Текст книги "Маргарет Митчелл. Роман века. Маленькие рассказы о большом успехе"

57. Ночной поезд

Лэтэм сразу понял причину, по которой Маргарет так упорно отказывалась передать ему роман. Рукопись находилась в жутком состоянии. Не перепечатанная, с кучей исправлений, не систематизированная, без заглавия и без первой части – она была попросту непригодна к публикации.

Однако Лэтэм столько слышал об этой таинственной книге, что, заполучив её, очень обрадовался… Он торопился на поезд. Но даже беглого взгляда хватило, чтобы понять – рукопись в багаж Лэтэма явно не помещается. Тогда он побежал в ближайший магазин и купил новый чемодан.

Его путь лежал в Новый Орлеан. Экспедиция по Америке в поисках «великой книги» продолжалась.

Лэтэм занял своё место в спальном вагоне поезда. Путь был недлинный, но за это время он рассчитывал выспаться.

Гарольд Лэтэм застелил постель. Достал из чемодана первый попавшийся конверт. Удобно утроился, закинув левую руку за голову. И принялся читать.

Он прочитал один абзац. Второй. Третий. Взял следующий лист…

Внезапно он почувствовал, как по спине поползли мурашки. Холодная волна прошла по его телу. Лэтэм вскочил и стал быстро читать одну страницу за другой. Потом снова полез в чемодан – за следующим конвертом.

То, что Лэтэм испытывал в этим минуты, можно было описать одним словом – восторг. Позже он скажет: «Роман миссис Марш был событием чрезвычайной важности. Мне повезло, что я подвернулся первым».

58. Верните рукопись!

Едва Лэтэм прибыл в Новый Орлеан, как ему сообщил – на стойке регистрации отеля его ждёт телеграмма из Атланты. Лэтэм взял бланк телеграммы, прочёл текст и… не поверил свои глазам. В телеграмме значилось: «Пожалуйста, верните рукопись. Я передумала».

Верните? Это чудо? Как бы ни так! Лэтэм был уверен – дело в переживаниях Маргарет. Она была не уверена в своих силах. Ничего, он её уговорит.

Лэтэм телеграфировал в Атланту следующее: «Я только что начал читать роман и не успел прочесть его полностью. Не хотите же вы, чтобы я вернул рукопись без своего заключения?». Маргарет ответила согласием…

Пребывание в Новом Орлеане сюрпризов не принесло. Ничего похожего на Маргарет Митчелл Гарольд Лэтэм здесь не нашёл. И он отправился в город Остин, что в штате Техас. 18 апреля 1935 года в купе спального вагона мистер Лэтэм достал пишущую машинку и отпечатал письмо, которое отправил уже из Остина.

«Уважаемая миссис Митчелл», – писал Лэтэм. – «Спасибо за то, что разрешили отправить ваш роман в Нью-Йорк и показать его моим коллегам и внешнему советнику издательства „Макмиллан“, человеку опытному в таких делах. Я понимаю ваши сомнения – рукопись, действительно, находится в несколько скомканном виде (тут Лэтэм явно поделикатничал, рукопись находилась в чудовищном состоянии). Но наши консультанты прекрасно понимают, в чём дело. На меня роман произвел сильнейшее впечатление. Я вижу в нем задатки поистине важной и значительной книги…».

59. В Нью-Йорке

О чём Лэтэм умолчал, так это о том, что ещё в Новом Орлеане он отправил рукопись Пегги пароходом в Нью-Йорк. Его поездка по Америке затягивалась, а рукопись требовала трудоёмкой доработки.

В порту Нью-Йорка чемодан с рукописью романа получила никто иная как Лоис Коул. Она принесла чемодан в редакцию издательства «Макмиллан» и открыла его. То, что она увидела, ввергло её в настоящий шок. Коул едва ни разрыдалась…

Рукопись была в очень плохом состоянии. Бумага пожелтела и местами распадалась. Напечатанный на машинке текст был многократно исправлен. На некоторых листах исправления коснулись абсолютно всех слов. При этом в карандашных исправлениях угадывался почерк и Маргарет, и Джона, хотя оба писали, как курица лапой.

Дальше больше. Листы оказались непронумерованными. Главы перепутаны до такой степени, что невозможно было понять, какой лист к какой главе относится. Да и сами главы представляли собой хаотичное нагромождение. Например, в разных главах герои носили разные имена. В конце романа рассказ вёлся о Элен О`Хара, а в середине, в главах, которые были написаны позже, о Пэнси О`Хара. Путаница была просто невообразимая.

Некоторые главы отсутствовали – то ли не были ещё написаны, то ли валялись в кладовке Пегги в таких же манильских конвертах коричневой бумаги…

В какой-то момент Коул даже пожалела, что ввязалась в эту историю. Потом подняла с пола один из листов рукописи и стала читать. И испытала примерно те же чувства, что и мистер Лэтэм. Она поняла, над этой книгой стоило поработать. Речь шла о национальном бестселлере.

60. Мы будем её печатать

Кое-как собрав рукопись в несколько больших скоросшивателей, Коул отправила её дальше – тому самому авторитетному внешнему советнику издательства «Макмиллан», имя которого так и осталось тайной. Но человек был умный, поскольку вернул рукопись, начертав на одной из папок свою резолюцию – «Печатайте немедленно!».

Турне мистера Лэтэма по Америке закончилось в начале июня 1935 года. Ничего особенного он больше не нашёл – так, кое-какие любопытные имена, масштабы которых, впрочем, до уровня Маргарет Митчелл явно не дотягивали. Подзабыв первые впечатления от романа, Гарольд Лэтэм потребовал вернуть ему рукопись. И снова углубился в чтение, на этот раз не пропуская ни одной страницы. Огромную рукопись в полмиллиона слов он проглотил за неделю. И был снова в восторге – книга ему не просто нравилась, он в неё влюбился.

Вскоре состоялся редакционный совет. Председательствовал хозяин издательства «Макмиллан» Джордж Бретт. Лэтэм взял слово. Откашлялся. И начал:

– Мистер Бретт, из своей поездки я привёз рукопись книги, которая станет событием национального масштаба. Это очень хороший роман. Возможно, великий роман. И уж точно роман, который будут раскупать, как горячие пирожки.

Мистер Бретт поднял брови и посмотрел на помощницу главного редактора миссис Тэйлор (в замужестве Коул сменила фамилию). Та отчаянно закивала, а потом срывающимся голосом произнесла:

– Это самый выдающийся роман, который я когда-либо читала.

– Хорошо, – кивнул мистер Бретт. – Гарольд, подготовьте контракт для миссис Марш. Мы будем печатать эту книгу.

61. Контракт

17 июля 1935 года в дверь дома на 17-й Восточной улицы города Атланта постучал почтальон. Дверь открыла Маргарет. В этот момент она была дома одна – Джон, как обычно, работал в своём офисе.

Пегги дала почтальону чаевые. Распечатала телеграмму. «Дорогая миссис Марш, ваш роман воспринят издательством „Макмиллан“ с энтузиазмом. Просим вас принять и подписать контракт, который вам уже выслан».

Маргарет опустилась на стул. Перед ней на шатком узеньком столике возвышался портативный «Ремингтон». Клавиши машинки были стёрты её пальцами и блестели, как отполированные пуговицы.

Девять лет неимоверно трудной работы без какой-либо надежды на успех были позади. Моменты разочарования и даже отчаяния. Слёзы бессилия. Приступы ярости от собственной беспомощности и немотивированного оптимизма Джона. Проклятия и редкие мгновения подъёма. Волны счастливого наития – того, что так пошло называется вдохновением… Всё позади. Всё в прошлом.

Да, Джон. Надо позвонить ему. Он должен узнать первым.

Она набрала номер мужа. Дождалась, когда он снимет трубку. И сказала:

– Милый Джон, я тебя очень люблю.

– Что случилось, – встревожился Марш.

У него в голове пронеслось, что слово «люблю» он услышал от Пегги впервые в жизни.

– Они выслали контракт, Джон. На нашу книгу.

– Интересно, сколько они заплатят? – задумчиво произнёс Марш.

62. Эта проклятая штука

– Джон, как они разобрались в рукописи? Там же совершенно ничего невозможно понять!

– Какая ерунда, Пегги. Для настоящих профессионалов это не проблема… Ты хорошо сидишь? Сядь поудобней. Иначе упадёшь с высоты и расшибёшься, когда до тебя дойдёт, что эта проклятая штука нравится не только мне, но и ещё кому-то другому, – сказал Марш.

Маргарет засмеялась.

– И всё же я не могу понять, кого эта книга заинтересует. Кто её купит, Джон? Как они собираются распродать хоть что-то?

– Да, не беспокойся, детка. Всё образуется. У нас с тобой столько родственников, что в одной Джорджии мы продадим не менее пяти тысяч экземпляров, м сказал Марш.

– Какой же ты… практичный, Джон, – ответила Маргарет, хотя хотела сказать «наивный», но вовремя прикусила язычок.

А Джон Марш на мгновение умолк. Он расслышал в голосе жены то, чего ждал каждый день все эти годы – нежность. Он так её любил… Больше жизни. И был очень рад, что дело оборачивается так хорошо. Есть же на свете справедливость, чёрт побери!

Через несколько дней из Нью-Йорка пришёл конверт с контрактом. Марш изучил его лично и пришёл к выводу, что условия просто великолепные. «Макмиллан» предлагал больше, чем надеялись получить Маргарет и Джон – целых пятьсот долларов. Плюс потиражные, на которые, впрочем, Пегги не особенно рассчитывала.

– В чём же их выгода? – удивилась Пегги. – В альтруизм издателей я как-то не очень верю.

63. «Европа Карамаджин»

В том чемодане с рукописью романа, что Митчелл передала Лэтэму в Атланте, была ещё одна прозаическая вещь, написанная Пегги в ходе работы над «Унесёнными ветром». В таком же коричневом конверте из манильской бумаги Лэтэм нашёл повесть о трагической любви женщины под именем Европа Карамаджин.

Уже в Нью-Йорке, полностью прочитав растрёпанную рукопись романа, Гарольд Лэтэм взялся и за «Европу». И снова пришёл в неописуемый восторг. Это было абсолютно готовое к изданию и великолепно написанное произведение мало чем уступающее по уровню роману. Чтобы проверить себя, Лэтэм передал повесть Лоис Коул. Эффект был тем же – Лоис заявила, что повесть – просто чудо и что её надо немедленно печатать.

Если бы руководство «Макмиллана» прислушалось к мнению своих ведущих сотрудников… Но этого не произошло. Дело в том, что повесть была слишком мала, чтобы выпустить её отдельной книгой. Опыт, обычный литературный опыт – так об этом произведении говорила сама Маргарет Митчелл. В этой повести она, по всей видимости, отрабатывала литературные приёмы, которые затем применяла в «Унесённых ветром».

Джордж Бретт отказался публиковать «Европу Карамаджин», решив сосредоточить усилия на романе. Рукопись повести вместе с недоработанной рукописью романа отправили в Атланту. Пегги предстояло дописать роман, внести необходимую правку (к рукописи прилагались пространные рекомендации редакторов издательства) и подготовить его к изданию.

Судя по всему, Митчелл просто уничтожила повесть. Больше о ней никто ничего не слышал.

64. Окончательная отделка

Привести рукопись в порядок, чтобы с ней могли работать машинистки издательства, было самой простой задачей. Но Пегги, распечатав посылку со своей книгой, просмотрела замечания реакторов и… решила всё переписать заново.

Маргарет хотела, чтобы её роман был безупречен во всех отношениях, в том числе и технически. Поскольку в книге много диалогов, она подумала, что читатель должен не просто узнать, кто и что в романе говорит, но и как говорит. Слово написанное и слово произнесённое воспринимаются несколько по-разному. Когда мы читаем книгу, слова героев озвучивает наш внутренний, воображаемый голос. Но это вовсе не означает, что все герои – и аристократ и малограмотный крестьянин – должны общаться на литературном языке. Наоборот, достоверной выглядит только речь неправильная, живая и полностью соответствующая тому диалекту, который распространён в той или иной местности.

И Джон Марш засел за составление разговорников. Он составлял словарики негритянского сленга, речи жителей Атланты и других районов Джорджии, о которых упоминалось в романе. Каждую главу Пегги зачитывала вслух. И если что-то её или Джорджа останавливало или хотя бы настораживало, она решительно это место переписывала.

Далее – даты. Их в романе огромное количество. Каждое событие требовалось подкрепить исторически, чтобы не вызвать у читателя и тени сомнения, что именно так всё и было. Работая над главами, описывающими падение Атланты, Пегги составила огромный почасовой план, в который внесла все события, происходившие с её героями, и привязала их к такой же почасовой хронике действий войск Шермана.

65. Имена и события

Окончательная доводка рукописи оказалась делом очень трудоёмким. Дело в том, что годы лихорадочной работы давно прошли. И Маргарет остыла – роман её больше не интересовал. Заставить себя взяться за главы, которые она написала пять, а то и девять лет назад стоило ей огромных усилий воли.

– Джон, ну их всех… Не нужен мне этот роман. Пусть правят сами, – говорила она.

И муж отвечал:

– Что ты, Пегги! Это же твой роман. Соберись с силами. Я рядом. Я помогу…

И он, действительно, помогал жене всеми силами. Он вычитывал, выслушивал, подсказывал. Вписывал на листочки бумаги все замечания, которые возникали во время вычитки глав. Материала было очень много, и удержать в памяти все детали Джон просто не мог. Эти записки сослужили неоценимую службу.

Как только в романе появлялся невымышленный Маргарет персонаж, они останавливались и сверяли его имя с именем реального прототипа. Это имя потом приходилось переписывать во всех главах, в которых оно упоминалось. Если учесть, что в романе десятки героев и сотни сцен, труд выглядел прямо-таки титаническим…

Кстати, Митчелл полагала, что кто-то из критиков обязательно сверит события, описанные в романе, с историческими свидетельствами и документами. Она очень боялась быть уличённой в невежестве, поэтому раз за разом сверяла текст с историческими хрониками. Как это ни удивительно, но за семьдесят лет уличить Митчелл в неточности не удалось никому. Даже в несущественных мелочах.

66. Рождение Скарлетт

Маргарет трудилась, как заведённая, но плохо представляла масштабы работы. Она полагала, что сможет закончить правку к началу осени, но явно переоценила свои возможности. 10 сентября, в день, когда Митчелл намеревалась отправить рукопись в Нью-Йорк, у неё ещё не было имени главной героини…

Ей нравилось имя Эллен, но потом она его забраковала. Изменила на Пенси и даже привыкла к этому имени, тем более что оно понравилось и издательству «Макмиллан». И всё же где-то внутри Пегги сомневалась. Что-то в этом имени было не то (что именно, Маргарет понять не могла).

Может… Сторм? Сторм О` Хара. Звучит красиво, но как-то слишком уж искусственно и даже чуточку манерно.

Пегги перебрала десятки различных женских имён. И все её по разным причинам не удовлетворяли.

А что, если назвать её Робин? Хорошее имя – для мальчика, но никак не для девушки.

Келлс? Ирландское имя, которое в Америке совершенно неизвестно. Если бы семейство О`Хара жило в Ирландии. Но дело-то происходит в Джорджии.

Энджел? Ну, конечно, она будет Энджел О`Хара! Но… нет, не то…

И Митчелл махнула рукой, продолжая работать над рукописью, в каждой главе которой главную героиню звали то так, то этак. Писательница решила, что имя придумается само собой. Так и случилось.

В конце сентября 1935 года, после чашки утреннего чая, Пегги села за машинку и настучала новое имя – Скарлетт.

Из издательства, с которым она согласовывала свои коррективы, пришла краткая телеграмма: «Трижды ура – Скарлетт О`Хара!».

67. «Ай-яй-яй! Чёрная овца»

Даже если бы Маргарет Митчелл назвала свой роман «История», его бы ждал оглушительный успех. Но всё же хорошей книге нужно было подобрать хорошее название.

Приняв безымянную рукопись в работу, издательство «Макмиллан» присвоило ей условное название «Другой день». Митчелл оно понравилось, но писательница не оставила попыток придумать своё.

Время от времени она откладывала рукопись и замирала, глядя в пустоту. В её голове роились самые неожиданные фразы, которые могли стать названием её книги. Пегги брала карандаш и записывала эти фразы столбиком.

Так появились звучные и не очень названия, вроде «Неси тяжелый груз», «Жернова», «За борт». Позже к ним прибавились «Немыслимая слепота» и «Не в нашем созвездии». А самым неожиданным оказалось название – «Ай-яй-яй! Чёрная овца».

Представьте себе, что бы было, если «Макмиллан» принял бы «Чёрную овцу». Роман в любом случае взял бы своё. И мы бы им восхищались. И говорили друг другу – «Ты читал «Чёрную овцу»?». Или – «Как заметила Скарлетт, героиня романа «Ай-яй-яй»…». Или «Однажды, в романе Митчелл «Ай-яй-яй! Чёрная овца»…».

Наконец, она нашла хорошее название «Трубы пропели точно» (слова из стихотворения о Гражданской войне). Однако, её одолевали сомнения…

В издательство Пегги отослала список из 24 пунктов, 17 номером которого шло название «Унесённые ветром», фраза из стихотворения Доусона. Рядом приписка – «это мне нравится больше всего».

68. Первая глава

В ноябре 1935 года Маргарет Митчелл работала над рукописью по десять часов в день, причём, без выходных. От напряжения у неё снова стала болеть спина, а потом навалилась непонятная напасть – по всей голове пошли фурункулы. Врачи выбрили часть волос – голова Пегги покрылась голыми, измазанными зелёнкой кругляшами, величиной с пятак. Митчелл была на грани нервного срыва. Она еле справлялась с желанием разорвать контракт и поставить на этой истории точку. Но сработало чувство ответственности – Маргарет не могла не выполнить данное Лэтэму обещание…

Роман постепенно приобретал стройность. День за днём Джон читал вслух законченные главы, а Пегги сверяла их по составленному Маршем словарю местного сленга.

Однако, в романе ещё не было первой главы. И речь шла не просто о начале большой книги. Митчелл поставила перед собой амбициозную цель захватить внимание читателя, чтобы он не смог отложить книгу после прочтения первой страницы. И это у неё удалось!

Она не стремилась к стилистическим изыскам, стараясь писать простым, ясным и даже безыскусным языком. Митчелл была уверена, что только так сможет завоевать доверие читателя.

В декабре она вставила в машинку чистый лист бумаги и написала: «Скарлетт О'Хара не была красавицей, но мужчинам редко удавалось осознать это, когда они попадали в ее сети, подобно близнецам Тарлтонам». Далее следует словесный портрет Скарлетт.

Оторваться, действительно, невозможно.

69. Последняя точка

Работа над романом была прервана лишь дважды. На Рождество Митчелл отложила рукопись ради традиционной встречи родственников, которых в тот год в доме Маршей собралось несколько десятков человек.

Второй раз Пегги прервала работу в новогоднюю ночь. Она выпила бокал шампанского и прилегла отдохнуть, чтобы утром снова взяться за роман…

Она по-прежнему уклонялась от расспросов. Лишь улыбалась и переводила разговор на другую тему. Но о загадочном романе Пегги говорила вся Атланта. Более того, о нём говорил и весь окололитературный Нью-Йорк.

В издательстве «Макмиллан» работали очень опытные специалисты, которые собаку съели на раскрутке потенциальных бестселлеров. Ещё не зная точно, чем закончится эта затея, Лэтэи пустил слух, что на редакторском столе лежит рукопись, которая взорвёт книжный рынок Америки. Он время от времени захаживал в бар, в котором собирались книжные спекулянты Нью-Йорка. И однажды якобы случайно «проговорился», не затронув, впрочем, подробностей.

22 января 1936 года Маргарет Митчелл собрала перепечатанную машинистками рукопись и отправила её в издательство. Спустя несколько дней сотрудники «Макмиллана» стали свидетелями необыкновенного события – мистер Лэтэм, находясь в состоянии крайнего возбуждения, издал душераздирающий крик восторга и подпрыгнул так, что разнёс редакционный стул.

70. Национальный бестселлер

В издательстве «Макмиллан» началась лихорадочная подготовка к изданию романа «Унесённые ветром». Но работалось легко – умница Митчелл добросовестно выполнила всё, что от неё требовалось. Согласованы были все детали, вплоть до оформления обложки и выбора шрифтов.

Сама Пегги в эти месяцы относительного затишья ушла в «глухое подполье». Впервые за десять лет она могла спокойно вздохнуть и спрятать в кладовку свой верный «Ремингтон». Она ничего не желала слышать о романе и даже сожгла все черновики… Однако, её беспрестанно беспокоили журналисты.

– Джон! – жаловалась Митчелл, позвонив в офис мужа. – Они ломятся в дверь! Я не могу выйти в магазин за молоком.

– Пегги, детка, – успокаивал её муж, – сейчас я приеду домой и разгоню этих наглецов… Что купить кроме молока?

Однажды Джон Марш так разошёлся, что схватил палку и погнался за репортёрами. Он преследовал их два квартала. Лишь одышка Джона спасла журналистов от расправы… Марши хотели лишь покоя. А газетчики Атланты расценили это как тонкий рекламный ход…

30 июня 1936 года все крупные книжные магазины Америки начали продажи романа «Унесённые ветром». Премьера книги сопровождалась грандиозной рекламной компанией. Роман рекламировался, как национальный бестселлер и не меньше. И первые читатели, купившие здоровенный фолиант, тут же убедились, что реклама их не обманывает.