Текст книги "Эрнест Хемингуэй. Жить в полную силу. Маленькие рассказы о большом успехе"

44. «Иметь или не иметь»

От Хемингуэя давно ждали новой книги. И в начале 1937 года он её закончил. Это была повесть «Иметь и не иметь» – авторская оценка событий эпохи Великой депрессии, переживаемой Америкой. Это повесть о человеке, жителе Флориды, который спасаясь от нужды, вызванной последствиями депрессии, вынужден стать контрабандистом. Впервые в творчестве Хемингуэя возникла социальная тема. И вывод его для «плейбоя», каким Хем выглядел в глазах соотечественников, получился неожиданным. И выход из порочного круга, в который угодил главный герой повести, писатель видел в согласованных коллективных действиях. Одиночка и общество – такого в романах Хемингуэя до той поры ещё не было…

Интерес к социальным проблемам был вызван тревожными вестями из Испании. Там разразилась гражданская война, которая не оставила равнодушным и Хемингуэя. Писатель давно и преданно любил эту страну. Он сразу принял сторону республиканцев и даже организовал сбор средств в их поддержку.

Собрав деньги, Хемингуэй обратился в Североамериканскую газетную ассоциацию с просьбой направить его в Мадрид для освещения хода боевых действий. Тут же была собрана съёмочная группа во главе с голландским кинорежиссёром Йорисом Ивенсом, которая намеревалась снять документальный фильм «Земля Испании». Сценаристом картины был Эрнест Хемингуэй.

45. Небо Испании

Это была очень тяжёлая и опасная командировка. Сойдя на берег в порту Барселоны, Хемингуэй со своими товарищами отправился в Мадрид, где в это время разворачивались трагические события военного противостояния республиканцев и повстанцев Франко.

Больше всего Хемингуэя поразила жестокость этой братоубийственной войны. Это был далеко не первый военный конфликт, на котором ему пришлось побывать. Но здесь, в Испании, он угодил в самую гущу событий. На память пришла мировая война, кошмар передовой, ранение, едва ни стоившее Хему жизни.

Страдания людей, кровь, жестокость обеих воюющих сторон – всё было настолько реальным, настолько близким, что Хемингуэй не мог оставаться сторонним наблюдателем. Он взял в руки винтовку…

Журналистика и оружие – вещи несовместные. Взяв в руки винтовку, человек сознательно принимает сторону одной из противостоящих сил и утрачивает моральное право объективного освещения событий. Эта норма закреплена международной конвенцией, оговаривающее права военных журналистов. В годы Второй мировой войны Хемингуэй едва ни угодит под суд за то, что принимал участие в боевых действиях, будучи журналистом. Но иначе он поступить не мог.

Была ли война его стихией? Нет, вряд ли. Война – дело кровавое. Война – это разрушения, бессмысленная жестокость и смерть. А его стихией были люди и их борьба за жизнь.

46. В осаждённом Мадриде

В трагические для Испании дни осады Мадрида Хемингуэй находился в городе. В гостинце «Флорида» был организован клуб корреспондентов, здесь же находился и штаб интернациональных войск республиканцев. Из гостиничного номера журналисты из разных стран передавали свои репортажи на родину. Когда кольцо осады замкнулось и связь прервалась, они лишь наблюдали за происходящим и по мере сил помогали военным.

В Мадриде Хемингуэй познакомился с писателями из разных стран. Самым примечательным знакомством стала встреча с талантливой американской журналисткой Мартой Геллхорн. Весёлая, лёгкая на подъём, ироничная, Марта сразу покорила сердце Хемингуэя. Она была отважна и даже безрассудна. Без оглядки вклинивалась в самую гущу схватки и не сгибала головы под градом пуль неприятеля. Похоже, что она вообще не боялась смерти. И Хем, всегда уважавший храбрость, оценил эти качества по достоинству. Здесь же в Мадриде Марта и Эрнест стали любовниками. Позже, по возвращению домой, Марта станет третьей супругой Хема…

Из Мадрида Хемингуэй на некоторое время выехал в Каталонию. Бои под Барселоной отличались особой ожесточённостью. И здесь, в окопе, Хем познакомился с удивительным человеком, французским писателем и лётчиком Антуаном де Сент-Экзюпери. Оба читали книги друг друга. И оба мгновенно прониклись взаимной симпатией. Правда, после Испании они уже никогда не встречались.

47. Марта

Мадрид пал. В Испании воцарилась фашистская диктатура генерала Франко… И Хемингуэй вернулся домой, чтобы немедленно сесть за письменный стол.

Он пригласил в Ки-Уэст и Марту Геллхорн. И та приехала, хотя прекрасно понимала, как может воспринять её приезд супруга Хемингуэя. Но Полина вела себя стоически. Кончено, она всё сразу поняла – и характер отношений между ее мужем и этом молодой женщиной, и то, что Хем для нее безвозвратно потерян.

После объяснения Полина согласилась на развод. Хемингуэй, который всегда держал слово, пообещал ей передать Ки-Уэст и постоянное содержание. Взамен попросил того же, что просил в своё время у Хёдли – сохранить родственные отношения и не препятствовать общению отца с детьми. Полина согласилась.

Вскоре Хемингуэй и Марта покинули Ки-Уэст и направились на Кубу. Хем давно присматривался к Гаване. Ему очень нравился и остров, и весёлый шумный город. Они остановились в отеле «Амбос-Мундос», который Хемингуэй выбрал ещё во время первого приезда на Кубу в 1932 году. В этом отеле он останавливался в каждый свой приезд в Гавану.

Объездив окрестности столицы, Хемингуэй и Марта заглянули в пригород Гаваны – Кохимар. И здесь обнаружили уютный чистенький домик, обладавший собственным именем – Финка Вихия. Рядом возвышалась трёхэтажная башенка, перед домом располагался бассейн.

И Хемингуэи тут же сняли виллу. Финка Вихия стала вторым и самым любимым домом Папы Хема. Здесь он прожил следующие двадцать лет жизни.

48. Финка Вихия

Брак с Мартой оказался самым недолговечным в жизни писателя. Они были совершенно разными людьми. Независимая Марта иронизировала над Хемом, и это его ужасно раздражало. Он требовал от женщин поклонения, покорности. И Марта его запросам явно не соответствовала…

Прожив два года в Финке Вихия, в сорок втором Хемингуэй её купил. Дом был перестроен. Для кабинета Хем облюбовал второй этаж флигеля. Третий был отведён для гостей. На первом этаже жили многочисленные кошки, которых Хемингуэй обожал. К шестидесятому году, когда Хемингуэй навсегда покинул Финку Вихия, кошек было несколько десятков. Их потомки живут на вилле и сегодня. Правда, их уже сотни. Специальным указом Фиделя эти создания находятся на государственном содержании как неотъемлемая часть мемориала писателя.

Перед домом в Финка Вихия располагается большой бассейн. Не имея холодильника, Хемингуэй заказывал в Гаване машину льда и вываливал его в бассейн. Лёд использовался для охлаждения продуктов и коктейлей. А когда лёд таял и бассейн заполнялся водой, Хем и Марта в нём плавали.

Очень скоро в Финку стали наведываться друзья Хема. В разные годы здесь побывали Гарри Купер, Марлен Дитрих, Ингрид Бергман.

Хемингуэй очень любил свое кубинское пристанище. Он говорил, что «это место, куда приятно возвращаться отовсюду, где бы ты ни находился».

49. Кошки Папы

Кстати, с кошками Хемингуэя связана одна любопытная история.

Эти кошки жили на Финке в полудиком состоянии и совсем не боялись охотничьих собак (во дворе дома установлены четыре постамента, это надгробия над могилами любимых собак Хемингуэя – Линды, Негриты, Блэка и Нерона). Утро каждого дня начиналось с того, что кухарка выносила в металлических мисках кошачий завтрак – рыбу, которую покупали на пристани у местных рыбаков. Кошки с урчанием набрасывались на угощение. А потом выходил Папа Хем, и нежился в окружении пушистых мурлыкающих хитрюг…

Пример Хемингуэя вдохновил российского писателя Льва Никулина. После войны на своей даче в Переделкино, этот «классик» социалистического реализма поселил несколько десятков сиамских кошек. Каждое утро пожилая домработница Зиновия Болгарь выпускала их из специальной комнаты во двор. Таково было распоряжение хозяина – кошки Никулина должны были жить в полудиком вольном состоянии, как у Хемингуэя.

Потом наступало время завтрака. Зиновия выносила отварное мясо куропаток, которых привозил личный шофер писателя. Созывала кошек. Но они сидели на деревьях сада, истошно орали, поглядывая вниз, и ни за что не хотели спускаться. Пожилая женщина вместе с шофёром сбивала этих тварей шваброй. А после того, как от куропаток оставались лишь обглоданные косточки, бегала по саду, вылавливая кошек и отправляя их в дом.

Как ни странно, кошки Никулину не помогли. Советским Хемингуэем он так и не стал. Видно, не те были кошки.

50. «По ком звонит колокол»

В 1938 году, едва вернувшись из Испании, Хемингуэй дописывал единственную в своей жизни пьесу – «Пятая колонна», которую начал ещё в номере отеля «Флорида» во время осады Мадрида. Эта пьеса была посвящена деятельности испанской контрразведки. Шпионская вещь, убедительное свидетельство той далёкой эпохи.

Двумя годами позже, в сороковом, Хемингуэй закончил самый большой в своей писательской карьере роман «По ком звонит колокол». Это масштабное произведение критики называют лучшим романом Хемингуэя. В нём рассказывается о трёх последних днях жизни американского добровольца, отдавшего жизнь за свободу Испании.

Эта книга считается лучшим литературным исследованием истории гражданской войны в Испании. В ней Хемингуэй предпринял попытку переосмыслить опыт поражения республиканцев с философских позиций, показал суть происходящего и описал трагедию человека, для которого жизненные принципы гораздо значимей собственной жизни.

Роман стал последним триумфом Хемингуэя довоенной поры. С этого момента он замолчал. Пауза продлилась целый десять лет. В это время Хем писал только газетные статьи и эссе. Он был слишком занят другой работой. Он вёл собственную войну с фашистами, с которыми у него были личные счёты…

Но между испанской и мировой войнами у Хемингуэя была ещё одна война – японо-китайская.

51. Китай

В самом конце 1940 года Хемингуэй сообщил жене, что отправляется в Китай в зону боевых действий с японцами в качестве военного корреспондента нью-йоркской газеты «ПМ» и с изумлением услышал в ответ:

– Ты знаешь, я тоже.

Эта трёхмесячная командировка в Китай стала для Хемингуэя настоящим открытием. Дело было даже не в великой стране, в которой Хемингуэй до этого ни разу не бывал. Не в войне, жестокой и кровавой, как все войны двадцатого столетия. Дело было в поведении Марты. Хем был искренне поражён, причём, неприятно.

Марта оказалась очень энергичным, сильным и мужественным человеком. Она без лишних разговоров отправлялась на самые опасные задания. И добывала такие материалы, о которых муж не мог и мечтать. Она писала очень хорошо – точно, ярко, убедительно. Впервые в жизни Хем увидел рядом с собой совершенно самостоятельную, независимую женщину, которая не нуждалась в его наставлениях. Более того, ему и самому было чему поучиться у Марты…

Их брак дал заметную трещину, которая по возвращению на Кубу быстро превратилась в пропасть. Прожив вместе менее двух лет, они отдалились друг от друга. Марта всё реже появлялась в Финке Вихия, пропадая по журналистским делам на континенте. Постепенно их общение сократилось до редких встреч. И брак превратился в пустую формальность.

Они были мужем и женой до 1944 года, когда, наконец, развелись. Но все эти годы их брак был лишь видимостью. Женитьбу на Марте Хемингуэй считал самой большой ошибкой. А развод с Хёдли – своим непростительным грехом.

52. И снова – война

В 1941 году Хемингуэй отправился в Балтимор, где на местной судоверфи выбрал и купил большой мореходный катер, получивший название «Пилар». Перегнав судно на Кубу, Хемингуэй увлёкся морской рыбалкой. Только за годы войны он выловил полсотни огромным марлинов. Охота на рыбу-меч занимает много сил и требует особого умения. Вскоре Хемингуэй превратился в заправского капитана, способного плавать даже в бурном открытом океане…

А 7 декабря 1941 года война началась и для Америки. Японцы напали на базу в Перл-Харборе и разгромили тихоокеанский флот США. Вы ответ американцы вступили во Вторую мировую войну. И Атлантический океан превратился в зону ведения боевых действий.

Выходить в море стало опасно. У берегов США шныряли фашистские подводные лодки. Маленький «Пилар» был, конечно, слишком незначительной мишенью, чтобы тратить на него торпеду. Но опасность была всё же вполне реальной. По приморским городам Америки и прилегающих островов ходили слухи о расстрелянных немецкими подлодками рыбацких судов. Эти кораблики уничтожались всплывшими для артиллерийского залпа субмаринами.

Другая опасность ждала жителей Кубы и США на суше. Гавана, официально участия в войне участия не принимавшая, была наводнена немецкими шпионами. Куба превратилась в нелегальную перевалочную базу для агентов Гитлера.

53. «Плутовская фабрика»

Решение созрело моментально и было по-хемингуэевски нетривиальным. В начале 1942 года писатель объявил о создании частного агентства «Плутовская фабрика».

Купив мощную радиостанцию и установив её на борту катера, Хемингуэй набрал команду из 9 опытных моряков. Отныне «Пилар» каждое утро выходил в море и курсировал либо в прибрежной зоне, либо в зоне наиболее активных судоходных путей, высматривая вражеские подводные лодки. Как только от береговой охраны поступало сообщение с координатами подводной лодки врага, «Пилар» выдвигался в заданный квадрат и сбрасывал глубинные бомбы, которыми Хемингуэя снабжало военное ведомство США. Команды работали попеременно. Сам Хемингуэй часто выходил в море в качестве капитана «Пилар».

Другим направлением деятельности «Плутовской фабрики» было выслеживание немецких шпионов в Гаване. Для этого Хемингуэй обошёл все популярные бары Гаваны – кафе гостиницы «Амбос-Мундос», «Флоридиту», «Бодегита-дель-Медео» и другие заведения, где бывал и сам Хемингуэй. Он договорился с хозяевами и барменами, что те будут сообщать о подозрительных чужаках. А Хемингуэй посредством своих помощников намеревался устраивать слежку и проверку за этими иностранцами и при малейших подозрениях на шпионаж передавать сведения в полицию и армейскую контрразведку.

Это была личная война Хемингуэя с фашистами, месть за утрату друзей, убитых в Испании.

54. В Лондоне

В 1944 году Хемингуэй и Марта Геллхорн, наконец, развелись. Затем пришло известие с континента – в армию призвали старшего сына Джона. Мальчик был отправлен в Англию, где должен был участвовать в высадке интернационального десанта на территорию оккупированной немцами Франции.

Хемингуэй решил последовать за сыном. Договорившись с всё той же Североамериканской газетной ассоциацией о поддержке, он отправился в Англию в качестве независимого журналиста, намереваясь работать сразу для нескольких американских газет.

В Лондоне он снял номер в гостинице «Дорчестер» и отправился в армейский штаб коалиционных сил, чтобы добиться разрешения посещать воинские части. Его имя открыло многие двери. Хемингуэя пригласили в бомбардировочный полк английских военно-воздушных сил, а потом разрешили принять участие в налёте на оккупированную Францию в составе экипажа тяжёлого бомбардировщика. В самолёте Хемингуэй занял место бортового стрелка. Но полёт прошёл без каких бы то ни было эксцессов, на базу Хемингуэй вернулся целым и невредимым.

Он колесил по Англии, посещал американские части, беседовал с офицерами и солдатами. Одно его присутствие вселяло в солдат оптимизм. Если уж здесь сам Папа Хем, то немцам несдобровать. И всё будет хорошо…

Мальчики, совсем ещё дети. Сколько вас доживёт до конца войны? В эти дни Хемингуэй впервые в жизни почувствовал себя старым.

55. Очередная автокатастрофа

Судьба снова испытывала его на прочность. В конце 1944 года он возвращался из воинской части в свой отель «Дорчестер». Время было позднее. Хемингуэй гнал машину по тёмным улицам Лондона, приглушив свет забранных светомаскировочными шторками фар. На одной из улочек он не заметил стоящей у обочины цистерны с водой. И со всего хода въехал в стальной прицеп.

Очнулся он уже в госпитале на операционном столе. Удар был такой силы, что армейский «Додж» попросту развалился на куски. Сам Хемингуэй вылетел из кабины и головой ударился о цистерну, получив тяжёлое сотрясение мозга. Осколки лобового стекла оставили на его руках, лиц и груди 57 рваных ран. Операция длилась два с половиной часа. Опасаясь за его сердце, врачи дали лишь местный наркоз. Хемингуэй пришёл в сознание именно во время операции на лице.

Долгое время он ходил в бинтах и испытывал жуткие головные боли. Но 6 июня 1944 года Хемингуэй вместе с тысячами соотечественников был в составе десанта, высадившегося в Нормандии.

Он снова был на передовой и ничего не боялся. Хотя, наверняка испугался бы, узнав, что где-то здесь примерно в эти же дни его мальчик Джон Хемингуэй, раненный осколком в плечо, угодил в немецкий плен. Но отец узнает об этом только после войны, когда Джон вернётся домой и приедет на Кубу.

Бог хранил их обоих – отца и сына.

56. Франция в огне

25 августа 1944 года Хемингуэй вместе с американскими войсками вошёл в Париж. Увидев разрушенный войной город (Парижу досталось меньше, чем другим городам порабощённой немцами Европы, но всё же шрамы войны остались и на его лице), Хемингуэй не смог сдержать слёз.

Он бросился на Монмартр – разыскивать кафе, в котором когда-то писал свои первые рассказы. Хозяин узнал его, обнял и… расплакался…

Папа Хем остановился в роскошном номере отеля «Ритц». В годы оккупации в этом номере жил высокопоставленный офицер гестапо. Понимая, кто их гость, обслуга отеля сменила в номере шторы, постель, даже мебель, к которым мог прикасаться фашистский палач.

На журнальном столике, стоявшем подле дивана, Хемингуэй установил пишущую машинку. Здесь он писал свои фронтовые репортажи, которые затем пересылал в Америку. Рядом возвышалась батарея бутылок старого французского коньяку. Хемингуэй умел и любил крепко выпить. Здоровье ещё позволяло, хотя с годами это пристрастие превратит его в хронического алкоголика и, в конце концов, сведёт в могилу.

Однако, война с освобождением Парижа была не закончена. И Хемингуэй снова и снова просит взять его на боевые операции. Вместе с передовыми отрядами американских войск он совершает безрассудные по смелости рейды на позиции противника. Как солдат. А потом возвращается в Париж и пишет очередной очерк – уже как журналист.

57. Журналист или солдат?

Кем же он всё-таки был, солдатом или журналистом? Вопрос вовсе не риторический – в 1944 году Хемингуэю пришлось доказывать свой статус перед следователем военного трибунала. Если бы не доказал, мог угодить в тюрьму. И что тогда с ним сталось, неизвестно никому…

Получилось так, что во время одного из уличных боёв Хемингуэя, сжимающего в руках штурмовой карабин, увидел офицер из фронтовой американской прокуратуры. Участие в боевых действиях для журналиста исключается. Нарушение этого запрета противоречит положениям Женевской конвенции о поведении военных корреспондентов. Хемингуэй был вызван в Париж в американскую комендатуру для допроса.

Он не хотел лгать, но и признаться во всём тоже не рискнул. Если бы следователь узнал, что Хемингуэй не только стрелял из винтовки в немцев, но и собственноручно убил несколько солдат противника, ему бы не помог ни один адвокат. А если бы трибуналу стало известно, что писатель ещё и участвовал в казни предателя, то приговор суда можно было бы и не оглашать, поскольку подобные действия подпадали под категорию военных преступлений.

Спасло поручительство старших офицеров. Дело было закрыто. Хемингуэй отпущен на волю под честное слово, что никогда не будет даже пытаться участвовать в боевых действиях.

Это слово далось писателю с трудом. Не брать в руки оружия? Тогда… зачем он здесь?

58. Бронзовая медаль за храбрость

Во всей этой истории была чудовищная несправедливость по отношению к Хемингуэю. Он был смел, безрассудно смел. Бросался вперёд, не раздумывая ни секунды. Стрелял во врага? А что же с ним, с врагом, ещё делать, если ты оказался на передовой? Для военного начальства никаких вопросов не было. Хемингуэй не заслужил ни обвинений в несоблюдении норм журналистской этики, ни каких-либо обвинений вообще. Напротив, он достоин награды.

В марте 1945 года, когда Хемингуэй уныло собирал вещи, готовясь к переезду на родину, его вызвали в штаб американской военной группировки. И здесь в присутствии высшего армейского руководства генерал Эйзенхауэр вручил ему Бронзовую медаль за храбрость.

Протянув коробочку с медалью, генерал улыбнулся и сказал:

– Надеюсь, вы напишете об этой войне хорошую книгу.

Хемингуэй смутился и не нашёлся, что ответить…

Он очень гордился этой медалью – второй воинской наградой, полученной им за все войны, на которых ему довелось побывать. Первой была итальянская медаль за отвагу, проявленную во время боя, в котором юный Хемингуэй был тяжело ранен. Правда, той медали он долгое время стеснялся, считая, что провоевал слишком мало, чтобы заслужить какую-нибудь награду.

Заслужил, определённо заслужил. Но самой большой наградой для него стало прощание с солдатами и офицерами, которые провожали Хемингуэя, как настоящего однополчанина, боевого друга и всеобщего любимца.