Текст книги "Генералиссимус Суворов"

«Тяжело в ученье – легко в походе»

Суворов любил повторять:

«Смерть бежит от сабли и штыка храброго, счастье венчает смелость и отвагу».

И ещё одно правило вынес он из Семилетней войны, давшей ему первый серьёзный боевой опыт:

«Тяжело в ученье – легко в походе, легко в ученье – тяжело в походе».

Он стремился учить своих подчинённых тому, что необходимо на войне, не жалея для этого ни солдат и офицеров, ни самого себя.

В старинной книге «Двор и замечательные люди в России во второй половине XVIII столетия» описывается интересный эпизод:

«К самому началу царствования Екатерины II относится обстоятельство, через которое Суворов впервые обратил на себя внимание Монархини. В чине полковника, командуя Суздальским пехотным полком, стоял он с ним в Новой Ладоге. Там завёл он для солдатских детей училище в доме, который выстроил за свой счёт, и был сам учителем арифметики своих воспитанников. Имея правило, что солдат и в мирное время – на войне, Суворов обучал свой полк манёврам. Он имел большое желание показать своим солдатам штурм. При переходе его мимо одного монастыря пришла ему мысль овладеть им приступом. Тотчас составил он для этого план и привёл его в исполнение. Монастырь был взят. Обстоятельство это дошло до сведения Императрицы. Она пожелала видеть чудака, и это свидание, как он сам говорил, проложило ему путь к славе».

Действительно, императрица запомнила деятельного, решительного и дерзкого командира полка, оценила и инициативу Суворова по обучению солдатских детей грамоте. Оценила и то, что у Суворова складываются свои, отличные от закостенелых, принципы подготовки войск к войне и ведения боевых действий.

Она увидела в Суворове новатора военного дела и прониклась к нему уважением, особенно ещё и потому, что и сама являлась во многом новатором в деле государственного управления. Она выработала свои принципы: «Крупные и решительные успехи достигаются дружными усилиями всех… а кто умнее, тому и книги в руки».

Из досконального изучения русской истории и особенно русской военной истории она сделала заключение:

«Знающим древнюю историю нашего Отечества довольно известно, что воинство Российское, когда ещё и просвещение регул военных ему не поспешествовало, войска мужественного имя носило. Но видевшим века нашего, когда к храбрости его природной дисциплина военная присоединилась, доказательно и неоспоримо, что оружие Российское там только славы себе не приобретает, где руки своей не подъемлет».

И потому искала грамотных государственников, дипломатов и, конечно же, военных, который способны к храбрости природной русских воинов присоединить дисциплину и тактическую грамотность, называемую Суворовым кратко: «Глазомер!»

Монастырь монастырём, а всё же, по словам самого Александра Васильевича Суворова, впервые предстал он перед императрицей вскоре после её восшествия на престол:

«В 1762 году отправлен я был к высочайшему двору с депешами от генерала графа Петра Ивановича Панина и ее императорским величеством произведен в полковники следующим собственноручным указом: «Подполковника Александра Суворова жалуем мы в наши полковники в Астраханской пехотной полк».

А.И. Красницкий же прибавляет к тому:

«Об Александре Васильевиче слышала императрица и от своей предшественницы – покойной Елизаветы Петровны, напомнили ей об этом и неоднократные донесения Бутурлина из действующей армии, с которыми ей пришлось познакомиться в числе разных дел военной коллегии.

Проницательная государыня сразу поняла, что такие люди, как Александр Васильевич Суворов, ей нужны, что только на них можно опираться при проведении в жизнь благодетельных реформ».

Суворов поразил государыню своеобразием своей речи, отсутствием всякого подобострастия и льстивости. Напротив, он держался смело, с достоинством, но и с уважением. Не всем было понятно снисходительное отношение императрицы к этакому вот нарушителю дворцового этикета. Впрочем, известно, что и Потёмкин нередко поступал при дворе ещё в ту пору, когда не был приближен к государыне, мягко говоря, нестандартно. В силу своего огромного роста, который не мешал быть расторопным и ловким в бою, при дворе часто задевал какие-то предметы, ронял на пол дорогущие вазы, но всё это лишь вызывало добрые улыбку государыни. Повторю, было это в первые годы после вступления её на престол, когда рядом с нею находился Григорий Орлов и о каких-либо отношениях с Григорием Потёмкиным и речи не было.

Государыня уважала людей простых в обращении, нежеманных, неподобострастных и неподхалимистых. Был удивительный случай, правда к делу военному не относящийся, но характеризующий любовь государыни к прямоте и смелости суждений.

Государыне рекомендовали в воспитательницы внучек баронессу Ливен, женщину властную и прямолинейную. Она никогда не кривила душой и зачастую говорила то, что могло не понравиться, хотя и было, по её мнению, важным и верным. Как-то она высказалась нелестно об одном из решений Екатерины, хотя не могла не понимать, что её это выражение тут же передадут императрице. Передать-то передали, да никто не ожидал этакой реакции. Государыня заявила:

– Вот именно такая женщина мне и нужна в воспитатели великих княжон.

Вот и Суворов пришёлся императрице по душе, а потому и должность вскоре была определена им желаемая.

Александр Васильевич был произведён в полковники и назначен командиром Астраханского полка.

В указе императрицы от 26 августа 1762 года говорилось:

«Подполковника Александра Суворова жалуем Мы в наши полковники в Астраханский пехотный полк».

О том, как командовал Александр Васильевич этим полком, сведений немного. В.С. Лопатин пишет:

«Через пять дней новый полковник принял командование.

Руководство полком является важнейшим и необходимым этапом в становлении полководца, само прозвание которого напрямую связано с этой основной ячейкой вооруженных сил.

Астраханский полк был полностью укомплектован и насчитывал по штатному расписанию 1893 человека. В это время он нёс караульную службу в Петербурге. По заведенному порядку через год-два его должен был сменить другой полк. В 1762 году предусмотрительная государыня, отправляясь в Москву, где 22 сентября в Успенском соборе Кремля должна была состояться торжественная церемония ее коронации, оставила в Северной столице надежных, верных и толковых людей. Командир астраханцев попал в их число.

Всего семь месяцев Суворов прокомандовал Астраханским полком. Отметим интересную подробность: одним из шестнадцати капитанов полка значился Михаил Голенищев-Кутузов».

А вот что касается Суздальского полка, который Суворов принял 6 апреля 1763 года и командовал которым в течение пяти лет, то тут есть о чём рассказать, есть и над чем поразмышлять. У каждого, наверное, на слуху знаменитое «Суздальское учреждение».

Вот и посмотрим на него более пристально, поскольку главная идея, пронизывающая весь этот труд, заключалась в словах:

«Не надлежит мыслить, что слепая храбрость дает над неприятелем победу, но единственно смешенное с оной военное искусство. Единожды в нём полученное знание не токмо содержать в незабвенной памяти, но к тому ежедневными опытами нечно присовокуплять».

Высокая подготовка войск, мастерство командира – вот залог успеха. Суворов не уставал учить подчинённых генералов и офицеров:

«Хотя храбрость, бодрость и мужество всюду и при всех случаях потребны, только тщетны они, ежели не будут истекать от искусства».

Полководец не раз говаривал: «Солдат учение любит, лишь бы с толком и кратко».

Вот этого «с толком и кратко» он и стремился добиться в годы командования суздальцами, а затем уже, на основе этого своего опыта, добивался действенной боевой учебы крупных войсковых формирований, которыми командовал. И благодаря высокой их выучке, помноженной на собственный глазомер и приведённые в дело быстроту и натиск, побеждал в самых невероятных условиях обстановки.

«Солдат учение любит – лишь бы с толком и кратко»

Суздальский полк был одним из старейших в русской армии. Он участвовал в Полтавском, Кунерсдорфском и многих других сражениях.

Александр Васильевич Суворов командовал полком с 1763 по 1768 год.

Вплоть до 22 февраля 1811 года полк именовался мушкетёрским. Именно 22 февраля 1811 года император Александр I повелел «все мушкетерские полки именовать впредь пехотными». Полк был сформирован в городе Суздале 21 июня 1707 года и при формировании получил наименование «Суздальский мушкетерский полк».

Командир полка в ту пору имел большую самостоятельность и вполне мог, разумеется, учитывая руководящие документы, проявлять большую инициативу в организации боевой учёбы, караульной службы, да и всех сторон жизни полка. Полк фактически являлся центром обучения и воспитания личного состава.

Кстати, такое положение сохраняется и до сих пор. В войсках существуют две особые должности – командира роты и командира полка. Именно рота являлась в Советской армии центром политико-воспитательной работы, да и теперь, хоть и была попытка убрать политический мотив, является центром воспитания. Это связано с тем, что как правило, роты располагаются обособленно, имеют своё хозяйство, ну а батальон как бы осуществляет взаимодействие рот и является основным тактическим подразделением и основой взаимодействия подразделений в бою. То же и полк. Полки располагаются в отдельных военных городках, обособлены друг от друга и имеют значительную самостоятельность.

В ту пору, когда Суворов командовал полком, твёрдые штатные структуры доходили именно до полкового звена. Что же касается дивизий и корпусов, то они формировались зачастую уже в ходе войны на театрах военных действий в соответствии с решаемыми боевыми задачами.

То есть проявить себя по-настоящему в роли воспитателя и военного педагога можно было, как прежде, так и теперь, в первую очередь на должностях командира роты и командира полка.

В годы, когда Суворов командовал суздальцами, командиры полков имели возможность добавлять свои собственные инструкции к существовавшим основополагающим документам. Даже молитвы в полках различались. Прибывших солдат, унтер-офицеров и офицеров из других полков переучивали на свой лад.

Градация была такова: капральство, по-нынешнему отделение, считалось «семьей» солдата, а рота являлась основной учебной, караульной и боевой единицей. Ну а отдельной боевой единицей, войсковой частью, состоящей из многих элементов, являлся полк. Суворов считал, что душой полка, «просвещающей» его «матёрое тело», являлось «наблюдение нужных военных правил».

Суворов делал упор на обучение солдат тому, что необходимо в бою. Он писал:

«По данному в полк моему учреждению экзерцирование моё (строевая подготовка) было не на караул, на плечо, но прежде повороты, потом различное марширование, а потом уже приемы, скорый заряд и конец – удар штыком. Каждый шёл через мои руки… Солдат учение любит – лишь бы с толком и кратко».

А.Ф. Петрушевский отмечал: «Русская армия всегда чувствовала склонность к штыку. Но эта склонность оставалась инстинктивной и неразвитой. Суворов взялся за дело рукою мастера. Драгоценная особенность русской армии, замеченная им в Семилетнюю войну, стойкость, была элементом, обещавшим Суворову богатую жатву. Предстояло дорогой, но сырой материал – пассивную стойкость – обработать, усовершенствовать и развить до степени активной настойчивости и упорства… Почти вся учебная программа прямо или косвенно сводилась к наступлению и удару».

Ну а основным руководящим документом был утверждённый в 1763 году «Строевой устав пехотной экзерциции (обучения)».

Теоретическая работа Суворова продолжалась. В Военной коллегии шла разработка документов, касающихся полка. Участвовали в ней отец Суворова Василий Иванович Суворов и генерал-аншеф граф Пётр Александрович Румянцев.

Суворов с самого раннего детства научился самостоятельно работать с книгами, летописями, даже документами, которые оказывались доступными ему. Человек, навыкший к работе с книгами, не может отметать не глядя всё то, что касается его служебной деятельности. Суворов, безусловно, был новатором, но новатором не в том смысле, что отметал всё старое и вносил своё, и только своё, а в том, что стремился творчески переработать созданное до него, найти и извлечь пользу, и отмести только то, что действительно либо устарело, либо не годилось вовсе.

Позднейшие исследователи, так называемые знатоки военного дела, зачастую выбирали из созданного Суворовым «Полкового учреждения» только то, что им было понятно, ну а то, что считали бессмысленным, просто опускали. А ведь в военном деле много такого, что непросвещённому человеку кажется бессмысленным, а на самом деле является очень важным, просто необходимым.

Недавно в Интернете я встретил в комментариях к оной из статей весьма меткое замечание создателя сайтов «Анатомия армии» и «Сапёр» офицера запаса Юрия Георгиевича Веремеева:

«В военном деле, как и в медицине, чем люди дальше от этих специфический знаний, тем с большей уверенностью и безапелляционностью они судят об этом. Каждый из нас знаток медицины и знаток военного искусства. Поэтому каждый писатель, журналист позволяет себе с большой уверенностью критиковать тех или иных полководцев…»

Многие историки и биографы, начиная разговор о прикладном значении суворовского «Суздальского учреждения», останавливаются лишь на декларациях этого значения, подтверждая вышеприведённое замечание Ю.Г. Веремеева. Почему? Ответ прост: практически все авторы книг не только не были офицерами, но и вовсе не носили погон, своевременно, как теперь говорят, «откосив» от службы под разными предлогами и по разным причинам. Ну а рассуждать мастаки!!! Мы ещё увидим, что нагородили, рассказывая об участии Суворова в осаде Очакова в 1788 году.

Ну на то, чтобы привести перечень глав этого важного творения великого полководца, их ещё хватает. Этот перечень можно найти во многих трудах…

В «Полковом учреждении», получившем название «Суздальское учреждение», созданном в 1764–1765 годах, 6 глав. Вот они…

Глава I. О караулах.

Глава II. О экзерцировании.

Глава III. Об убранстве и чистоте.

Глава IV. О воинском послушании, распорядке и должностях.

Глава V. О лагере.

Глава VI. О непременных квартирах.

В первом томе четырёхтомного издания «А.В. Суворов. Документы. Том I», выпущенного Военным издательством в 1949 году, в комментарии «От редакции» говорится о «Полковом учреждении»:

«Этот документ, о существовании которого было известно давно, был обнаружен в 1938 г. научным сотрудником Артиллерийского музея (в Ленинграде) полковником Т.И. Воробьёвым при разборе рукописного фонда библиотеки музея (см. Суворов А.В. Полковое учреждение. М.: Военное издательство, 1949). «Полковое учреждение» написано А.В. Суворовым в дополнение к руководящим документам для офицеров и младшего командного состава Суздальского полка, которым Суворов командовал с 1763 до 1768 года. Документ этот и был известен как «Суздальское учреждение», хотя такое название его было введено в обиход лишь по догадкам, а отчасти потому, что в письме к ротмистру Вагнеру Суворов сам назвал его «Суздальским учреждением».

Археографический анализ документа показал, что публикуемый экземпляр «Полкового учреждения» представляет собой копию, снятую с подлинника или другой копии в годы, близкие ко времени составления подлинника (видимо, в 1765 году).

Во многих книгах приводятся также некоторые, наиболее понятные авторам, цитаты из «Суздальского учреждения».

Правда, приводят их авторы, чаще всего выбрасывая кажущиеся им не слишком важными детали, как это сделано в книге А.П. Богданова «Суворов». Вышеприведённая цитата выглядит в полном виде таким образом…

Оставлена фраза, выделенная курсивом:

«Не надлежит мыслить, что слепая храбрость даёт над неприятелем победу. Но единственное, смешанное с оною – военное искусство».

А что же далее, разве не важно? Ещё как важно!

«Одна минута решает исход баталии; один час – успех кампании; один день – судьбу империи. У меня нет быстрых или медленных маршей. Вперёд! И орлы полетели! Деньги дороги, жизнь человеческая ещё дороже, а время дороже всего. Скорость нужна, а поспешность вредна».

Это отразилось в действиях Суворова в 1799 году в Италии…

Но и это не всё. Суворов указывал:

«Всякая война различна. Здесь масса в одном месте, а там гром. Беспрерывное изучение врага сделает тебя великим полководцем….».

В Полевом уставе и в боевых уставах сухопутных войск (батальон – рота и взвод, отделение, танк) изложено требование постоянной оценки обстановки, в которую входит оценка противника. К примеру, в Боевом уставе сухопутных войск (батальон – рота) есть такие положения. Я касаюсь только пункта, обозначенного в своём наставлении Суворовым:

«Основными обязанностями штаба батальона являются: знание положения противника…»

Далее:

«При оценке обстановки командир батальона (роты) определяет:

– состав, положение противника и возможный характер его действий…»

Там немало пунктов, многие из коих являются развитием тех мыслей, которые высказывал Суворов, хотя, конечно, с годами, в связи с невероятным развитием средств вооружённой борьбы появилось и много совершенно новых положений.

И все эти требования командиры обязаны знать, как Отче наш.

Сколько лет прошло с тех пор, как я, расставшись со строевой службой, ушёл в военную журналистику, а затем в военное издательство, а все пункты обязанностей командира при получении боевой задачи и подготовке боевого приказа помню наизусть, потому что каждый из нас отчётливо понимал, что неисполнение даже одного пункта может привести к беде, как однажды это привело к очень большой беде – гибели сводного полка кремлёвских курсантов во второй половине ноября 1941 года при обороне Москвы.

Командующий Западным фронтом отдал приказ кавалерийскому корпусу генерала Доватора и стрелковой дивизии генерала Панфилова об отходе на заранее подготовленные рубежи. Между ними, будучи соседом слева корпуса и соседом справа дивизии, занимал участок обороны Кремлёвский полк. В дни трагедии называть его курсантским было уже не совсем правильно, поскольку ещё 12 ноября приказом наркома обороны Сталина всем курсантам сводного полка Московского краснознамённого пехотного училища были присвоены лейтенантские звания. Так вот корпус и дивизия отошли, а 830 новоиспечённых лейтенантов, прошедших полнокровную подготовку по учебным планам ещё мирного времени, остались на своих позициях, даже не ведая, что им присвоены звания.

И немцы не знали обо отходе корпуса и дивизии, а потому, начав атаки поутру, с удивлением обнаружили, что ни справа, ни слева от полка никого нет. Полк был взят в кольцо. Кремлёвцы сражались мужественно, ни один не сдался в плен, ни один, даже среди раненых. Последняя граната для врага вместе с собой, последняя пуля себе. Немцы были так поражены, что похоронили погибших с почестями и объявили своим солдатам, что если бы они воевали так, как «кремлёвские юнкера» (они тоже не знали, что перед ними были уже лейтенанты), то война бы уже закончилась.

Но это просто необходимое уточнения, а возвращаясь к теме мудрых и поистине неустаревающих, действительно нетленных суворовских наставлений, можно с уверенностью сказать, что трагедия полка произошла в результате неисполнения того, чему учил Александр Васильевич и что трансформировалось в требованиях уставов времён войны и современных уставов: «При оценке обстановки командир определяет (кроме всего прочего. – Н.Ш.)… задачи выполняемые соседними подразделениями».

А в боевом приказе командир отдельным пунктом указывает не только сведения о противнике и задачи своих, а также приданных и поддерживающих подразделений, но и задачи соседей.

То есть если по какой-то причине действительно не дошёл приказ, потому что куда-то исчез связной или перебило линию связи – именно такими несуразицами объясняли гибель полка, – то командир кремлёвцев полковник Младенцев узнал бы об отходе от соседей – от генерала Доватора или генерала Панфилова. И поскольку оба названных выше генерала были достойными командирами, грамотными, мужественными, то можно предполагать чей-то умысел свыше, что им был дан приказ скрыть от полковника Младенцева приказ об отходе.

А ведь боевые уставы, может в несколько изменяющихся по времени формулировками, требуют:

«Взаимодействие организуется на всю глубину боевой задачи … по объектам, рубежам и времени». Отход такой же вид боя. В уставах он обозначен как «выход из боя и отход». И среди прочих задач в приказе командир обязан указать «сведения о противнике, состав арьергарда и его задачу; задачи соседних арьергардов… мероприятия по противодействию охватам и отходам…».

Как же можно выполнить эти требования, если понятия не имеешь, что вообще делается справа от полосы обороны дивизии или слева от полосы обороны корпуса?

В последующих главах ещё будет показано, какое значение Суворов придавал при организации своих победных ударов именно изучению противника и организации взаимодействия с соседями.

Наставления Суворова, нашедшие отражения в уставах XX века – их было много, они совершенствовались, но не изменялись главные положения, – помогали не только одерживать победы, но и докапываться до истинных причин тех или иных неудач или трагедий.

Ведь Суворов в своём «Полковом учреждении» записал то, что теперь, пусть иными словами, но точно так же требуется в уставах.

Боевая летопись русского воинства подтверждает то, что писал Суворов:

«Беспрерывное изучение врага сделает тебя великим полководцем. Никакой баталии в кабинете выиграть невозможно. Умей пользоваться местностью, управляй счастьем».

Суворов в своих трудах обращался не только к солдатам, он учил офицеров и генералов:

«Генералу необходимо образовывать себя науками. Жалок тот полководец, который по газетам ведёт войну. Есть и другие вещи, которые знать ему надобно. Командиру необходимо непрерывное образование себя науками с помощью чтения. Необходимо, чтобы войска предводителя своего разумели. Научись повиноваться, прежде чем повелевать другими».

И постоянные напоминания о глазомере, быстроте, натиске:

«Неприятелю времени давать не должно, пользоватца сколько можно его ошибкой и брать его всегда смело с слабейшей стороны, но надлежит, чтобы войска предводителя своего разумели. В военных действиях следует быстро сообразить и немедленно же исполнить, чтобы неприятелю не дать времени опомнитца. Ни в какой армии нельзя терпеть таких, которые умничают. Непреодолимого на свете нет ничего».

Да, умников встречалось в боевой биографии Суворова немало. И он всегда требовал, чтобы таковые не объясняли, почему невозможно выполнить задачу, а искали способы выполнения этой задачи.

В Полевом уставе РККА (ПУ-39) было записано удивительно лаконично, точно вразумительно: «Упрека заслуживает не тот, кто в стремлении уничтожить врага не достиг своей цели, а тот, кто, боясь ответственности, остался в бездействии и не использовал в нужный момент всех сил и средств для достижения победы». В послевоенном Полевом уставе Советской армии было сделано лишь очень незначительное изменение: «…проявил бездействие и не использовал всех сил и средств для достижения успеха в бою».

То есть всё по-суворовски, и мы ещё увидим, как решал вопросы Александр Васильевич во время своего знаменитого Итальянского похода в 1799 году. А решать их приходилось с генералами-австрийцами, ибо среди подчинённых ему русских командиров таковых, кто мог заслужить упрёка, не было.

В ту пору многие командиры полков старались завести свои порядки, разрабатывали наиболее действенные правила обучения и воспитания подчинённых. Возможно, встречались среди недошедших до нас и очень неплохие разработки, но пережило века именно «Полковое учреждения», которое часто называют ещё «Суздальским учреждением», поскольку составлено русским гением и остаётся актуальным по сей день.

Рассмотрим прикладное значение величайшего суворовского наследия.

Первая глава «Полкового учреждения» именовалась «О караулах».

Не будем много времени уделять построению караулов и ряду прочих элементов, которые для каждого времени свои. Посмотрим, есть ли что-то общее для всех времён, есть что-то такое, что можно применять в современной армии.

Автору этих строк довелось и самому ходить в караулы, и самому стоять на различных постах – на посту № 1 у боевого знамени училища, на постах в автопарке и складах артвооружения, горюче-смазочных материалов (ГСМ) и военного имущества; довелось командовать взводом в 1-й Отдельной бригаде охраны МО СССР и Генерального штаба и заступать в наряд теперь уже начальником больших караулов по охране важнейших военных объектом. А спустя год принять аж на целых четыре года отдельную роту охраны центральной базы боеприпасов, причём роту по штату чуть менее мотострелкового батальона тогдашнего штата и стать фактически организатором караульной службы объекта, ибо вся ответственность в армии лежит на плечах командира.

По-разному относились солдаты к тому, что им приходилось служить, ну как бы точнее выразиться, не в линейных боевых подразделениях, а вот этаких подразделениях охраны. Вот тут на помощь и приходило суворовское наследие.

Конечно, рассказы о суворовском «Полковом учреждении» занимали солдат. Ведь надо же! Всё зачастую так же, как и сейчас…

«Как поступать старшему на карауле офицеру, сержанту, капралу и ефрейтору.

… Когда утреннею зорю пробьют, всем быть исправно одетым, обутым, вычищенным и бело напудренным, до пробития вечерней зори, а по пробитии оной в ненапудренных буклях; токмо перед утренней зорей оные переделывать или, когда не испортит, сверху гребнем чесать, тоже протчие волосы на голове, и косу переделать, снова бело, с водою, припудритца, только чтоб букля на сосульку не походила, и исправно вычиститца. А ежели пост у самой знатной особы, то быть всем исправно прибранным, пока оная почивать пойдёт».

То есть становилось каждому понятно, что даже великий Суворов, прославившийся своими знаменитыми победами, тоже не только организовывал караульную службу у себя в полку, но и сам в юности стоял на часах, строго соблюдая все требования основных положений, службы этой касающихся…

В какой-то степени забавляли команды, подаваемые в ту пору. К примеру, при смене часовых современные солдаты привыкли к командам: «Стой, кто идёт?!» – «Разводящий со сменой!» – «Разводящий, ко мне, остальные на месте!» И так далее.

А в суворовском «Полковом учреждении»:

«Когда новая смена часовых к старым прибудет, новой капрал против посту, которой он сменять должен, не дошедши 6 шагов, командует: «Стой, на караул, перед себя»; вся сменная команда то же исполняет, и по сей сойдет новой против старого часового и, приближась к нему, старой новому: «Зачем пришел»; новой: «Вас сменить, что сдачи и приказу…»

И даже лучше запоминались свои действия, оттенённые действиями суворовских солдат. Выполнение команды заступающему на пост караульному «на пост шагом марш». Доклады «такой-то пост сдал», «такой-то пост принял» и «… с поста, шагом марш!».

Становилась ещё более внятной и ясной незыблемость армейских традиций, становилось понятно, что нынешний Устав гарнизонной и караульной службы впитал положения давних суворовских уставов.

Становилась понятнее и особая строгость дисциплины во время несения караульной службы, ныне являющейся, да и всегда являвшейся выполнением боевой задачи: «Несение караульной службы является выполнением боевой задачи и требует от личного состава точного соблюдения всех положений настоящего Устава, высокой бдительности, непреклонной решимости и инициативы».

Суворов требовал:

«Караул содержать весьма строго, по силе военных правил, артикулов и полкового учреждения, и протчих на нем повелениев недреманно и осторожно, дабы из добрых солдат не сделать худых и за кую оплошность не подвергнуть себя к раннему взысканий».

И особо указывал: «На знатные посты назначивать лутчих людей».

Это суворовское положение было закреплено ещё в советское время в Уставе гарнизонной и караульной служб Советских вооружённых сил, перешло оно и в Уставе гарнизонной и караульной служб Вооружённых сил Российской Федерации.

Немало сказано в «Полковом учреждении» и о подготовке «рядового в карауле», ныне караульного:

«Все, что рядовому на карауле исполнить должно, часто им подтверживать, дабы свою должность не забывали».

В разделе «О экзерцировании» Суворова указал:

«Понеже праздность корень всему злу, особливо военному человеку, напротив того, постоянное трудолюбие ведёт каждого к знанию его должности в её совершенстве, ничто же так не приводят в исправность солдата, как его искусство в экзерциции, в чем ему для побеждения неприятеля необходимая нужда. Для того надлежит ему оной обучену быть в тонкость, и в начале господам обер-офицерам должно оную весьма знать и уметь показать, дабы, убегая праздности, подчиненных своих в надлежащее время и часы, чтобы ее не забывали, в ней свидетельствовать и без изнурения подробно обучать могли, так, чтоб оное упражнение вообще всем забавою служило».

Известно отношение Суворова к изнеженности и праздности. Его мнение о том, что в дисциплине и трудолюбии – успех. Его требования к офицерскому составу были чрезвычайно высоки. Эти требования полководец завещал свои потомкам. В советские времена, к примеру, инспекторские проверки начинались с командиров. Зачётные стрельбы – командир стреляет первым, физическая подготовка – первым, скажем, на перекладине, упражнения военно-спортивного комплекса выполняет командир, причём оценка подразделению не может быть выше оценки, которую получил командир. Таким образом на необыкновенную высоту поднималась ответственность командиров, о которой Суворов высказался вполне доходчиво и чётко в «Полковом учреждении».

Заветы Суворова нашли отражения во всех уставах и Советских вооруженных сил и уставах Вооружённых сил Российской Федерации.

Мотивы следующего положения трансформировались в Строевой устав:

«Чтобы оные имели на себе смелой и военной вид. Головы вниз не опускали, стояли станом прямо и всегда грудь вон, брюхо в себя, колени вытягивали и носки розно, а каблуки сомкнуты в прямоугольник держали, глядели бодро и осанисто, говорили со всякою особою и с вышним и нижним начальником смело, и когда он о чём спросит, чтобы громко отзывался, прямо голову держал, глядел в глаза, станом не шевелился, ногами не переступал, коленей не сгибал, и отучать весьма от подлого виду и речей крестьянских, и тако обуча как стоять во фронте».

Сравните требования нынешние, в которых указывается, что в строю необходимо «стоять прямо, без напряжения, каблуки поставить вместе, носки выровнять по линии фронта, поставив их на ширину ступни; ноги в коленях выпрямить, но не напрягать; грудь приподнять, а все тело несколько подать вперед; живот подобрать; плечи развернуть; руки опустить так, чтобы кисти, обращенные ладонями внутрь, были сбоку и посредине бедер, а пальцы полусогнуты и касались бедра; голову держать высоко и прямо, не выставляя подбородка; смотреть прямо перед собой; быть готовым к немедленному действию».