Текст книги "Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 1"

Если перевести это «мудрое» рассуждение Г. Кэри на простой человеческий язык, то получим следующее: согласно «прекрасному закону распределения», гнет, эксплуатация большинства меньшинством в условиях капиталистического общества и вытекающие отсюда коренные социально-экономические различия между классами есть объективная необходимость для установления всеобщего и справедливого равенства всех перед данным законом. Это положение является неизбежным следствием существующей системы как высшей ступени общественного прогресса, стремящейся к установлению и укреплению совокупной ассоциации и отдельной индивидуальности и в конечном счете к обеспечению и поддержанию гражданского мира, росту богатства и народонаселения.

Воистину экономическая апологетика Г. Кэри не знает границ! Рассматривая «прекрасный закон распределения» как вечный и естественный, Г. Кэри утверждал, что в капиталистическом обществе не существует классового антагонизма, поскольку это общество базируется на абсолютной гармонии интересов всех сословий. Поэтому Г. Кэри обрушился с резкой критикой на классическую школу политэкономии, указывая на социальную опасность теоретической системы Д. Рикардо, в которой он видел систему всеобщей вражды, ведущей к возбуждению войны как между сословиями, так и между нациями. Г. Кэри критиковал также и представителей неклассической политэкономии Ж.Б. Сэя, Т. Мальтуса, Д. Мак-Куллоха, Дж. С. Милля и др., которые, по его мнению, якобы доказывали неизбежный и постоянно растущий антагонизм между различными классами как порождение экономических основ их существования, раскалывая тем самым общество на отдельные части и подготавливая гражданскую войну.

В противоположность подобным воззрениям Г. Кэри считал, что в капиталистическом обществе воцарилась совершенная гармония, ибо только она придает людям уверенность в их существовании и позволяет им оценить выгоду совместной деятельности против антагонизма, побуждая тем самым «всех честных и просвещенных людей соединять свои усилия с целью содействовать ближним в их естественном стремлении к ассоциации, так чтобы земледелец и ремесленник жили друг возле друга. Когда необходимость этого и выгоды, отсюда проистекающие, будут яснее осознаны всеми, французом и британцем, турком и христианином, мир и сношение заменят собою жадность торгашей и всеобщую вражду. Гармония между сословиями повлечет за собою гармонию между нациями и любовь мира распространится по всей земле».[234]234
  Там же. С. 525. «Тогда все придут к сознанию, что в законах, управляющих отношениями человека с ближним, царствует та же прекрасная простота и гармония, которые проявляются всюду с такой очевидностью; все постепенно познают, что их собственные интересы наилучшим образом споспешествуемы, когда они станут уважать в других права личности и имущества, которые для них желательно, чтобы они были уважаемы и в них самих; и все, под конец, убедятся, что вся социальная наука заключается в немногих словах великого основателя христианского учения: “делай другим то, что ты желаешь, чтобы они для тебя делали”» / Там же.


[Закрыть]

Разоблачая апологетическую суть представлений Г. Кэри о капитализме как гармоничной общественной системе, К. Маркс писал: «В качестве проповедника гармонии интересов он (Г. Кэри – Н. С.) прежде всего доказывал, что не существует никакого антагонизма между капиталистом и наемным рабочим. Вторым шагом была попытка доказать существование гармонии между земельным собственником и капиталистом; для обоснования этого земельная собственность рассматривалась как нормальное явление там, где она еще не развилась».[235]235
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 32. С. 326.


[Закрыть]

Будучи яростным защитником капиталистических производственных отношений и отношений рабства, Г. Кэри стремился рассматривать эти отношения абстрактно, независимо от присущих им антагонистических противоречий, в виде естественной ассоциации, лишенной всякого классового содержания. В этой связи К. Маркс писал: «Так как все развитые формы капиталистического процесса производства суть формы кооперации, то нет, конечно, ничего легче, как абстрагироваться от свойственного им антагонистического характера и расписать их в виде форм свободной ассоциации… Янки Кэри с таким же успехом проделывает порой этот же фокус… применительно к отношениям рабской системы».[236]236
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 542.


[Закрыть]

Поскольку Г. Кэри рассматривал капитализм как вечную и естественную систему, то он стремился «показать, что экономические условия – рента (земельная собственность), прибыль (капитал) и заработная плата (наемный труд) – представляют собой условия ассоциации и гармонии, а отнюдь не борьбы и антагонизма. В действительности же он доказывает лишь то, что “незрелые” общественные отношения в Соединенных Штатах расцениваются им как “нормальные отношения”».[237]237
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 28. С. 424. Заметим, в отличие от Ф. Бастиа, Г. Кэри был сторонником не фритредерства, а протекционизма. В этой связи К. Маркс отмечал, что Г. Кэри «… сначала объявляет капиталистические производственные отношения вечными законами природы и разума, а государственное вмешательство лишь нарушающим их свободную гармоническую игру, а затем открывает, что дьявольское влияние Англии на мировом рынке, – влияние, по-видимому не вытекающее из естественных законов капиталистического производства, – вызывает необходимость государственного вмешательства, а именно защиты этих “законов природы и разума”, alias (иначе) – необходимость системы протекционизма». И далее К. Маркс с иронией продолжал: «Он (Г. Кэри – Н. С.) открыл далее, что не теоремы Рикардо и других, в которых сформулированы существующие общественные противоположности и противоречия, являются идеальным продуктом действительного экономического развития, а наоборот, действительные противоречия капиталистического производства в Англии и прочих странах суть результат теории Рикардо и других. Он открыл, наконец, что врожденные прелести и гармонии капиталистического способа производства разрушаются в последнем счете торговлей. Еще один шаг в этом направлении, и, чего доброго, он откроет, что единственным злом капиталистического производства является сам капитал. Только человек, отличающийся такой ужасающей некритичностью и такой ложной ученостью, заслужил того, чтобы, несмотря на свою протекционистскую ересь, стать тайным источником гармонической мудрости для какого-нибудь Бастиа и всех прочих оптимистов современного фритредерства» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 574–575.
  Как убежденный сторонник протекционизма, Г. Кэри выражал интересы национального развития Соединенных Штатов, указывал на противоположности интересов Соединенных Штатов и Англии, конкуренцию между ними. Для этого, по его мнению, Соединенным Штатам нужно разрушить распространяемый Англией индустриализм путем более быстрого развития его у себя дома при помощи покровительственных пошлин, насильственного национального ограждения от разрушительного действия английской крупной промышленности. «Последним убеждением “экономических гармоний”, – подчеркивал К. Маркс, – оказывается, таким образом, государство, которое Кэри первоначально клеймил как единственного нарушителя этих гармоний» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 6.


[Закрыть]

Одним из первых с критикой трудовой теории стоимости выступил английский экономист Т. Мальтус. Выражая интересы обуржуазившейся земледельческой аристократии (лендлордов), он изложил свои взгляды в ряде произведений, наиболее известное из которых – «Принципы политической экономии» (1820).

Подобно Ж.Б. Сэю, Т. Мальтус считал себя «последователем» А. Смита. Вместе с тем у него было и весьма важное отличие от Ж.Б. Сэя, состоящее в принципиально ином концептуальном подходе к апологетике капитализма. Если Ж.Б. Сэй трактовал капитализм как общество, покоящееся на гармонии экономических интересов, то Т. Мальтус указывал на глубину противоречий, присущих этому обществу, рассматривая, однако, в качестве их причины не социально-экономические условия, а чисто природные или естественные факторы (прежде всего диспропорциональность между ростом населения и ростом средств существования).

Влияние классической школы на Т. Мальтуса было столь значительным, что ему приходилось выступать со словесными заверениями в приверженности трудовой теории стоимости. Как отмечал К. Маркс, Т. Мальтус в ряде случаев придерживался «… смитовского определения стоимости – определения ее тем количеством капитала (накопленного труда) и труда (непосредственного), которое необходимо для производства того или другого предмета».[238]238
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 4.


[Закрыть]

Причисляя себя к сторонникам трудовой теории стоимости, Т. Мальтус заявлял, что у него имеются лишь терминологические разногласия с классиками политэкономии в трактовке понятия стоимости. В этой связи Т. Мальтус писал: «Мы в действительности в праве назвать стоимостью товара труд, затраченный на его производство, но, поступая так, мы употребляем слова в ином значении, чем то, в котором они обычно употребляются…».[239]239
  Цит. по: Афанасьев В.С. Этапы развития буржуазной политической экономии (Очерк теории). С. 223.


[Закрыть] Обращая внимание на подобного рода высказывания Т. Мальтуса, Д. Рикардо отмечал, что «… г-н Мальтус неизменно допускает, что количество труда, затраченное на производство товаров, есть главная причина их стоимости».[240]240
  Рикардо Д. Соч. Т. III. М., 1955. С. 133.


[Закрыть]

Однако за чисто словесными заверениями приверженности трудовой теории стоимости в действительности скрывалась завуалированная, последовательная и настойчивая борьба Т. Мальтуса с основными постулатами этой теории, с необходимостью их применения при исследовании капиталистической экономики. «Вульгаризация Т. Мальтусом трудовой теории стоимости Д. Рикардо по существу была направлена на разрушение центрального пункта методологии классической школы».[241]241
  Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 224.


[Закрыть]

При этом Т. Мальтус исходил из обнаруженных, но не объясненных А. Смитом и Д. Рикардо внутренних противоречий трудовой теории стоимости: с одной стороны, между законом стоимости и законом прибавочной стоимости; с другой стороны, между законом стоимости и законом средней нормы прибыли. Тонко подметив эти противоречия, Т. Мальтус опирался на них не для того, чтобы объяснить их природу, а для того, чтобы опровергнуть данную теорию, показать ее несостоятельность с точки зрения «здравого смысла», затушевать действительный источник прибавочной стоимости (прибыли).

Для опровержения трудовой теории стоимости Т. Мальтус использовал ряд вульгарных приемов. Во-первых, сознательное выпячивание на первый план нетрудовой, или доходной, теории стоимости А. Смита. В соответствии с ней Т. Мальтус отождествлял стоимость с издержками производства и утверждал, вслед за А. Смитом, что стоимость как таковая определяется количеством покупаемого труда, или количеством труда, которое можно получить в свое распоряжение в обмен на данный товар. Но такое определение стоимости, по словам К. Маркса, не выходит за рамки простой тавтологии и вращается в порочном кругу.[242]242
  Согласно К. Марксу, это определение означает, что «стоимость товара равна сумме денег, которую должен заплатить покупатель, а эта сумма денег лучше всего оценивается той массой простого труда, которая может быть куплена на эти деньги. Но чем определяется эта сумма денег, об этом здесь, конечно, не сказано ни слова. Перед нами совершенно вульгарное представление, какое люди имеют об этом предмете в обыденной жизни, – простая тривиальность, высокопарно выраженная. Другими словами, это означает не что иное, как отождествление цены издержек и стоимости, – смешение, которое у А. Смита и еще более у Рикардо противоречит их действительному анализу, но которое Мальтус возводит в закон. Тем самым здесь перед нами то представление о стоимости, которое свойственно погрязшему в конкуренции и знающему только создаваемую ею видимость филистеру мира конкуренции. Чем же определяется цена издержек? Величиной авансированного капитала плюс прибыль. А чем определяется прибыль? Откуда берется фонд для нее, откуда берется прибавочный продукт, в котором представлена эта прибавочная стоимость? Если речь идет лишь о номинальном повышении денежной цены, то повысить стоимость товаров – самое легкое дело. А чем определяется стоимость авансированного капитала? Стоимостью содержащегося в нем труда, – говорит Мальтус. А чем определяется последняя? Стоимостью тех товаров, на которые расходуется заработная плата. А стоимость этих товаров? Стоимостью труда плюс прибыль. Мы так и не перестаем вращаться в порочном кругу» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 24–25.


[Закрыть]

Во-вторых, противопоставление труда как источника и как внутренней меры стоимости. В этой связи Т. Мальтус писал: «Труд, производящий товар, является основной причиной его стоимости, но он… не есть ее мера».[243]243
  Цит. по: Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 224.


[Закрыть] Отсюда видно, что хотя Т. Мальтус рассматривал затраченный труд в качестве источника стоимости, но в то же время он отрицал за ним функцию меры стоимости. Между тем, как установили основоположники трудовой теории стоимости, труд есть субстанция стоимости и ее внутренняя мера, ибо только он создает стоимость. Отрицание же Т. Мальтусом труда как меры стоимости неизбежно ведет к отрицанию труда как субстанции, а следовательно, и как источника стоимости. Такова цель данного противопоставления.

В-третьих, отождествление простого товарного обмена с капиталистическими отношениями, т. е. обменом между капиталом и наемным трудом. Исходя из этой посылки, Т. Мальтус утверждал, что стоимость товара изначально включает в себя прибыль, которая возникает вследствие неэквивалентного обмена, т. е. такого обмена, при котором продажа товара всегда обеспечивает получение большего количества труда. Тем самым Т. Мальтус рассматривал прибыль в качестве избытка над трудом, затраченным на производство товара. По существу прибыль сводилась им лишь к номинальной надбавке к издержкам производства товара. Подобная трактовка свидетельствует о том, что Т. Мальтус не понимал разницы между трудом, заключенным в товаре, и содержащимся в нем оплаченным трудом. Именно эта разница и является источником прибыли. Всячески затушевывая это обстоятельство, Т. Мальтус возвращался к вульгарным представлениям монетарной системы, согласно которым прибыль образуется от отчуждения, т. е. потому, что товар продается дороже, чем покупается. «Таким образом, вместо того чтобы пойти дальше Рикардо, Мальтус в своем изложении пытается отбросить политическую экономию назад не только по сравнению с Рикардо, но даже по сравнению со Смитом и физиократами».[244]244
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 8.


[Закрыть]

В-четвертых, стремление стереть проведенное Д. Рикардо различие между понятиями «стоимость труда» и «количество труда». Отождествляя эти понятия, Т. Мальтус сводил их сущность к обмену данного количества труда на заработную плату. Однако сами по себе указанные понятия выражают не что иное, как «простую тавтологию, нелепый трюизм. Так как заработная плата или то, “на что оно” (данное количество труда) “обменивается”, составляет стоимость этого количества труда, то тавтологией является утверждение: стоимость определенного количества труда равняется той заработной плате, или той массе денег или товаров, на которую обменивается этот труд. Другими словами, это означает не что иное, как то, что меновая стоимость определенного количества труда равняется меновой стоимости этого количества труда, которую иначе называют заработной платой. Но (не говоря уже о том, что на заработную плату обменивается непосредственно не труд, а рабочая сила, каковое смешение и делает возможной нелепую конструкцию) из указанной тавтологии отнюдь не следует, что определенное количество труда равно тому количеству труда, которое содержится в заработной плате, или в деньгах или товарах, составляющих заработную плату».[245]245
  Там же. С. 18. Поясняя свою мысль, К. Маркс далее отмечал, что «если рабочий работает 12 часов и получает в качестве заработной платы продукт 6 часов, то этот продукт 6-часового труда составляет стоимость, даваемую за 12 часов труда (ибо он составляет заработную плату, товар, обмениваемый на 12 часов труда). Отсюда не следует, что 6 часов труда равны 12 часам, или что товар, в котором представлено 6 часов, равен товару, в котором представлено 12 часов; не следует, что стоимость заработной платы равна стоимости того продукта, в котором представлен (обмененный на эту заработную плату) труд. Отсюда следует только то, что стоимость труда (так как она измеряется стоимостью рабочей силы, а не выполненным ею трудом), стоимость определенного количества труда содержит меньше труда, чем она покупает; что поэтому стоимость того товара, в котором представлен купленный труд, весьма отлична от стоимости тех товаров, на которые данное количество труда было куплено или которые распоряжаются этим трудом» / Там же.


[Закрыть]

Следовательно, Т. Мальтус, как и его предшественники, не проводил различия между стоимостью рабочей силы (стоимостью труда, или заработной платой, по его терминологии) и стоимостью, созданной этой рабочей силой. Но именно уяснение сути этого различия открывает путь к пониманию происхождения прибавочной стоимости (прибыли).

В-пятых, сознательное противопоставление стоимости товара и его цены производства, которые непосредственно не совпадают друг с другом. При этом Т. Мальтус опирался на смешение данных понятий в теории Д. Рикардо, не позволившее ему объяснить механизм образования общей, или средней, нормы прибыли на равновеликие капиталы, вложенные в различные отрасли производства. Спекулируя на трудностях, связанных с решением этой проблемы, Т. Мальтус обращал внимание на видимое противоречие между стоимостью и ценой производства с целью опровержения трудовой теории стоимости. Суть этого опровержения такова. Отрывая цену производства от ее внутренней основы – стоимости, Т. Мальтус утверждал, что стоимость товаров вовсе не пропорциональна труду, который был затрачен на их производство, а равна затраченному капиталу и обычной прибыли.

В целом, теория стоимости Т. Мальтуса покоится на наиболее слабых, уязвимых положениях трудовой теории стоимости классиков политэкономии. Не имея собственной теоретической базы, он использовал эти положения не для дальнейшего развития данной теории, а для ее разрушения. Резюмируя свою оценку взглядов Т. Мальтуса, К. Маркс писал: «Мы видели, как ребячески слаб, тривиален и бессодержателен Мальтус там, где он, опираясь на слабую сторону воззрений А. Смита, пытается построить контртеорию в противовес той теории, которую построил Рикардо, опираясь на сильную сторону воззрений А. Смита. Едва ли можно встретить более комические потуги немощности, чем сочинение Мальтуса о стоимости».[246]246
  Там же. С. 48. «Но лишь только он переходит к практическим выводам и тем самым снова вступает в ту область, в которой он подвизался как своего рода экономический Абрагам а Санта Клара, он оказывается вполне в своей стихии. Однако он и здесь не изменяет своей натуре прирожденного плагиатора. Кто с первого взгляда поверил бы, что «Principles of Political Economy» Мальтуса представляют собой лишь мальтузианизированный перевод книги Сисмонди «Nouveaux Principes d’economie politique»? И все же это так. Книга Сисмонди появилась в 1819 году. Год спустя увидела свет Мальтусова английская карикатура этой книги. Как раньше у Таунсенда и Андерсона, так теперь у Сисмонди Мальтус снова нашел теоретическую точку опоры для одного из своих многочисленных экономических памфлетов, причем ему наряду с этим пригодились еще и почерпнутые из рикардианских «Principles» новые теории» / Там же.


[Закрыть]

Выступление Т. Мальтуса против трудовой теории стоимости Д. Рикардо положило начало оживленной полемике вокруг этой теории. В своих сочинениях ее сторонники пытались систематизировать воззрения Д. Рикардо, разработать основные положения его теории в деталях, устранить присущие ей противоречия. Однако эти попытки не увенчались успехом. Напротив, они привели к разложению рикардианской школы.

Согласно К. Марксу, разложение этой школы начинается с Дж. Милля, который был первым, кто изложил учение Д. Рикардо в систематической, хотя и довольно абстрактной, форме. Но при этом между Д. Рикардо и Дж. Миллем имеется и существенное различие. Если Д. Рикардо исходил из реальных противоречий капиталистической экономики, то Дж. Милль доказывал, что эти противоречия представляют собой лишь кажущиеся противоречия. Стремясь выйти за пределы теоретической системы Д. Ри-кардо, Дж. Милль вместе с тем «защищает те же исторические интересы, что и Рикардо, – интересы промышленного капитала против земельной собственности»[247]247
  Там же. С. 82.


[Закрыть] – и в трактовке ряда теоретических и практических вопросов идет значительно дальше Д. Рикардо. Так, опираясь на теорию земельной ренты, Дж. Милль более решительно, чем Д. Рикардо, выступал против частной собственности, требуя ее национализации, т. е. перехода в государственную собственность.

Будучи последовательным сторонником рикардианской теории стоимости, Дж. Милль в то же время выражал сомнение в том, каким способом Д. Рикардо пытался разрешить противоречие между законом стоимости и законом средней нормы прибыли. По мнению Д. Рикардо, действие закона стоимости модифицируется под влиянием не только различий в органическом составе капитала, но и различий в продолжительности обращения капитала. Свою точку зрения Д. Рикардо пояснял на примере с вином. В этой связи в письме к Д. Мак-Куллоху от 8 августа 1823 г. Д. Рикардо писал: «Трудный предмет стоимости занял мои мысли, но я не смог найти удовлетворительный выход из лабиринта… Я не могу преодолеть затруднение с примером вина, которое выдерживается в погребе в течение трех или четырех лет, или дуба, на который первоначально затрачено было труда, быть может, всего на 2 шилл. и который теперь стоит 100 ф. ст.».[248]248
  Рикардо Д. Соч. Т. V. М., 1961. С. 233.


[Закрыть]

В другом письме к Д. Мак-Куллоху от 21 августа 1823 г., подчеркивая, что в рассматриваемом случае с вином на стоимость товара, кроме затраченного труда, оказывает воздействие и прибыль на капитал, Д. Рикардо писал: «Когда мы видим, таким образом, что стоимость товаров изменяется в зависимости от изменения прибыли, будет ли правильно утверждать, что не было никакой другой причины для измерения, кроме большего или меньшего количества примененного труда, необходимого для их производства. Практически стоимость товаров очень мало изменяется в зависимости от изменения прибыли, потому что прибыль вообще изменяется очень незначительно, но тем не менее мы обязаны на этом основании признать, что если изменяется прибыль, то изменяется и стоимость товаров».[249]249
  Там же. С. 237.


[Закрыть]

Таким образом, Д. Рикардо считал, что в этом случае стоимость товара определяется не только затраченным на его производство трудом, но и прибылью на авансированный капитал, продолжительностью времени, в течение которого функционирует этот капитал.

Подобная трактовка не удовлетворяла Дж. Милля. В своем главном труде «Элементы политической экономии» (1821) он писал: «Время не может ничего делать… Как же в таком случае оно может увеличивать стоимость? Время есть лишь абстрактный термин. Оно – слово, звук. И получается один и тот же логический абсурд, говорить ли об абстрактной единице как мере стоимости или о времени как созидателе стоимости».[250]250
  Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 84.


[Закрыть]

В этой связи Дж. Милль предложил свое решение данной проблемы, суть которого сводится к следующему. Наряду с живым трудом, стоимость товара создается прошлым или овеществленным трудом, капиталом, который понимается как накопленный труд. Такое решение означает фактический отказ от трудовой стоимости, специфическую разновидность ее вульгаризации.

Данная тенденция выражается еще и в том, что, подобно Т. Мальтусу, Дж. Милль отождествлял капиталистическое отношение с простым товарным обменом. Поэтому отношение между капиталистом и рабочим Дж. Милль изображал как обыкновенную сделку между двумя товаровладельцами, т. е. между покупателем и продавцом. Но в этом случае прибыль может возникнуть лишь вследствие нарушения закона стоимости, т. е. если капиталист будет не полностью оплачивать труд рабочего. Чтобы выйти из этого затруднения, Дж. Милль утверждал, что капиталист авансирует рабочего, создавая условия для производства определенного продукта. В результате каждый из них получает свою долю в этом продукте, которая регулируется в конечном счете соотношением между спросом и предложением. Но такое объяснение Дж. Милля, не выходящее по существу за рамки плоской тавтологии, «доказывает только то, что он здесь чувствует в теории Рикардо какой-то камень преткновения, который он преодолевает лишь благодаря тому, что вообще оказывается вне теории».[251]251
  Там же. С. 95.


[Закрыть]

Наряду с Дж. Миллем одним из первых вульгаризаторов трудовой теории стоимости Д. Рикардо является Р. Торренс, выпустивший в 1821 г. свою работу «Очерк о производстве богатства». Исходный пункт данной работы образует анализ обнаруженного Д. Рикардо противоречия между законом стоимости и средней прибылью на равновеликие капиталы неодинакового строения. Однако Р. Торренс не разрешил этого противоречия. Описывая среднюю прибыль, Р. Торренс не объяснял, откуда она берется. Не имея даже смутного представления о ее связи с законом стоимости, Р. Торренс утверждал, что средняя прибыль есть лишь явление рыночной конкуренции. Поэтому он пришел к выводу, согласно которому при капитализме «происходит переворот в законе стоимости, т. е. что закон стои-мости, абстрагированный из капиталистического производства, противоречит явлениям капиталистического производства».[252]252
  Там же. С. 69.


[Закрыть] Вслед за А. Смитом Р. Торренс считал, что этот закон действует только «в ранний период развития общества», когда люди противостоят еще друг другу лишь как товаровладельцы, обменивающиеся товарами, стоимость которых определяется содержащимся в них рабочим временем. Но такое положение вещей не имеет места там, где возникает капитал и частная собственность на землю.

Вульгаризируя трудовую теорию стоимости Д. Рикардо, Р. Торренс отмечал, что стоимость товара определяется количеством накопленного, или овеществленного, труда, т. е. капиталом, затраченным на производство этого товара. Стоимость последнего включает в себя все элементы издержек производства: во-первых, стоимость потребленного основного капитала; во-вторых, стоимость сырья; в-третьих, стоимость труда, овеществленного в деньгах или товарах, функционирующих в качестве заработной платы.

Отождествляя стоимость товара с издержками его производства, Р. Торренс полагал, что источник прибыли следует искать в сфере обращения. По его мнению, покупатели якобы «имеют склонность» давать за товар больше, чем стоило его производство. Тем самым капиталистическое отношение здесь смешивается с отношением простого товарного обмена.

Таким образом, Р. Торренс, как и его предшественники, не понимал органической связи между законом стоимости и законом средней нормы прибыли и цены производства, тех промежуточных звеньев, которые связывают эти законы. Именно поэтому Р. Торренс прибегает «к фикции, что капитал, а не труд определяет стоимость товаров, или, точнее, что стоимость вообще не существует».[253]253
  Там же. С. 80.


[Закрыть]

Совершенно иные приемы вульгаризации трудовой теории стоимости Д. Рикардо использовали те экономисты, которые прямо выступили против нее. Так, характеризуя содержание появившейся в 1825 г. работы С. Бейли «Критическое рассуждение о природе, мерах и причинах стоимости», К. Маркс писал: «Это – главное сочинение против Рикардо (оно направлено также и против Мальтуса). Пытается опрокинуть основу доктрины – стоимость. В положительном смысле не представляет никакой ценности, за исключением определения “меры стоимости”, или, точнее, денег в этой их функции».[254]254
  Там же. С. 125.


[Закрыть]

В своей борьбе с трудовой теорией стоимости Д. Рикардо С. Бейли опирался на меновую концепцию. Согласно этой концепции, стоимость товара не есть нечто абсолютное, а потому ее нельзя рассматривать как нечто самостоятельное, отличное от меновой стоимости, выражающейся в потребительных стоимостях. Следовательно, существует лишь меновая стоимость, которая на поверхности явлений выступает как количественное отношение обмениваемых товаров. «Таково непосредственное явление, – писал К. Маркс. – И за него-то и цепляется Бейли. Та наиболее поверхностная форма, в которой меновая стоимость проявляется как количественное отношение, в каком товары обмениваются друг на друга, и есть, по мнению Бейли, их стоимость. От поверхности идти дальше вглубь не дозволяется».[255]255
  Там же. С. 141.


[Закрыть] При этом С. Бейли не интересовали вопросы о том, что лежит в основе обмена товаров, почему один товар обменивается на другой в определенной пропорции и т. п.

Как видим, С. Бейли отождествлял стоимость с внешней формой ее проявления – меновой стоимостью. В этой связи он писал: «Стоимость есть отношение между современными товарами, так как только такие товары могут обмениваться друг на друга; а когда мы сравниваем стоимость товара в одно время с его стоимостью в другое время, то это только сравнение того отношения, в котором данный товар находился к какому-нибудь другому товару в эти различные моменты времени».[256]256
  Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 156.


[Закрыть]

Подобное понимание стоимости было направлено прежде всего против Д. Рикардо, который проводил различие между действительной стоимостью товара (т. е. количеством труда, затраченного на его производство) и его относительной стоимостью (т. е. количественной пропорции, в которой товары обмениваются друг на друга). В противоположность этому С. Бейли отрицал стоимость как таковую, сводя ее к меновой стоимости и в конечном счете – к цене.[257]257
  «Если классическая школа в лице Д. Рикардо шла к разграничению стоимости и к меновой стоимости товара, разграничению важному, в частности, с той точки зрения, что оно поднимает вопрос о различии субстанции стоимости и ее внешнего проявления и подводит к вопросу об источнике стоимости, то вульгарная политическая экономия в лице С. Бейли именно по этим причинам стремилась отождествить стоимость с меновой стоимостью товара и устранить само понятие стоимости. Имманентную меру стоимости С. Бейли смешивает с ее внешней мерой, с ее выражением в товарах или ценах, а потому и отождествляет в конечном итоге стоимость товара с его ценой и тем самым возвращает экономическую науку к тому пункту, с которого начали меркантилисты» / Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 234.


[Закрыть]

Исходя из такой трактовки, С. Бейли пытался опровергнуть «закон Рикардо», согласно которому заработная плата и прибыль находятся в обратном отношении друг к другу. При этом С. Бейли не понимал, что по существу этот закон правилен, поскольку он выражает противоположные интересы двух классов буржуазного общества.

В соответствии со своей меновой концепцией С. Бейли рассматривал стоимость труда, т. е. заработную плату, как определенное количество товаров (потребительных стоимостей), на которое обменивается труд. Прибыль же, по его мнению, напротив, выражает отношение стоимости, характеризующей долю капиталиста в совокупном продукте. Однако в действительности между этими явлениями не существует ни обратного, ни какого-либо иного отношения, так как они не имеют общей основы и в силу этого несоизмеримы. Но С. Бейли рассуждал по-другому, полагая, что указанные явления по своей сути соизмеримы. Отсюда следовал вывод, что поскольку с ростом производительности труда количество потребительных стоимостей, получаемых рабочим, остается неизменным, а отношение стоимости прибыли к стоимости капитала возрастает, то «закон Рикардо» ошибочен. «Это нелепое рассуждение, – писал К. Маркс, – направленное против Рикардо, бьет совершенно мимо цели, так как Рикардо утверждает лишь, что стоимость обеих долей должна повышаться и падать в обратном отношении друг к другу».[258]258
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 156.


[Закрыть]

Отвергая трудовую теорию стоимости Д. Рикардо, С. Бейли высказывал различные суждения об источнике (причине, по его терминологии) стоимости товаров. Так, С. Бейли писал: «Все обстоятельства…, которые, опосредованно или непосредственно, оказывают определяющее воздействие на сознание людей при обмене товаров, могут рассматриваться как причины стоимости».[259]259
  Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 166.


[Закрыть]

Отсюда видно, что источник, или причину, стоимости, а стало быть, эквивалентности обмена товаров С. Бейли искал в неэкономической сфере – в сознании людей, поскольку, по словам К. Маркса, «по части теории он (С. Бейли – Н. С.) зашел в тупик».[260]260
  Там же.


[Закрыть] Ведь подобная трактовка по существу означает, что причиной стоимости обмениваемых товаров являются субъективные мотивы, побуждающие продавцов и покупателей признавать нечто за стоимость, или эквивалент, данных товаров.

Вместе с тем С. Бейли еще не рассматривал сознание продавцов и покупателей в качестве главной причины стоимости товаров, как это впоследствии стали делать сторонники теории субъективной ценности австрийской школы. Такой причиной, по его мнению, являются все те обстоятельства, которые оказывают влияние на агентов меновой сделки не сами по себе, а лишь в той мере, в какой они воздействуют на сознание этих агентов. Поэтому С. Бейли заявлял о своем согласии с Р. Торренсом относительно того, что стоимость товаров определяется авансированным на их производство капиталом, т. е. издержками производства.

Разложение рикардианской школы завершает Д. Мак-Куллох, выступивший в качестве вульгаризатора не только экономического учения Д. Рикардо, но и Дж. Милля.

В своей главной работе «Начала политической экономии» (1825) Д. Мак-Куллох сосредоточил все свои усилия на опровержении трудовой теории стоимости – этой исходной методологической основы рикардианства. Опираясь на проведенное Д. Рикардо различие между действительной стоимостью товара, т. е. затратами труда, необходимыми для его производства, и относительной, или меновой, стоимостью, т. е. выражением действительной стоимости в определенной пропорции различных товаров, обменивающихся соответственно одинаковому количеству содержащемуся в них рабочему времени, Д. Мак-Куллох включал в число этих товаров и сам труд. Поэтому относительная стоимость определялась им как «то количество труда или какого-либо другого товара, на которое товар обменивается».[261]261
  Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 173.


[Закрыть] Но такое определение вульгаризирует позицию Д. Рикардо, поскольку при рассмотрении относительной стоимости он исключал обмен обычного товара на труд. Согласно Д. Рикардо, в основе обмена одного товара на другой лежит одинаковое количество труда. Если предположить, что обычный товар обменивается на труд, то придется признать наличие неодинакового количества обмениваемого труда, а следовательно, неэквивалентность обмена, на котором покоится капиталистическое производство. Однако Д. Рикардо не объяснил, как это исключение согласуется с понятием стоимости. Отсюда полемика среди экономистов, которые пытались решить данную проблему.

Что же касается Д. Мак-Куллоха, то он не считал нужным пускаться в эту полемику. По его мнению, не имеет никакого принципиального значения, о каких товарах здесь идет речь. Обменивается ли товар на товар или на труд, в любом случае, это меновое отношение и есть относительная стоимость. И если устанавливается равенство спроса и предложения, то все товары, в том числе и труд, продаются по стоимости, т. е. в соответствии с содержащимся в них одинаковым количеством труда. В результате рабочий в виде заработной платы получает столько же овеществленного труда, сколько он предоставил капиталисту в виде своего живого труда. «Тем самым, – писал К. Маркс, – исчезает источник прибавочной стоимости и уничтожается вся теория Рикардо».[262]262
  Там же. С. 174.


[Закрыть]

Но если рабочий получает полный эквивалент своего живого труда, тогда возникает вопрос: откуда берется прибыль? Отвечая на него, Д. Мак-Куллох утверждал, что хотя при обычном состоянии рынка относительная стоимость товара равна его действительной стоимости, тем не менее, фактически она всегда превышает ее, ибо этот избыток и является источником прибыли. Иначе говоря, прибыль образуется «от отчуждения», т. е. в сфере обращения, где товар всегда продается выше его стоимости.

Переходя на позиции меркантилизма, Д. Мак-Куллох писал: «Товар, произведенный определенным количеством труда, будет неизменно обмениваться на любой другой товар или покупать любой другой товар, произведенный таким же количеством труда. Однако он никогда не будет обмениваться на точно такое же количество труда или покупать точно такое же количество труда, какое его произвело… фактически он всегда будет обмениваться на большее количество труда, и как раз этот избыток и образует прибыль».[263]263
  Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 176.


[Закрыть]

Поясняя свою мысль, Д. Мак-Куллох заявлял, что если бы капиталист не получал больше труда, чем он авансировал в заработной плате, прибыль была бы вообще невозможна, поскольку последняя возникает только в том случае, когда обмениваются неэквиваленты. Необходимость же неэквивалентного обмена, по мнению Д. Мак-Куллоха, обусловлена в конечном счете тем, что «у капиталиста не было бы никакого мотива обменивать продукт данного количества уже выполненного труда на продукт такого же количества труда, подлежащего выполнению».[264]264
  Цит. по: указ. соч. С. 176–177.


[Закрыть]

Таким образом, Д. Мак-Куллох, как и его предшественники, также отождествлял капиталистическое отношение с простым товарным обменом. Опутанный меркантилистскими представлениями, он зашел в тупик при рассмотрении проблемы, поставленной, но не решенной Д. Рикардо – проблемы обмена между капиталом и наемным трудом на основе закона стоимости. Именно поэтому Д. Мак-Куллох полагал, что прибавочная стоимость (прибыль) и образуется вследствие нарушения данного закона. При этом он опирался на явление, лежащее вне сферы экономических отношений – психологию капиталиста, движущий мотив которого порождает прибыль. Подобная трактовка ведет не только к отрицанию содержания рикардианской политической экономии, но и к разрушению ее основы – трудовой теории стоимости.

С этой точки зрения Д. Мак-Куллох подходил и к рассмотрению второй проблемы, также поставленной, но не решенной Д. Рикардо, – проблемы равенства прибылей на равновеликие капиталы, или общей (средней) нормы прибыли. Суть этого подхода такова. Труд есть всеобщее свойство, присущее не только человеку, но всем окружающим его вещам. Имея в виду это обстоятельство, Д. Мак-Куллох писал: «Труд можно с полным правом определить как любой такой вид действия, или операции, – все равно, выполняется ли он человеком, животными, машинами или силами природы, – который направлен на то, чтобы вызвать какой-нибудь желаемый результат».[265]265
  Там же. С. 183.


[Закрыть]