Текст книги "Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 1"

По мнению О. Бем-Баверка, для удобства изложения следует начать со второго вопроса. Опираясь на К. Менгера, О. Бем-Баверк указывал, что человеческие потребности различны по своей важности. Степень этой важности обычно измеряется тягостью вредных последствий для человеческого благополучия, возникающих вследствие неудовлетворения этих потребностей. Сообразно этому наивысшую важность имеют те потребности, неудовлетворение которых ведет к смерти; второе по важности место занимают те потребности, неудовлетворение которых очень вредно отражается на здоровье человека, его чести и счастье; третье место принадлежит тем потребностям, неудовлетворение которых причиняет человеку кратковременные страдания, доставляет огорчения или лишения; наконец, самое последнее место занимают те потребности, неудовлетворение которых ведет лишь к легким неприятностям в жизнедеятельности человека или лишает его самых незначительных удовольствий. В результате все человеческие потребности можно распределить по разрядам в зависимости от их важности. Но поскольку различие физических и духовных способностей, степени образования и т. п. оказывает сильное влияние на характер человеческих потребностей, то для различных индивидов и даже для одного и того же индивида в разные времена шкала потребностей будет иметь не одинаковый вид. Тем не менее каждый хозяин-практик, вынужденный действовать осторожно в условиях ограниченности средств, всегда более или менее ясно должен представлять себе размеры и относительную важность собственных нужд.

Вместе с тем шкала человеческих потребностей таит в себе некоторую двусмысленность. Дело в том, что здесь необходимо различать шкалу различных видов потребностей и шкалу отдельных конкретных потребностей. Между этими шкалами существует довольно большая разница.[405]405
  «Если взять различные виды потребности и расположить их в известном порядке сообразно их важности для человеческого благополучия, то окажется, что потребность в пище имеет наиболее высокое значение, потребность в жилище и одежде – почти столь же высокое, потребность в табаке, в спиртных напитках, в наслаждениях музыкой и пр. − уже гораздо меньше, потребность в украшениях – еще меньше. Совсем иной вид представляет шкала конкретных потребностей. В пределах одного и того же вида потребностей потребность бывает далеко не всегда одинаково напряженной. Не всякий голод одинаково интенсивен, и не всякое удовлетворение голода одинаково важно. Например, конкретная потребность в пище у человека, не евшего целую неделю и близкого к голодной смерти, бесконечно настоятельнее и важнее, нежели потребность другого человека, который, сидя за обедом, уже съел два из своих обычных блюд и дожидается третьего. Благодаря этому и шкала конкретных потребностей отличается крайней сложностью по сравнению со шкалой различных видов потребностей. В последней потребность в пище в ее целом стоит впереди потребностей в табаке, спиртных напитках, украшениях и т. д., тогда как в первой переплетаются потребности, принадлежащие к самым различным видам. Правда, и в шкале конкретных потребностей первое место занимают важнейшие из конкретных потребностей важнейших видов; зато конкретные менее важных видов стоят нередко выше менее важных потребностей важнейших видов, а последние члены важнейших видов стоят иногда даже ниже верхних членов самых подчиненных видов» / Там же. С. 270–271.


[Закрыть] Исходя из этой разницы и опираясь на таблицу К. Менгера, О. Бем-Баверк утверждал, что при определении ценности материальных благ необходимо брать за основу отнюдь не шкалу различных видов потребностей, а только шкалу конкретных потребностей.

Возвращаясь к рассмотрению первого вопроса, О. Бем-Баверк отмечал, что в практической жизни человек сталкивается с двоякого рода положением. Во-первых, одна и та же вещь может служить для удовлетворения нескольких различных конкретных потребностей, причем неодинаковых по своей важности. Во-вторых, в распоряжении данного человека очень часто находятся несколько экземпляров одного и того же рода материальных благ, при этом от него зависит, какой экземпляр использовать для удовлетворения той или иной потребности. Но, будучи разумным существом, человек всегда стремится удовлетворить сначала свои наиболее важные потребности, затем − наименее важные. В соответствии с этим он использует и принадлежащее ему материальное благо. Величина ценности этого блага определяется его предельной полезностью. Последняя есть «не наибольшая польза, которую могла бы принести данная вещь, и не средняя польза, которую может принести вещь данного рода, а именно наименьшая польза, ради получения которой эта вещь или вещь, ей подобная, еще может рациональным образом употребляться при конкретных хозяйственных условиях».[406]406
  Там же. С. 278–279.


[Закрыть] Поэтому «… закон величины ценности материальных благ можно будет выразить в следующей простой формуле: ценность вещи измеряется величиной предельной пользы этой вещи».[407]407
  Там же. С. 279.


[Закрыть]

Суть этого закона О. Бем-Баверк иллюстрирует следующим, так же как и в предыдущем случае, весьма примитивным, оторванным от реальной действительности, примером. Предположим, что поселенец, избушка которого одиноко стоит в первобытном лесу, в стороне от других людей, собрал со своего поля пять мешков зерна. Этим зерном он должен прокормиться до следующей жатвы. Один мешок нужен ему, чтобы не умереть с голода. Этот мешок имеет наивысшую полезность. Обозначим ее числом 10. Второй мешок нужен, чтобы сохранить здоровье и силы – его полезность, допустим, будет равна 8 единицам. Третий мешок предназначен для откармливания птицы – его полезность обозначим числом 6. Четвертый мешок нужен для приготовления хлебной водки – его полезность пусть будет равна 4 единицам. Наконец, пятый мешок предназначен для кормления нескольких штук попугаев, болтовню которых поселенец любит слушать. Полезность этого мешка равна 1. При таких условиях это и будет предельная, наименьшая полезность зерна, определяющая величину его ценности. Если у поселенца будет только три мешка зерна, то положение изменится. Теперь предельной полезностью будет обладать третий мешок, предназначенный для откармливания птицы, а величина ценности этого мешка повысится с 1 до 6. Если же останется только один мешок зерна, то его предельная полезность будет равна 10. Следовательно, ценность зерна определяется степенью важности той потребности, которая занимает последнее место в ряду потребностей, удовлетворяемых всем наличным запасом зерна.

В-третьих, согласно О. Бем-Баверку, в практической жизни довольно часто складывается такая ситуация, когда для получения хозяйственной пользы требуется совместное действие нескольких материальных благ, причем если недостает хотя бы одного из них, то либо поставленная цель совсем не может быть достигнута, либо она достигается не в полной мере. Такие блага, взаимодополняющие друг друга, вслед за К. Менгером, О. Бем-Баверк называл комплементарными благами (например, бумага, перо и чернила; иголка и нитка; телега и лошадь; две одинаковые пары сапог; две парные перчатки и т. п.). Это отношение комплементарности встречается довольно часто, можно сказать, постоянно в области производительных благ.

По О. Бем-Баверку, вполне естественно, что тесное взаимоотношение между комплементарными благами, столь необходимое для того, чтобы они приносили свойственную им пользу, получает выражение и в образовании их ценности. Несмотря на то, что сам процесс образования ценности имеет свои особенности, тем не менее он укладывается в рамки общего закона предельной полезности. В этой связи О. Бем-Баверк проводил различие между ценностью, свойственной всей группе, и ценностью каждой отдельной вещи, входящей в состав группы. По его мнению, «совокупная ценность целой группы материальных благ определяется в большинстве случаев величиной предельной пользы, которую могут принести все материальные блага при совместном действии».[408]408
  Там же. С. 314. «Если, например, три материальных блага А, В и С составляют комплементарную группу и если наименьшая, выгодная в хозяйственном отношении польза, которую можно получить при совместном, комбинированном употреблении этих трех материальных благ, выражается цифрой 100, то и ценность всех трех материальных благ А, В и С вместе будет равна тоже 100» / Там же.


[Закрыть]

Однако могут быть исключения из этого общего правила. Они возникают в том случае, когда ценность вещи определяется не непосредственной предельной пользой того рода материальных благ, к которым она принадлежит, а предельной пользой другого рода материальных благ, используемых для замещения этой вещи. Но в этом случае «субституциональная польза» для всех членов группы оказывается меньше той предельной пользы, которые дают они при комбинированном употреблении.[409]409
  «Если, например, предельная польза, получаемая при комбинированном употреблении, равняется 100, а “субституциональная ценность” трех членов группы в отдельности – лишь 20, 30 и 40, – всего, значит, лишь 90, – то от всех трех материальных благ, взятых вместе, будет зависеть не получение комбинированной предельной пользы в 100, а получение лишь меньшей пользы в 90». / Там же. С. 315.


[Закрыть]

Согласно О. Бем-Баверку, хотя общая, совокупная ценность всей группы определяется предельной полезностью, получаемой при комбинированном употреблении комплементарных благ, но распределяется эта ценность между ними совершенно неодинаковым образом, в зависимости от данного случая.

Во-первых, если каждый член комплементарной группы может служить для удовлетворения конкретной потребности только при совместном употреблении с остальными членами этой группы, и если в то же время нет возможности заменить утраченный член новым экземпляром, то в этом случае «каждая входящая в состав группы вещь, отдельно взятая, является носительницей всей совокупной ценности целой группы, остальные же вещи, без первой, не имеют никакой ценности».[410]410
  Там же. С. 315. «Положим, что у меня есть пара перчаток, общая ценность которой равняется одному гульдену; если я потеряю одну перчатку, я лишаюсь всей той пользы, которую приносит пара перчаток, а следовательно, и всей ценности, которой обладает целая пара, – вторая перчатка, оставшаяся у меня, не будет представлять уже никакой ценности» / Там же. С. 315–316. Отсюда видно, что, смешивая ценность со стоимостью, О. Бем-Баверк стремился научно «обосновать» элементарную истину.


[Закрыть]

Во-вторых, отдельные члены комплементарной группы сохраняют способность приносить известную, хотя бы и незначительную, пользу, даже и вне сферы комбинированного употребления этих членов. В таком случае «ценность каждой отдельной вещи, принадлежащей к комплементарной группе, колеблется уже не между “ничем” и “всем”, а только между величиной предельной пользы, которую может принести эта вещь при изолированном употреблении, как минимумом, и величиной комбинированной предельной пользы за вычетом из нее изолированной предельной пользы остальных членов, как максимумом».[411]411
  Там же. С. 316. «Предположим, например, что три материальных блага А, В и С при комбинированном употреблении могут принести предельную пользу, выражающуюся цифрой 100, и что при этом вещь А, взятая отдельно, может дать предельную пользу 10, В – 20, а С – 30. В таком случае ценность вещи А будет такова: если она употребляется отдельно от остальных вещей, то от нее можно получить лишь ее изолированную предельную пользу 10, такова же будет и ее ценность. Если же берется вся группа в целом и предполагается вещь А продать, подарить и т. д., то окажется, что при вещи А можно получить общую пользу в 100, без вещи А – лишь меньшую изолированную пользу вещей В и С, выражающуюся цифрами 20 и 30, следовательно, всего 50, и, значит, от обладания вещью А или от утраты ее зависит разница пользы в 50.
  Стало быть, в качестве последнего, решающего члена группы вещь А имеет ценность 100 – (20 + 30), т. е. 50; в качестве изолированной вещи – лишь ценность 10. Мы видим, следовательно, что во втором случае колебания в распределении общей ценности группы между ее членами не так резки, как в первом случае» / Там же. С. 316–317.


[Закрыть]

В-третьих, отдельные члены данной группы могут не только употребляться в качестве вспомогательных материалов для других целей, но и могут в то же время замещаться другими экземплярами того же самого рода.[412]412
  «Например, для постройки дома необходимы участок земли, кирпич, бревна и труд работников. Если пропадет несколько возов кирпича, предназначенного для постройки дома, или же если уйдут несколько человек из нанятых для этой цели рабочих, то при нормальных условиях это обстоятельство отнюдь не помешает получению комбинированной пользы, т. е. не воспрепятствует постройке дома, а только утраченные строительные материалы и ушедшие рабочие будут заменены новыми» / Там же. С. 317. Поистине «научная» аргументация автора не знает границ!


[Закрыть]

Наконец, в-четвертых, О. Бем-Баверк полагал, что необходимо различать субъективную и объективную ценность. Под первой он понимал «то значение, какое имеет известное материальное благо или совокупность известного рода материальных благ для благополучия субъекта», а под второй – «способность вещи давать какой-нибудь объективный результат».[413]413
  Там же. С. 248.


[Закрыть] Иначе говоря, под субъективной ценностью О. Бем-Баверк подразумевал по существу потребительную ценность в субъективном смысле слова,[414]414
  «Потребительной ценностью, – писал О. Бем-Баверк, – называется то значение, которое приобретает вещь для благосостояния данного лица в том случае, когда это лицо употребляет ее непосредственно для удовлетворения своих нужд …» / Там же. С. 310. Иными словами, под субъективной ценностью О. Бем-Баверк понимал то значение, которое человек придает вещи, то есть ее «потребительную ценность».


[Закрыть] а под объективной ценностью – ценность, обусловленную характером данной вещи. «В этом смысле существует столько же видов ценности, сколько существует внешних эффектов, на которые мы хотим указать. Существует питательная ценность различных блюд, удобрительная ценность различных удобрительных веществ, эксплозивная ценность взрывчатых веществ, отопительная ценность дров и угля и т. д.»[415]415
  Там же. С. 248.


[Закрыть]. Но все эти виды ценности составляют предмет технических наук. В отличие от них политическая экономия изучает особую разновидность объективной ценности – объективную меновую ценность материальных благ. Последняя представляет собой «объективное значение материальных благ в сфере обмена, или, другими словами, когда говорят о меновой ценности материальных благ, то имеют в виду возможность получить в обмен на них известное количество других материальных благ, причем эта возможность рассматривается как сила или свойство, присущее самим материальным благам».[416]416
  Там же. С. 249.


[Закрыть] «Меновой ценностью называется то значение, которое приобретает вещь для благополучия данного лица благодаря своей способности обмениваться на другие материальные блага».[417]417
  Там же. С. 310.


[Закрыть]

Наряду с объективной меновой ценностью, О. Бем-Баверк выделял также и субъективную меновую ценность, под которой он понимал «то значение, какое приобретает вещь для какого-нибудь субъекта благодаря своей способности давать ему при обмене другие материальные блага».[418]418
  Там же. С. 348.


[Закрыть] Как видим, критерий различения этих видов ценности у автора довольно зыбкий, вследствие чего они по существу рассматриваются как тождественные друг другу, хотя он и стремился провести между ними различие.

Резюмируем вышеизложенное. Подобно К. Менгеру, О. Бем-Баверк выводил ценность материальных благ не из их объективной природы, а из психологии хозяйствующего субъекта, его оценки полезности этих благ для человеческого благополучия. Гносеологической основой такого подхода являлись следующие положения: признание решающей роли в общественной жизни не производства, а потребления; абсолютизация деятельности обособленного индивида, ведущего натуральное хозяйство; отождествление содержания хозяйственной деятельности с ее общественной формой; акцентирование внимания исключительно на количестве благ, доступных распоряжению в экстремальных условиях, нетипичных для экономической жизни общества, и т. п. Опираясь на эти положения, О. Бем-Баверк стремился доказать, что ценность есть не что иное, как субъективно-психологическая категория, характеризующая значение вещи для благополучия человека. В результате получается, что одно и то же благо имеет столько ценностей, сколько имеется субъективных оценок этого блага.[419]419
  Заметим, весьма основательная критика концептуальных положений, выдвинутых О. Бем-Баверком против трудовой теории стоимости, как мы увидим ниже, была дана российскими экономистами.


[Закрыть]

В целом, теория предельной полезности О. Бем-Баверка (как, впрочем, и К. Менгера) не выходит за рамки обыденных представлений, поскольку она покоится на «здравом смысле», в соответствии с которым в ней рассматривается поведение отдельного субъекта, ведущего свое обособленное хозяйство вне общества (в первобытном лесу, на необитаемом острове и т. п.). Такая весьма поверхностная трактовка, не имеющая ничего общего с подлинно научным объяснением экономической жизни общества, была вместе с тем направлена по существу на опровержение трудовой теории стоимости, прежде всего, ее марксистской интерпретации. В противоположность ей О. Бем-Баверк стремился обосновать теорию субъективной ценности, с позиций которой он выступил с критикой ключевых положений трудовой теории стоимости. Именно эта критика послужила отправным пунктом появления впоследствии различных «альтернативных» концепций ценности, претендующих на роль «новой парадигмы нетрудовой теории стоимости». Одной из важнейших особенностей данных концепций является поверхностная критика трудовой теории стоимости за ее «затратный» характер, который якобы обусловливает неэффективное использование ресурсов и, в конечном счете, не отражает специфику экономической деятельности в современном обществе. «Однако фундаментальным принципом философии экономики является признание того факта, что никакое производство благ невозможно без затрат ресурсов, и в этом смысле любая экономическая теория всегда имеет “затратный” характер. Сопоставление индивидуальных и общественных затрат труда, способствующее росту эффективности производства и на индивидуальном, и на общественном уровнях, объясняется именно на основе положений трудовой теории стоимости. Эти положения инвариантны относительно содержательной природы ресурсов, испытывающих воздействие труда, и, в частности, относительно информационных и интеллектуальных ресурсов, которые трансформируются в потребительные стоимости опять-таки посредством затрат труда, а не каким-то иным образом. Никакие концепции “полезности”, никакие иные “альтернативы”, отступающие от существа трудовой теории стоимости, не смогут объяснить внутренних закономерностей движений экономической системы, в которой бриллиант дороже, чем вода, компьютер дороже карандаша, автомобиль дороже, чем колесо от этого автомобиля».[420]420
  Елецкий Н.Д. Основы политической экономии. Ростов-н/Д, 1997. С. 187.


[Закрыть]

Эту попытку впервые предпринял видный российский экономист М.И. Туган-Барановский. Выделяя два основных направления в экономической науке – школу предельной полезности и марксизм, он отмечал, что его теоретические воззрения, с одной стороны, не укладываются в рамки ни одного из этих направлений, а с другой стороны, имеют с ними нечто общее.[421]421
  «В теории предельной полезности я вижу единственно возможное основание научной теории ценности; у Маркса же я заимствую социальную точку зрения на экономические явления, как на результат взаимодействия и борьбы общественных групп за свои экономические интересы. Таким образом, не будучи правоверным учеником ни Госсена, ни Маркса, я нахожу много ценного и верного в воззрениях того и другого». / Туган-Барановский М.И. Основы политической экономии, СПб., 1909. С. V–VI.


[Закрыть] В этой связи автор ставил перед собой следующую задачу: «… показать возможность третьего направления в экономической теории, не совпадающего ни с марксизмом, ни со школой предельной полезности, но являющегося до некоторой степени синтезом (выделено нами – Н.С.) их обоих».[422]422
  Там же. С. VI. Отметим, что М.И. Туган-Барановский впервые поставил этот вопрос еще в 1890 г. По его мнению, теория предельной полезности «не составляет опровержения взглядов Рикардо и Карла Маркса». Более того, правильно понятая, она «составляет необходимое подтверждение учения о ценности названных экономистов». / Туган-Барановский М.И. Учение о предельной полезности хозяйственных благ как причина их ценности. / Юридический вестник, 1890. № 10. С. 228.


[Закрыть]

В качестве методологической основы такого синтеза М.И. Туган-Барановский рассматривал предложенное К. Родбертусом деление экономических категорий на две группы: 1) логические и 2) исторические. При этом под логическими категориями М.И. Туган-Барановский понимал всеобщие категории, присущие всякому хозяйству, независимо от исторической ступени его развития, а под историческими – особые категории, свойственные лишь исторически определенным, преходящим формам хозяйства.[423]423
  См. Туган-Барановский М.И. Основы политической экономии. С. 54–55.


[Закрыть]

Исходя из этой посылки, М.И. Туган-Барановский утверждал, что существуют только две основные логические категории – ценность и стоимость. По его мнению, обе эти категории вытекают из двойственной природы хозяйственного процесса, который, с одной стороны, всегда преследует внешнюю цель, т. е. приспособление внешней природы к человеческим потребностям; с другой стороны, достигает этой цели лишь путем некоторых затрат, составляющих средство ее достижения. «Итак, – писал автор, – средство и цель, затрата и получка являются теми двумя полюсами, между которыми заключена хозяйственная деятельность. Соответственно этому и так называемый хозяйственный принцип имеет двусторонний характер: при наименьшей затрате достигнуть наибольшей суммы хозяйственной пользы. Всякая хозяйственная деятельность стремится согласоваться с обоими требованиями хозяйственного принципа, в котором находят себе выражение две основные логические категории хозяйства – стоимости (затраты) и ценности (получки). Вся хозяйственная жизнь, несмотря на ее чрезвычайную сложность, укладывается в эти две основные категории хозяйства, подобно тому, как операции любого хозяйственного предприятия, каковы бы они ни были, укладываются бухгалтерией в две рубрики – пассива и актива».[424]424
  Там же. С. 55.


[Закрыть]

Заметим, такое понимание сути хозяйственной деятельности не выходит за рамки традиционных представлений. Но связанная с ней трактовка указанных категорий вызывает по меньшей мере три серьезных возражения. Во-первых, в корне несостоятельно резкое противопоставление логических и исторических категорий, поскольку они отображают развитие любого хозяйства в двух взаимосвязанных аспектах: логические категории – с точки зрения логики, основных закономерностей этого развития, очищенного от случайностей и второстепенных обстоятельств; исторические категории – с точки зрения действительного процесса развития данного хозяйства с учетом разного рода случайностей и второстепенных обстоятельств (напомним, при использовании метода восхождения от абстрактного к конкретному логическая последовательность категорий может совпадать с исторической, а может и не совпадать). Во-вторых, категория ценности, как уже отмечалось, отнюдь не является чисто экономической (хозяйственной), она суть философская, общесоциологическая категория, на что далее справедливо указывал и сам автор.[425]425
  См., там же. С. 56.


[Закрыть] В-третьих, стоимость есть не всеобщая, а особенная категория, которая имманентна лишь такому хозяйству, где существует товарное производство, а стало быть, и рыночные отношения. Автор же, наоборот, рассматривал понятие стоимости наряду с понятием ценности, как внеисторическую, свойственную любой ступени хозяйственного развития общества.

Полагая, что анализ этих категорий удобнее всего начать с ценности, М.И. Туган-Барановский указывал на два момента: 1) существует только один способ отличить ценное от неценного, а именно, реакция воли человека; 2) действие самой воли определяется понятием ценности. «Воля всегда к чему-либо стремится и от чего-либо отталкивается, что-либо избегает; то, к чему она стремится, признается нами положительной ценностью, чего избегает – отрицательной ценностью. Вне воли нет ценности, и вне ценности нет воли. И потому с общефилософской точки зрения не может быть другого определения ценности, кроме сформулированного Эренфельсом: “ценные предметы суть те, которые мы желаем”».[426]426
  Там же.


[Закрыть]

В соответствии с такой субъективно-волюнтаристской трактовкой М.И. Туган-Барановский определял ценность как желание чего-либо, т. е. фактически отождествлял ее с какой-либо потребностью. При этом само желание рассматривалось им и как достижение цели, и как средство какой-нибудь другой цели. Сообразно этому автор делил ценности на основные, самостоятельные, и производные, не самостоятельные. «Первые желательны сами, ради себя – например, счастье, красота, материальное благополучие, слава и т. п. Вторые же являются средствами для достижения какой-либо основной ценности».[427]427
  Там же.


[Закрыть]

Руководствуясь этими положениями, М.И. Туган-Барановский считал, что всякое хозяйство имеет дело лишь с производными ценностями, поскольку само хозяйство есть не самоцель, а только средство ее достижения. В силу этого продукты хозяйства ценны не сами по себе, а лишь потому, что они обеспечивают возможность получения каких-либо основных ценностей. «Хозяйственная ценность, – писал автор, – есть значение, которое мы придаем данному хозяйственному предмету в силу нашего сознания, что от обладания им зависит большая или меньшая степень нашего благополучия».[428]428
  Там же. С. 57.


[Закрыть]

Как видим, это определение хозяйственной ценности восходит к учению австрийской школы. В соответствии с ним М.И. Туган-Барановский отмечал, что необходимо различать, во-первых, субъективную ценность, которую принято относить к какому-либо отдельному лицу и рассматривать ее как экономическую категорию, свойственную хозяйственной деятельности как таковой; во-вторых, объективную ценность, которая отвлекается от психологии отдельного лица и рассматривается в качестве категории ценности только с точки зрения достигнутых результатов в той или иной исторически изменяющейся общественно-хозяйственной среде.[429]429
  См., там же.


[Закрыть]

Вслед за К. Менгером и О. Бем-Баверком, М.И. Туган-Барановский подчеркивал, что для любого экономиста, изучающего меновое хозяйство, особый интерес представляет один вид объективной ценности, а именно, меновая ценность предмета, или его покупательная сила, цена. Последняя возникает лишь на основе субъективной ценности, поскольку в конечном счете единственным субъектом хозяйства является отдельный человек; в результате взаимодействия между отдельными людьми складывается народное хозяйство. Поэтому познание законов строения объективной, или меновой, ценности обусловливает необходимость изучения прежде всего механизма строения субъективной ценности. Но «субъективная ценность является, вместе с тем, логической категорией хозяйства, между тем как объективная меновая ценность характеризует лишь одну исторически преходящую форму хозяйства – меновое хозяйство – и, следовательно, является исторической категорией хозяйства».[430]430
  Там же.


[Закрыть]

Таким образом, если сначала М.И. Туган-Барановский утверждал, что ценность как таковая суть категория логическая, то теперь он внес важное уточнение в ее трактовку, согласно которому только субъективная ценность может быть отнесена к этой категории. Что же касается объективной, или меновой, ценности, то она есть категория не логическая, а историческая, так как меновое хозяйство представляет собой исторически преходящую форму экономической деятельности.

Опираясь на эти положения, М.И. Туган-Барановский отмечал, что все попытки объяснить феномен ценности благ на основе их полезности долгое время оставались безуспешными, поскольку они противоречили реальной действительности. Так, наиболее полезные предметы (например, вода и воздух) не обладают никакой ценностью, в то же время предметы, имеющие незначительную полезность (например, драгоценные камни или золото), ценятся очень высоко[431]431
  «Хлеб полезнее алмаза, и железо полезнее золота – однако хлеб и железо ценятся несравненно ниже, чем золото и алмаз. Эти факты доказывают, по-видимому, что ценность не только не пропорциональна полезности хозяйственных предметов, а, скорее, изменяется в обратном отношении к последней» /Там же. С. 57–58.


[Закрыть].

Столь же несостоятельна, по мнению автора, и трудовая теория ценности, так как она разделяет все хозяйственные предметы с точки зрения образования их ценности на две группы – свободно воспроизводимые и свободно невоспроизводимые. При этом «ценность первых определяется главным образом средним трудом, затраченным на их производство, а ценность вторых – например, редких статуй, картин и т. п. – их относительной редкостью – отношением спросом на них и их предложением. Таким образом, теория эта указывает два различных принципа ценности. Той же двойственностью отличается, с точки зрения этой теории, и объяснение товарных цен: средние цены товаров регулируются, согласно трудовой теории ценности, трудом, но рыночные товарные цены колеблются под влиянием спроса и предложения».[432]432
  Там же. С. 59. «Таким образом, трудовая теория ценности (в том виде, как ее развивал Рикардо) не в силах объяснить все явления ценности, во всем их объеме, и принуждена признавать наряду с трудом действие совершенно иного начала, чем труд – спрос и предложение. Между тем процесс оценки воспроизводимых и невоспроизводимых предметов, по существу один и тот же; точно так же средние товарные цены слагаются из рыночных цен, почему и нельзя исходить при объяснении цен того или другого рода из различных принципов» / Там же. Заметим, эти аргументы, несостоятельность которых была весьма убедительно раскрыта рядом российских экономистов, М.И. Туган-Барановский заимствовал у О. Бем-Баверка.


[Закрыть]

Нетрудно видеть, что приведенные аргументы вульгаризируют по существу трудовую теорию стоимости. Как уже отмечалось, согласно этой теории, все свободно воспроизводимые блага имеют стоимость, которая определяется общественно необходимыми затратами труда на их производство. Рыночные же цены колеблются вокруг стоимости под влиянием различных факторов. Напротив, свободно невоспроизводимые блага не имеют стоимости. Но, вступая в обмен, они обретают цену, как правило, монопольную, поскольку их невозможно воспроизвести. Именно поэтому рыночные цены таких благ устанавливаются в зависимости от спроса и предложения. Софизм М.И. Туган-Барановского состоит в том, что он в данном случае отождествлял, с одной стороны, ценность со стоимостью, а с другой – стоимость с ценой и тем самым весьма превратным образом истолковывал суть трудовой теории ценности (стоимости).

Не замечая столь очевидных противоречий, М.И. Туган-Барановский утверждал, что не только теория полезности, но и трудовая теория ценности не дают положительного объяснения основного экономического явления – ценности. Выход из сложившейся ситуации, по его мнению, был найден в 70-х годах XIX в., когда появилась теория предельной полезности. Великую заслугу этой теории он видел, во-первых, «в том, что она обещает навсегда покончить споры о ценности, дать полное и исчерпывающее объяснение всем явлениям процесса оценки, исходя из одного основного принципа».[433]433
  Там же. С. 59–60.


[Закрыть] Во-вторых, ее основоположники, в отличие от своих предшественников, впервые установили различие между общей, или абстрактной, полезностью данного блага и его конкретной полезностью.[434]434
  См., там же. С. 60–61. Поясняя свою мысль, автор иллюстрировал это положение на известном примере с водой. Последняя обладает и абстрактной полезностью, т. е. полезностью вообще, и конкретной полезностью, т. е. полезностью, например, каждого стакана воды. По мере увеличения запаса данного блага уменьшается его конкретная полезность, поскольку она доставляет все менее значительное удовольствие. Поэтому ценность воды будет определяться не наибольшей и не средней, а наименьшей, т. е. предельной полезностью данного запаса блага, находящегося в распоряжении человека.


[Закрыть] В-третьих, действие закона предельной полезности распространяется и на соотношение ценности предметов потребления и средств производства, в соответствии с которым ценность первых определяет ценность вторых.[435]435
  См., там же. С. 63–64.


[Закрыть] В-четвертых, теория предельной полезности внесла важный вклад в решение целого ряда вопросов, касающихся исчерпывающего объяснения механизма оценки благ; выяснения психических процессов, регулирующих цены; механизма образования рыночных цен и т. п.[436]436
  См., там же. С. 66–67.


[Закрыть]

Отсюда видно, что М.И. Туган-Барановский выдавал желаемое за действительное. Как мы видели, многие российские экономисты весьма убедительно показали полную несостоятельность теории предельной полезности в объяснении стоимости (ценности) благ, механизма образования цен, законов их движения. Впрочем, и сам М.И. Туган-Барановский вынужден был признать ограниченность этой теории. Последняя, по его мнению, акцентирует свое внимание лишь на процессе оценки благ, а потому и называется субъективной теорией ценности. В силу этого она не рассматривает объективные факторы, регулирующие производство хозяйственных благ, не объясняет, почему одних благ производится больше, других меньше, от чего зависит их количество.[437]437
  См., там же.


[Закрыть]

Правда, хотя теоретики предельной полезности и признают влияние производства на ценность продуктов, тем не менее, они не доводят свой анализ до конца. В результате остается неясным, какой субъективный момент регулирует в конечном счете количество воспроизводимых продуктов, а стало быть, и их ценность. Кроме того, теоретики предельной полезности не скрывали своего отрицательного отношения к трудовой теории ценности, полагая, что «их теория совершенно опрокидывает воззрение, по которому основным объективным фактором ценности является труд производства. Нужно выбирать между обеими теориями – и, признавши одну, отвергнуть другую. Так понимают дело представители новой школы».[438]438
  Там же. С. 67.


[Закрыть]

Согласно М.И. Туган-Барановскому, здесь коренится, однако, крупное недоразумение. По его мнению, трудовая теория ценности и теория предельной полезности, несомненно, противоположны, но отнюдь не противоречат друг другу. Дело в том, что они изучают различные стороны одного и того же процесса; при этом первая сосредоточивает свое внимание на объективных факторах ценности, а вторая – на субъективных моментах оценки. «Но, подобно тому, как объективное физиологическое наблюдение, в известном смысле противоположное субъективному, психологическому, отнюдь не исключает последнего, а лишь дополняет его, точно так же теория Рикардо не исключает, а лишь дополняет теорию предельной полезности».[439]439
  Там же. С. 68.


[Закрыть]

Не скрывая своей симпатии к теории предельной полезности, автор опять-таки вынужден был признать, что она не выявила, да и не могла выявить нового объективного фактора ценности, поскольку этот фактор уже давно установлен трудовой теорией ценности. Таковым является человеческий труд, который регулирует стоимость (ценность) свободно воспроизводимых благ.

В этой связи М.И. Туган-Барановский пытался «доказать» справедливость данного положения с точки зрения теории предельной полезности. Суть этого «доказательства» сводится к следующему. Производство есть целесообразный хозяйственный процесс, основным принципом которого является достижение наивысшей пользы с наименьшей затратой. Именно этот принцип играет решающую роль при составлении хозяйственного плана, призванного выяснить, что необходимо производить и в каком количестве. Поскольку человеческие потребности разнообразны, то они могут удовлетворяться лишь при помощи соответствующих продуктов, требующих самой различной затраты рабочей силы. Трудовая стоимость данного продукта, по автору, как раз и является одним из основных условий, определяющих хозяйственный план. Это предполагает распределение человеческого труда между различными отраслями производства. «И мы сейчас покажем, – писал М.И. Туган-Барановский, – что трудовая стоимость играет решающую роль в составлении хозяйственного плана».[440]440
  Там же.


[Закрыть]

При этом автор исходил из теории предельной полезности, объясняющей непосредственно процесс оценки продуктов. Конкретная полезность последних падает по мере увеличения их производства. Но поскольку для удовлетворения человеческих потребностей необходимы продукты различной трудовой стоимости, то возникает вопрос: «В какой пропорции мы должны распределять труд между производством этих продуктов для достижения максимума пользы?».[441]441
  Там же.


[Закрыть]

По мнению автора, это распределение осуществляется в соответствии с предельной полезностью продуктов, изменяющейся в зависимости от размеров производства. В силу этого предельную полезность можно понижать или повышать путем расширения или сокращения производства. Подобные действия зависят от воли человека. Напротив, трудовая стоимость каждой единицы продукта есть нечто объективно данное, не зависящее от воли человека. «Отсюда следует, что при составлении хозяйственного плана определяющим моментом должна быть трудовая стоимость, а определяемым – предельная полезность. Говоря математическим языком, предельная полезность должна быть функцией трудовой стоимости (курсив наш – Н.С.)».[442]442
  Там же.


[Закрыть]

Если, например, одновременно производятся несколько продуктов с различной трудовой стоимостью, то хозяйственный принцип требует, чтобы польза, извлекаемая из труда в последнюю единицу времени, была равной в пределе для каждого рода производства. Если же последняя единица труда в производстве, например, продукта А дает больше пользы, чем производство продукта В, то, очевидно, выгоднее расширять производство первого продукта и, напротив, сокращать производство второго. Следовательно, «наибольшая сумма пользы будет достигнута тогда, когда последняя единица труда в производстве каждого рода продуктов будет давать в пределе равную пользу».[443]443
  Там же. С. 69.


[Закрыть]

В действительности же трудовая стоимость продуктов различна, т. е. в каждую единицу времени производится различное количество разного рода продуктов. Но их полезность, извлекаемая в последнюю единицу времени, должна быть одна и та же в пределе всех родов производства. «Отсюда следует, что полезность последних единиц продуктов каждого рода – их предельная полезность – должна быть обратно пропорциональна относительному количеству этих продуктов, производимому в единицу рабочего времени, иначе говоря, должна быть прямо пропорциональна трудовой стоимости тех же продуктов. Только при соблюдении этого условия распределение производства будет соответствовать принципу наибольшей пользы».[444]444
  Там же.


[Закрыть]