с Зигмундом Ромбергом (который несмотря на дружеские отношения платить Гершвину не торопился – сам едва перебивался), Гершвин продолжил работу в постановках старшего товарища и получил возможность поучаствовать в работе других бродвейских режиссёров. Он с головой окунулся в творческую среду, перезнакомился со всеми более-менее известными музыкантами, поэтами, композиторами. Стал, наконец, своим среди своих…

Его жизнь в эти годы была до предела насыщена событиями. Около девяти часов утра Гершвин мчался в театр, чтобы показать постановщику написанную за ночь музыку. Играл и пел, представляя своё сочинение. Если песня нравилась, тут же садился за аранжировку, расписывая все партии. Потом бежал в ресторан, чтобы до полуночи отыграть свою партию рояля. И уже глубокой ночью, уставший, плёлся на Бродвей, чтобы успеть к финалу спектакля, выходу на аплодисменты и на обычные ночные посиделки артистов, на которых обговаривались все детали прошедшего представления. Домой Джордж возвращался часам к трём. И ещё час просиживал за столом, вспоминая прозвучавшие за день в его воображении мелодии, чтобы записать их на бумагу. Затем короткий сон и… всё повторялось заново.

22. Триумфатор

Каждому творческому человеку необходим успех. Иначе работа превращается в бессмысленную каторгу и не приносит удовольствия.

Первая композиция Гершвина, проданная Зигмунду Ромбергу за пять долларов и вошедшая в мюзикл «The Passing Show of 1916» по большому счёту успеха не имела. Но для Гершвина радостью был сам факт приобщения к театру. А до настоящего успеха был целый год работы.

В 1917 году он написал регтайм «Риальто Райплз». Песня вошла в очередной мюзикл Ромберга и… стала единственной удачной композицией в этом спектакле. Более того, этот регтайм, написанный в лучших традициях раннего джаза, великолепно звучащий в авторской аранжировке, был издан мистером Ремиком в тоненьком альманахе популярных композиций. Сборник, в свою очередь, разошёлся внушительным тиражом. И это принесло Гершвину солидные деньги.

А потом со всех сторон потекли авторские отчисления. Оказалось, что «Риальто Райплз» очень понравилась нью-йоркским музыкантам, играющим популярную музыку в ресторанах, барах, танцевальных залах, кабаре и питейных заведениях. И что уж самое примечательное, эту песню включили в свой репертуар не только «белые», но и «чёрные» коллективы. Гершвин был принят создателями джаза, негласно объявлен «своим» композитором, одобрен ими и включён в общий процесс. Едва переступив порог совершеннолетия, Джордж Гершвин стал настоящим профессионалом. И это была настоящая победа.

23. Новое имя

В течение последующих семи лет Гершвин написал музыку к более чем сорока бродвейским спектаклям. На театральных афишах обычно указывалось его натурализованное имя – Джордж Гершвин. Отличие от фамилии отца было лишь в одной букве – Gershwin, а не Gershvin, как подписывался папаша Морис. Подлинное имя Яков Гершовиц было окончательно забыто.

Но песни из мюзиклов Гершвин часто исполнял и в ресторанах, и на своих концертных выступлениях. Более того, появились первые грамзаписи с композициями Гершвина, как в авторском исполнении, так и в исполнении различных оркестров. По требованию бродвейских постановщиков (и по иным причинам, о которых стоит поговорить отдельно) Гершвин представлялся другими именами. Псевдонимов было множество. Чаще всего Джордж использовал имена «Фред Мурта» и «Берт Уинн».

Псевдонимами Гершвин пользовался лет восемь, отказавшись от них лишь после безусловного успеха «Рапсодии в блюзовых тонах». Ну а к моменту премьеры «Порги и Бесс» уже мало кто помнил Фреда Мурта и Берта Уинна. Зато все в Америке, да и во всём мире знали, кто такой Джордж Гершвин.

И ещё… У псевдонимов Гершвина есть и другая причина. Уже будучи всемирно известным композитором и блистательным пианистом (его дар был признан таким виртуозом, как Сергей Рахманинов – нужна ли какая-нибудь другая похвала?), Гершвин переживал из-за того, что не получил в своё время образования. Псевдонимы были нужны, чтобы защититься от собственных комплексов. «Кто это играет, Гершвин?!». «Да нет, что вы, какой-то Уинн».

24. Гершвин учится

На самом деле проблема была очень серьёзной. Гершвин, самоучка, музыкант, поднявшийся благодаря своему любопытству, целеустремлённости и необыкновенной работоспособности, терпеть не мог дилетантов в музыке. Ему было крайне важно ощущать себя профессионалом. Возможно, именно поэтому он, буквально, изнурял себя многочасовой игрой на фортепиано, добиваясь безупречного звучания и виртуозного исполнения.

Гершвин никогда не учился в консерватории. И… учился всю жизнь. Пока был жив Чарльз Хамбитцер, Джордж брал уроки игры у него. Но в 1918 году Хамбитцер умер. И Гершвин лишился самого главного, самого внимательного учителя музыки… К слову – Хамбитцер был выдающимся музыкантом и талантливым педагогом. Неизвестно, как он на самом деле относился к Гершвину, но можно сказать определённо – Джордж был лучшим «произведением» Хамбитцера.

В разные годы Гершвин, уже известный музыкант, обращался к Равелю, Стравинскому, Шенбергу с просьбой дать ему несколько уроков игры на фортепиано, инструментовки и композиции, чем вызывал немалое удивление блистательных композиторов. Они-то считали Гершвина равным среди равных. И были просто поражены его признаниями в том, что он ощущает недостаток знаний.

А постоянным многолетним учителем игры на фортепиано для Гершвина после смерти Хамбитцера стал выдающийся американский педагог Хатчесон. Гершвин приходил к нему на занятия, как какой-то школяр, даже в те годы, когда об его виртуозном исполнении в Америке ходили легенды.

25. Мюррей Рот

– Мистер Гершвин?

Перед прилавком нотного магазина стоял худенький юноша, судя по всему, ровесник Джорджа – совсем ещё безусый и потому выглядевший моложе своих не особенно солидных лет.

– Я Мюррей Рот.

– Слушаю вас, мистер Рот, – Гершвин смутился, слишком уж забавно выглядело это взаимное чрезвычайно пышное приветствие двух совсем юных мужчин.

– Я слушал вашу игру, мистер Гершвин. Думаю, вы пойдёте очень далеко… А я поэт. В смысле – почти поэт, поскольку я ещё не опубликовал своих стихов.

– Разве дело в публикации? Тут дело такое – либо вы поэт, либо нет. Есть у вас что-нибудь из ваших стихов?

Мюррей кивнул и после минутного колебания протянул Гершвину тоненькую школьную тетрадь, исписанную торопливым полудетским почерком.

Через неделю Джордж показал своему соавтору свою первую песню, написанную на стихи Рота – ту самую «When You Want «Em You Can’t Get «Em».

Так у Гершвина появился первый соавтор, написавший стихи, к которым Гершвин затем сочинил музыку. Для обоих это был дебют. Успешный дебют, поскольку оба потом стали настоящими профессионалами.

А тремя годами позже, в 1919-м, появился другой поэт – Ирвинг Сизер. Он тоже поразил Гершвина своими чистыми и, в общем-то, незамысловатыми, но очень напевными стихами. Гершвин выбрал стихотворенье «Суони». И написал к нему музыку. Этой песенке суждено было стать первым хитом Гершвина.

26. Эл Джолсон

Песня «Суони» – одно из самых ярких и самых известных произведений молодого Гершвина. Именно с этой песни специалисты отсчитывают профессиональную карьеру Гершвина-композитора. Эта песня, спетая самим Джорджем, понравилась всем. Её премьера состоялась в одном из театров Бродвея, в котором играл оркестр Артура Прайора. «Суони» вошла в мюзикл «Синдбад», в котором группа Прайора аккомпанировала поющим артистам.

Затем песенка «вылетела» за пределы Бродвея. Благодаря тому же Прайору, она стала модной композицией, постоянно исполняемой в кабаре и танцевальных залах. В одном из танцзалов «Суони» услышал популярный в те годы певец Эл Джолсон.

И случилось необыкновенное. «Суони» снова вернулась на Бродвей – в тот самый мюзикл «Синдбад». Но пел её уже не безызвестный исполнитель, нанятый Прайором (в те годы певцы получали гонорар у руководителя оркестра, с ними не заключали контрактов, а их труд оценивался в жалкие гроши), а сам «великий Эл».

Успех песни был просто ошеломляющим. Весь 1919 год «Суони» звучала во всех барах и кабаре Нью-Йорка. Ноты с этой песенкой раскупали, как бульварную газету с сенсационной статьёй. Под эту песенку танцевали, под нее отдыхали после работы. Она звучала во всех увеселительных заведениях и в концертах. Под «Суони», исполняемую таперами, разворачивалось действие в кинотеатрах, где в те годы крутили немые ленты.

Уже в 1920 году Гершвина называли не иначе, как «популярный композитор». Это был тот самый успех, к которому Гершвин шел на протяжение последних лет. Успех, позволивший ему почувствовать свой талант и свою силу.

27. Песни и… песни

Четыре года, с 1920 по 1924, Гершвин работал для продюсера Джорджа Уайта, выпускавшего на Бродвее своё «долгоиграющее» музыкальное ревю «George White’s Scandals».

Сам по себе «Скандал» – настоящее явление музыкальной жизни Америки. Это шоу продержалось двадцать лет – с 1919 по 1939 годы, вызывая неизменный интерес и у зрителей, и у критики. Джордж сочинял для ревю Уайта десятки песен, сотрудничая с самыми разными поэтами, включая старых друзей Рота и Сизера. Но к 1920 году основным поставщиком текстов песен стал старший брат Гершвина Айра.

У Айры обнаружился недюжинный поэтический дар. Стихи он начал писать ещё в детстве. И в годы, когда Джордж осваивал «инструмент брата», то ненавистное Айре пианино, старший брат исписывал юношескими стихами амбарные книги отца.

Это было настоящее счастье – братья чувствовали друг друга, жили в одном измерении, вращались на одной орбите. Стихи Айры Джордж чувствовал на подсознательном уровне. А тот писал так, что Джорджу не стоило больших усилий переложить поэзию брата на музыку. И получались отличные песни. Десятки песен.

Спустя два года «сладкой каторги» Джордж стал известен на всю Америку. К 1924 году он был уже достаточно состоятелен, чтобы работать и жить, не думая о пропитании. И так год за годом – наверх, в гору, к вершине славы, к обеспеченности и даже к богатству.

Осуществление «великой американской мечты» далось Гершвину тяжким трудом. Но он знал, ради чего работает.