Текст книги "Илья Ильф и Евгений Петров. Киса и все остальные. Маленькие рассказы о большом успехе"

28. Гимназист

У Евгения Петровича Катаева было обычное для ребенка из интеллигентной семьи детство. Семья не бедствовала. Отец, придерживающийся прогрессивных взглядов, в политику, тем не менее, не вмешивался и предостерегал от увлечения левыми идеями, в те годы очень популярными у российской интеллигенции. Но живой, предприимчивый характер старшего брата, обладавшего безудержной фантазией и яркими способностями, повлиял на Евгения самым непосредственным образом.

Первые литературные опыты Валентина Катаева пришлись на гимназические годы. В гимназии (а братья учились в одном и том же учебном заведении) попробовал свои силы в качестве сочинителя и Евгений. Первый рассказ Валентина появился в одесской газете в 1910 году, когда автору было всего 13 лет. Младший Катаев литературных успехов в столь раннем возрасте не показал – подражая брату, он писал коротенькие рассказы, но старался никому их не показывать, поскольку считал, что настоящим талантом наделен Валентин, а он, Женя, нет.

Влияние Валентина Катаева на становление Евгения Петрова как писателя, несомненно. Сам Евгений к окончанию гимназии видел себя кем угодно, только не писателем. Его влекла революционная романтика. Не нюхавший пороха, Женя завидовал брату, который в 1915 году, бросив гимназию, добровольцем отправился на фронт. Но… всему свое время. Осталось кое-что из революционной романтики и Евгению. Хотя на Мировой и гражданской войнах он в силу своей молодости так и не побывал.

29. Корреспондент

В 1920 году Евгений окончил гимназию и получил аттестат зрелости. Он порывался бросить учебу и отправиться на фронт следом за братом. Но отцу и матери удалось убедить его не делать этого. Одно сына – старшего – как полагали Катаевы-старшие, они уже «потеряли». И за младшего держались, как за последнюю надежду…

Но в 1920 году, после разгрома Деникина, Валентин вернулся домой и устроился в одесское отделение РОСТА (оно называлось ЮгРОСТА). Там же примерно в это время познакомился с Ильей Файнзильбергом, с которым, впрочем, в ту пору водил лишь шапочное знакомство – друзьями они стали уже в Москве.

Для Евгения с этого момента вопроса, куда податься после гимназии, не существовало. Как куда? К брату – в РОСТА. Женя попросился – его тут же взяли, считая, что младший брат энергичного и авантюрного по складу Валентина плохим корреспондентом быть не может. И не прогадали – Валентин взялся за работу с таким пылом, словно должность корреспондента телеграфного агентства была мечтой его жизни.

Но служба в телеграфном агентстве продлилась недолго. Как ни странно, но Евгений быстро остыл – ему надоело без конца мотаться по одесским селам в поисках новостей, надоело писать скучные однообразные сводки. А о карьере писателя он в ту пору и не думал. Ирония судьбы – писателем Евгений Петров стал волей случая и… хлопотами старшего брата.

30. Следователь уголовного розыска

В том 1920 году в России в целом и в Одессе в частности творились удивительные дела. Бывшие уголовники становились начальниками милиции, а бывшие полицейские – уголовниками. Заслуженные доктора наук превращались в безработных, а невежественная молодежь, имеющая за спиной 4 класса начальной школы, занимали опустевшие должности, на которых раньше работали люди с высшим образованием.

В 1920 году, когда Одессу трясло от бесконечной смены властей, совсем ещё юному 17-летнему мальчику Евгению Петрову предложили… возглавить одесское уездное отделение милиции. И он, наивный романтик, согласился. И проработал милицейским начальником три года – пока на его должность не прислали человека постарше и с настоящим юридическим образованием (оговоримся – надо полагать, поскольку профессиональные юристы не слишком охотно сотрудничали в те времена с большевиками).

Как бы там ни было, но Евгений выполнял функции следователя уголовного розыска, борясь с мелкими воришками, бандитами и даже убийцами. Он работал вместе с таким же молодым товарищем Александром Козачинским, который позже опишет события того времени в повести «Зеленый фургон». И Евгений Катаев в этом произведении предстанет как Владимир Патрикеев, главный герой.

Был ли на самом деле юный Евгений Катаев таким героем, неизвестно. продержавшись в своем кресле три года, Евгений Петрович был уволен. И снова стал искать себе подходящее дело. В милицию он больше идти не хотел – надоело.

31. Старший брат

В начале 1923 года среди молодых одесских художников, писателей, поэтов началось массовое поветрие переезда в Москву. В том заключалась железная логика – в Москве у творческой молодежи было гораздо больше возможностей. Можно было устроиться в газету, журнал, если повезет – опубликовать книжку.

Но была ещё одна причина, которую так сразу и не разглядишь… Одесское содружество «Коллектив Поэтов» состоял, в основном, из представителей еврейской молодежи, выходцев из среды разночинцев и мелких торговцев, вырвавшихся из еврейских местечек и унизительной нищеты. У этих людей было обостренное чувство опасности. И уже в те годы в Одессе смутно бродили тревожные настроения. Многие из молодых поэтов в глубине души осознавали, что ничего хорошего в провинции их не ждет. Москва – вот где можно состояться, найти свое место и достичь успеха. И начался исход.

Валентин Катаев уехал в Москву одним из первых. Решительный, сильный человек, он нашел в столице единомышленников и даже собрал вокруг себя земляков – переселенцев из Одессы. Так в 20-е годы складывалась уникальная «южная школа», в центре которой и оказался Катаев.

Приехав через некоторое время в Одессу, Катаев стал убеждать младшего брата последовать его примеру, пообещав содействие и помощь. Долго уговаривать не пришлось – Евгений верил старшему брату, как самому себе. И в том же году Одессу покинул и он, чтобы… никогда уже не вернуться в родной город.

32. В Москве

Валентин, действительно, помог – на первых порах деньгами, потом устроил Евгению жилье, комнату в большой коммунальной квартире в Кропоткинском переулке. Потом похлопотал об устройстве на работу. Предложил написать фельетон, показал его редактору сатирического журнала «Красный перец». И Евгений был тут же принят на работу. Первые же публикации Евгения были подписаны новой фамилией – псевдонимом Петров.

К слову, Валентин Катаев в газетных и журнальных публикациях использовал множество псевдонимов – Старик Саббакин, Ол. Твист, Митрофан Горчица. Были другие псевдонимы и у Евгения, но лишь в паре с Ильфом (например, «братья Толстоевские»). Свои работы Евгений подписывал «Евгений Петров»…

Талант к написанию юмористических рассказов и сатирических фельетонов проявился в Петрове сразу, без раскачки. И это неудивительно – Евгений Петрович всегда был человеком остроумным и веселым. С юных лет он сыпал шутками, которые придумывал на ходу и быстро забывал. Он был блистательным острословом. Но такие люди редко становятся литераторами – острословие очень быстро перегорает, новые фразы и афоризмы затмевают старые.

Особенностью таланта Петрова было ещё и «короткое дыхание» – он охотней сочинял коротенькие рассказы, чем пространные повести и тем более романы. И надо было появиться в его жизни Ильфу, чтобы изменить себя, научиться сочинять большие вещи с разветвленным сюжетом.

33. «Красный перец»

В 20-е годы в сатирической периодике вспыхнул короткий период «юмористического ренессанса». С виду это было повторение всплеска интереса к юмористическим изданиям начала ХХ века, когда на свет появились «Сатирикон», а потом и «Новый Сатирикон». Особенностью послереволюционных журналов была острая революционная направленность тематики изданий (дореволюционные издания были, как правило, политически нейтральными).

На общем фоне «Красный перец» не выделялся ничем. Да, забавный, смешной журнал, пользовавшийся хорошим спросом и собравший в стенах своей редакции неплохих писателей и карикатуристов. Однако, вехой в культурной жизни Москвы того периода он не стал (как получилось, например, у журнала «Крокодил», который в 30-е годы получил статус официального и единственного сатирического журнала, издаваемого в столице под эгидой главной партийной газеты «Правда»).

Но в судьбе Петрова «Красный перец», в котором Евгений Петрович проработал 2 года, сыграл вполне определенную роль. Этот журнал стал его главной школой в журналистике и в литературном ремесле. Параллельно работе в журнале Петров посещал литературные курсы, участвовал в работе кружка, руководимого братом, занимался самообразованием. Но все же практическая работа – это практическая работа. «Красный перец» стал для Евгения Петрова самым важным, самым значимым в его литературной карьере «университетом».

34. Снова «Гудок»

Валентин Катаев работал над большой повестью «Растратчики» – второй в своей литературной карьере, первой была повесть «Сэр Генри и черт». В редакциях «Гудка» и «Крокодила», с которыми активно сотрудничал Катаев, он появлялся редко. А когда появлялся, выслушивал упреки редакторов в том, что пишет мало и слишком уж эпизодически – любая редакция испытывает недостаток хороших текстов, в том числе очерков и фельетонов.

В качестве компенсации Катаев привел в редакцию «Гудка» своего младшего брата, отрекомендовав его, как хорошего фельетониста… Петров и раньше заходил в «Гудок», он старался быть поближе к брату, которого считал намного талантливей себя. В «Красном перце» Евгению Петровичу изрядно поднадоело. А здесь, в «Гудке», жизнь била ключом. И было множество молодых, талантливых, очень интересных сотрудников. Например, Ильф.

Тут же последовало предложение перейти в «Гудок». И Петров перешёл. Так в жизни будущего писателя начался новый период, который решительно изменил его судьбу…

С Ильфом он познакомился едва ли ни в первый день работы в «Гудке». Их столы стояли в одной комнате. Ильф показался Петрову очень интересным человеком. И с первого дня по предложению Ильфа они стали придумывать темы для отела иллюстраций – карикатуристы «Гудка» постоянно просили фельетонистов придумать «что-нибудь этакое». Ильф и Петров придумывали, получая за это гонорарную прибавку.

35. Интеллигентное лицо Ильфа

А потом Евгения Петровича призвали в армию. Прослужив три года в милиции, он по-прежнему числился призывником и не имел военного стажа. От срочной службы он не уклонялся. Наоборот, с легким сердцем отправился в военкомат, чтобы по окончанию двухгодичной службы получить погоны лейтенанта…

В «Гудок» он вернулся в 1927 году – повзрослевший, возмужавший, но по-прежнему остроумный, смешливый и легкий в общении.

Ильф встретил товарища по фельетонному жанру с распростертыми объятиями. Оказывается, этот красивый высокий, очень худой человек, рядом с которым коренастый Петров чувствовал себя… толстым (хотя, таковым не был), скучал без своего юного коллеги. И не оценить эту искреннюю приязнь Евгений не мог. Так началась их дружба, подарившая нам великолепные книги, классику юмористики – романы «12 стульев» и «Золотой теленок».

Их совместная работа началась совершенно незаметно для обоих. Как-то Ильф сочинял очередной фельетон. Дело не клеилось. Ильф стал проговаривать фразы вслух. Петров, сидевший за соседним столом, вставил одно слово, второе. Потом сделал замечание. Потом внес предложение. Потом взял стопку чистых листов и стал записывать следом за Ильфом, который ходил по кабинету и размахивал руками.

Очень скоро они уже писали вместе – все фельетоны для газеты «Гудок» и для других изданий – «Железнодорожника», «Вечерней Москвы», «Правды». Денег на каждого выходило меньше, зато сами фельетоны стали получаться лучше.

36. Катаев и пишущие «братья Гонкур»

Их самой большой проблемой было безденежье. Ладно, Петров – человек по своей молодости бессемейный, которому, впрочем, деньги нужны не меньше. Но у Ильфа была жена, которую нужно было кормить и одевать. Постоянная проблема поиска жилья. А потом появился ребенок, и прибавились новые заботы.

Они брались за любую работу, но главным их делом были фельетоны. Сатирические статьи им заказывали часто и охотно, поскольку все редакторы знали – эти ребята свое дело знают.

Где-то рядом жил уже вполне состоявшийся, уважаемый всеми писатель Катаев, который на зависть другим доставал из бумажника деньги и мог дать их просто так, не требуя возвращения. У Катаева вышла в свет одна книга, потом другая. Его заметила критика. Посыпались выгодные предложения от издательств.

Ильф, человек по природе совершенно независтливый, искренне радовался за своего земляка. Катаев же поглядывал на «братьев Гонкур» несколько свысока. Давал советы – как заработать и что написать. Причем, советы дельные. Уцепившись за идею, высказанную Катаевым, друзья загорелись идеей написать роман. Но при этом не имели ни малейшего понятия – что и как писать.

Катаев же, занятый собой и своими книгами, как назло, молчал. Он куда-то пропал, оставив Ильфа и Петрова в муках поиска темы. И появился, как всегда, в нужный момент – с новой идеей, которая захватила и Илью, и Евгения.

37. Литературные негры

Катаев пожаловался, что в его голове постоянно возникают многочисленные сюжеты, реализовать которые он просто не в состоянии. Он был очень популярен, издатели, буквально, толпились у дверей его квартиры. А написать что-то «сверх плана» Катаев уже не мог – ему элементарно не хватает времени…

И тут он вспомнил рассказ о том, как писал Александр Дюма – автор «Трех мушкетеров». Дюма якобы использовал труд безымянных «литературных негров», которые получали от писателя гонорар, но без права указания их имен на обложках романов великого писателя… Катаев предложил брату и другу стать такими же «литературными неграми». Катаев изложит им суть сюжета будущего романа. А они, Евгений и Илья, напишут книгу – с помощью Катаева, конечно.

На обложке будет указано три имени. И гонорар будет поделен на три равные части – по-братски.

Друзья согласились. Это было превосходное предложение. Их нигде, кроме «Гудка», не знали. И дороги в советские издательства были закрыты. А Катаев пообещал издательский договор на хороших условиях. И заключил же – с издательством «Земля и фабрика»!

Ударили по рукам. И Катаев быстро изложил будущим соавторам незамысловатый сюжет про спрятанные в стульях бриллианты. Главным героем должен был стать уездный предводитель дворянства Ипполит Матвеевич Воробьянинов, который и пускается разыскивать бриллианты своей тещи.

Об Остапе Бендере не было сказано ни слова. Бендера придумали Ильф и Петров без участия Катаева.

38. Соавторы

Разговор с Катаевым произошел осенью 1927 года. Затем Катаев укатил в Грузию писать пьесу для театра. А Ильф и Петров засели за роман. Писали почти круглые сутки, забросив газетную работу. Работали обычно в комнате Петрова – оба курили и не хотели, чтобы табачный дым мешал супруге Ильфа Марии Николаевне. Продолжали работу в рабочем кабинете редакции «Гудка».

Каждая фраза романа рождалась в муках. Но скоро был выработан общий алгоритм. Обычно писал (от руки) Петров, а Ильф расхаживал перед столом и… диктовал? Нет, текст рождался сам собой. Что-то произносил Ильф, что-то – Петров. По признанию авторов, если фраза приходила в голову обоим, то она, как правило, вычеркивалась. Что придет в голову двум, то может прийти в голову и сотне. А им нужен был живой, необычный, запоминающийся роман.

Работа часто заходила в тупик. И тогда Катаеву высылались отчаянные многословные телеграммы с просьбой помочь. Валентин Петрович отвечал лаконично: «Думайте сами». А потом и вовсе перестал откликаться.

Закончилась командировка Катаева. Валентин Петрович вернулся в Москву. И соавторы несколько суховато (что объясняется страхом разноса – мол, мы и не говорим, что вещь удалась) сообщили своему «боссу», что работа в целом завершена. И показали Катаеву первые 240 машинописных страниц. Ильф достал их из папки, а Петров начал читать вслух.

39. Золотой портсигар

Когда Петров умолк, Катаев, после некоторой паузы, сообщил, что «рука мастера», которой он намеревался пройтись по рукописи, чтобы придать ей окончательный лоск, по всей видимости не нужна. Роман получился замечательным, его авторы вполне профессиональные писатели, никакие советы им совершенно не нужны.

И тут же Катаев заявил, что перепишет договор с издательством на имя истинных авторов. И роман выйдет в свет без его подписи, поскольку он не имеет к нему прямого отношения…

Но тут же выдвинул два условия. Первое – все издания романа, где и в каком бы виде они ни выходили, будут посвящены ему, Валентину Петровичу Катаеву. И соавторы выполнили это требование. Посвящение Катаеву открывает любую публикацию «12 стульев», в том числе и журнальную.

Вторым условием было требование Катаева подарить ему с гонорара за роман… золотой портсигар. Это требование породило небольшую дискуссию – портсигар портсигару рознь. И если Валентин Петрович надеется получить в дар золотой портсигар весом в полтора килограмма, то его надежды напрасны. В конце концов, о размерах и весе портсигара договорились. И когда роман вышел в свет отдельным изданием (а сначала он публиковался с продолжениями в журнале «30 дней»), то Катаев получил в дар золотой портсигар.

А на самом деле, какую роль сыграл Катаев в истории романа «12 стульев»? Самую непосредственную – роль «провокатора» и катализатора. Сначала подбил брата и друга на эту работу, внушил им уверенность в успехе дела, а потом… похвалил. И то, что похвалил, тоже заслуга. Роман-то был первым.

40. Сюжет

Когда книга написана хорошим языком, то сюжет отходит на второй план. И не важно уже – что написано. Важно – как.

В романе «12 стульев» произошло именно это. Сюжет получился простенький, даже незамысловатый. И если бы Ильф и Петров захотели бы написать водевиль или простой детектив, то могли бы сделать это без особых затруднений – сюжет романа укладывается и в те, и в другие рамки.

Он и сами понимали, что сюжет будущего романа явно не тянет на трагедию шекспировского масштаба. Это был роман-фельетон, вся интрига которого строилась вокруг авантюрного сюжета, а главным было описание характеров, смешные диалоги и комические нелепицы, происходящие с героями. Написан роман был именно «по-фельетонному» – с парадоксальными словечками, афористичными фразами и смешными повторами, когда одна и та же фраза звучит всякий раз иначе.

С другой стороны, придумай Катаев сюжет посложней, внимание читателя было бы отвлечено. И блистательность Остапа была бы заслонена головокружительными приключениями. И Киса выглядел бы крайне тускло, поскольку он и не мог быть героем боевика или ужасным преступником, которого необходимо поймать. Киса – серый обыватель и глупый мечтатель. Человек, каких было много, представитель вырождающегося класса (на деле все глубже и печальней – Воробьянинов же не сам выродился, таких, как он, просто уничтожили в массовом порядке за пару десятилетий).

И, тем не менее, сюжет «12 стульев» – образец разумного сочетания поставленной писателями задачи и её воплощения. А для миллионов читателей это ещё и необыкновенно увлекательный роман.

41. Прототипы Бендера

Остапа Бендера соавторы придумали сами. И Катаеву этот персонаж очень понравился. При этом главному герою романа Ипполиту Матвеевичу Воробьянинову пришлось потесниться и уступить первое место Остапу.

Ход был великолепный. Остроумный, обаятельный мошенник очаровал самих писателей. А уж читатель был в восторге – этот безусловно отрицательный герой вызывал исключительно положительные эмоции…

Кто же был прототипом Бендера? С кого «списали» своего героя Ильф и Петров? На этот счет существует несколько вариантов ответов. Первый – прототипом Бендера был Мотя Ширмхер, знакомый Ильфа по литературным средам одесского «Коллектива Поэтов».

Согласно второй гипотезе, прототипом Бендера стал Осип Шор, брат поэта Анатолия Фиолетова, известный в Одессе авантюрист и веселый выдумщик. Осип Шор прожил долгую жизнь. Он родился в Никополе в 1899 году и умер в Москве в 1978 году.

Третий вариант – прообразом Остапа Бендера стал писатель Валентин Катаев. И это тоже могло быть, поскольку Катаев был веселым и остроумным человеком. Правда, его авантюры нельзя было назвать мошенническими. Скорее, они были идеалистическими и при этом… всегда получались. Захотел стать писателем – стал. Захотел написать большой успешный роман – написал…

Наконец, прообразами Остапа могли стать сразу трое – Ильф, Петров и Катаев. В Бендере так или иначе соединились черты всех троих… Но точного ответа, конечно, нет и быть не может. Остап Бендер – дитя Ильфа и Петрова. И этим все сказано.