Текст книги "Кому на Руси жить хорошо. Поэмы"

1870

Дедушка

Посвящается З-н-ч-е

I

 
Раз у отца, в кабинете,
Саша портрет увидал,
Изображен на портрете
Был молодой генерал.
«Кто это? – спрашивал Саша.—
Кто?..» – Это дедушка твой.—
И отвернулся папаша,
Низко поник головой.
«Что же не вижу его я?»
Папа ни слова в ответ.
Внук, перед дедушкой стоя,
Зорко глядит на портрет:
«Папа, чего ты вздыхаешь?
Умер он… жив? говори!»
– Вырастешь, Саша, узнаешь.—
«То-то… ты скажешь, смотри!..»
 

II

 
«Дедушку знаешь, мамаша?» —
Матери сын говорит.
– Знаю, – и за руку Саша
Маму к портрету тащит,
Мама идет против воли.
«Ты мне скажи про него,
Мама! недобрый он, что ли,
Что я не вижу его?
Ну, дорогая! ну, сделай
Милость, скажи что-нибудь!»
– Нет, он и добрый и смелый,
Только несчастный. – На грудь
Голову скрыла мамаша,
Тяжко вздыхает, дрожит —
И зарыдала… А Саша
Зорко на деда глядит:
«Что же ты, мама, рыдаешь,
Слова не хочешь сказать!»
– Вырастешь, Саша, узнаешь.
Лучше пойдем-ка гулять…—
 

III

 
В доме тревога большая.
Счастливы, светлы лицом,
Заново дом убирая,
Шепчутся мама с отцом.
Как весела их беседа!
Сын подмечает, молчит.
– Скоро увидишь ты деда! —
Саше отец говорит…
Дедушкой только и бредит
Саша, – не может уснуть:
«Что же он долго не едет?..»
– Друг мой! Далек ему путь! —
Саша тоскливо вздыхает,
Думает: «Что за ответ!»
Вот наконец приезжает
Этот таинственный дед.
 

IV

 
Все, уж давно поджидая,
Встретили старого вдруг…
Благословил он, рыдая,
Дом, и семейство, и слуг,
Пыль отряхнул у порога,
С шеи торжественно снял
Образ распятого бога
И, покрестившись, сказал:
– Днесь я со всем примирился,
Что потерпел на веку!..—
Сын пред отцом преклонился,
Ноги омыл старику;
Белые кудри чесала
Дедушке Сашина мать,
Гладила их, целовала,
Сашу звала целовать.
Правой рукою мамашу
Дед обхватил, а другой
Гладил румяного Сашу:
– Экой красавчик какой! —
Дедушку пристальным взглядом
Саша рассматривал, – вдруг
Слезы у мальчика градом
Хлынули, к дедушке внук
Кинулся: «Дедушка! где ты
Жил-пропадал столько лет?
Где же твои эполеты,
Что не в мундир ты одет?
Что на ноге ты скрываешь?
Ранена, что ли, рука?..»
– Вырастешь, Саша, узнаешь.
Ну, поцелуй старика!..—
 

V

 
Повеселел, оживился,
Радостью дышит весь дом.
С дедушкой Саша сдружился,
Вечно гуляют вдвоем.
Ходят лугами, лесами,
Рвут васильки среди нив;
Дедушка древен годами,
Но еще бодр и красив,
Зубы у дедушки целы,
Поступь, осанка тверда,
Кудри пушисты и белы,
Как серебро борода;
Строен, высокого роста,
Но как младенец глядит,
Как-то апостольски-просто,
Ровно всегда говорит…
 

VI

 
Выйдут на берег покатый
К русской великой реке —
Свищет кулик вороватый,
Тысячи лап на песке;
Барку ведут бечевою,
Чу, бурлаков голоса!
Ровная гладь за рекою —
Нивы, покосы, леса.
Легкой прохладою дует
С медленных, дремлющих вод…
Дедушка землю целует,
Плачет – и тихо поет…
«Дедушка! что ты роняешь
Крупные слезы, как град?..»
– Вырастешь, Саша, узнаешь!
Ты не печалься – я рад…
 

VII

 
Рад я, что вижу картину,
Милую с детства глазам.
Глянь-ка на эту равнину —
И полюби ее сам!
Две-три усадьбы дворянских,
Двадцать господних церквей,
Сто деревенек крестьянских
Как на ладони на ней!
У лесу стадо пасется —
Жаль, что скотинка мелка;
Песенка где-то поется —
Жаль – неисходно горька!
Ропот: «Подайте же руку
Бедным крестьянам скорей!»
Тысячелетнюю муку,
Саша, ты слышишь ли в ней?..
Надо, чтоб были здоровы
Овцы и лошади их,
Надо, чтоб были коровы
Толще московских купчих,—
Будет и в песне отрада
Вместо унынья и мук.
Надо ли? – «Дедушка, надо!»
– То-то! попомни же, внук!..—
 

VIII

 
Озими пышному всходу,
Каждому цветику рад,
Дедушка хвалит природу,
Гладит крестьянских ребят.
Первое дело у деда
Потолковать с мужиком,
Тянется долго беседа,
Дедушка скажет потом:
«Скоро вам будет не трудно,
Будете вольный народ!»
И улыбнется так чудно,
Радостью весь расцветет.
Радость его разделяя,
Прыгало сердце у всех.
То-то улыбка святая!
То-то пленительный смех!
 

IX

 
– Скоро дадут им свободу,—
Внуку старик замечал.—
Только и нужно народу.
Чудо я, Саша, видал:
Горсточку русских сослали
В страшную глушь, за раскол
Волю да землю им дали;
Год незаметно прошел —
Едут туда комиссары,
Глядь – уж деревня стоит,
Риги, сараи, амбары!
В кузнице молот стучит,
Мельницу выстроят скоро.
Уж запаслись мужики
Зверем из темного бора,
Рыбой из вольной реки.
Вновь через год побывали,
Новое чудо нашли:
Жители хлеб собирали
С прежде бесплодной земли.
Дома одни лишь ребята
Да здоровенные псы,
Гуси кричат, поросята
Тычут в корыто носы…
 

X

 
Так постепенно в полвека
Вырос огромный посад —
Воля и труд человека
Дивные дивы творят!
Всё принялось, раздобрело!
Сколько там, Саша, свиней,
Перед селением бело
На полверсты от гусей;
Как там возделаны нивы,
Как там обильны стада!
Высокорослы, красивы
Жители, бодры всегда,
Видно – ведется копейка!
Бабу там холит мужик:
В праздник на ней душегрейка —
Из соболей воротник!
 

XI

 
Дети до возраста в неге,
Конь хоть сейчас на завод,
В кованой, прочной телеге
Сотню пудов увезет…
Сыты там кони-то, сыты,
Каждый там сыто живет,
Тесом там избы-то крыты,
Ну уж зато и народ!
Взросшие в нравах суровых,
Сами творят они суд,
Рекрутов ставят здоровых,
Трезво и честно живут,
Подати платят до срока,
Только ты им не мешай.—
«Где ж та деревня?» – Далеко,
Имя ей «Тарбагатай»,
Страшная глушь, за Байкалом…
Так-то, голубчик ты мой,
Ты еще в возрасте малом,
Вспомнишь, как будешь большой…
 

XII

 
Ну… а покуда подумай,
То ли ты видишь кругом:
Вот он, наш пахарь угрюмый,
С темным, убитым лицом,—
Лапти, лохмотья, шапчонка,
Рваная сбруя; едва
Тянет косулю клячонка,
С голоду еле жива!
Голоден труженик вечный,
Голоден тоже, божусь!
Эй! отдохни-ко, сердечный!
Я за тебя потружусь! —
Глянул крестьянин с испугом,
Барину плуг уступил,
Дедушка долго за плугом,
Пот отирая, ходил;
Саша за ним торопился,
Не успевал догонять:
«Дедушка! где научился
Ты так отлично пахать?
Точно мужик, управляешь
Плугом, а был генерал!»
– Вырастешь, Саша, узнаешь,
Как я работником стал!
 

XIII

 
Зрелище бедствий народных
Невыносимо, мой друг;
Счастье умов благородных —
Видеть довольство вокруг.
Нынче полегче народу:
Стих, притаился в тени
Барин, прослышав свободу…
Ну а как в наши-то дни!
Словно как омут, усадьбу
Каждый мужик объезжал.
Помню ужасную свадьбу,—
Поп уже кольца менял,
Да на беду помолиться
В церковь помещик зашел:
«Кто им позволил жениться?
Стой!» – и к попу подошел…
Остановилось венчанье!
С барином шутка плоха —
Отдал наглец приказанье
В рекруты сдать жениха,
В девичью – бедную Грушу!
И не перечил никто!..
Кто же имеющий душу
Мог это вынести?.. кто?..
 

XIV

 
Впрочем, не то еще было!
И не одни господа,
Сок из народа давила
Подлых подьячих орда.
Что ни чиновник – стяжатель
С целью добычи в поход
Вышел… а кто неприятель?
Войско, казна и народ!
Всем доставалось исправно.
Стачка, порука кругом:
Смелые грабили явно,
Трусы тащили тайком.
Непроницаемой ночи
Мрак над страною висел…
Видел – имеющий очи
И за отчизну болел.
Стоны рабов заглушая
Лестью да свистом бичей,
Хищников алчная стая
Гибель готовила ей…
 

XV

 
Солнце не вечно сияет,
Счастье не вечно везет:
Каждой стране наступает
Рано иль поздно черед,
Где не покорность тупая —
Дружная сила нужна;
Грянет беда роковая —
Скажется мигом страна.
Единодушье и разум
Всюду дадут торжество,
Да не придут они разом,
Вдруг не создашь ничего,—
Красноречивым воззваньем
Не разогреешь рабов,
Не озаришь пониманьем
Темных и грубых умов.
Поздно! Народ угнетенный
Глух перед общей бедой.
Горе стране разоренной!
Горе стране отсталой!..
Войско одно – не защита.
Да ведь и войско, дитя,
Было в то время забито,
Лямку тянуло кряхтя…—
 

XVI

 
Дедушка кстати солдата
Встретил, вином угостил,
Поцеловавши как брата,
Ласково с ним говорил:
– Нынче вам служба не бремя —
Кротко начальство теперь…
Ну а как в наше-то время!
Что ни начальник, то зверь!
Душу вколачивать в пятки
Правилом было тогда.
Как ни трудись, недостатки
Сыщет начальник всегда:
«Есть в маршировке старанье,
Стойка исправна совсем,
Только заметно дыханье…»
Слышишь ли?.. дышат зачем!
 

XVII

 
А недоволен парадом,
Ругань польется рекой,
Зубы посыплются градом,
Порет, гоняет сквозь строй!
С пеною! рта обрыщет
Весь перепуганный полк,
Жертв покрупнее приищет
Остервенившийся волк:
«Франтики! подлые души!
Под караулом сгною!»
Слушал – имеющий уши,
Думушку думал свою.
Брань пострашней караула,
Пуль и картечи страшней…
Кто же, в ком честь не уснула,
Кто примирился бы с ней?..—
«Дедушка! ты вспоминаешь
Страшное что-то?.. скажи!»
– Вырастешь, Саша, узнаешь,
Честью всегда дорожи…
Взрослые люди – не дети,
Трус, кто сторицей не мстит.
Помни, что нету на свете
Неотразимых обид!..—
 

XVIII

 
Дед замолчал и уныло
Голову свесил на грудь.
– Мало ли, друг мой, что было!..
Лучше пойдем отдохнуть. —
Отдых недолог у деда —
Жить он не мог без труда:
Гряды копал до обеда,
Переплетал иногда;
Вечером шилом, иголкой
Что-нибудь бойко тачал,
Песней печальной и долгой
Дедушка труд сокращал.
Внук не проронит ни звука,
Не отойдет от стола:
Новой загадкой для внука
Дедова песня была…
 

XIX

 
Пел он о славном походе
И о великой борьбе;
Пел о свободном народе
И о народе-рабе;
Пел о пустынях безлюдных
И о железных цепях;
Пел о красавицах чудных
С ангельской лаской в очах;
Пел он об их увяданье
В дикой, далекой глуши
И о чудесном влиянье
Любящей женской души…
О Трубецкой и Волконской
Дедушка пел – и вздыхал,
Пел – и тоской вавилонской
Келью свою оглашал…
«Дедушка, дальше!.. А где ты
Песенку вызнал свою?
Ты повтори мне куплеты —
Я их мамаше спою.
Те имена поминаешь
Ты иногда по ночам…»
– Вырастешь, Саша, узнаешь —
Всё расскажу тебе сам:
Где научился я пенью,
С кем и когда я певал…—
«Ну! приучусь я к терпенью!» —
Саша уныло сказал…
 

XX

 
Часто каталися летом
Наши друзья в челноке,
С громким, веселым приветом
Дед приближался к реке:
– Здравствуй, красавица Волга!
С детства тебя я любил.—
«Где ж пропадал ты так долго?» —
Саша несмело спросил.
– Был я далеко, далеко…—
«Где же?..» Задумался дед.
Мальчик вздыхает глубоко,
Вечный предвидя ответ.
«Что ж, хорошо ли там было?»
Дед на ребенка глядит:
– Лучше не спрашивай, милый!
(Голос у деда дрожит)
Глухо, пустынно, безлюдно,
Степь полумертвая сплошь.
Трудно, голубчик мой, трудно!
По году весточки ждешь,
Видишь, как тратятся силы —
Лучшие божьи дары,
Близким копаешь могилы,
Ждешь и своей до поры…
Медленно-медленно таешь…—
«Что ж ты там, дедушка, жил?..»
– Вырастешь, Саша, узнаешь!
Саша слезу уронил…
 

XXI

 
«Господи! слушать наскучит!
“Вырастешь!” – мать говорит,
Папочка любит, а мучит:
“Вырастешь”, – то же твердит!
То же и дедушка… Полно!
Я уже вырос – смотри!..
(Стал на скамеечку челна)
Лучше теперь говори!..»
Деда целует и гладит:
«Или вы все заодно?..»
Дедушка с сердцем не сладит,
Бьется, как голубь, оно.
«Дедушка, слышишь? хочу я
Всё непременно узнать!»
Дедушка, внука целуя,
Шепчет: – Тебе не понять.
Надо учиться, мой милый!
Всё расскажу, погоди!
Пособерись-ка ты с силой,
Зорче кругом погляди.
Умник ты, Саша, а всё же
Надо историю знать
И географию то же.—
«Долго ли, дедушка, ждать?»
– Годик, другой, как случится.
Саша к мамаше бежит:
«Мама! хочу я учиться!» —
Издали громко кричит.
 

XXII

 
Время проходит. Исправно
Учится мальчик всему —
Знает историю славно
(Лет уже десять ему),
Бойко на карте покажет
И Петербург, и Читу,
Лучше большого расскажет
Многое в русском быту.
Глупых и злых ненавидит,
Бедным желает добра,
Помнит, что слышит и видит…
Дед примечает: пора!
Сам же он часто хворает,
Стал ему нужен костыль…
Скоро уж, скоро узнает
Саша печальную быль…
 

1871–1872

Русские женщины

 
Покоен, прочен и легок
На диво слаженный возок;
 
 
Сам граф-отец не раз, не два
Его попробовал сперва.
 
 
Шесть лошадей в него впрягли,
Фонарь внутри его зажгли.
 
 
Сам граф подушки поправлял,
Медвежью полость в ноги стлал,
 
 
Творя молитву, образок
Повесил в правый уголок
 
 
И – зарыдал… Княгиня-дочь…
Куда-то едет в эту ночь…
 

I

 
«Да, рвем мы сердце пополам
          Друг другу, но, родной,
Скажи, что ж больше делать нам?
          Поможешь ли тоской!
 
 
Один, кто мог бы нам помочь
          Теперь… Прости, прости!
Благослови родную дочь
          И с миром отпусти!
 

II

 
Бог весть, увидимся ли вновь,
          Увы! надежды нет.
Прости и знай: твою любовь,
          Последний твой завет
Я буду помнить глубоко
          В далекой стороне…
Не плачу я, но не легко
          С тобой расстаться мне!
 

III

 
О, видит бог!.. Но долг другой,
          И выше и трудней,
Меня зовет… Прости, родной!
          Напрасных слез не лей!
Далек мой путь, тяжел мой путь,
          Страшна судьба моя,
Но сталью я одела грудь…
          Гордись – я дочь твоя!
 

IV

 
Прости и ты, мой край родной,
          Прости, несчастный край!
И ты… о город роковой,
          Гнездо царей… прощай!
Кто видел Лондон и Париж,
          Венецию и Рим,
Того ты блеском не прельстишь,
          Но был ты мной любим —
 

V

 
Счастливо молодость моя
          Прошла в стенах твоих,
Твои балы любила я,
          Катанья с гор крутых,
Любила плеск Невы твоей
          В вечерней тишине,
И эту площадь перед ней
          С героем на коне…
 

VI

 
Мне не забыть… Потом, потом
          Расскажут нашу быль…
А ты будь проклят, мрачный дом,
          Где первую кадриль
Я танцевала… Та рука
          Досель мне руку жжет…
Ликуй. . . . . . .
. . . . . . . .»
 

_____

 
Покоен, прочен и легок,
Катится городом возок.
 
 
Вся в черном, мертвенно бледна,
Княгиня едет в нем одна,
 
 
А секретарь отца (в крестах,
Чтоб наводить дорогой страх)
 
 
С прислугой скачет впереди…
Свища бичом, крича: «Пади!»
 
 
Ямщик столицу миновал…
Далек княгине путь лежал,
 
 
Была суровая зима…
На каждой станции сама
 
 
Выходит путница: «Скорей
Перепрягайте лошадей!»
 
 
И сыплет щедрою рукой
Червонцы челяди ямской.
 
 
Но труден путь! В двадцатый день
Едва приехали в Тюмень,
 
 
Еще скакали десять дней,
«Увидим скоро Енисей,—
 
 
Сказал княгине секретарь.—
Не ездит так и государь!..»
 

_____

 
Вперед! Душа полна тоски,
          Дорога всё трудней,
Но грезы мирны и легки —
          Приснилась юность ей.
Богатство, блеск! Высокий дом
          На берегу Невы,
Обита лестница ковром,
          Перед подъездом львы,
Изящно убран пышный зал,
          Огнями весь горит.
О радость! нынче детский бал,
          Чу! музыка гремит!
Ей ленты алые вплели
          В две русые косы,
Цветы, наряды принесли
          Невиданной красы.
Пришел папаша – сед, румян,—
          К гостям ее зовет.
«Ну, Катя! чудо-сарафан!
          Он всех с ума сведет!»
Ей любо, любо без границ.
          Кружится перед ней
Цветник из милых детских лиц,
          Головок и кудрей.
Нарядны дети, как цветы,
          Нарядней старики:
Плюмажи, ленты и кресты,
          Со звоном каблуки…
Танцует, прыгает дитя,
          Не мысля ни о чем,
И детство резвое шутя
          Проносится… Потом
Другое время, бал другой
          Ей снится: перед ней
Стоит красавец молодой,
          Он что-то шепчет ей…
Потом опять балы, балы…
          Она – хозяйка их,
У них сановники, послы,
          Весь модный свет у них…
 
 
«О милый! что ты так угрюм?
          Что на́ сердце твоем?»
– Дитя! мне скучен светский шум
          Уйдем скорей, уйдем! —
 
 
И вот уехала она
          С избранником своим.
Пред нею чудная страна,
          Пред нею – вечный Рим…
Ах! чем бы жизнь нам помянуть —
          Не будь у нас тех дней,
Когда, урвавшись как-нибудь
          Из родины своей
И скучный север миновав,
          Примчимся мы на юг.
До нас нужды, над нами прав
          Ни у кого… Сам-друг
Всегда лишь с тем, кто дорог нам,
          Живем мы, как хотим;
Сегодня смотрим древний храм,
          А завтра посетим
Дворец, развалины, музей…
          Как весело притом
Делиться мыслию своей
          С любимым существом!
 
 
Под обаяньем красоты,
          Во власти строгих дум,
По Ватикану бродишь ты
          Подавлен и угрюм;
Отжившим миром окружен,
          Не помнишь о живом.
Зато как странно поражен
          Ты в первый миг потом,
Когда, покинув Ватикан,
          Вернешься в мир живой,
Где ржет осел, шумит фонтан,
          Поет мастеровой;
Торговля бойкая кипит,
          Кричат на все лады:
«Кораллов! раковин! улит!
          Мороженой воды!»
Танцует, ест, дерется голь,
          Довольная собой,
И косу черную как смоль
          Римлянке молодой
Старуха чешет… Жарок день,
          Несносен черни гам,
Где нам найти покой и тень?
          Заходим в первый храм.
Не слышен здесь житейский шум,
          Прохлада, тишина
И полусумрак… Строгих дум
          Опять душа полна.
Святых и ангелов толпой
          Вверху украшен храм,
Порфир и яшма под ногой
          И мрамор по стенам…
 
 
Как сладко слушать моря шум!
          Сидишь по часу нем,
Неугнетенный, бодрый ум
          Работает меж тем…
До солнца горною тропой
          Взберешься высоко —
Какое утро пред тобой!
          Как дышится легко!
Но жарче, жарче южный день,
          На зелени долин
Росинки нет… Уйдем под тень
          Зонтообразных пинн…
 
 
Княгине памятны те дни
          Прогулок и бесед,
В душе оставили они
          Неизгладимый след.
Но не вернуть ей дней былых,
          Тех дней надежд и грез,
Как не вернуть потом о них
          Пролитых ею слез!..
Исчезли радужные сны,
          Пред нею ряд картин
Забитой, загнанной страны:
          Суровый господин
И жалкий труженик-мужик
          С понурой головой…
 
 
Как первый властвовать привык,
          Как рабствует второй!
Ей снятся группы бедняков
          На нивах, на лугах,
Ей снятся стоны бурлаков
          На волжских берегах…
Наивным ужасом полна,
          Она не ест, не спит,
Засыпать спутника она
          Вопросами спешит:
«Скажи, ужель весь край таков?
          Довольства тени нет?..»
– Ты в царстве нищих и рабов! —
          Короткий был ответ…
 
 
Она проснулась – в руку сон!
          Чу, слышен впереди
Печальный звон – кандальный звон!
          «Эй, кучер, погоди!»
То ссыльных партия идет,
          Больней заныла грудь.
Княгиня деньги им дает,—
          «Спасибо, добрый путь!»
Ей долго, долго лица их
          Мерещатся потом,
И не прогнать ей дум своих,
          Не позабыться сном!
«И та здесь партия была…
          Да… нет других путей…
Но след их вьюга замела.
          Скорей, ямщик, скорей!..»
 

_____

 
Мороз сильней, пустынней путь,
          Чем дале на восток;
На триста верст какой-нибудь
          Убогий городок,
Зато как радостно глядишь
          На темный ряд домов,
Но где же люди? Всюду тишь,
          Не слышно даже псов.
Под кровлю всех загнал мороз,
          Чаек от скуки пьют.
Прошел солдат, проехал воз,
          Куранты где-то бьют.
Замерзли окна… огонек
          В одном чуть-чуть мелькнул…
Собор… на выезде острог…
          Ямщик кнутом махнул:
«Эй вы!» – и нет уж городка,
          Последний дом исчез…
Направо – горы и река,
          Налево – темный лес…
 
 
Кипит больной, усталый ум,
          Бессонный до утра,
Тоскует сердце. Смена дум
          Мучительно быстра;
Княгиня видит то друзей,
          То мрачную тюрьму,
И тут же думается ей —
          Бог знает почему,
Что небо звездное – песком
          Посыпанный листок,
А месяц – красным сургучом
          Оттиснутый кружок…
 
 
Пропали горы; началась
          Равнина без конца.
Еще мертвей! Не встретит глаз
          Живого деревца.
«А вот и тундра!» – говорит
          Ямщик, бурят степной.
Княгиня пристально глядит
          И думает с тоской:
Сюда-то жадный человек
          За золотом идет!
Оно лежит по руслам рек,
          Оно на дне болот.
Трудна добыча на реке,
          Болота страшны в зной,
Но хуже, хуже в руднике,
          Глубоко под землей!..
Там гробовая тишина,
          Там безрассветный мрак…
Зачем, проклятая страна,
          Нашел тебя Ермак?..
 

_____

 
Чредой спустилась ночи мгла,
          Опять взошла луна.
Княгиня долго не спала,
          Тяжелых дум полна…
Уснула… Башня снится ей…
          Она вверху стоит;
Знакомый город перед ней
          Волнуется, шумит;
К обширной площади бегут
          Несметные толпы:
Чиновный люд, торговый люд,
          Разносчики, попы;
Пестреют шляпки, бархат, шелк,
          Тулупы, армяки…
Стоял уж там какой-то полк,
          Пришли еще полки,
Побольше тысячи солдат
Сошлось. Они «ура!» кричат,
          Они чего-то ждут…
Народ галдел, народ зевал,
Едва ли сотый понимал,
          Что делается тут…
Зато посмеивался в ус,
          Лукаво щуря взор,
Знакомый с бурями француз,
          Столичный куафер…
 
 
Приспели новые полки:
          «Сдавайтесь!» – тем кричат.
Ответ им – пули и штыки,
          Сдаваться не хотят.
Какой-то бравый генерал,
Влетев в каре, грозиться стал —
          С коня снесли его.
Другой приблизился к рядам:
«Прощенье царь дарует вам!» —
          Убили и того.
 
 
Явился сам митрополит
          С хоругвями, с крестом:
«Покайтесь, братия! – гласит,—
          Падите пред царем!»
Солдаты слушали, крестясь,
          Но дружен был ответ:
– Уйди, старик! молись за нас!
          Тебе здесь дела нет…—
 
 
Тогда-то пушки навели,
Сам царь скомандовал: «Па-ли!..»
Картечь свистит, ядро ревет,
Рядами валится народ.
«…О милый! Жив ли ты?»
Княгиня, память потеряв,
Вперед рванулась и стремглав
          Упала с высоты!
 
 
Пред нею длинный и сырой
          Подземный коридор,
У каждой двери часовой,
          Все двери на запор.
Прибою волн подобный плеск
          Снаружи слышен ей;
Внутри – бряцанье, ружей блеск
          При свете фонарей;
Да отдаленный шум шагов
          И долгий гул от них,
Да перекрестный бой часов,
          Да крики часовых…
 
 
С ключами старый и седой,
          Усатый инвалид —
«Иди, печальница, за мной! —
          Ей тихо говорит. —
Я проведу тебя к нему,
          Он жив и невредим…»
Она доверилась ему,
          Она пошла за ним…
 
 
Шли долго, долго… Наконец
          Дверь визгнула – и вдруг
Пред нею он… живой мертвец…
          Пред нею – бедный друг!
Упав на грудь ему, она
          Торопится спросить:
«Скажи, что делать? Я сильна
          Могу я страшно мстить!
Достанет мужества в груди,
          Готовность горяча,
Просить ли надо?..» – Не ходи,
          Не тронешь палача! —
«О милый! что сказал ты? Слов
          Не слышу я твоих.
 
 
То этот страшный бой часов,
          То крики часовых!
Зачем тут третий между нас?..»
          – Наивен твой вопрос.—
 
 
«Пора! пробил урочный час!» —
Тот «третий» произнес…
 

_____

 
Княгиня вздрогнула – глядит
          Испуганно кругом,
Ей ужас сердце леденит:
          Не всё тут было сном!..
 
 
Луна плыла среди небес
          Без блеска, без лучей,
Налево был угрюмый лес,
          Направо – Енисей.
Темно! Навстречу ни души,
          Ямщик на козлах спал,
Голодный волк в лесной глуши
          Пронзительно стонал,
Да ветер бился и ревел,
          Играя на реке,
Да инородец где-то пел
          На странном языке.
Суровым пафосом звучал
          Неведомый язык
И пуще сердце надрывал,
          Как в бурю чайки крик…
 
 
Княгине холодно; в ту ночь
          Мороз был нестерпим,
Упали силы; ей невмочь
          Бороться больше с ним.
Рассудком ужас овладел,
          Что не доехать ей.
Ямщик давно уже не пел,
          Не понукал коней,
Передней тройки не слыхать.
          «Эй! жив ли ты, ямщик?
Что ты замолк? не вздумай спать!»
          – Не бойтесь, я привык…—
 
 
Летят… Из мерзлого окна
          Не видно ничего,
Опасный гонит сон она,
          Но не прогнать его!
Он волю женщины больной
          Мгновенно покорил
И, как волшебник, в край иной
          Ее переселил.
Тот край – он ей уже знаком —
          Как прежде неги полн,
И теплым солнечным лучом
          И сладким пеньем волн
Ее приветствовал, как друг…
          Куда ни поглядит:
«Да, это юг! да, это юг!» —
          Всё взору говорит…
 
 
Ни тучки в небе голубом,
          Долина вся в цветах,
Всё солнцем залито, на всем,
          Внизу и на горах,
Печать могучей красоты,
          Ликует всё вокруг;
Ей солнце, море и цветы
          Поют: «Да, это юг!»
В долине между цепью гор
          И морем голубым
Она летит во весь опор
          С избранником своим.
Дорога их – роскошный сад,
          С деревьев льется аромат,
На каждом дереве горит
          Румяный, пышный плод;
Сквозь ветви темные сквозит
          Лазурь небес и вод;
По морю реют корабли,
          Мелькают паруса,
А горы, видные вдали,
          Уходят в небеса.
Как чудны краски их! За час
          Рубины рдели там,
Теперь заискрился топаз
          По белым их хребтам…
Вот вьючный мул идет шажком,
          В бубенчиках, в цветах,
За мулом – женщина с венком,
          С корзинкою в руках.
Она кричит им: «Добрый путь!» —
          И, засмеявшись вдруг,
Бросает быстро ей на грудь
          Цветок… да! это юг!
Страна античных, смуглых дев
          И вечных роз страна…
Чу! мелодический напев,
          Чу! музыка слышна!..
«Да, это юг! да, это юг!
          (Поет ей добрый сон)
Опять с тобой любимый друг,
          Опять свободен он!..»